На место загона кабанов купцы приехали на бричках, к каждой из которых был привязан экипированный для охоты скакун. Василий
      Игнатьевич, будучи плохим охотником, взял лошадь с обмундированием взаймы у своего товарища из гильдии, пообещавши беречь и себя и бедную лошадь. Место было хорошим, солнечным, слуги накрыли столы недалеко от небольшого озерца, разложив на столах и графины с водкой, и кувшины с вином и пивом, и поросят с гречневою кашею на подносах, и в вазочках грибочки по-местному с тмином и дубовым листом, и икры российской белужьей и лососевой было полное ведро, так же, как и рыбы разной холодного и горячего копчения, разложенной на тарелочках.
      Компания выдалась молодая, шумная, Василий Игнатьевич осознал себя стариком среди молодежи. Он понял, что еще немного времени пройдет, и начнет он по-стариковски выговаривать, "А в мои времена…" и еще какую-нибудь чушь. Не было ни его времен, ни их времен, а была просто у каждого своя судьба, а на судьбу грешить -
      Бога гневить. Тем более, что ему грех на что-то жаловаться, Василий
      Игнатьевич вспомнил своих сыновей и дочерей и улыбнулся в бороду.
      Вот уж у кого будет другая жизнь! Наверняка, поживут еще и в следующем веке и чудес всяких насмотрятся. То-то же им будет интересно!
      За водкой и закуской проходило время, опеку над Протопоповым взял его молодой товарищ из купеческой гильдии, который рассказал ему план загона и показал рукою куда-то вдаль, пояснив, что туда гонят кабанов. Протопопов улыбался, ничего не понимая, он уже решил, что будет делать все, как все. Если чего не получится, то он останется здесь дожидаться, когда вернутся более удачливые охотники с трофеями, и разделит их радость.
      После обеда, переждав немного для прищеварения, компания разобралась по лошадям и, следуя команде егерей, неровным строем двинулись в лес стрелять кабанов. Василий Игнатьевич был последним, так как не имел большой практики верховой езды, да и кобыла ему попалась уж больно норовистая. Она все время пыталась повернуть куда-то в сторону от назначенной дороги, и Василий Игнатьевич, признаться, с великим трудом возвращал ее на путь истинный. Так или иначе, довольно скоро команда егерей и охотников скрылась за деревьями, а Протопопов следовал за ними, ориентируясь исключительно по шуму - лаю собак и крикам людей. Постоянное перетягивание повода и ругань с лошадью изрядно утомили Василия Игнатьевича. Он понял, что не такая уж это была хорошая идея - в его годы скакать по лесам, словно молодому. Набранившись на себя вдоволь, он вздумал повернуть обратно и дождаться охотников в лагере. Повернув вспять, он сосредоточился на пути к озеру.
      Через час с небольшим он понял, что где-то сбился с пути и миновал привальное озеро. Сообразив, что надо повернуть направо и кружить, пока не упрешься в лагерь, он так и сделал, но результата это не принесло. Смеркалось, стал накрапывать ледяной осенний дождь.
      Он противно заползал за воротник и заставлял Василия Игнатьевича содрогаться всем телом. Он остановил кобылу и посмотрел на небо, словно там сверкающей нитью ему должны были указать его путь. По небу бежали низкие облака, серые и быстрые они не пропускали солнечный свет, заставляя ночь прийти раньше своего времени. Было очень неуютно и промозгло.
      - Эх-эх-эх! - проговорил Василий Игнатьевич и, наклонившись, похлопал лошадь по холке. - А мы ведь потерялись с тобой. Что ты мне скажешь, или мне одному зябко?
      Он отпустил повод, и лошадь, не торопясь, побрела куда-то.
      - Она, похоже, знает дорогу, - подумал пораженный Протопопов. -
      Так мы, пожалуй, и выберемся!
      Лошадь и вправду уверенно вела куда-то в сторону, где путь, казалось, был непроходимым, но, должно быть, вел домой. Василий
      Игнатьевич расслабился уверенный, что рано или поздно они с лошадью выберутся, и принялся придумывать, как он обо всех своих приключениях расскажет жене и детям. Он улыбнулся и посетовал про себя, что не привезет детям гостинцы.
