* * *

Все было почти точно так же, как и при обычном подпространственном броске на борту транспортного лайнера «Космотрека». Провал в небытие, а потом затихающий гул где-то в подсознании, не в ушах... Металлический привкус во рту и острая, непередаваемая тоска о чем-то ускользающем из заветного, давно позабытого уголка души. О чем-то страшно важном, но неумолимо исчезающем, тающем...

Рус, не открывая глаз, нащупал в нарукавном кармане упаковку психоэлеватора и сунул в рот пару сладковатых таблеток. Потом открыл глаза и сверился с показаниями приборов. После чего принялся торопливо расстегивать ремни, удерживавшие его в пилотском кресле. Надо было покидать приемный модуль как можно скорее. В первые минут сорок после броска это устройство могло выкинуть неожиданные фокусы. Например, превратиться в источник жесткого излучения.

Сервомоторы завели свою жалостливую песню, но сдюжили с тяжеленной крышкой выходного люка. Воздух Мира Молний сперва слегка одурманил Руса. Холодный ночной воздух, настоянный за предыдущий день на непривычных ароматах чужого края. Воздух был разреженный и в то же время пыльный. Спрыгнув на каменистый грунт и оглядевшись, Рус понял, что так и должно быть. Место, куда был заброшен приемный модуль, оказалось высокогорным плато, а сам подпространственный бросок порядком тряхнул и сам модуль, и окружающую местность — над плато медленно оседали облака подброшенной в небо пыли.

Поправив рюкзак, Рус припустил трусцой в направлении скал, возвышающихся в паре сотен метров от врывшегося в каменистую твердь приемного модуля. На тренировках в Центре подготовки все его действия по прибытии на Блуждающую были расписаны по долям секунды и отработаны до автоматизма на макетах местности. Там, в укрытии, он сможет оглядеться и сориентироваться в пространстве.

Все было так, как подсказывала ему карта, составленная на основе всех собранных в Центре данных о Сумеречных Землях, и в то же время — совсем не так. Все здесь действительно было завороженным. Лишенным реальности. Словно во сне привидевшимся. Наверное, виной тому еле заметный трепещущий свет, пробивающийся сквозь наслоения туч. В тучах тонули вершины гор, в непроницаемом мраке ущелья и долины казались бездонными, в преисподнюю низвергающимися пропастями.

Цель, до которой ему предстояло добраться, располагалась, казалось бы, совсем близко на одной из скалистых «полок» на склоне горного кряжа, находящегося неподалеку от плато, на которое волею судеб подпространственный переход выбросил Руса. Должно быть, в хороший бинокль днем можно рассмотреть сливающиеся с камнем сооружения Скальных Храмов, один из которых приютил Находящего Пути.

Но для того чтобы добраться до этой цели, надо спуститься в зияющую черной пропастью долину и преодолеть Худые леса. Судя по сведениям из Меморандума Беглеца, не всякому это удавалось.

Рус бросил взгляд на часы и прикинул, что опасность миновала, пора ему заняться перемонтированием приемного модуля в модуль отправки. На это, по его расчетам, должна была уйти оставшаяся часть ночи. Конечно, он не мог определить, какая ее часть уже миновала, ему показалось, что камень скал не до конца отдал накопленное за день тепло. Стало быть, до рассвета еще далеко.

Только шагах в десяти он заметил вдруг, что уже не одинок здесь, среди нагромождений мертвого камня. На массивной раме люка грузового отсека примостился пушистый комок тьмы. Тьма эта посверкивала маленькими глазками-бусинками и цепко держалась за рифленый металл длинными, похожими на потеки смолы пальцами скрытых в непроницаемо-черной шерстке лапок. Рус лихорадочно перебрал в памяти описания существ, которые, предположительно, могли встретиться ему в этих краях, не припомнил ничего даже отдаленно похожего.

Он потянулся к кобуре бластера, но существо на люке укоризненно покачало головой и неодобрительно зацокало. Тогда Рус успокаивающе помахал зверьку и, демонстрируя полное дружелюбие, нарочито неторопливыми движениями вытащил из нагрудного кармана упаковку таблеток глюкозы — витаминизированной и ароматизированной. Он показал угощение зверьку, облизнулся, чтобы дать понять, насколько оно вкусно, и кинул таблетку на щебень — неподалеку от модуля.

