Когда она поднималась по ступенькам в комнату Гарриет, она почувствовала какой-то леденящий ужас: все ли в порядке с ее мамой? Джульетт постучала в дверь, открыла ее и прислушалась: тишина. Полная тишина, которая днем бывает в тех домах, где живет рабочий люд, возвращающийся только поздно вечером.
– Мама, – позвала она, ставя на пол сумки. Сердце ее сжалось от дурного предчувствия. Если с Гарриет что-то случилось…
– Джульетт? – раздался слабый голос из-за спины, и через секунду Джульетт уже обнимала маму, пытаясь не думать о том, какой изможденной она выглядит сейчас, какими легкими и прозрачными стали ее руки.
– Слава Богу, – шептала она, и слезы ручьем бежали по лицу. Она зарылась лицом в волосы Гарриет и гладила ее по голове, как когда-то Гарриет гладила ее маленькую.
– Слава Богу, – шептала она, понимая, как сильно скучала по этой женщине, которую всегда считала своей матерью.
Гарриет посмотрела на нее очень внимательно:
– Сегодня ведь не воскресенье и не вторник, дорогая. Так что же ты делаешь здесь? Тебя опять выгнали с работы…
Джульетт почувствовала, как щеки ее заливаются краской.
– Да, опять. Тому есть масса причин, и почему-то они все совпали. Более того, полиция интересуется моим местонахождением.
Внезапно она увидела, что практически все пожитки сложены в коробки.
– Вы что, переезжаете? – спросила Джульетт. Гарриет вздохнула:
– Ну, это же не наша собственная блажь… Мы слишком глубоко залезли в долги. – Ее голос зазвучал взволнованно. – Хозяин квартиры не был с нами груб, он очень хороший человек. Но ничего не попишешь. Полли и Элис потеряли свою работу, как и все остальные рабочие на фабрике. И я тоже не работаю. Теперь он не может позволить нам жить здесь бесплатно… – Она вздохнула и посмотрела на Джульетт. – Так расскажи мне, что случилось? Леди Уайтхолл обвинила тебя в воровстве?
– Нет, все значительно сложнее… Мой дедушка, сэр Роджер Бэнфорд, был убит на днях.
Гарриет охнула:
– Боже мой, но как?!
– Кто-то зарезал его ночью в Гемптоне, поместье Уайтхоллов.
– И что же, полиция подозревает тебя?! Это же смертная казнь, если докажут…
– Я знаю, – сказала Джульетт.
– Конечно, знаешь, милая… Я думаю… Я просто думаю вслух. Это лишь потому, что я очень волнуюсь за тебя. У тебя же не хватит средств обеспечить себе защиту. Ты не сможешь остановить полицию, если они вдруг начнут преследовать тебя, и ты не сможешь отвести подозрения.
Джульетт поняла, что смущается от одной мысли, что надо рассказать матери всю правду о том, как Томас защитил ее и что было между ними.
«Но это же твоя мама, – сказал внутренний голос. – Единственная мама, которая вырастила тебя и любила. Ты можешь рассказать ей все на свете». И она понимала, что так оно и есть. Что не было человека на свете ближе к ней, чем Гарриет.
– Есть одна вещь, которая заставила полицейских изменить свое мнение, – немного растягивая слова, сказала она. – Я встретила мужчину. Американца. Будущее мое от этого не изменится, к тому же он уже, наверное, уехал в Америку, но… Я полюбила его. Это была ошибка. Конечно, мне не стоило этого делать, но он такой замечательный… Во всем, всем, что он делает!
– Почему он уехал? – спросила Гарриет, и в голосе ее чувствовалась бессильная ярость. – Почему он уехал сейчас, когда ты в беде? Кто он?
– Он бизнесмен, владелец судостроительной компании. Ему надо было уехать.
– Это когда ты борешься за свою жизнь?! – резко сказала Гарриет. – Нет, я не понимаю таких вещей, деточка моя. Я даже не собираюсь этого понимать.
– Это все не так, Гарриет, поверь мне…
– Так почему же ему пришлось уехать? Неужели это все так важно?!
