Его появления можно было ожидать со дня на день, и Аманда решила навести порядок в безупречно чистом особняке, а также внести кое-какие изменения в обстановку – повесить новые гардины, сменить гобелены, переставить мебель. Кроме того, следовало позаботиться и том, чтобы в доме имелось достаточное количество самых разнообразных продуктов – ведь князь слыл известным гурманом. Проблема с дочерью, по мнению Аманды, благополучно разрешилась, и теперь можно было заняться своей личной жизнью.
Время летело незаметно, а Элиза все еще не могла решить, с чего начать свою долгожданную взрослую жизнь.
– Ты обещал помочь с документами… – осторожно обмолвилась девушка, когда они возвращались в город после пикника на берегу Дуная.
– Как я понимаю, фиктивный брак тебе уже не нужен? – Фридрих с любопытством взглянул на Элизу.
– Мне кажется, что вряд ли удастся в Вене открыть художественный салон. Сам понимаешь – здесь слишком консервативное общество. Все, наверное, сочтут, что я очень молода для хозяйки салона. Потому я решила уехать из Австрии. Думаю, что лучше всего остановиться в Италии, где никому не будет никакого дела до моей персоны. Но без документов, подтверждающих, что я – замужняя дама… лучше даже – вдова… мне не обойтись.
– Отлично! У молоденькой вдовушки с деньгами сразу же появится множество поклонников и, главное, претендентов на ее руку и состояние! – язвительно фыркнул Фридрих. – Могу дать совет не очень торопиться с замужеством и избегать самодовольных студентов и непризнанных гениев. Они опутают тебя умными речами и красивыми сказками, а сами в это время будут без всякого стеснения пользоваться твоей добротой и деньгами да еще делать вид, что презирают богатство. Я встречал подобных типов и могу уверить, что они – совершенное ничтожество.
– Иногда ты бываешь просто невыносим! – в сердцах бросила Элиза и, отвернувшись, уставилась на поля, мимо которых они проезжали. – Удивительно, как у тебя много общего с моей матушкой. Точно такое же презрительное отношение к людям, которые по уму стоят намного выше тебе подобных и чья вина лишь в том, что у них нет кругленькой суммы, больших поместий и звучного титула!
– К тому же я полностью согласен с твоей матушкой в том, что тебе еще рано становиться самостоятельной, – твердым голосом заметил он, изучая ее сердитое личико. – Я не отрицаю, что ты девушка разумная, но жизнь сурово относится к столь юным и нежным созданиям. Аманда доверила мне свою дочь, и я не могу ее подвести. Так что прости – придется тебе терпеть мою опеку.
– Но я хочу отправиться в путешествие! Ты ведь знаешь о моей заветной мечте! – возмутилась девушка.
– Прежде всего, я знаю, что Аманда пока не разрешила тебе пользоваться наследством. Так что твои мечты остаются только мечтами.
Элиза от злости прикусила нижнюю губку. Как ни печально сознавать, но барон действительно прав – Аманда не пожелала обсуждать с дочерью вопрос о бабушкином наследстве. Мать попросту отмахнулась от нее:
– Милая, чего тебе не хватает? Гардеробная комната заполнена очаровательными платьями от лучших портних, украшений тоже вполне достаточно, ты еще не успела ни разу их надеть. Если тебя не устраивают шляпки, туфли или белье – можешь их купить самостоятельно. Твой друг поможет тебе их выбрать. При всех недостатках барона следует заметить, что у него великолепный вкус. А деньги бабушки пусть лежат в банке. Всякое может случиться в жизни. Я не хочу, чтобы ты осталась нищей. А теперь, милая, иди. Развлекайся и не мешай мне. Столько дел…
Она не посчитала нужным сообщить дочери о приезде ее отца, и рассеянное пренебрежение Аманды весьма печалило Элизу. А теперь еще Фридрих напоминает ей о деньгах, которыми невозможно воспользоваться.
– Но ты мог бы помочь мне продать драгоценности, – решительно заявила девушка барону. – Если быть экономной, бабушкиных денег хватит надолго.
