-- Они поменялись ролями со своими хозяевами -- сказала Зира. Голос ее задрожал от гордости. -- Они поняли, что они рабы и что с этим надо что-то делать!
      Корнелиус мягко положил руку на плечо Зиры.
      -- Но для этого, конечно, им понадобилось немало времени. Пока они были животными, ни о чем не заботящимися и ничего не осознающими, они не чувствовали, что их эксплуатируют. Но по прошествии двухсот лет они уже отдавали себе в этом полный отчет. Они поняли, что такое рабство и стали искать противоядие этому злу. И пришли к выводу, что таким противоя-- дием является единство и братство. Они научились действовать сообща. Они научились отказываться!
      -- Понимаю -- сказал Хасслейн. -- Продолжайте, профессор Корнелиус.
      Его бледно-голубые глаза выражали крайнюю степень возбуждения и интереса.
      -- Вначале они могли лишь нечленораздельно рычать о своем отказе -- сказал Корнелиус. -- Но потом, в один исторический день, появилась обезьяна по имени Алдо. Она говорила. И именно Алдо произнес слово, которое на протяжении бесчиленных дней и лет люди говорили обезьянам. Он сказал им --нет--.
      -- Вы, похоже, гордитесь им, этим Алдо -- сказал Хасслейн.
      -- Конечно -- ответила Зира. -- Его имя -- самое почитаемое среди обезьян. Мы все гордимся им.
      -- Вот как значит, все началось -- задумчиво сказал Хасслейн. -Но что же случилось потом с людьми?
      -- Мы точно не знаем -- сказал Корнелиус.
      -- Может истреблены обезьянами? -- взвился Бэйтс.
      -- Более вероятно, что они сами истребили друг друга -- отрезала Зира.
      -- Прокрутите пленку Б-3 -- приказал Бэйтс. Экран на стене снова зажегся и они увидели Корнелиуса и Зиру -- фильм был снят во время первого заседания президентской Комиссии.
      -- Там, откуда мы попали сюда, обезьяны владеют разумной речью, а люди -- бессловесные животные, -- произнес экранный двойник Корнелиуса.
      -- Это ваши слова, не так ли? -- спросил Бэйтс.
      -- Разумеется -- ответил Корнелиус.
      -- То есть в вашем обществе люди -- бессловесные твари? -продолжал Бэйтс. -- Они счастливы? Корнелиус молча отвел глаза.
      -- Я вас спрашиваю -- они счастливы?!
      Ответа не последовало.
      -- Так что же случилось с человеческой культурой, профессор Корнелиус? -- вкрадчиво спросил Хасслейн. -- Имело ли место истребление людей обезьянами? Не может быть, чтобы у вас не было триумфальных отчетов о таком знаменательном событии! Вы ведь должны были гордиться этим!
      -- Нет, это не так -- растерянно сказал Корнелиус.
      -- После переворота обезьны поработили людей, да или нет? -настойчиво продолжал допытываться Бэйтс. -- В отместку за былое господство. И в конечном итоге уничтожили в людях последние проблески разума и разрушили все следы их цивилизации.
      -- Нет -- возразила Зира. -- Все было совсем не так.
      -- Как у вас обращаются с людьми? -- спросил Амальфи.-- Что, например, было бы со мной, случись мне попасть туда?
      -- Я не знаю -- ответила Зира.
      -- А вы в этом уверены? -- поинтересовался Бойтс. -- Так-таки не знаете? Следующую пленку -- Б-5.
      На освещенном экране появилась Зира, говорящая с Комиссией.
      -- Что же касается людей, -- сказало ее изображение -- я подвергла ана... Простите. Я тестировала тысячи людей и до того, как мы попали сюда, мне удалось обнаружить лишь двоих представителей этой породы, которые владели бы разумной речью. Бог знает, кто научил их. --Таким образом, -- сказал Бэйтс, -- мы можем считать доказанным, что вы знали двоих людей, владевших разумной речью, до того, как попали сюда, в наше время. В противном случае, ваши слова лишены всякого смысла. Голос его бил, словно хлыстом: -- Кто были эти двое? Полковник Тэйлор и кто еще?
