Глава 6

ШЕГА ПО КЛИЧКЕ КЛЮЧИК

То, что он не один в Лесу, Николай понял еще во время второй своей ночевки, на которую устроился в странном домишке, расположившемся прямо среди непролазной чащобы. Нет, еще раньше — до того, как он нашел еле заметную тропинку, что привела его к этому домишке. Когда стал замечать, что из чащи, из-под густых кустов, из черной тени причудливых зарослей поблескивают чужим, потусторонним блеском глаза каких-то явно к нему — Николаю Чудину — присматривающихся тварей. Что-то настолько недоброе было в этих взглядах, что, несмотря на голод и усталость, спать Николаю совершенно не хотелось. Он накидал на пол внутри домишки кучу относительно сухой листвы и свернулся на ней калачиком, натянув поплотнее куртку — дурацкая форма охранника «Звездного Берега» все еще была на нем — и приготовился как-то перекемарить здешнюю ночь. Или то, что здесь, в Мире Молний, заменяло ночь. Однако сон его все же сморил. И тут — уже засыпая — он испытал страннейший глюк.

Ему почудилось, что кто-то крохотный протопал совсем рядом с его ухом, будто какой-то маленький зверек. Это было само по себе неприятно. А когда кромешная тьма вдруг пролепетала в то самое ухо — с дьявольски странным акцентом: «Не бойся темноты. Иди с нами...», стало еще неприятнее. Когда тьма советует тебе ее не бояться, это пугает само по себе. Николай погрозил в кромешный мрак пудовым кулачищем, левой рукой нащупал на поясе портативный прожектор — часть комплекта обмундирования охранника «Берега» — и залил пространство перед собой потоком яркого зеленовато-белого света. В правой руке он сжимал пистолет — тот, что отобрал у типа, с которым столкнулся в покоях сэра Лента. Глаза не сразу привыкли к яркому свету, и Николай с трудом понял, что видит перед собой.

После чего обалдел окончательно. Прямо перед ним, заслоняя личико от яркого сияния, стоял крохотный человечек. Человечек ростом в вершок, но затянутый в кожаные доспехи и вооруженный довольно длинным мечом, висевшим в кожаных же ножнах на поясе. Позади него, в полутьме, толклось еще трое или четверо таких же, словно выскочивших из книжки детских сказок.

— Не свети мне в глаза, — попросила его галлюцинация тем же лепечущим голосом, которым только что говорила с ним тьма.

«Так... — отрешенно подумал Николай. — Вот уже и гномики нам мерещатся...» Но на всякий случай направил фонарик в потолок. Теперь вся комнатушка заполнилась более мягким, но неприятно призрачным, мертвенным светом.

— Вы что? — растерянно спросил Чудин. — Вы — на самом деле?.. Вы — г-гномы здешние?

— Если хочешь с нами говорить по-хорошему, — слегка угрюмо сообщила ему настырная галлюцинация, — то спрячь оружие. И слова «гномы» при нас не говори! Мы — каины. Слыхал о таких?

Нет, ни о каких каинах Чудин ни разу в жизни не слыхал. В чем и сознался, растерянно покачав головой. Пистолет он убрал за пояс.

— Это не важно, — небрежно бросила воинственная кроха. — Давай не будем терять времени. Мы пришли за тобой. Ты ведь потерял дорогу? Мы еле нашли тебя. Но теперь все будет в порядке. Мы отведем тебя к Хозяйке. Она накормит тебя. Ты ведь хочешь есть?

Есть Чудин хотел невероятно. Поэтому он не раздумывая поднялся и стал отряхивать с себя остатки листвы. Фонарик-прожектор он положил так, чтобы тот светил в стену.

— Если накормит, так пойдемте... — согласился он. — А она — Хозяйка ваша... Она что — тоже?..

— Не задавай лишних вопросов, — нетерпеливо оборвало его крохотное создание. — Дорога трудная, а нам надо успеть привести тебя в Дом — пока еще Темная Пора... Хозяйка и ее подруга не смогли сами пробраться сюда. Они ждут нас у моста...

