Семь часов вечера. Светло и жарко. Время приступать к операции. Я стоял около люка дебаркадера. Беатрисы не было. Я открыл люк, спустился по ступенькам и нашарил под нижним кирпичом спрятанные фонарики. Пощелкал кнопками. Все горело. Подумал, что во двор может войти случайный человек или какой-нибудь дворник и увидеть открытый люк. Поднялся по ступенькам и закрыл люк. Включил фонарик. Где наша команда?
      Подождав пять минут, позвонил Жанне.
      – Я уже подъезжаю, – сообщила она.
      – А где батя?
      – Он уехал раньше.
      – Дай мне его телефон и телефон Джонса. Кстати, он не объявлялся?
      – Полчаса назад звонил. Собирал машину. Говорил, что работы на пятнадцать минут.
      Она стала пикать кнопками, потом продиктовала номер Беатрисы и через минуту – Джонса. Я нацарапал цифры на кирпичной стене под перекрещенным окошком. Первым я набрал Беатрису.
      – Мне пришлось вернуться, – виновато пробормотал он. – Но, я скоро.
      – Зачем пришлось вернуться?
      – Я забыл дома план операции на столе на листочке.
      – Какой план? Что ты несешь? Мы не писали никакого плана.
      – А я писал, чтобы ничего не забыть, – неуверенно промямлил он.
      – Не ври.
      Беатриса вздохнул.
      – Я купил следки, – сознался он, – и забыл их в коридоре на обувной полке. Ноги натирает.
      – Ты что отправился на операцию в женском виде?!
      – Почему тебя это так удивляет? Я теперь всегда буду так ходить!
      Он произнес это с возмущением и гордостью.
      – И вообще, я уже еду. Из-за чего сыр-бор? Пять минут, и я там.
      Я набрал номер Индианы. Он долго не брал трубку, потом сбросил звонок. Я подождал и набрал снова.
      – Не заводится, – сообщил Индиана.
      – Что не заводится?
      – Москвич. Я разбирал головку блока, регулировал клапана. Думал как лучше. А он теперь не заводится.
      – Ну, ты ее собрал?
      – Собрал.
      – Лишних деталей не осталось?
      – Нет.
      – Сможешь завести минут через пять?
      – Сумлеваюсь я чой-то.
      Кинокритик! Вот так команда у меня!
      – И что? Отменяем операцию?
      – Ни в коем случае! – испугался Джонс. – Я сейчас пересяду на служебную волгу. Я все учел. Сегодня днем мы с Беатрисой ездили на место. Там ведь глухой тупик. Никто ее не заметит. Волга готова. Она на ходу. Все, еду на работу.
      Дебилизм. Из-за ржавой трубы выполз мышонок. Он пошевелил усами, посмотрел на меня и что-то съел. Или понюхал.
      Я позвонил Жанне и сообщил ей сводки с фронтов. Она отнеслась к последним известиям оптимистически.
      – Да нам некуда торопиться, – заявила она. – Еще только половина восьмого. Все равно пришлось бы ждать, вдруг кто-то остался на сверхурочные?
      Ждать, так ждать. Вначале я хотел выбраться наружу, но потом решил не светиться. Я привык к сумраку и стал бесцельно бродить по подвалу. Под ногами заскрипело железо. Нагнувшись я разглядел жестяные таблички, какие обычно вешали на дверях в советских учреждениях. Я поднес пару к лицу. «Галантерея», «канцтовары», внизу остались «обувь» и «игрушки». Я подумал о том, что раньше при совке с брендами дело обстояло гораздо проще.
      Я стал вспоминать, выпадали ли мне раньше эти слова с табличек в качестве волшебных. Нет. Не выпадали. Моя жизнь, состоявшая раньше из цифр, правил и слов требовала новой системы. Теперь стало больше звуков – гудели трубы и где-то далеко сигналили машины.
      Я так и не заменил в телефоне танец с саблями. Поэтому пришлось в очередной раз вздрогнуть. В закрытом пространстве музыка звучала слишком громко и тревожно.
      – Я на месте, – сказала Жанна, – сижу на скамейке напротив главного входа, смотрю на дверь. Там два охранника. Жлобы. Похоже больше никого.
      – Где отец?
      – Едет, скоро будет.
      – А Джонс?
      – Не знаю.
      Я набрал Индиану.