      Из оврага, поросшего густым кустарником, под ноги лошади бросился огромный кабан, он, видимо, обезумел от страха, ибо бросился прямо на лошадь. Та не ожидала такой неожиданной атаки и понесла галопом.
      Василий Игнатьевич попытался ее удержать и натянул повод, лошадь взвилась на дыбы, но, не удержавшись, рухнула набок, подминая под себя всадника. Через секунду она была снова на ногах и уносилась прочь.
      Василий Игнатьевич остался лежать на мокром слое опавших листьев и сосновых иголок. Правая нога жутко саднила, скорее всего, ее подвернуло стременем. В ушах звенело, он сильно ударился головой о землю при падении. С улилием он поднялся и едва не закричал от боли в ноге. Оглядевшись по сторонам, Василий Игнатьевич убедился, что кабана, как и лошади, след простыл, и подобрал какую-то корягу, чтобы оппереться при ходьбе. Он двинулся в ту сторону, куда понеслась лошадь, надеясь, что если даже не найдет ее, то хотя бы отыщет какую-нибудь дорогу.
      Он шел в сгущающейся темноте через кустарник, вглядываясь в землю, где пытался усмотреть следы копыт, но темные пятна прыгали перед глазами, мешая смотреть, то ли из-за сумерек, то ли из-за жутко болевшей головы. Кусты с треском ломались под ногами, отдаваясь болью в ноющей ноге. Куда, куда идти?! Он с трудом сдерживал панику. На каком-то этапе он бросил стараться выискивать следы или знакомую местность по пути. Он механически делал шаг здоровой ногой, а затем с помощью коряги подтягивал больную. Р-раз, два, р-раз, два. Отдохнуть. И опять - р-раз, два, р-раз, два. Так он шел, теряя счет времени, пока от бессилья не опустился на землю под березой и закрыл глаза. Сердце гулко стучало в ушах. Он еще раз попытался подумать трезво и взвешено, но тут краем уха он зацепил какой-то шум в глубине леса. Да! Сомнения быть не могло, это были людские голоса.
      - Эй! - закричал Василий Игнатьевич. - На помощь! Сюда, люди добрые!
      Он вскочил и бросился на голоса, а через несколько минут увидел впереди свет. Проскакав несколько шагов, Василий Игнатьевич обратил внимание, что его путь до света лежит через густой кустарник, но отчаянно он ринулся туда, не глядя, куда ступает. Кусты раздирали его одежду, царапали ему лицо и руки. Он подтягивал больную ногу, что есть силы, пытаясь снова увидеть тот небольшой отблеск света среди деревьев.
      Миновав кустарник Василий Игнатьевич удивленно обнаружил, что перед ним лежит низина, до краев наполненная каким-то светящимся голубым туманом. Свет, уже явственный и четкий, горел где-то за низиной среди деревьев, как маяк.
      - Как бы не потерять дорогу-то опять, - обепокоенно подумал
      Протопопов и спустился в туман, как в воду, маленькими шажками. Под ногами зачавкало, Василий Игнатьевич постарался не обращать на это внимания, а пристально вглядывался вперед, стараясь разглядеть горящий огонь. Он смотрел поверх тумана и шел, озабоченно отмечая, что туман становится гуще. Еще немного терпения, еще несколько шагов и цель будет достигнута. Он зарычал от боли в ноге, резко выдернул ее из болотной тины, ледяной, колючей и цепкой. Сделал еще несколько шагов и… оказался на улице.
      Занавешенный голубым туманом тихий ряд домов с погашеными окнами стоял, словно приглашая пройти дальше в глубину улицы, где в конце горел одинокий фонарь. На улице было безлюдно и безумно тихо, словно город вымер от чумы. Не доносилось ни единого звука из домов, и даже дым не был виден из печных труб. Проковыляв до конца улицы под фонарь, Василий Игнатьевич, узнал местность. Это была окраина
      Менска, где он был несколько лет назад по поводу строительства больницы. Ободренный тем, что место знакомое, он захромал дальше, вспоминая, как отсюда добраться до дома. Вокруг не было ни души, хоть бы извозчик какой попался!
