– Ничего этого мне не нужно. Я только хочу, чтобы ты представил меня местному представителю Сарголанской общины посвященных и рекомендовал принять в свои ряды.

– Что? – Тилбарам фыркнул. – Да у них начинающие ученики обладают большими эфирными силами, чем ты.

– И у них есть ученики, ходившие по берегам Тореи и собиравшие там объекты? Они бывали на Гелионе и говорили с выжившими священницами ордена Метрологов? А я все это делал. У меня есть куски стекла из руин Ларментеля. Хочешь получить один из них?

Как ни странно, в Диомеде гораздо легче было найти золото и серебро с погибшего континента, чем кусок остекленевшего песка с побережья Тореи. Перспектива такого дара оказала поразительное воздействие на опытного заклинателя. Феран предлагал ему длинный, конусообразный кусок стекла.

– Я мог бы произнести слова заклинаний от твоего имени, но зачем тебе надо вступать в Общество? – с подозрением спросил он. – Конечно, мы пользуемся заслуженной славой, но почему именно мы?

– Некоторые посвященные из Тореи пережили удар огненных кругов, – заметил Феран. – Я действую в их интересах, изучая города плацидийского побережья.

– Для чего?

– Для поддержки.

– Но какова природа этой поддержки? И каковы конечные цели?

– Мне этого не говорили; вероятно, это конфиденциальные сведения. У меня лишь товары на продажу и инструкции, как действовать. Должен отметить, что ты весьма недоверчив.

Феран наблюдал за Тилбарамом и одновременно, краем глаза, следил за тенями в углах комнаты. Тилбарам стоял совершенно неподвижно, только губы шевелились. Такое поведение казалось весьма подозрительным. Свет, падавший от сферы-оракула, отбрасывал тень колдуна на противоположную стену, и Феран повернулся так, чтобы видеть эту тень. На стене появилась вторая тень – топора, рассекавшего воздух.

Феран резко отпрыгнул в сторону, взмахнув куском стекла, который все еще сжимал в руке, и попал в нечто по консистенции напоминавшее желе. Топор, перемещавшийся, казалось, без чьей-либо помощи, упал на пол. Прямо из воздуха потекла кровь, затем раздались шипение и треск, словно раскололось что-то крупное. Тилбарам качнулся и оперся на стоявший перед ним стул, свободной рукой хватаясь за живот. Из-под пальцев струилась кровь.

– Опасная штука эти заклинания авто-симуляторы, – произнес Феран. – Они эффективно передают нанесенный образу ущерб, не хуже, чем справляются с оружием.

Тилбарам прохрипел нечто невнятное, слишком слабый, чтобы крикнуть.

– Я мог бы помочь, но стоит ли тебе доверять? – продолжал Феран. – Вот что я тебе скажу: почему бы сейчас не проскрипеть имя кого-нибудь из Сарголанского общества? Он смог бы придти к тебе на помощь после того, как я с ним встречусь.

Тилбарам мог дотянуть до утра.

Четыре дня спустя собралось правление Общества, и Феран был представлен официально. А то, что он рассказал, всех очень сильно заинтересовало.

А далеко в пустыне, в трестах пятидесяти милях к юго-западу, принцесса Сентерри покачивалась в такт мелодии, исполнявшейся парой бродячих музыкантов, пока ее владельцы отчаянно торговались с потенциальными покупателями на рынке рабов в Хадьяле. Город располагался в двух сотнях миль от территории Сарголана в безводной пустыне. Никто из местных жителей не говорил по-сарголански, и даже основами диомеданского, повсеместно принятого торгового языка, они владели плохо.

– По девять паголов за каждую, – заявил работорговец Д'Алик, скрестив руки на груди, чтобы показать: это последнее предложение.

– Но они умеют танцевать, и они белые, – настаивал владелец девушек.

