Рыба получила серьезные раны при атаке и теперь умирала, хотя и не прекращала движение к Диомеде. Она сложила плавники и нырнула. Ястреб-охотник последовал за ней. Второй страж сменил расположение, чтобы перекрыть участок обороны, оставленный первым хищником. Рыба погружалась в пучину, но день уже наступил, и ястреб отчетливо видел ее силуэт, все еще скользящий в сторону осажденного города. Скорость раненой рыбы падала. Ястреб почти добрался до своей добычи, как вдруг в него врезалась другая рыба. Оба погибли, превратившись в завихрение пузырей, облако крови и комки перьев и чешуи, спутанных внутренностей и взбаламученной воды.

Второй страж кругами опускался к поверхности моря, почувствовав смерть партнера, но рыба, за которой тот охотился, уже ушла далеко. Останки первого ястреба всплыли и теперь покачивались на волнах.

Рыба-посланник поднялась к поверхности в гавани Диомеды, оказавшись в пределах внутренней зоны, за которой уже не следили магические стражи. Рыба совсем ослабела, ее скорее несли волны, но через несколько минут она из последних сил взлетела. Магический страж заставлял рыбу двигаться вперед, мало-помалу набирая высоту. Она миновала боевые корабли, пронеслась над грязными улицами, обогнула пару богатых вилл, определив местоположение своей цели. Последние три сотни метров буквально добили рыбу, но магический вестник управлял безжизненным телом, планируя, пока не влетел прямиком в окно башни.

Тело рыбы ударилось о легкие жалюзи и тонкие шторы и шлепнулось на постель, на которой раскинулась обнаженная Уэнсомер, расслабившаяся после утреннего урока танцев. Ее пронзительный вопль поднял на ноги всю прислугу и растревожил ближайших соседей.

– «…и я настоятельно советую тебе убедиться, что Ларон покинет город на первом нейтральном корабле, который возьмет курс на юг. Действуй безотлагательно. Феран может направить своих магических стражей, чтобы они опередили эскадру. Да пребудет с тобой удача, моя госпожа».

Слова эти произносил маленький, светящийся оранжевый образ Ровала, застывший на ладонях Уэнсомер.

– Хочешь еще раз посмотреть? – спросила Уэнсомер у Ивендель.

– Я и в первый раз все хорошо расслышала, – ответила госпожа ректор.

Уэнсомер сложила ладони, и энергия магического вестника проникла сквозь ее кожу.

– Тут есть о чем задуматься, – заметила она.

– Начнем с Ларона. Мы должны посадить его на борт подходящего корабля.

– Корабля? Гавань блокирована.

– О да. Ну что же, если какой-то корабль попытается выйти в море и будет потоплен, мы сможем подделать списки отправившихся на нем пассажиров, включив в них имя Ларона.

– А где будет находиться Ларон, пока мы будет выжидать удобного случая, о достопочтенная мать?

– Мне неприятно говорить это, но, наверное, на твоей вилле. Возможно даже, он заменит эту дохлую рыбу в твоей постели моя драгоценная дочь.

К несчастью, ни один из капитанов не желал рисковать собственной шкурой, нарушая приказ, запрещающий судам покидать гавань. Ларон и Уэнсомер завтракали в комнате наверху башни, обычно солнечной и веселой. Но в этот день небо затянули облака, собирался дождь. Они неторопливо перебирали возможности выбраться в иное государство. Хотя ближайшая граница находилась всего в одном дне пути по морю, следовало учитывать, что к западу от города стоял огромный военный лагерь иностранных держав, а это делало любую попытку выйти из Диомеды практически безнадежной. Зато в гавани возвышалась цитадель, по сути являвшаяся центром иного политического правления.

– Все, что тебе нужно сделать, – это заплатить пять золотых паголов Яррему Лысому, – объясняла Уэнсомер.

– И что потом?

– Он направит тебя к Чок-Тасу, корабелу, тот живет где-то в доках.

– А затем?

