Я беру одеяло и выхожу из хаты. И сразу попадаю в густую и даже как будто липкую темноту. Иду почти ощупью, как слепой. Чтоб невзначай не скрипнуть калиткой, прокрадываюсь в сад и уже там перелезаю через забор. Иду по селу, словно но лесу - темень и тишина. Лишь в одном месте мелькает огонёк. Это на столбе у сельсовета горит фонарь. Ветер качает его, и круглое пятно света скользит по земле, словно качели. А дальше снова темнота. Я дважды уже спотыкался и чуть не упал. Вот и речка. Тут немного светлее. Тускло блестит вода. Я сажусь в лодку, осторожно, чтобы не замочить, кладу на нос одеяло (чего я его взял сам не знаю) и отправляюсь. Руки мои будто не мои. Гребут механически - я их не чувствую. И всё тело - не моё: какое-то деревянное. Будто не в действительности всё происходит, а в бреду каком-то.
      Лишь бы не сбиться с пути, лишь бы не заблудиться!.. Первый плес. Стружка. Второй плёс. Теперь направо... Вон тот гнилой островок, на котором я чуть не остался навсегда... Верно. Правильно я плыву. Из-за туч выглянул месяц, и не только в плавнях, а и в душе моей сразу стало светлее и веселее. Ещё немного, ещё. Уже близко. Вот ещё эта стружка, потом поворот и будто из узенькой улочки выехал я на большущую площадь. Широкий ровный плёс отражал рогатый месяц и серебряные кудри залитых сиянием облаков, и показалась мне вдруг зелёная громада острова гигантской сказочной горой среди бескрайнего моря, и до горы той далеко-далеко, на горизонте она, а сам я маленький-маленький, как букашка. Казалось мне, что я даже дивные города на склонах горы с церквами, с дворцами, с высокими башнями (то причудливо переплетались ивовые ветви) и всадников вижу, которые мчатся по извилистым горным дорогам, и даже слышу цоканье копыт (это звенит у меня в ушах от тишины)...
      Вот ведь порой причудится.
      И тем неправдоподобнее и фантастичнее показалось мне то, что я вдруг увидел наяву. А увидел я огромную серую фигуру в лодке у самого берега - будто Гулливер вторгся в страну лилипутов. Я вздрогнул от неожиданности. Кто это? Кукурузо? Но у него же нет лодки! Рыбак какой-то? Но рыбаки никогда так далеко не заплывают в плавни, да ещё ночью. Рыба и у самого села прекрасно ловится...
      Злодей? Пират?.. Сердце моё покатилось-покатилось куда-то вниз... Тем временем лодка исчезла за прибрежными камышами. Мне так хотелось повернуть и как можно скорее рвануть назад. Но я удержался.
      Ведь там, на острове, Кукурузо, мой друг, совсем один. Я же плыву к нему на помощь. И, может, как раз в эту минуту моя помощь ему нужнее всего. Ведь у меня лодка. И если незнакомец, которого я только что видел, действительно опасный злодей и хочет причинить моему другу зло, я спасу друга, мы удерём на лодке. Быстрее, быстрее! Я налёг на весло и направил лодку к берегу. Пристал, вылез и осторожно начал красться в глубь острова. Кукурузо, наверное, в шалаше - скорее всего, спит и ничего не подозревает, - не слышно ни звука. Звать его опасно - сразу привлечёшь внимание незнакомца.
      Ох, как темно, какие заросли! Ничего не видать... Внезапно, где-то там, за камышами, где был незнакомец, что-то бултыхнулось в воду. Сердце моё остановилось. Что это?.. Что?.. Ой! А что, если это... если это он уже утопил моего друга! Меня бросило в холодный пот. Прошла минута... вторая. Я стоял в совершенной темноте, вытянув вперёд руки, и не мог шевельнуться. И вдруг... вдруг на мои руки кто-то натолкнулся. Большущий, как медведь. Руки мои сами собой сжались, вцепились в его грудь. В следующее мгновение я почувствовал страшный удар по ногам и полетел на землю. Но почему-то не назад, а вперёд, на него. Должно быть, он подбил меня и бросил на себя (есть такой приём в борьбе самбо, мы с Кукурузо его знаем). Я вскрикнул и бешено замолотил руками и ногами, вырываясь. Царапнул по чему-то мягкому - кажется, по лицу, изо всех сил рванулся, вскочил на ноги и бросился бежать. Я мчался сквозь чащу, ломая ветки, спотыкаясь и наталкиваясь на деревья. Но я не чувствовал боли ни от царапин, ни от ударов. С разгона я вскочил в лодку и, схватив весло, стал отгребать от берега.