      Продвигаясь вперед по пустынным улицам, Василий Игнатьевич успокаивался, лесные страхи его развеялись. Он шел, стараясь держаться ровно и думал о горячей воде, о повязке на ногу, о стакане горячего вина на ночь, о том, как будут жалеть его жена и дети, когда увидят в таком ужасном виде. Он тянул больную ногу, все еще удивляясь отсутствию людей и света в окнах домов. Когда он добрел до своей улицы, усталость взяла над ним верх. Он опустился на мостовую, обессиленный, закрыл глаза. Через мгновение он услышал шум шагов.
      Встрепенувшись, он поднял голову и заметил, что как-то все стало по другому. Пропал голубой туман, обволакивающий некоторые здания до половины. Больше света зажглось, что ли? Откуда-то из-за угла вышел парень в черной телогрейке и, гадливо посмотрев на Василия
      Игнатьевича, ускорил шаг, удаляясь.
      Василий Игнатьевич усмехнулся в бороду, да, выглядит он не лучшим образом. Он с трудом поднялся и, подбадривая себя, захромал к своему дому, который стоял уже в двух, нет, трех кварталах отсюда.
      Приблизившись к дому, он не увидел ни дворовых фонарей, ни тех, что должны были гореть у ворот. Окна дома смотрели на него холодно темными глазницами из-под блестящей сетки дождя.
      - Вот это дела, - заворчал он, - Хозяина нет дома, а его даже никто не ждет… Все получат нагоняй по первое… Что такое?!
      Василий Игнатьевич замер. Он уже был у ворот, но то, что он увидел, не дало ему перешагнуть через порог и не укладывалось у него в мыслях. Пристройки, построенной итальянцем не было! Она полностью отсутствовала! На ее месте был неухоженный сад, торчащий голыми стволами деревьев. Василий Игнатьевич перекрестился, ему стало страшно. Какая сила могла сотворить такое? Это было слишком для его измотанного рассудка. Он бросился к дому и замолотил кулаками по двери.
      - Да что же это такое-то, Господи-и-и, - зашептал он безумно. -
      Откройте! Чеслава-а-а!
      Василий Игнатьевич опустился под дверью на ступень и прижался головой к кованному железу растрепаной седой головой. В глазах опять появились темные пятна и в ушах звенело тонко и противно, он сидел под дверью, которую никто не открывал и повторял:
      - Откройте же, откройте, Бога ради!
      Он заплакал и, всхлипывая и сбиваясь с дыхания, запричитал по-бабьи:
      - Да, что же это такое-то? Дороги никак не найду! Все кусты, да кусты! Куда все подевались-то, Господи-и-и?! - Он застучал раскрытой ладонью в дверь из последних сил.
      Дверь отворилась и отбросила его на несколько шагов на мощеную площадку перед домом. Василий Игнатьевич попытался подняться, но острая боль в ноге не позволила ему. Он поднял голову, чтобы увидеть, кто вышел его встретить таким образом. Он увидел среднего возраста мужчину с метлой в руке, который что-то резко говорил ему, отталкивая Василия Игнатьевича прочь со двора. Что-то неуловимо знакомое было в его внешности. Незнакомец сильно толкнул Василия
      Игнатьевича и тот, пятясь, скоро оказался на улице. Он попытался подняться, но больная нога опять подвела, он оступился и упал с тротуара на мостовую, ударившись о край головой. Обезумев от боли и обиды, Василий Игнатьевич в полуобмороке подполз к воротам и потерял сознание.
      В забытьи он увидел, как подошла к нему Чеслава и, показывая на детей, стоявших у ворот, по очереди назвала их имена. Затем появился
      Гришка и осторожно прикоснулся к его плечу. "Пан, па-а-ан, - позвал он тихо. - Пора." Пан Маркович посмотрел на него косо, пожал плечами и покачал головой. Покойная мать, держа за руку отца, Игната, радостно сказала, "Вот он, отец-то твой! Вот он!" А затем из тени вышел старик, которого он прогнал со двора той осенью, когда купил этот дом. Он улыбнулся Василию Игнатьевичу и сказал, "Что смотришь-то? Пошли теперь, пора уже!"
