Как только они осознали, что гнедая слушается лишь Кэролайн, дела пошли веселее. Кэролайн выехала вперед, а Роган следовал за ней; его мысли были за тридевять земель отсюда. Он неотрывно смотрел на прямую как струна спину своей молодой жены.
      Черт бы побрал его норов! Он видел страх в ее глазах, когда она встала между ним и Петерсоном. И этот разговор о выборе… Неужели она раздумывает над тем, чтобы оставить его?
      Сначала мысль о женитьбе вызвала у него неприятие, но теперь, когда Кэролайн стала принадлежать ему, теперь, когда он привел ее в свой дом (пусть не в спальню), он был намерен бороться за свой брак. И очевидно, в первую очередь нужно было обуздать свой проклятый характер.
      Легче сказать, чем сделать. Его телом овладело беспокойство. Неукрощенное чудовище снова угрожающе зашевелилось. Он едва мог сдерживаться, вспоминая, что Петерсон сделал с лошадью.
      Он не ощущал приступа ярости такой силы со времен, когда был в Испании.
      О бог ты мой, Изабель. Он в волнении закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла ужасная картина – ее мертвое тело. Она сводила его с ума своей красотой и ложью. Он немного понимал по-испански, особенно те слова, которым молодых людей не учат скромные наставники, но ставшие для него страшным открытием, когда он услышал разговор местных молодцов в таверне в тот злополучный вечер.
      Изабель, женщина, которую он любил, на которой хотел жениться, оказалась проституткой.
      Мысль о том, что его предали, даже спустя много лет все еще обжигала его обидой. Он отправился домой; его душу переполняла черная ярость, он потребовал правды. Она лишь посмеялась над ним, измучив рассказами о том, что ее песни о любви и преданности были лишь красивой выдумкой и что ее сердце принадлежит другому.
      Как и ее тело.
      И тогда они начали ссориться. Ее испанский темперамент столкнулся с горячим ирландским нравом. Она запустила ему в голову тяжелое блюдо.
      И вдруг она уже лежала мертвой. Отступив на шаг, она зацепилась за каминную решетку и, упав, разбила голову об угол камина.
      Что, если подобное случится с Кэролайн?
      Черт побери, именно поэтому он и не хотел никого брать и жены! Он запустил пальцы в гриву своего вороного жеребца, испытывая желание прислониться лбом к его теплой шее. Когда он впадал в ярость, он превращался в чудовище, и близкие ему люди платили за это высокую цену.
      Он не хотел, чтобы Кэролайн стала очередной жертвой.
      Но он не хотел и терять ее.
      Впереди замаячили знакомые здания Ривердейла. Роган уставился на ворота, не желая пересекать порог дома, пока им владело плохое настроение. Он взглянул назад, на зеленые поля, которые тянулись везде, куда падал взор. Бешеная скачка немного приведет его в чувство, вернет ему контроль над собой. И только тогда он сможет без боязни за последствия находиться в обществе Кэролайн.
      Он затем он посмотрел на свою жену, на раненую кобылу, и понял, что никуда не поедет. Эта лошадь нуждалась в его защите.
      Как и его жена.
      Как только Таллоу и Графтон вышли из конюшен, чтобы поприветствовать хозяина, гнедая начала волноваться.
      – Не подходите, – сказала Кэролайн.
      Мужчины резко остановились.
      – Что с ней произошло? – спросил Графтон, не скрывая изумления.
      – Ее избили, – ответил Роган, ссаживаясь с Гефеста. – Она, похоже, не переносит мужчин, поэтому за ней будет присматривать Кэролайн.
      Таллоу почесал затылок.
      – Вы уверены, что это разумно? Я не хочу показаться грубияном, но, леди Кэролайн, эта лошадь намного сильнее и больше вас.
      – У нас нет другого выхода.
      Кэролайн посмотрела на руку, протянутую Роганом. На мгновение она заколебалась, все еще смущенная приступом ярости, свидетелем которого ей довелось стать. Но его глаза, хотя и хранили мрачное выражение, излучали спокойствие. Она приняла его руку, и он помог ей сойти с лошади.