– Ты купишь маленькую, быструю гребную лодку за тридцать золотых паголов.

– Тридцать!

– Затем ты сядешь в эту лодку, возьмешь нож и пакет с камнями, по весу равный твоему телу.

– Камни?

– Ты дождешься, пока Мираль скроется за мостом Королевской эспланады.

– И потом буду грести как безумный в направлении цитадели на острове и доставлю пакет камней принцу в качестве щедрого подношения, с заверениями в моем совершенном почтении?

– Нет, ты проделаешь ножом маленькую дырочку в кожаной обшивке лодки, а сам ляжешь на дно и позволишь течению нести себя в сторону гавани. Когда окажешься в устье реки, стражники осыпят лодку градом стрел, но пока высланное ими патрульное судно доберется, лодка уже пойдет ко дну.

– А я останусь, мокрый и холодный, по уши в воде, причем на тридцать пять паголов беднее, чем был до того.

– Именно. Потом ты измажешься грязью и выберешься на берег и пойдешь жаловаться стражникам, что тебя избили, ограбили и выбросили в Деир. Они скажут: «Катись отсюда, вонючий ублюдок» или что-нибудь в этом духе. Ты послушно пойдешь прочь и вернешься ко мне. После этого примешь ванну на вилле, а когда Феран прибудет в Диомеду, корабел Чок-Тас быстренько выдаст ему Яррема Лысого и признается, что продал тебе лодку за пять серебряных монет и что ты около полуночи сел на весла, захватив с собой увесистый пакет. И еще сообщит, что лодку больше не видел.

– Феран скоро придет к выводу, что я скрылся в цитадели на острове.

– Совершенно верно.

– Феран сотрет цитадель и восемьсот ее защитников в пыль, направив на них Серебряную смерть.

– Нет.

– Цитадель окружена водой, она находится на достаточном удалении от города. Это прекрасная и весьма соблазнительная мишень для удара.

– Феран утратит защиту, которую дарует ему Серебряная смерть, в то мгновение, когда отдаст приказ атаковать цитадель. Варсовран тут же его разрубит на куски, а Серебряную смерть заберет назад. Едва ли Ферану нравится эта перспектива, так что я считаю: он воспользуется Серебряной смертью, чтобы обратить армию, осаждающую город, в бегство, затем велит Варсоврану штурмовать цитадель. Бывшему императору понадобится недель десять, чтобы заново отстроить большие катапульты, установить их на корабли, и тогда…

– Они ворвутся в крепость, выяснят, что меня там нет, и объявят о столь большой награде за мою голову, что даже ты задумаешься, не поменять ли меня на кучу золотых паголов.

– Ларон, Ларон, большая часть жизни – это всего лишь отчаянная борьба за пару лишних дней, прожитых посреди голода, заболеваний, войн, скучных родственников, незвано являющихся к обеду. Поверь, что все может обернуться к лучшему. Доверься мне, Ларон: что-то произойдет.

А тем временем девушка – бывший страж оракула – бродит в теле Веландер, и у Ферана свои виды на это тело, ему наплевать, кто его населяет. Девять необходимо доставить сюда и надежно спрятать!

– Девять? Девушку из сферы-оракула? Сюда? Ни за что!

– Почему нет?

– Как только скроется солнце и взойдет Мираль, ты проведешь ее на крышу и там оставишь. Я видела тебя в академии с той… с той женщиной.

– Лавенчи.

– Девять останется в доме госпожи Сайрет.

– Госпожа Сайрет каждый день берет ее с собой на рынок там ее могут опознать. Если мы попросим спрятать ее, Сайрет что-то заподозрит.

– Ларон, ты просто хочешь притащить ее сюда и добраться до невидимого предмета. Венец и фиолетовая сфера на ее голове.

– А тебя они не интересуют?

Торейцы славились мастерством в управлении сферами-оракулами, но большинство механизмов и текстов заговоров происходили с этого континента. Устройства, которые носила Девять, представляли собой бесценное сокровище и с финансовой, и с научной точек зрения.

