Литовцы и рыцари немецкие

1185—1200 годы

На берегах Балтийского моря, стало быть, на западе России, в нынешних губерниях Лифляндской, Эстляндской и Курляндской, жили в XII веке литовцы и народы чудские, или просто чудь. Потомков последних мы видим теперь в наших финнах, или чухнах, которые так часто привозят на рынки петербургские масло, молоко, уголь, дрова и разные другие вещи. Хотите ли вы знать, как попали к нам немцы? Послушайте. В то время все народы европейские, принявшие веру христианскую, очень заботились о том, чтобы не было нигде идолопоклонников. Почти в каждом государстве были люди, которые, чувствуя истину христианской веры, так усердно желали сделать всех христианами, что собирались по нескольку сот человек и клялись стараться всеми силами крестить всех неверных, где бы они ни жили, и защищать церковь от всех врагов ее. Такие люди назывались рыцарями, а общество их – Орденом. Эти рыцари разъезжали по всем странам, где думали найти идолопоклонников, и часто даже силою заставляли их быть христианами.

Чудские народы и литовцы не имели еще никакого понятия о Боге истинном, и вот христиане разных государств пошли просвещать их. Чаще всего приходили к ним шведы, датчане и немцы, но учили их не с той кротостью, в которой показал нам пример Спаситель наш, а с жестокостью, можно сказать даже – со злодейством: они убивали тех, кто не слушал их, и, завладев землями убитых, поселялись сами в их жилищах. В 1186 году один из просветителей, по имени Мейнгард, построил первую латинскую церковь в городе Икскуле, на реке Двине. Папа[19] был так доволен усердием Мейнгарда, что сделал его епископом ливонским, и с тех пор немцы получили большую власть в литовской земле. Эта власть еще более увеличилась в 1197 году, когда после смерти Мейнгарда приехал из Германии и стал епископом ливонским Альберт фон Бугсгевден. Он привез с собой множество родственников своих, немецких купцов и воинов, чтобы поселить их в своем епископстве, и для того заложил в 1200 году город Ригу. Альберт был очень умен и хитер: чтобы еще более утвердиться в Ливонии, он выпросил у Папы позволение учредить военный и духовный Орден рыцарей, которые бы защищали церковь ливонскую, покоряли земли неверных и крестили их. Вот это и были меченосцы, или рыцари Святой Марии. Последнее название получили они потому, что церковь, которую им должно было защищать, была во имя Пресвятой Богородицы. Они так усердно помогали своему епископу, что бедные литовцы и чудь боялись их как огня. Из страха перед проповедниками они тотчас соглашались креститься и быть подданными епископа. Чтобы заставить литовца отдать все, что было у него самого лучшего, стоило только надеть белый плащ с красным крестом рыцаря: завидев издали эту страшную одежду, идолопоклонники прятались, куда только могли, многие убегали в дремучие леса и оставались там жить. Если кто-нибудь из них умирал, они плакали над ним, клали в гроб его пищу, питье, топор, немного денег и говорили: «Ступай, бедняк, в лучший мир, где не тебе немцы, а ты немцам будешь приказывать!» По этому можно судить, как во зло употребляли имя Божие эти жестокие рыцари и даже сам епископ!

При такой силе и при таких злодеяниях не удивительно, что владения епископа рижского беспрестанно увеличивались, и скоро нападения рыцарей с литовцами на соседние земли – полоцкие, псковские и новгородские – сделались страшны для бедного отечества нашего, и без того разоряемого ссорами собственных удельных князей и нерешительностью – можно сказать, даже слабостью – великого князя Всеволода Георгиевича, который, продолжая спокойно княжить в северных областях русских, казалось, мало заботился о южных и совсем не думал, что Россия счастлива только тогда, когда зависит от одного государя. Вместо того чтобы держать в страхе южных удельных князей, он позволял им своевольничать до того, что наконец они совершенно по своей воле распоряжались своими владениями и беспрестанно отнимали их друг у друга. Самым смелым, сильным, хитрым и жестоким из них был Роман Мстиславич Волынский, правнук Мстислава Великого. История о делах его так велика, что надобно рассказать ее в особой главе.