Джульетт почувствовала, как ее лицо заливается краской. Гарриет была права, и Джульетт это понимала. Он мог потерять свою компанию, и один из его кораблей к тому же разбился в море. На Гарриет это не произвело большого впечатления.
– Так на кону же твоя жизнь! Всю жизнь, моя милая девочка, когда я смотрела на тебя, я словно смотрела на твою мать. Когда ты смеялась, ты смеялась, как она, и я радовалась за вас обеих. Когда ты улыбалась, мне казалось, что она улыбается мне. Я не хочу снова видеть слезы на этом лице, я не хочу, чтобы это лицо было перекошено горем. Почему же ты повторяешь ошибки бедной Кейт? Идешь по этому ложному пути…
– Так я же не иду… Томас Джеймсон – американец.
– Ну да, американец, – сказала Гарриет. – У них какие-то свои жизненные правила. – Она покачала головой. – Я просто хочу, чтобы те неприятности, которые с тобой сейчас произошли, не разбили твое сердце. Значит, говоришь, американец за тебя заступился… А в чем это выразилось?
Джульетт опять замешкалась, потому что не знала, как сказать матери.
– Ну, Томас сказал полиции, при всем стечении народа, что я не могла убить дедушку, потому что была с ним – с Томасом, когда совершилось убийство.
На Гарриет просто не было лица.
– Он не мог это сделать! – закричала она. – Ну скажи мне, что он этого не говорил!
– Но он так сказал, – ответила Джульетт. – Он сказал, потому что он решил, что это необходимо. В конце концов, меня могли обвинить в убийстве.
– Ну да, девочка, ты идеально унаследовала от своей матери способность попадать в самые чудовищные неприятности.
– Теперь, если честно, я не хочу больше идти в услужение, – сказала Джульетт, чтобы сменить тему разговора. – Конечно, работать в доме – это и выгоднее, и надежнее, но мне всегда так нравилась моя свобода, когда я занималась шитьем. И я думаю, что таким образом я тоже смогу заработать денег, чтобы заплатить за твою квартиру.
– Но ты же всегда говорила, что тебе нравится та уверенность, которую дает тебе работа в доме.
– Теперь у меня не такой уж большой выбор… И в конце концов, Томас отвел от меня подозрения.
– Боюсь, что этого недостаточно. Да, поведение мужчин всегда так сложно предугадать… – Тут Гарриет глубоко задумалась о чем-то другом, посмотрела на Джульетт и спросила: – Так ты представилась сэру Роджеру?
– Да, – сказала Джульетт. – Я даже не думала, что это может случиться. И я не думала, что это может случиться в Гемптоне. Надо сказать; что вынудила меня к этому Бренна – моя так называемая сестрица, которая постоянно вела себя просто отвратительно. Во время бала она надела колье, и я уверена, что это то самое колье моей матери. А ее служанка сказала мне, что какая-то девочка, служившая давным-давно в их доме, украла это колье у матери Бренны. Это меня взбесило. К тому же Сара, очень деятельная натура, уговорила меня и сделала все возможное, чтобы я познакомилась с сэром Роджером. Она, конечно, нормально общалась с Бренной Бэнфорд, но действительно не испытывала к ней дружеских чувств, и поэтому ей самой хотелось посмотреть, что будет с Бренной, когда она узнает, что камеристка – это ее сестра.
Гарриет покачала головой:
– Слушай, достаточно о Бренне Бэнфорд. Как сэр Роджер отреагировал на тебя?
Джульетт была удивлена тем, что ей внезапно захотелось плакать.
– Знаешь… А он был очень счастлив видеть меня. Он же мог начать отдираться, отрицать правду… Ведь у меня не было никаких настоящих доказательств, что он мой дедушка. Или он мог как-то иначе себя повести… Враждебно, зло, недружелюбно. Но он был просто счастлив, что я пришла. И он сказал, что камень упал с его души, когда я нашла его. И самое забавное в том, что он прекрасно помнит мою мать.
Тут Гарриет улыбнулась, но улыбка быстро сошла с ее лица.
