Из комнаты появилась Жанна. Она смотрела на меня с ужасом, сочувствием и любовью. Эта взрывоопасная смесь гармонировала с ее каштановыми волосами.
      – Ой! Ой! Ой! – запричитала она. – Что с тобой твориться! Боже! Ты опять весь изранен! Да что же это такое!? Быстро в ванную.
      Она затащила меня в санузел, пустила воду и стала нежно раздевать. Даже ее мягкие, тонкие аккуратные пальцы и те причиняли боль. Она окружила меня сочувствием, причитала, и сама чуть не плакала, видя как я корчу рожи. Почувствовав заботу, я принялся вовсю страдать. Это так приятно, почти счастье, когда тебя жалеют. Я стонал и охал, а когда полез в воду, капризничал и хныкал.
      Я был голый, но совершенно ее не стеснялся.
      – Полежи минут двадцать, милый, а я пока приготовлю еду.
      Ей нравилось за мной ухаживать.
      Честно говоря, боль была жуткой, причем одновременно во всем теле. Такое случилось со мной впервые и как себя вести я не знал, потому что ни одним из правил такая ситуация не предусматривалась. Мне казалось, что я веду себя как тряпка, а истинный мужик должен с улыбкой смотреть на свои раны. Я еще не знал, что настоящее испытание ждало меня впереди, и это было испытание зеленкой.
      Тут уж я совсем распоясался, даже стыдно.
      Кое-где Жанна меня перевязала, и я стал выглядеть эффектно и загадочно.
      Беатриса притащил халат, естественно, женский, он оказался впору и мы, наконец, расселись за столом, образовав правильный треугольник. Халаты на нас были одинакового кроя.
      После рюмки водки Беатриса оценивающе осмотрел меня и сообщил:
      – Прекрасно выглядишь. Тебе идет.
      Вот еще не хватало, чтобы он принял меня за своего.
      – Между прочим, – продолжил Беатриса свою мысль. – Все великие женщины мира были переодетыми мужчинами.
      – Да ну? – ехидно переспросил я. – Например, кто?
      – Например, Мона Лиза, – с готовностью ответил Беатриса.
      – Это не новость, – возразил я. – Очень многие считают, что Леонардо придал этой даме свои черты.
      – Ничего он не придавал. Он рисовал с натуры.
      – Как это?
      – Очень просто, создавая полотно, он смотрел на себя в зеркало. Поэтому у портрета некая асимметрия. Я проводил опыт, брал репродукцию Джоконды, подходил к зеркалу и смотрел. В отраженном виде черты становились более правильными, и открывалось, что перед тобой мужчина. Это была его домашняя одежда.
      – Вы хотите сказать, что Леонардо да Винчи щеголял по дому переодетым в женщину?
      – Тебе этого не понять.
      Я пожал плечами.
      – Ну, хорошо, а кто еще?
      – Тебе всех перечислить?
      – Ну, нет. Хоть кого-то.
      Жанна сидела опустив глаза в тарелку, она стыдилась этого разговора.
      – Все началось с египетской царицы Хатшепсут, – продолжил Беатриса. – Почему-то принято считать, что это была женщина, переодетая в мужчину. Но, изучив материал, я понял, что ничего подобного, он был настоящим фараоном, просто у него была женская сущность, и, в конце концов, подданные запутались. Он хотел, чтобы его считали женщиной, поэтому и вошел в историю, как женщина.
      – А я всегда считал, что самой великой царицей Египта была Клеопатра. Может, и она была переодетым мужчиной?
      – Нет, – раздраженно ответил Беатриса. – Она была женщиной. Но, что же в ней великого? После нее не стало Египта!
      – Ну, а кто еще? – из вредности спросил я. Так как первый раз слышал про Хатшепсут, то возразить не мог, а поспорить хотелось. – Из современных.
      – Сколько угодно. Фаина Каплан, Раневская, Софья Ковалевская, Нани Брегвадзе, наконец!
      Тут уж я не выдержал и расхохотался. Беатрису мой смех не на шутку обидел. Чтобы дискуссия не переросла в ссору, Жанна предложила сменить тему.