      – Волги нет на месте, – бодро сообщил он. – Директор сам сел за руль и куда-то повез китайцев.
      – Каких китайцев?
      – У нас в зоопарке делегация из Китая.
      – И что теперь делать?
      – Я еду на грузовой. Час от часу не легче.
      – На КАМАЗе что ли? – съязвил я. Индиана подкола не понял.
      – Нет, ГАЗ. Машина для перевозки животных. Похоже, что там внутри кто-то есть.
      – Остановись и посмотри пока не поздно. Вдруг там люди.
      Было слышно, как Джонс послушно нажал на тормоза. Засвистели колодки. Я понял, что с этим типом вся эта затея добром не кончится. Индиана перезвонил через пару секунд.
      – Там обезьяны, – обрадовал он.
      – Какие обезьяны?
      – Разные. Завтра спецрейс в Китай. Подготовили к транспортировке.
      – И что теперь делать?
      – Дам им водки. Они заглохнут.
      – Откуда водка?
      – В машине возим. Мы в нашем зоопарке всегда даем животным водку. Они от нее меньше сердятся и лучше трахаются. Я отказывался понимать происходящее.
      – Ты можешь объяснить, зачем ты поехал на этой машине?!
      Этот вопрос похоже удивил кинолюбителя.
      – Так не на чем больше, – обидчиво сказал он.
      Его было плохо слышно. Много посторонних шумов. Я представил себе, как он останавливается на оживленном перекрестке, открывает дверь фургона и начинает поить обезьян водкой.
      – Слушай, подожди, – попросил я. – Дашь им водки, когда приедешь на место.
      – Хорошо, – послушался он. – Скоро буду.
      – Я позвонил Беатрисе. Тот заверил, что тоже уже почти на месте. Чтобы время шло не зря, я пошел к последней двери и стал смотреть в замочную скважину. Ничего похожего на Беатрисины инсталляции я там не увидел. Тени на полу да стена в панелях. Ни движения, ни звуков. Немного постояв раком, я вспомнил про телефон и перевел его в беззвучный режим. Я сделал это очень вовремя, потому что в ту же секунду он завибрировал у меня в руке.
      – Никак не могу до тебя дозвониться, – раздраженно сказала жена. – На том телефоне, с которого ты звонил последний раз, отвечает какая-то девушка.
      – Это случайный человек, – соврал я.
      – Лапа, что происходит? Почему ты говоришь шепотом?
      – Сижу в приемной у одного важного человека, – опять сбрехал я. – Не могу громко говорить.
      Я отошел вглубь подвала и стал говорить немного громче.
      – Сусел, ты когда приедешь? У нас денежки заканчиваются.
      – Сходи на работу к Тагамлицкому, он даст.
      – Ну конечно. Разбежался.
      – Даст, даст, скажи, что по моей просьбе. Вот увидишь. Все будет хорошо.
      Она не поверила.
      – А где ты живешь? – не унималась женушка. – Я звонила в гостиницу, там сказали, что ты съехал.
      – Да меня тут разместили на даче у дилера. Лес, озеро здоровье.
      Я говорил и понимал, что врать так витиевато особой надобности не было. Просто вранье приносило мне удовольствие. Я наплел насчет гостеприимства открытого мной дилера, зачем-то сообщил, что на даче есть бассейн и циркулярный душ. Тут я, конечно, переборщил, потому что жена встревожилась, решив, что мне может там так понравиться, что я не вернусь. Поэтому я добавил, что люди тут говно. От «говна» жена икнула. И что я ее люблю и скучаю. Тут уж я сам не понял, вру или нет. Скорее всего – вру.
      В дальнем конце подвала, у дебаркадера послышался шум. Я сказал жене, что мне пора идти к большим людям, нажал отбой и прислушался. Шум продолжался. Хлюпало железо, как будто по люку били кувалдой. Я немного струхнул. Если учесть, что последние двое суток мне пришлось общаться с таким знатоком кинематографа, как Индиана, то не мудрено, что на ум пришло: «замуровали демоны»!
