Глава 6

Когда «летающий кран» приземлился на летном поле Осаки, пилот вылез из кабины и, вытащив ноги, бросился на мастера Синанджу.

— Не надо! — крикнул ему по-английски Римо.

— Слишком поздно, — сказал Чиун, делая шаг вперед. — Он бросил мне вызов.

— Видно, я разговариваю с идиотом, — хмыкнул Римо.

Японец попытался ударить корейца в грудь, но мастер Синанджу, перехватив его руки, развел их в стороны, а затем резко свел вместе. Пилот как бы хлопнул в ладоши.

И тотчас, раскрыв рот, застыл на месте, сжимая в руках обломки ножа. На лице его читалось неподдельное изумление.

— Знаешь, — произнес Римо, — летчик не виноват. Они ведь все повесят на него.

— Ну так пусть сделает харакири! Меня это не волнует. Его смерть ничто по сравнению с той болью, которую причинили моей августейшей персоне.

Мастера Синанджу нашли такси с красным огоньком, означавшим, что машина свободна, и Чиун вступил в оживленную беседу с водителем.

— Что он говорит? — спросил Римо.

— Говорит, что в такое время аэропорт закрыт. А я утверждаю, что для нас его откроют.

— Папочка, нас ведь там ждут!

— Ну и хорошо.

— Ждут, чтобы арестовать.

— Ерунда!

— Давай лучше переночуем здесь, а утром что-нибудь придумаем.

— Какой отель заказал для нас Смит? — поинтересовался старик.

— "Солнечный луч". Зная Смита, можно предположить, что это самая дешевая ночлежка в Осаке.

Кореец сообщил название отеля водителю, и машина тронулась с места.

Вскоре они уже ехали по залитым неоновым светом улицам Осаки. Как и в Токио, здесь вовсю буйствовала реклама — на каждом здании красовались названия фирм на японском и английском языках.

Удостоверившись, что активность полиции невысока, Римо немного успокоился.

— Похоже, охота на людей пошла на убыль, — бросил он учителю.

И в тот же момент на высоком административном здании, располагавшемся в самом центре города, увидел огромный телеэкран компании «Сони». На нем красовался портрет мастера Синанджу транслировавшийся если не на всю Японию, то уж на всю Осаку точно.

— Папочка, постарайся не тревожить водителя, но твой портрет воспроизведен на гигантском телеэкране. Вон там.

— Где? Где?

— Я сказал — не суетись! — прошипел Римо.

Но учитель не успокоился.

Увидев себя на экране, он затрясся от гнева.

— Это не я!

— Чиун!

— Смотри, Римо, они осквернили мое лицо усами! Но у меня нет усов! А глаза!.. Это глаза японца, а не корейца. Да как они посмели! Мы должны потребовать удовлетворения.

И перейдя на японский, мастер Синанджу предложил водителю остановиться.

Выйдя из машины, Чиун перешел на противоположный тротуар и злобно уставился на гигантское изображение, которое, правда, сильно уменьшилось в размерах, отодвинувшись в угол экрана и разместившись рядом с головой ведущего японской программы новостей.

— Они меня оскорбили!

— Послушай, на нас уже обращают внимание, — прошипел Римо, с беспокойством оглядываясь вокруг.

В тот же миг мастер Синанджу поймал какого-то прохожего и повернул его лицом к экрану.

— Это я? — спросил Чиун по-английски.

Японец поднял глаза вверх.

— Ну? — настаивал старик, развернув теперь японца к себе.

В знак отрицания японец энергично затряс головой.

— Вот видишь, Римо, — сказал учитель. — Он не видит сходства.

— Все дело в том, что японец не понимает по-английски, а ты еще вертишь его головой, — возразил ученик.

— Ничего подобного! — ответил Чиун, в то время как язык злосчастного японца мотался из стороны в сторону как собачий хвост, а глаза уже стали вылезать из орбит.

— Как же! Он пытается удрать.

— Что ж, я удовлетворю его желание, — произнес старик и отпустил японца.

Тот заковылял прочь, держась за голову и шатаясь так, как будто перебрал саке.

— Вот тебе доказательство, — не унимался Чиун. — Если бы он считал, что мерзавец на экране — это я, то вызвал бы полицию.