Зверек проявил неожиданную доверчивость и проворство. Миг — и он исчез с окантовки люка, а глюкоза — с каменистого грунта. Рус несколько секунд искал его глазами, но это было, видно, занятием бесполезным. Он вздохнул, включил механизм, открывающий люк, и принялся за распаковку дополнительных блоков, которые предстояло установить на модуле.

Глава 4

ВСТРЕЧИ ЛЮДЕЙ ПОСВЯЩЕННЫХ

Пронизывающий ветер гнал сеющийся мелкой, моросящей влагой туман между редкими стволами Ведьмина леса.

У ветров здесь были имена.

Этот был назван в честь плохих времен — Ветром Тьмы. И еще — Ветром Злых Дней. И должен был принести их с собой — эти плохие времена... Листья шуршали под этим недобрым ветром, заглушая звук шагов, но Анна все равно старалась шагать бесшумно — годы службы Лесу и Мгле не прошли даром. Тихо, очень тихо ступала Анна вдоль опушки, несмотря на то что приходилось справляться и с другой почти невыполнимой задачей — заслоняясь полой плаща от беспощадного Ветра Злых Дней, нести к Мертвому Камню светлого воска, от тайных огней затепленную свечу.

Птица Кром трижды прокричала ей в спину — птица Кром с планеты Кром. И змеи Медных Камней трижды уползали из-под ее почти невесомых шагов. Но Анна неотрывно смотрела только на светлое пламя свечи. На мгновение оно полыхнуло отчаянным, предсмертным всполохом, обморочно сжалось, словно решив совсем уж сдаться — тонкой струйкой копоти изойти в мятущуюся тьму вокруг... И сама эта тьма стала в тот миг и вовсе беспросветной: мчащиеся в бездне неба нижние облака совсем уж было заслонили трепещущий свет Настоящего Неба. Но Анна знала, что это только кажется ей.

Свет Молний не гаснет никогда. Меркнет, становится незаметен. Но никогда не гаснет до конца.

Не погасла и свеча. Пламя метнулось, поперхнулось копотью и вновь заколыхалось неровным, грозящим сорваться стягом над светящимся изнутри столбиком свечи. И, словно отразившись в далеком, незримом зеркале, в темноте, среди редких стволов неприметно замерцал второй язычок светлого пламени. Пламени, со стремительной неспешностью летящего по-над замшелыми валунами, черными колодами гнилых пней, то исчезая за почти неразличимыми во тьме стволами, то появляясь из-за невидимой преграды, вновь разгораясь под дуновением этой тьмы. Летящего к той же цели, к которой несла свой огонь Анна, — к поляне Мертвого Камня.

Они почти одновременно подошли к ней — странно ровной, заросшей другой, не такой, как на обычных полянах Леса, травой, окружавшей асимметричный сгусток тьмы посредине — Мертвый Камень.

Мертвый Камень, Ловец Заблудших Душ...

Но Анна не спешила ступить в круг Другой Травы: на границе поляны она застыла, прикрывая трепетное пламя полами плаща. Точно так же — без единого слова — замерла по другую сторону поляны и вторая — как две капли воды похожая на нее — полурастворившаяся во тьме, чуть подсвеченная зыбким огнем фигура.

Два огня ждали, пока появится третий...

И он возник — такой же неровный и трепетный, такая же почти неразличимая во тьме тень принесла его к поляне с Другой Травой.

Только тогда все три тени одновременно вступили в Круг и приблизились к Мертвому Камню. Три свечи встали в поросшие серым мхом ниши, три тускло блеснувших ножа легли перед ними. Здесь Ветер Злых Дней был не властен над крохотными язычками пламени, и они, вытянувшись, замерли, источая во тьму над собой тонкие струйки копоти. Как бы питая тьму тьмой.

— Ну вот... — первым нарушил молчание тот, что пришел последним, человек невысокий, седой и бывалый.

Под плащом на нем был надет бушлат морского десантника со споротыми знаками различий. Да и вся его экипировка была оттуда — из той жизни, где простые люди ходят по одной дорожке с людьми Жестокого Ремесла, где и слыхом не слыхивали про свечи, которые не задувает Ветер Тьмы.

— Ну вот, — снова повторил этот человек. — Вот и дождались Знака... Трое пришли, чтобы не дать случиться беде. Чтобы Пятеро могли встретить Пятерых.