      Никогда я не грёб так отчаянно - лодка летела, как ракета. Всё время я панически оглядывался - не гонится ли за мной он. Нет. Погони не было видно... Опомнился я лишь тогда, когда пристал к берегу возле села. Я всё время дрожал от напряжения, от усталости, от страха. Но, несмотря на усталость, по селу я тоже не шёл, а почти всю дорогу бежал - в полной безопасности я мог чувствовать себя только в своём дворе. Мокрый конец одеяла (я всё-таки замочил его) шлёпал меня по спине, словно подгонял... Как бревно, упал я в сено у сарая и долго лежал не двигаясь, словно без сознания, - приходил в себя. В голове одна за другой проносились картины только что пережитого. Что же случилось?.. Кто это был?.. Неужели Кукурузо погиб? Что делать?..
      Может, разбудить отца, всё рассказать, собрать людей и - туда... А если Кукурузо не погиб? Если моя стычка с незнакомцем (теперь я уже почти гордился ею) разбудила его и дала возможность благополучно избежать встречи со злодеем? Но я не был уверен в этом. И тогда, если я приведу людей, тайна Кукурузо раскроется и выйдет, что я изменил... О нет! Изменить другу - ни за что! Я никогда не пойду на измену. Всё, что угодно, только не это. Но что мне делать? Что же делать?.. Долго я мучился, но так ничего и не смог придумать. Наконец усталость и сон одолели меня и я уснул...
      Ночное приключение было такое неправдоподобное, что когда я утром проснулся, то подумал - не приснилось ли это мне...
      Но вот ко мне подошла мать, склонилась:
      - Ну как спалось на дворе, сынок?.. О, чего это у тебя одеяло мокрое? Разве ночью дождь был?
      - Да это... это... я... воды захотелось, кружку сюда взял и разлил нечаянно.
      Хорошо, что мать спешила доить корову и не стала допытываться.
      Ночное приключение вспомнилось мне во всех подробностях. Но теперь оно почему-то не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому, что утро было солнечное и весёлое, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью всё кажется страшнее от того, что темно и тихо и люди спят. А утром светит солнце, щебечут птицы, гремят вёдрами женщины у колодцев и всюду люди. Я был бодр и полон энергии. На остров, немедленно на остров! Узнать, как же там, живой ли...
      Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.
      - Мама! - крикнул я. - Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.
      - Куда это ты? Сейчас завтракать будем.
      - Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорился на рыбалку.
      - Ты хоть хлеба возьми.
      Выпил я одним залпом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба - за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву налетел - чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.
      - Тю на тебя! - буркнул сердито. - Ишь разогнался - как заяц с чужого поля.
      - Извините!.. Здравствуйте, диду!
      - Здоров. Куда это тебя несёт? Людей с ног сбиваешь. - Да я на речку, на рыбалку с ребятами уговорился.
      - Проспал? - уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед.
      - Ага!.. Так я побегу! Извините! - А сам думаю: "Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели".
      ГЛАВА XI. НАСТОЯЩИЙ ПИРАТ.
      С волнением подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой...
      И вдруг - ого-го-го-го-го!.. Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто! Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, по я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:
      - Ну как? Как ты тут?
      - Ничего, - шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: - Тут такое было-о-о...
      - Что?! - спросил я как ни в чём не бывало, словно и не подозревал ничего.
      - Да всё равно ты не поверишь, подумаешь, что я вру...
      - Ну?
      - Пираты на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Дрался я. Так дрался, как никогда в жизни! Думал, что погибну. Вот видишь... - Он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубаху и показал синяк на боку.