— Сейчас он способен только вызвать врача.

Мастер Синанджу злобно посмотрел на телеэкран.

— Римо, у тебя есть монета?

— Конечно, есть. А тебе-то зачем?

— Не спрашивай. Одолжи лучше самую большую.

Римо сунул руку в карман.

— Пятьдесят центов тебя устроит? — спросил он.

— Вполне, — ответил учитель.

Он со звоном подбросил монету вверх, потом еще и еще раз. Каждый раз пятидесятицентовик взлетал все выше и выше, а издаваемый им свист казался все пронзительнее.

На четвертый раз монета стремительно взвилась в небо и понеслась через улицу, как будто ее притягивал гигантский магнит.

Прежде чем Римо успел понять, в чем дело, телеэкран погас. В углу его дымилось маленькое отверстие.

— Вот! — удовлетворенно кивнул Чиун. — Теперь можно пойти в отель.

— Если ты будешь продолжать свои фокусы, то мы окажемся в местной кутузке.

Чиун только отмахнулся и двинулся вперед, довольный тем, что исправил допущенную по отношению к себе несправедливость.

Неподалеку от отеля Римо стал замечать людей, одетых как будто бы в синие пижамы. На кармане куртки каждого японца красовалась одна и та же картинка — солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи.

— Интересно, в чем это они? — спросил Римо.

— В пижамах, — ответил Чиун.

— Я так и подумал. Что, таков новый японский обычай — носить вечером пижамы?

— Не знаю.

На здании гостиницы тоже виднелась эмблема в виде солнечного луча.

В открытую входную дверь постоянно входили люди в одинаковых синих пижамах с изображением солнечного луча.

— Не нравится мне все это.

— Не беспокойся, Римо. Для японцев все корейцы на одно лицо.

— Я не о том, — буркнул ученик.

В вестибюле им пришлось снять туфли и надеть комнатные тапочки. Поскольку Чиун не возражал, Римо последовал его примеру.

У стойки дежурного они получили ключи.

— Нам на пятый этаж, — бросил ученик, подойдя к лифту, где тоже стояли люди в пижамах с сонным видом постояльцев, а не служащих отеля.

— Странное заведение, — хмыкнул Римо.

— В оккупированной стране всегда странные порядки.

Выйдя из лифта на пятом этаже, Римо решил, что попал в морг.

Дверей как таковых здесь не было. Просто вдоль окрашенной в бежевый цвет стены тянулись люки, расположенные в два ряда один под другим.

— Он так и сказал: «пятый этаж»? — уточнил Римо, поглядев на ключ.

Чиун кивнул:

— Да. Пятый.

— Наши комнаты должны быть дальше по коридору. Пойдем.

Далеко идти не пришлось. Завернув за угол, Римо обнаружил ячейку, номер которой соответствовал цифрам на ключе. Ему досталась верхняя, а учителю — нижняя.

— Должно быть, это камеры хранения, — сказал Римо.

— Да уж, — нахмурившись, ответил старик.

Но пока они осматривались в поисках соответствующей двери, к соседней ячейке подошел японец в синей пижаме, открыл люк своим ключом и спокойно залез в ячейку, захлопнув за собой дверцу.

Спустя мгновение из-за дверцы донеслись приглушенные звуки музыки.

— Ты видел? — спросил Римо.

Он шагнул к своей ячейке и открыл ее.

Внутри все напоминало морг, за исключением того, что на дне лежали постельные принадлежности. Мягкий свет люминесцентных ламп озарял пространство клетушки. На постели лежала аккуратно сложенная пижама — вверх кармашком с пришитой эмблемой в виде солнечного луча. В дальнем конце ячейки в потолок непосредственно над маленькой белой подушкой был вделан телевизионный экран. Сбоку находились выключатели для света и телевизора.

— Я не буду здесь спать! — возмутился Римо.

— И я, — фыркнул Чиун. — Просто оскорбление какое-то.

Клерк в вестибюле терпеливо объяснил по-английски, что комнат у них нет. Только «капсуры».

— Что, что? — спросил Римо.

— Капсуры, — повторил Чиун.

— А что такое «капсуры»?