      -- Я никогда не встечалась с полковником Тэйлором -- возразила Зира.
      -- Но вы прибыли сюда в его корабле! -- напомнил Хасслейн.
      -- Дайте специальный отрывок, только звук -- приказал Бэйтс оператору.
      Раздался голос Зиры: -- Что касается людей, то я ана... Простите. Я тестировала тысячи людей.
      -- Что это было за слово, которое вы не закончили -- спросил Бэйтс.
      -- Что вы боялись сказать комиссии?
      -- Я не помню -- нервно ответила Зира. -- Я... Мы ничего не боялись.
      -- Ха. Вы не помните?! -- сказал Бэйтс. -- Ну, так, мы осежим вашу память. Перемотайте на начало. Повтор.
      -- Ана... ана... ана... ана... -- без конца повторял голос Зиры.
      -- Закончи слово, мартышка! -- зарычал Бэйтс. -- Я говорил вам, чтобы вы не смели употреблять это слово! -- закричал Корнелиус, и, не помня себя от ярости, вскочил и бросился к столу.
      -- Если вы не сядете на место, мы снова наденем на вас цепочки -заорал Бэйтс.
      -- Ана... ана... ана...
      -- Закончите слово, мадам Зира!
      Она сморщила нос: -- Вы допрашиваете меня, словно я преступница, обязанная сидеть перед вами и отвечать на ваши вопросы. Какое вы имеете право на это?
      -- Давай, так их! -- поддержал ее Корнелиус.
      -- Ну что же,-- сказал Хасслейн, -- если я правильно вас понял, вы отказываетесь рассказать нам о ваших отношниях с полковником Тэйлором?
      -- Мы никогда не знали...
      -- Прекратите лгать -- сказал Амальфи. -- Это не принесет вам никакой пользы. Не упрямьтесь, расскажите нам об этом. И вам будет легче и мы тогда оставим вас в покое.
      -- Эти мартышки просто издеваются над нами! -- прошипел Бэйтс.
      -- Вы не должны называть их мартышками, Ларри -- сказал Амальфи. -- Профессор Корнелиус сказал, что ему не нравится. Может, вы все-таки расскажете нам, а? Ну пожалуйста? Мы должны это выяснить, вы же знаете, и мы это сделаем. Облегчите душу и расскажите нам все.
      -- Хороший совет -- заметил Хасслейн.
      -- Нам нечего рассказать вам -- сказал Корнелиус.
      Хасслейн вздохнул. -- Что ж, вы не оставляете нам другого выхода. Пошлите, пожалуйста, за доктором Диксоном.
      Последовала довольно долгая пауза. Потом в операционную вошел Льюис Диксон. -- Вы хотели меня видеть?
      -- Да -- сказал Хасслейн. -- Я хочу, чтобы вы ввели этим обезьянам пентотал. Начните с женщины.
      -- Я не думаю, что это разумно -- сказал Льюис.
      -- Меня совершенно не волнует, что вы думаете, доктор Льюис -сказал Хасслейн. Я не нуждаюсь в ваших комментариях и совершенно не собираюсь выслушивать ваши возражения. Вы вольны сделать то, что я вам сказал, или отказаться. Если вы откажетесь, я просто воспользуюсь услугами врача АНБ и он введет им необходимую дозу. Я пригласил вас только потому, что вы являетесь лечащим врачем этих обезьян и мне показалось, что вам будет неприятно, если это сделает кто-то другой, а не вы. -- Понимаю -- Льюис помолчал. -- Я только схожу за своим портфелем.
      -- Не стоит -- сказал Хасслейн. -- Все, что необходимо, вы найдете в этом шкафу. Надеюсь, их вес вам известен?
      -- Да -- сказал Льюис. -- Но я не знаю дозировки. Кроме того, я вообще не знаю, как этот препарат действует на шимпанзе.
      -- Я надеюсь, вы понимаете, что этого никто не может знать. Не думаю, чтобы действие пентотала на шимпанзе сильно отличалась от его воздействия на людей -- сказал Хасслейн . Как бы то ни было, мы в любом случае попробуем.