      Василий Игнатьевич все понял тогда, он встал и даже не заметил, что нога уже не болит, и голова стала легкой-легкой. Он оправил пиджак, погладил бороду и сказал, "Пора, так пора."
      Той ночью пошел первый снег и засыпал мертвого Василия
      Игнатьевича. Утром его нашли дворники, они стояли и обсуждали, что делать с телом. К воротам подъехала коляска, из нее выпрыгнул Гришка и, неторопясь, подошел к дворникам…
 
      - Так оканчивается история про Василия Игнатьевича Протопопова, в общем-то, хорошего человека, - протянул Тема.
      - Опять страшная история, Темка! - сказала капризным голосом Юля.
      - Откуда ты их только берешь?!
      - Из кармана достаю, - сказал Тема. - Знаешь, как у Маяковского,
      "Я достаю из широких штанин…"
      - Тема, слушай, а что было дальше с семьей с детьми? - спросила
      Лена.
      - С Протопоповыми? - переспросил Тема. - Пан Маркович забрал под свою опеку Чеславу и детей. Взял под свое крыло и все дела Василия
      Игнатовича, чтоб не пропали за зря. А вдова с детьми переехала в деревню, где все Марковичи селились. Вот и все.
      - Неужели такое бывает, - прошептала Лена. - Даже жуть берет.
      - Бывает? - переспросил Пугач, он рассмеялся нервно.
      - Бывает… - Он произнес непонятной интонацией и сгреб горстью волосы на голове. - В пьянстве вашем хроническом вы еще и не в такое поверите. Сибариты недоделаные.
      Пугач поднялся со стула, на котором сидел. Он был бледен и шрам его на щеке заалел.
      - Пугач, что с тобой? - озабоченно спросил Тема.
      - Сдается мне, джентльмены, нас сейчас будут оскорблять, - Алекс улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.
      - Оскорблять? - переспосил Пугач. - Вы сидите здесь с вашим пивом в бокалах, возомнив себя цветом исчезающей интеллигенции. Что может быть оскорбительней, чем притворяться, что ты что-то, чем никогда не будешь. Вы пытаетесь приравнять запой к вдохновению. Пора бы уже и не обманывать себя, называя свою утреннюю дозу, ободряющим бокалом здоровья. Вы опустились, государи мои. Вы отвратительны уже тем, что
      Тема пичкает нас своими пьяными историями, которые высасывает из пальца, а Алекс пытается вторить ему, залезая девушкам запазуху, объясняя это высшими намерениями, а не пошлой похотью. Мне мерзко быть частью… Где вы, те друзья, с которыми было интересно поговорить и поспорить. Вы опустились, спрятались по этим пивным кружкам, залезли в эту бочку, - он схватил бочку со стола и потряс ее.
      - Алло! - закричал Пугач бешенно. - Тема! Алекс! - Он бостучал костяшками пальцев по бочке и прислонил ухо. - Вы еще там?!
      Ничтожества! - он посмотрел на друзей бешенно и с презрительным
      "тьфу" выбросил бочку в раскрытое окно.
      - Ой, - произнес хулитель.
      - А, э-э-э, м-м, зачем… - выдавили из себя хулимые.
      Пугач стоял у окна, опустивши руки, и моргал с большими перерывами. Тема бросился к окну и высунул голову в форточку, пытаясь проследить путь злосчастной бочки. Алекс, удивленно вскинув брови, развел руки в стороны, словно бы вопрошая, мол, вы видели?
      Или, ну что же это такое, братцы?!
      - Пу-у-га-ач, - протянул Тема. - Ты что же это, хлопчик? Белены объелся?
      - А-а-а… - ныл Алекс. - О-ей-ей!
      - Да будет вам, мальчики, - сказала Лена, примирительно. - Там было-то литра полтора от силы; я сейчас новую принесу, - Она бодреньким шагом отправилась на кухню.
      Друзья молчали, стараясь не пересекаться взглядами. Через некоторое время появилась Лена, запыхавшаяся, сжимая двумя руками запотевший бочонок; она поставила его на стол и, снова направляясь на кухню, спросила:
      - Где у вас краники лежат?