Роман Волынский и княжество Галицкое

1200—1212 годы

Ярослав Владимиркович, сын первого князя галицкого Владимирка Володаревича, был достоин знаменитого отца своего, которого читатели, конечно, помнят, потому что он был племянником ослепленного Василька и основателем Галича в княжение Всеволода II. Ярослав Владимиркович увеличил еще более это новое княжество и сделал его страшным для соседей своих – венгров и поляков. Но зато единственный сын его Владимир вовсе не походил ни на отца своего, ни на деда. Причиной этого было баловство матери, которая сначала позволяла ему делать всевозможные шалости, а потом не могла уже и унять избалованного сына.

Нельзя описать всех беспорядков, какие были при Владимире, когда после смерти отца он сделался государем галицким. Вместо того чтобы заниматься делами, он предавался невоздержанию, веселился как безумный. Вы можете представить себе, что при таком государе бояре могли делать все, что хотели. Бедный народ терпел ужасные притеснения, начал роптать и наконец взбунтовался. Но надобно сказать, к чести простого народа нашего, что никогда сам он не забудет почтения к государю своему, а всегда какие-нибудь дурные люди научат его этому. Так случилось и в Галиче. Самым близким соседом галичан был Роман Мстиславич Волынский, князь хитрый и властолюбивый. Беспрестанно слыша о беспорядках Владимира, он знал, что нетрудно будет взбунтовать недовольный народ и заставить его изгнать слабого государя. Он надеялся также, что галичане, сделав это, изберут непременно его князем своим. Надежда эта исполнилась. Владимир принужден был бежать в Венгрию, а Роман Мстиславич тотчас призван был галичанами на престол. Но это было ненадолго. Венгерский король Бела так же, как и Роман, хотел завладеть Галичем и послал туда с войском сына своего Андрея, который, выгнав князя Волынского, сделался сам королем галицким. Владимир же был посажен в темницу в Венгрии.

Но и царствование Андрея было непродолжительно. Все князья южной России с досадой смотрели, что прекраснейшая область отечества их была в руках чужеземцев; все они с жадностью бросились отнимать ее у венгров, но никто не успел в этом, потому что все они, по обыкновению своему, перессорились. Андрей радовался этим ссорам и уже думал спокойно владеть чужой областью, как вдруг неожиданно лишился ее.

Владимир Ярославич Галицкий был посажен по приказанию венгерского короля в высокую башню. Ему удалось, однако, уйти оттуда через окно, по веревкам, свитым из простынь и занавесок кровати. Немецкий император Фридерик Барберусса[20] и польский король Казимир Справедливый были его покровителями. Последний даже дал ему войско, чтобы выгнать венгров из Галича. Галичане радовались этому, потому что новый государь их Андрей делал им еще более зла, нежели Владимир. Он и приехавшие с ним венгры так презирали русских, что даже в церквах наших делали лошадиные стойла. После этого подумайте, могли ли они не радоваться возвращению Владимира? По крайней мере, он был одной с ними веры.

Владимир, выгнав венгров, боялся других искателей Галича и для того просил покровительства великого князя Всеволода Георгиевича. Он писал ему так: «Будь моим отцом и государем, я Божий и твой со всем Галичем, но только твой; тебе одному хочу повиноваться». Такие слова государя княжества знаменитого были лестны для гордого Всеволода, и он объявил себя защитником его.

Через несколько лет Владимир умер, не оставив детей. Роман Волынский тотчас явился туда с поляками, которых выпросил в помощь себе у короля польского. Галичане, зная жестокий нрав этого князя, умоляли сына Казимира, чтобы он сам управлял ими или прислал наместника. Однако он не согласился и силою сделал Романа государем их.

Если бы бедные галичане знали это, то, верно, не показали бы Роману, что так сильно ненавидели его: дорого заплатили они за эту ненависть. С самого начала его княжения не проходило дня, чтобы кто-нибудь из бояр не был наказан. Лучших из них он умерщвлял, зарывал живыми в землю, расстреливал и потом присваивал имения их. Любимая пословица его была: «Если хочешь есть мед, то надобно задавить пчел…»

Страшный князь был жесток не только к одним подданным своим. Узнав, что тесть его и наследник умершего Святослава Киевского, князь Рюрик Ростиславич, замышляет с Олеговичами отнять у него Галич, Роман собрал войско свое скорее их, явился в Киев, покорил всех, и тесть его с женою и дочерью их, супругою Романа, очень нелюбимою им, были насильно пострижены и заключены в один из киевских монастырей.