      - Ну? Ну? - с нетерпением спросил я. - Как же это были?
      - Погоди. Я всё по порядку... - И Кукурузо стал рассказывать мне то, что вы уже знаете.
      Когда же он дошёл наконец до описания драки с незнакомцем - как тот лягнул Кукурузо, как затем упал на него и начал царапаться, - у меня в животе вдруг что-то засмеялось, прощекотало в горле и вырвалось изо рта коротким хихиком. Кукурузо обиженно хмыкнул:
      - Ты что - дурной? Тебе, конечно, смешочки. Попробовал бы ты,
      - А ну повтори ещё, как всё было - про эту драку, попросил я. Кукурузо повторил. Я покачал головой, вздохнул и сказал:
      - Это я был.
      Кукурузо уставился на меня как баран на новые ворота, потом молча сложил кукиш и поднёс к моему носу:
      - На!
      Я отвёл его кукиш и повторил:
      - Это точно был я... Смотри. Я отвернул штанину и показал на ноге под коленом здоровенную ссадину. Твоя работа.
      И я рассказал ему всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал.
      - Так выходит, что это... что это... мы с тобой дрались?.. А мне показалось, что был кто-то здоровенный такой...
      - А мне, думаешь, нет. Прямо великан! Мы глянули друг на друга и захохотали. Вот здорово!.. Вот это да! И как я мог не узнать тебя? А я? Хоть бы слово сказал. А ты чего ж как воды в рот набрал?
      - С перепугу
      - "С перепугу"!
      - А незнакомец, значит, и не вылезал из лодки?
      - Не вылезал.
      - А куда же он делся потом?
      - Исчез куда-то. Уехал. Я на дерево со страху махнул - всю ночь, как обезьяна, на ветке просидел, до рассвета. И глаз не сомкнул. Только как рассвело, вниз спустился да подремал немного.
      - А чего он приезжал, как ты думаешь?
      - А я знаю? Уж не в гости ко мне, во всяком случае.
      - А ты слыхал, как в воду бултыхнулось что-то? - Слыхал, конечно. У меня в животе даже тенькнуло. - Может, это убийца какой-нибудь жертву свою утопил. Или вор клад прятал... А?
      - Кто его знает. Пошли глянем, что там делается.
      - А ты разве не смотрел ещё?
      - Не успел. Только собрался - как ты приехал. Да и с берега плохо - там камыши густые очень. На лодке надо.
      Мы сели в лодку и начали огибать остров, приближаясь к тому месту, где ночью был незнакомец. И хоть было утро и светило солнце, сердца наши бились тревожно - мы не знали, что нас ждёт там, за камышами. А что, если в самом деле что-то ужасное... Я грёб, а Кукурузо сидел на носу, всматриваясь вперёд. Лодка медленно огибала прибрежные камыши. Мне из-за камышей ещё ничего не было видно, когда Кукурузо вдруг воскликнул:
      - О!.. Всё ясно!
      Я нажал на весло и через секунду увидал сам: на тёмной воде гигантским пунктиром белели поплавки большой рыбачьей сети.
      - Так вот оно что! Вот что шлёпнулось в воду! Ты прав, Кукурузо. Это был пират. Всамделишный пират. Браконьер.
      О, мы знали, мы хорошо знали, что это такое - браконьер! Браконьер - это не охотник, это не рыбак, это злодей, убийца. Я помню, как однажды зимой дед Варава привёз домой на санях смертельно раненного лосёнка. Какой-то браконьер подстрелил его, но заметил охотников и сбежал. Лосёнок лежал неподвижно, и лишь губы у него вздрагивали, будто он хотел что-то сказать, и глаза глядели со смертельной тоской, казалось, вот-вот заплачут. Я и сейчас вижу эти глаза. Как ни старался дед Варава - спасти лосёнка было уже невозможно...
      Мы ненавидели браконьеров. Ловить рыбу большой сетью было браконьерством. Это не была спортивная ловля. Это было хищническое, разбойничье истребление рыбы. Мы хорошо знали это.
      - Ну что? Что ты скажешь? - спросил Кукурузо. - Кто это мог быть?
      - Не знаю. Неужели кто-то из нашего села?