      -- Вы не имеете права -- возразил Льюис.
      -- Доктор Диксон -- сказал Хасслейн, -- это последнее возражение, которое я выслушал. Либо вы сделаете то, что я сказал, либо это сделает кто-нибудь другой. Я достаточно ясно выражаю свои мысли? Дорогой доктор, неужели вы всерьез толкуете о каком-то праве? Они -животные! У них не может быть никаких законных прав. Возможно, что права имеют их владельцы...
      -- Никто не может владеть нами! -- закричала Зира.
      -- Вам ясно? -- сказал Хасслейн. -- Бесхозные обезьны. Браконьеры. Нарушители. Первый случай космического пиратства. А вы хотите, чтобы мы с ними цацкались! Делайте инъекцию, доктор Диксон, или же мы позовем того, кто сделает это за вас!
      -- Что ж, хорошо. -- Льюис достал из шкафа коробку со шприцами. Я ничего не могу сделать, думал он. Я должен был согласиться. Так я по крайней мере буду рядом, чтобы защитить моих... пациентов. Он наполнил шприц раствором пентотала и обернулся к Зире.
      -- Нет, -- отчаянно вскрикнул Корнелиус. -- Когда мы используем такие вещи... Это для убийства! Нет!
      -- Придержите его -- приказал Хасслейн.
      Амальфи и Бэйтс схватили Корнелиуса за руки.
      -- Убийства кого?-- угрожающе спросил Бэйтс. -- Вы же пацифисты и вегетарианцы!
      -- Да-да, интересно -- кого это вы убивали такими иголками, профессор Корнелиус? -- ласково спросил Хасслейн. -- Ну, ничего, сейчас мы все узнаем. Действуйте, доктор Диксон.
      -- Это не причинит ей вреда, -- сказал Льюис Корнелиусу. -- Это для... как бы это вам объяснить ... для расслабления.
      -- Это может повредить моему ребенку? -- спросила Зира.
      -- Нет. Пожалуйста, лягте на стол, Зира, -- сказал Льюис, -- и закатайте левый рукав.
      -- Мне этого можно не объяснять, -- сердито сказала Зира. Она вскарабкалась на операционный стол и спокойно вытянулась на нем. Корнелиус глухо застонал и попытался вырваться из рук Амальфи и Бэйтса.
      -- Отведите профессора Корнелиуса в его комнату, пожалуйста -сказал Хасслейн. Бэйтс кивнул и потащил упирающегося шимпанзе прочь из комнаты. Последнее, что видел Корнелиус, была тонкая игла, впившаяся в руку Зиры.
      Глава 16
      Генри Амальфи и Ларри Бэйтс стояли неподалеку от двери, ведущей в операционную. Бэйтс попыхивал огромной трубкой, Амальфи затягивался черной сигарой. -- Тебе лучше не ходить туда -посоветовал Амальфи. -- Она не расслабится, если ты будешь рядом.
      -- Наверное, ты прав -- отозвался Бэйтс. И, честно говоря, не могу сказать, что мне туда хочется. Больно уже все это чудно!
      -- Может быть. -- Амальфи затушил сигару в пепелинице, доверху набитой окурками. -- Ты ведь, кажется не был на том допросе в прошлом году -- этих кисок из Северного Лаоса?
      Его собеседник отрицательно покачал головой и Амальфи продолжал:
      -- Вот это действительно было чудно. Эти наши мартышки по крайней мере говорят по-английски. А те болтали на каком-то тарабарском наречии, которого никто не мог понять. В конце концов мы нашли какого-то узкоглазого, который мог говорить по-ихнему, и знал по-китайски, потом нам пришлось еще раздобыть Чинка, который переводил бы нам все э т о! Вот тогда нам действительно пришлось повозится. На этот раз все еще вполне пристойно.
      -- Похоже на то. Только, Генри...
      -- Ну?
      -- Ты бы не называл их узкоглазыми и чинками. Это нехорошо.