— Это капсура хотеру[2], — пояснил клерк. — Вез комнат.

— Верните наши деньги, — потребовал Римо.

— Извините, но вы открыри дверцу. Комната занята. Деньги не возвращаются.

— Комната? — взорвался Римо. — Да это просто ящик!

— Вы открыри дверцу, вы заняри место. Извините.

— Я свою не открывал, — заявил мастер Синанджу, радостно бросая ключ на стойку.

— Вы можете идти, — разрешил клерк.

— Без денег я не уйду, — стоял на своем Римо.

— Есри будете настаивать, я вызову порицию.

— Ну и вызывайте! — вспыхнул Чиун. — А мы отказываемся подчиняться вашим варварским обычаям.

— Нет, не надо, — потянул за рукав учителя Римо. И прошептал, понизив голос: — Нас ведь разыскивают. Ты что, не помнишь?

— Разыскивают не меня. Разыскивают какого-то усатого мошенника.

Римо вытаращил глаза. Затем, повернувшись к клерку, стоявшему с каменным лицом, он спросил:

— Послушайте, не могли бы вы рекомендовать нам хороший отель?

— Да. Этот отеру очень хороший.

— Какой-нибудь другой, — устало обронил Римо.

— У нас есть отдерение в округе Шинсайбаши.

— Там есть комнаты?

— Гостиничная сеть «Сорнечный руч» не имеет комнат. Мы предрагаем устарому путешественнику хорошую экономию.

— Когда мы вернемся, напомни, чтобы я повыдергивал у Смита один за другим все ногти, — проворчал Римо, надевая туфли.

Над международным аэропортом Осаки занималась заря.

— Ну и как мы туда проникнем? — поинтересовался Римо. — С помощью маскировки?

— Какая маскировка? — удивился Чиун. — Ищут усатого мошенника, а не меня.

— Будь уверен — они станут хватать всех корейцев подряд, а потом сортировать их. Ты же не с луны свалился.

— Тем не менее, с тобой или без тебя, я намерен взойти на борт первого же аэроплана, покидающего эту ненавистную землю.

Ученик почему-то встревожился.

— Может, если мы пойдем через разные входы...

— Чепуха! — фыркнул мастер Синанджу, направляясь к стеклянным дверям.

Римо поплелся следом. Нельзя сказать, что его беспокоила безопасность учителя. Нет, мастер Синанджу, вероятно, в одиночку расправился бы со всей службой безопасности осакского аэропорта, но тогда разгорелся бы международный скандал — именно то, чего так хотелось избежать Смиту.

Автоматические стеклянные двери раздвинулись, и Чиун вошел в здание.

Римо отсчитал по своим внутренним часам сорок пять секунд и двинулся следом.

Двери распахнулись и... Казалось, вот-вот раздастся автоматная очередь или по меньшей мере послышатся истошные крики. Но ничего подобного не произошло. Римо нахмурился. Странно, все очень гладко.

Поднимаясь на эскалаторе к северо-западному вестибюлю, Римо привел себя в боевую готовность.

Сойдя с эскалатора, он осмотрелся.

Невдалеке мелькнуло золотистое пятно. Это Чиун спокойно проходил через металлоискатель. Охранники едва удостоили его взглядом.

Пожав плечами, Римо решил больше не беспокоиться.

В этот момент стоявший у рамы металлоискателя охранник что-то злобно пробормотал.

— Я не понимаю по-японски, — произнес Римо.

В ответ охранник разразился целым потоком брани. Присоединился и его приятель, Римо окружили.

— Послушайте, у меня есть билет, — удивился Римо и сунул руку в задний карман. А напрасно: охранники решили, что он тянется за оружием, и вытащили свои пистолеты.

Римо попытался разрядить ситуацию.

— Посмотрите, я без оружия, — подняв руки, произнес он. — Мой билет находится в заднем кармане. О'кей? Билет. Задний карман. Не стрелять.

Один из охранников, очевидно, немного понимал по-английски.

— Стой! — крикнул он.

— Я стою. Ничего не делаю. О'кей?

— Стой! — повторил охранник.

— Я стою, — повторил Римо.