– Существует реальная опасность, что однажды Девять не вернется с рынка. Кругом полно работорговцев. Никогда не знаешь, откуда нанесут следующий удар.

– Адмирал Фортерон запретил работорговлю…

– Я имею в виду нелегальных работорговцев, они скрывают свое лицо. Сайрет будет расстроена, но я смогу ее утешить.

– Почему бы не распространить слух, что она сбежала вместе со мной в цитадель? Это избавит Ферана от желания обыскивать Диомеду.

Уэнсомер задумчиво потирала подбородок:

– Пожалуй, я не стану возражать против девушки, но только если ты дашь слово спать с ней в разных комнатах и не…

– Уэнсомер! Возможно, тело Веландер достигло двадцати лет, но не душа Девять – ей всего несколько месяцев! Она – порождение магии, ей не нужен секс. И насколько я могу судить, она моя сестра-младенец.

Уэнсомер недоверчиво покачала головой, а потом приняла решение. Она встала и прошлась туда-сюда по комнате, сложив руки за спиной. Ларон наблюдал, опершись на руки подбородком.

– Ларон, я согласна. Сегодня же надо доставить Девять сюда, в башню, предоставив ей отдельную постель. А тебе предстоит искупаться в грязи в устье реки, неподалеку от моста Королевской эспланады.

О чем умолчал Ларон, так это о своих переговорах с иной личностью, скрывающейся в глубине, за душой Девять, – с той, что поглощала огромные запасы эфирной энергии и была связана с грозовыми разрядами. «Должен ли я рассказать ей об этом? Или пускай сама разбирается? – размышлял он. – Будет очень приятно продемонстрировать перед Уэнсомер превосходство своего знания и мастерства».

Сезон дождей и штормов еще не наступил, но в Диомеде он никогда не был затяжным или особенно тяжелым. Летом стояла исключительно сухая и жаркая погода, часто на город обрушивались ураганы. Пресная вода поступала только из Леира. То есть по реке. Горожане беспокоились о том, что спущено, брошено, вылито или сплавлено в Леир королевствами, расположенными выше по течению. Но именно эти королевства доставляли в порт бочки с растопленным горным снегом, служившим качественной питьевой водой. Садовники, владельцы финиковых пальм и плантаций инжира, виноградников и фруктовых садов пользовались речной водой, из того же Леира черпали воду огородники, снабжавшие население овощами, изготовители кирпичей, погонщики лошадей.

Уровень воды поднимался. Обычно после обильных дождей в горных районах континента, уровень реки поднимался на полтора метра, и поля вокруг Диомеды на несколько недель скрывались под водой. Но на этот раз половодье было необычайным: река поднялась на два метра. Вероятно, стоявшие на горизонте темные облака изливали слишком обильные потоки, чересчур щедро пополняя Леир. Горожане дрожали от холодного воздуха, не соответствующего жаркому сезону. Они ежедневно проверяли мерки, показывающие глубину реки. За исключением роскошных вилл и дворцов, выстроенных на холмах, город располагался в низинах, чрезмерное половодье грозило серьезной катастрофой.

Уэнсомер смотрела из окна башни на бурную реку. За ее спиной спокойно сидела Девять. Река не просто поднималась, она меняла цвет, набирая густой красноватый оттенок местной глины. Уэнсомер обернулась к Девять, которая даже не меняла позы, пока не получала соответствующего распоряжения.

– Сними шарф, если, конечно, не имеешь ничего против, – сказала Уэнсомер.

Девять подчинилась. Ларон позаботился о том, чтобы венец на ее голове стал видимым. Посреди лба девушки светилась фиолетовая сфера, закрепленная на серебристом металлическом обруче, края которого проникали сквозь кожу.