      – Мистер Таллоу, вы бы не могли позаботиться о Дестини? Мистер Графтон, у нас есть свободное стойло?
      Графтон кивнул.
      – Да, вот сюда.
      Он указал на конюшни.
      Кэролайн отвязала поводья гнедой от седла Дестини и отвела лошадь на несколько шагов, чтобы Таллоу мог забрать Дестини. Он препроводил лошадь в конюшни, и Кэролайн осталась наедине с гнедой и Роганом.
      – Тебе нужна помощь?
      Кэролайн покачала головой.
      – Нет, но я бы хотела, чтобы ты был рядом. Она вполне смирная до тех пор, пока ей не попадаются на глаза мужчины.
      Роган кивнул и пошел за ними, сохраняя дистанцию в несколько шагов.
      Графтон указал ей в угол конюшни, где была открыта дверь в стойло. Когда она приблизилась, он благоразумно отступил, и Кэролайн без проблем завела лошадь.
      – Закройте дверь, мистер Графтон, – сказала она. – И принесите мне, пожалуйста, воды и любое средство, которое, по нашему мнению, поможет залечить ей раны.
      Графтон поспешил выполнять просьбу госпожи.
      – Все в порядке? – Голос Рогана, казалось, звучал из самих стен.
      Она выглянула, но не посмела выйти из стойла, боясь, что лошадь снова начнет нервничать.
      – Где ты?
      – В соседнем стойле. Я решил, что будет лучше, если она не сможет видеть меня.
      Кэролайн посмотрела на лошадь, которая вела себя довольно смирно, хотя и присматривалась ко всему с осторожностью, что было вполне понятно после того потрясения, которое ей довелось пережить.
      – Думаю, что ты сделал все правильно.
      – Ты сказала, что хочешь чувствовать меня рядом.
      Его тон развеселил ее после всего, что случилось утром. Она усмехнулась.
      – Да, я знаю лошадей, но мне еще не доводилось иметь дело с такими ранами, поэтому мне понадобится твоя помощь.
      – Я здесь.
      Стена, разделявшая их, делала его голос особенно привлекательным, добавляя нотки хрипотцы в его тон. Ее тело охватила теплая волна, хотя ее и останавливала мысль о том, какой взрывной темперамент у ее мужа.
      В соседнем стойле Роган начал напевать свою песенку.
      Гнедая насторожила уши, но оставалась спокойной. Спустя несколько секунд Кэролайн уловила мелодию и начала миновать ее в унисон с Роганом, поглаживая шелковистую шею гнедой.
      Песня, напоминавшая колыбельную, ее слова, которые так любовно пел Роган, были прекрасны. Его голос словно окутывал Кэролайн. Он успокаивал ее, заставляя сдаться в плен.
      Она начала гладить лошадиную гриву. Ее тело расслабилось, сердечный ритм замедлился. Она все пела. Казалось, что ее голос, соединенный с голосом Рогана, рождает особую интимность и новую степень доверия.
      Гнедая подняла голову, и ее уши снова насторожились, будто она силилась расслышать что-то. Кэролайн продолжала напевать, ее бедра двигались в такт мелодии, руки гладили гриву лошади и ее круп там, где она не была ранена. Гнедая уткнулась носом в Кэролайн, и Кэролайн снова ее погладила.
      Графтон медленно приблизился к ним с мягкими тряпками, водой и бальзамом. Кэролайн, не прерывая песни, приняла все это у него из рук и сказала:
      – Роган, подскажи, что мне нужно делать.
      – Продолжай напевать, а я буду рассказывать.
      Итак, она снова начала напевать старую ирландскую колыбельную, пока Роган подробно объяснял, как обработать раны лошади. Хотя гнедая стала заметно нервничать, когда Кэролайн лечила ссадины и порезы, все остальное время она, похоже, была словно в состоянии гипноза под действием песни.