Роман Мстиславич, поступив так жестоко с бедною супругой своей, женился на другой. Воюя беспрестанно с соседними народами и беспрестанно побеждая их, он так прославился своими завоеваниями, что волынские историки называют его Великим и даже самодержцем всей Руси. Может быть, стараясь загладить преступления своей молодости раскаянием и добрыми делами, он, так же как и Святой Владимир, заслужил бы название Великого, но жизнь и счастье его не были так продолжительны, и в 1203 году он был убит в сражении с поляками. Молодая супруга его, оставшись вдовой с двумя маленькими сыновьями, терпела много горя. Старшему из них, Даниилу, наследнику Романа, было только четыре, меньшому, Васильку, – два года. Что могла сделать слабая женщина с двумя малютками против всех неприятелей князя галицкого, которые с нетерпением ожидали случая отомстить ему?

Князья южной России, и особенно постриженный князь киевский Рюрик, поспешили воспользоваться смертью Романа Мстиславича и явились в Галич. С другой стороны шли туда поляки. Испуганная княгиня с обоими сыновьями бежала в наследственную область супруга своего – Владимир-Волынский, но и там пробыла недолго.

Князья Северские, сыновья Игоря, известного несчастным походом на половцев, сделавшись с общего согласия Олеговичей государями галицкими, требовали от владимирцев, чтобы они выдали им маленьких сыновей Романа или столица их будет разрушена. Народ хотел умертвить посла, привезшего это известие, и просил княгиню надеяться на его защиту, но нежная мать, страшась одной мысли потерять милых детей своих, не решалась остаться вблизи врагов и ночью бежала из дворца. Проливая слезы, вела она за руку наследника прекрасного княжества Галицкого – бедного мальчика Даниила, который в эту минуту, верно, не столько жалел о престоле, сколько о теплой постельке своей. С другой стороны вел Даниила дядька его Мирослав, верный слуга семейства своего государя. За ними шел священник Юрий и кормилица с малюткой Васильком. Подойдя к городским воротам, несчастные беглецы нашли их уже запертыми и вынуждены были пролезть сквозь небольшое отверстие развалившейся стены. Долго шли они пешком до границ Польши. Там король Лешко Белый ласково и дружески принял княгиню. Судьба несчастного семейства так тронула его, что он обещал ему всю возможную помощь и послал маленького Даниила с письмом к королю венгерскому Андрею. В этом письме он напомнил Андрею дружбу к нему Романа, отца Даниила, и призывал его вступиться за изгнанников и возвратить им наследственные владения. Андрей также очень ласково принял маленького князя, но ни тот ни другой ничего не сделали в пользу его, потому что богатые подарки князей Северских, завладевших Галичем, вскоре переменили расположение Венгрии и Польши к семейству Романа Мстиславича. Однако вдова и сироты его жили при этих двух дворах, где мы ненадолго оставим их, чтобы взглянуть на то, что делается на севере России.

Мстислав Мстиславич Храбрый, князь новгородский

1212—1219 годы

Великий князь Всеволод III имел много детей, и по этой причине предки наши называли его Великим Гнездом. У него было шесть сыновей – Константин, Георгий, Ярослав, Владимир, Святослав и Иоанн. Всех их он любил с одинаковой нежностью. Весело и богато праздновал он рождение каждого из них, но еще веселее и торжественнее постриги их.

Вы удивляетесь этому слову, милые читатели, и, верно, не понимаете его?

Слово «постриги» значило в старину праздник первого обрезания волос у мальчика, когда ему исполнялось четыре года. Предки наши почитали обрезание важным обрядом: оно означало, что мальчик, которому при епископе, боярах и гражданах стригли волосы и которого потом сажали на лошадь, вступал в звание гражданина и воина. Чем знатнее были родители, чем нежнее они любили сына, тем богаче были постриги малютки. Но никто не давал таких пышных пиров при этом, как Всеволод III. Он угощал всех князей союзных, одаривал их золотом, прекрасными лошадьми, дорогими одеждами, одаривал и бояр своих мехами, позволял и народу пировать и веселиться на дворе княжеском

Когда же все сыновья великого князя выросли, стала приметна особенная любовь его ко второму сыну – Георгию. Он даже назначил наследником своим его, а не старшего сына – Константина. Это послужило причиной ссоры между братьями, которая началась тотчас после смерти отца. Примирителем их был Мстислав Мстиславич Храбрый, князь знаменитый, добрый, великодушный. Дела его заслуживают особенного внимания, и потому надобно рассказать историю его до того времени, как он помирил двух братьев.