      -- Слушаюсь, сэр. Так точно, сэр. Виноват, сэр.-- Вытянулся Генри.
      Они рассмеялись и Амальфи вернулся обратно в операционную.
      Его действие похоже на действие --Виноградного Сока Плюс-- -тихо говорил Льюис Зире. Вам захочется спать...
      -- И пить, -- сказала она.
      -- Наверное... Теперь считайте от десяти до нуля, пожалуйста. -сказал Льюис.
      -- Хорошо. Десять -- девять -- восемь -- семь -- шесть...
      -- Прекрасно, все идет хорошо. Дальше.
      -- Пять -- четыре -- четыре...
      -- Что будет после четырех?
      -- Я не знаю... два? Я очень устала.
      Льюис поднял глаза на Хасслеина: -- Мы готовы.
      -- Благодарю вас, доктор Диксон. Можете быть свободны.
      -- Нет, сэр -- твердо сказал Льюис. -- Эта шимпанзе -- моя пациентка и я останусь здесь.
      Хасслейн не ответил. Льюис спокойно выдержал жесткий взгляд советника президента и продолжал: -- Доктор Хасслейн, как вы уже отметили, я являюсь одновременно членом Президентской Комиссии и лечащим врачом этих обезьян. Если вы вынудите меня уйти, я устрою скандал, который будет отзываться вам еще лет десять -- Льюис говорил очень тихо, ровным голосом, чтобы не потревожить Зиру, но в нем звучала непреклонная решимость.
      Хасслейн кивнул: -- Хорошо. Мистер Амальфи, вы можете начинать.
      -- Зира -- сказал Амальфи. -- Вы помните меня? Я ваш друг.
      -- Друг...
      -- Вы когда-нибудь работали в такой комнате, как эта? -- спросил он.
      -- Да. Моя была больше, но не такая прелестная.
      -- Прелестная? Я бы не сказал, что эта комната -- прелестна -заметил Амальфи.
      -- Оборудование -- просто очаровательно -- пробормотала Зира.-Действительно замечательное оборудование. У нас никогда не было такого.
      -- Понимаю. У вас были помощники?
      -- Трое. Три ассистента, все -- шимпанзе. И иногда еще с нами работал орангутанг...
      -- И чем вы занимались в вашей лаборатории?
      -- Сравнительным изучением...
      -- Сравнительным изучением чего? -- спросил Амальфи.
      -- Сравнительной ана-ана-...
      -- Сравнительной анатомией?
      -- Да -- сонно отозвалась Зира.
      Хасслейн с победной усмешкой взглянул на Льюиса, но в глазах его крылась печаль. -- Вы знали? -- тихо спросил он.
      Льюис не ответил.
      -- Председатель -- холодно сказал Хасслейн. -- Продолжайте, Амальфи.
      -- Чью анатомию вы сравнивали?
      По телу Зиры пробежала легкая дрожь. Ответа не было.
      -- Человеческую и обезьянью анатомию? Так? -- подсказал Амальфи. -- Так?
      -- М-м-м...
      -- Вы хотели сказать --да--? Если вы имеете в виду --да--, скажите --да--. Вы сравнивали анатомию человека и анатомию обезьян?
      -- Да.
      -- То есть вы анатомировали других обезьян? Все виды?
      -- Да.
      -- Где вы брали их?
      -- Трупы. Из больниц и моргов.
      -- Но чтобы совершать сравнительные исследования вы должны были анатомировать и людей, не так ли?
      -- Да. Когда их... Когда их удавалось достать.
      -- Понятно. Зира, а как вы доставали их?
      -- Гориллы охотились на них. Это спорт. Они пользовались ружьями, сетями, всякими ловушками, иногда им удавалось изловить живого человека и тогда их держали в клетках...
      -- И что они делали с теми людьми, которых они держали в клетках, Зира? -- спросил Амальфи. Голос его продолжал оставаться спокойным и дружелюбным, но это стоило ему больших усилий -- он старался не смотреть на Зиру. Взгляд его был устремлен куда-то в сторону и в нем были ужас и отвращение.