      – А меня сегодня опять не приняли на работу, – сказала она. – Им не подошло мое образование. Заочное их, видите ли, не устраивает. А зачем тогда вызывали на собеседование? В резюме же все написано! Потом одна женщина из кадров сказала, что я не умею себя вести на интервью. Такая приятная особа. Вот, – Жанна показала клочок бумаги, – она написала мне список книг, по которым можно подготовиться. Завтра куплю.
      – Книги книгами, но все-таки прием на работу – это дело субъективное, – вставил я умную мысль. – Важно понравиться начальнику.
      – А я хочу, чтобы меня приняли за ум.
      Я подумал, что в Жаннином случае лучше давить на красоту, но промолчал.
      Все это время я не замечал, что ем. Оказывается, салат, жареную картошку и мясо под майонезом. Пальчики оближешь.
      – Ты это сама готовила? – спросил я у Жанны.
      – Нет, па…
      – Я, – перебил ее Беатриса.
      – Вы хорошая домохозяйка, – примирительно похвалил я.
      Беатриса зарделся и застеснялся.
      У Жанны на телефоне запела «АBBА». Она сказала:
      – Да, я, – потом передала трубку мне.
      – Это, Спартак, – сказала трубка.
      – Кто?
      – Рисепшн.
      – А.
      – Тут менты. Они тебя пасут.
      – В смысле?
      – В смысле ждут. Как только вы уехали, подъехала тонированная семерка, из нее вышел мусор и прямо к моей стойке. Я, говорит, ищу такого-то и такого-то, в смысле – тебя. Он в номере? Я говорю, нет уехал. На чем? На такси. Номер не запомнил? Я говорю, не запомнил. Он вышел, сел в тачку и типа отъехал, а сам стоит за углом и ждет. Вроде как спрятался.
      – Это точно, милиция?
      – Точно.
      – Он что удостоверение показал?
      – Нет. От него запах.
      – Какой?
      – Ментовской.
      – Не факт.
      – Факт.
      – А сорок первого «москвича» там нет?
      – Нет. У ментов только «жигули». Это парни из наружки, если тебя это интересует. Они посидят до утра, потом начнут пробивать таксистов. К обеду будут уже в курсе, куда ты делся. Ты там следы не заметал?
      – Нет, прямо до подъезда.
      – Тогда жди гостей. Только ты не бойся, брать тебя, у них задачи нет, просто топтуны.
      – Спасибо за информацию.
      – Легко. Я сразу понял, что ты крутой.
      Все окончательно запуталось. Я осознал, что пришла пора разобраться с теми событиями, которые в последнее время творились вокруг моей скромной персоны. Надо взять лист, бумагу и составить задачу. Это будет задача на логику без цифр и величин. Неизвестным будет причина, которая вызывает действия. Мне нужно с кем-то посоветоваться.
      В наличии имелись только неуравновешенная девица, которую нигде не берут на работу и престарелый трансвестит. Это не лучшие советчики, но все же.
      Я пересказал своим друзьям разговор со Спартаком и попросил Жанну принести карандаш и бумагу.
      – Я буду чертить круги, каждый из которых будет обозначать конкретное событие, произошедшее со мной по приезде в ваш город, буду подробно рассказывать о нем, и мы все вместе попытаемся найти между ними что-то общее. Это что-то будем обозначать стрелками. Надеюсь, что у нас получится читаемая схема.
      Отец с дочерью отнеслись к моему предложению с энтузиазмом. Правда, чертить сам я не мог, руки отказывались держать карандаш. Чертила Жанна, мне оставалось только говорить.
      Я стал рассказывать с момента, когда пришел в офис к Чебоксарову, но потом вспомнил про папку и начал с самолета. Всего у нас получилось шесть неправильных эллипсов. Первый – отравление адвоката; второй – попытка ограбления комнаты; третий – похищение портфеля; четвертый – убийство Чебоксарова; пятый – тюрьма; шестой – убийство Тихонова. Беатриса быстро вник в происшествия и предложил убрать из списка тюрьму. Он обосновал это предложение тем, что тюрьма не является самостоятельным событием, а лишь следствие убийства Чебоксарова. Я убрал тюрьму. Жанна предложила начертить дополнительный эллипс для Аркашки. Он взялся, откуда ни возьмись, и по ее словам, очень подозрителен. Я заверил ее, что Аркашка к другим событиям не имеет отношения, у него чисто шкурные интересы, которые он сразу обозначил. Еще Жанна хотела придать статус события нашей с ней встрече, но я сказал, что это, конечно, важное происшествие, но с криминалом никак не связанное.