      - Во всяком случае, браконьер. Это факт. Что же будем делать?
      - Не знаю. Ехать в село сообщить? Не успеем. Он вот-вот приедет выбирать. Раз ночью ставил и на рассвете ещё не выбрал, значит, с минуты на минуту приедет. Это точно. Может, он уже плывёт где-то тут, за камышами.
      - И мы будем стоять и смотреть?
      - А что же ты ему сделаешь? Не позволишь? Да он нас тут утопит как котят. Никто и знать не будет. И не услышит и не увидит...
      - Заяц ты пугливый!
      - Ты очень храбрый! Всю ночь на ветке просидел, как курица на насесте.
      - Конечно, если ты будешь тары-бары разводить, так он приедет, и мы ничего не успеем.
      - А что ты хочешь успеть?
      - "Что, что"!.. Давай хоть рыбу выберем и выпустим, чтоб ему не досталась...
      - А если он нагрянет?
      - Ну ты как Карафолька! "Если, если"! Если только языком болтать, так, конечно, нагрянет и... А ну тебя! - Кукурузо перевесился через борт, схватил конец сети и потянул в лодку. И сразу забился, засверкал па солнце большой, круглый, как тарелка, карась. - Ну же, помогай!
      Я бросился помогать... Сроду не видал я столько рыбы, и такой крупной. Мы выбирали её и отбрасывали в воду подальше от лодки, чтобы она снова не попала в сети. Мы спешили, всё время озирались, боясь, что вот-вот появится хозяин сетей. Мы до крови искололи себе руки об острые плавники ершей, порезали пальцы о жабры щук. Но некогда было обращать на это внимание. А одна щука... Ох же щучище! Мы еле перетянули её через борт. Ну как телёнок прямо! Больше метра длиною. Целую минуту мы не могли оторвать от неё восторженных глаз. Всё-таки мы были рыбаки. Сроду нам не приходилось держать в руках такой щуки. И, может, и не придётся никогда. Мы разом вздохнули и, кряхтя от натуги, бултыхнули её в воду. На прощание она так ударила хвостом, что едва не перевернулась лодка.
      Выпутывать рыбу из сетей становилось всё труднее - мы устали. А выбрали только половину.
      - Знаешь что, - сказал я, решительно шмыгнув носом, - режь сеть ножом! Чтоб она пропала, эта браконьерская сеть! Чего её жалеть?
      - Правильно, - сказал Кукурузо, вытащил из кармана мой бывший острый, как бритва, нож, и дело пошло веселей...
      Наконец последняя рыбина была выпущена на волю. Мы бросили сети обратно в воду, и Кукурузо сказал:
      - Ну всё, теперь айда!..
      Нам здорово повезло, просто здорово. Только мы вытащили па берег лодку, только замаскировали её в кустах, как за камышами, там где мы только что были, раздались голоса. Сперва мы не слышали, о чём говорят. Различали только, что один голос мужской, другой женский. Потом мы осторожно подобрались к самому камышу, даже в воду залезли, - прислушались.
      - Что за чёрт.. нет ничего, - бубнил мужской голос.
      - Потому что ты, наверное, ставил так! Растяпа! - раздражённо скрипел женский.
      - Да так же, как всегда, ставил! И в том же месте. Всегда столько рыбы было, а тут...
      - О, смотри, и сеть порванная!
      - Ох ты! В самом деле! И тут... и тут.. Что же это такое?
      - А то такое, что ты порвал её, негодяй! Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты осторожненько! Такие деньги отдали за эту сеть! А теперь! Плакали мои денежки. Ой, горе ж моё, горе с таким мужем! Ну смотри, ну смотри, что стало с сетью! О господи!
      - Да не виноватый я, ей-богу, не виноватый. Не рвал я сети. Целёхонькие вчера были. Чтоб я бога не видел! Мы притихли, замерли за камышами.
      - Кныши! - еле слышно шепчет Кукурузо. Я молча киваю головой. Я давно уже узнал голоса, а это: "Чтоб я бога не видел!" - развеяло последние сомнения.