– И не подумаю тебе в этом помогать! – буркнул Фридрих. – Если ты отправишься в свое путешествие одна, то тебя обворуют в первой же гостинице. И тебе ничего не останется, как отправиться на улицу. Впрочем, кажется, именно там я подобрал тебя в один злосчастный для меня вечер!
Эти слова явились последней каплей, переполнившей чашу терпения. Слезы потоком хлынули из глаз расстроенной девушки, и она даже не пыталась их остановить. Она так громко всхлипывала и причитала, что Фридрих, не выдержав, принялся вытирать ее мокрые щеки собственным платком.
В эти минуты Ауленберг был готов сразиться с целым светом, только бы Элиза не плакала. Эта милая, нежная и хрупкая девушка заслуживает лучшей участи, чем стать суфражисткой. Ее обязательно обведет вокруг пальца какое-нибудь красноречивое ничтожество. А если она все же станет хозяйкой салона, то за ней начнут ухаживать всякие беспринципные наглецы, которые сочтут одинокую девушку лакомой добычей. Пожалуй, мать Элизы права – этой трогательной (хотя и весьма строптивой) малышке нужен защитник – надежный, умный и немного сентиментальный мужчина с приличным состоянием.
– Элиза, – тихо сказал Фридрих, ласково дотрагиваясь до ее руки, – не стоит так убиваться.
Она вздрогнула, словно его ладонь обожгла ее, но руку не отняла. Ауленберг мгновенно сжал ее пальцы и зашептал ласковые слова. Девушка попыталась вырваться, потом внезапно затихла и робко подняла заплаканные глаза, в которых дрожали слезы. Щеки ее пылали, а нежные губки казались самыми желанными в мире. Фридрих медленно опустил голову, и девушка сама подалась ему навстречу.
Забыв обо всем на свете, они прильнули друг к другу в бесконечном поцелуе. Отбросив прочь мысли о благоразумии, Элиза обвила руками шею барона. Страсть, так долго сдерживаемая и отвергаемая, рвалась наружу, и девушка больше не противилась этому чувству. Она знала, что Фридрих жаждет ее, и его желание смягчало в ее душе боль поражения.
Внезапно Ауленберг отпустил ее. Она обиженно посмотрела на него и заметила, что в его глазах застыло сожаление.
– Мы въезжаем в город… – пробормотал он. – Я не прочь шокировать общество, но не думаю, что стоит порочить твою репутацию.
Щеки Элизы мгновенно стали пунцовыми. Она быстро расправила юбки, заколола выбившиеся волосы и нервно завязала ленты шляпки. Ей было стыдно, но при этом удивительно радостно. Несколько минут назад она чувствовала себя несчастной, а теперь снова была полна энергии. И это чудо сотворил Фридрих!
Девушка украдкой взглянула на барона. Ее влечение к нему становилось неодолимым. Где взять силы бороться со своей страстью? Да и стоит ли бороться… Неожиданно Элиза припомнила, как в тот день, когда матушка милостиво разрешила ей встречаться с бароном прилюдно, произошло забавное происшествие. Девушка решила переставить статуэтку Венеры на туалетный столик и неожиданно укололась о маленькую стрелу, торчащую из колчана за спиной малютки Амура. В тот момент она не придала этому ровным счетом никакого значения, а теперь вдруг вспомнила. Похоже, подарок барона сыграл с ней злую шутку. Подумать только – она сама укололась о стрелу, несущую Любовь! Разве можно сопротивляться своим чувствам, если так решили боги?..
Ну что же, она потерпела неудачу, в исполнении своих планов. Но раскисать не стоит. Когда-нибудь она все равно отправится в далекое путешествие… Когда-нибудь.
Карета медленно катилась по улицам Вены, озаренной лучами заката. Фридрих задумчиво рассматривал витрины, приветливо кивал знакомым, а сам мучительно размышлял о том, чем помочь этой глупенькой ученой малышке.
