— Готово! Я поймал его! — радостно просипел он сверху.

— И что вы теперь делаете? — Я с трудом перевела дух.

— Вишу на нем, болтаюсь, как обезьяна. Он скользкий, как угорь. Все, я полез дальше…

— А как же я?!

— Ах, да… Ты побудь пока там, я проверю, что наверху, а то, может, не стоит и лезть.

— Стоит! Я тут одна не останусь. Заберите меня отсюда, а то сейчас зареву!

— Как же я тебя заберу? Сам еле держусь.

— Как хотите!

— Ты меня поражаешь иногда. То ты неведомо как расправляешься с четырьмя убийцами, а то боишься посидеть одна минутку. Хорошо, я сейчас спущу ногу, а ты поднимись выше и цепляйся за неё. А потом карабкайся, пока не достанешь до троса. Это единственный вариант. Только делай это быстрее, а то я могу соскользнуть с таким весом. Все поняла?

— Нет.

— Ну что ещё? — простонал он.

— Я уцеплюсь за ваш ботинок, а вам придётся подтянуть меня до троса.

— Это ещё почему?

Не могла же я ему сказать, что в противном случае просто раздеру всю его ногу своими острыми когтями! Поэтому придумала другое объяснение:

— Я… стесняюсь хватать вас за ноги. А вдруг ухвачусь не зато…

Он замолчал, переваривая, затем проворчал:

— Ну ты и штучка. Делай как знаешь.

Я поднялась до конца лестницы, нащупала в темноте болтающуюся в воздухе ногу американца и, мысленно простившись с жизнью, ухватилась за ботинок двумя руками и повисла. Он начал меня поднимать. Но не тут-то было!

— Кажется, я сползаю! — прохрипел он вдруг, и я почувствовала, что медленно опускаюсь вниз. — Не могу удержаться — скользко!!! Хватайся там за что-нибудь, а то сейчас упадём!

— За что же я схвачусь?! Мамочка! Я даже уже не помню, где лестница!

Мы неумолимо ползли вниз. Я старалась не шевелиться, чтобы не ускорить скольжение, но это не помогало. Пол скрипел зубами, громко сипел и стонал, но, похоже, духам надоело играть с ним и они решили его прикончить. А заодно и меня…

— Все, больше не могу! — выдохнул он и вдруг закричал:

— А-а-а!

И сразу сползание вниз прекратилось. Я замерла ни жива ни мертва, боясь сказать хоть слово, чтобы не нарушить зыбкого положения, а Пол, мучительно простонав, начал поднимать ногу, сильную, как стрела экскаватора. Через мгновение я нащупала рукой толстенный трос и повисла на нем, вцепившись в него мёртвой хваткой.

— Что случилось, мистер Кейди?

— Проклятье! Эти русские тросы… Тут заусенец размером с крюк мясника.

Кажется, я нанизался на него рукой… Боже, как больно…

— Так мы что, висели на этом заусенце?!

— А думаешь, почему мы не упали? Ладно, давай взбираться.

— Подождите, я перелезу через вас.

— Спятила!

Но я уже кошкой вскарабкалась по тросу мимо него и полезла дальше.

Что-что, а лазать я умела хорошо. Всего метрах в трех над нами оказался металлический швеллер, за который и был закреплён трос. Он уходил в нишу в стене, где стоял электродвигатель. В нише вполне могли разместиться двое.

Забравшись туда, я подождала, пока залезет Пол, подала ему руку, и наконец мы смогли немного отдохнуть, усевшись на краю ниши, свесив ноги вниз. Вокруг по-прежнему было темно, тихо и страшно воняло.

— Ну и дела, — проговорил он с усмешкой. — Ещё неделю назад я был добропорядочным американцем, а теперь сижу в центре России в каком-то вонючем подвале Лубянки с проткнутой насквозь рукой и сумасшедшей девицей в придачу.

— Почему сумасшедшей? — обиделась я.

— Потому что ни одна нормальная секретарша такого бы не выдержала — умерла бы. Значит, ты — сумасшедшая. Не расстраивайся, я тоже псих.

— А вот это заметно. Ну что, заночуем здесь или двинемся дальше?

