Повернувшись, Виктор посмотрел на Лидию.
– Наверное, это потому, что я никогда здесь не спал. – Никогда не спал в спальне своей жены? Значит, она приходила к нему? Или он потом уходил спать к себе? Лидия терялась в догадках, краска залила ее лицо. Ее любопытство было весьма неделикатным.
– Я просто подумала, что, возможно, вам спокойнее в привычной обстановке. Меня прошлое не тревожит.
– А настойка опия дарует крепкий сон. У меня с этой комнатой не связано никаких воспоминаний. Моя жена редко бывала здесь.
Он как-то назвал свой брак настоящим кошмаром. Вероятно, именно поэтому Виктор и не задает ей вопросов относительно ее бегства из-под венца. Любопытство одолевало Лидию.
– Ваша супружеская жизнь была так ужасна?
– Однажды я уже просил вас не обсуждать эту тему.
– Я не поняла, что это так важно, ваше тогдашнее высказывание было весьма откровенным.
Лидия прикусила губу. Ее мучило желание поговорить с ним о своих собственных делах, не дававших ей покоя. Она ни с кем не обсуждала подслушанных слов Оскара.
– Это мне свойственно. Я всегда откровенен с людьми, которые понимают, что можно сказать вслух, а что оставить при себе.
– Простите, что обманула ваши ожидания. – Ей не приходило в голову, что он посчитал достойным доверия юношу, которого наставлял на путь истинный. – Но я думаю, что поступала бы разумнее, если бы знала ситуацию.
Он фыркнул и покачал головой.
– Даже я ее до конца не понимаю, да и никто из моих друзей не знает всей правды.
К горлу подкатил комок. Значит, Виктор не относит ее к числу своих друзей?!
– Едва ли я могу надеяться, что мы станем настолько близки, что вы поведаете мне свои тайны.
– Тем более что вы даже не назвали мне своего имени. – Виктор отвернулся. – Я женился на деньгах моей жены. Она вышла замуж за мой титул. И хотя я делал все, чтобы сохранить наш брак, но неизбежно причинял ей боль.
Неужели Виктор жестоко обращался со своей женой? Лидия не могла в это поверить. Может, он изменял ей? Она слышала в его голосе боль утраты. Что бы он ни совершил, он сам от этого страдал.
Лидия прошла в неосвещенную часть комнаты, к Виктору.
– Чем вы ее обидели?
Виктор взглянул на нее через плечо, сделал шаг, другой, пока не уперся в умывальник.
– Я требовал от нее того, чего она не могла выполнить. Она была… не совсем в порядке.
Страшась его реакции, но в то же время испытывая неодолимое желание коснуться его, Лидия положила руку на плечо Виктора. Ей хотелось утешить его, успокоить бурю, которую она подняла в его душе.
– Она была больна?
Виктор вздрогнул, но не сбросил ее руку.
– Физически она была здорова, но порой ее охватывало наваждение.
Лидия погладила его по плечу, почувствовав под шелком рубашки сильные мышцы. Ей хотелось убедить Виктора, что его вины в этом нет и она не считает его жестоким.
– Она не могла быть вам настоящей женой?
Виктор резко обернулся, схватил Лидию за запястье и оттолкнул ее руку.
– Я долгие годы провел без любви. Вы играете с огнем. Я изголодался по настоящей женщине.
На его лице появилось напряженное выражение, темные глаза буравили ее. Грудь тяжело поднималась и опадала. Он намеренно сказал грубость, чтобы оттолкнуть ее? Лидия чувствовала себя готовой сгореть в этом огне.
Мысли Лидии вертелись вокруг сказанного Виктором. Будучи законным мужем, Виктор имел полное право заставить жену спать с ним, но он этого не сделал. И если он сказал правду, то не искал утешения и на стороне. А Лидия полагала, что Виктор всегда говорит правду, даже когда это идет ему во вред.
Лидия перевела взгляд на постель.