Когда они подъехали к дому и кучер остановил карету, Элиза еще раз поправила шляпку и взглянула на Фридриха, ожидая, что он поможет ей сойти. Но совершенно неожиданно барон, забыв о приличии, притянул девушку к себе и пристально взглянул ей в глаза.
– Я помогу тебе, – тихо сказал он.
– Что? – непонимающе пролепетала она.
– Я помогу тебе найти свое счастье, – повторил он. – Ты увидишь страны, о которых так долго мечтала.
– Буду признательна тебе… – недоверчиво ответила Элиза. – Если это правда, то я стану твоей должницей.
– Ты легко выплатишь свой долг, – усмехнулся он, продолжая обжигать ее томным взглядом. Затем, разжав объятия, Фридрих учтиво помог девушке выйти из кареты.
Быстро простившись с ним, Элиза вбежала в распахнутые перед ней двери, птицей взлетела по лестнице на второй этаж и бросилась в свою комнату. Плотно закрыв двери, она упала на кровать и горько расплакалась. Неужели он решил отправить ее подальше от Вены? Наверно, она так надоела ему, что он мечтает поскорее от нее избавиться!
ГЛАВА 15
В воскресенье Фридрих прибыл на Химмельфортгассе ближе к вечеру. В Бургтеатре давали «Кавалер Роз», и барон решил, что лучшего повода для того, чтобы вывезти в свет свою мнимую кузину, не найти. Элиза заставила себя ждать, и Ауленберг со скучающим видом уставился в зеркало, в котором отразился его, как всегда безупречный, облик. И тут же охнул, увидев в зеркале торжественный выход своей подопечной.
Девушка плавно спускалась по ступеням, окутанная дымкой бледно-бирюзового шифона. На шее мерцало колье из золотистых топазов, длинные кружевные перчатки обвивали тоненькие цепочки-змейки с глазками из таких же великолепных камней, а в высокой прическе играли радужными искрами изумительные подвески. Элиза очень волновалась – ведь она впервые отправлялась в театр в сопровождении мужчины. Аманда, догадываясь о том, что происходит в душе у дочери, на этот раз отвлеклась от своих забот и лично проследила за тем, чтобы дочь в этот вечер выглядела настоящим совершенством.
Ей это вполне удалось – Фридрих был сражен. Никогда еще юная фрейлейн Розенмильх не была так красива и так желанна. Заметив его восхищенный взгляд, Элиза почувствовала себя почти счастливой, и глаза ее заискрились уверенностью и торжеством.
– Боюсь, сегодня дуэли не избежать. Прежде чем вечер закончится, не меньше дюжины мужчин пришлют мне вызов, – добродушно проворчал барон, осторожно целуя ее висок. Его тут же окутал аромат жасмина, заставивший учащенно забиться сердце. Этот запах уже снился ему по ночам и был желаннее лучших в мире сигар.
Оказалось, что барон нисколько не преувеличил, когда упомянул о дуэли. Как только они вошли в фойе театра, все мужчины без исключения замолкли на полуслове и уставились на Элизу. Они так бесстыдно ее рассматривали, что Фридрих пожалел, что фигура его спутницы слишком вызывающе подчеркнута струящимся шифоном. По залу пробежала целая волна перешептываний. Толпа молодых людей мгновенно окружила вновь прибывших – всем не терпелось познакомиться с юной красавицей.
Ауленберг небрежным жестом велел слишком ретивым поклонникам девушки расступиться и с высокомерным видом провел свою спутницу в ложу. Поднялся занавес, и зазвучала божественная музыка. Девушка слушала ее, затаив дыхание, а хмурый Фридрих радовался тому, что в зале наступила темнота, которая скрыла мрачность его лица.
В антракте Элиза пожелала выпить бокал лимонада. Но лишь только они вышли из ложи, как их вновь окружила большая группа мужчин, среди которых оказались Йозеф фон Штраубах и Франц фон Штайер. Оба сердечно приветствовали Элизу и тут же предложили проводить ее в буфет. Девушка с улыбкой ответила на комплименты, но от их предложения отказалась.