– Но у нас же есть доказательства того, что ты являешься внучкой сэра Рождера, – сказала она суровым, даже стальным голосом. – Сэр Роджер… Сэр Роджер, наверное, был добрым стариком, но вот его наследники… Бренна Бэнфорд, про которую ты говоришь, или кто-нибудь еще из родственников не будут так с тобой церемониться и отдавать тебе деньги.
– Ну… Сэр Роджер мне, безусловно, поверил. Он даже сказал, что мои глаза точь-в-точь как глаза моего отца. Как ты думаешь, это правда?
Гарриет покачала головой в раздражении:
– Есть более важные вещи, о которых надо позаботиться, доченька. И то, похожа ли ты на отца, – это уже второй вопрос. – Она зло сжала губы, вспомнив об Уильяме. – Я помню, Кейт говорила, что она оставила много писем от Уильяма, которые он присылал ей из Индии. Он действительно любил ее в это время, и она говорила мне, что он очень радовался мысли, что скоро станет отцом. «Это станет началом нашей с тобой семьи, огромной семьи, о которой я всегда мечтал», – писал он ей. Писал, что весь мир может завидовать их счастью.
– А ты уверена, что она не взяла их с собой из дома? – спросила Джульетт. – Она довольно подробно описывает все в дневнике. Может быть, она просто их оставила. По крайней мере, самые важные…
– На тот момент они не были важными, – ответила Гарриет. – Она их забыла, как хотела забыть все, что связано с этим домом. А потом она вспомнила о них. Она считала, что это не имеет никакого значения, потому что она сожгла бы их в любом случае. «Я надеюсь, что кто-нибудь найдет их и опубликует в «Таймс», – как-то сказала она мне. – Гарриет горестно покачала головой. – Это действительно было очень грустно, детка. Очень грустно. И не потому, что Уильям был такой уж большой потерей – она понимала, что он ничего на самом деле не стоит. Но потому, что она потеряла веру в людей и веру в жизнь. Она видела, что ее обманули. И кто же мог винить ее за это? Пойми, я сержусь на тебя, потому что очень боюсь, что ты последуешь ее примеру.
Джульетт покачала головой. Она не то чтобы не соглашалась с Гарриет, но у нее не было никакого желания двигаться в том же направлении, что и ее мать.
– Нет, мама, я не собираюсь, правда. Поверь мне. Сейчас я сконцентрирую все свои силы, чтобы доказать, что я внучка сэра Роджера.
Гарриет удивилась:
– Это очень правильная стратегия, милая. И пожалуйста, тогда не теряй времени. Я немножко сомневаюсь, что эти письма до сих пор там, но я помню, где они находятся, по описанию твоей мамы. Единственная проблема в этом случае – пробраться в дом Бэнфордов. Когда будут похороны?
– Сара сказала, что завтра, – ответила Джульетт. – И я туда обязательно пойду. Мне совершенно все равно, что скажут об этом Бренна и ее жених.
– Это самое разумное решение, милая, – сказала Гарриет. – Когда ты будешь в доме, ты можешь поискать письма, пока их не нашел кто-нибудь, кто хитрее тебя. Это, конечно, требует некоторой удачи, но я надеюсь, что у тебя она есть.
Джульетт понимала, что Гарриет абсолютно права, когда советует ей сосредоточиться на конкретных вещах. Гарриет была действительно сильной женщиной – лишь поэтому они обе смогли выжить в то время, когда у них не было крыши над головой. Ведь многие их подруги так и погибали. Но при этом Джульетт понимала, что самое главное в своей жизни она потеряла.
Она потеряла веру в то, что слова Томаса не были ложью.
Глава 17
Джульетт расправила тяжелую черную юбку. Ей не казалось странным, что она надела такое дорогое траурное платье, которое Гарриет одолжила у одной из своих подруг. Она уже привыкла донашивать за Сарой довольно дорогую одежду. Она чувствовала себя неуверенно, стоя перед дверями дома в Глендин-Плейс. Она никогда не входила в парадную дверь дома – вот почему она нервничала. Теперь-то у нее было полное право войти в эту дверь, а не бежать черным ходом, но все равно она чувствовала себя неуверенно.