      -- Некоторых из них армия использовала в качестве живых мишеней. Других предоставляли нам для научных опытов. У нас бывали иногда очень хорошие экземпляры.
      -- Понятно.-- Амальфи оживился, уловив энтузиазм в голосе Зиры. -- И таким образом вы могли сделать так много научных открытий. Вы анатомировали и сравнивали...
      -- Кости, мускулы, сухожилия, артерии, вены, почки, желудок, сердце, зубы, репродуктивные органы. Все мы работали очень тщательно. Мы составляли схемы нервной системы, изучали рефлексы.
      -- Рефлексы? -- повторил Амальфи. -- Но у мертвых людей нет рефлексов.
      -- Конечно нет -- сказала Зира. -- Я же вам сказала, мы проделали очень хорошую работу. Мы изучали ж и в ы е экземпляры. Вы же не можете заставить мертвого человека подпрыгнуть или согнуть колени или проверить реакцию трупа на префронтал лоботоми!
      -- Тогда вы были очень передовыми учеными -- сказал Амальфи.-Неужели вы даже могли делать хирургические операции на мозге живых людей?
      -- Да.
      -- Сколько выжило?
      -- Всего несколько экземпляров. Мы, конечно, потеряли многих, но этого следовало ожидать -- сказала Зира. -- Но моей главной задачей было стимулировать атрофированные речевые центры людей.
      -- Вы добились чего-нибудь?
      -- Еще нет -- сказала Зира. -- Я хочу сказать, не сейчас... не совсем... Где я ?..
      -- Она приходит в себя -- сказал Хасслейн. -- Еще укол, доктор Диксон.
      -- Нет -- отрезал Льюис. Хасслейцн попытался что-то сказать, но Диксон перебил его: -- Если вы убьете эту разумную, говорящую шимпанзе, вы будете отвечать за это перед президентом. Я лично не могу взять на себя такую ответственность. И я очень сомневаюсь, что вам удастся найти врача, который на это согласится.
      -- Что вы можете сказать о полковнике Тэйлоре? -- быстро спросил Амальфи у Зиры. -- Вы стимулировали его речевые центры?
      -- Конечно нет -- ответила Зира. -- Он уже умел говорить.
      Хасслейн коротко вскрикнул и с трудом перевел дыхание. Он кивнул Амальфи и снова посмотрел на Льюиса взглядом, в котором странныи образом перемешаны были печаль и торжество.
      -- В корабле полковника Тэйлора было три человека -- сказал Амальфи.
      -- Да -- ответила Зира. -- Один из них умер.
      -- Умер?
      -- Да. Еще до того, как мы обнаружили, что он умеет говорить. Его убили гориллы. У него была уникальная кожа. Мы такой никогда не видели, пока не попали сюда. У вас здесь много таких. Мы сделали из него чучело и передали в музей. В вашем зоологическом музее тоже есть чучела обезьян -- я видела чучело гориллы.
      -- Что вы подразумеваете под уникальной кожей?
      -- Она была черная -- сказал Зира. -- Угольно-черная. Он стал гордостью зоологического музея.
      -- Лейтенант Додж... -- прошептал Хасслейн чуть слышно. -- А что случилось с Тэйлором?
      -- Вы анатомировали полковника Тэйлора? -- спросил Амальфи.
      -- Нет! Мы любили полковника Тэлора.
      -- Все вы? Все обезьяны.
      -- Некоторые... -- почти по слогам произнесла она . -- Мы сделали все, что могли, чтобы помочь им. И я, и Корнелиус...
      Она вдруг судорожно задергалась на столе, пытаясь освободиться от ремней, которыми была привязана к столу. Диксон сделала шаг вперед и посмотрел на нее. -- Все -- сказал он. -- Действие пентотала закончилось. И я не позволю вам, доктор Хасслейн, делать ей еще одну инъекцию.
      -- Корнелиус -- жалобно позвала Зира. Она открыла глаза и попыталась осмотреться по сторонам. Ее сонный взгляд остановился на Льюисе.