На балконе, открывавшем вид на сад, простирающийся перед Домом Видящей, был накрыт легкий то ли очень ранний завтрак, то ли очень поздний ужин. Несколько видов травяных настоев, три вида пирожков с разной начинкой, здешнее подобие сыра и соус, похожий на варенье (а может, варенье, похожее на соус), — вот, пожалуй, и все. Чревоугодие не входило в привычки Видящей, даже когда ей случалось принимать гостей. Она и Травница тихо перебрасывались малозначащими замечаниями, расположившись в двух придвинутых к столу плетеных креслах. Третье ждало задержавшегося, чтобы привести себя в порядок, Николая.

Он появился, стряхивая с бороды капли воды и настороженно озираясь.

Марика произнесла традиционное:

— Здравствуй, Гость... Садись и угощайся.

После чего перешла на «вы».

— Надеюсь, вы не в обиде за то, что ваше оружие пока побудет у меня под замком? Там оно в полной безопасности, а нам всем будет спокойнее...

Марика произнесла это на том наречии, на котором всегда говорили между собой Пришлые. Оно не слишком отличалось от того говора, что был в ходу в Сумеречных Землях, и Анна хорошо понимала ее, хотя на слух диалект этот был ей странен.

— Здравствуйте, мэм, — как можно более вежливо отозвался Николай и без долгих церемоний грузно опустился в кресло и принялся за пирожки. — Разрешите представиться, — произнес он несколько невнятно по причине набитого рта, — Чудин Николай Николаевич. Э... Предприниматель. Насчет ствола моего я не волнуюсь. Палить я ни в кого вроде не собираюсь.

— Марика, — коротко представилась Видящая. — Марика. Карой. Моя профессия — видеть судьбу вещей. В основном — их прошлую судьбу. След.

Николай потряс головой.

— Вы... э-э... розыском пропаж занимаетесь, что ли, мэм?

— В некотором роде... Я неправильно сказала — профессия. Это называется — Дар. Розыск пропаж и объяснение появлений — тоже. Вот вроде вашего тут... Заодно опекаю Малый Народец. Я, видите ли, одна из Пятерых. Это — такой союз...

— Ах Дар... — пробормотал гость.

Марика чуть удивленно заломила бровь.

— Вам знакомо это понятие? Вы, должно быть, побывали на Джее или на Шараде? Впрочем, давайте по порядку.

Она пододвинула свое кресло ближе к столу и уставилась в глаза гостя испытующим взглядом. Довольно доброжелательным взглядом.

— Кто вас сюда послал, Николай? Кто и зачем? Здесь плохие места для случайных прогулок...

Николай как завороженный, не отрывая взгляда, созерцал бурную деятельность каинов — внизу, на лужайке те производили что-то типа генеральной уборки. Лужайку они явно вознамерились превратить в культурный газон.

— Так, стало быть, вы у них за главного? — рассеянно осведомился он, словно пропустив мимо ушей заданный вопрос.

Потом тряхнул головой, будто сбрасывая сонную одурь, и перевел взгляд на Видящую.

— Видите ли, мэм... Вы уж простите, но я для начала сам кое о чем хочу у вас спросить... Вы, я вижу, человек в этих краях не последний... И, может, знаете такого... Целителя... Его еще Гуго Глоссом зовут...

— У вас, Николай, к нему дело? — вопросительно склонила голову набок Марика.

«Как это похоже на Пришлых, — подумала Травница. — Они разговаривают друг с другом вопросами. И очень не любят давать ответы».

— В некотором роде — да... — пожал плечами Чудин. — Действительно — дело... Если тут что-то не так... Если вы на этого господина смотрите косо, то...

— Может быть, — осторожно предположила Марика, — вам нужен просто Целитель? Не господин Глосс, а именно Целитель? Или вообще кто-то из нас, Пятерых? Вы слыхали о здешних Пятерых, Николай?

— Да так... — неопределенно протянул Затейник. — Кое-что... Только вот мне именно Гуго Глосса назвали.

Марика огорченно вздохнула и слегка развела руками.

— Вам не повезло, Николай. Глосса здесь уже нет. И никого из его Пятерки — тоже. Одни ушли дальше, с другими — случилось всякое...