– Они слишком сильно загорели, и руки у них грязные из-за того, что они доили ваших коз и готовили на костре. В школе госпожи Волдеан уйдет не меньше месяца на то, чтобы отмыть их и привести в достойное состояние.

– Двадцать паголов! Одна из них принцесса! Она стоит не меньше сотни.

– В таком случае продай ее тому, кто хочет принцессу. Мне нужны танцовщицы.

– Принцесса танцует. Двадцать.

– Восемнадцать за всех троих. По шесть за каждую. Госпожа Волдеан тоже потребует с меня плату за них.

– Двадцать!

– Если бы они были чистые и не загорелые, да, но они потемнели от солнца и все в грязи.

– Двадцать!

– Тогда забирай своих девушек и иди к другому торговцу. Если передумаешь, обращайся к моему дворецкому.

Как только Д'Алик ушел, продавец сразу же сговорился с его дворецким. Он сохранил лицо, не уступив в торге с хозяином, и выручил восемнадцать паголов. Так что сделка была совершена.

– Грабитель этот Д'Алик. Это же принцесса, – бормотал кочевник, проверяя подлинность каждой монеты.

– И которая из них является особой королевской крови, попавшей в затруднительные обстоятельства? – поинтересовался дворецкий.

– Зовут Сентерри, длинные волосы.

– Вон та брюнетка? Никогда не сказал бы, настолько она заросла грязью. Одно удовольствие иметь с тобой дело, Маловот, как всегда.

Три девушки жались друг к другу, они ясно понимали, что деньги платят именно за них. Только Долвиенн немного понимала язык кочевников, так что пыталась перевести разговор двум другим.

– Тот большой, волосатый, в одежде с золотой каймой, судя по всему, покупатель, – поясняла она.

– А тот, что похож на воина средних лет, который последние десять лет ест без меры? – спросила Сентерри.

– Наверняка, он хочет немедленно отвести нас к себе домой и обесчестить без промедления, – заявила Перим.

– Мы больше стоим в качестве девственниц, – ответила Долвиенн, ничуть не беспокоясь. – С каждой новой сделкой наша цена возрастает.

– Я так устала от этих отвратительных интимных осмотров, которые проводят мерзкие старухи, – буркнула Перим.

– Ты предпочитаешь, чтобы это делали мужчины? – уточнила Долвиенн.

– После шестидесяти дней такого отвратительного питания, гадких одежд, омерзительных запахов и жестоких наказаний я не допущу в свой дворец ни одного бродячего музыканта или танцора, – сообщила Сентерри.

– Для этого надо сначала вернуться во дворец, – справедливо заметила Долвиенн.

– Кто-нибудь узнает меня, – сказала Сентерри. – Это всего лишь вопрос времени.

– Кочевники пытались объяснить этим людям, что вы принцесса, но никто им не поверил. Я бы не слишком надеялась на удачу. Мы должны сами о себе позаботиться.

– Мы уже пытались. Нас предали и захватили в плен, как только скрылись из виду стены Диомеды. Надо было довериться тому милому адмиралу Фортерону.

– У него были прекрасные манеры, – вставила Перим.

Они прервали беседу, когда мускулистый, прекрасно сложенный мужчина лет тридцати прошел мимо и поклонился им. В отличие от остальных собравшихся на рынке он был очень чистым, с ухоженной, аккуратно подстриженной бородой и тщательно причесанными волосами.

– Дамы, меня зовут Торагев. Я дворецкий и начальник охраны Д'Алика, главного закупщика рабов для трех северных королевств, – сказал он на безупречном диомеданском, когда девушек освободили от цепей, удерживавших возле повозки кочевников. – Прошу прощения, что вас и дальше поведут в цепях, но это обязательный протокол рынка. Я должен продемонстрировать, что вступил в права собственника в отношении вас от имени моего господина.

– Вежливый, – прошептала Перим на ухо Сентерри.