      -- Все в порядке -- сказал ей Диксон. А теперь вы уснете. -- Он обернулся к Хасслейну: -- Ей необходим сон. И как минимум три дня полного покоя в отдельной палате. Никаких контактов. Я сам буду присматривать за ней.
      -- Прекрасно. Хасслейн открыл дверь и окликнул стоявшего за ней молодого моряка: -- Старина, отнеси эту шимпанзе в ее комнату и проследи, чтобы доктору Диксону предоставили все, что ему потребуется.
      -- Есть, сэр.-- Томми Биллингс, девятнадцатилетний капрал морской пехоты подошел к операционному столу. -- Эге, да она без памяти, да? Ну, ничего, девочка, теперь все будет хорошо. Сейчас мы отнесем тебя к себе, и все будет в порядке... Он взглянул на Хасслейна и Диксона:
      -- Вы не делали ей больно? Ведь нет? У вас не было причин обижать ее. Она ничего не сделала...
      -- Твое дело -- отнести эту шимпанзе в ее помещения, приятель, ты понял? -- оборвал его Хасслейн.
      -- Так точно, сэр. -- Томми покатил стол к двери, ласково обращаясь к спящей Зире: -- Ну-ну, девочка. Теперь никто тебя не обидит. Томми о тебе позаботится. Я люблю мартышек. У нас дома жили две обезьянки, а недалеко от моей школы был Зоопарк и там жила шимпанзе. Я за ними ухаживал... Теперь все будет хорошо...-- Каталка выехала из операционной.
      -- Я полагаю, мы слышали достаточно -- сказал Хасслейн.
      -- Достаточно для чего? -- резко спросил Льюис.
      -- Бросьте, доктор Диксон. Даже вы теперь видите, как опасны обезьяны. А даже если нет, то увидите, когда я закончу работу над своим заключением для Комиссии. Тогда вы поймете.
      Глава 17
      Виктор Хасслейн заканчивал представление своего заключения членам Президентской Комиссии. Голос его был уверенным и убедительным.
      -- Я полагаю, что достаточно четко обрисовал вам ситуацию. Теперь, если позволите, я хотел бы подвести итоги.
      Он посмотрел на сидящих напротив него за длинным столом красного дерева мужчин и женщин. Все они -- будут за, он был в этом уверен; все, кроме, конечно, Диксона. Да, может, еще, кардинала Макферсона. Остальные согласятся.
      -- Первое -- сказал он вслух. -- Я продемонстрировал вам, что существует вероятность скрещивания этих обезьян с существующими на данный момент на Земле породами и возникновения в результате этого расы говорящих обезьян; и что без этого вероятность того, что обезьяны научатся говорить, практически равна нулю.
      Члены комиссии согласно закивали.
      -- Второе,-- продолжал Хасслейн -- Я показал, что развитие расы говорящих обезьян стало бы беспрецедентной катастрофой. В том будущем, которму принадлежат эти шимпанзе, обезьяны не только заняли иесто людей. Мне совершенно ясно, что после переворота они последовательно начали выслеживать и убивать людей, в которых еще оставались проблески разума и способности к речи. Они методично уничтожали всяческие следы человеческой культуры и цивилизации. Это была их благодарность за то, что люди взяли их в свои дома и науили говорить!
      -- Разумеется, доктор Хасслейн, вы понимаете, что это всего лишь предположения -- сказал кардинал Макферсон.
      -- Возможно, Ваше Преосвященство -- ответил Хасслейн.
      -- Однако мы точно знаем, что обезьяны восстали против человека; и что по крайней мере двести лет на Земле не было ни одного человека, способного разговаривать. Поэтому мое предположение вполне обоснованно.
      -- Понимаю -- сказал кардинал, задумчиво покачав головой.
      -- Третье. Я показал вам, что шимпанзе женского пола виновна в неслыханных пытках, которым она подвергла людей и что хотя она лично не убивала полковник Тэйлора, это сделали ее соотечественники. По крайней мере -- с лейтенантом Доджем, которого они выставили на всеобщее обозрение в Музее Естественной Истории, как редкий экспонат! Произнося эти слова, Хасслейн смотрел на Бойда и был вознагражден появившимся на лице конгрессмена выражением ненависти и возмущения.