Пол, видимо, тоже обидевшись, молча встал во весь рост и начал методично обшаривать поверхность над головой.

— Слушай, а здесь, кажется, есть люк. Чугунный. Как в канализации.

— Шутите?

— Отнюдь, — весело ответил он и начал, пыхтя, что-то двигать вверху.

Послышался металлический скрежет, и наконец мрак сплошной сменился мраком слегка рассеянным, и я стала видеть слабые очертания фигуры американца.

В тот же миг образовался сквозняк, и вся вонь начала со свистом уноситься вверх, как в трубу. Меня чуть не сдуло этим ветром в шахту. Ещё пара минут, и мы оказались в подвале жилого дома. Совершенно пустынное и довольно большое помещение было необитаемым. Всюду валялись кучи мусора и ржавых труб. С потолка и со стен свисала паутина. Слабый свет проникал сюда через единственное маленькое оконце в дальней стене, и стоял полумрак. Оглядевшись, Пол стал пробираться к окошку. Я пошла за ним. Сунув носы в незастекленный, но забранный железной решёткой оконный проем, мы замерли.

На улице была ночь, но фонари ярко освещали все пространство перед домом. Хорошо была видна мостовая, по которой изредка проскакивали автомашины, и дом напротив, в котором не светились окна.

— Что это за улица? — спросил Пол, внимательно всматриваясь в соседние окна.

— Не могу узнать отсюда. Слушайте, вас же нужно перевязать! — Только тут, при свете, я увидела, что из разорванной ладони у него фонтаном хлещет кровь, даже несмотря на то, что он старательно зажимал её другой рукой.

— Успеется. Сначала нужно выбраться отсюда. Что-то подсказывает мне, что Индус где-то рядом.

— Плевать на Индуса! Вы умрёте от потери крови. Я стащила с него пиджак, оторвала рукав рубашки и перевязала на скорую руку. После этого мы пошли искать дверь. Она оказалась в другом конце подвала, заваленная каким-то строительным мусором. Она тоже была железной. Раскидав кое-как кирпичи и доски, я подобралась к ней, тщетно подёргала за ручку и поняла, что этот подвал все-таки станет нашей могилой.

— Бесполезно. Она закрыта снаружи, — мрачно обронил американец, сидевший на ящике из-под бутылок. Я заставила его сделать это по случаю ранения. — Придётся ждать утра. Может, кто-то пройдёт мимо, тогда мы постучим и попросим открыть. Другого выхода нет.

— Да уж, — я села на другой ящик рядом с ним, — не хотят ваши духи отпускать нас с миром.

— Ой, не хотят. Чувствую, пока не прикончат меня — не успокоятся.

— И зачем вам это золото сдалось? Жили бы себе спокойно, как раньше…

— А что раньше? Думаешь, я до этого марки собирал? Или парикмахером работал? Я ведь всю жизнь жил так, словно мне вожжа под хвост попала.

— А зачем вам это?

— Не знаю, — он вздохнул. — Кто-то мне сказал, что смысл жизни в том, чтобы умереть, не став подлецом. Это самое трудное, оказывается. Быть негодяем — легко. Для этого, как правило, даже делать ничего не нужно. А я вот пытаюсь доказать всем и себе самому, что не подлец и быть им не собираюсь. Помогаю всем, лезу, куда сам черт побоится нос сунуть. Дурость, наверное…

— Ну а золото здесь при чем?

— Золото вообще ни при чем. Я ведь не из-за золота влип. Я на самом деле хотел помочь тому человеку, который написал своей кровью записку. Мог ведь, узнав, что там написано, просто выбросить её, и дело с концом. Но потом бы меня до конца дней угрызения совести мучили. Вот и понёс меня нечистый в тот дом напротив. А там и затянуло по самые уши.

— Но вы можете прямо сейчас это бросить. Вот выберемся отсюда, и забудьте обо всем.

— Черта с два я позволю, чтобы клад достался этим ублюдкам! — с горячностью проговорил он. — Теперь уж нет! Лучше пусть убьют, чем буду сознавать, что они на эти деньги жируют и надо мной посмеиваются. И потом, мне кажется, что это главное дело всей моей жизни. Вот найду его, возьму себе, сколько нужно для нормального существования, а остальное раздам нищим и голодным — пусть знают, что мир не без добрых людей. А то ведь почти все уже совсем веру в добро потеряли.