      ГЛАВА XII. НЕОЖИДАННЫЕ ГОСТИ, ИГОРЬ, ВАЛЬКА И ОСТАЛЬНЫЕ.
      Я не знаю точно, что ощущают пограничники, когда лежат в засаде и слышат разговор шпионов, но мне кажется, что мы чувствовали что-то очень похожее. Мы забыли обо всём на свете. Мы думали только, чтобы не пропустить ни слова и чтобы не выдать себя.
      Кнышиха говорила раздражённо и сердито:
      - Ну! Ну что я теперь людям скажу?! Завтра же вечером приедут. Близкий тебе свет - из Киева мотоцикл гонять. Да и деньги пропадут... Всю ночь сегодня будешь сидеть, пока сети не починишь. Чтоб завтра мне вечером поставил! А я уж их как-нибудь уговорю переночевать. Придётся за пол-литрой сбегать... Ох, горе моё! Ну, подожди! Я тебе этой пол-литры не прощу! Это слез моих пол-литра! Дорого тебе обойдётся эта пол-литра, изувер!
      Кныш только вздохнул.
      - Ну давай, давай поехали уже. Ковыряешься, как неживой!
      Это были последние слова, которые мы услышали. Из-за камышей нам не было видно Кнышей, и потому мы ещё несколько минут напряжённо прислушивались, пока не убедились, что их уже нет.
      - Так! Теперь всё ясно, - сказал наконец Кукурузо.
      - А ты думал - шпион. - А что? Может и шпион. Суслик, а не человек. Долгоносик.
      - Да, теперь понятно - и та торговля в парке, и те верзилы на мотоцикле, и всё остальное. Вот гадюка! Так он всю рыбу уничтожит
      - Что же будем делать? Завтра он снова поставит сети и если... Кукурузо не договорил. Вдруг с плёса донеслась звонкая песня:
      Пусть всегда будет солнце, Пусть всегда будет небо, Пусть всегда будет мама, Пусть всегда буду я!
      Голоса были мальчишечьи и девчоночьи - бодрые голоса. Казалось, что прямо но воде и болоту шагает сквозь камыши весёлый пионерский отряд. Мы удивлённо переглянулись. Что такое? Потом схватились и побежали на берег - туда, откуда виден был плёс. Но ничего не увидели - мешали камыши.
      - А ну айда на дерево! - крикнул Кукурузо.
      Мы быстро вскарабкались на старую иву, под которой стоял шалаш, - это было самое высокое дерево на острове. И тогда увидали: из стружки на плёс выплывали, будто лебеди, шлюпки. В шлюпках сидели пионеры в белых майках, в белых панамках. В первой шлюпке стоял во весь рост стройный высокий парень в белых брюках, без майки.
      Это был, наверное, вожатый. Под бронзовой кожей его выделялись могучие мускулы. Казалось, этот парень сошёл прямо с физкультурного плаката: "Готовься к сдаче на значок ГТО!"
      Но вот песня кончилась, и вожатый громко сказал:
      - Друзья, предлагаю на этом острове сделать остановку. Как вы считаете, товарищ штурман? - склонился он к маленькому скуластому пареньку с нахмуренными бровями, который сидел на корме.
      - Только так! - очень серьёзно ответил тот. Все почему-то засмеялись.
      - Тогда держите курс на остров, штурман! - в тон ему сказал вожатый.
      - Только так! - повторил паренёк.
      И снова все засмеялись. Но на штурмана это не произвело никакого впечатления. Он даже бровью своей нахмуренной не повёл.
      Одна за другой шлюпки пристали к берегу. И остров вмиг превратился в пионерский лагерь: смех, крики, беготня Кто-то играл в мяч, кто-то уже плескался в воде, кто-то ловил сачком бабочек.
      Мы сидели на дереве, не зная, что нам делать - показываться или нет. Впрочем, долго колебаться нам не пришлось. Какая-то высокая голенастая девочка наткнулась на шалаш и воскликнула:
      - О! Смотрите! Здесь кто-то живёт!
      Все сбежались. Подошёл и вожатый... Смуглый ловкий мальчишка с фотоаппаратом через плечо юркнул в шалаш и сразу же выскочил, держа в руках электрический фонарик, который я привёз Кукурузо из Киева.