– Если это вас утешит, я бы… – Она не договорила. «Я бы занялась с вами любовью и с радостью стала бы вашей любовницей». Фраза мгновенно сложилась в ее голове, но Лидия не посмела произнести эти слова.
– Я не… Я бы…
Выражение лица Виктора смягчилось.
– Вы сделали большее – вы пробудили мою душу. Зная, что вы рядом, я не могу спать. Но что бы я ни испытывал, я больше не причиню вам страданий. – Он скрестил руки на груди.
Все ее существо содрогнулось от боли. Даже в таком отчаянном положении Виктор не хочет ее. Лидия повернулась, чтобы выскользнуть из комнаты и бежать отсюда с горьким сознанием того, что она никогда не будет способна соблазнить мужчину. Никакие насмешки над ее неженственностью и высоким ростом, преследовавшие ее с детства, не ранили так, как его отказ.
Не успела она обойти кровать, как Виктор схватил ее за талию и потянул назад. Скользнув рукой по ее бедру, он прижал девушку спиной к себе, так что она ощутила его возбуждение. Когда он коснулся губами ее плеча, Лидия почувствовала, что он дрожит.
– Не совершите ошибку. Я так хочу вас, что не в силах контролировать себя. Но я не могу воспользоваться вашим положением, – проговорил он, почти касаясь губами ее уха, его горячее дыхание опаляло ее щеку.
Таким странным способом Виктор показал ей, что вовсе не находит ее нежеланной, что его тело страстно тоскует по ней. Но Лидия не хотела, чтобы он думал за нее и принимал решения, поскольку не считает ее способной сделать правильный выбор.
– Так что же служит препятствием?
Виктор тяжело вздохнул и провел рукой по ее животу.
– Вы ранены. – Его рука поднялась выше. – Ваш разум затуманен настойкой опия. – Его рука уже была под ее грудью. – Вы под моей защитой, и я дал слово чести, что не нарушу вашей невинности.
Он приподнял ее грудь, баюкая в чаше своей ладони, и истома разлилась по всему телу Лидии. Она почувствовала, как пульсирует его мужское естество, когда пальцы Виктора начали кружить по ее груди. Он поцеловал ее в шею, и она запрокинула голову. Крути, описываемые его рукой, становились все уже, пока сосок не оказался в плену его пальцев.
Наслаждение, импульс за импульсом, пронзало ее, с губ сорвался стон.
Виктор оттолкнул ее.
– Таковы мои чувства к вам.
Лидия заморгала, совершенно сбитая с толку. Понимает ли он, что она получает удовольствие от его действий? И если он почувствовал охвативший ее восторг, то почему остановился?
– Но я возненавижу себя, если погублю вас.
Она повернулась и пристально посмотрела на Виктора. Грудь его вздымалась, темные глаза горели страстью. Он отказывает себе в наслаждении из-за чувства вины?
– Вы не думаете, что пора вам простить себя?
– Вы не поняли.
– Да, не поняла.
Виктор подошел к письменному столу, взял стеклянное пресс-папье и принялся разглядывать его.
– Ходят слухи, что я убил свою жену.
Лидия всплеснула руками:
– Но вы же этого не сделали!
Виктор посмотрел на нее, его лицо словно окаменело.
– Нет, но своими требованиями я заставил ее выбрать смерть. Она снова бросилась в огонь, после того как я уже вытащил ее оттуда. Вот какое действие я оказываю на людей. Я гублю их, как это делал и мой отец. Но я не хочу погубить вас.
Хелена стояла у окна своей спальни и смотрела в темноту. В тучах ни одного просвета. Газовые фонари слишком слабы, чтобы развеять мрак такой ночи. Прижимая к груди котенка, она поглаживала его пушистую шубку и чувствовала, как бьется под рукой маленькое сердечко.
Что она наделала?
В этот вечер произошло столько событий, что она не могла уснуть. Доктор приходил вовсе не к ее отцу, как она предположила, а из-за обморока матери.