— Вы — идеалист, сударь. Мой босс уже однажды пытался накормить московских бомжей, так они чуть его самого не сожрали.

— Не кормить нужно было, а сначала нормальных людей из них сделать, чтобы себя уважать начали. Дать им жильё, работу и так далее. Тогда бы они сами не захотели уже ничего дурного творить. Все человеческие пороки от бедности происходят. А так, наверное, даже не поблагодарили Родиона? — Он усмехнулся. — А Родион, кстати, молодец, умный парень. Интересно, что он сейчас делает?

Небось гадает, что с нами случилось. Хорошо, что он успел дверь кабинета захлопнуть, а то бы сейчас вместе с нами кувыркался. Индус сказал, что за ним наблюдают и он не сможет выйти из своей будки. А так бы и вправду, смог бы проверить, на месте ли клад. Кстати, ты тогда так и не ответила мне: кто он такой на самом деле? О нем даже Индус с каким-то генералом по телефону разговаривал. Помнишь?

— Помню. Но вы все равно не поверите, если отвечу.

— А ты попробуй.

— Честно?

— Конечно!

Я набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы выдохнуть ответ, и в этот момент за дверью подвала послышались голоса.

Первым моим желанием было закричать от радости, но Пол своей железной ручищей закрыл мне лицо и тревожно прислушался. Голоса были неразборчивыми.

Кто-то находился по ту сторону двери и негромко переговаривался. Судя по всему, их там было двое.

Убрав руку с моего рта, Пол прошептал:

— Тише. Вдруг это Индус? Надо бы сначала проверить.

— А как?

— Не знаю. Сиди здесь, я подберусь поближе и постараюсь подслушать.

Он осторожно пробрался по мусору к двери, приложил к ней ухо и стал слушать. На лице его сначала отразилось удивление, потом оно расплылось в улыбке. Так же бережно ступая по кирпичам, он вернулся ко мне.

— Не знаю, как это сказать, — он смущённо отвернулся. — Но, по-моему, там занимаются любовью…

— Что?!

— А чего? У вас в России все может быть. Может, людям негде больше, так они в подвале. У нас в Америке для этого номера сдают в гостиницах на час-два за пару долларов.

— И что будем делать? Надо же как-то выбираться. Пусть позовут кого-нибудь, кто сможет открыть дверь.

— Подождём, пока закончат. А то прервём их на самом интересном, тогда хрен чего они для нас сделают, — он усмехнулся. — Пусть уж потешатся.

Тут из-за двери послышались уже вполне разборчивые женские стоны, которые стали постепенно переходить в яростные страстные выкрики. Я покраснела и заткнула уши. Американец как-то весь подобрался, нахмурился и мужественно выжидал. О том, что происходило у него в душе, я могла только догадываться. Мне было неловко перед ним ни много ни мало за всю Россию, но я ничего не могла изменить. Наконец, когда мускулы на его лице расслабились, я поняла, что сеанс любви в подворотне закончился, и убрала руки.

— Кажется, у них все получилось как надо, — пробормотал Пол, не глядя на меня. — Горячие ребята, черт возьми. Пойду стучать…

— Нет, стойте, лучше я, — я поднялась. — Они могут испугаться мужского голоса.

Пожав плечами, он снова сел на ящик и стал смотреть, как я пробираюсь через кучу мусора. Голоса за дверью опять притихли, их стало почти не слышно, видимо, любовнички отдыхали. Постучав в дверь, я громко крикнула:

— Эй, есть там кто-нибудь? Помогите выбраться отсюда!

Кто-то испуганно вскрикнул, потом все смолкло. Я опять постучала.

— Люди добрые, отзовитесь, ради Христа! Выпустите нас отсюда!

— Кто там? — испуганно спросил грубый мужской голос.

— Это мы: я и мой друг! — радостно затараторила я. — Мы зашли сюда на минутку поцеловаться, а потом кто-то закрыл дверь на замок с той стороны!

Найдите кого-нибудь, пожалуйста, чтобы открыли эту проклятую дверь! Мы уже с вечера здесь сидим! Спасите нас, ради бога!