Элизе было неловко ощущать на себе восхищенные взгляды, и она пыталась держаться скромно, чтобы стать менее заметной. Но ослабить возникший вокруг ее персоны ажиотаж оказалось невозможно. Любопытные взгляды окружающих становились все более утомительными, а толпа поклонников вокруг нее продолжала увеличиваться. Элиза стала сенсацией вечера. Изысканный туалет незнакомки, а также непривычные местному обществу естественность ее манер и застенчивость возбуждали всеобщий интерес. Кроме того, девушку сопровождал Ауленберг, известный своим вызывающим поведением. Прославленный «венский Казакова», как его часто называли, вел себя в этот вечер невероятно высокомерно и старательно оберегал свою спутницу от излишне назойливых поклонников.
Новость о прелестной родственнице барона фон Ауленберга не могла не заинтересовать еще одного приятеля Фридриха. Штайер и Штраубах так восхищенно отзывались о невесть откуда взявшейся кузине Ауленберга, что весьма заинтриговали Верхоффена. Впрочем, его уже давно удивляло странное поведение Фридриха. Барон фон Ауленберг в корне поменял свои привычки. Он почти перестал показываться в клубе, откровенно скучал, когда разговор заходил об очередных подружках его друзей и отказывался принимать участие в веселых оргиях, до которых раньше был большим охотником. Из-за того, что Фридрих перестал бывать в их компании, все проделки стали пресными и лишенными элегантности, а веселые ночи превращались в заурядные пьянки в борделях.
Замысел насолить его старшему брату пока что не был реализован по той простой причине, что граф Геренштадт со своей молодой женой покинул Австрию вроде бы для того, чтобы посетить в Швейцарии родственников Анны. Один из приятелей намекнул Иоганну, что незадолго до отъезда Геренштадта видел, как Фридрих входил в дом старшего брата. Когда Верхоффен узнал об этом необычном событии, у него появилось подозрение, что Ауленберг просто-напросто предупредил Вильгельма о готовящейся провокации. Доказательств, конечно, не было, но странное поведение Ауленберга заставляло Верхоффена все чаще думать об этом.
Старый дядюшка Иоганна с трудом пришел в себя после неудачного ухаживания за юной нахалкой, имевшей наглость высмеять его старость в присутствии племянника. Конечно, в этой истории весьма удачным было то, что деньги старика не уплыли на сторону, но, несмотря на это, Иоганн в последнее время находился в нелучшем расположении духа. Ему было смертельно скучно, и грызла досада на Ауленберга.
И вот тайна открылась. Граф Верхоффен разглядывал девушку, окруженную его приятелями, не скрывая своего раздражения. Так вот кого выбрала себе в любовники наглая дочь фрау Розенмильх! Иоганн отлично помнил тот вечер, когда услышал из уст юного, но ужасно порочного создания целую россыпь язвительных насмешек. Если бы не радость по поводу того, что дядюшкино наследство остается у него, он обязательно отомстил бы этим дамочкам сомнительного происхождения. Но главная цель его посещения особняка на Химмельфортгассе была достигнута, поэтому, небрежно прощаясь с фрау Розенмильх, он всего лишь высокомерно заверил ее, что не прощает оскорблений, а его дядюшка больше никогда не переступит порога их дома. Пусть теперь кусают локти от злости из-за того, что желанные деньги уплыли у них из-под носа! Лучшей мести не придумать.
Но Верхоффен никак не мог ожидать, что увидит нахальную девицу в сиянии триумфа. Что же, девчонка очень ошибается, что ей сойдет с рук грубость и нахальство. Впрочем, она вполне достойна того, чтобы заполучить себе в любовники Ауленберга, известного своим распутством. Видимо, она проявила строптивость и Фридрих был вынужден на время забыть об их компании, чтобы сломить сопротивление. Его упрямство достойно уважения. Когда он очень скоро бросит ее, можно будет всласть насладиться быстрым падением этой новоявленной королевы полусвета. И потешить самолюбие в ее постели…
Но отчего бы не поторопить события… Можно отомстить девчонке иначе. И намного быстрее. А заодно – поставить на место старого приятеля. Уж слишком высокомерно он разговаривает со своими друзьями. А его, Иоганна фон Верхоффена, и вовсе окинул презрительным взглядом.