      Беззаботно так спросила, между делом, как бы. В комнате вдруг воцарилась гробовая тишина.
      - Пугач, я тебя сейчас буду убивать, - медленно и очень страшно произнес Тема.
      - Последний краник, - выдавил из себя Алекс.
      Пугач бросился к окну и высунул голову в форточку.
      - Я сейчас принесу, мигом - сказал он и выскочил из комнаты в коридор.
      - Пойдем с ним, - сказал Алекс полуутвердительно-полувопросительно.
      - Угу, - сказал Тема. - Я ему тоже не доверяю.
      Друзья направились вслед за Пугачем, который в прихожей торопливо натягивал ботинки. Выбежав из подъезда, они увидели, что два человеческих существа в грязных подранных плащах, совершенно очевидно, что без определенного места жительства, трясли несчастную бочку, все более и более убеждаясь, что в этот вечер им повезло.
      - Эй, отдай гуся! - закричал Пугач и бросился к новым владельцам бочки.
      Последние моментально сообразив, к чему может привести, встреча с настоящими хозяевами волшебного зелья, попытались спешно ретироваться.
      - Вернись, дурачок! - заорал Тема. - Вернись, я все прощу!
      - Эй! - подхватил Алекс.
      Друзья бросились вдогонку, пыхтя и матерясь. Похитители последнего краника, не на шутку испугавшись, прибавили ходу. Мысль о том, что в руках бомжей нечто большее, чем просто бочка, подгоняла друзей вперед. Они мчались вслед, как им казалось, со скоростью близкой к световой. Разметка дорог и лестницы пешеходных переходов стонали под их ногами. Растерянные лица прохожих сливались в полосы, призраками вырастали на пути и растворялись позади. Было что-то ненормальное во всей этой гонке.
      - Эге-гей! - кричал Алекс беззаботно и весело.
      Тема хихикал, он не понимал ничего, но бежал просто так за компанию. Пугач бежал сосредоточенно, пытаясь выбирать путь так, чтобы настичь беглецов побыстрее. Они бежали нелепо и громоздко.
      Тема остановился первым, чтобы отдышаться, и присел на корточки.
      Алекс пробежал еще несколько шагов и остановился, заметив, что компания оскудела. Пугач скрылся за поворотом. Алекс подошел к Теме и потряс его за плечо:
      - Старина, ты в порядке?
      - Жизнь - это бег, - произнес, задыхаясь, Тема. - Только если на финише тебе дарят цветы, то это венки, а не букеты…
      - Сам придумал? - поинтересовался Алекс.
      - Нет. Запомнилось у кого-то. Сейчас уже и не вспомню у кого…
      Где. Пугач.?
      Пугач показался из-за поворота. Он шел с достоинством, высоко поднявши голову, медленно оглядывая окрестности и изрядно удивляясь.
      Он заметил друзей и нарочито неторопливо подошел к ним.
      - Ушли, - спокойно констатировал он, ничуть не запыхавшись. - Суки.
      Они вернулись домой. По пути Тема и Алекс изводили Пугача насмешками и издевательствами. Пугач держался гордо, отшучивался коротко и однозначно. Они расселись в гостиной, Алекс в красках описывал девушкам прошедшую погоню. Пугач в его описании выглядел майором Прониным, размахивавшим пистолетом ТТ. А бомжи, грязные грабители соответственно, уносили нечто бесценное, отнюдь не полупустую пивную бочку. Что-то вроде символа, и судя по рассказу
      Алекса, постоянно отстреливались из крупнокалиберного пулемета.
      Девушки хихикали и игриво поглядывали на Пугача
      - Давайте, как-нибудь бочку откроем, - предложил Алекс, вертя в руках консервный нож.
      - Правда, мальчики, давайте ножом ее проткнем, - поддержала предложение Лена.
      - Вот-вот, - поддержала Юля.
      Тема выхватил бочку из рук Алекса.
      - Ни в коем случае, - воскликнул он. - По молодости своей вы не представляете себе, что такое открывать бочки без краника. Я могу вам рассказать. Это ужасная идея.