— Начинается охота, — глухо сказала та тень, что принесла вторую свечу.

Ее по-прежнему трудно было разглядеть — не старую еще вроде женщину, лицо которой, тонкое и нервное, почти совсем утонуло в тени капюшона. Ей словно что-то мешало шагнуть в круг ровного, ясного света свечей, и она оставалась там — на границе трепещущей почти невидимыми всполохами Тьмы.

— Мы... — Она наконец оторвала взгляд от светлого пламени. — Мы должны сделать выбор. Как вы понимаете, теперь нам очень скоро будет предложено выбирать...

— Что до меня, — сурово сказал принесший третью свечу, — то я свое выбрал давно: мне с Их Величеством решительно не по пути... Их Величество давно уже стал просто жалкой тенью Неназываемого...

— Мы в этом не сомневались, — сказала Анна, чувствуя, что ей надо опередить ту, что второй поставила свечу на камень. — Мы не сомневались, что если бы выбор делал один ты, Торн, то Император никогда бы не получил помощи Мглы. Но только дело в том, что мы не можем принять решение поодиночке. И большинством голосов его принять мы не можем... Только наше общее, единое решение имеет силу...

— Ну что же — видно, разговор нам предстоит долгий. — тут он сделал приглашающий жест и сам первым опустился на сухую траву поляны.

— Раз уж я начал... — Он сложил «домиком» кончики пальцев и сосредоточил свое внимание на них, — Раз уж я начал... Нет сомнения в том, что Их Величество пожелает ровно того же чего пожелает Неназываемый, — того, чтобы с этими Пятерыми, что пришли сейчас, сталось бы в точности то же, что и с теми — давешними... Но Пророчество утверждает нечто совершенно иное... Вот тут я и спрошу тебя, Анна, и тебя, Хло: стоит ли нам только для того, чтобы угодить государю, идти заведомо против Пророчества?..

Та, что звалась Хло, нервно дернула плечом:

— Пророчество на то и Пророчество, что понять его можно по-разному. Это только тогда, когда оно уже сбудется, все окажется совершенно очевидным. Но — только тогда... А ты, Торн, берешься судить вперед...

— Если Пророчество — вовсе никакое не Пророчество, а так — бабушка надвое сказала, — веско возразил Торн, — так тогда на черта нужны и мы с вами, и служение наше с вами Силам Мглы? Нет! Нас — немногих — Мгла недаром отметила. И Понимание Знаков дала — не зря! Пророчество ясно гласит: «Трое придут и не дадут случиться беде. Когда Пятеро встретят Пятерых, то падет Драконов Запрет, и Мир станет свободен от Драконов, а Драконы — от Мира...»

— Ты находишь это совершенно ясным, Торн? — вопрошающе заломила бровь Хло. — Ты знаешь, например, что такое Драконов Запрет? Или ты уверен, что Трое — мы то есть — должны именно помочь встрече Старых Пятерых с Новыми? Может быть, «не дать случиться Беде» это как раз значит — не дать им встретиться? Ведь ты именно так думаешь? О-о-о... Я хорошо знаю твой примитивный ум, Торн. Твой простой и надежный ум. Он хорош, чтобы прикидывать планы сражений и разбираться в хитростях придворных интриг... А вот для того чтобы трактовать Пророчество, ты слишком мелок, Торн. Но, к сожалению, только этим ты и занимаешься последнее время...

Прежде чем наливавшийся во время этой тирады черным сарказмом Торн успел вспылить, Анна резким жестом вскинула перед собой ребром поставленную ладонь. Словно беззвучным, коротким вскриком оборвала нить начавшегося спора.

— Не мне судить, Хло, насколько прост наш брат в своем толковании Пророчества... — резко вступила она в разговор. — Важно то, что, сдается мне, Неназываемый понимает его точно так же. И это единственное, что важно для нас... Здесь и сейчас.

Не успеет трижды минуть Тьма, как нам будет предложено найти и передать в руки людей Неназываемого тех Пятерых, что пришли. Или найти и уничтожить. Что то же самое...

— Ты так уверена в этом, сестра? — вскинула на нее свой неприязненный взгляд та, что на этой поляне звалась Хло.

— Не меньше, чем ты... — Ответ Анны прозвучал совсем в другой тональности.