      Наконец все раны были обработаны. Кэролайн подхватила воду, бальзам, окровавленные бинты и вышла из стойла. Лошадь провела ее жалобным ржанием и снова ткнулась носом ей в плечо. Роган вышел из соседнего стойла, и лошадь спряталась.
      Кэролайн одарила Рогана счастливой улыбкой.
      – О, у меня получилось!
      – Великолепно. – Он улыбнулся и коснулся ее щеки. – Я горжусь тобой, любовь моя. Ты всему учишься быстро.
      Кэролайн неуверенно остановилась.
      – Благодарю тебя.
      Он нахмурился.
      – В чем дело?
      Она попыталась отделаться улыбкой.
      – Ни в чем.
      Вглядываясь в нее, он забрал у нее воду, отставил в сторону, затем проделал то же самое с бальзамом и бинтами и спросил:
      – Что-то не так. Ты отпрянула от меня.
      Ей нечем было занять руки, и она снова начала заламывать пальцы.
      – Утро было таким насыщенным. Если ты позволишь, то я бы хотела навестить сегодня папу.
      Она попыталась обойти его, но он перехватил ее за кисть. Она в ужасе замерла.
      – Кэролайн? – На его лице появилось озадаченное выражение. – Ты боишься меня?
      – Конечно, нет, – тщетно пытаясь расслабиться, сказали она.
      – Нет, ты меня боишься. – Он вдруг резко отпустил ее руку.
      Что же делать? Она так надеялась, что ее страх пройдет незамеченным. Как теперь ей объяснить перемену ее настроения?
      Он встал перед ней, поднял ее подбородок и заставил посмотреть на него. В его серых глазах были тревога и обожание и ни капли гнева.
      – Что случилось, любовь моя?
      Она вздохнула. Он будет настаивать, пока не выбьет из нее правду.
      – То, что произошло вчера вечером, а повторилось сегодня утром, не может не беспокоить меня.
      Он медленно выдохнул.
      – Я боялся, что это станет проблемой.
      – Я не знаю, что думать, Роган. – Она снова поддалась волнению и начала заламывать пальцы. – Вчера вечером и рассказала тебе о том, что произошло со мной. И ты проявил чуткость и понимание. Но сегодня утром ты едва не убил человека.
      – Я был на него зол из-за того, что он сделал с лошадью, – сказал Роган. – Ты сама была этому свидетельницей.
      – Да, и я была свидетельницей твоего гнева. – Она покачала головой. – Вчера драка случилась из-за брата. Сегодня из-за мистера Петерсона. Кто будет следующим? Я?
      – Нет, – ответил он, взяв в ладони ее лицо, и его тон выражал абсолютную искренность. – Нет, никогда.
      – Ты можешь дать обещание, что это не повторится? Думаю, что нет. – Она отстранилась от него. – Ты не можешь контролировать себя, Роган. Как я могу быть уверена в том, что в следующий раз твой гнев не падет на меня? Я боюсь – и я не хочу бояться.
      – Я тоже не хочу, чтобы ты боялась меня.
      – Но пока это не так, я должна подумать, Роган.
      Она поспешила к дверям конюшни.
      – Подумать о чем? – не отставая от нее, спросил он.
      – О нашем браке. – Она проскользнула к выходу до того, как он успел перехватить ее. В дверях появился Таллоу.
      – Лорд Чессингтон прибыл к вам. Он хочет договориться насчет своего жеребца, – сказал Таллоу. – Он у вас в кабинете.
      Кэролайн услышала, как Роган начал тихо сыпать проклятиями, и ускорила шаг. Лорд Чессингтон займет его надолго. Во всяком случае, она надеялась, что у нее будет время переодеться и спокойно отправиться к отцу.

* * *

      – Ты не вернешься к нему! – Герцогу не удалось сохранить величественный тон до конца, потому что его сразил приступ ужасного кашля.
      Кэролайн вздохнула и пересекла гостиную, чтобы подать отцу стакан воды.
      – Папа, успокойся. Ты только усугубляешь ситуацию.