Вы видели, сколько беспорядков происходило в продолжение 37-летнего княжения Всеволода III, вы видели, что слабая нерешительность его не могла удержать в повиновении князей южной России, которые вовсе не считали его государем своим. В северных областях власть его была гораздо действеннее, так что он мог держать в страхе беспокойных новгородцев и по воле своей сменять князей их. Гордые новгородцы славились богатой торговлей. Всеволод Георгиевич знал, что, препятствуя этой торговле, скорее всего можно покорить сильный Новгород, и не ошибся. Когда он начал мешать новгородским купцам торговать в России заморскими товарами, а чиновникам разъезжать по двинской земле за податями, вольные люди, чтобы умилостивить хитрого князя, принуждены были выбрать государем своим одного из сыновей его – Святослава. Всеволод только того и ждал, и с тех пор начались несчастья Новгорода. Вместе с четырехлетним Святославом Всеволодовичем при ехали в Новгород опытные владимирские бояре, управлявшие новгородцами от имени маленького князя. Много терпели несправедливостей и обид граждане новгородские от этих приезжих бояр, но не смели жаловаться, потому что боялись терпеть еще более. Надеясь на Бога, они ожидали помощи от одного его.

Эта надежда не обманула их: к ним явился защитник – сын прежнего, любимого князя их, знаменитого Мстислава Храброго, также Мстислав и также названный потом Храбрым и Счастливым. Этот молодой князь, горячо любивший свое отечество, с печалью смотрел на беспорядки, происходившие во всех областях его, и решился употребить все силы, чтобы поправить расстройство и примирить сколько можно князей. Дела было довольно для великодушного Мстислава Мстиславича: беспорядки были и в Киеве, и в Галиче, и в Новгороде. Прежде всего он отправился в этот город и объявил себя защитником новгородцев, которые, с восторгом принимая нового государя, называли его своим спасителем, отцом, своим воскресшим Ярославом. Он усмирил бояр владимирских и отправил их вместе с маленьким Святославом к великому князю. Потом защитил земли новгородские от нападения немецких рыцарей и литовцев, принудил чудь заплатить обычную дань ее Новгороду и, наконец, приведя все в порядок, объявил на вече, что он должен идти в южную Россию, где венгры, поляки и Олеговичи безжалостно мучили бедных жителей.

Новгородцы со слезами расстались с князем, благодетелем отечества их, и призвали на престол свой зятя его Ярослава Всеволодовича. Но как он был не похож на доброго и благородного тестя своего! Ярослав думал, что одна строгость может удержать в повиновении беспокойных новгородцев, и довел эту строгость до такой жестокости, что во время случившегося там голода выехал со всем семейством своим в Торжок и не послал в столицу новгородскую ни одного воза с хлебом. Добрый Мстислав Мстиславич, услышав о делах зятя, приехал утешить новгородцев. Он надеялся, что успеет помирить их с Ярославом, но этот строгий князь не хотел и слышать о мире. В то время отца его великого князя Всеволода III уже не было на свете, а у двух старших братьев – Константина и Георгия началась та ссора за великокняжеский престол, о которой вы читали в начале этого рассказа. Войско Георгия было многочисленнее, и всем казалось, что победа будет на его стороне. Он обещал помогать и меньшому брату своему Ярославу в войне с Мстиславом и новгородцами; но в то же время и Мстислав обещал возвести Константина на престол великокняжеский, если он поможет ему усмирить зятя. Константин Всеволодович явился с полками своими.