— Стой! — в третий раз прорычал охранник. К нему присоединились остальные. Они напомнили Римо охранников японских тюрем из старых фильмов времен второй мировой войны. Грубые и жестокие лица, на которых написано желание и готовность застрелить любого, кто попадется под руку.

Римо едва сдерживал вскипавшую ярость.

— Послушайте, я сказал...

— Стой!

Это стало последней каплей, переполнившей чашу, Римо тут же заехал в челюсть охраннику, знавшему всего одно слово, и каблуком пнул по колену другого, стоявшего сзади. Третий охранник, отступив на два шага, выстрелил из пистолета. Римо, естественно, уклонился. Его ответный удар был прекрасно рассчитан. Схватив пистолет японца за затворную раму, Римо резко сдвинул ее назад.

Охранник отшатнулся. Римо отступил и выпустил из рук пистолет японца. Тот собрался с духом и вновь прицелился. Но с удивлением обнаружил, что у пистолета нет курка — затвор его начисто срезан.

Римо невозмутимо прошел мимо ошеломленного охранника, продолжавшего снова и снова нажимать на спусковой крючок. Так ничего и не добившись, охранник в отчаянии запустил оружием в голову противника. Воздушная волна заставила американца отклонить голову влево. Пистолет благополучно шлепнулся на пол и покатился по гладкому покрытию.

Мастер Синанджу, не вмешиваясь, ждал у выхода.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Римо.

— Жду рейса — что же еще.

— Меня раскусили.

— А меня нет, — фыркнул Чиун. — Пожалуйста, не подходи ко мне. Я тебя не знаю.

— Ты шутишь?!

— За мной никто не гонится, а вот за тобой...

— Если бы не ты, со мной ничего бы не случилось.

— Твои проблемы, — хмыкнул учитель. С этими словами он внезапно вскочил с кресла и исчез в мужском туалете. Дверь кабинки сначала захлопнулась, потом слегка приоткрылась, и Римо увидел в щелку наблюдавший за ним глаз.

Тяжелые шаги по мраморному полу напомнили ему о том, что приближаются силы правопорядка.

— Проклятие! — Римо тут же решил как можно скорее проникнуть на борт самолета.

Он нашел выход на летное поле, открыл дверь и тотчас отшатнулся: под ним зияла десятиметровая пропасть. Очевидно, дверь вела на борт самолета, вот только самолета перед ней пока не было. Впрочем, Римо, ничуть не огорчившись, спрыгнул вниз и удачно спружинил во время приземления.

Неподалеку стоял «Боинг-747». Правда, с задраенными люками. Но Римо это не остановило.

Взобравшись на стойку одного из шасси, он внимательно пригляделся. В общем-то в самолет можно проникнуть разными путями, в том числе и через люки для технического обслуживания. Подобный люк как раз располагается в стойке шасси, поэтому своим очень твердым ногтем на указательном пальце правой руки Римо отвернул шурупы и открыл крышку люка.

Затем, скользнув вверх, беглец положил крышку на место и вновь завернул шурупы ногтем.

Оказавшись внутри самолета, он улегся в багажном отсеке, подложив под голову чью-то сумку. Пусть теперь японская служба безопасности ищет его хоть миллион лет. А если они задержат мастера Синанджу, то виноват будет лишь он сам.

Спустя какое-то время взревели турбины, и «Боинг-747» пришел в движение. Вот уже и колеса самолета перестали грохотать по бетону. «Боинг» теперь круто набирал высоту.

— Ты здесь, папочка? — громко спросил Римо.

— Мы не знакомы, — ответил Чиун во весь голос. К счастью, за гулом турбин никто, кроме ученика, ничего не услышал.

Удостоверившись, что мастер Синанджу благополучно сел в самолет, Римо спокойно заснул.

По прибытии в аэропорт Римо вышел из самолета последним. Удивительно, но мастер Синанджу дожидался его в зале прибытия.

— Полагаю, твое путешествие было приятным? — вкрадчиво поинтересовался Чиун.

— Больше я в Японию ни ногой, — буркнул в ответ ученик.

— Что такое?

— Ненавижу все японское.

— Ты действительно мой сын! — радостно воскликнул учитель.

Глава 7

Харолд В. Смит ехал в почтовое управление по Двенадцатой авеню.