      Я осторожно подкрался к лестнице и посмотрел наверх. Щель между люком и основанием исчезла. Сверху кто-то ходил. Хлопали какие-то двери. Опять скрипело железо, но уже не на дебаркадере, а чуть дальше и выше. На какое-то время сильные звуки кончились, остался слабый шорох. Я решил подняться по лестнице и попытаться посмотреть в какое-нибудь отверстие. Мне оставалось две ступени до верха, как на люк что-то со страшным шумом грохнулось. От неожиданности я разжал ладони и рухнул на землю. Сверху послышался мат, потом звон разбитого стекла, запрыгали люди. Они прыгали на железо и дальше рассыпались в разные стороны. «Спецназ», – в панике решил я.
      Хотя спецназовцы, наверное, потяжелее, эти скорее походили на детей или женщин. Потом все утихло, кроме мата. Матерился один человек. Он походил по люку, потом хлопнул чем-то железным и удалился, бормоча под нос проклятия.
      Я решил обзвонить всех своих подельников и отложить операцию на другое время, но телефон в штанах зашевелился раньше. Это был Беатриса.
      – Тут грузовая машина наехала задним правым колесом на люк. Что делать?
      – Какая машина?
      – ГАЗ. Фургон. На борту написано «зоопарк». Валяется разбитая бутылка водки. Вонища!
      Я все понял.
      – Это Индиана. Где он сам?
      – Тут никого нет. Дверь водителя распахнута, кузов тоже настежь.
      – Посмотри в фургоне.
      – Там пусто. Какие-то клетки.
      Я похолодел. Этого нам еще не хватало.
      – Подожди, – велел я Беатрисе и позвонил Джонсу.
      Тот долго не брал трубку. Наконец, вышел на связь и запыхавшимся голосом, глотая звуки, прокричал:
      – Обезьяны разбежались!!! Эти идиоты неправильно закрыли блокировку клеток!
      Судя по тому, какие из его рта вылетали звуки, он бежал.
      – Ты запер меня в подвале, – сообщил я.
      – Че?
      – Убери машину с люка!
      Или он не слышал, или наплевал на мою участь.
      – Это Атилла! Это он во всем виноват!
      – Какой Атилла?
      – Горилла, самец. Гомик и извращенец! Он на меня напал.
      – Ты что их ловишь, что ли?
      – Да, – Джонс прервал связь.
      Я сел на ступеньку и схватился за голову. Телефон в руке опять зашевелился.
      – Наконец-то, – это был Полупан. – Ты где?
      Мне еще ментов сюда не хватало. Вот настырный тип.
      – В аэропорту, – опять соврал я.
      – Что ты там делаешь?
      – Билеты покупаю. Кончилась моя командировка, уезжаю я от вас.
      – Когда?
      – Послезавтра.
      – Так с тебя еще ничего не снято.
      – Давай постановление суда о запрете на выезд.
      Я почему-то стал очень смелым.
      – Борзеешь.
      – Да нет, домой надо.
      – Больше не отключайся. Есть вопросы.
      Какой-то странный звонок. Я так и не понял, что ему надо.
      – Андрей, – раздался сверху далекий голос. Это был Беатриса.
      Я поднялся по ступенькам к люку, чтобы не орать.
      – Чего?
      – Ну, как ты там?
      – Ловлю кайф! – зло сказал я.
      – Жанна звонила, просит, чтобы я к ней подошел. Пойду.
      – А ты не смог бы тронуть с места машину?
      – Нет. Я в этом ничего не понимаю. Газ от тормоза не отличаю.
      – А зачем к Жанне?
      – Не знаю, просит. Говорит, что по телефону нельзя.
      – Там ключ в зажигании случайно не торчит?
      По люку застучали шаги.
      – Нет, не торчит.
      Беатриса прервал связь и отправился к дочери. Я пошел искать другой выход. План БТИ настаивал на том, что кроме люка выхода нет, но была еще надежда на какое-нибудь большое окно без решеток или самовольный проем в стене. Облазив все закоулки, я понял, что мне придется коротать тут время или до той поры, пока Джонс переловит всех обезьян, или пока его самого не поймает милиция и не отгонит машину на штрафстоянку.
      Позвонила Жанна.
      – Как ты там? – сердобольно спросила она.
      – Балдею.
      – Слушай, мне тут пришла в голову одна идея. Мы на время выключим свои телефоны, так что не переживай. Держись.
      – Что ты задумала?
      – Если я могу стать главным бухгалтером «нефтехима», то почему бы мне хотя бы временно не побыть уборщицей? Тут и визитная карточка не нужна!
      – Постой! Не делай глупостей. Давай отложим мероприятие.