Это была не реплика в споре, а скорее усталый совет матери, адресованный зарвавшейся дочери, — кончать болтать ерунду.

— Не возьму я в толк, — хмуро повернулся Торн к Хло. — Ты скажи, чтобы понятно было, — что ты делать предлагаешь: Новым Пятерым путь указать и в пути этом от беды беречь, в сторонке постоять до поры или этим Пятерым — как Неназываемому наверняка угодно будет — пути не давать?

— Я предлагаю ждать. — Хло уставилась на Торна немигающим взглядом. — Ждать до той поры, пока сам ход событий не сделает нам понятным смысл Пророчества. И ты, и Неназываемый доверились крикам деревенских знахарей и можете оба крупно проиграть в той игре, что затевается...

— Всякий, кто на поле боя хочет остаться в сторонке, будет бит, Хло, — насмешливо возразил Торн. Он подхватил с земли причудливого вида веточку и теперь чертил ею в траве невидимые знаки. — И будет бит обеими сторонами...

— Нам не впервой оставаться над схваткой. — Хло выпрямилась и превратилась, кажется, в воплощение отрешенности от дел мирских.

Она замерла, глядя в пространство, всем своим видом по казывая, что предоставляет слово своим младшим и менее рассудительным партнерам. Но Анна была уже достаточно научена опытом общения с этой себялюбивой и вздорной ведьмой, чтобы оставить последнее слово за ней. Тем более что ясно было, каким будет это последнее слово. Поэтому она сыграла на опережение:

— Это не пройдет, Хло! — бросила она. — Не надо нам твоего молчания!

— Что ты имеешь в виду?! — резко повернулась к ней Хло. — Что именно не пройдет?!

— Да твое обычное представление — «Когда между нами — слугами Мглы — нет согласия — слово за старшим!».

В сумраке Торн еле слышным звуком обозначил свою одобрительную усмешку.

— Вот как? Ты знаешь другое правило?

Тон Хло стал уж и вовсе стеклянно хрупок и неприязнен.

— Да, сестра. Я теперь лучше разбираюсь в тех правилах, по которым Мгла играет с нами. Лучше, чем тогда, когда позволяла тебе, опытной старшей подруге, вытирать сопли мне, сосунку-новичку. Правило старшинства хорошо в других играх. А при том раскладе, что выходит у нас, дело решает жребий!

— Что ж...

Хло презрительно повела плечом.

— Может быть, ты и впрямь веришь в то, что говоришь, младшая сестра... В то, что стала хоть что-то смыслить в Играх Мглы. Но вот кое-какие простые вещи ты позабыла...

— Какие? — неожиданно прогудел из-под своего капюшона Торн.

Похоже, что он решил отойти от своего правила, к которому прибегал всегда, как только тон Анны или Хло становился резок. «Пусть бабы разбираются между собой сами, а я покурю в сторонке» — так звучало это правило.

— Какие такие простые вещи позабыла сестра Анна?

Хло бросила на Торна холодный взгляд, в котором на фунт ледяного равнодушия приходилась ровно унция недоуменного удивления и хорошо заметная щепотка презрения.

— Сестра Анна позабыла, что правильный жребий нам — людям Мглы — выпадает только на Белом Талере, — сухо, словно напоминая, что дважды два равно четырем, сообщила она. — Ну а талер, даже Белый, как и все монеты во Вселенной имеет только две стороны...

— Ну и?.. — невозмутимо промычал Торн.

— Жребий Белого Талера позволяет выбрать одно из двух решений, Торн. Из двух, а не из трех...

— А разве их три? — все с тем же невозмутимым недоумением осведомился Торн.

— Если я правильно поняла, — все так же холодно отчеканила Хло, — мы выбираем одно из трех — принять сторону Государя, стать на сторону Пяти Явившихся или ждать, пока Мгла не поможет нам истолковать смысл Пророчества...

— Х-хе!... — с деланным изумлением пожал плечами Торн. — По-моему, один из этих вариантов никто и не предлагал... Так что из двух решений выбираем, сестра. Из двух...

Короткая молния гнева, на мгновение словно высветившая черты Хло, выдала ее с головой. По крайней мере, в глазах Анны.

«Интересно, — подумала она, — стареющая ведьма просто хочет забрать под себя все Дары Мглы и сделаться главной среди нас или... С чего ей так хочется угодить Неназываемому?..»