      Оставив пять кружков, мы принялись искать между ними связи – объединили отравление адвоката, попытку ограбление гостиничного номера и воровство портфеля в одну подгруппу, которую назвали «папка». Беатриса предположил, что все эти неприятности связаны с документами, которые в ней находятся, или, точнее с их содержанием. Дескать, кто-то за этой папкой гоняется. Выглядела эта версия убедительно. Во вторую подгруппу вошли убийства. Тут версий не было никаких. Я вспомнил про последние слова Чебоксарова и про то, как Тихонов отговаривал его связываться с Захаровым.
      – Постойте, – воскликнул Беатриса. – Ведь и папка напрямую связана с этой фамилией. Понятно?!
      – Точно! – подхватила Жанна и обвела все пять эллипсов одной жирной чертой. Получился большой круг, который она назвала «Захаров». – Адвокат тоже нанят Захаровым.
      – Получается, что все замыкается на моем бывшем товарище по институту, – сделал вывод я. – Только связи не вижу. Зачем убивать людей, если мы предполагаем, что кому-то известно, что папка у меня?
      – Загадка есть, – согласился Беатриса, – но мы уже близки к разгадке. А где эта папка?
      – Висит на сосне, – я рассказал им о том, как выбросил ее с горящего балкона.
      – Так чего же мы сидим? – поинтересовалась Жанна, – Давайте поедем, достанем ее и посмотрим, что в ней.
      – Ни в коем случае, – остановил я ее. – Это нарушение девятого правила, не лезть в чужие дела. Стоило мне нарушить третье – не бери чужого, как заварилась эта кутерьма. Ни за что! – еще раз повторил я.
      Дамы переглянулись. Они меня не понимали.
      – Хорошо, – согласился Беатриса, – если тебе нельзя, не смотри. А нам можно. Вот мы и посмотрим.
      – Нет, – уперся я. – Моя задача избавиться от всего этого. Мне все надоело. Если все дело в Захарове, то я завтра пойду к нему и все решу. Утром сниму папку с дерева и отдам хозяину. Хочу домой.
      – Захаров – подонок, – неожиданно сказала Жанна.
      – А у меня о нем самые хорошие воспоминания, – возразил я.
      – Ты же сам говорил, что он увел у тебя девушку.
      – Она была свободным человеком, и сама его выбрала. Посмотри на меня, увести у меня девушку большого труда не составит никому.
      – А мне ты нравишься.
      – Спасибо.
      Жанна вышла в коридор и принесла визитную карточку.
      – Вот его адрес.
      «Захаров Константин Сергеевич, директор ОАО «Аспект», – гласила визитка.
      Мелодия танца с саблями набирала звук постепенно, и я успел нажать на кнопку, до того, как она достигла своего максимума.
      – Как дела? – спросил Аркашка.
      – Терпимо.
      – Отпустили?
      – Да. Причем чуть пинка под зад не дали.
      – Ты где?
      – В гостях.
      – У Жанны?
      – Да. У меня проблемы на работе. Тагамлицкий требует, чтобы я завтра утром доложил ему, как я собираюсь возвращать деньги с фирмы, хозяева которой уже умерли. Я не знаю, как мне быть.
      – Расскажи Тагамлицкому обо мне. Я пока еще и там и там директор. Если он даст гарантии, что оставит мне этот остаток в качестве товарного кредита и сделает меня вашим дилером, то я завтра вывезу товар в размере нашего долга со складов и подпишу любой договор, который вам нужен. Вы одним выстрелом убиваете двух зайцев. Возвращаете свои деньги и приобретаете партнера в регионе. Я ведь не нищий, у меня и офис есть и деньги кое-какие. То есть, я сразу делаю первую проплату, но уже за следующую партию товара, а этот вы мне как бы авансируете.