      – Он может убрать Мэрилин в другое место.
      – Если уже не…
      Она прервала связь.
      Зная ее настырный характер, я представил себе, как она вступает в контакт с охраной, пудрит ей мозги и проникает в помещение. Финал представлялся мне безрадостным. Нас всех ловили.
      Следующие двадцать минут я непрерывно, как заведенный, набирал Индиану. Тот не брал трубку.
      Единственным преимуществом моего сидения в подвале была прохлада. Я смирился со своей участью и злорадствовал по поводу того, как люди, там, наверху потеют и жарятся. Правда, не хватало света и информации. Я подошел к одному из окошек, которое выходило на пустырь, и попытался увидеть небо. Бесполезно. Неожиданно свет заслонила чья-то тень. Я отпрянул от проема и прижался к стене. Человек, а это, несомненно, был человек, заглянул в окошко. Я слышал его дыхание. Под ногами у него шуршали камешки.
      Человек вздохнул и зачем-то протянул в подвал руку. Огромный кулак проплыл прямо перед моим носом. Человек сделал пальцами хватательное движение и хихикнул. Рука у него была волосатая и черная. От нее пахло работающим пылесосом.
      Это была рука обезьяны. Я чуть не описался.
      Если у нее такая огромная лапа, то каких размеров она сама?! Я тихонечко сел на корточки и посмотрел вверх. Она тоже смотрела на меня.
      – У-у, – сказала обезьяна.
      – Иди в машину, дура, – заискивающе посоветовал я.
      В это время горилла, услышала какой-то шум за спиной, убрала руку, обернулась и на всех парах помчалась в неизвестном направлении.
      Я вспомнил, как мне выпало слово «обезьяна» и неожиданно пожалел о том, что больше не считаю. Как будто у меня был дар предсказания, и я его безвозвратно потерял. В штанах задергался телефон.
      – Только что мне на сотовый звонил директор зоопарка, – проорал задыхаясь от бега Индиана. – Он спрашивал, не брал ли я машину с животными.
      – И что ты ответил?
      – Нет, не брал.
      – Молодец.
      – А он сказал, что ее угнали, и что он заявляет в милицию об угоне. Что делать?
      В голосе Джонса слышались истеричные нотки.
      – Отгони машину подальше от этого пустыря и брось у обочины.
      – Ладно.
      – Постой. Ты хоть кого-нибудь поймал?
      – Нет. Они разбежались по округе. Многие залезли на деревья.
      – Жопа.
      – Обезьянья. Красная, с наростами.
      Я внутренне уже был готов произносить более радикальные слова. Честно говоря, все эти «отнюдь» и «увольте» мне порядком надоели. Но начинать нужно постепенно. Например, с жопы.
      Минут через пять Индиана загромыхал по люку. Послышался шум мотора, и машина съехала. Путь был свободен. Я немного подождал и полез по лестнице.
      Открыв люк, я вынырнул не сразу. Немного подождал, привыкая к свету и опасаясь нападения разъяренных мартышек. Тем более что кто-то что-то говорил про извращения. Не очень хочется быть изнасилованным огромной обезьяной под конец удачно завершающейся командировки.
      Ничего не случилось. Я выбрался наружу, поставил ногу на травку и захлопнул дебаркадер. Действительно пахло водкой.
      Я не знал, что теперь делать. Налетчики мы никудышные, недисциплинированные и невезучие. Я попробовал обратиться к телефону, но это ничего не дало. Отца с дочерью не было на связи, а Инди не брал трубку. Я вышел на улицу и снова сел на лавочку. Как много в этом городе скамеек! Наверное, они есть и в Москве, но у меня не было повода ими пользоваться. Скамейки нужны в молодости, чтобы на них могли сидеть парочки, держась за руки, да в старости для передышек на пути в собес. В промежутке мы их просто не замечаем.
      Наконец объявился Джонс.
      – Я бросил машину на Революционной, – сообщил он. – Оставил дверь открытой и кузов тоже.
      – Отпечатки пальцев стер?
      – Нет, – ошарашенно сказал он.
      – Надо чаще смотреть детективы.
      – Вернусь.
      – Повяжут. Там милиция рядом. Тем более что ты шофер этой машины. Там должны быть твои отпечатки.
      – Точно.