Сначала благоразумный Мстислав старался всеми силами уговорить князей не начинать междоусобной войны, которая бывает всегда величайшим злом для государства, ласково просил их признать великим князем старшего брата и возвратить новгородцам взятые у них Ярославом города. Но гордые князья с насмешкой отвечали, что они со своими храбрыми суздальцами могут противиться всем русским вместе, а Новгород закидают и одними седлами. После такого дерзкого ответа они созвали к себе в шатры воевод своих, приказали им не щадить в битве никого, а убивать всех без разбора и, думая непременно завоевать всю Россию, уже делили ее между собой. Георгий письменным договором определил, какие области достанутся братьям его, какие останутся за ним, и, окончив эти распоряжения, послал сказать Мстиславу и Константину, что он и брат его Ярослав хотят сражаться с ними на Липецком поле.

Заметьте, милые читатели, как Бог всегда наказывает людей гордых и слишком надеющихся на себя! Георгий и Ярослав пришли на Липецкое поле, думая непременно победить неприятелей своих, и вместо этого были побеждены сами. Новгородцы и полки Константиновы под начальством Мстислава показали редкую храбрость. Неприятели вскоре побежали от них и на каждом шагу оставляли мертвых, победители гнались за ними, не щадя никого. Ярослав ушел в свой Переяславский удел и в гневе умертвил там многих купцов новгородских, а Георгий прискакал во Владимир. Напрасно умолял он владимирцев защитить его. Спустя два дня пришел к ним Мстислав, и все покорилось ему и Константину. Георгий, выезжая из столицы, с горестью жаловался на Ярослава и винил его в несчастье своем.

Но доброму Константину горестно было видеть брата в изгнании: через несколько месяцев он призвал его к себе и, чувствуя свое слабое здоровье, объявил его своим наследником.

Между тем храбрый Мстислав во второй раз простился с новгородцами. Хотите ли послушать, милые читатели мои, как говорили тогда князья новгородские со своими подданными на вече их? Вот немногие слова Мстислава: «Кланяюсь Святой Софии[21], гробу отца моего и вам, добрые новгородцы! Чужие народы владеют знаменитым княжеством Галицким, я хочу изгнать их. Но вас не забуду и желаю, чтобы кости мои лежали у Святой Софии, там, где покоится родитель мой!»

Он точно исполнил свое намерение и вскоре по приезде в Галич развеял как пыль многочисленных врагов этой несчастной земли. Главными из них были венгры и поляки, которые, убив самым жестоким образом Игоревичей, посадили на престол их двух соединенных браком детей – Коломана, сына короля венгерского, и Саломею, дочь короля польского.

Таким образом венгры и поляки уже совсем завладели наследством детей Романа Мстиславича, короновали Коломана и Саломею как короля и королеву галицких, и между тем как их величества занимались своими игрушками, бояре их управляли как хотели делами государственными. Своевольство их дошло наконец до того, что они хотели переменить и греческую веру галичан на латинскую, и уже выгнали наших священников, и принуждали всех русских сделаться католиками. Вот это притеснение православной веры нашей заставило Мстислава Храброго поспешить как можно скорее на помощь к бедному народу галицкому.

Для героя, прославившегося делами необыкновенными, нетрудно было победить расстроенное войско венгров, не имевших опытного начальника, унять своевольных бояр и взять в плен маленьких государей их. Галичане, благословляя своего избавителя, называли его своим Красным Солнышком, а епископы русские, возвращенные им на родину, возвели его на престол галицкий.

Но вы, верно, ожидали, что добрый и справедливый Мстислав отдаст это княжество Даниилу, законному наследнику Романа, и это желательно было бы потому, что Даниил, еще будучи ребенком, подавал отличными качествами своими прекрасную надежду быть со временем князем знаменитым. Но Мстислав Храбрый имел тот недостаток, который имеют почти все добрые и откровенные люди: он был легковерен и, не умея лгать, думал, что и все люди говорят правду. Хитрые бояре галицкие, подкупленные венграми, старались воспользоваться этой слабостью и уверили его, что народ не любит Даниила и что мир с королем венгерским гораздо выгоднее для Галича, нежели война с ним. Мстислав сожалел об этом, потому что любил Даниила и даже отдал за него дочь свою, но, чтобы не ссориться с венграми, не только отпустил в Венгрию Коломана и Саломею, но и сговорил другую дочь за меньшого сына короля венгерского и обещал дать за нею в приданое Галич. Это была важная ошибка Мстислава, ошибка, которая причинила вскоре новые беды галичанам.