– Что станет с нами? – напряженным голосом спросила принцесса, ее нервы были на грани срыва после двух месяцев непрерывных наказаний за неподчинение. Кочевники с ней не церемонились. Теперь приятные манеры дворецкого вселили в нее надежды.

– О, сначала для вас организуют ванну. Вы должны тщательно отмыться. Кочевники никак не научатся мыть своих пленников, видимо, здесь не помогут даже боги Мираль. За цену израсходованной воды, мыла и масла они могли бы получить несколько дополнительных паголов. Когда вы станете чистыми, примерно месяц вас будут учить манерам, обычаям и искусству ублажать знатных господ из северных королевств. Затем, боюсь, вам предстоит весьма долгий и утомительный путь в тысячу миль на север. Но разве это не увлекательно? Здесь, на юге, каждая из вас стоит шесть паголов, но на севере цена рабыни возрастает в двадцать раз.

– Рабыни? – повторила за ним Сентерри.

– Не надо напускать такой разочарованный вид. Многие девушки добровольно приходят, чтобы их продали в богатые торговые дома. Вы будете выделяться среди рабынь, вас будут лелеять, вами будут восхищаться, у вас будет возможность влиять на своего хозяина. На что еще может рассчитывать девушка низкого происхождения?

Вопрос был поставлен так, чтобы спровоцировать ответ, и он последовал незамедлительно:

– Но, Торагев, я не отношусь к числу людей низкого происхождения. Я дочь… э… очень богатого сарголанского купца, – возмутилась Сентерри.

– Послушайте, если бы я получал медяк каждый раз…

– Это правда! Прочитайте мои свитки.

Торагев остановился в тени орешника, достал из сумки свитки и погрузился в чтение. Сертификаты школы танцев госпожи Сайрет были составлены на диомеданском, но остальные документы написаны по-сарголански, которым Торагев не владел. Но он сделал вид, что читает все свитки, в том числе и те, где говорилось, что Сентерри – дочь купца Арамадея, владельца торгового дома «Шелка, специи и изысканные вина Арамадея» в Диомеде. Он изобразил удивление.

– О, это многое меняет, – сказал он как можно мягче. – Сарголанская граница находится в двух сотнях миль к югу, но дорога очень трудная, там множество бандитов.

– Так вы нам поможете? – с надеждой спросила Сентерри, бросаясь на колени от восторга и отчаяния.

– Пожалуйста, прошу вас, прекрасная дама, я не говорил ничего подобного, – заявил Торагев, помогая ей подняться. – Безопасный проход на юг могут обеспечить только большие караваны, а в ближайшее время ни один не формируется. Так что на сегодняшний день самое безопасное для вас занятие – исполнять роль рабыни-танцовщицы. Вы будете прекрасно выглядеть после того, как госпожа Волдеан и господин Д'Алик займутся вами, но постарайтесь, чтобы никто не узнал, что вы происходите из богатого сарголанского купеческого дома. Все остальное предоставьте мне.

Никто из говоривших понятия не имел, что в двух сотнях миль от них огромная армия готовилась к походу на север. Сотни тысяч воинов и моряков собирались сражаться за свободу и честь императорской дочери. А еще дальше к югу тысячи кораблей вот-вот должны были выйти в море. Это были небольшие скоростные суда, построенные за два-три месяца. Более крупные галеры оставались в порту, чтобы защищать побережье Сарголана. По всей империи массы откликнулись на призыв повелителя добиться победы и спасти принцессу или отомстить за ее смерть. Беда в том, что они обратили свой гнев не на тех, кто этого заслуживал.

А Сентерри оставалась в глазах тех, кто ее теперь окружал, всего лишь танцовщицей низкого происхождения. Почти никто в незнакомом и враждебном месте, среди чуждой культуры, лишенная привычной власти и богатства, всего того, что делало ее принцессой.

– Вот сидит человек, мысли которого полны стеклянными городами.