      - А что такое? - обиделся Алекс. - Просто хотел предложить.
      - Это было очень давно, когда у меня еще не росла борода, а легкие мои были младенчески чисты, не знавшие сигар и смога больших городов. В те времена я страдал не от ума, а от всплесков гиперсексуальности, и пытался понравиться девушкам по делу и без дела. Как-то мы с приятелем, довольно жалко разыгрывающие из себя дон-жуанов, пригласили на приватную вечеринку каких-то свежезнакомых девушек. Накупив в супермаркете продуктов для пиршества, мы приобрели такую новинку, как пятилитровая бочка холодного импортного пива. Сейчас мы видим это на каждом углу, а в былые времена это было большим раритетом. Тогда мы подумали, что это будет очень здорово смотреться на столе: фрукты на фоне бочки с пивом.
      - Так получилось, что продавцы, видимо, были тоже не очень опытные, так как краника к бочке они нам не дали. А мы, соответственно, не спросили о кранике, так как по неопытности своей не понимали, зачем бочке пива какие-то дополнительные устройства?
      Пиво - это пиво, считали мы. А про пиво с солью, лимонадом, сахаром, кетчупом, хлебом, водкой, марципаном, лимоном, текилой мы ничего не знали, ты уж прости, Пугач.
      - Вообразите себе, полет нашей юношеской фантазии - блестящая, поблескивающая импортными наклейками бочка пива, корзина с нарезанными фруктами, среди которых гвоздем программы выступал ананас. Вокруг бочки покоились тарелки, полные крохотных канапе с икрой и шпротами, а в завершение натюрморта - охапка роз в графине.
      Помнится, устроили мы наш романтический вечер у соседки. Она, уехав в командировку, лекомысленно оставила мне ключи от квартиры - поливать цветы. Соседка была дамой одинокой, и жилище ее было под стать ее одиночеству. Весь интерьер был с суффиксом "еньк".
      Аккуратненькие цветы в красивеньких горшочках, любопытненькие картинки на стенах, маленький диван, уютненькая кровать. Все такое девичье. Вы не поверите, но я даже помню, как ее звали. Лариса
      Викентьевна.
      - Нормальные люди с более-менее развитыми амурными инстинктами приносят на романтическую встречу шампанское. Наливают его в высокие бокалы на тонких ножках. Смотрят на пузырьки, летящие цепочкой вверх. Мы же были мальчишками простыми, начинающими. Мы принесли с собой пиво. Оно, правда, было импортным. Дорогим.
      - Девушки пришли вовремя. Такие все красивые, нарядные. В белом, прозрачном. Накрашенные с разными прическами. Мы все сразу стали красными и смущенными. И мальчишки, и девчата. Обильно потели руки, шутилось плохо, с надрывом. Представляете себе, да? Как на экзамене.
      Приятель мой, распушив хвост, ходил павлином то на кухню, то в ванную - брызгаться духами моей соседки. Вел себя, как полный идиот.
      Да и я не отличался от него особенно.
      - Наступил момент, когда все было сказано, и наступила пора наполнять бокалы. Мы, переглянувшись, гоголем подошли к бочке и сказали что-то вроде, "А сегодня мы пьем анжуйское". Боже, как стыдно! Мы начали крутить бочку во все стороны, пытаясь найти отверстие, откуда наливать. Нашли резиновую пробку на донышке, попытались достать ее пальцами - ничего не вышло. И это все с этакой неестественной молодцеватостью. Мол, каждый день тут бочки пива покупаем, и крутим их, как кубик рубика. В поиске дырочек.
      - Наконец, основательно осрамившись, мы остановились и поняли, что время шарма прошло. В этом месте нужно было сдать игру, чтобы набрать очки в другом тайме. Я сбегал на кухню и принес нож.
      Приятель мой внес рациональное предложение - дескать, если сделаем две дырочки в дне, то оно будет лучше вытекать. И сослался на свой опыт из открывания банок со сгущенным молоком. Я его поддержал с этаким бравурным энтузиазмом и побежал за еще одним ножом на кухню.
      Наши очаровательные гостьи сидели перед столом, окончательно смутившись под натиском нашего взрослого ухаживания.