За дверью послышался невнятный женский голос, она что-то сердито говорила своему спутнику. Он так же сердито отвечал. Потом громко крикнул:

— Чтоб я сдох, но тут нет никакой двери! И не было никогда! Кто вы такие и что вам нужно?!

Я так и присела на кучу мусора. И беспомощно оглянулась на побледневшего американца. Замуровали…

— Эй, вы что замолкли? — прокричал мужик с той стороны. — Откуда вы взялись?

— Мы в подвале! — сквозь слезы отозвалась я. — У нас тут дверь, я по ней стучу! — и снова постучала. — А вы где?

— Где, где, дома у себя, ядрёна корень! В спальне!

— Надо милицию вызвать! — истерично проорала женщина. — Мне страшно!

— Помолчи! — осадил её мужчина и закричал мне:

— Послушайте, я тут десять лет живу, и никогда никакой двери здесь не было! Здесь кирпичная стена!

А за стеной, насколько я знаю, склад коммерческий!

— Тут не склад, тут подвал какой-то замурованный! Как нам выйти?!

— Как вошли, так и выбирайтесь! — услышала логичный ответ. — А нам больше не мешайте — скоро на работу идти, спать хочется! Мы только что из гостей вернулись! Ещё раз стукнете — позвоню в милицию!

— Ой, позвоните, пожалуйста! — взмолилась я. — Пусть побыстрее приедут!

Там опять начали переругиваться. Затем мужчина крикнул:

— На фига мне менты в пять часов утра? Оставьте нас в покое, мать вашу так, или я за себя не отвечаю! Бродят тут всякие…

— Сам такой! — в отчаянии выкрикнула я.

— Не по-онял! — возмущённо протянул тот. — Ты что, ещё и выступать будешь, лярва?!

— Буду, козёл несчастный! — начала я его злить в надежде, что он все-таки вызовет милицию. — Сидишь там в своей норе и людям помочь не хочешь!

Недоделок!

— Что?! — проревел он и ударил по стене так, что дверь содрогнулась. — Да я тебе сейчас…

— Ну что ты мне сделаешь? Иди сюда, поговорим, трус несчастный!

— Вася, не нужно!!! — истерично провизжала женщина. — Пошли они к черту!

— Пусти, зараза! Я им сейчас покажу труса!

— Вася, брось кувалду! — крикнула женщина. — Ты что задумал, охламон?!

— Сейчас я их достану! — ревел тот, двигая по комнате мебель, наверное, убирал кровать от стены. — Давно хотел на ком-нибудь оторваться! Ну, сволочи, держитесь!

И оскорблённый мужчина начал молотить чем-то железным по стене. Дверь с нашей стороны застонала вместе со всей стеной.

— Вася, Васенька, обои испортишь! — рыдая, визжала женщина. — Угомонись, прошу тебя! Это бомжи, они сами ублюдки, пусть глумятся…

— Плевать! Я ненавижу этот подвал! Отремонтируешь потом! — ревел её муж. — Но я покончу с этим раз и навсегда! Больше ни одна сволочь не посмеет оскорблять меня среди ночи в собственной спальне!

Вася оказался парнем что надо. Он, наверное, крепко набрался в гостях и теперь, твёрдо вознамерившись добраться до обидчиков, молотил что было силы в стену. А силушки у него, судя по всему, на наше счастье, было не мерено. С потолка подвала сыпалась штукатурка, оглушительный грохот закладывал уши, с той стороны уже слышался шум вываливающихся кирпичей, а мы с Полом стояли в сторонке и терпеливо ждали результатов «вскрытия». Когда Вася уже начал молотить по двери, сердца наши радостно затрепетали. Пол даже обнял меня от избытка чувств и поцеловал в макушку. И в этот момент мы услышали выстрелы…

Они доносились из-под земли вместе с яростными матерными выкриками.

Стреляли из автоматов длинными очередями. Кричали, насколько можно было разобрать, Индус, Бэн и ещё кто-то. Вся эта гадость вырывалась из открытого люка шахты, из которой мы вылезли. Пули со свистом летали в колодце, не попадая наружу, ибо люк находился в нише.