Друскарл медленно развернулся на стуле, чтобы увидеть мужчину с жесткой бородой, в черном кафтане и платке, защищающем от жаркого солнца. С платка свисали мелкие серебряные шарики, сжатые в орлиных когтях, – это были символы душ, принадлежащих рабовладельцу. Руки работорговец скрестил на груди, они утонули в широких рукавах.

– Снова ты, – сказал Друскарл, вглядываясь в затененное платком лицо. – Но где же мои манеры? Присаживайся, выпей. Бадо, принеси еще чашу вина для моего друга из Рацитала.

Они уселись за низкий столик и уставились на отдаленный остров, окруженный кораблями Варсоврана.

– Отличное вино, полагаю, тринадцатый год правления Шестого Магистра, – заметил Феран.

– Вообще-то пятнадцатый. Они кладут дубовые пластины в кувшины с молодым вином, чтобы придать ему этот особый, дынный аромат.

– Оригинальная идея.

– Итак, что ты хочешь?

– Выпить за наше спасение с берегов Тореи.

– Я тронут. За спасение.

– За спасение.

– В прошлый раз я забыл спросить: где теперь Ларон?

– Здесь в Диомеде, затаился и практически не покидает укрытия, – сказал Феран, непроизвольно пожав плечами. – у него теперь самая заурядная человеческая сила, он ест нормальную пищу и чувствует себя весьма уязвимым. А через несколько десятилетий неминуемо умрет – а может, и раньше, если до него доберутся враги. А Девять здесь бывает?

– Город переполнен шлюхами, а ты интересуешься Девять?

– Нет, просто… мне всегда интересны женщины. Это ты носишь свои яйца в кувшине с уксусом, тебя не волнуют ни женская любовь, ни необходимость воздержания.

– За воздержание, – ответил Друскарл.

– Еще долго придется ждать, чтобы другие мужчины выпили за то же самое, – огрызнулся Феран. – Так что, она в Виндике?

– Она находится под опекой внимательного и доброго человека.

– Хорошо-хорошо. Она такое боязливое, хрупкое существо. А я как раз сейчас заметил шлюху, работающую у входа в соседнюю таверну. У тебя когда-нибудь была любовница?

– Да. Бадо, еще кувшин вина.

– Особая любовница?

– У меня была жена в Северной Акреме, но теперь мы по понятным причинам живем врозь. Она изучает новые пути самосовершенствования, а я следую своему долгу.

– За долг! – воскликнул Феран, осушая очередную чашу. – И прежде всего за долг во имя любви.

Некоторое время они молчали, наблюдая за флотом Варсоврана. Гигантская баржа с катапультой стреляла каменными ядрами, которые обрушивались на красные черепичные крыши юго-западной части цитадели. Часть кровли рухнула, куски черепицы каскадом посыпались внутрь, на защитников крепости. Потом в ответ на каменные ядра со стен полетели горшки с зажигательной смесью. Они в основном падали в воду, не долетая до кораблей, но один угодил в галеру, а два других в баржу с катапультой. Там началась суматоха, матросы бросились гасить пожар.

– Два – один в пользу короля, – отметил Феран.

– У цитадели есть явные преимущества: высота стен и прочность кладки. Кроме того, Северный альянс и Сарголан уже направили свои армии против Варсоврана, и император будет вынужден направить весь флот на оборону.

– А чем ты занимаешься?

– В данный момент я никому не служу, но у меня полно торейского золота. Я намерен поехать на север и посоветоваться с врачами по поводу своего физического состояния. А ты?

– Я уже посоветовался с колдунами, а после этого усовершенствовал кое-какие планы. Однако одного пункта по-прежнему не хватает.

– Что ты имеешь в виду?

– Как я уже говорил, Ларон больше не вампир, и у него нет той силы, с помощью которой он прославился. Но ты-то остаешься таким же сильным, как прежде, а нам нужен очень сильный человек, которому можно доверять. Что ты думаешь о Серебряной смерти?