Ларон трудился на крыше, несмотря на морось. Он собирал сложное устройство из кристаллов, металлических спиралей, клыков морских драконов, резного зеленого самоцвета и медной проволоки. Летучие мыши, которых он использовал как носителей магических прислужников, поддерживали концы проволоки в воздухе. Наконец Ларон закончил работу и вернулся в комнату – мокрый и усталый.

– Похоже, мне удалось получить эфирную энергию из облаков, не спровоцировав удар молнии, – провозгласил он.

– Это облегчение, – буркнула в ответ Уэнсомер.

– Теперь подушка расположена в фокусе концентрации потоков эфирной энергии, стекающихся через кристаллы, установленные на крыше. Девять, пожалуйста, сядь на нее.

Девять встала, прошла к указанной подушке и опустилась на нее. Она беспокойно заерзала, словно ей под одежду заполз муравей.

– Ты знаешь, что я – твоя новая покровительница? – спросила Уэнсомер.

– Да, госпожа.

– Я приняла решение, что ты станешь моей личной служанкой.

– Да, госпожа.

– Тебе это нравится?

– Да, госпожа.

– Ты когда-нибудь спала с мужчиной?

– Нет, госпожа.

«Интересно, – отметила про себя Уэнсомер. – Никаких воспоминаний о времени, когда телом владел суккуб. Совершенно первозданное состояние духа».

– Что ты из себя представляешь, Девять?

– Я магический страж оракула, госпожа.

Уэнсомер замолчала, ожидая, что произойдет дальше. Девять оставалась собой. Ларон нервно вышагивал по комнате, надеясь на проявление другой личности. Уэнсомер села в кресло и принялась постукивать пальцами по подлокотнику.

Веландер сжалась, когда над ней нависло иное существо. От него исходила мощная энергия холодного, острого голода. «Хищник-элементал, – подумала она, – но сильно встревоженный».

– Ты совсем слабая, но слишком сложная, – произнес элементал, не проявляя враждебности.

– Раньше я была живой, – ответила Веландер.

– Хочешь сказать, что ты привидение?

– Я умираю, но очень медленно.

Существо сделало круг вокруг едва заметной оси, разглядывая то, что осталось от Веландер.

– Я могу помочь? – спросил элементал.

Предложение удивило священницу. Помощь?! Как ни странно, присутствие существа оказывало на нее благотворное воздействие. Разговор помогал ей сосредоточиться и собрать остатки сил. Элементал напоминал огромную, неуклюжую куклу, излучающую вовне потоки энергии. Веландер в сфере его сияния грелась, как кошка на солнцепеке.

– Просто поговори со мной, побудь здесь, – попросила она. – Твоя сила… оживляет меня.

Существо приблизилось. Опытный путешественник по сумраку не стал бы расточать такую энергию на контакты; в большинстве случаев посетители, сконцентрировавшись на самоконтроле, попросту не замечали слабых обитателей иного мира вроде Веландер.

– Я потерялась, – сообщил элементал. – В другом мире меня звали Элти. Я… исследовательница.

– Меня зовут Веландер. Я была священницей. Откуда ты, что ты пытаешься найти?

– Со мной говорил колдун. Он рассказывал мне о тайнах в обмен на научные знания из моего мира. Я… я боюсь, что экспериментировала с венцом – новым устройством, когда он в очередной раз позвал меня. И вместо того чтобы оставаться в собственном теле и общаться с ним через сферу-оракул, я очутилась здесь.

– Элти, прошу тебя, останься со мной. Я могу многое рассказать тебе о тайнах и секретах магии, не требуя ничего взамен. Я так одинока.

– Веландер, я не могу контролировать время своего пребывания здесь, но скажи: чем я могу помочь тебе, пока не ушла? Я сделаю все, что смогу.

Уэнсомер съела два маленьких пирожка, выпила полкувшина вина, прочитала часть книги, посвященной заклинаниям соблазнения, а затем уснула, прежде чем Ларон издал торжествующий возглас и ворвался в комнату.