— Дальше — это куда? — Опасливо поинтересовался Николай.

Вопрос этот вызвал у Марики спазм какого-то мрачного веселья.

— Знаешь, мне самой хотелось бы знать — куда! И самое скверное в том, что у меня есть шансы самой узнать это...

Она подавила судорожный вздох и отвернулась.

— И Глосс... Он тоже отправился дальше?

Голос Чудина стал тревожен и глух.

— С ним случилось... странное, — торопливо и неопределенно ответила Марика и поднялась на ноги.

Зябко поправила наброшенную на плечи ветровку.

— Вот что... Мне кажется, что вы влипли в довольно сложную историю, господин Чудин. В сложную и довольно для вас опасную. Если угодно, можете не доверяться мне. И если вы еще на кого-то можете положиться в этом Мире, дело ваше. Но если вы намерены полагаться только на собственные силы, то считайте, что пропали. Я... Точнее — мы... Мы можем вам пригодиться, господин Чудин. Мы — это Пятеро. Новые. Другие. А вы уже догадываетесь, что Пятеро кое-что значат в этом Мире и на этих Землях. Лучше, если у вас не будет от нас секретов. Я имею в виду — секретов, связанных с вашим тут появлением. Выкладывайте напрямую — что привело вас сюда?

Николай потер нос тыльной стороной ладони. Поморщился. Отодвинул опустевшую посуду.

— В открытую, так в открытую... Только это — довольно путаная история, мэм. Впрочем... Вы ведь, по всему судя, не здешняя... Если позволите догадаться откуда, то...

— Не тратьте зря времени на догадки, господин Чудин! — остановила его Марика. — Я — с Джея. Родилась там и выросла. Будет случай — расскажу о себе подробнее... Но сейчас — о вас речь, Николай Вы уж разрешите к вам — по имени... Так что не бойтесь, что вас не поймут. Если чего не пойму — спрошу, будьте уверены. Ладно, чего не хотите — не говорите. За язык вас не тяну. Вам же хуже.

Николай откашлялся. Снова потер нос. Посмотрел на начинающийся дождь за окном. Потом заговорил. Хрипловато и глухо. Иногда запинаясь и с трудом подбирая слова.

— Я сюда, к вам, мэм, пожаловал прямиком из мест, как говорится, не столь отдаленных. С Фронтира. Это ничего, мэм, что я не в ладах с законом? Был и, положа руку на сердце, признаюсь — так не в ладах и остаюсь...

— Если вы про Закон Федерации... — Марика равнодушно дернула плечом. — Тот Закон остался там — за Небесами. Здесь все по-другому. Постарайтесь поскорее понять, что здесь и как. И быть честным. В отношении к нам, по крайней мере...

Гость нервно сглотнул и пригубил травяной настой.

— Так про что я? Ах да — Фронтир... Исправлагеря... За что и как я там срок мотал, я, с вашего позволения, мэм, излагать не буду. Это к делу совершенно не относится. К делу пацан относится. Шега... За ним я сюда и пришел.

— Пацан? — Марика удивленно подняла бровь. — То есть мальчик? Ребенок? Это что — ваш сын? Как он мог сюда попасть?

Николай досадливо крякнул и почесал в затылке.

— Можно сказать, что и так, мэм. Сын. Только — не родной... У людей вроде меня, мэм, — у таких, которым что ни день — срок ломится, — семей, как правило, не бывает. И если и бывают у такого народа родные дети-внуки, так мы, мэм, никогда почти о них ни сном ни духом не слыхивали. С таких отцов, как я, скажу вам честно, ни алиментов, ни даже памяти путевой ждать не приходится. Тут не в том дело.

Он запнулся.

— В общем, так... Дело было на Шараде. Я тогда кое-какие — дела в Транзитной фактории имел. Там и жил — в гостинице, разумеется. Вся Транзитная, считайте, мэм, — одни только сплошные гостиницы да посольства с консульствами... Встретились мы с Шегой впервой, когда он у меня товар увел...

И действительно: встреча этих двоих — старого и малого — была окрашена отнюдь не в идиллические тона.