– Я думаю, что она должна находиться в руках более ответственного хранителя.

Феран отхлебнул вина, затем внимательно осмотрел свои ладони:

– И чьи же это руки?

– После того, что случилось на Торее и на Гелионе, можно сказать одно: это точно не руки Варсоврана.

– У нас есть идея, как заполучить Серебряную смерть.

Друскарл на мгновение окаменел, а потом медленно поставил чашу с вином на стол:

– И что вы будете делать?

– У нас добрые намерения.

– Я уверен, что они из числа тех, которыми вымощена дорога в нижний мир.

– Ты с нами?

– Сначала расскажи мне побольше.

– Я пока не могу. Однако дай мне несколько дней, и я все тебе покажу.

Феран встал, поклонился на манер истинного рацитальца, бросил монету на стол и вышел. Местная девушка, прислуживавшая в таверне, поспешила к Друскарлу.

– Принести вам еще вина, господин? – спросила она, забирая чашу Ферана и оставленную им монету.

– Нет, мне пора уходить, – он тоже встал и покинул заведение.

Уже через полчаса девушка прибыла в тайную миссию Метрологов и беседовала с дьяконом Лисгаром.

– Я также слышала, как евнух говорил, что хочет посоветоваться с врачами Туриака о своем физическом состоянии, затем два раза они упоминали Серебряную смерть. Больше я ничего не слышала.

– А ты не разглядела лица работорговца? – спросил Лисгар, записав ее слова.

– Нет. Но когда Друскарл вышел из таверны, за ним последовал незнакомец.

– Отлично. Теперь возвращайся к своей работе и оставайся настороже.

– Что все это значит, дьякон? Я боюсь Серебряную смерть.

– Я тоже, но у меня есть вера в тех, перед кем я держу ответ.

Через несколько дней Друскарл сидел за кувшином вина в другой таверне, потягивая ароматный напиток, пока бродячий цирюльник брил его щеки и голову.

– Могучие воины, не правда ли? – говорил туриакский цирюльник, широко проводя лезвием по голове клиента и одновременно кивая головой в сторону гавани.

– Смотри на мою голову, а я буду наблюдать за кораблями, – отозвался Друскарл.

– Если я пролью хоть каплю вашей крови, господин, я не возьму с вас даже самой мелкой монеты.

– Я предпочитаю заплатить и не терять кровь, – Друскарл протер голову влажным полотенцем, расплатился с цирюльником и уселся к окну, откуда открывался прекрасный вид на гавань, баржу с катапультой, которая снова приближалась к острову-крепости. Здесь его и нашел Феран, который придвинул еще один стул и опустился рядом с евнухом.

– Ты обдумал мое предложение?

– Ты хочешь заполучить Серебряную смерть. Если бы у меня было по медяку на каждого, кто разделяет твое желание, мне бы никогда больше не пришлось работать. Ты обещал мне что-то показать.

– Да. Это большая тайна, но я чувствую, что смогу убедить тебя.

Они вместе покинули таверну и направились в порт. Под узким навесом, где складировали мачтовый лес, находилась лодка странной формы. Раньше таких Друскарл не видел. Она была вытянутая, неширокая, очень легкая, и снабжена необычно длинными веслами. Большая часть лодки была прикрыта, за исключением двух скамеек для гребцов. Основу конструкции составляла рама из ясеня.

– Те, кто построил это, считали, что работают над лодкой для гонцов, путешествующих по внутренним рекам, – объяснил Феран. – Она легко может опередить штурмовую галеру в спокойном море, а в это время года море всегда спокойно.

– Изящное судно, – кивнул Друскарл.

– Спасибо. Оно обошлось в значительную сумму, выплаченную настоящим золотом. Эту идею мне показал тот, кто построил «Лунную тень». Он называл эту модель гоночной.

– Могу понять. Она очень легкая, годится только для того, чтобы развивать максимальную скорость.