Управление располагалось на Пятой авеню, позади Мэдисон-Сквер-Гарден. Смиту все время преграждали путь белые почтовые грузовики и желтые такси. Казалось, на Манхэттене не осталось другого транспорта.

Глава КЮРЕ припарковался на Западной Тридцать пятой улице и скрепя сердце заплатил за час стоянки. Пройдя четыре квартала до своей конечной цели, он насчитал по дороге три линейных ящика для почты.

Из предосторожности Смит трижды переходил на другую сторону — не стоит рисковать, вдруг да какой из ящиков взорвется! Глава КЮРЕ заметил, что остальные пешеходы поступают точно так же. И народу на улицах было меньше, чем обычно, — Смит находился всего в нескольких кварталах от зоны взрывов. К счастью, ни один из ящиков не взорвался.

Над головой висели полицейские вертолеты, в воздухе пахло порохом. Нервно гудели сирены. Время от времени порывы ветра доносили характерный запах свежей крови.

Несмотря на свой артрит, Смит взлетел по гранитной лестнице почтового управления, перешагивая сразу через две ступени. Сейчас все решало время.

Взглянув на запечатленный в камне девиз почтовой службы, глава КЮРЕ почувствовал, как по спине его пробежал непривычный холодок.

— К мистеру Финкельперлу сейчас нельзя, — начала было секретарь почтмейстера, но Смит тотчас помахал у нее перед носом удостоверением почтового инспектора.

— Минуточку, — проворковала девушка.

Харолд В. Смит терпеливо ждал. Через несколько секунд его действительно впустили в кабинет.

На лысеющей голове начальника нью-йоркского почтового управления проступали крупные капли пота. На его открытом лице лежала печать неземной тревоги — такое выражение обычно бывает у человека под дулом пистолета.

— Вы Рейли? — спросил он у Смита.

— Смит, — отозвался тот.

— А что случилось с Рейли?

— Задерживается.

Финкельперл посмотрел на свои наручные часы.

— Он должен быть с минуты на минуту.

— Тогда давайте начнем. Мне нужны имена и домашние адреса всех сотрудников Почтовой службы США, которые имели доступ к тем линейным ящикам.

— Мы уже сократили этот список до одного человека. Это Ал Ладин — водитель почтового грузовика.

— Его адрес?

— Джейн-стрит, семьдесят пять, в Виллэдже.

— У Ладина были какие-то психические отклонения?

— Нет. Его непосредственный начальник характеризовал его как разумного человека. Парень прошел все обязательные тесты Карнеги и курсы по стрессовым ситуациям. Он очень радовался, когда его в прошлом месяце перевели на грузовик. Ему почему-то не нравилось разносить почту. Никак в толк не возьму, что с ним такое могло случиться!

— Какие меры вы приняли, чтобы обезопасить другие линейные ящики?

— Другие...

— Да, другие ящики!

— Послушайте, но мы же должны доставлять почту. Не можем же мы остановить поток почты из-за...

— Из-за массового убийства, — подсказал Смит.

— Да, даже из-за массового убийства. Почта должна работать исправно. Вы же знаете наш девиз — и в снег, и в дождь...

— Приказываю вам принять необходимые меры по обеспечению безопасности всех линейных ящиков города.

— Вы хоть представляете, о каком количестве ящиков говорите? Их более трех тысяч. Да-да, именно три тысячи ящиков.

— Тогда вам следует приступить немедленно, — скомандовал Смит. — Я свяжусь с вами.

Харолд В. Смит вышел из кабинета почтмейстера.

Проходя по роскошному вестибюлю, он заметил человека, на суровом лице которого прямо-таки читалось, что он почтовый инспектор. Впрочем, Рейли едва удостоил Смита взглядом.

К тому времени, когда инспектор подошел к кабинету почтмейстера, глава КЮРЕ уже растворился в каньонах Нью-Йорка.

Джейн-стрит Смит нашел легко. Старый, но еще хорошо сохранившийся дом номер семьдесят пять находился в конце улицы, примыкавшей к Гудзону.

В доме оказалось всего три квартиры. Вверху, над кнопкой звонка красовалась надпись: «Ал Ладин». Не рассчитывая, что ему тотчас откроют, глава КЮРЕ нажал на кнопку. Так он и думал — никто не отозвался. Тогда Смит нажал на соседнюю кнопку.