Вбежав в дом, Хелена присела на краешек кресла в гостиной, ожидая вердикта врача и надеясь, что отец не обратит внимания на ее мокрые башмаки и забрызганный грязью подол. После тайной встречи с Тревором она никак не могла унять дрожь. Лакей принес ей шаль.
Они с отцом ждали довольно долго. Хелена боялась, что мать узнала о ее отсутствии и это спровоцировало приступ. Но потом она подумала о том, что в последнее время мать чересчур уставала.
Хелена ощутила укор совести. Какая она скверная дочь! Ей всегда казалось, что недомогание матери объясняется только постоянными заботами об отце, ничего другого не приходило ей в голову. Конечно, Хелена вела переписку, старалась следить за мелкими домашними делами, но больше ничем не облегчала груз забот матери.
После долгого осмотра врач наконец вошел в гостиную. Хелена вскочила на ноги, когда он подошел к шезлонгу, чтобы поговорить с отцом.
– Как она? – спросила Хелена, не дав ни слова сказать доктору.
– Поздравляю, милорд. Ваша жена ждет ребенка.
Хелена тяжело опустилась на стул. Мать рожала в последний раз девятнадцать лет назад. Как она может ждать ребенка?
– Вы уверены? – спросил отец.
– Когда женщина находится в определенном возрасте, можно ошибиться. Но я провел тщательный осмотр и совершенно уверен. Скоро она почувствует шевеление.
Отец кивнул.
Хелена не поняла, что врач имел в виду под словом «шевеление». Вообще ей пришлось сегодня осознать, что она слишком невежественна в области функционирования мужского и женского организмов и особенно в том, что касается зарождения новой жизни.
Врач продолжал:
– Она немного взвинчена. Я дал ей успокоительное, но лучше, если в ее деликатном положении она будет обходиться без лекарств. И важно, чтобы она как следует питалась.
Хелена подскочила.
– Я позабочусь о ней.
Когда она вошла в спальню матери, графиня Кейн лежала на высоких подушках, слезы струились по ее лицу. При виде слез матери у Хелены сердце просто готово было разорваться. Она бросилась к постели и взяла мать за руки.
– Не плачь, мама. Все будет Хорошо.
– Поверить не могу. Я слишком стара, чтобы иметь ребенка.
– Врач сказал, что уверен в этом. Он осмотрел тебя.
– Я думала, что перемены связаны с возрастом. Нет, я не могу в это поверить. – Голос матери перешел в стон. – Этот осмотр… слишком интимный. Я никогда такого не позволяла.
– Мама, тебе нужно успокоиться. – Хелена пыталась подавить панику, возникшую при виде страданий матери. – Так будет лучше и для тебя, и для ребенка. – Она ласково улыбнулась матери и сжала ее руки.
Леди Кейн покачала головой:
– Даже если я смогу выносить дитя, то снова родится девочка или нездоровый ребенок. Не могу поверить… Я хотела подбодрить твоего отца, поскольку он… из-за своего плохого здоровья… не может навещать свою любовницу, и вот…
Сказав это, она похолодела и посмотрела на дочь. Хелена побледнела как полотно.
– Господи, зачем я тебе это сказала? Что со мной происходит?
– Мама, ты просто переутомилась и расстроена. Пожалуйста, не волнуйся. Я не ребенок. Ты можешь мне довериться. Вряд ли подобные сведения могут повредить, тем более что мне скоро предстоит стать замужней женщиной. Хелена замолчала. «Или остаться старой девой», – подумала она про себя.
– Нельзя позволить, чтобы мое положение испортило тебе сезон. Ты должна вскоре выйти замуж. Господи, если снова родится девочка, как мы сумеем дать ей приданое? У нас почти ничего не осталось для тебя.
– Мама, я обо всем позабочусь. Не переживай за меня. Думаю, если я постараюсь, то сумею привести графа Уэдмонта к алтарю.
– Да, да, ты должна это сделать. О Боже, как поверить в то, что случилось? Если я не смогу сопровождать тебя, что мы будем делать? – Чуть успокоившись, мать снова ударилась в панику.