Она никогда не была на похоронах аристократа. Те похороны, на которых ей доводилось всегда присутствовать, были недорогими, но стоили очень больших денег тем, кто организовывал их. Люди были готовы отдать последние сбережения или занять у соседей, лишь бы с честью проводить самого дорогого человека в последний путь. О том, как это бывает у богатых, Джульетт не имела ни малейшего представления. Сара сказала, что все начнется и десять часов и процессия пойдет к церкви, потом будут похороны, а потом гости соберутся в доме. Джульетт видела процессии богатых похорон в разных районах Лондона, и она думала, что сейчас перед ней предстанет шикарный экипаж, обитый черным бархатом, множество карет и большое количество гостей. Тем не менее, место перед домом в Глендин-Плейс было абсолютно пустым. Может быть, Сара ошиблась с адресом?
Джульетт глубоко вздохнула, поднялась по ступенькам и позвонила. Сейчас она все это выяснит. Практически сразу же дверь открылась, и перед ней оказался дворецкий, который вполне мог бы быть братом мистера Блейка. Такой же седой, такой же близорукий, он смотрел на нее, и она чувствовала себя как-то неловко.
– Доброе утро! – сказал он, и в его голосе Джульетт послышался какой-то вопрос.
– Доброе утро! – ответила она ему, заходя в дом. – Меня зовут Джульетт Гаррисон. Я приехала на похороны сэра Роджера.
Дворецкий посмотрел на нее очень внимательно. Прежде чем заговорить, он поправил очки.
– Похороны сэра Роджера прошли вчера, мисс Гаррисон, – ответил он.
Джульетт почувствовала, будто ее ударили.
– Вчера?!
Неужели она пропустила похороны своего дедушки?
– Если вы хотите, то можете оставить свою карточку, – сказал дворецкий.
Ее карточку… Джульетт хотела сказать, что зайдет как-нибудь в другой раз, как в это время открылась дверь гостиной. Оттуда вышла Бренна Бэнфорд, а за ней следом – ее кузен Рендолл.
– Какого черта? – раздраженно произнесла Бренна.
– Мисс Гаррисон, – сказал Рендолл, подходя к Джульетт. – Я рад наконец познакомиться с вами. Почему бы вам не зайти? Может быть, выпьете с нами чашку чая?
Бренна была чрезвычайно разозленной.
– Рендолл, ты что, совсем спятил? – выкрикнула она.
– Успокойся, – сказал Рендолл мягким и вкрадчивым голосом. Он был красивым мужчиной с тонкими и правильными чертами лица, его светло-русые волосы были зачесаны назад, и все манеры были исключительно изящными.
– Простите мою невесту, – сказал он Джульетт. – У нас были довольно сложные несколько дней, как вы понимаете. Мертон, принеси нам, пожалуйста, чай.
– Хорошо, сэр, – ответил Мертон и закрыл за собой дверь.
Джульетт оглядела прекрасную комнату и подумала о том, что могла бы расти в этой комнате так же, как в ней росла когда-то Бренна.
– Да, это красивая комната, – сказал Рендолл, словно прочитав мысли Джульетт. – У сэра Роджера всегда был хороший вкус, и, в отличие от многих других людей с большими библиотеками, он действительно читал каждую книгу, которую ставил на полку.
– Господи, Рендолл, ты что, собираешься разговаривать с этой отвратительной грубиянкой, которая так обошлась со мной в Гемптоне?
Рендолл Бэнфорд прикрыл глаза, давая ей понять, что голос Бренны его раздражает. Потом по-доброму посмотрел на Джульетт:
– Вы же простите Бренну, не так ли? Она действительно очень расстроена, как, собственно, и все мы. Поэтому она немножечко забывает о своих манерах. Не присядете ли, мисс Гаррисон?