      Герцог отпил воды. Снова обретя самообладание, он прищурил глаза и посмотрел на дочь. Он мог бы подавить своим взглядом, если бы его покрасневшие глаза не были наполнены слезами.
      – Ты прибываешь сюда, дочь моя, и рассказываешь, что твой муж дважды со дня свадьбы показал свой несносный характер, что ты видела, как он затеял драку с братом, – и после этого ты просишь меня успокоиться?
      – Я лишь спрашивала у тебя совета, папа, я не хотела расстраивать тебя.
      – Вот мой совет: брак можно аннулировать. Я найду тебе другого мужа.
      – Ты не сделаешь ничего подобного! – Ее щеки вспыхнули от волнения, к которому примешивалась немалая доля смущения. – Ради всего святого, папа, не надо защищать меня. Роган мой муж, а не какой-нибудь злодей.
      – Нет никакой необходимости заступаться за него. Все знают, какой он пользуется репутацией в свете. Я допустил ошибку, выбрав его тебе в мужья, но я думал, что если он спас тебе жизнь, то это означает, что он изменился.
      Кэролайн отвернулась от отца, сжала пальцы в кулаки и невидящим взглядом уставилась в окно, за которым стояло солнечное утро.
      – Прошу тебя, не напоминай мне, как ты заставил его жениться на мне. Папа, дело сделано. Я сама решу, останусь ли я с Роганом или нет.
      – Ничего подобного я в жизни не слышал! Ты моя дочь, и я в состоянии защитить тебя. Если Хант не тот человек, на которого я рассчитывал, то я позабочусь о том, чтобы исправить положение. Что сделано, то может быть переделано. Только если…
      Он вдруг замолчал, и Кэролайн удивленно обернулась к нему.
      – Если что, папа?
      – О, какая досада, – пробормотал герцог, и на его щеках появился густой румянец.
      Он старательно избегал взгляда дочери.
      Кэролайн поняла, что он имел в виду. Она тоже вспыхнула от волнения, но напомнила себе, что она уже замужняя женщина.
      – Если брак не вступил в законную силу?
      Он пронзительно посмотрел на нее, и его руки со вздувшимися венами вцепились в кресло.
      – Только не говори мне, что этот мерзавец принудил тебя! Он обидел тебя? Я клянусь, что убью его.
      – Папа, я прошу тебя… – Кэролайн закатила глаза, когда отца одолел новый приступ кашля. – Только посмотри, чего ты добился.
      Она протянула ему стакан воды.
      – Роган не причинил мне никакого вреда, и я буду тебе благодарна, если ты прекратишь разговоры об аннулировании брака.
      – Но тогда почему ты здесь? Почему ты не дома со своим мужем?
      – Потому что я беспокоилась о тебе.
      Она приложила руку к его щеке и улыбнулась. Он накрыл ее ладонь своей рукой.
      – Ты льстишь старику, дочь моя. Ты здесь, потому что поссорилась со своим мужем.
      Она сдержала вздох и отошла.
      – Я не ссорилась с ним, папа. Я просто не ожидала, что возникнут подобные трудности. И я не знала, куда еще мне идти.
      – Этот дом навсегда останется твоим, Кэролайн. Пока я дышу, так и будет.
      – Я чувствую себя такой глупой… – Она села на диванчик рядом с креслом отца. – Прибежала домой к папочке, как только на небе появилась первая туча.
      – Но куда еще тебе бежать? – Герцог одарил ее улыбкой, что случалось с ним редко, и она забыла, что ее отец болен и она может потерять его из-за какой-то непонятной болезни. – Кроме того, твой брак устроил я, поэтому в случае возникновения проблем винить, кроме меня, будет некого.
      – Да, это было твое решение.
      Она взглянула на него с любовью и волнением.
      – Но теперь это моя проблема. Папа, я уже не ребенок.
      – Ты мой ребенок, и я должен знать, что о тебе хорошо заботятся, хотя моя болезнь сильно мешает мне. Я думал, что Роган Хант тот человек, на которого можно рассчитывать. Я не буду жить вечно, Кэролайн.