– Мама, ты не должна волноваться по поводу сезона. Если ты не сможешь сопровождать меня, я обращусь к своим замужним сестрам. – Она вздрогнула, вспомнив, что расспросы младших сестер часто ставили ее в тупик. – Тебе сейчас нужно думать только о себе. Я сделаю все, чтобы ты смогла родить мне здорового братика или сестричку.
– Это мне следовало бы помогать тебе во время беременности. Как все неправильно.
– Ну, сначала мне еще надо выйти замуж.
Мать вдруг пристально посмотрела на нее.
– Хелена, почему у тебя мокрое платье?
– Доктора долго не было, и мне пришлось немного подождать его под дождем. – Ложь с легкостью слетела с ее языка.
Меньше всего на свете Хелена хотела огорчить мать. Леди Кейн очень расстроилась бы, узнай она о сегодняшней встрече своей дочери с мистером Хамилтоном.
Хелена старалась забыть о том, что произошло между ними. Она не может допустить, чтобы это повторилось.
– Ты спустишься в столовую, мама, или подать тебе обед сюда?
Теперь Хелена стояла у окна, вглядываясь в темноту ночи. Забыть о сегодняшнем вечере ей не удавалось. Она вспомнила, как Тревор посреди улицы опустился на одно колено. В этот момент она увидела, что к ним в дом входит врач, и у нее упало сердце. Единственное мгновение страсти, первое настоящее предложение руки и сердца – все было перечеркнуто страхом за отца, у которого, как оказалось, есть любовница.
Едва ли ей нужно было позволять Тревору объясниться. А его поцелуи… Он едва не потерял контроль над собой, и это значило, что еще не все потеряно и она способна вызвать физическое влечение.
Хелена потерлась щекой о рыжую шубку котенка. Тот сонно заморгал, словно недоумевая, почему они еще не в постели.
– Я даже не спросила его о сестре, Спаркс. Какая же я эгоистка!
Довести Тревора до признания, зная, что она не может принять его предложение, сейчас казалось Хелене непростительным.
Ей следует извиниться. И не нужно больше с ним видеться. Надо забыть, что он сумел пробудить в ней эмоции, словно вырвав ее из глубокого сна. Но его предложение, сделанное от чистого сердца, никак не выходило у нее из головы.
Глава 12
Казалось, предупреждение Виктора не произвело на Лидию никакого впечатления. Склонив голову набок, она скептически посмотрела на него.
– Я проголодалась, – объявила она с таким видом, будто их беседа ей наскучила.
Словно не поведал ей Виктор только что свои самые потаенные секреты и самые страшные опасения. Этим Лидия его весьма позабавила.
– Ах, радость моя, я тоже, но уверен, что вы говорите о хлебе насущном.
Она сморщила нос и выглядела при этом совершенно очаровательно.
– И еще я хочу пить.
Виктор улыбнулся. Похоже, ее совершенно не заботило то, что он способен приносить людям несчастье, и это придало ему бодрости. Он прошел в комнату и дернул за шнурок звонка.
– Неужели обязательно вызывать слуг? Разве мы не можем на цыпочках прокрасться в кладовую? – испуганно спросила Лидия. – В такой час ваша прислуга, наверное, еще крепко спит.
– Я не хочу, чтобы вы покидали эти комнаты. Иначе ваша репутация будет погублена навсегда.
– Вот уж не думала, что вы станете будить слуг.
– Только камердинера, ему за это хорошо платят.
«К тому же чем меньше времени мы проведем наедине, тем лучше», – подумал Виктор.
Лидия окинула его оценивающим взглядом, и ему вдруг пришло в голову, что она очень ловко поменяла тему разговора. Едва ли ее волновало раннее пробуждение слуг, но это был способ разрядить атмосферу опасной близости.
Лидия плотнее запахнула шаль, скрестила руки на груди и уставилась в пол.