– Маленькая безобразница, должно быть, играла со своим устройством! – заявил он сонной Уэнсомер, которая села в постели и встряхнула головой, пытаясь проснуться. – Я все время поддерживал с ней контакт, просто не мог установить фокус.

Он произвел настройку венца, надетого на голову Девять. Тело девушки содрогнулось и откинулось назад так, что позвоночник выгнулся дугой. Ларон притащил Уэнсомер туда, где оставалась Девять. Та медленно поворачивала голову, оглядывая помещение.

– Элти? – позвал Ларон.

– Ларон! Порой я просто не могу поверить в реальность происходящего.

Уэнсомер сразу поняла, что перед ними уже не Девять. Новое существо излучало энергию и уверенность в себе.

– Где ты была?

– В темноте, там сверкали яркие искры, плавали тени. Я разговаривала со странным пузырем, прикрепившимся к оранжевой светящейся нити. Она сказала, что превратилась в призрак, привидение.

– Что? Ты бродила в сумраке?

– Да, она именно так назвала это.

– Элти, никогда не разговаривай со странными духами-элементалами. Они могут обмануть тебя, даже убить. Это мог быть суккуб, а не привидение.

– О, нет, она была немного замороченной, но честной.

– Замороченной?

– У нас так называют людей, серьезно погруженных в науку или философию, но имеющих проблемы с социальной адаптацией. Они воспринимают самих себя слишком серьезно…

– Только не сейчас! – прервал ее Ларон. – Мне нужно задать тебе несколько важных вопросов.

– Спрашивай.

– Замороченный, – повторила Уэнсомер, словно смакуя новое слово. – Это определение подходит для многих наших колдунов.

– Кто твоя подруга? – поинтересовалась Элти, поворачиваясь к Уэнсомер.

– Ей вряд ли понравится, что ее назвали моей подругой, а имя ее Уэнсомер. Собственно говоря, это она хотела задать тебе несколько вопросов.

Он взглянул на Уэнсомер.

– Где ты родилась? – начала Уэнсомер.

– В королевской мемориальной больнице в ноябре 1988 года.

Некоторые слова были совершенно непонятны, вероятно, они принадлежали целиком чужой культуре, чужому языку, времени и миру, о котором ничего не было известно.

– Каков твой возраст?

– Одиннадцать, – ответила она, а потом добавила: – Лет.

– Какие эфирные механизмы считаются в твоем мире наиболее совершенными?

– У нас нет эфирных устройств. Мы используем электрическую энергию.

Уэнсомер покачала головой, пытаясь не показать крайнего изумления. Стоит ли доверять той, что назвалась Элит? Хитрый дух-обманщик мог придумать самые невероятные слова и идеи.

– Тогда назови какие-нибудь совершенные машины и устройства твоего мира.

В ответ посыпались незнакомые и непонятные слова: космос, челнок, ракета, робот, суперкомпьютер, Интернет, лазер, ядерная бомба, спутник связи, мобильный телефон, автоответчик…

– Хорошо, хорошо, достаточно! – воскликнула ошарашенная Уэнсомер.

Она действительно ничего не могла понять из этих слов. Что такое челнок? Имеет это отношение к ткачеству? При чем тут совершенные машины? И что за автоответчик? Кому и за что он отвечает? Может быть, он отводит заклинания? Но ведь Элти сказала, что у них нет эфирных устройств. Слишком много слов, не имеющих смысла. Этот элементал обладает огромной ценностью, хотя и напоминает книгу заклинаний на давно забытом, мертвом языке, в котором нет ни иллюстраций, ни диаграмм. Понадобится долгое и тщательное изучение этого духа.

Уэнсомер приняла решение:

– Расскажи о последних впечатлениях, когда ты еще была своем мире.

– Я делала домашнее задание на ноутбуке, вышла в Интернет.

– И как долго ты этим занималась?

– Только начала, и вдруг оказалась в эфирном мире и разговаривала с привидением.