      – Не говори так. – Она была расстроена тем, что разговор перешел на тему смерти. Она положила руку на ладонь отца. – Папа, ты поправишься. У тебя сегодня даже румянец на щеках появился.
      – Только потому, что я вынужден обсуждать деликатные вопросы брака с собственной дочерью. – Он широко раскрыл глаза. – Бог ты мой, Кэролайн, как нам не хватает твоей матушки! Она бы поддержала тебя.
      – Не волнуйся, папа. – Она отвернулась. – Я знаю, как все происходит.
      – Нет, не знаешь.
      Ее губы изогнулись в горькой улыбке.
      – Конечно, я знаю, ты разве забыл?
      – Нет. – С некоторым усилием он приподнялся в кресле. – Дочь моя, ты, к моему сожалению, знаешь то, без чего могла бы обойтись, – это правда. Но в отношениях супружеских ты так же невинна, как любая другая девушка твоего возраста.
      – О бог ты мой, папа! – в смущении воскликнула Кэролайн.
      – Мне тоже нелегко вести разговор на эту тему. – Он сжал ее руку, заставляя ее посмотреть на него. – Поверь мне, ты ничего не знаешь о супружеской жизни, и я очень расстроен из-за того, что ни одна женщина не поговорила с тобой на эту тему перед свадьбой.
      – Но я пережила это.
      Отбросив горечь, она улыбнулась отцу.
      – Ты вовсе не подвел меня, папа.
      – Кэролайн, ты моя жизнь. Если я сделал ошибку, выдав тебя замуж за Рогана Ханта, то тебе стоит только сказать, и я исправлю ситуацию.
      – Да, только скажи, Кэролайн, – раздался голос в дверях.
      Кэролайн резко повернулась и увидела Рогана, стоявшего у входа в комнату. Его серые глаза метали молнии.
      – Наш брак был ошибкой?
      – Роган. – Она встала ему навстречу. – Что ты здесь делаешь?
      – Я очень скучал без своей любимой жены.
      Он бросил взгляд на остатки обеда.
      – Я предполагаю, что если меня беспрепятственно впустили слуги, то это означает, что твой отец еще не отправил письмо епископу с просьбой аннулировать наш брак.
      – Следите за тем, какой тон выбираете, Хант, – с угрозой в голосе сказал герцог. – Моя дочь имеет полное право на мой совет и на мою помощь.
      – Она ваша дочь, но теперь она и моя жена. – Роган небрежно бил себя перчатками по ладони, не сводя взгляда с Кэролайн. – И если она чувствует, что между нами возникла недоговоренность, то она должна обсудить ее со мной, а не с вами.
      Кэролайн начала заламывать пальцы.
      – Ты был занят с лордом Чессингтоном.
      – Я никогда не занят, если дело касается моей жены, – сказал Роган, входя в комнату и бросая перчатки на ближайший столик.
      Она заставила себя не отводить от него взгляд.
      – Я просто приехала навестить моего отца.
      – Все в порядке. – Он подошел к ней и поправил выбившуюся из ее прически прядь волос. – Нам надо поговорить, Кэролайн.
      – Я знаю, – сказала она, отступая. Она была потрясена его прикосновением.
      Она посмотрела на него, силясь найти в нем черты того охваченного гневом незнакомца, которого увидела сегодня утром. Волны раздражения, исходившие от него, были ощутимы физически.
      – Она никуда с тобой не поедет, – сказал герцог. – Если она сама этого не пожелает. Я могу стереть тебя с лица земли, Хант.
      – Папа, прекрати! – Кэролайн повернулась к отцу. – Я сказала, что сама смогу решить свои проблемы.
      Роган не обратил никакого внимания на вспышку гнева своего тестя.
      – Кэролайн, нам пора домой.
      – Я еще не готова.
      Она шагнула к отцовскому креслу.
      Роган прищурил глаза. Мгновение он выглядел точь-в-точь как утром: опасный незнакомец.
      – Ты не сможешь прятаться здесь всю жизнь. Тебе придется поговорить со мной рано или поздно.