Внимание толпы обожателей становилось все смелее и напористей. Прижавшись к Фридриху, Элиза испуганно посмотрела на него и прошептала:
– Проводи меня, пожалуйста, в дамскую комнату.
Ауленберг с готовностью подчинился. Раздвигая толпу своим сильным телом, он проводил девушку до самых дверей туалетной.
– Можно я вернусь в ложу после начала второго отделения? – умоляюще попросила Элиза.
– Думаю, что это разумно, – согласился Фридрих и, ободряюще улыбнувшись девушке, направился к своим приятелям.
Дамы, находящиеся в туалетной комнате, принялись разглядывать незнакомку с откровенной неприязнью. Той вновь стало не по себе от столь пристального внимания, но оказаться в толпе надоедливых поклонников ей хотелось еще меньше. Пытаясь справиться с волнением, Элиза подошла к зеркалу, чтобы подколоть выбившийся локон. Она старательно делала вид, что не замечает косых женских взглядов.
Сегодня Элиза имела возможность ощутить силу своего влияния на мужчин. Аманда уверяла, что в этом состоит смысл жизни женщины. Но она ошибалась – никто из этих светских щеголей не понравился девушке. Все их лица слились в одно светлое пятно, а их голоса – в неприятный шум. Элиза присела на кушетку и устало прикрыла глаза.
В то же мгновение перед ней возникло улыбающееся лицо Ауленберга. В его глазах светилась снисходительность, смешанная с восхищением. И, словно в ответ ему, девушка улыбнулась этому милому для себя образу. Разумеется, все мужчины кажутся ей такими несовершенными только потому, что она сравнивает их с Фридрихом. И это неудивительно – ведь Ауленберг невероятно красив, честен и благороден. Разве может кто-либо соперничать с ним? Вряд ли.
Из задумчивости девушку вернул звонок к началу второго действия. Дамская комната быстро опустела. Элиза решила еще немного подождать, а затем осторожно направилась к двери.
Неожиданно сзади нее послышался странный скрип, а в следующий миг кто-то грубо схватил ее за руку и втянул в какую-то маленькую каморку. Элиза попыталась закричать, но жесткая ладонь грубо закрыла ей рот. В безмолвном ужасе смотрела она на своего похитителя и вдруг поняла, что знает его.
– Ваша светлость… – прошептала она, когда граф Верхоффен убрал руку.
– Да, – ответил тот. – Очень рад, что ты запомнила меня. Значит, теперь твоя мать выбрала тебе в любовники барона фон Ауленберга? Лучше и не придумать, если учесть его репутацию. Или же это твой личный выбор? Могу уверить, что, когда он бросит тебя… А это произойдет в самое ближайшее время. Так вот, когда он бросит тебя, ни один достойный человек не захочет с тобой знаться. Уж я об этом позабочусь.
– Но барон – порядочный человек! – горячо заговорила Элиза. – Он всего лишь покровительствует мне, им движут самые честные побуждения, – девушка с трудом перевела дух и добавила: – А у меня никогда не было любовника и не будет.
– Очень сомневаюсь, – усмехнулся Верхоффен. – Впрочем… если ты еще не стала его любовницей, то предлагаю пойти со мной. Я лично позабочусь о тебе… Во всяком случае лучше, чем мой старый дядюшка.
– Как вы смеете! – воскликнула Элиза, чувствуя, что ее лицо заливает краска стыда. – Я вовсе не нуждаюсь в вашей заботе!
– Если будешь хорошей девочкой, я постараюсь простить тебе те язвительные уколы, которыми ты меня одарила при нашем знакомстве.
– Я не собираюсь просить у вас прощения, – девушка чувствовала, что ее терпению приходит конец. – А заботу обо мне оставьте моей матушке и барону фон Ауленбергу. Им я и в самом деле небезразлична.