Собственно, встретиться они и не должны были вообще. По крайней мере, Шега на тот момент вовсе не мечтал встретиться с владельцем тяжеленного кейса, который ему удалось выудить из камеры хранения Северного Терминала Транзитной фактории. Николай же в тот самый момент был еще совершенно не в курсе, что уже благополучно избавлен от этой части своей добычи, честно изъятой им у заезжего специалиста по контрабанде ворованных драгоценностей. Так что и у него не было оснований стремиться ко встрече с Шегой. Однако их встреча состоялась.

Виной тому была свойственная Бенджамину Бриллейну (известному среди русской диаспоры Транзитной фактории как Беня Брыль) дурацкая инициатива. Инициатива эта выразилась в том, что в одну прекрасную ночь — в первом ее часу Николая разбудило заливистое пение валявшегося в изголовье его дивана мобильника. Свой код канала связи Чудин доверял не многим, и, стало быть, тревожить его в столь поздний час могла толька какая-нибудь скотина из числа особо близких друзей. И точно — в трубке затараторил прерываемый торопливым придыханием голос Бени. Голос этот нес какую-то чушь про некую возможность, упускать которую ни в коем случае не следовало. Минут через пять обмена раздраженным, но совершенно невразумительным мычанием с одного конца провода и горячечной скороговоркой с другого один из участников этого обмена (Николай) наконец понял хоть что-то. А именно то, что ему второпях пытаются втюхать для дальнейшего сбыта прекрасную коллекцию ювелирных изделий старой работы. При этом обещают неплохой процент от предстоящей сделки.

Второй участник переговоров сперва был информирован о том, что подобные сделки в данный момент Николаю и на фиг не нужны. Но затем в душу Затейника вкралось нехорошее предчувствие.

— А ну, — скомандовал он Бене. — Давай-ка сюда — ко мне в номер. С причиндалом этим. И бегом. Скачками!

Чудин перешел в положение сидя и энергично потряс головой, сбрасывая сон. Ему было над чем подумать сейчас. Черный рынок тесного мирка транзитных гостей Шарады Затейник знал лучше, чем содержимое своих карманов. А уж и вовсе узкий сектор торговли антиквариатом представлял себе во всех деталях. И если в этом секторе совершенно неожиданно возникает набор антикварных брюликов... Тем более если брюлики эти явно жгут руки даже такому тертому калачу, как Беня Брыль, то... То что, собственно говоря, это значит? А значит это то, что либо в игру вошел кто-то ранее ему — Затейнику не известный, либо...

Реализовалось именно оно — это второе «либо».

После того как порядком запыхавшийся Беня с суетливым достоинством разместил свой товар на журнальном столике — перед суровым взглядом Чудина, все стало предельно ясно. Оторвав взгляд от чарующего блеска мерцающих в приглушенном свете торшера «стекляшек», Беня узрел прямо перед своим носом нечто еще более впечатляющее — зрачок пистолетного дула. Зрачок этот был суров и скептичен.

Беня с трудом оторвался от этого поразительного зрелища и встретился недоуменным взглядом со стариной Ником-Затейником. Легче ему от этого не стало.

— Т-ты что? — ошарашенно выдавил он из себя. — Т-ты чего, Ник?! За тобой ведь отродясь такого не водилось...

— Чего это такого за мною никогда не водилось? — голосом, не предвещавшим ровно ничего хорошего, поинтересовался Николай.

— Да т-такого, — борясь с нервическим заиканием, ответствовал Беня, — т-такого, чтобы ты с-своих дрючил! Т-тебе это...

— Вот как? — все тем же многообещающим голосом прервал его Чудин. — Это я-то кого-то дрючу? А вот мне сдается, что кто-то хочет мне впарить мой же товар! Да еще и поиметь денежки от его реализации! И вот что, Бенджамин: если ты сейчас же как на духу не выложишь мне, каким образом во это вот все из моего сейфа в Терминале переехало к тебе лапы...

— Из с-сейфа?.. В Т-терминале?.. — переспросил Брыль, начиная наконец хоть что-то понимать. — М-может, ты еще номер ячейки мне скажешь?

— Скажу, — с тихим бешенством в голосе заверил его Николай. — Зет — восемьсот восемьдесят четыре. Это тебе хоть что-нибудь говорит?