      Темнело. Птицы стали летать ниже. Клаксоны машин зазвучали громче. Я опять набрал Жанну. На этот раз в трубке раздались гудки. Я подумал, что их уже повязали и включили телефоны, чтобы вычислить сообщников.
      Звонок прервался. Тут же телефон зашевелился.
      – Мы едем домой на такси, – сказал Беатриса, – Ты вылез?
      – Да.
      – Подъезжайте.
      Слава богу! Хоть с этими-то все в порядке. Одумались.
      Я набрал Джонса. Он взял сразу, но вначале говорить не мог, только часто и порывисто дышал.
      – Ты был прав, – наконец выдавил он, – пришлось убегать от милиции. Но, я стер отпечатки.
      Он глубоко вдохнул воздух и продолжил.
      – Я часто смотрю детективы. Поверх пальцев водителя должны были остаться пальцы вора. А раз их нет, то стали бы подозревать меня. Теперь все нормально.
      – Едем домой. Дамы уже там.
      – Ладно, – виновато произнес Джонс.
      Я поймал такси и вышел на всякий случай за квартал от Жанниного дома. В машине я вначале переключил телефон на звуковой режим, но потом, подумав, вырубил его вовсе. Я шел и вспоминал сегодняшний день. Он длится и длится. Целую вечность. Я, несомненно, запомню его на всю жизнь до самых мелочей.
      Во дворе дворник включил воду и поливал из шланга все вокруг на радость детям. Люди повылазили из окон, бабки встали кружком, вдыхая свежесть. Мальчишки были мокрыми и грязными. На деревьях бесцветным стеклярусом повисли капли.
      Появился Индиана. Мы вместе прошагали по лужам и вошли в подъезд. От воды пахло будущим, а от Индианы – водкой.
      Дверь нам открыла Жанна. Сияя и ничего не говоря, она прошла в зал. Мы за ней. Посреди комнаты стоял тот самый сейф.
      – Вот, – гордо сказала девушка.
      Беатриса сидел в кресле и тоже пыжился. Он уже переоделся в легкий домашний халат и сменил парик. Все это делалось ради Джонса, которому эти ухищрения были пофиг.
      – Это то, о чем я думаю? – порывисто, как в плохой мелодраме спросил Индиана.
      – Да, – самодовольно сказала Жанна.
      – Мы сделали это! – безо всяких на то оснований заорал Джонс.
      Оказывается он большой любитель присваивать себе чужие заслуги.
      Я пошел на кухню и попил воды прямо из крана. А когда вернулся, Жанна уже начала рассказывать Индиане о своих похождениях.
      – …мы пошли в магазин напротив и купили серые халаты, ведра и швабры, – начала она. – Ты ведь, знаешь, – она посмотрела на меня, – что я могу, когда хочу. Там на охране два жлоба. Мы сказали, что мы новые уборщицы. Я уже теперь не помню, что я им несла. Но, кажется, такую страшную дичь, что самой сейчас страшно. Сыпала фамилиями, приплела жену Захарова, спасибо тебе, просветил. Бормотала, что бывшая смена проворовалась, что мы из фирмы «Заря». Так эти дебилы нам даже ключи от всех кабинетов дали.
      Жанна хохотнула.
      – Я перед этим представлением вспомнила, что у меня в визитнице есть карточка какого-то менеджера из «Зари». Я ее подготовила. Эта визитка их и добила. Все сомнения отшибла…
      – И про меня ничего не заподозрили, – радостно добавил Беатриса.
      – Что про тебя? – не понял Индиана.
      Беатриса осознал, что чуть не проболтался. Он побагровел под толстым слоем грима и закашлялся.
      – Ну, какая я уборщица? – выкрутился он. – Они начали с Жанной заигрывать. Она стала делать вид, что интересуется ими, а я тем временем пошел по комнатам.
      – Я тороплюсь, боюсь, как бы настоящие уборщицы не появились, а эти не пускают. Такие противные мужики попались, – вставила девушка. – Один все меня по заднице хлопал, а второй тужился как рак и стеснялся.
      – Жанна это умеет, – с завистью подтвердил Беатриса, – наводить на мужиков столбняк. Хотя, тот, который краснел, похоже глаз на меня положил.
      Вот уж вряд ли. Не дурак дедок приврать.
      – Я говорю, – перебила его девушка, – мне работать надо, маме помогать. Они, а телефон дашь? А остаться с нами не желаешь? У нас вино есть, – она нервно расхохоталась. – Сейчас! Как же! Разбежались!