– Какая благовоспитанная юная фрейлейн! Ты ведешь себя так, словно и впрямь принадлежишь к порядочному семейству. Кстати, тебе хоть известно, кто твой отец? – вкрадчиво поинтересовался Иоганн. – Или твоя мамаша и сама об этом не знает?
Элиза горько улыбнулась, но тут же с гордым видом вздернула подбородок.
– Мой отец – князь фон Рудельштайн! – девушка решила поставить на место похотливого наглеца, который бесстыдно раздевал ее взглядом. Кто знает, что у него на уме?.. – Если он узнает о вашем мерзком поведении, то… сотрет в порошок!
С этими словами девушка вырвала свою руку и поспешно выскочила из каморки в дамскую комнату, а затем выбежала в коридор, где ее ожидал встревоженный Ауленберг.
Верхоффен со злостью сжал кулаки. Эта нахалка достойна того, чтобы получить по заслугам. – Фрейлейн Розенмильх ожидает позор и разбитое сердце. Да и с Ауленберга пора давно сбить спесь. И медлить нельзя ни минуты.
Представление близилось к завершению, когда Верхоффен вызвал из ложи своего хорошего знакомого – графа Пауля фон Айзенберга. Граф являлся большим сплетником и всегда находился в курсе всех событий, происходящих в Вене и за ее пределами.
– Ты случайно не знаешь, когда возвращается в Вену князь фон Рудельштайн? – небрежно поинтересовался Иоганн.
– Если не ошибаюсь, не далее как вчера я видел, что возле его особняка разгружали множество вещей. Полагаю, что князь уже вернулся домой.
– Отлично! – глаза Верхоффена загорелись злым светом.
– Намечается что-то забавное? – граф быстро уловил готовящийся скандал.
– Полагаю, что весьма грандиозное. Ты видел девицу, которую сопровождал Ауленберг?
– Весьма прехорошенькая. Просто розанчик! – граф с удовольствием поцеловал кончики своих пальцев.
– Она – дочь князя, – с довольным видом проговорил барон. – Дитя порочной любви. Полагаю, что Рудельштайну не доставит удовольствия увидеть свою дочь в объятиях нашего милейшего Ауленберга, – он прищурил глаза и желчно рассмеялся. – А компанию князю составит мой милый дядюшка.
Элиза еле досидела до конца представления. Прекрасное настроение, с которым она приехала в театр, улетучилось. Девушка устала от всеобщего внимания, а неприятная встреча с графом Верхоффеном и вовсе расстроила ее. Похоже, что все надежды на самостоятельную жизнь и независимость от чужого мнения были сплошным мифом. Если она осмелится появиться в обществе без сопровождения мужчины, ее обвинят во всех смертных грехах.
Когда занавес, наконец, опустился, Фридрих, не говоря ни слова, вывел девушку на улицу. Элиза не стала рассказывать Ауленбергу о встрече с наглым графом. Она опасалась, что Фридрих устроит скандал. Девушка помнила, что барона взбесили даже невинные ухаживания за ней его приятелей. Трудно представить, что произойдет, если Ауленберг узнает о пошлых намеках похотливого мерзавца.
Всю дорогу Фридрих молчал, и только когда карета выехала на Химмельфортгассе, он пожал руку девушки и грустно заметил:
– Я не ожидал, что тебе придется такое вынести.
– Это было ужасно, – согласилась Элиза. – Они так пялились на меня…
Барон, был с ней согласен. К сожалению, вечер прошел совсем не так, как они рассчитывали. Конечно, он ожидал, что появление Элизы произведет фурор, но не предполагал, что нежную, изящную, умную девушку примут за банальную куклу. Неужели только он может оценить ее по достоинству? Его приятели смотрели на Элизу, словно голодные псы на кусок мяса. Никогда больше он не повезет малышку в театр или другое общественное место. Пожалуй, теперь он понимал князя Рудельштайна и ему подобных, которые скрывали от света своих красавиц-возлюбленных. Нынешний вечер показал, что аристократы порой ведут себя хуже пьяных сапожников. Кстати, никто из тех, кто видел Элизу в музее или библиотеке, не бросал на нее таких похотливых взглядов.