Беня с тяжелым вздохом опустился в кресло и уставился на Ника выпученными глазами.

— Похоже... — пробормотал он, — похоже, что чертов малец здорово подставил нас...

— Какой еще малец? — с досадой осведомился Николай, убирая пушку от греха подальше — в накинутую поверх пижамы наплечную кобуру.

Ответ на этот вопрос занял у него довольно большой кусок жизни. По крайней мере, он таким ему показался — этот кусок.

— Ну, — продолжил свой рассказ Николай, — Брыль со мной долго чикаться не стал, понял, что — извините за худое слово, мэм, — в дерьмо влип... С брюликами-то на руках заявился Гарри Люс — тот еще тип из молодых... Погонялово у него Овечка было. Что характерно. Но ума у него хватило, чтобы понять, что самому ему — в одиночку — товарец этот толком сбыть не удастся. И покупателей на такое он не знает, и подкатиться к уважаемым людям не сможет. А если и подкатится, так или обштопают его начисто, или просто-напросто «стекляшки» экспроприируют, а самому по голове настучат. А то, чего доброго, грохнут под шумок и скормят сельскохозяйственным животным. И такое бывало, мэм. На худой конец, копам сдадут... Так что, хоть умом он, как я уже сказал, в мутона пошел, а сообразил, что кого-то из тертого народа надо в долю брать. Ну и вылез на Беню. Тот, мэм, и вправду человек с опытом. И первым делом Овечку принудил рассказать доподлинно — откуда у него столь ценные вещицы. Потому что одно дело, если он просто квартирную или какую другую кражу учинил у каких-то раздолбаев, что брюлики на виду оставили. А совсем другое — если замочил кого... И только потом на меня вышел. Потому что знал, что на меня положиться можно. И что только я знаю, кому на Трассе можно за хорошие деньги сбыть такой товар.

Николай перевел дух и отхлебнул травяного настоя.

— Ну, в общем, тот, конечно, крутил-крутил, а наконец свой секрет выложил. И сообщника своего Бене сдал. А оказался сообщник этот малым пацаненком. Звать — Шега. Там это часто — имя есть, а фамилия вроде как и не нужна вовсе... Особенно у найденышей. Или брошенных. И кликуха у него была — Ключик. Он, понимаете, мэм, и вправду ключиком оказался. Там — на Шараде — с детьми переселенцев такое бывает... Я — про тех, которые подцепили Дар какой-нибудь...

Тут Николай снова опасливо глянул на Марику. Та и виду не подала, что приняла не слишком уважительное «подцепили» на свой счет.

— В общем, в тех краях так бывает... — стал объяснять Николай. — И бывает с теми из детворы, кто без особого присмотра живет. Или с компанией какой дурной связался... Или вообще в бродяжки подался... Не с каждым, конечно. И не с одним на сотню... Реже. Гораздо реже... Ну, словом, заносит таких в разные странные места. Там с ними такое и случается. Или встречают они странных людей. И не только людей, может быть... Знаете, они обо всем этом рассказывать не любят. Темнят... Ну, а те, кто с такими — Дар обретшими — постоянно дело имеют, так те, наоборот, от себя слишком уж добавляют. Короче, у таких вот неприкаянных бывает, что и прорезается эта штука. Одни зверей заколдовывать могут, другие судьбу предсказывать. Или вот, как у Шеги, — способность с замками дружить. И с другими всякими механизмами... Или, говорят, страшная такая штука бывает — порчу и смерть накликать. Посмотрит на тебя косо такой паренек — и кирдык! Самопроизвольная остановка сердца. Инсульт, паралич или какая другая зараза...

Чудин глянул на слушательниц в надежде на понимание. Понимание было.

— Ну, я лучше — про то, что Шега умел... Это древняя такая штука — Дар подчинять себе всякую механику. Хотя я неправильно сказал, мэм... «Подчинять» — не совсем то слово. Наверное, лучше сказать будет — они, у кого такие способности прорезались, умеют как-то с механизмами этими ну что ли в единое целое сливаться... Чувствуют ее — механику эту... Ну — не важно, в общем, как это получается, только у Шеги такой Дар был. Он уж потом понемногу-потихонечку мне о том порассказал, как это все у него сложилось-получилось.