За дверью сразу смолкли удары и послышался пронзительный вопль женщины:

— Вася, у них оружие!!! Слышишь, стреляют! Брось свою кувалду и звони в милицию, идиот! Да не стой ты как истукан!!!

Послышался звон падающего железа и тяжёлый топот Васиных ног.

— Кажется, нас вычислили, — пробормотал Пол, отстраняясь от меня, заледеневшей от ужаса. — Комендант, гад, проболтался! Стой здесь, я закрою люк.

Этого мне можно было и не говорить — я и так не могла шевелиться.

Добравшись до крышки, он задвинул её, тяжеленную, на отверстие, и звуки выстрелов сразу поутихли. Притоптав для надёжности её ногами, американец начал набрасывать сверху обломки кирпичей. Тут я пришла в себя и подошла к нему.

— Это мартышкин труд, слышите? — вздохнула я. — Не пачкайте зря руки.

— Это почему же? — удивился он, остановившись.

— Потому что никто из них, а тем более Индус, сюда не залезет — это невозможно. Лучше подумайте, как нам выбраться из проклятого подвала. Они с минуты на минуту будут здесь, и тогда нам крышка.

— Ха, как бы не так! — усмехнулся он, отряхивая руки. — Они сюда не смогут войти.

— Смогут, — печально проронила я, оглядываясь по сторонам. — Выдернут решётку в окошке и пролезут. Это лишь дело времени.

— Правильно, времени. Уже светает, их увидят на улице и арестуют.

— Никто их не арестует — у них удостоверения. Милиция ещё и помогать будет. Мне очень жаль, мистер Кейди…

Я вернулась к ящику, уселась на него и пригорюнилась. Через мгновение он присел рядом и тоже безучастно уставился на разбитую бутылку, лежащую между нами. Выстрелы в шахте смолкли, и наступила тишина.

— Да, жаль, что Василий не успел стену доломать, — проворчал он, закуривая сигарету. — Я так надеялся на него.

— Я тоже.

— Придётся теперь все Индусу рассказать. Иначе сразу убьёт. Но до чего ж не хочется, черт возьми!

— Умирать или рассказывать?

— Рассказывать, конечно! Я уже в уме прикинул, сколько денег потратить нужно, чтобы всех несчастных озолотить. Планы строил, болван! Не поверишь, но даже во сне видел, как приезжаю под видом представителя Армии спасения в Северную Корею, где люди с голоду умирают, и начинаю раздавать всем одежду, деньги, рис… А они благодарят меня, плачут. У детей слезы счастливые на глазах… Эх, да что там! Теперь все это Индусу достанется.

— Не достанется, — зло бросила я, и он изумлённо поднял глаза.

— О чем ты?

Я не смогла ответить, потому что за стеной у двери послышался злорадный рёв Васи. Теперь, когда он уже почти сломал стену и нас разделяла только железная дверь, слышно было гораздо лучше.

— Эй, сучка, ты ещё там? Сейчас менты приедут! Молись, курва, чтобы они тебя от меня уберегли! Задушу вот этими руками, и пушки твои не помогут! — Он весомо долбанул по двери, и она заколыхалась на петлях, едва не отвалившись. Мы с Полом переглянулись и бросились к ней.

— Слушай, братишка, — закричал американец, — ты не обижайся, мы хорошие! Я тебя очень прошу: стукни по двери ещё разок!

— А ты ещё кто такой?

— Я? Я американский частный детектив Пол Кейди. Я потом все объясню. За нами тут бандиты гонятся, помоги выбраться, дружище, озолочу!

Я невольно улыбнулась, вспомнив записку умирающего Като, которую Пол нашёл на тротуаре и с которой начались все наши несчастья. И тут же испугалась, подумав, что теперь эти несчастья обрушатся ещё и на Васину голову. Но тот этого пока не знал.

— Американец, говоришь? — крикнул он озадаченно. — То-то, я слышу, акцент у тебя…

— Не верь им! — пропищала женщина. — Они бандиты! Кто за ними может гнаться в замурованном подвале? Подумай своей дурной башкой! Они наговорят…

— Да нет, вы все не так поняли, — начал объяснять Пол, — они не в подвале, они внизу, тут есть люк. Это они и стреляли…

— Вот и убирайтесь в свой люк, а нас оставьте в покое! — крикнула женщина. — Мне теперь ремонту на месяц!