Минутой раньше его отказ на предложение утолить его телесную жажду явно поверг ее в уныние. Показать ей, как он ее хочет, было нетрудно, отступить же – все равно что вырвать душу из лап демона.
Для Виктора по-прежнему оставалось загадкой, что за мысли бродят у нее в голове. У него было такое ощущение, что его держат перед закрытой дверью, не желая впустить. Он проклинал себя за глупость. Ведь он вполне мог бы овладеть ею, не испытывая угрызений совести. Ведь девушка даже не доверила ему свое имя.
Сердце Виктора тоскливо сжалось. В определенном смысле она отвергала его с той самой минуты, как он спас ее от неминуемых побоев. С чего он взял, что если поведает ей о своих «скелетах в шкафу», то она откроет ему свое имя?
Слабый стук в дверь вернул его к действительности. Виктор открыл дверь, на пороге стоял камердинер, одетый столь безукоризненно, словно он спал стоя и не раздеваясь, всегда готовый явиться на зов хозяина.
– Мисс Холл проголодалась. – Виктор обернулся. – Чего бы вы хотели?
– Что-нибудь попроще, – пожала плечами Лидия. Округлив глаза, Виктор повернулся к камердинеру.
– Яичницу, бисквит и горячий шоколад.
– Хорошо, милорд, – поклонился слуга.
Виктор снова повернулся к гостье. В своем воображении он одним прыжком преодолевал разделяющее их пространство и укладывал ее в постель. Ему хотелось разрушить все разделяющие их барьеры. Его тело пульсировало от избытка энергии, и он вынужден был признать, что необходимо дать ей выход. Для этого вполне подойдет Эмилия.
Виктору казалось странным, что он испытывает столь сильное влечение к девушке, о которой почти ничего не знает. Может, ему, как и его отцу, доставляет удовольствие погубить невинную душу? А Эмилия теперь не воспламеняет его, потому что она зрелая и опытная женщина? И еще его держат в плену неразгаданные тайны Ленни?
– Почему вы бежали от своей свадьбы? Ваш нареченный такое чудовище?
Лидия пересекла комнату и осторожно отодвинула штору.
– Он тиран? Он был жесток с вами?
Ему нужно было знать. Нужно понять. Проникнуть хоть в какую-то часть ее жизни.
– Нет, если что и было, то неумышленно. Вообще-то он добрый и весьма деликатный. – Ее мягкий тон смутил его. – Пожалуй, я даже была в него влюблена.
Виктор скрестил на груди руки, стараясь не обращать внимания на боль, сдавившую грудь.
– Он вас чем-то обидел?
Она слегка покачала головой.
Ее нежелание хотя бы чуть-чуть приоткрыть завесу, скрывавшую ее частную жизнь, вызывало у него сердечную боль.
– Не запирайтесь, ведь я открыл вам свои тайны.
– Да, но вам откровенность дается легко.
– Это настоящее проклятие: выкладывать все, что у меня на уме.
Лидия ответила ему полуулыбкой.
– Не такое уж это проклятие. Меня восхищает ваша способность высказывать свое мнение, не заботясь о том, как оно будет воспринято.
Виктор прищурился. Неужели она недостаточно пострадала, если считает его склонность к прямолинейности неопасной?
– Наверное, мри высказывания еще не задели вас. Рано или поздно это случится.
– Вы уже наговорили мне немало обидного. – Ее голубые глаза простодушно смотрели на него. – Ну что ж. Я давно знаю, как дурно вы обо мне думаете.
Виктор изумленно уставился на нее, почувствовав угрызения совести – ему-то казалось, что он даже намеком не дал ей понять, как относится к ней.
– Жаль, что вы настолько не доверяете мне, что не хотите даже сообщить свое имя, – сказал он.
Лидия отвернулась и понурила голову.
–
Яподелилась бы с вами и большим.
Сердце у Виктора разрывалось, так ему хотелось ее прикосновений. Ее… доверия. Он хотел ее всю, целиком, не только тело, но и душу.