      – Короче посчитали мы шаги от лестницы, как раз наткнулись на приемную. Табличка «Захаров», – смеясь продолжил Беатриса, – вошли…
      – А перед этим в бытовке…
      – Нам этот рыжий сам ее показал…
      – Нашли мешок для мусора.
      – Бросили в него сейф. Благо маленький…
      – Для порядка швабрами постучали и с мешком на выход…
      – Он, маленький, да тяжеленный…
      – Делаем вид, что легко…
      Теперь уже дочь и отец почти кричали, заново переживая опасные моменты. Они вскочили, меняли позы и изображали, как все происходило.
      – Тот, который меня за задницу лапал, говорит: «Помочь»? Я чуть не обкакалась от страха…
      – Жанка как закричит: «А вам разве можно пост покидать»?!
      – Мы скоро, говорю. Ну тот и тормознул…
      – Выскочили из здания, самих колотит…
      – До дома два раза такси меняли. Все деньги истратили до копейки.
      Они начали веселиться, Джонс подскочил к ним и принялся целовать руки.
      – Слушайте, Беатриса, – не разделил я общего веселья. – А почему вы прямо там сейф не открыли? Зачем все эти потуги с мешками и с мусором?
      Тут Беатриса как-то сразу сник. Да и у Жанны пыл поубавился.
      – Я когда за следками возвращалась, инструменты в коридоре забыла, – пробормотал дед.
      Ну, что тут скажешь?
      Джонса знобило. Ему не терпелось встретиться со своей Мэрилин.
      – Имейте ввиду, – предупредил я. – Все, что будет в сейфе помимо Монро, мы должны будем вернуть.
      – Папины правила? – поинтересовалась Жанна. – Ты ведь теперь их нарушаешь?
      – Не все.
      Беатриса сходил в коридор за отмычками. Мы с Джонсом поставили сейф на стол, и дед приступил к работе. На все про все ему понадобилось пять минут. Вначале железки скрипели, потом что-то щелкнуло, и дверца отошла. Все сгрудились вокруг, а Индиана даже посветил фонариком.
      Сейф был битком набит деньгами. Оба отделения. Причем так туго, что пара пачек упала на скатерть. Мы стояли и тупо смотрели друг на друга.
      – Это надо вернуть, – теперь уже не совсем уверенно сказал я.
      – Чем больше сдадим, тем лучше… – опять выдал киношную фразу Джонс.
      – Зачем сдавать? – не согласился Беатриса. – Мы что зря рисковали?
      – Мы не грабители, – возразил я.
      Беатриса оказался алчным. Зачем-то подобрал со стола упавшие пачки и впихнул их обратно.
      – Это вообще мы с дочерью сделали, – сказал он. – А вы идите и ловите своих обезьян.
      Индиану даже передернуло от возмущения.
      – Мы же за Нормой пошли, – плаксиво заявил он.
      – А попались деньги, – хмыкнул Беатриса и попытался захлопнуть ящик.
      Его остановила Жанна.
      – Может быть, Мэрилин там, внутри, – предположила она.
      Джонс выгреб деньги на стол. Сейф был пуст. Зрелище туго перетянутых резинками пачек опять заворожило всех. Денег было много. Доллары сотнями и рубли тысячами.
      – Надо вернуть, – поддержала меня Жанна. Она сказала это таким тоном, что было понятно, так оно и будет. – Сгребай обратно. Поехали, – обратилась она к Беатрисе.
      Тот сник, но спорить с дочерью не стал.
      – Что-нибудь наплетем, – продолжила девушка.
      – Давайте, хоть пересчитаем, – униженно попросил Беатриса.
      Против того, чтобы пересчитать ни у кого возражений не нашлось. Мы разделили пачки на три кучки и посчитали каждый свою. Денег оказалось три миллиона рублей и еще пятьдесят тысяч долларов.
      Когда абстрактные деньги приобрели конкретный счет, расставаться с деньгами стало еще тяжелее.
      – Захаров козел, – попробовал еще раз натолкнуть нас на оправдание грабежа Беатриса.
      – А ты че Робин Гуд что ли? – поинтересовался Джонс.
      Я держал в руках две пачки денег. Наши и импортные. Они весили немного, но приятно. Они светились в полумраке и пахли счастьем.