– Нет, она не присядет, – сказала Бренна. – И ты не будешь называть ее мисс Гаррисон, Рендолл. И если ты будешь и дальше так забавляться, то я положу этому конец. – Она посмотрела на Джульетт пристально и зло. – Ты что, пришла сюда, чтобы продолжить свое дурацкое представление?!
Джульетт смотрела на Рендолла чаще, чем на Бренну. Может быть, они вместе ведут какую-то игру?
– Я думала, что сегодня похороны сэра Роджера, – ответила она. – И мне очень жаль, что я пропустила их.
Рендолл искренне посочувствовал ей:
– Да, очень жаль. Действительно жаль, что вас там не было. Мы перенесли похороны на день раньше по предложению министра. По разным причинам…
Джульетт не знала, что сказать. Казалось, что Рендолл говорит искренне… в то время как Бренна настроена очень враждебно, и дружелюбие Рендолла сделало Джульетт мягче. Она оглядела комнату: прекрасные полки с книгами, роскошный паркет, шикарный восточный ковер – и почувствовала присутствие дедушки, как будто он стоял рядом с ней. Ей захотелось плакать оттого, что она пропустила похороны. Ее волновала не столько сама церемония и то, как она была обставлена, сколько возможность попрощаться с этим человеком.
– Мне кажется, вам нужно что-нибудь покрепче чая, – мягко сказал Рендолл, когда появился дворецкий. Он налил что-то в стакан и протянул его Джульетт. – Будьте добры, присаживайтесь и выпейте немножко. Это вас успокоит…
Джульетт отхлебнула из бокала. Жидкость была теплая, сладкая и даже на вкус чувствовалось, что она очень дорогая.
– Я думаю, что этого достаточно, – сказала Бренна, качая головой. Она посмотрела на своего жениха: – Я надеюсь, что ты не забыл, кто такая Джульетт Гаррисон?
Рендолл засмеялся в ответ:
– Я не забыл. Она думает, что она внучка сэра Роджера, и я понимаю почему. Но если мы с ней не согласны, это же не значит, что мы должны быть с ней невежливы или выкидывать ее из нашего дома.
Бренна чуть не зарычала:
– Если ты считаешь, что можешь диктовать мне свои желания, Рендолл, ты ошибаешься. – Она потянулась и выхватила стакан из рук Джульетт. – Я не разрешаю слугам пить. А теперь уходи из нашего дома!
– Бренна Бэнфорд, – закричал Рендолл. Его голос действительно был переполнен злостью. – Мы не женаты, и мне следует задуматься о том, стоит ли нам вообще жениться.
Бренна была еще злее, чем в тот момент, когда Каролин уронила горшок в Гемптоне. Она отвернулась от Рендолла и посмотрела на Джульетт:
– Я тебя прошу по-хорошему, уйди из нашего дома, Джульетт. Ты здесь ничего не получишь, и сейчас я просто попрошу Мертона вызвать полицию.
Вот этого Джульетт совершенно не хотелось. Пусть даже с нее и сняты подозрения, но все равно общение с полицией не обещало ей ничего хорошего.
– Ты ведешь себя неразумно, – сказала она Бренне, стараясь делать это максимально вежливо. – Я не позволю выставить себя дурочкой перед полицией, Бренна. Ты, кажется, забываешь, что я пришла сюда выразить свое уважение нашему дедушке, а не повидаться с тобой. И на самом деле у меня нет ни малейшего желания продолжать этот визит.
Джульетт улыбнулась Рендоллу, который, казалось, хорошо отреагировал на ее слова, и встала. Голова немного кружилась от напитка, которым он ее угостил. Насколько она понимала, это был бренди.
– Спасибо, мистер Рендолл, – сказала она. – Теперь, я думаю, я могу найти выход отсюда.
– Ну что вы, не обижайтесь, – сказал он, провожая ее до дверей. – Вам придется простить Бренну за ее глупое поведение. Бренна не хочет делить с вами свое наследство, но я хочу, чтобы вы знали, что мы готовы уступить вам некоторую сумму денег как признание того, что вы действительно верите в то, что говорите.