      - Фонарик, - пояснил он, - механический. С магнето. Даёт ток только тогда, когда нажимаешь на эту ручку.
      И начал жикать, показывая. Кукурузо беспокойно заёрзал на ветке. Голенастая девчонка тоже юркнула в шалаш и вытащила оттуда ружьё.
      - Смотрите, настоящее, охотничье...
      - Ой, осторожно: может, оно заряжено. Ещё выстрелит случайно! - взвизгнул кто-то из девочек. Кукурузо не выдержал:
      - А ну не трогайте!
      Все сразу подняли головы. Прятаться больше не было смысла. Мы слезли с дерева. И сразу нас обступили пионеры.
      - А кто вы такие?
      - Что вы тут делаете?
      - Это ваш шалаш?
      - И ружьё ваше?
      - Вы охотники?
      - Вы тут живёте?
      Я растерянно посмотрел на Кукурузо.
      Он нахмурился и молчал.
      - Да, они, наверно, просто рыбачат тут...
      - Или из дому сбежали.
      - Или в индейцев играют. Как "Маленькие дикари" Сетона-Томпсона. Помните?
      - Или в робинзонов... Правда ж?
      Я совсем растерянно взглянул на Кукурузо. Мой друг густогусто покраснел. И вдруг сказал:
      - Ни во что мы не играем... У нас ответственное задание. Мы браконьера ловим.
      - Ну-у?
      - Вот это здорово!
      - А кто же вам поручил?
      - Почему это нам кто-то должен поручать? - пренебрежительно хмыкнул Кукурузо. - Мы его сами выследили и сами ловим.
      Заметив, с каким серьёзным интересом смотрят на него пионеры, Кукурузо совсем осмелел:
      - А ну положь ружье. И фонарик отдай.
      Фонарик и ружьё немедленно были положены на место.
      - А всё-таки, как вы выследили браконьера? И как вы его будете ловить? спросил смуглый паренёк с фотоаппаратом.
      - И ружьё у вас тоже для этого? Чтоб ловить? - спросила голенастая девчонка.
      Я решил, что надо перевести разговор на что-то другое.
      - А у вас что - поход? - поспешно спросил я. - Или просто так - прогулка? И откуда вы вообще прибыли?
      - Мы из Киева. Юные следопыты. У нас поход по местам партизанских боёв, охотно объяснил парень с фотоаппаратом.
      - Только так! - подтвердил штурман.
      - Мы уже домой возвращаемся. Три недели в походе - прибавила голенастая девчонка.
      - Не преувеличивай, Валька! Не три недели, а девятнадцать дней. Сегодня двадцатый, - вмешалась в разговор остроносенькая девочка в очках.
      - А вы не боитесь заблудиться в наших плавнях? Они ж знаете какие!
      - Да у нас же и карта и компас. Чего же бояться!
      - Послушай, Игорь! - обратился к пареньку с фотоаппаратом вожатый. - Надо вот что выяснить. Если ребята в самом деле ловят браконьера, может, мы им тут помешаем. Нас много, мы шумим -ещё спугнём его. Вы не стесняйтесь, скажите если так, мы можем переехать в другое место. Нам же всё равно.
      Мы с Кукурузо переглянулись.
      - Да чего там, оставайтесь, - сказал Кукурузо. - Он приедет только ночью, да и то не сегодня, а завтра. Так что до завтрашнего вечера вы нам не помешаете.
      - Ну смотрите, - сказал вожатый и обратился к пионерам: - Раз так, вынимайте продукты, разжигайте костёр будем завтрак готовить.
      - Только так! - авторитетно подтвердил маленький скуластый штурман.
      Пионеры сразу опять загалдели и побежали к шлюпкам.
      - Ты, Игорь, займись костром, - сказал вожатый. - Ты у пас мастер.
      - Пойдём, я покажу, где хворост, - по-хозяйски предложил Кукурузо.
      И мы втроём пошли в глубь острова. Шли и, как всегда бывает в начале знакомства, смущённо молчали - не знали, о чём говорить.