      – Не смей принуждать мою дочь, – сказал герцог. Он взял Кэролайн за руку и притянул ее ближе к себе. – Я могу отдать приказ, и тебя отсюда выставят.
      – Папа!
      Роган напрягся. Его поза демонстрировала готовность к бою.
      – Вы можете попытаться.
      Кэролайн выдернула руку из ладоней отца.
      – Прекратите оба!
      Герцог сел прямо. Он не сводил взгляда с Рогана.
      – Хант, вы мне угрожаете?
      – Я терпел ваш произвол довольно долго, ваша светлость, – низким голосом произнес Роган, не скрывая раздражения. – Вы устроили свадьбу, вы добились специального разрешения, вы купили свадебный наряд и оплатили все мои долги. Несмотря на то, что не в моих правилах принимать помощь, я смолчал. Но когда вы решили вмешаться в мои личные дела, которые касаются только меня и моей жены, я не намерен молчать.
      – Что?! – Отец Кэролайн не мог подобрать нужных слов. – Ах ты, щенок! Да я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится!
      – Попробуйте! – Роган обнажил зубы в улыбке.
      – Назови хотя бы одну причину, которая помешает мне это сделать.
      – Прошу вас, остановитесь! – закричала Кэролайн.
      – Тише, дочь моя.
      – Не волнуйся, любовь моя.
      Ни один из них даже не взглянул на нее. Они были слишком заняты сведением мужских счетов, непонятных ей.
      – Я могу поставить тебя на место, сказав всего лишь несколько слов, – предупредил герцог. – Так что будь осторожен, Хант.
      – Если вы разрушите мою жизнь, то разрушите и жизнь вашей дочери.
      – Я могу защитить Кэролайн.
      – Так же, как и раньше? – Роган хрипло рассмеялся. – Я не знаю, сделали ли вы ей одолжение или ухудшили ситуацию, заперев здесь на долгие годы.
      – Вы не знаете, о чем говорите, Хант…
      – Я не потерплю манипуляций…
      Вдруг до их слуха донесся звон – это разбилась маленькая ваза. В комнате воцарилась тишина. Оба мужчины в оцепенении посмотрели на Кэролайн.
      Она глубоко вздохнула.
      – Теперь, когда вы наконец обратили на меня внимание, я настаиваю на том, чтобы вы немедленно прекратили спор.
      – Дочь моя, ты разбила вазу нарочно?
      – Да, – вздернув подбородок, сказала Кэролайн, хотя привлекать внимание мужчин таким образом было не в ее привычках и она ощущала большую неуверенность в правильности своих действий.
      – Когда твой характер успел так безнадежно испортиться, любовь моя? – тихо спросил Роган, и в его голосе прозвучали угрожающие нотки.
      – Не знаю, – большим усилием воли ей удалось сохранить спокойствие. – Однако теперь, когда вы перестали ссориться, я хочу, чтобы вы послушали меня.
      Роган заморгал от удивления, а затем сложил руки на груди и принял позу, явно показывающую, что он готов выслушать ее, хотя и не очень счастлив от этого. Он сцепил зубы. Было очевидно, что он едва сдерживает проклятия, которые готовы были посыпаться с его уст в любой момент.
      Герцог нахмурил брови. Это означало, что он крайне недоволен поведением своей дочери. Когда ей было восемь лет, этого взгляда было достаточно, чтобы довести ее до слез.
      Однако ей уже давно не восемь лет.
      – Папа, я бы хотела поговорить со своим мужем наедине. Герцог собирался было возразить, но она остановила его взмахом руки.
      – Это наше личное дело, и я поняла теперь, что мне не надо было искать ответов на свои вопросы у тебя. Ты не можешь мне помочь.
      Кэролайн повернулась к мужу, не обращая внимания на горячие протесты герцога.
      – Да, ты прав, утверждая, что нам есть о чем поговорить, однако это должен быть разговор двух образованных цивилизованных людей. Способен ли ты вести такой разговор, скажи мне прямо сейчас!