Даниил Романович, уважая тестя, не роптал на него и остался князем только в Волыни.

Таблица XX

Семейство великого князя Всеволода III Георгиевича

Супруга:

неизвестна

Сыновья:

1. Константин

2. Георгий

3. Ярослав

4. Владимир

5. Святослав

6. Иоанн

Нашествие татар

1219—1238 годы

Если, читая эту историю, вы часто жалели о несчастьях бедного отечества нашего, если вас огорчало то, что должны были терпеть добрые предки наши, то приготовьтесь плакать: ни злые кудесники, ни дикие печенеги и половцы, ни появившиеся вновь литовцы и немецкие рыцари, ни ссоры князей и ненависть их друг к другу не причинили столько бед земле Русской, сколько ужасное, неслыханное несчастье, которое в истории нашей называется нашествием татар.

В то время татары вовсе не походили на смирных и честных потомков их, спокойно живущих теперь в некоторых из наших губерний, например Тобольской, Казанской, Таврической. Нет, это были грубые, полудикие, бесчеловечные воины, жившие в Азии, к югу от Иркутска, в нынешней Татарии Китайской, промышлявшие ловлей зверей, скотоводством и грабежом. О природной жестокости их вы можете судить по рассказу о детстве самого знаменитого хана, или царя их, Темучина.

Он остался тринадцати лет после смерти отца своего Езукая Багадура. Подданные его вдруг взбунтовались против хана-ребенка. Что же сделал этот ребенок, этот тринадцатилетний Темучин? Он собрал войско, усмирил бунтовщиков и приказал их сварить живыми в семидесяти котлах кипящей воды. Один такой поступок показывает вам все ужасные свойства народа, у которого даже дети были так злы и безжалостны.

Этот молодой Темучин более всех других ханов прославился завоеваниями и победами: он покорил не только многие соседние орды[22] – татарские, монгольские и киргизские, но даже был в Китае и сжег главный город китайцев – Пекин. Подданные Темучина почитали его человеком необыкновенным, посланным к ним от Бога для прославления их царства. Эта мысль еще более утвердилась в них с тех пор, как явился к ним какой-то мнимый пророк или колдун, вероятно подкупленный ханом, и объявил всему народу и войску татарскому, что Бог отдает Темучину всю землю и повелевает ему называться впредь Чингисханом, или Великим ханом. После такого объявления Темучин, или Чингисхан, уже не встречал более неприятелей между татарскими народами: все они почитали за грех противиться повелению Божию.

Не находя уже противников в Азии и все еще стремясь увеличивать свою славу, Чингисхан пошел в 1223 году к странам западным и тем решил судьбу России.

Недалеко от берегов Каспийского моря полководцы Чингисхана встретили половцев, разбили их и гнались за ними до самых границ наших. Побежденные половцы убежали в Киевскую область, и в их числе был хан Котян, тесть Мстислава Храброго[23]. Этот хан встревожил всю Россию своими рассказами о страшных татарах и умолял князей идти против них, уверяя, что если они не сделают этого, то татары придут и в Русскую землю, так же как пришли в Половецкую.

Князья наши, всегда любившие войну и славу, не со страхом, а с жадностью слушали рассказы старого Котяна: им хотелось лететь навстречу новым, еще не виданным врагам, и вот самые храбрые из них – Мстислав Галицкий, Мстислав Черниговский и Мстислав Киевский со многими молодыми князьями, не согласившись со старшими, безрассудно пошли искать татар. В то время великого князя Константина Всеволодовича уже не было на свете и престол владимирский принадлежал брату его Георгию II. Георгий, воюя с камскими болгарами, побеждая их и основывая новые города[24] в местах завоеванных, не мог участвовать в походе южных князей.