— Ну что ж... — преодолев себя, глухо и невыразительно произнесла Хло. — Вы, я вижу, оба за жребий?

— Именно так, сестра, именно так... — с нарочитой усталостью в голосе подтвердил Торн.

Анна просто опустила веки в знак согласия с ним и легким кивком это согласие закрепила.

— В таком случае, — все тем же глухим и невыразительным голосом игрока — проигравшего, но не сдавшегося — определила Хло, — не будем откладывать надолго. Белый Талер — здесь, мы в сборе. Ждать нечего, Сестра и Брат.

Торн стал на колени, наклонился к подножию камня, поднял камешек помельче и постучал о Камень змеиным стуком. Из незаметной щели между твердью Мертвого Камня и поросшей черным мхом почвы выскользнула медная, тускло поблескивающая струйка — страж-змейка. Признав своих, мелкий, но разящий всякого чужака мгновенной смертью гад, покоившись, скользнул в сторонку и свился неприметной завитушкой среди палой листвы.

Торн с легким вздохом облегчения плавным движением погрузил правую руку по локоть в скрытую под Камнем нишу и — мгновение спустя — благополучно извлек оттуда небольшой кожаный кошель, туго затянутый прочной бечевой. Поколдовав немного с мудреным узлом, он вытряхнул на широкую, мозолистую ладонь старинную серебряную монету с диковинным гербом с одной стороны и означенным номиналом в один талер с другой.

— Ну что же... — хрипловато пробасил он, выпрямляясь в полный рост. — На орла ставим — принять сторону Пяти. Нет возражений?

Хло только неприязненно дернула плечом. Скорее всего, просто в знак неодобрения того, что Торн, не спросясь, взял на себя роль распорядителя предстоящего коротенького обряда. Анна просто промолчала в знак согласия.

— Ну а «решетка»... — продолжил басить Брат Мглы, — «решетка» — ясное дело — ждем-с... Бросаем?

Обе женщины согласно кивнули.

Тяжелая кисть Брата Торна сжалась, скрыв в себе заговоренную монету, и с размаху, коротким движением рванулась вверх, разжалась и отправила Белый Талер ввысь — навстречу тусклому пламени Небес. И пламя это, отразившись в металле, зло сверкнуло в глаза Троим вопрошающим.

Талер, торопливо вращаясь, застыл в высшей точке своей траектории и тяжело устремился вниз — в подставленную Братом ладонь.

Но скрыться в ней он не успел.

Стремительным, почти незаметным глазу движением Сестра Хло перехватила падающую монету и зажала ее в сухонькой, словно из крепкой древесины сработанной ладошке. На Торна она бросила полный скрытого торжества взгляд.

Брат ничем не выдал своего отношения к столь явно выраженному ему недоверию. Со стороны могло показаться, что он вообще не придал уловке Сестры никакого значения. Анна — еле заметно — брезгливо поморщилась, бросив на Хло осуждающий взгляд, тоже едва заметный.

Хло решительно вытянула руку перед собой, повернула сжатую ладонь вверх и разжала ее. Все трое одновременно склонились над лежащей на ней монетой.

— Решка! — пожал плечами Брат Торн. — Ожидание нам выпало...

Он деловито подковырнул Белый Талер с ладошки Хло, дохнул на него, обтер обшлагом рукава и полез под Камень — укрыть числящийся по неписаному уговору за ним Талер в тщательно охраняемом смертоносным гадом тайничке.

— Ну что ж, — чопорно произнесла Хло, — поклянемся, Сестра и Брат, что не предпримем никаких действий, могущих повлиять на исход встречи Пяти новых с Пятью старыми, до той поры, пока...

— Э-э... Не та формулировочка, уважаемая сестра! — прогудел Брат Торн, поднимаясь на ноги и отряхивая с ладоней приставшие к ней землю и прелую листву. — По мне так ты не той клятвой клясться надумала...

Хло приподняла левую бровь, и вид ее стал чопорен уже просто невыносимо. Она даже сделала крохотный — чисто символический — шажок в сторону, показывая, что раз так, то она готова уступить свое место на условной трибуне неотесанному грубияну.