Когда карета остановилась возле знакомого дома, Фридрих проводил девушку до двери, зная, что уже все окончательно решил для себя. И для Элизы.
ГЛАВА 16
На следующий день Ауленберг заехал за Элизой не в карете, как обычно, а верхом. Еще одну лошадь он вел на поводу. Они собирались отправиться на прогулку в Венский лес.
Элиза целое утро старательно выбирала костюм для верховой езды, и теперь ее точеную фигурку облегали синяя бархатная амазонка и юбка небесно-голубого цвета, а голову украшала очаровательная шляпка с вуалью. Это одеяние великолепно подходило к незабудковой голубизне девичьих глаз.
Фридрих заметил множество восхищенных взглядов, которыми их провожали прохожие. На этот раз это не вызвало у него неудовольствия. Было весьма приятно осознавать, что они с Элизой составляют отличную пару.
По дороге их часто останавливали знакомые Ауленберга. Фридрих продолжал представлять Элизу своей кузиной, и всякий раз молодые люди выражали надежду вновь встретиться со столь очаровательной барышней. Вежливо улыбаясь им, Элиза почему-то ощущала в своем сердце странное разочарование, несмотря на то что некоторые из этих мужчин казались весьма приличными людьми (по крайней мере, так их рекомендовал Фридрих). Барон находился в хорошем настроении, он видел, что после посещения оперы девушка прохладно воспринимала мужские комплименты, и это весьма его обрадовало. Если бы в ее глазах мелькнула хоть капля интереса к одному из новых знакомых, это означало бы, что до исполнения его желанной цели еще очень далеко и с планами на сегодняшний вечер стоит распрощаться.
После продолжительной прогулки Фридрих предложил заехать перекусить в ближайший ресторан. Элиза согласилась, и они направились в сторону высокого здания, по виду напоминающего настоящий дворец. Внугреннее убранство этого заведения было восхитительным: высокие потолки украшали тяжелые хрустальные люстры, стены отливали мрамором, зеркальные рамы украшала позолота, посуда сияла серебряным блеском, а слуги были облачены во фраки отличного покроя и благодаря своей выправке мало чем отличались от знатных посетителей.
Элиза и барон прошли несколько залов, в которых находилось много свободных столиков. Фридрих объяснил, что в дневное время очень немногие любят проводить здесь время. Затем Ауленберг провел ее по узкой винтовой лестнице на второй этаж. Слуга предупредительно открыл двери в отдельный кабинет.
Девушка застыла в растерянности: происходящее очень напоминало ночь ее знакомства с бароном. Да и сама обстановка мало чем отличалась – высокий камин, кресла, диван, за бархатной драпировкой угадывалась еще одна дверь, разумеется, ведущая в спальню. Правда, все здесь выглядело более роскошным.
Маленький стол уже был накрыт для двоих, и его главным украшением служили несколько очаровательных белоснежных роз. Обвивающая стебли узкая атласная лента делала их похожими на букет для новобрачной. Взглянув на цветы, девушка внезапно почувствовала странное смущение. Пытаясь скрыть робость, она медленно прошлась по комнате и выглянула в окно. Отсюда виднелся красивый парк, окруженный узорчатой оградой, а немного поодаль, среди аккуратно подстриженных кустов сирени, мерцал зеленоватый пруд.
На ее плечо осторожно опустилась мужская рука, и Элиза ахнула, чувствуя, что слабеет от этого прикосновения. Боже, как хорошо, что рядом с ней такой нежный, добрый, восхитительный мужчина, который понимает ее лучше всех остальных!
– Я снял кабинет на весь вечер, – тихо сказал Фридрих. – Думаю, здесь очень мило, да и кухня значительно лучше, чем в других городских ресторанах. Девушка послушно отошла от окна, сняла перчатки и шляпку, положила их на низенький столик у камина и поправила завитки волос, растрепавшиеся во время верховой прогулки.