      Роган едва заметно улыбнулся.
      – Я думаю, что это мне по силам.
      – Очень хорошо, тогда давай отправимся в зимний сад. – Она посмотрела на отца. – Папа, я надеюсь, что ты не станешь посылать своих людей шпионить за нами?
      Огонек вины в глазах отца подсказал Кэролайн, что ее подозрения были не напрасны. Обиженная, она все же пересилила себя и подошла, чтобы поцеловать отца в щеку.
      – Никаких шпионов, папа, – прошептала она ему на ухо. – Или я никогда тебя не прощу.
      Он фыркнул и откинулся в кресле, напомнив ей капризного ребенка.
      Она покачала головой и прошла в гостиную, все еще настораживаясь каждый раз, когда чувствовала, что Роган следует за ней. Она улыбнулась слугам, но у входа в зимний сад резко повернулась, схватила Рогана за руку и направилась в противоположную сторону.
      – Что такое?
      – Ш-ш-ш-ш! – Кэролайн махнула рукой, призывая его к тишине, и немного приоткрыла дверь. Она выглянула в холл. Ей пришлось подождать всего несколько минут, прежде чем она заметила Грегсона, верного помощника ее отца, который направлялся в зимний сад.
      – Я так и знала, – прошептала она.
      – Знала что? – пробормотал Роган.
      – Он послал Грегсона шпионить за нами.
      Кэролайн закрыла дверь – она тихонько щелкнула. Кэролайн повернулась к Рогану; на ее губах появилась улыбка.
      – Но мы его перехитрили. Идем со мной. Я знаю место, где нас не сможет найти ни одна душа.
      Он удивленно приподнял бровь, и в его глазах вспыхнул интерес.
      – Ты ведешь, женушка.

      Он шел за ней словно зачарованный: она вела его мимо розовых кустарников. Он подумал, что никогда еще не видел ее в таком озорном настроении, как сейчас, когда она решила поиграть в прятки в саду. Наконец она скрылась за большим кустом сирени. Он шагнул за ней и увидел небольшую поляну, на которой могло поместиться всего два человека. На полянке стояла каменная скамья.
      – Никто не станет искать нас здесь, – сказала Кэролайн, оглядываясь.
      – Я очень рад тому, что ты не боишься уединиться здесь со мной, – ответил Роган.
      Она замерла от напряжения и посмотрела на него через плечо.
      – Уверяю тебя, Роган, я могу кричать очень громко.
      Заговор, который должен был связать их товарищескими узами, с треском провалился.
      – Черт побери, – пробормотал он. – Кэролайн, ты здесь со мной, а значит, ты в полной безопасности.
      – До этого утра я бы тебе еще поверила.
      – Клянусь, – горько улыбнувшись, произнес он, – я полностью контролирую себя.
      – Хорошо, – сказала она, поворачиваясь к нему. – Потому что нам надо серьезно поговорить.
      – Я не виню тебя за твою неуверенность.
      – Неуверенность? – На ее губах мелькнула циничная улыбка, которой он не замечал ни у одной девушки-ровесницы Кэролайн. – Я уже видела такое поведение до этого. Я просто не ожидала его от тебя.
      Он провел рукой по лицу.
      – Кэролайн, я уже предупреждал тебя, что могу быть невыносимым.
      – Да, это так.
      – Все даже хуже. Гораздо хуже.
      – Хуже? Что ты имеешь в виду? – Она невольно начала оглядывать лужайку, словно желая наметить путь к отступлению.
      – Кэролайн, прекрати отодвигаться от меня. Я не причиню тебе боли! Черт бы все это побрал! – Он встал со скамейки и отошел на два шага к краю поляны. – Сядь и послушай, что я хочу тебе рассказать.
      Недоверие, которое он заметил в ее глазах, разбивало его сердце. Только прошлой ночью он держал ее в объятиях, пока она спала, а сегодня она уже боится его.
      Он махнул рукой в сторону скамейки и язвительно улыбнулся.