Уэнсомер от удивления рот открыла. Но быстро спохватилась, поджала губы и прищурилась. Она столкнулась с чем-то неслыханным. Сферы-оракулы могли вбирать в себя воспоминания и образы души, которая заглянула в них, но не способны транслировать события нереальной жизни. А явившаяся девочка не простой образ, она – полноценное живое существо. Эта мысль поразила Уэнсомер.

– Элти, сколько лунных миров в твоем мире?

– Ни одного.

– Что?

– Ни одного.

– А сколько солнц вращается вокруг вашего мира?

– Ни одного.

Уэнсомер потерла лоб. Либо это величайший розыгрыш в истории, либо они забрались в такие глубины, что…

– Сколько лун на вашем небе?

– Одна.

Уэнсомер вздохнула с облегчением:

– И она дает вам тепло и свет?

– Нет, тепло и свет дает солнце.

– Но ты же сказала, что у вас нет ни одного солнца.

– Я сказала, что у вокруг нас не вращается ни одно солнце. Мой мир вращается вокруг солнца.

Мир, в котором на огромном расстоянии расположено гигантское солнце. Теперь Уэнсомер задумалась, может, это розыгрыш Ларона? Если нет… Уэнсомер подошла к письменному столу и начала что-то писать на листах папируса.

– Фантастика, – бормотала она себе под нос. – Вместо солнца, вращающегося вокруг Мираль, мир девочки сам вращается вокруг солнца.

Ларон подавил торжествующую улыбку, которая невольно появилась на его лице.

– Нет, Мираль тоже вращается вокруг солнца.

Уэнсомер открыла рот, чтобы сказать «ересь», но остановилась.

– Откуда ты знаешь, если над нашими мирами столь разные небеса?

– В их небе можно увидеть четыре великих мира. Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун. У Юпитера есть четыре больших луны и несколько маленьких. У Сатурна – кольца, у Мираль тоже. И все эти великие миры вращаются вокруг солнца, находясь на разных расстояниях от него. Они очень холодные. Наши миры ближе к источнику тепла, а потому они теплые и пригодны для жизни.

Плохо понимая, о чем он говорит, Уэнсомер записывала эту информацию. Ее вселенная стремительно менялась. Где-то на улице люди беспокоились из-за наступающего половодья, из-за вражеской армии, стоявшей под стенами города, но порядок небесных сфер оставался для них неизменным. А она говорила с кем-то, обладавшим божественными знаниями об устройстве мира. О чем можно спросить бога?

– Что такое эфир? В чем источник нашей магии?

– Наши ученые знают Мираль как планету класса газовый гигант с колоссальным магнитным полем и радиационными поясами, но она вращается внутри солнечной зоны, позволяя вашему миру поддерживать так называемый парниковый эффект. Ваш мир вращается вокруг Мираль в пределах ее радиационных поясов, а потому получает невероятную энергию, от которой зависит жизнь на вашей планете. Если послать в ваш мир мое реальное тело, я, вероятно, умру в течение нескольких минут от облучения.

– А я умру в вашем мире? – спросила Уэнсомер, уловив хоть какой-то смысл в последнем рассуждении.

– Думаю, да. Наверное, тебе нужен эфир, как мне нужны еда, вода и воздух. А его в моем мире слишком мало.

Все важные, ключевые слова оставались непонятными для Уэнсомер. Она вздохнула и отложила перо. Внезапно Элти закричала.

– Ларон, все начинает бледнеть и меркнуть. – Ее тело содрогнулось, а потом обмякло.

С крыши донесся громкий треск, а за ним прозвучал взрыв. Ларон бросился туда, чтобы выяснить, что случилось, а Уэнсомер почувствовала, как распространяется в воздухе кисловатый запах горелого материала. Девять подняла голову и выпрямилась:

– Госпожа? Вам помочь?

– Я… я чувствую небольшую слабость. Мне нужно отдохнуть, – тихо произнесла Уэнсомер. – Ступай, найди дворецкого и скажи, чтобы он поселил тебя в малой башне.