— Вот в чем мы с вами, Сестры, поклянемся, — хриплым, прикрякивающим баском определил Торн. — Мы клянемся Мгле — узлом и крюком, змеей и стрелой, иглой и молотом, — что ни один из нас не воспользуется твоей, Мгла, с нами дружбой, чтобы исход встречи Пятерых с Пятерыми по своей воле поменять, до той поры пока не явишь нам Знак. Ждем, Мгла, твоего Знака — ясно явленного и разуму понятного! Клянемся!

Произнесена Клятва была хоть и неблагозвучным прокуренным басом старого вояки, но произнесена с таким внутренним напряжением и напряжение это с такой силой разрядилось в последнем ее слове, что обе Сестры просто машинально — вслед за Братом — вскинули руки в Знаке Верности.

Некоторое время Трое молчали. Потом Хло пожала плечами, высоко вскинув их, словно хотела взмахнуть несуществующими крыльями.

— Мне кажется, что мы с вами обсудили нашу... ммм... проблему, Сестра и Брат, и приняли определенное решение...

— Осталось договориться, — прогудел Торн, — сразу расходимся и по одному события, как говорится, отслеживаем или как? Или кому-то из нас поручим за Знаками Мглы на этот счет приглядывать? Да и за нами, грешными, тоже... Не ровен, как водится, час...

— Кому из нас ты не доверяешь, Брат Торн?

Голос Анны стал неожиданно ломок и возвысился на четверть октавы.

— Помилуй, Сестра... — всплеснул руками Брат. — Дык я ж так... для порядка предложил просто... чтоб потом не говорили...

Он бросил косой взгляд на Хло, давая понять, чей злой язык и чью явную неудовлетворенность выпавшим решением имел в виду. Для Хло этот взгляд не остался незамеченным.

— Однако, — демонстративно глядя в сторону и ни к кому персонально не обращаясь, бросила она, — предмет нашего обсуждения больше походит на нечто полагающее ему конец... Пожалуй, нам пора расстаться, — сухо, как престарелая бонна-наставница, произнесла она и поджала губы. — Расстаться на время, конечно...

— Верно! — отечески добродушно поддержал ее Брат Торн. — Тут каждому на свой манер, в уединении, в спокойствии к себе и к миру прислушаться стоит...

— Ну что ж, — все так же отводя взгляд в сторону, — согласилась Хло. — До встречи, Сестра... До встречи, Брат...

Она взяла из ниши свою свечу и повернулась лицом к тьме. И тьма поглотила ее.

Торн и Анна молча забрали свои свечи, повернулись — каждый в свою сторону — и бесшумно скрылись в чаще. Теперь Мертвый Камень снова стал просто сгустком мрака посреди полянки, заросшей странной травой.

Торн не спешил. Он выбрал самую короткую дорогу к еле слышному, но слышимому издалека ключу, укрытому в крохотной лощинке, к которой вела незаметная, почти несуществующая тропка. Брат был уверен, что по этой тропинке к ключу спустится и Травница — Анна. Травница не могла выйти к ключу, не проведав перед этим своих заповедных полян.

Устроившись на камне чуть поодаль от ручейка, убегавшего куда-то в темень обступившей ключ чащобы, Торн терпеливо ждал. Время начинало поджимать — Торну еще предстояли встречи этой ночью.

Анна появилась из сумрака лесных зарослей, держа в руках пару связок какой-то лесной зелени, и быстрым, легким шагом направилась к озерцу, которое питал тихий ключ и откуда брал начало незаметный ручеек. Когда она оказалась совсем рядом, Торн привлек ее внимание осторожным покашливанием.

Анна вздрогнула и воззрилась на Брата с недоуменной досадой.

— Опять ты за свое, — угрюмо бросила она. — Если у тебя ко мне разговор, какого лешего ты не сказал всего, что хотел, там — у Камня?

— Камень — не самое удобное место для таких разговоров, которые Мгла не понимает... — пожал плечами Торн. — Или которые она может понять по-своему. Скажи, сестрица, у тебя никогда не было такого чувства... такого ощущения, что Камень нас подслушивает?

— Чудак ты, Брат, — пожала плечами Анна. — Конечно же слушает. И ты это прекрасно знаешь. Иначе зачем нам у него собираться? Ты ведь совсем других ушей опасался. Так ведь?