Джульетт не знала, как отвечать на это. Она пришла на похороны, она их пропустила, и, в конце концов, она пришла сюда, чтобы поискать письма своей матери. Конечно, ей очень нужны были деньги, чтобы заботиться о Гарриет и начать свое дело. Но вся ситуация выглядела так, будто Рендолл и Бренна давали ей какие-то отступные за молчание. Неужели они действительно думают, что она вот так просто возьмет деньги и уйдет? Нет, в данном случае наследство означало для Джульетт не только деньги, но и возможность исправить зло, причиненное ее матери.
– Вы знаете, я ведь не за благотворительностью пришла, – сказала Джульетт.
– Нет-нет, что вы, я и не думал так это расценивать, – сказал Рендолл, и по голосу было заметно, что он удивлен.
– Тогда почему вы предлагаете мне деньги? – спросила она. – Или вы думаете, что я внучка сэра Роджера, или вы так не думаете.
Внезапно лицо Рендолла изменилось до неузнаваемости.
– Вы получите от мертвого осла уши, мисс Гаррисон, и я вам это обещаю! Никто вам не поверит, и дело будет закрыто. А чем больше вы будете выманивать у нас деньги, тем больше вами будет интересоваться полиция. Уж в этом я могу вас уверить. Мертон, покажи мисс Гаррисон выход.
– Очень хорошо, сэр, – ответил дворецкий после небольшой паузы. Конечно, Рендолл этой паузы не заметил, но для уха Джульетт, которая знала, что такое быть в услужении, эта пауза значила очень много.
* * *
– Тебе обязательно надо пробраться в этот дом! – сказала Гарриет. – Если письма не там, то мы обязательно выясним, где они, а если они там, то ты сможешь начать действовать. Судя по твоему описанию Рендолла Бэнфорда, я знаю таких людей. Он вроде кажется добреньким, но он настолько эгоистичен, что готов на все, и если он может оттяпать у тебя какой-то кусок, то он изо всех сил постарается это сделать.
– Там может и не быть никаких денег, – ответила Джульетт. – Насколько я знаю, сэр Роджер был в долгах, как, собственно, и все эти богачи.
– Я думала, что он сам одалживал деньги многим гостям в Гемптоне, – сказала Гарриет.
– Ну… так и было, – ответила Джульетт. – Но я не знаю, отдадут ли они их. А еще, если честно, мне очень хочется проучить Бренну. До сих пор не могу прийти в себя после того, как она вырвала стакан из моих рук.
Гарриет глубоко и тяжело вздохнула:
– Это одна из причин, по которым я никогда не шла в услужение, даже если мы с тобой голодали. Все-таки надо уметь уважать себя. Ну а теперь мы займемся поисками крыши над головой.
– Да ты сейчас и двух шагов ступить не сможешь, – ужаснулась Джульетт. – Давай-ка я попробую поискать.
Гарриет внимательно посмотрела на нее:
– Я боюсь, что ты уже потеряла все навыки проживания в этом городе. Ты даже не знаешь, куда следует идти искать.
– Ну, я начну прямо отсюда. Я пойду и буду спрашивать, где найти какое-нибудь место, куда мы могли бы переехать.
Гарриет покачала головой:
– Не могу сказать, что эта идея, мне кажется здравой, но все равно ведь я не смогу пойти сама, значит, придется это делать тебе. Но пожалуйста, будь аккуратнее и не заходи в те дома, которые покажутся тебе подозрительными. Это совсем другой мир, не тот, в котором ты провела последнее время.
– Ничего-ничего, – сказала Джульетт. – Я буду осторожна.
Она поцеловала Гарриет, завернула ее в шаль, которую когда-то подарила ей Сара, и пошла куда глаза глядят в поисках крыши над головой, хотя бы на ближайшее время.