— Да? — ответили в квартире номер один.

— Смит. Федеральное бюро расследований. Вы владелец этого здания?

— Ну да, оно мое.

— Я хотел бы поговорить с вами относительно одного из жильцов.

Его немедленно впустили.

На пороге стоял чернобородый мужчина в белой рубашке с открытым воротом. Он выглядел так, будто последний раз брился во времена правления президента Картера.

— А что случилось?

— Когда вы в последний раз видели Ала Ладина?

— Ала? У него неприятности?

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос, — с нажимом произнес Смит.

— Два дня назад. Он ведь приходит и уходит. Я не обращаю на него особого внимания.

— Я хотел бы осмотреть его квартиру.

— А ордер у вас есть?

— Он не требуется, если вы готовы сотрудничать.

Домовладелец поскреб свою курчавую бороду, прищурил один глаз, затем другой, как бы взвешивая все «за» и «против» обоими полушариями своего мозга.

— Если бы я знал, зачем...

— Это, возможно, прольет свет на серию взрывов в городе.

— Только не говорите, что Ал — террорист!

— Я ничего подобного и не говорил, — скривился Смит.

— Тогда в чем дело?

— Мистер Ладин — почтовый служащий.

Домовладелец ухватился за дверную раму.

— Вот как! А я и не знал. Вы уверены?

Глава КЮРЕ кивнул:

— Он развозит почту.

— Черт побери, мне и в голову не приходило. Жуть-то какая!

— Подавляющее большинство почтовых служащих не склонно к насилию, — объяснил Смит.

— Ну да. Я ведь читаю газеты и смотрю телевизор. По-моему, они постепенно превращаются в психов. Если так будет продолжаться, то в фильмах почтовики скоро заменят нацистов в роли плохих парней.

Харолд В. Смит многозначительно закашлял.

— Сейчас я принесу ключ, — поспешно проговорил домовладелец.

Квартира была скудно обставлена и в общем-то ничем таким не отличалась. Разве что стены во всех комнатах были окрашены в зеленый цвет, причем одного и того же оттенка.

На лице домовладельца отразилось неподдельное удивление.

— Господи, вы посмотрите, что он сделал со стенами! Ведь зеленый цвет — это же цвет безумия!

— Ошибаетесь. Цвет безумия — пурпурный.

— Я считал, что пурпур — королевский цвет.

— Да, цвет королей и сумасшедших, — подтвердил Смит. — А сейчас попрошу вас подождать в коридоре.

Глава КЮРЕ закрыл дверь перед самым носом любопытного домовладельца и медленно обошел шести-комнатную квартиру, не зажигая света и ни к чему не прикасаясь — чтобы, не дай Бог, не оставить отпечатков пальцев.

В небольшом кабинете на складном столике стоял самый обычный компьютер фирмы «Ай-Би-Эм», плотный чехол защищал клавиатуру от пыли. На противоположной стене висел плакат с надписью «Спасите Иерусалим!».

Смит нахмурился. До сих пор ему не доводилось встречать такой лозунг.

Компьютер оказался включенным. Что ж, ничего удивительного. Иногда машины работают месяцами, хотя, с точки зрения Смита, это было ужасным расточительством — целых двенадцать центов в сутки! С другой стороны, если компьютер включать и выключать, он изнашивается гораздо быстрее.

Смит всмотрелся в изображение на экране и обнаружил там «картинку». Еще одна пустая трата денег. Современные мониторы, через определенное время автоматически отключившись, показывают «звездное небо».

На дисплее высвечивалось длинное здание на низком холме, расположенном на самом берегу голубого залива. Какое-то время «картинка» не менялась. Затем на подъездной аллее появился грузовик, оставлявший за собой клубы пыли. Приблизившись к будке охранника, грузовик прибавил ходу. Из будки выскочил человек в форме и открыл беспорядочный огонь. Крошечная «М-16» выпускала электронные пули, не причинявшие нападающим никакого вреда.

Сбив охранника, грузовик на полном ходу врезался в длинное низкое здание, которое под аккомпанемент доносящихся из динамика взрывов разлетелось на красно-желтые обломки.