      Это был шикарный выход из положения. Весь вопрос в том, что Тагамлицкому нужно? Вернуть долг или завалить меня по полной? В конце концов, если этот гад не согласится, позвоню шефу. Он этот шаг оценит и Тагамлицкий получит по шапке.
      – Хорошо, – сказал я Аркашке. – Завтра, как только в Москве наступит рабочее время, я этот вариант согласую и перезвоню тебе.
      – За тобой заехать?
      – Нет, спасибо, – мне действительно было неудобно загружать его по пустякам.
      Мы выпили еще по рюмке, доели второе и салаты.
      – Мне пора, – сказал я. – Спасибо вам большое за приют и сочувствие, особенно тебе, Жанна. А вам, Беатриса, за вкусный ужин.
      – Оставайся, – попросила Жанна.
      – Оставайся, – предложил Беатриса. – Я покажу тебе еще картины.
      – Куда ты такой? Тебя развезло. Мало что ли неприятностей?
      – Тем более что там за тобой хвост.
      А почему бы и нет? Меня действительно клонило ко сну.
      Мы пошли в зал. Беатриса достал новые инсталляции. Эти картины были такие же мрачные и натуралистичные. Они были великолепны. Я спьяну пообещал ему помочь с организацией выставки в Москве. Беатрису аж прошиб пот, а Жанна захлопала в ладоши.
      Мы еще немного поспорили про переодетых мужчин. Беатриса договорился до того, что Жанна д,Арк тоже была мужиком. Я спросил, не в ее ли честь он назвал дочь? Мы опять чуть не поругались, пока нас не расцепила Жанна. Она отвела меня в спальню и уложила в чистую постель.
      На потолке метались белые полосы от проезжающих по улице машин.
      Она пришла, когда я уже почти уснул, видимо ждала, когда задрыхнет папаша, легла рядом со мной под одеяло и полезла целоваться. В лунном свете она была прекрасна. Горячая и свежая, вся упругая.
      Вначале у меня ничего не получалось. Я даже испугался, потом неожиданно понял, что к чему.
      – Слушай, – спросил я ее. – Те твои очки без диоптрий, они далеко лежат?
      – В сумке.
      – Надень, пожалуйста.
      – Зачем?
      – У меня никогда не было женщин без очков. Я комплексую.
      Жанна сходила куда-то и вернулась в очках. После этого все пошло как по маслу. Даже слишком.
      Я сильно опозорился. Кончил на двадцать второй фрикции. Если учесть, что мы с женой занимаемся этим в лучшем случае раз в неделю, то реабилитироваться в глазах Жанны мне точно не удастся.
      – Вон там, из-за облака выглянул ангел и выстрелил в нас из лука, – сообщила Жанна.
      – Небо чистое уже почти месяц.
      – Ну и что.
      Мы лежали на спине. Мне было стыдно. Жанна гладила меня по груди. Тут произошло неожиданное. Я почувствовал, что опять могу. Я даже опустил руку, чтобы убедиться. Все точно. Такого не было со мной лет десять. Может, на самом деле кто-то там выстрелил?
      Мы опять начали все сначала. Причем так лихо и безудержно, как по правде я думал и не бывает. Под конец у меня болел пресс и стучало в висках. Жанна сказала:
      – Ох. Подожди… – потом добавила: – Кайф! – и уснула
      У меня разболелись израненные руки, но я представлял себя мужественным и терпел.
      Вот так удивил меня мой младший товарищ. «Мистер Мускул», как называла его моя жена. Вспомнив о жене, мне стало неловко. Все-таки папа был у меня интересный человек. Не предусмотрел на эти действия никаких правил. Что-то она не позвонила мне, моя суженая.
      Я чувствовал себя предателем. Корил и самоедствовал. Долго не мог уснуть. Когда угрызения поутихли, приполз котенок, забрался на подушку и стал сопливо урчать в ухо. Пришлось прогнать его в грубой форме. Потом долго не давали уснуть насекомые. Они бились о стекло и жужжали.
      Мухи совести.

9.