Теперь лицо Чудина стало совсем другим. Напряженное беспокойство уходило, а на его место приходила какая-то отрешенная углубленность. Погруженность в себя. Трудно сказать, что успокоило его — травяной настой или воспоминания, которым он предался.

— Понимаете, мэм, — продолжил он, — оказалось, что Шега был из Проданных. Есть там такие. Они не то чтобы рабы... На рабство всюду запрет. Ну, и на Шараде тоже. Оно и действительно сроду никому не нужно. Кому, мэм, кроме одичавших горцев из Заброшенных Миров взбредет сегодня в голову содержать на своей шее раба? Да еще и откупаться за это идиотство от закона? И от этого закона еще и прятаться? Нет... Не знаю, как у вас тут, а на Шараде все сильно посложней будет... Просто малолетний работник — он на фиг, извините за грубое слово, мэм, на фиг, говорю, он кому там сдался. Только с профсоюзом за него судиться. Геморроя в жизни и без того хватает, думается мне... Но на таких вот детишек, к которым Дар какой-нибудь прицепился, там — в тех краях — настоящая, мэм, охота идет. А раз охота идет, так и охотники есть. Потому что есть на мальков этих спрос. Разный спрос, мэм. Разный.

Марика молча налила гостю свежую порцию настоя и всем своим видом показала, что слушает его внимательно.

— Ну, например, — продолжил тот. — Всякая мелкая шушера вроде Бени Брыля готова «пенками» довольствоваться. Использовать мальца в качестве отмычки — и дело с концом! Или как гадалку. Или если исцелять может — то кабинет подпольный открывают... А то и киллером делают. Я ж говорил вам про таких... Э, да что там! Всяко-разно ими пользуются. Но не так чтобы долго. Вычисляют их быстро. Или полиция, или — и это уж точно — те из охотников, что работают на шефов покрупнее. На тех, что знают, как из этих мальцов извлечь чего-то гораздо помасштабнее, чем сейфов вскрытие... Ну, всяческие специалисты, которые из таких вот Даром наделенных парнишек и девочек целые бригады создают и заказы потом принимают от тех, кто хорошо заплатить может, — на самые разные дела. Есть и другие — из местных уже. Из коренных обитателей Шарады. Тех, что не в Транзитной фактории обитают, а в Анклавах живут. Те посерьезнее будут... Их по-разному там называют. Чаще всего по старинке — магами. Такие мальцов одаренных в обучение, понимаете ли, мэм, берут... И тогда ждет их судьба, скажу я вам, интересная, но вовсе уж не человеческая. Одни так весь век и остаются у колдунов этих в услужении и, бывает, их, так сказать, бизнес наследуют. Другие, выучившись, бродить подаются. Часто в истории разные влипают. Те, у кого голова дурная. Бывает, что в «казенный дом» попадают, а бывает, что и на костер, мэм... Это ж ведь только в Транзитной фактории федеральные законы действуют. А там, в Анклавах, все по-другому... А бывает, что к какому-нибудь из правительств на службу идут.

Николай задумчиво крутил в руках опустевшую чашку.

— Но все они, мэм, — и те, и другие, и третьи — рискуют на науку нарваться. Есть на них, на мальцов, Даром наделенных, еще крутые покупатели. От лабораторий да институтов — Спецакадемии, Комплекса, Дальних баз... Ну и от всяких заведений и фирм, что поменьше. Эта публика и взрослых носителей Дара к себе заграбастать пытается тоже... Но те-то — люди самостоятельные и что к чему понимают... Господам спецученым, мэм, не магия сама по себе нужна. В смысле не чистый результат. Этим интересно, как это все работает. Потому они носителей Дара и изучают... У них — свои методы. Говоря коротко, мэм, если им покажется, что для пользы дела носителя Дара надо на кусочки порезать, так порежут, не моргнув глазом. Не сомневайтесь, мэм...

Судя по выражению лица и неторопливой, уверенной манере речи, гость знал что говорил.