      И вдруг Игорь, не раскрывая рта (мы это хорошо видели), громко не то рявкнул, не то гавкнул. И сразу где-то в середине у пего заиграла музыка. Настоящая музыка. Джаз. Такое, знаете: бз-вз, дудль-будль, бум-бем, бу-га-га... Мы остановились и вытаращили глаза на Игоря: что за чертовщина!
      Он засмеялся и передвинул из-за спины вперёд то, что мы считали фотоаппаратом.
      - Приёмник. Портативный. На транзисторах... на полупроводниках.
      Это я только в футляре от фотоаппарата его собрал. Потому что другого корпуса не было. Да и удобно. Через плечо носить можно.
      Вот оно что! Так это переносный маленький радиоприёмник. Как мы сразу не догадались! О том, что такие есть на свете, мы знали. Я в Киеве видел, да и у нас в сельмаге продавались когда-то, "Турист" называются.
      - Хорошая штука, - опомнившись, снисходительно сказал Кукурузо. - Сколько дал?
      - Что - дал?
      - Ну заплатил сколько?
      - Нисколько. Сам сделал.
      - Что-что? - Кукурузо скривился и приставил ладонь к уху, будто недослышал. Я хихикнул.
      - Сам, говорю, сделал, - серьезно повторил Игорь. Я ещё раз хихикнул.
      - Ага, криво усмехнулся Кукурузо. - Ну да. Я же и спрашиваю: сколько дал? У нас в сельмаге "Турист" продавался. Тридцать пять рублей. Красивый, под перламутр. Ну, а этот сколько?
      - Вот чудак, не верит... Ну, как хочешь...
      Из кустов вышел вожатый:
      - О чём это вы, ребята, спорите?
      - Да ничего, просто так... - махнул было рукой Кукурузо, но потом, глянув снизу на вожатого, неожиданно ехидно спросил: - Скажите, а у вас все пионеры такие вот... или только этот?
      - А что такое?
      - Да ничего... Просто он говорит, что этот приёмничек сам сделал... Может, вон та девочка настоящий автомобиль сама сделала, а тот штурман - "только так" в космос летал?
      - Насчёт космоса и автомобиля не скажу, а вот приёмник он действительно сам сделал. Это точно. Он у нас молодец! В радиокружке уже третий год. Академиком будет.
      Вожатый говорил серьёзно, без всяких шуток. Не верить ему было невозможно. Кукурузо сразу скис и сморщился, как футбольный мяч, из которого выпустили воздух. Насмешливые огоньки в глазах погасли, концы губ опустились. Я тоже был удивлён. Мне почему-то всегда казалось, что все эти умненькие образцово-показательные ученички, которые мастерят действующие модели кораблей и самолётов, выпиливают из фанеры лобзиком разные кружевные полочки и сотворяют прочие выставочные штуки, от которых ахают учителя и родители, - все эти "гении" обязательно должны быть хилые, длинноносые и в очках. И обязательно "с приветом". Так я всегда думал. А тут перед нами стоял нормальный курносый хлопец - мускулистый, загорелый, по всему видно, физкультурник. Его скорее можно было представить на спортплощадке, среди шумной ватаги спортсменов, чем в тихой лаборатории, углублённым в перепутанные внутренности какого-нибудь радиоприёмника.
      Мы молчали растерянные и сбитые с толку.
      Вожатый внимательно посмотрел на нас и деланно сердито сказал:
      - Что же вы, братцы, разболтались тут, а хворосту не несёте. Люди же голодные. А ну давайте быстрее!
      Это сразу вывело нас из оцепенения. Мы бросились поспешно (даже слишком поспешно) собирать сухие ветки.
      И через минуту уже тащили на поляну большие охапки хвороста. Особенно старался Кукурузо. Он тащил такую огромную охапку, что я боялся, как бы он себе живот не надорвал.
      Голенастая девочка Валька, увидев это, восторженно вскрикнула:
      - Ого-го!
      И я не знаю, отчего больше был такой красный Кукурузо: то ли от напряжения, то ли от этого "ого-го". Он вообще почему-то часто посматривал на ту Вальку. Нашёл на что смотреть!