– Не совсем так, почтенный евнух. Она не отличается броской внешностью, но во многих отношениях не имеет равных. Эта штука не только исключительно быстрая, она способна сохранить воздух для гребцов на пять-шесть часов, если перевернуть ее и опустить под воду, привязав к скалам.

Внезапно Друскарл понял связь между Серебряной смертью и тщательно продуманной и ловко сконструированной лодкой.

– Полагаю, ты действительно убедил меня присоединиться, – заявил он, распрямившись и скрестив руки на груди.

А снаружи какая-то шлюха отвергла домогательства докера и замерла, ожидая, когда выйдет из-под навеса Друскарл.

Ровал слышал об академии госпожи Ивендель, но до сих пор не бывал там. Она оказалась не в его вкусе. Он считал, что академии должны иметь холодные, чистые, хорошо проветренные помещения, где бы юные студенты спали, пили дождевую воду и ели коричневый рис, приправленный оливковым маслом. Но это место было темным, покрытым мягкими коврами и завесами, здесь учились эфирной магии и юноши, и девушки. Высокоученая Ивендель оправдала его самые мрачные ожидания: она была облачена в уютные, но слишком яркие одеяния. Они поклонились друг другу и обменялись ритуальными пышными заклинаниями-приветствиями. В этот момент низкорослый мужчина лет сорока с выпученными глазами появился из-за ближайшей завесы. Он настороженно улыбался, глядя на Ивендель, явно чего-то опасаясь. Ровал не знал, кто это.

– Это Эйнзель, – представила коротышку Ивендель.

Прозвучавшее имя насторожило Ровала.

– Эйнзель – придворный маг Варсоврана? – уточнил Ровал, недоверчиво глядя на маленького человечка с темными мешками под глазами и беспокойным взглядом.

– А я-то надеялся, что не нуждаюсь в представлениях, – прокряхтел маг, нервно хихикая.

– Сколько трактатов по эфирной магии ты написал?

Эйнзель на мгновение зажмурился, потом ответил:

– Тридцать один.

– А сколько детей ты рассеял по миру? Только не спеши, подумай хорошенько.

Эйнзель покосился на ноги, потом ответил:

– Одного. – Помялся и добавил совсем тихо: – Вероятно.

– Похоже, ты говоришь искренне, – кивнул Ровал.

Ивендель осторожно прокашлялась и пояснила:

– В качестве придворного колдуна Эйнзель не вызывает подозрений, посещая академию.

– Правда, от меня ждут таких визитов с проверкой, Высокоученый Ровал. Я ведь являюсь официальным императорским инспектором по вопросам магии.

– Но в данный момент ты ничего не проверяешь.

– Нет, и я должен крайне осмотрительно подбирать слова. Меня может предать любой, включая и тебя. Моя голова переполнена фактами самого деликатного свойства, и за то, что вы представите ее на блюде императору Варсоврану, сможете получить достаточно золота, чтобы выкупить короля. Я не хочу попадать в зависимость от людей, которые способны выдать меня. Например, ты можешь оказаться вовсе не Ровалом.

Мои источники надежны, – заверила его Ивендель. – Если ты доверяешь мне, можешь доверять и этому человеку.

Как придворному колдуну Варсоврана, – продолжал Эйнзель, мне приходится получать обширную информацию. Даже слишком обширную. Император заставляет меня нервничать. А когда я нервничаю, я иногда бываю склонен к чересчур решительным действиям.

– Он заставляет нервничать не только тебя! – воскликнул Ровал. – Ты видел, что он сделал с Тореей?

– Да, и, кроме того, с южным Гелионом. Помимо Варсоврана, я, вероятно, человек, видевший самое большое количество огненных кругов.

– Почему ты здесь?