      – Если мы их сейчас отдадим, – произнес я, – то Мэрилин уже никогда не увидим. Мы можем их обменять.
      – Ага! – воскликнул Беатриса. – Если менять их на фотку, то это не грабеж! А если оставить их себе, то грабеж?! Неувязочка.
      Индиана после моих слов вновь почувствовал вкус к жизни.
      – Мы случайно взяли чужое, – сказал он, – и вернем, в обмен на свое.
      – Что ты предлагаешь? – спросила Жанна.
      – Давайте думать, – попросил я. – Мы можем поставить Захарову ультиматум и потребовать нашу Норму.
      – Она того не стоит, – опять влез Беатриса. – Такую кучу денег за клочок бумаги! Дебилизм.
      – Послушайте, тетенька, а зачем вам деньги? – раздраженно спросил Джонс.
      Беатриса, может, в другой раз и разозлился бы, но за «тетеньку» все простил.
      – Они хватятся только завтра, – упрямо гнул он свою линию. – За это время мы сумеем спрятать бабки и выкинуть сейф.
      – Да, время у нас есть, – подтвердила Жанна. – Нужно все продумать.
      – Я завтра позвоню Захарову и скажу, что деньги у нас, – я стал размышлять вслух. – Предложу обмен. Он не должен никуда заявить, потому что знает меня и будет уверен, что я не обману. Он часто в молодости смеялся над моими правилами. Единственное, в чем нельзя быть уверенными, так это в том, что он сам нас не обманет или не вздумает отобрать деньги силой.
      – Он на все способен, – поддержала меня Жанна, – эти два убийства, ясно же и понятно, что его рук дело.
      Я придерживался того принципа, что пока вина человека не доказана, обвинять его ни в чем нельзя, но возражать не стал.
      – Нам нужно оружие, – вдохновлено вставил Джонс.
      – Не помешало бы, – поддержала Индиану Жанна.
      Беатриса, поняв, что прямо сейчас никто никуда деньги отвозить не собирается, немного воспрянул духом. Он решил включиться в разговор:
      – Я умею стрелять. У меня были самые лучшие показатели в роте…
      Джонс вылупился на деда. Беатриса понял, что спорол чушь. Его выручила дочь.
      – Раньше даже в женских школах, – нашлась она, – всех делили на роты. Тяжелое послевоенное время…
      Я подумал, что после войны женских школ не было и в помине, но опять не стал возражать. Джонс проглотил эту мулю.
      – Что вы понимаете под словом «оружие»? – спросил я.
      – Какой-нибудь пистолет, – предположил Джонс.
      – Или ружье, – дополнила Жанна. – Вряд ли придется его применять, но просто так, потаскать чтобы разговаривать с Захаровым на его языке.
      – Ну и где мы возьмем пистолет? – поинтересовался я.
      Все задумались.
      Раньше, такой разговор, наверное, вогнал бы меня в шок, но в этой командировке мне пришлось слишком многое пережить, поэтому я отнесся к поставленной задаче спокойно, мало того, я был согласен с тем, что какой-никакой пистолетик нам бы не помешал.
      Возникла пауза. Беатриса, как и положено сердобольной хозяйке, предложил поужинать. Жанна закрылась в ванной, Индиана опять стал смотреть в замочные скважины, а я включил телевизор. Тут же на моих натруженных коленях свил гнездо один из котят. Второй, потеряв друга, принялся ходить по квартире и натужно мяукать. Джонса он обходил за метр, потому что от того до сих пор пахло водкой.
      – Мне немного не по себе, – произнес Индиана, оторвавшись от инсталляции. – Где там бегают мои обезьянки?
      – Наверное, их загребли в вытрезвитель.
      – Я не всех успел напоить, на меня напал Атилла.
      – Вот ты говорил, что он – извращенец. Это как?
      – У нас долгое время не было самки гориллы. Так вот, Атилла жил с гиббоном, тоже самцом. Причем к обоюдному удовольствию.
      Индиана говорил об этом не скрывая отвращения. Я представил, как он себя поведет, если узнает про Беатрису. Особенно, если учесть, как он целовал деду руки.
      За ужином, уплетая вареную картошку, я вспомнил изолятор временного содержания и то, как обрадовался Жанниной передаче. Я вспомнил очкастого Стаса и неожиданно понял, откуда мы возьмем оружие.

13.