— Василий, давай как мужчина с мужчиной, — перебил её Пол, прильнув лицом к двери. — Ты нам помоги, а я в долгу не останусь. Мы, американцы, народ богатый, слышал, наверное? Только вот что скажу тебе: они с минуты на минуту поднимутся наверх и наверняка начнут ломиться к вам. Они люди суровые, с оружием и корочками ФСБ. Они вас прикончат в один миг, если обнаружат нас здесь. Им свидетели не нужны. Так что лучше выпустите нас, мы уйдём, а вы живыми останетесь…

Тут мы услышали отдалённый звонок и радостный крик женщины:

— Ну наконец-то менты прибыли! Сейчас они вас всех оттуда выметут, козлов!

И побежала открывать. Американец заговорил ещё быстрее:

— Вася, слышишь, проломи стену и выпусти нас. Я отдам тебе свою квартиру в центре Нью-Йорка! С мебелью, джакузи и биде — знаешь, что это такое?

Тебе даже эту стену ремонтировать не придётся. Только не открывай пока ментам, слышишь, Василий? Умоляю тебя!

— Клавка, не открывай дверь! — рявкнул за стеной Вася, и мы облегчённо вздохнули.

— Что? — прозвенела Клавка откуда-то издалека.

— Дверь не открывай!!! — гаркнули мы все втроём: Вася за стеной, а мы из подвала.

— Ты что такое говоришь, Василий? — испуганно спросила Клавдия, стремглав примчавшись обратно. А в дверь все продолжали звонить.

— Молчи, дура! Пойди скажи, что ошиблись адресом, но дверь не открывай, а то прибью.

С замиранием сердца мы слушали из подвала эту перебранку, и в душах наших затеплилась слабая искорка надежды.

— Вот иди сам и скажи!

— Мне нужно стену доломать, поняла?

— Да ты спятил!

— Ты хочешь из этого подвала переехать в Нью-Йорк? — грозно процедил Василий.

— Куда?!

— В Америку!

— Это они тебе пообещали?! — взвизгнула женщина. — Придурок!!! Они чего хочешь наговорят, лишь бы нас убить! А потом смоются…

— Не смоются, — убеждённо пробасил Вася. — От меня только в могилу смоешься, сама знаешь. Иди успокой ментов, пока звонок не сожгли. И не дури.

Клавдия ушла, а Вася громко запыхтел около двери. Потом сказал:

— Слушай, Кейси или как тебя, там защёлки никакой у вас нет?

Мы окинули взглядами дверь.

— Нет, — ответил Пол.

— Странно, на чем же она тогда держится?

— Да какая разница! — не выдержала я. — Шибани её плечом пару раз!

— Слышь, американец, ты скажи ей, пусть лучше помолчит! А то опять заведусь.

Пол умоляюще взглянул на меня, и я прикрыла рот ладошкой.

— Ладно, сейчас попробую. Вы отойдите там подальше, — крикнул Вася. — Эх, была не была!

Отбросив пистолеты подальше, мы отпрянули и в следующее мгновение услышали грохот и увидели влетающую в подвал вместе с оторванной с косяком дверью огромную тушу в пижаме и тапочках. Подняв тучи пыли, все это приземлилось на кучу мусора. Но тут же поднялось и, отряхиваясь, довольно проговорило:

— Ну вот и порядок.

Вася оказался здоровенным лысым дядькой с вполне добродушным лицом, на котором сияла глупая улыбка. Оглядев подвал, он сказал:

— Надо же, а я и не знал, что здесь ничьё помещение имеется. Думал, склад здесь. Вот черт! В этом определённо что-то есть, — задумчиво пробормотал он, почёсывая лысину. Взгляд его жадно скользил по периметру необъятного, как он сам, подвала, и он уже, видать, прикидывал открывающиеся перспективы.

— Слушай, Василий, ты выведи нас отсюда, — осторожно подал голос Пол. — А то как бы мы тебе не навредили. Когда все кончится, я вернусь и мы поговорим насчёт квартиры в Нью-Йорке. О'кей?