– Серебряная смерть – это оружие. Я видел его в работе, прикасался к нему, исследовал его способами, доступными посвященному одиннадцатого уровня. То, что я понял, пугает меня. Варсовран намерен снова использовать эту штуку, причем неоднократно.

– Что? – Ровал не мог поверить услышанному. – Разве он не видел, что это оружие способно сотворить?

– Он стремится лишь к тому, чтобы подавить и уничтожить своих врагов. Проблема в том, что один промах, один просчет – и весь мир будет разрушен. И это очень беспокоит меня, потому что другого места для существования у меня нет.

– Почему ты решил обратиться ко мне?

– Кое-кто составляет заговоры, чтобы увеличить дистанцию между Варсовраном и Серебряной смертью. Когда она попадает к нему в руки, нам следует быть предельно осторожными. Ее нельзя разрушить, единственный способ – убрать подальше, чтобы избежать искушений.

– Из того, что мне известно о Гелионе, Серебряная смерть удваивает диаметр действия за половину времени, необходимого ей для предыдущего удара огненных кругов. Пламя могло бы пройти по всей планете за сто двадцать дней.

– Это не так, – остановила его Ивендель. – Если больше половины площади огненного круга приходится на водную поверхность, пламя схлопывается и действие оружия прекращается. Подойдите сюда.

Она подвела их к столу, на котором была развернута карта Гелиона. Это была примитивная, чисто функциональная карта, вроде тех, что используются навигаторами. Только точные контуры географических объектов, глубин и высот – и никаких украшений и символов, обычных для библиотечных, кабинетных карт.

– Я рисковал жизнью, чтобы снять эту копию, – заявил Эйнзель. – Смотри, первый огненный круг имеет центр над храмом Метрологов. Он целиком приходится на твердую поверхность. Второй должен уже захватить часть водной глади. Не затронутым остается лишь дополнительный кусочек суши – перешеек между южным и северным Гелионом.

– Ага, третий круг должен разрушить часть порта Дорожного, – воскликнул Ровал. – Но значительный сектор придется на море, так что это будет последний удар. И произойти он должен через девяносто шесть дней.

– И так, и не так, хе-хе. Поскольку адмирал Гриффа со своим флотом обошел все побережье Тореи, чтобы устранить любых конкурентов Варсоврана, его навигаторы приложили огромные усилия, занимаясь картографией. Последний огненный круг на континенте определенно занимал в большей мере твердь, чем море и все же оружие прекратило свое гибельное действие. Ответ иной: внешняя окружность целиком пришлась на воду. Судя по всему, это и является решающим фактором.

– Судя по всему… но даже навигаторы и картографы Гриффа могут ошибаться.

– Вероятно, но как только прибыл магический посланник от Гриффа, император принял решение провести эксперимент на Гелионе. Поэтому его солдаты и островитяне перекапывают перешеек между северной и южной частями острова. Окружность второго огненного кольца должна целиком прийтись на воду, и в таком случае Серебряная смерть рухнет с неба. Высокоученый Ровал, вы должны успеть туда первым, найти Серебряную смерть и сбежать с ней.

– Каким образом? Южная часть острова будет тщательно охраняться от посторонних, пока земля не остынет, чтобы Варсовран смог пройти по ней. И даже если я сумею миновать стражников – что? Через несколько сотен метров мое тело можно будет подавать под соусом из розмарина, лука, чеснока и красного вина.

– Полагаю, отлично подойдет доброе каберне со взгорий Центральной Акремы, – заметила Ивендель, – однако для тебя есть иной способ.

– Высокоученая госпожа ректор ничего не говорила мне об этом, – насторожился Эйнзель.

– Если ты ничего не знаешь, то не сможешь выдать и под пытками, – спокойно ответила Ивендель.

– А когда ты расскажешь мне? – поинтересовался Ровал.

– Расскажу. Сейчас. После того как уйдет Высокоученый Эйнзель.

Когда маленький колдун покинул академию, Ивендель объяснила, что у нее на уме. Ровал обдумал идею, пока рассматривал оставленную Эйнзелем карту.