      – Ты уже предупредила меня, что можешь громко закричать. Я уверен, что человек твоего отца услышит тебя.
      Она все еще колебалась, и каждая секунда была подобна агонии.
      – Кэролайн, ты привела меня сюда, чтобы мы поговорили о том, что произошло.
      Она вздохнула, и недоверие исчезло с ее лица.
      – Ты прав. – Она скользнула мимо него на скамейку, села и сложила руки на коленях, ожидая его объяснений. – Ты говорил что-то о своем несносном характере.
      – Да. – Он дал себе минуту на то, чтобы собраться с мыслями. – Вспышки гнева свойственны всем в нашей семье. Любой из нас мог впасть в ярость из-за малейшего пустяка.
      – Как тогда, когда твой брат нанес нам визит в день нашей свадьбы?
      – Именно так. – Он поморщился. – То, свидетелем чего тебе довелось стать, вовсе не в диковинку для нашего семейства. Мы все время дрались друг с другом.
      – И это объясняет то, что произошло с мистером Петерсоном?
      – Да. – Он сорвал лист с куста сирени и начал терзать его. – В моей семье у многих был талант в обращении с лошадьми. Не у всех. Некоторые рождались с внутренним чутьем и могли общаться с лошадьми как будто на их языке.
      Ее темные глаза в недоумении смотрели на него.
      – Ты хочешь сказать, что можешь читать мысли лошадей?
      – Нет. – Он отбросил лист. – Я хочу сказать, что чувствую, как их лучше всего приручить или успокоить, если их что-то расстроило.
      – Так было, когда ты спас грума от Меркурия-Миста.
      – Да. Не все в нашей семье рождаются с таким талантом. Обычно один представитель от каждого поколения. Мой отец был его лишен, но мой кузен, титул которого унаследовал отец, обладал им.
      – Как и ты.
      – Да.
      Она долго молчала, размышляя над услышанным.
      – Но каким образом твой талант связан с тем, что ты впадаешь в ярость с такой поразительной легкостью?
      – За талант всегда приходится расплачиваться. Тот, кто рождается с даром чувствовать лошадей, обычно и наследует самый ужасный характер.
      – И только потому, что ты наделен этим даром, твой характер хуже, чем у твоего брата?
      – Да.
      Она покачала головой.
      – Роган, это похоже на сказку.
      – Я знаю, но это можно проследить на нескольких поколениях.
      Он снова сорвал лист, и его постигла та же участь, что и предыдущий.
      – То, что произошло сегодня утром… Я прошу у тебя прощения.
      – Я знаю, что ты искренне раскаиваешься.
      – Петерсон возмутил меня. То, как он поступил с лошадью, не имеет оправдания. Я потерял самообладание.
      – Да, это ты хорошо сказал.
      – Я бы хотел тебе пообещать, что этого больше не случится, но не знаю, сдержу ли я слово, – выпалил он.
      – Не очень-то радостно звучит.
      – Черт побери, Кэролайн. Я не знаю, что еще сказать.
      Она удивленно вздернула бровь, выражая неудовольствие его грубыми выражениями, но не стала отчитывать его.
      – Именно поэтому я и не хотел никого брать в жены, – вымолвил он, отбрасывая еще один изорванный лист. – Я не хотел, чтобы человек, которым я дорожу, стал жертвой моих приступов ярости. Тем более ты.
      – Тем более я? – Она ухватилась за края скамейки. – Что ты имеешь в виду?
      Он зажмурился, проклиная себя за то, что слишком открылся.
      – Ты для меня особенная, Кэролайн, – тихо произнес он. Он взглянул на нее, прямо в глаза.
      – Более чем особенная. Я примчался сюда, как только уехал Чессингтон, поскольку боялся, что ты пожелала расторгнуть наш брак.
      Ее глаза стали большими как блюдца.
      – О!
      – О, – ухмыльнувшись, повторил он. – Действительно «о»! Я последний мужчина на земле, за которого бы ухватилась такая женщина, как ты, и тем не менее мы оказались связанными супружескими узами.