После того как пыль улеглась, все повторилась снова.

В разыгрываемой сцене было что-то очень знакомое. Смит решил, что перед ним некая детская электронная игра, рекламу которой он недавно видел по телевизору.

Больше при беглом осмотре зеленой квартиры не обнаружилось ничего необычного.

Глава КЮРЕ уже направлялся к двери, когда компьютер внезапно ожил.

— Алла акбар! — выкрикнул высокий, тонкий голос.

Смит замер. Голос показался ему знакомым. Собственно, не этот именно голос, а вообще... Подобные голоса ему приходилось слышать не однажды. На Востоке. В выпусках новостей с Ближнего Востока и документальных фильмах.

Это был голос мусульманского муэдзина, призывающего правоверных на молитву.

— Алла акбар!

— Алла акбар!

Пронзительный голос стих, и заговорила какая-то женщина на языке, в котором глава КЮРЕ узнал арабский. Затем фразу повторили по-английски.

— Время послеполуденной молитвы.

Смит бросился обратно к монитору. Он уже давно заметил коврик, лежавший у компьютера, но только теперь понял, что это такое. Мусульманский коврик для молитвы, обращенный к пустой стене. Директору «Фолкрофта» не понадобилось много времени, чтобы определить, что в той стороне находится Мекка.

Сценка на экране беспрерывно повторялась. Смит задумчиво нахмурился и сел на стул.

На этот раз, прежде чем длинное низкое здание разлетелось в прах, глава КЮРЕ успел заметить на его крыше флаг. Американский флаг.

— Казармы морской пехоты в Ливане, — вдруг ошеломленно прошептал он. — Инсценировка атаки на казармы американской морской пехоты в Ливане...

Недоумение на сером лице Смита через минуту сменилось решимостью.

Отключив компьютер, он отодвинул в сторону бесполезный монитор и клавиатуру, вытащил винчестер из системного блока и сунул себе под мышку.

Держа в одной руке этот самый блок, а в другой — свой неизменный портфель, Смит подошел к двери.

— Пожалуйста, откройте, — потребовал он. — У меня обе руки заняты.

Дверь тут же распахнулась.

— Минуточку! — воскликнул домовладелец, увидев, как нагружен гость. — Разве вы вправе забрать это?

— Ну так забираю же.

— Я имею в виду — на законных основаниях...

— Это материальное доказательство совершения террористического акта против суверенной территории Соединенных Штатов, — чеканя каждое слово, проговорил Смит.

На домовладельца фраза произвела неизгладимое впечатление. Он побледнел и сделал шаг назад.

— А что, если Ал возвратится? — испуганно спросил он.

— Он никогда не возвратится.

— Но ведь один из тех психов, которые пытались взорвать Центр международной торговли, вернулся-таки, чтобы что-то забрать, — фыркнул домовладелец, спускаясь вслед за гостем по темной лестнице.

Глава КЮРЕ не сразу нашелся с ответом.

— Если он вернется, постарайтесь его не спугнуть. Сразу известите ФБР. Спросите спецагента Роуленда.

— Ладно. Никак не могу поверить, что он террорист. Это ведь хуже, чем почтовый служащий, верно?

— Гораздо хуже.

Домовладелец распахнул перед Смитом входную дверь. Уже на пороге тот повернулся и задал вопрос, который давным-давно вертелся у него на языке.

— А как Ладина зовут?

— Аллах. Но все звали его Ал.

— Меня здесь не было, — предупредил глава КЮРЕ и сбежал вниз по ступенькам.

Глава 8

Первое, что сделал Римо, вернувшись домой в Квинси, штат Массачусетс, — это проверил, нет ли сообщений.

Он решил, что автоответчик встретит его красным мигающим огоньком, но аппарат бездействовал.

— Может, Смит еще не знает об Осаке, — задумчиво протянул Римо.

Мастер Синанджу многозначительно погрозил своим чехлом для ногтя.

— Э, нет. Смит со своими оракулами все видит и все знает.

— Может, японцы пока молчат об инциденте?

— Император все равно узнает.

— По крайней мере он не звонил, — покачал головой Римо. — Хорошо бы, он не стал сердиться.