— Что? А, ну да, — Вася вернулся на грешную землю. — Заходите в квартиру, сейчас разберёмся.

В дверь к тому времени уже перестали звонить, и Клавдия, оказавшаяся очень симпатичной женщиной лет сорока, стояла у двери спальни, засыпанной штукатуркой и заваленной обломками кирпичей, и, сложив руки на груди, критически осматривала нас. Мы вошли в спальню и осмотрели разрушения. Вася поработал на совесть. Хорошо, что мебель здесь была старая и состояла только из деревянной кровати и двух стульев, а то бы ущерб был в два раза больше. Стена, выложенная когда-то толщиной в полкирпича, зияла огромной дырой в том месте, где была дверь. Рядом на куче кирпичей валялась запылённая кувалда. Войдя за нами, Василий спросил у жены:

— Ну что там с ментами?

— А чего с ментами? Уехали. Пообещали сверить номер телефона и, если выяснится, что это все-таки мы звонили, оштрафовать. Дурак ты у меня, Вася.

Дурак, — она горестно покачала головой. — И зачем только я с тобой связалась…

— Не нуди, — оборвал он её и повернулся к нам, сиротливо прижавшимся к стене у пролома. — Идёмте на кухню, там все расскажете.

Мужчина был таким здоровым и сильным, что мы как-то сразу поняли, что любые возражения с нашей стороны немедленно повлекут за собой нанесение телесных повреждений с его. Поэтому покорно проследовали за ним на мизерную кухоньку и уселись за стол.

— Ну кто за вами гонится? — Он сел на стул, и тот жалобно затрещал под его весом.

— Я не могу сейчас ничего говорить, — начал Пол. — Все потом. Скажу только, что они из ФСБ. Но на самом деле они бандиты — это проверено. Думаю, что с минуты на минуту они узнают, что мы здесь, и тогда нам всем будет плохо.

Поэтому нам лучше побыстрее убраться отсюда. Для вашей же безопасности.

— А что они мне могут сделать? — хмыкнул Василий, выставляя из шкафа на стол шкалик водки и гранёные стаканы. — У меня входная дверь бронированная — пусть ломятся.

— У нас в офисе тоже была бронированная, — робко вставила я, — так они её пластиковой взрывчаткой вышибли…

— Это на Сретенке, что ли? — удивлённо спросил он. — Там вчера вечером, говорят, кого-то подорвали.

— Ну да! — радостно закивала я. — Это в нашем офисе! А теперь вот нас сюда привезли, и мы еле сбежали.

Мы сидели как на иголках, а Вася неторопливо разлил водку по стаканам, пододвинул их к нам, один протянул жене, другой взял сам и не терпящим возражения тоном проговорил:

— Пьём до дна. За Америку!

Мы выпили. На голодный желудок полстакана водки пролилось уксусной кислотой, и я сразу закашлялась. Пол каким-то чудом даже не поморщился. \ — Значит, сколько, говоришь, метров? — икнув, спросил Вася, закуривая «Приму».

— Каких метров? — опешил Пол.

— Ну квартирка твоя в Нью-Йорке? — Мужик упёрся в американца бычьими глазами.

— Не знаю, не измерял, — виновато пробормотал тот. — Но больше, чем здесь. Обычная квартира, без роскошеств, две спальни с ванными комнатами, гостиная, столовая, на втором этаже рабочий кабинет и офис…

— Слыхала, Клавдия? — Вася повернулся к жене. — В двух этажах проживать будем.

— Кончай дурить. — Она поставила пустой стакан на стол и взяла из мужниной пачки сигарету. — Иди спать, а то на работу не встанешь. Отпусти людей. Пусть идут уже, коль освободил. А то ещё и вправду нашу дверь подорвут.

— Я им подорву, ядрёна корень, — он сжал громадные кулачищи. — Душу вытрясу! Из всех! И из тебя, американец, если не дашь мне гарантии на квартиру.

Будешь сидеть тут до скончания века, пока дарственную не подпишешь. Спальню заодно отремонтируешь, — он хмыкнул. — Правильно я говорю, Клавка?

— Не дури, я сказала. Че людей зря пугаешь, они и так, смотри, трясутся все. На девке вон лица нет. И американец твой раненый, много не наработает.