Джульетт очень долго шла, пока дошла до первой таблички «Сдается». Она висела на первом этаже в грязном, закопченном здании. Многие окна были побиты, все забрызганы грязью и занавешены каким-то старым, рваным тряпьем. Джульетт вспомнила, сколько усилий они с подругами тратили, чтобы до блеска отмыть стекла на Эппинг-Плейс. Она постучала в дверь, думая, что пройдет минута или две, прежде чем хозяин квартиры откроет. Почему-то в образе хозяйки этой квартиры ей рисовалась старая немощная старушка. Но дверь тут же распахнулась, и на пороге показался крепыш лет сорока. Он выглядел как докер – крепкий, мускулистый, приземистый.
– Добрый вечер, чем могу вам служить, миледи? – спросил он.
– Добрый вечер! Я пришла, чтобы поговорить о комнатах.
Он удивился:
– Такая леди, как вы?
Джульетт поняла, что ее траурное платье выглядит роскошно, даже лучше тех платьев, что принадлежали Саре.
– Я занимаюсь швейным делом вместе с моей тетей и ее подругами. Нам нужно где-то жить. Мы аккуратные жильцы и будем платить вовремя.
Он медленно кивнул:
– Звучит хорошо. Хотите посмотреть место?
– Если позволите, – ответила она, заглядывая ему за спину.
Здание выглядело грязным и темным и пахло застарелым луком и гнилым мясом.
– Кавалеры пропускают дам, – сказал мужчина, указывая рукой вглубь комнаты.
Весь пол был покрыт кучами мусора и старой одеждой. Она почувствовала, что из окна ужасно дует.
– Холодно тут у вас, – сказала она.
Когда она обернулась к мужчине, он нервно хихикнул, глядя на нее.
– «Холодно тут у вас», – передразнил он. – Вы же такая вся из себя приличная молодая леди. Так почему же вы говорите, что работаете швеей?
– Я работала камеристкой несколько лет, – ответила она. У нее не было ни малейшего желания обсуждать свое прошлое с этим мужчиной.
– А! И вас, стало быть, уволили!
– Не вполне так, – ответила она. – Просто я хотела бы провести некоторое время со своей тетей.
– Ну да, а мой дядя – принц Эдинбургский, – произнес он, все ближе подходя к ней. – Могу представить, как во всех этих чистеньких домах такая крошка, как ты, привлекала внимание всех мужчин по соседству. Ну и как это случилось?
«Немедленно беги из этого места», – подсказал ей внутренний голос. Джульетт почувствовала, что в горле у нее пересохло.
– Нет-нет, все было не так, – сказала она, но это прозвучало как лепет испуганного ребенка.
Он подошел к ней и схватил ее за руку.
– Не пытайся увиливать, деточка. Все эти аристократишки с их холодными аристократскими женами, наверное, по тебе с ума сходили.
Она выдернула руку и побежала к двери, но он обогнал ее и преградил ей путь.
«А теперь соберись с мыслями и подумай, что тебе надо делать. В пять лет ты же знала значительно больше о том, как выжить на улице».
– Послушай меня, – сказал мужчина, хватая ее за плечо и разворачивая к себе лицом.
Теперь она почувствовала, как чудовищно разит от него потом, перегаром и нестираной одеждой. Она подумала, что это, наверное, не хозяин дома, а какой-то негодяй, который делает вид, что сдает комнаты, чтобы заманивать ничего не подозревающих женщин.
– И не торопись, – сказал он голосом, который ему самому казался умиротворяющим. – Есть один большой плюс во владении таким домом: можно поддержать упавшую женщину, прежде чем она встанет на ноги.
Она стояла довольно близко к двери, но не так близко, чтобы он ее не поймал. Он смотрел на нее пристально, словно ожидая, что она будет делать дальше. Джульетт собралась с духом и сказала:
– Что ж, я передам об этом варианте своим друзьям. Они как раз вот-вот подойдут. Ведь они идут вслед за мной.
Мужчина ухмыльнулся:
– Не подойдут. Ты что, меня за дурака держишь? Могу, конечно, поверить, что ты здесь будешь жить со своими друзьями, но готов спорить на что угодно, что их сейчас здесь нет.
– Они сейчас подойдут, – сказала она, чувствуя, что сердце вот-вот остановится.
Этот человек, очевидно, не верил и приближался к ней. Если бы она кинулась к двери, он бы поймал ее и у нее не хватило сил отбиться.