— Нет, мэм, разумеется, они все это делают не просто ради удовлетворения собственного любопытства. Им за их работенку баксы плывут. И баксы немалые. От тех, кто в Обитаемом Космосе к власти рвется, как вот ребята с Харура. Ну и от тех, кто разработки по военной науке финансирует. Они на то, чтобы от Магии хоть кус малый урвать, любые денежки выложат. Их у них хватает. Так что охотничкам для них есть ради чего стараться.

Чудин поставил чашку на стол, уперся локтями в колени, а на сведенные в замок кисти рук водрузил свой уже украшенный пробивающейся иссине-черной щетиной подбородок.

— Ну, короче, вы уже поняли, мэм, что на Шараде для мальца, а тем более для мальца бездомного нет хуже несчастья, чем этакий вот Дар подцепить, — вздохнул он. — Ну так я и решил Шегу — пацана этого — под свое крыло взять. Правда, должен признаться, не сразу решил. Далеко не сразу. Только когда с мальцом поближе сошелся. И только тогда, когда понял, что Брыль с Овечкой удумали. Впрочем, чего тут понимать и до чего догадываться — верно, мэм? Разумеется, они Ключиком торгануть решили. Только вот покупателя понадежнее с лопатником потолще сразу найти не смогли. Ну так ведь и опять же ко мне на поклон прибежали.

Чудин не без гордости усмехнулся.

— Потому что я об этих делах знал впятеро больше их, всех вместе взятых. И потому что без меня они могли бы солидно подзалететь на этой истории. Что верно, то верно — имел я кое-какие связи и с Магами тамошними, и с людишками хитрыми, теми, что для науки диковины всякие на Шараде скупали... Разные связи, мэм. Только вот не по части торговли людьми.

Николай поморщился и стал наполнять свою чашку из услужливо пододвинутого ему чайничка.

— Что до меня, мэм, так не по душе с самого начала затея эта была. Людьми торговать — это не дело вовсе. А уж несмышленых мальцов в рабство или на смерть отправлять — так это совсем уже наипоследнее, простите за худое слово, паскудство. Но и вразрез с тамошней братвой идти — дело гиблое. Так что решил я на хитрость пойти и свой план на этот счет измыслил. Правда, такой, что, как говорится, по исполнении мне на Шараду путь уж точно заказан был бы...

Он покачал головой, сосредоточенно глядя на поверхность темно-янтарного настоя в своей чашке.

— Потому что это лучше — извините, мэм, — задом незащищенным на горячую сковородку присесть, чем тамошней братве в руки залететь, после того как братву эту — уж снова меня, мэм, за худое слово простите — объегорить... Особенно тем макаром, что я придумал.

Он пожал плечами.

— А впрочем, ничего особого я и не придумал: просто решил время потянуть. И за время это с помощью Дара, что Шеге достался, прикопить деньжат решил на порядочные для нас ксивы и на рейс — в какой-нибудь мирок поспокойнее. Типа Океании. А может, и в саму Метрополию. Ну уж а там мальца от дел моих в сторонку отвести и как-то по-хорошему пристроить. К людям порядочным — из тех, что с законом дружат. Потому что со мной — ну какая это ему жизнь будет? Верно, мэм? Над Шегой я вроде как шефство учинил. Забрал его от урода этого — Гарри-Овечки. Комнатенку ему нашел почище, приодел как следует. Беня и Гарри, понятное дело, не в восторге от всего этого были, но допетрили, что для пользы дела так лучше. До конца-то я им, конечно, не раскрылся...

Собственно, повлияло на решение, принятое Чудиным, странное сходство судеб — худенького, угловатого мальчишки Шеги по кличке Ключик и его собственной. Оба не помнили своих родителей и так никогда и не узнали, что сталось с ними. Оба с улицы попали в лапы лихих людей. Только вот никакого Дара Николай нигде не подцепил. Вместо этого за плечами у него была солидная криминальная «школа повышения квалификации» — тюряга для малолетних.

А вот Шега с миром исправительных заведений Федерации Тридцати Трех Миров еще не успел познакомиться. На его долю выпало знакомство с другой стороной жизни, с какой познакомиться можно было, пожалуй, только на Шараде.