На Днепре смельчаки встретили послов татарских. Они еще не начинали ссоры и, напротив того, приглашали князей наших бить вместе с ними половцев, которых татары называли своими рабами и конюхами. Но князья как будто сами желали своей погибели: они думали, что мирные предложения татар происходят от трусости, и с гордостью отвергли их. Молодой князь волынский Даниил вместе с тестем своим Мстиславом Храбрым первыми бросились на показавшийся вдали отряд неприятельский и совершенно разбили его. Эта первая удача заманила далее минутных победителей: они переправились со всем войском за Днепр и девять дней шли до реки Калки[25]. Здесь-то, на берегах этой несчастной для русских реки, начались бедствия отечества нашего; здесь-то 31 мая 1224 года предки наши потерпели ужасное поражение, от которого не спасли их ни храбрость всего войска, ни отчаянное мужество неустрашимого Даниила Волынского. Этот герой в жару сражения не чувствовал раны, полученной в грудь, и продолжал бить татар. Все прекрасное войско наше исчезло: шесть князей и семьдесят славных богатырей были убиты. Едва десятая часть спаслась бегством вместе с Мстиславом Галицким и Даниилом Волынским.

Победители преследовали побежденных до самого Днепра. Жители городов и селений, чтобы смягчить врагов своих покорностью, выходили к ним навстречу с образами и крестами, но у татар было правилом, что побежденные не могут быть друзьями победителей. Следуя этому правилу, жестокие татары убивали всех, кого встречали, не щадя ни стариков, ни женщин, ни даже детей. Народ во всей южной России был в ужасе: ожидая неминуемой смерти, все молились Богу в церквах и дома – и он сжалился над слезами христиан и еще на несколько лет отсрочил погибель их: полководцы татарские вдруг получили повеление от Чингисхана возвратиться к нему в Азию.

Нельзя описать той радости, какую почувствовали русские, услышав, что страшные враги удалились от отечества их! Не зная, откуда они приходили и куда ушли, все почитали их наказанием небесным, и ветреный народ, к несчастью, скоро забыл это наказание. Двенадцать лет не было слуха о татарах, и князья русские, вместо того чтобы воспользоваться этим временем и соединенными силами укрепить расстроенное государство, продолжали свое несогласие. Двое из них – Михаил Черниговский и Ярослав Всеволодович, уже известный читателям нашим брат великого князя, – ссорились за Новгород: непостоянные новгородцы избирали то одного из них, то другого. Наконец утвердился там Ярослав, имевший гораздо более прав на эту беспокойную область и по той храбрости, с какой он защищал ее от нападений литовцев и немецких рыцарей, и по тому усердию, с которым старался загладить прежнюю жестокость свою к новгородцам. Однако княжение его было непродолжительным: в 1236 году он призван был на престол киевский. Князем же новгородским остался сын его, молодой Александр Ярославич, который прославится потом знаменитыми делами, заслужит имя Невского, и еще более – заслужит небесный венец Святого.

Великий князь Георгий II, усмирив болгар, жил спокойно во Владимире и, следуя примеру отца своего, не вмешивался в ссоры князей, не старался ни усмирять непокорных, ни мирить несогласных. Время от времени ходил он воевать с мордвою. Это был народ, живший недалеко от камских болгар, по берегам Волги.

Мстислав Галицкий после несчастного сражения при Калке уже не мог называться Счастливым: уныние совершенно переменило нрав его, он сделался слабым, недоверчивым, позволил вельможам галицким управлять собою, позволил им даже оклеветать доброго, благородного зятя своего Даниила Волынского и, поверив клевете, поссорился с ним. Во время этой ссоры он исполнил обещание, давно данное королю венгерскому, – отдать дочь свою и престол галицкий сыну его, а себе оставил только небольшую Подольскую область. Великодушный, верный слову своему Мстислав скоро раскаялся в этом поступке: венгерский королевич отплатил ему неблагодарностью, а добрый Даниил оставался верным сыном его и во время ссоры их, и когда открылась клевета бояр. Обманутый, унылый Мстислав не мог долго переносить жизнь бесславную и скончался в 1228 году.

Смерть его подала новую причину к ссорам. Даниил и Михаил Черниговский спорили с венгерским королевичем за Галич, который наконец после смерти королевича достался Михаилу. Даниил просил великого князя и брата его Ярослава Всеволодовича Киевского помочь ему возвратить наследственную область и, получив ласковое обещание их, надеялся быть счастливым государем в милой родине своей, как вдруг все княжества снова встревожились, все люди снова с ужасом услышали страшную весть о врагах, которых почти забыли: наступил 1237 год и с ним бедствие нашего отечества.