– Здесь так много еды… – удивилась она, бросив взгляд на стол.
– Я люблю много и вкусно поесть, – с видом заговорщика объяснил Фридрих и, сняв серебряные колпаки с блюд, с удовольствием вдохнул аромат горячих кушаний.
Элиза с любопытством его разглядывала. Она вдруг подумала о том, что совсем не знает барона, хотя столько времени провела вместе с ним и… доверила ему свою судьбу. Она совершенно не знает, как он проводит время, где живет, есть ли у него братья и сестры, кто его родители.
– Расскажи мне о себе, – попросила она, сделав глоток вина. – Расскажи о своей семье, о том, где ты, учился, куда ездил.
– О любовных похождениях тоже рассказывать? – деловито осведомился он.
– Без этих подробностей, думаю, можно обойтись, – потупилась Элиза.
С аппетитом поглощая жаркое, Фридрих начал медленно рассказывать, прерываясь для того, чтобы отдать должное еде или сделать глоток вина:
– Мои родители умерли, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Моим опекуном стал дядюшка, старый холостяк. Состояние отца перешло к моему старшему брату, а мне досталось лишь несколько имений нашей матери и кое-какие ценные бумаги. Дядя обещал, что сделает меня своим наследником. Но боюсь, что этого может не произойти.
Она нахмурилась.
– Почему? Ты поссорился с ним?
– Я слишком не укладываюсь в те рамки приличий, которые заведены в нашем обществе. И этим разительно отличаюсь от своего добропорядочного братца, которого все начали обожать еще при жизни наших родителей. Всю мою жизнь меня сравнивали с Вильгельмом, убеждая, что я не стою даже его мизинца. Что ж… если я такой плохой, так наслаждайтесь моими пороками, – с горечью завершил свой рассказ Ауленберг.
Теперь Элизе стали понятны некоторые странности характера Фридриха. Ему с детства пришлось довольствоваться ролью младшего брата, которого пытались заставить преклоняться перед старшим. Вот почему он решил бросить вызов всем тем, кто пытался унизить его. Только неразумные люди могут порицать его за недостойное поведение. Девушка внезапно почувствовала жалость к барону, ей захотелось защитить его и объявить всему миру, что лучшего человека не существует…
– Только не стоит меня жалеть, – Ауленберг угадал мысли девушки. – Моя жизнь мне очень нравится. Я весело провожу время с друзьями, хожу в клуб, охочусь, посещаю балы… Точнее, все было так до тех пор, пока я не встретил тебя.
– Ах, вот как! – возмутилась Элиза. – Ты хочешь сказать, что я испортила тебе жизнь?
– Не испортила… – тихо прошептал он, ловя ее взгляд. – Ты сотворила со мной невозможное. Ты похитила мое сердце.
Элиза застыла. Несколько мгновений она не могла дышать. Чтобы прийти в себя, она потянулась за бокалом и сделала такой глоток, которому позавидовал бы любой запойный пьяница.
– Я не понимаю тебя… Наверно, мне лучше вернуться домой…
Она попыталась встать, но Фридрих остановил ее, поймав за руку.
– Выслушай меня. Я никогда не встречал женщины, которая хоть немного походила бы на тебя. Ты умна, изящна, трогательно невинна, но в то же время совершенно несносна, – он немного помолчал. – С тех пор, как мы познакомились, меня не покидает ощущение того, что наша встреча не случайна. И я очень этому рад. Ты нередко смешишь меня, но чаще заставляешь задуматься. От звука твоего голоса у меня дрожат кончики пальцев, а от запаха твоих волос кружится голова. – Он понизил, голос, почти прошептал: – Когда ты идешь, я чувствую движения твоего тела, словно оно – мое собственное.
Не в силах выдержать биения своего сердца, девушка вскочила из-за стола и подбежала к окну. Прижав горячий лоб к холодному стеклу, Элиза уставилась на темнеющий парк и зажженные уличные фонари.