— Если ты — про сестрицы Хло ушки, так, пожалуй, права будешь, — усмехнулся Торн. — Только не опасаюсь я этих ушек-то. Против Клятвы грешить не намерен. А все равно, что сестрице нашей слышать надо, так то она уже услышала, а уж что не для ее слуха, так и не надо сестрицу в соблазн вводить. Я ей и так чуть не высказал, чего дамам высказывать не полагается. Это когда она Талер на лету перехватила. Видала ее физиономию? Она бы еще язык мне показала!

— Ладно, не кипятись, Брат...

Анна положила руку на плечо Торна.

— Говори уж — что там у тебя. А то пора мне заняться моими отварами да настоями...

Анна присела над берегом озерца и принялась укладывать плоские, покрытые водой камни связки принесенных с бою трав. Торн, почесывая в затылке, следил за этим ее занятием.

— Птичья трава должна как следует отлежаться в проточной воде, — пояснила Травница, поймав его любопытный взгляд. — Чтобы дурман ушел, а целебное начало закрепилось. Иначе пользы не будет. Так слушаю я тебя...

— Я вот что рассудил... — хмуро прогудел Брат, присаживаясь на бережок подле разложенных на песке связок травы. — Не годится нам в сторонке держаться в такой момент. Я бы даже сказал, нам — всем троим — надо бы Пришлых перехватить и, по крайней мере, глаз с них не спускать...

— Ты же только что говорил о Клятве... — напомнила ему Анна.

Голос ее отдавал горечью.

— Говорил, — совершенно спокойно признал Торн, — Говорил, что нарушать не намерен. И не нарушу!

Анна оставила в покое травы, сложила руки на коленях и с удивлением уставилась на Брата.

— В чем мы поклялись-то, сестрица? Помнишь? — с лукавым прищуром деревенского хитрована осведомился Брат Торн. — «Узлом и крюком, змеей и стрелой, иглой и молотом»? А?

— В том, что будем ждать Знака — ясно явленного и уму понятного... — снова пожала плечами Травница.

— Этточно, — согласился с ней Брат. — Но я не про то...

— Ну и еще мы поклялись не вмешиваться в ту игру, в которую предстоит сыграть старой Пятерке с новой.

Лукаво прищурившись, Торн сокрушенно покачал головой.

— В травах своих, сестрица, ты, конечно, толк знаешь. А вот психологии вовсе не обучена. А потому порой сама не понимаешь, в чем поклялась. Вот как сейчас, например.

— Вот как? — удивленно подняла брови Анна.

— Именно... — хитро кивнул ей Брат. — Именно что поклялась, а клятву свою понимать и не подумала. Ты же ведь всего лишь обещала дружбу Мглы не использовать на наши с Пятерками мелочные игры — и все. Разве кто из нас обещал свой нос в дело не совать и за версту Пятерых обходить? Да нет же! Да и Мгле самой не угодно нас рабами своими видеть...

Секунду Анна смотрела на Торна чуть сузившимися и ставшими вмиг неподвижными зрачками.

— Так... — сказала она задумчиво. — Значит, ты считаешь что до тех пор, пока мы играем по правилам простых смертных, руки у нас — свободны? И каждый из нас может потихоньку играть в свою игру?

— Ты правильно меня поняла, Анна, — заверил ее Брат. — Только у меня маленькая поправочка будет к этой твоей догадке... Каждый, говоришь, в свою?.. А вот у меня будет к тому как раз та самая поправочка. Мне, сестрица, сдается, что наши с тобой две партии лучше будет сыграть в четыре руки...

— Стало быть, — усмехнулась Анна своей почти незаметной улыбкой, — я тебе могу чем-то помочь в какой-то твоей, Брат, затее... Но уж тогда и ты мне в чем-то помочь обязан. Только вот никак не выдумаю в чем...

— Так затея-то у нас, — добродушно прогудел Брат, — я думаю, общая... Нам ведь чего надо? Нам с тобой, сестрица, вроде, ниоткуда ничего не надо... Нам с тобой, наоборот, вовсе того не надо, чтобы снова Война Магий началась... А ведь начнется — если не присмотреть... Ты пойми, сестрица: я ж не лезть в дела их непонятные хочу... бог с ними, с делами этими. Я, что за люди придут, посмотреть хочу... И кому из них доверять — старым или новым, — для себя решить хочу. Для себя — понимаешь? И если уж без драки не обойдется, то для себя решить — на чьей стороне мне быть. Без подсказок — понимаешь? Не куклы мы. Не на веревочках Мгла нас водит...