– Подумайте, зачем мне лгать? – спросила она дрожавшим голосом.
«Сделай что-нибудь, чего он не ожидает».
Но что?!
«Сделай что-нибудь. Не стой просто так».
И она завизжала.
Мужчина отпрыгнул, а Джульетт тут же кинулась к двери и вылетела из нее пулей. Она бежала по тротуару, пока легкие не стали болеть, а на ногах не появились мозоли. Вокруг нее было много людей, спешивших по своим делам, а она шла и думала, что уже не принадлежит к низшему классу, но и в высший ей тоже не суждено попасть. Люди шли, возможно утомленные, возможно, они думали о каких-то своих неприятностях, но они точно знали свое место в мире. А вот она уже не знала своего места.
«Тебе придется снова научиться всем тем хитростям, которые ты знала в детстве. Конечно, работа в услужении тебя быстро размягчила, но ты сможешь все вспомнить».
Она попыталась понять, где она находится. Судя по всему, это была Типтон-стрит, надо было повернуть назад. Джульетт не знала, как будет рассказывать обо всем этом приключении Гарриет. И уж тем более не знала, как дальше действовать в поиске комнат.
Потихоньку смеркалось. А что, если она завтра тоже не найдет ничего до заката? Джульетт подошла к остановке, разглядывая витрины. На одной из витрин были выставлены газеты. Она увидела какую-то фотографию и подпись: «Служанка Джульетт Гаррисон еще находится под подозрением в сенсационном деле».
Глава 18
Томас знал, что не сможет дышать, пока не увидит Хэнка и команду.
Когда он услышал новости, он как раз собирался отплывать в Марокко. Сначала он узнал, что «Жасмин» видели причалившей к берегу, и теперь судно находилось в Нормандии. Хэнк отправил в Бостон телеграмму о том, что он и его экипаж благополучно прибыли в шлюпках. Томас шел мимо докеров в сумерках раннего утра и беззвучно молился: «Только бы никто не погиб! Только бы никто!»
А взамен что он отдал бы?
«Все, что угодно», – подумал он. Он начал с нуля, а в итоге создал империю, и он сделал бы это снова, если бы смог. Главное, чтобы выжили все его люди…
Он дошел до дока и увидел потрепанные шлюпки, спасшие его людей. В горле встал ком.
Через минуту он уже приветственно хлопал Хэнка по спине, и то же самое делал каждый из членов команды.
– Одна часть удачи и девяносто девять частей умения – вот чему мы обязаны тем, что мы здесь. – Хэнк подмигнул. – Но я не о себе. Каждый из тех, кто стоит перед вами, сражался за безопасность, и, говоря прямо, мы спасли много груза.
– Я награжу вас так щедро, как только смогу, – сказал Томас, радостно оглядывая всех членов экипажа. – А теперь все вы, каждый из вас, расскажите мне, что, черт возьми, произошло?!
Слушая рассказ Хэнка – начиная с ужасающего звука от удара более крупного судна о «Жасмин» и заканчивая удивительным спасением на шлюпках, – он чувствовал огромное облегчение от того, что все живы. Он был буквально в слезах. Море уже поглотило троих самых близких ему людей. Если бы что-нибудь случилось с Хэнком или командой, он бы себе никогда этого не простил.
И хотя ему очень хотелось вернуться в Англию – к Джульетт, – он знал, что перво-наперво следует выполнить обязательства перед этими людьми. У него был бизнес, который необходимо восстановить, и люди, зависевшие от него. Он не мог подвести их или заставить страдать в результате его собственных ошибок.
– Чтобы поверить вам, мне нужны доказательства, – сказала мисс Лоретта Гловер, глядя на Джульетт поверх своего лорнета.
Джульетт заранее знала, что это может понадобиться, ведь магазины портных в Лондоне имели самый высокий уровень качества и практически все женщины, работавшие в них, в течение нескольких лет проходили обучение.
Джульетт была готова солгать, но не знала, получится ли у нее это хорошо.