Виктор присел на край кровати. В сущности, он сознавал, что его рассказ о самой худшей части его прошлого должен послужить девушке предостережением. Больше он ничем не мог ей помочь.
Виктору отчаянно хотелось соединиться с ней, ощутить всю ее нежность, согреться в лучах ее внимания и заботы… Но он знал, что ему нечего предложить ей. У него не осталось ничего, чем он мог бы поделиться, кроме боли и страдания. Он знал, что может только брать, брать, брать, ничего не давая взамен, а она заслуживает лучшей участи. Эта девушка заслуживает человека, который бы ее любил. Даже при мимолетной мысли о другом мужчине Виктору захотелось разорвать этого предполагаемого счастливчика на куски, пусть даже тот мог дать его гостье счастье, которого она достойна.
– Так почему же вы сбежали от этого мужчины? Как я понимаю, физическая сторона супружества вас не пугает.
Лидия вцепилась рукой в занавеску, как утопающий хватается за соломинку.
– Он хотел жениться на мне только из-за причитающейся мне доли имущества.
– Ни один мужчина не счел бы это самым главным в вас, если у него есть глаза и хоть капля ума, – отрезал Виктор.
– Я слышала, как он сам это сказал. Его очень интересовала компания моего отца. – Лидия отпустила край шторы и широким шагом отошла от окна. – К тому же он намеревался отстранить от дел моих братьев и завладеть компанией после смерти отца.
– Значит, он честолюбив, – заметил Виктор.
Деловой мир был ему совершенно чужд. Но он понимал, что кто-то должен руководить компанией после смерти владельца, и допускал, что без четкой системы, утверждавшей право старшего сына на наследование, компанией должен управлять наиболее квалифицированный человек.
– Это не означает, что он не стал бы заботиться о вас и был бы плохим мужем.
Лидия нервно зашагала по комнате. Виктору хотелось вскочить и успокоить ее, но еще больше ему хотелось узнать, по какой причине она оказалась в Англии, почему вторглась, ворвалась в его жизнь и зачем с риском для жизни хранила свою тайну…..
Девушка остановилась и прикусила губу.
– Вы толкаете меня к нему, потому что не хотите, чтобы я оставалась здесь.
– Я вас к нему не толкаю, просто пока я не услышал ни об одном его поступке или поступке кого-то из членов вашей семьи, который мог бы стать причиной вашего бегства через океан с риском для вашего будущего и самой жизни.
Ее голубые глаза потемнели.
– Я не знаю, от чего я бежала: от мужчины или от брака.
Виктор покачал головой, его удивило, даже шокировало то, что он слышит утверждение, созвучное его собственным мыслям, от такого невинного создания.
Может, он дурно влияет на нее своим цинизмом?
– А почему вы думаете, что брак такое уж скверное дело?
– Я перестану быть собой, – развела руками девушка. – Я превращусь в имущество своего мужа. Если он рассорится с моими братьями, мне придется остаться с ним, другого выхода у меня не будет. Я потеряю свою индивидуальность и буду всего лишь женой. Если бы я родилась мужчиной, то мне принадлежала бы доля в деле. Я могла бы принимать собственные решения.
Виктор изумленно смотрел на нее. Так вот из-за чего весь этот маскарад?
– Значит, вы хотели бы быть мужчиной?
– Доброе утро, Хелена.
Отец, прихрамывая, вошел в комнату, где они обычно завтракали, и тяжело опустился в кресло. Хелена вскочила и бросилась к буфету. Там на подогретых блюдах лежали кушанья. Она взяла тарелку.
– Что ты будешь, папа? Хочешь копченую рыбу и яйца-пашот?
– Сядь, дорогая, нам надо поговорить.
Хелена снова заняла свое место за столом. Она разложила на коленях салфетку, хотя аппетит мгновенно покинул ее. Обычно отец поручал разговоры матери, передавая через нее просьбы и указания.