      Страшило какое-то! Тощее, пучеглазое, длинноногое! Хуже Гребенючки в сто раз!
      Все стояли на поляне и смотрели, как ловко Игорь разжигал костёр. Ты смотри, городской, а умеет...
      Вскоре посреди поляны большой костёр уже лизал небо огненными языками.
      - Ну, а чья очередь сегодня кашеварить? - спросил вожатый.
      - Сашка! - воскликнула Валька.
      - Сашка, Сашка! Правильно! - закричали отовсюду, и все посмотрели на штурмана.
      - Твоя? - спросил вожатый.
      - Только так! - сказал тот.
      - Значит, нам сегодня везёт, - улыбнулся вожатый.
      - Везёт! Везёт! Уху! Сашок, обязательно уху!
      - Ушицу! - слились в одно десятки голосов.
      - Только так, - впервые за всё время улыбнувшись, закивал головой Сашко.
      Теперь, когда все стояли вместе около костра, было особенно заметно, что Сашко очень маленького роста, ниже всех. Может быть, потому он и держался так серьёзно и нахмуренно, чтоб казаться солиднее. А ещё было видно, что все его любят и если подтрунивают над этим его "только так", то совсем не обидно, а скорее ласково.
      Сашко принялся готовить завтрак. Девочки, в том числе и Валька, помогали ему, чистили картошку и рыбу, которую достали из сетки, что была привязана к корме одной из шлюпок и опущена в воду. Остальные пионеры разбрелись по острову кто куда. Как-то так само собой вышло, что мы очутились рядом с Игорем. Игорь сидел на пеньке и строгал ножом палочку - видно, что-то собирался мастерить. Мы с Кукурузо сидели возле пенька на корточках, уткнувшись подбородками в колени, и задумчиво ковырялись в земле. Потом Кукурузо кашлянул и, насупившись (чтоб скрыть смущение), сказал хрипло:
      - Дай посмотреть... приёмник... Можно? Игорь сразу отложил ножик и палочку:
      - А чего же... Конечно. Пожалуйста. Он открыл футляр:
      - Вот настройка, это диапазоны, это громкость, - показал, где что крутить.
      Кукурузо склонился над приёмником. Я тоже пригнул голову. Кукурузо оттолкнул меня локтем:
      - Не дыши туда. Запотеет и испортится. Игорь улыбнулся:
      - Да ничего. От этого не испортится. Кукурузо долго крутил в руках приёмник, и мы молча слушали голоса далёких стран.
      - Да-а... Ценная штука, - сказал наконец Кукурузо и добавил: - Ну, по физике у тебя, конечно, пятёрка?
      - Пятёрка, - просто и без хвастовства ответил Игорь.
      - А двойки ты хватал когда-нибудь? - с надеждой спросил Кукурузо. - Хотя бы по поведению, по пению, по рисованию, что ли? Или круглый отличник?
      - Отличник, - словно извиняясь, сказал Игорь. - Все участники нашего похода - отличники. Такое было условие.
      Кукурузо тихо вздохнул.
      В это время из кустов выглянула Валька. Должно быть, девочки уже закончили свою работу. Я видел Вальку, а Игорь, который сидел к ней спиной, нет. Валька тихонько подкралась к нему, и я не успел даже открыть рот, как она столкнула его с пенька. Игорь ничего не подозревал и, конечно, вверх тормашками полетел в траву.
      - Даме всегда надо уступать место, - сказала Валька, садясь на пенёк.
      Игорь поднялся и только улыбнулся в ответ.
      Мы с Кукурузо удивлённо переглянулись.
      Хорошее дело! Толкового парня - физкультурника, который сам смастерил приёмник, какое-то длинноногое страшило швыряет на землю, будто это не парень, а мешок с картошкой. А он только улыбается...
      Попробовала бы мне сделать такое даже Гребенючка, я б ей так дал, так дал, что она десять раз перевернулась бы!
      Постойте, а что это с Кукурузо?
      - А ну дай мне! - нахально говорит Валька и протягивает руку к приёмнику.
      И Кукурузо, телёнок, преспокойно отдаёт приёмник. Вот дурень. Что это - сё приемник, что ли? Чего это она распоряжается.