– Я мог бы справиться, но надо потренироваться, причем абсолютно секретно, – сказал он.

– Это можно устроить.

– Нужно, чтобы «Лунная тень» доставила меня на Гелион, а для того, чтобы сбежать, понадобится самая быстрая галера.

– Это тоже можно устроить.

– В таком случае я согласен.

Ивендель извлекла из шкафа кожаную папку, в которой лежало два десятка страниц.

– Существует еще и другой план, как захватить Серебряную смерть здесь, в Диомеде. Он предполагает участие бывшего виндиканского короля по имени Друскарл. Вторым участником операции является Феран Вудбар – прежний капитан «Лунной тени», который, насколько я знаю, построил чрезвычайно быструю, легкую лодку по оригинальному чертежу. Ты ничего не знаешь об этом?

– Друскарл хочет заполучить Серебряную смерть, чтобы избавиться от последствий кастрации. Феран – всего лишь агент, он, без сомнения, работает на очень опасных людей. Я полагаю, на Высший Круг Скалтикара.

Глаза Ивендель сузились:

– Но я тоже работаю на Высший Круг Скалтикара.

– Если ты удивлена, значит, тебе не приходилось посещать главный дворец Высшего Круга. Два старших колдуна с двумя самостоятельными бюджетами и помощниками управляют двумя параллельными, независимыми проектами, направленными на достижение одной и той же цели. Так что нам следует действовать по своему плану, не обращать внимание ни на чьи жалобы и постараться обставить Ферана и Друскарла.

– Но если Друскарл станет повелителем Серебряной смерти…

– Тогда он добьется улучшения своей природы за счет Варсоврана.

Большой порт Альберин тонул в дыму и дождевой завесе, когда «Лунная тень» приблизилась к берегу. В этом не было ничего необычного, так как Северный Скалтикар отличался сырой погодой. Жители Акремы говорили, что Северный Скалтикар собрал все дожди континента. Превратив остальные территории в засушливую пустыню. Но скалтикарцы отвечали, что если остальным обитателям Акремы удастся найти всеобщего бога погоды и умолить его поровну распределить небесные воды, они будут только рады.

Терикель ступила на берег в начале десятого месяца. Первое, что она сделала, – обняла ближайшую причальную тумбу. Затем поклялась никогда в жизни не подниматься на борт корабля. Гостей приветствовал только таможенный офицер. Подать была уплачена, и служащий порта не поинтересовался содержанием крупного ящика, который члены экипажа вынесли на пирс и передали Терикель. Священница покачивалась при ходьбе, за долгое путешествие по морю утратив привычку ступать по неподвижной суше. Норриэйв, Хэзлок и несколько портовых рабочих следовали за ней с ящиком золота, лежащим на куске парусины.

Альберин был построен с учетом частых дождей, а потому навесы, крытые переходы и общественные заведения встречались на каждом шагу. Представитель городской стражи направил прибывших в один из обычных жилых домов, теперь служивший храмом Метрологов. Несмотря на изобилие укрытий, предназначенных для жителей и гостей города, путники совершенно промокли, когда, наконец, добрались до нужного строения. Терикель постучала в дверь. Вскоре раздались шаги. Приоткрылась смотровая щель.

– Возможно, мы сумеем помочь, но кто вы? – приветствовал их скрипучий голос по-скалтикарски, но с сильным акцентом.

– Я ваша Старейшина, и вы поможете, когда позволите войти внутрь и избавиться от этого бесконечного дождя, – заявила Терикель.

Дверь открылась, как только отодвинули засов. А несколько мгновений спустя четыре священницы уже помогали Терикель перед очагом избавиться от промокшей одежды, а Норриэйв и Хэзлок на кухне уплетали бутерброды с копченой рыбой. Жюстива предоставила Старейшине свое сменное голубое облачение.