Он потянулся и положил руку дочери на плечо, и Хелена заметила, какие у него узловатые, искривленные пальцы. Когда отец успел так постареть?
– Я очень беспокоюсь о твоей матери.
Хелена взяла его руку в свои ладони. Она больше беспокоилась о нем.
– В возрасте твоей матери выносить ребенка трудно.
– Я позабочусь о ней.
Отец похлопал ее по руке.
– Я знаю, но я хочу поговорить о тебе. Я нашел покупателя на владение в Ковентри и распоряжусь, чтобы часть дохода от продажи пошла тебе на приданое.
Хелена кивнула, хотя в глазах у нее защипало. Ее собственность будет продана. Честно говоря, имение в Ковентри никогда ей не принадлежало, так что она не переживала остроты потери, но оно всегда служило ей утешением. Местом, куда она предполагала удалиться, если не выйдет замуж. Теперь такой возможности не будет.
– Я не хочу тебя пугать, но если беременность окажется для твоей матери фатальной… а я старый человек…
Хелена все поняла. Ей некуда будет идти. Негде жить. Ее матери выпало счастье воспользоваться домом, являвшимся ее приданым, у Хелены такой возможности не будет. Ей придется выйти замуж, иначе она рискует превратиться в бедную родственницу, которую нигде не ждут с распростертыми объятиями. Ее младшие сестры могут ей позволить погостить у них, но сестры-близнецы больше дружили между собой, чем с ней.
– Я уже сказала маме, что займусь Уэдмонтом.
– Я надеюсь, ты понимаешь, насколько это безотлагательно, Хелена. Я рассчитывал, что ты выйдешь замуж за какого-нибудь герцога королевской крови, но теперь… – Отец покачал головой.
Хелена хотела было возразить, что у нее может родиться брат, который и станет наследником, но промолчала.
– Уэдмонт вряд ли будет беспокоиться о твоем приданом. Он подходит тебе по возрасту и скорее всего сможет дать тебе счастье.
Хелена считала, что ни один мужчина, за исключением Тревора, не способен это сделать.
– Теперь я хочу попросить тебя об одном одолжении. Врач порекомендовал нам воспользоваться услугами акушера. Я не хочу доверять это дело слугам. Я бы просил тебя в сопровождении горничной посетить Уильяма Найтона, у него репутация лучшего из этих докторов.
– Конечно, папа.
Задание успокоило Хелену, даже такое, как визит к доктору, принимающему роды. Отец сжал ее руку.
– А теперь я съем копченую рыбу, яйца-пашот и булочку.
Хелена поднялась и направилась к буфету, полагая, что трудный разговор окончен.
– Хелена, – проговорил отец.
Она обернулась, думая, что отец хочет попросить положить ему еще чего-нибудь.
– Я не знаю, куда ты ходила вчера под дождем, и не хочу этого знать, но, думаю, это больше не повторится.
Хелена чуть не выронила тарелку. Она прикусила губу и принялась накладывать отцу завтрак.
Отец вздохнул. У нее дрогнули колени, по ногам поползли мурашки, словно холодный ветер проник к ней под юбки.
– Наверное, я не должен этого говорить – узнай об этом твоя мать, мне бы не поздоровилось, – но после того как ты выйдешь замуж и родишь наследника, можешь искать удовольствия где угодно. Ты поняла, что я имею в виду?
Хелена все-таки уронила тарелку и молча стояла, глядя, как желток растекается по ее юбке.
– Я не хочу говорить об этом, – прошептала она. Хелена услышала, как отец пытается подняться из кресла.
– Мне нужно переодеться, пожалуйста, извини.
Она побежала вверх по лестнице к себе в комнату.
Грудь ее жгло от сознания, что в браке ее родителей нет любви и что скорее всего ей тоже уготовано нечто подобное.
* * *
Лидия смотрела на Виктора, думая, что ей, наверное, на роду написано слушать обвинения в отсутствии женственности. Но, во всяком случае, в его голосе не было ни ужаса, ни отвращения.