Девушка ушла. Уэнсомер рассматривала свои записи, сделала несколько пометок на полях, сверилась с текстами из своей библиотеки, произвела вычисления на счетной доске, затем недоверчиво посмотрела на полученный результат, потирая лоб. В этот момент вошел Ларон с почерневшим, искореженным устройством в руках.

– Янтарный аккумулятор эфирной энергии сгорел, – сообщил он. – В итоге распалась система заклинаний, магические прислужники погибли, а мыши улетели. К счастью, не нанесен серьезный ущерб ни одному инструменту, позаимствованному в академии, если не считать янтарного стержня.

– А ректор знает, что ты позаимствовал ее инструменты?

– Вообще-то нет. И вернуть их назад будет довольно трудно.

– О, позволь, я сама это сделаю. Мне хочется посмотреть, как она придет в ярость! Ларон, как ты думаешь, сколько эфирной энергии потребуется, чтобы установить связь с другим разумным существом из иного мира?

– Судя по твоему тону, очень много, – ответил юноша.

– Цифра получилась кошмарная. Торейцы научились использовать энергию грозы, чтобы концентрировать энергию; именно для этого они выстроили Арену Концентрации в районе, известном самыми частыми грозами. Но у нас иной случай. Девять имеет устойчивую связь с чем-то не принадлежащим нашему миру.

Уэнсомер указала за окно, в темное небо, с которого по-прежнему лил дождь:

– Думаю, она связана с теми звездами.

– Так теперь ты мне веришь? Мы с Элти из одного мира.

– Ларон, вот в это я не верю! Она пришла из сияющего рая науки и знаний. А ты – из низко развитого общества примитивных людей, неграмотных монстров, вроде тех, что населяют остров Бантриок.

– А теперь послушай…

– Если конечно, не допустить, что твои мир радикально изменился за прошедшие семь столетий. Когда я слышу информацию, основанную на систематических знаниях, я сразу распознаю это, даже если многого не понимаю. Так что существует объективная связь между сферой-оракулом Девять и той, что существует в ином мире, мире столь отдаленном, что мы не можем даже вообразить расстояние до него. И вот что я знаю: если облачить ее в Серебряную смерть, то сфера-оракул впитает энергию, не виданную с момента сожжения Тореи. Помнишь тех, кто стал свидетелем произнесения заклятия, вызывающего огненные круги? Серебряная смерть сказала: «Это на пределе моих сил» или нечто вроде этого. Надень ее на Девять, и я готова поставить в заклад свое место в Высшем Круге, – Серебряная смерть будет уничтожена, опустошена до предела.

– Уничтожена, опустошена! – фыркнул Ларон. – Эта штука перенесла жар, расплавивший целый континент, и ты говоришь, что девочка-дух вроде Девять способна ее разрушить?

– Не разрушить, а выжать. Серебряная смерть не имеет истинного существования, Ларон. Собственно говоря, это лишь определенным образом организованная энергия, созданная древними магами, которые, вероятно, обладали гораздо более обширными знаниями, чем мы. Высосать силы Серебряной смерти – значит пробить канал на вершину эфирного мира. Свыше прольются воды, которые омоют участок земли и расширят первоначальный канал. Но если вернуться через день или два, там и следа не останется от рытвины или озера.

– Это звучит слишком просто, слишком обыденно, – покачал головой Ларон, которому казалось подозрительным любое решение, не предполагавшее больших страданий и жертв.

– Полагаю, что далеко не просто. Варсовран начал вендетту против ордена Метрологов. В оправдание он представил историю о том, как они замышляли заговор против него, в который была якобы вовлечена императрица… Впрочем, после того, что рассказала та девочка из чужого мира, я начинаю думать: истинная причина в том, что маги ордена искали способ уничтожения Серебряной смерти с помощью сферы, которую носит Девять. Ларон, Серебряная смерть разрушила всю Торею. Мы должны помочь призракам лучших торейских колдунов обрести покой, должны завершить их дело.