— Не спорьте, я на все согласен, — спокойно проговорил Пол. — Оставлю вам свои документы. Потом, когда все успокоится, вернусь за ними, и мы решим все формальности. Договорились? — Он вытащил из кармана пиджака бумажник и положил его на стол. — Вот, возьмите. Только побыстрее выпустите нас, а то и вы пострадаете.

— А по мне, так лучше здесь пересидеть, — шепнула я ему на ухо, пока Василий рассматривал содержимое бумажника. — Индус сейчас наверняка со своими псами вокруг дома рыщет. Небось знают, что выйти оттуда нельзя. Нужно Родиону позвонить и сообщить, где мы находимся.

— Ты же слышала, что ему телефон отрезали, — прошептал в ответ Пол. — И потом, я не хочу ещё кого-то подставлять. Хватит с меня и вас…

— Так, говоришь, как тебя зовут? — пробасил Вася, окидывая Пола пьяным подозрительным взглядом. — Кейси?

— Кейди, — вежливо поправил Пол.

— А тут написано про какого-то Моловски. Надуть меня хочешь? — он стал грузно подниматься. — Не на того напал, дружище…

В этот момент со стороны спальни, о которой мы совсем забыли, послышался какой-то шум. Мы с Полом мгновенно напряглись. Клавдия, которая стояла у газовой плиты, посмотрела на мужа и вопросительно подняла бровь.

— Что бы это могло быть? — спросила она.

— А, ерунда, — беспечно отмахнулся Василий. — Наверное, кирпич из пролома упал. Или крысы шалят. Че перепугались-то? Я теперь вас в обиду не дам, пока своё не получу. — Он довольно ухмыльнулся и открыл рот, чтобы сказать ещё какую-нибудь гадость, а я с ужасом увидела наплывающую на закрытую стеклянную дверь кухни тень человека с автоматом. Видимо, я при этом сильно изменилась в лице, потому что Вася застыл с открытым ртом и повернулся к двери. Американец тоже. Затем словно по команде мы с ним вскочили на ноги. В тот же миг дверь с треском распахнулась и нашим ошарашенным взорам предстали ухмыляющиеся рожи Бэна с Клинчем. За их спинами стояли ещё несколько головорезов.

— Куда это вы, голубчики, намылились? — прогремел Бэн, передёргивая затвор «Калашникова» и направляя дуло на американца. — Хватит уже, отбегались…

Нас опять повязали. Теперь уже основательно. Как хвастливо рассказал нам Клинч, в результате тщательных поисков охранники сначала нашли Индуса с Бэном, запертых в комнате пыток, а потом добрались и до коменданта, который перестал отвечать на телефонные звонки. Тот сразу же выложил свою версию о разбойном нападении и поспешил указать путь, по которому мы сбежали.

Благоразумный Индус решил не лезть по зыбкой лестнице, а обстрелять шахту на случай, если мы все ещё там. Ему уже было все равно, убьют нас при этом или нет. Главное, что он бы выместил накопившуюся в нем злобу на американца. Когда наши тела не свалились вниз, они поняли, что нам удалось каким-то образом выбраться наверх, хотя комендант утверждал, что это практически невозможно, потому что лестница обрывается чуть выше середины шахты. Старый мерзавец знал об этом и рассчитывал, что мы непременно свалимся и разобьёмся, а он к тому времени уже сумеет освободиться и позвать на помощь. После этого прапорщик вспомнил, что шахта выходит в замурованный подвал, в который ведёт только забранное решёткой окошко со стороны проезжей части улицы. Эту решётку они выдрали, зацепив тросом и дёрнув машиной, проникли внутрь, обнаружили пролом и взяли нас тёпленькими.

Теперь мы сидели в наручниках на кухне и старались не смотреть на красную рожу Индуса, разглядывавшего нас в упор. Василия с Клавдией тоже связали и заперли в ванной, чтобы не мешали, причём Вася умудрился-таки незаметно сунуть в карман пижамы бумажник американца. Теперь небось он согревал ему душу.

Бандиты торопились, и на этот раз им уже некогда было устраивать показательные представления с поеданием пальцев. Здесь были Индус и пятеро его псов во главе с Бэном.