Виктор шумно выдохнул и хрипло сказал:
– Вам не стоит стоять перед лампой. Если вы, конечно, не собираетесь довести меня до безумия.
Лидия обернулась, взглянула на лампу, потом краем глаза – в высокое зеркало. Из-за стоявшей позади нее лампы контуры ее тела четко просвечивали сквозь ночную сорочку. Лидия всмотрелась в свое отражение, отмечая стройные женские формы. Вполне женственные, однако не пышные и не соблазнительные. Но не мужские. Она не помнила, чтобы уделяла слишком много внимания своему телу, пока не переоделась юношей. Ее высокий рост и отсутствие женского влияния всегда порождали у нее странное чувство, будто она не принадлежит к кругу женщин.
Хотя она не мужчина. Попытка притвориться Ленардом это весьма убедительно доказала.
Лидия попыталась сформулировать мысль, пока еще и самой ей казавшуюся туманной:
– Я не хочу быть просто мужчиной. Мои братья позанимали все посты в компании, и хотя я вполне способна разобраться в судоходстве, мне никогда не позволят принять участие в семейном деле. Я не могла зарабатывать сама, пока не переоделась мужчиной.
Виктор поднялся и встал позади нее, положив ладони на ее бедра.
– Так вы стали Ленардом, чтобы обрести независимость?
– Свободу. Уверенность в собственных силах. Это дало мне возможность стоять на собственных ногах. Послушать их, так, будучи женщиной, я не способна здраво мыслить. Мои братья и отец не доверяли… – Она осеклась, вспомнив, сколько огорчений приносило ей их равнодушие к ее мнению. – Они никогда меня не слушали.
Виктор встретился с ней взглядом в зеркале. Его пальцы крепче сжали ее бедра. Он терпеливо ждал.
Вдруг Лидия почувствовала, что выставила себя в глупом свете. Что он о ней подумал?
– Наверное, рано лишившись матери, я должным образом не осознала всех преимуществ принадлежности к женскому полу.
– А что ваш отец стал бы делать со своей судоходной компанией, если бы у него не было сыновей?
Лидия пожала плечами:
– Продал бы или попытался найти мне мужа, который бы всем управлял.
– М-м-м…
Что Виктор подумал? Ей хотелось броситься в другую комнату и забиться под одеяло. Но если она так поступит, он, наверное, решит, что она истеричка. Погладит ее по голове и скажет, что она глупышка и что нечего беспокоиться о таких вещах. Сердце гулко застучало у Лидии в груди, каждый удар отдавался болью.
– Я никогда не была женственной.
– Поверить не могу, что я мог принять вас за юношу. – Виктор слегка качнул ее бедра. – Пропорции тела совсем другие.
Лидия закрыла глаза и опустила голову.
– Это из-за моего роста. Таких высоких женщин больше нет.
Виктор долго молчал. Хотя глаза Лидии были закрыты, она чувствовала на себе его взгляд. Наконец он сказал:
– Нужно познакомить вас с Фелисити.
Он опустил руки.
– Кто это?
– Жена Шеридана.
Виктор придвинулся ближе. Лидия чувствовала жар его тела. Мощная волна желания захлестнула ее.
– Вашего секунданта, которого я ранила? – вздрогнула Лидия. Эта женщина ее просто возненавидит.
– Да. Знаете, она управляет всеми делами, которые перешли к ней по наследству после смерти первого мужа. Там и заводы, и шахты, и судоходная компания, и даже плантации сахарного тростника в Вест-Индии. Я не знаю ни одного человека, будь то мужчина или женщина, кто вел бы дела с таким успехом. Она превзошла даже моего тестя. Когда у меня возникали проблемы, ее советы были просто неоценимыми.
Виктор знаком с женщиной, успешной в делах, и восхищается ею?! Возбуждение охватило Лидию. Но тут его длинные пальцы снова скользнули по ее бедрам, и волнение иного рода вспыхнуло в ее крови.