      - Мы установили ножи в месте пробивания дырочек и занесли руки для финального удара. Мы в то время думали уже не о пиве, а о том, как очаровательно будут смотреться наши девушки с бокалами в руках, румяные под действием алкогольных паров. Дырки пробили мы одновременно. Две дырки. Поэтому, наверное, пиво выплеснулось на потолок особенно быстро. Я даже, помнится, не успел удивиться. Оно пенным фонтаном с густым урчанием ударило вверх. Часть пива впиталась в штукатурку и расползлась на весь потолок безобразным пятном. Остаток одарил нас обильным пивным дождем, пропитав прозрачные одежды наших гостий и наши прилизанные макушки.
      - Когда мы бросились за тряпками, дабы просушить то, что еще можно было спасти, на стол ломтями стала падать отслоившаяся от потолка штукатурка. Она сваливалась на порезанные фрукты, на канапе с икрой и шпротами. Розы в графине скоро оказались сильно запорошенными сероватым известковым налетом. Гостьи наши в то время уже обессилели от смеха. Мой приятель - идиот вторил им своим жеребячьим гоготом. Мне же было не до веселья. Я представлял себе довольно живо, с каким любопытством будет рассматривать свой новый потолок Лариса Викентьевна. Несколько часов спустя у нее появился новый паркетный пол, который пошел волнами под журнальным столиком.
      Вот, друзья мои, к чему приводят смелые эксперименты с пивными бочками. Даже не пытайтесь повторить мой горестный опыт.
      Тема печально посмотрел на друзей.
      - Значит надо как-то по-другому, - сказал Пугач, наконец. -
      Давайте сделаем краник.
      - Как же, ты, дружище, собираешься это сделать? - удивился Алекс.
      - Из подручных материалов, как крысоловку позавчера делали.
      Девушки с интересом смотрели на друзей. Им было интересно, чем это закончится. Они тешили себя мыслью, что одежды у них не белые - не запачкаются, если вдруг что.
      - У меня есть идея получше, - сказал Тема.
      - Давай, делись, Темище, - потребовал Алекс.
      - Мы сейчас сходим в магазин и купим бочку с краником.
      Это прозвучало, как у Винни-Пуха, "Мы поплывем на твоем зонтике!". Друзья были обескуражены.
      - Не-е-ет, так не годится, - замотал головой Пугач. - Пива у нас много и без того. Нелепая идея.
      - А я согласен, - поддержал Тему Алекс. - Пойдем, Темик. Быстрее обернемся - быстрее откроем новую бочку.
      Тема и Алекс стремительно вышли из дома и направились к магазину.
      Они шли быстро, хмурили брови и старались на разговорах сэкономить время. Алекс представлял собою зрелище довольно странное - кроме того, что он был изрядно помят и растрепан, он держал под мышкой бочку с пивом, которую, судя по всему, забыл оставить дома, а из кармана его белой джинсовой рубашки, высовываясь наполовину, торчал консервный нож. Тема косился на него боязливо и думал о том, что в магазин их вдвоем, возможно, не пустят. Алекс, не замечая ничего вокруг, шел, иногда сбиваясь на бег. Он очень торопился и одобрительно думал, что Тема не отстает. Параллельно он размышлял о том, что возможно есть иные пути открыть бочку, и напрасно он поддался на внезапное чувство необходимости альянса с Темой в отместку Пугачу. Его фантазия бурлила, выдумывая механизмы по автоматическому открыванию бочек и разливанию пива. Он напряженно придумывал оригинальные системы по дозировке напитков и автоматическому раскуриванию сигар. Вдруг неожиданно откуда ни возьмись появилось решение, каким образом получить краник, не приобретая дополнительной бочки пива. Он остановился и сказал:
      - Тема, мы поменяем бочку на краник!
      - Что? - Тема не понял.
      - Если бы у тебя был полный склад бочек с краниками, ты бы поменял один из имеющихся у тебя краников на полную бочку пива?
      Тема медленно соображал, а затем он широко улыбнулся:
      - Да, Алекс, я бы поменял один из имеющихся у меня краников на целую бочку пива.

Семнадцатая бочка.