      Теперь Бойд был готов голосовать за что угодно.
      -- Президент ждет ваших рекомендаций, леди и джентельмены -сказал Хасслейн. -- Мы стоим перед лицом опасности, угрожающей не только Соединеным Штатам но всему человеческому роду! И я говорю вам -- надо действовать!
      -- Но само собой разумеется, что если эти обезьяны будут находиться в заключении и под нашим контролем, они не будут представлять никакой опасности для человечества?
      Хасслейн пожал плечами: -- Джентельмены. Леди. У меня нет времени, чтобы объяснять вам свою концепцию времени. Но я могу сказать вам одно: будущее не является неизменимым. Тот факт, что для этих двух шимпанзе страшный, ужасный мир, в котором наши потомки станут бессловесными тварями, лабораторными крысами для обезьян, был р е а л ь н о с л у ч и в ш м с я, этот факт делает весьма вероятным то, что это с л у ч и т с я на самом деле! И до тех пор, пока эти две обезьяны остаются в живых. Остается теоретическая возможность того, что их гены смешаются с генами их сегодняшних родственников. И вот тогда их потомки будут представлять смертельную оасность для любого человека, который живет или когда-либо будет жить на Земле! Для потомков каждого из нас!
      -- Очень патетично -- сказал кардинал. -- Но поскольку у меня нет и не будет потомков, я являюсь стороной более беспристрасной и в состоянии сохранить ясность мышления. И я говорю вам -- эти шимпанзе не сделали ничего, заслуживающего смертного приговора. На основании подобных улик мы не осудили бы даже собаку. А убийство мыслящих, разумных существ, это великий грех!
      -- Позвольте, Ваше преосвященство, но вы ведь не предполагаете, что у этох обезьян есть душа? -- сказал председатель Хартли. -Безусловно...
      -- Я не намерен делать подобного рода предположения -- перебил его кардинал. -- С другой стороны, я, конечно, не могу сказать, что мне нравится тот мир, который описал нам доктор Хасслейн. Это ужасно и этого не должно случиться. И все же я не могу согласиться с тем, что зло может быть предотвращено посредством совершения еще большего зла. Избиение невинных младенцев принесло Ироду немного пользы. Не помогло оно и Лаю избежать страшной судьбы. Не может ли случиться так, что именно эта попытка и станет причиной того самого зла, которое мы хотели предотвратить? Во все времена было именно так.
      Хасслейн насмешливо хмыкнул: -- Восхитительные сантименты! Вот только логика хромает. Если мы будем сидеть сложа руки, будущее этих обезьян с наибольшей вероятностью станет и н а ш и м будущим, и мы обязаны предотвратить это. Обязаны!
      Председатель Хартли постучал молотком, призывая членов Президентской Комиссии к порядку:
      -- Джентльмены! Леди! Пожалуйста! Доктор Хасслейн, насколько мне известно, господин президент хотел бы как можно скорее получить наше заключение? Я предлагаю сделать получасовой перерыв, чтобы мы могли окончательно определить свою позицию. После чего мы снова соберемся здесь и вынесем окончательное решение относительное относительно судьбы этих обезьян. Возражения есть? Принято. Молоток упал.
      Получасовой перерыв растянулся на три дня. И хотя полного единодушия так и не было достигнуто, откладывать уже было нельзя. Поздним вечером Комиссия собралась на свое последнее заседание. Льюис Диксон безучастно сидел на своем месте, во рту он ощущал отвратительный металлический привкус, в горле саднило и жгло.
      Доктор Хартли вслух читал: -- Мой долг сообщить вам, что нижеследующие заключения и рекомендации, разработанные специальной Комиссией, приняты и одобрены президентом Соединенных Штатов.
      -- Первое. Утверждается, что не найдено никаких фактов, уличающих ту или другую обезьяну во враждебном отношении к человечесткой расе или доказывающих, что та или другая обезьяна представляет явную и реальную угрозу человеческоц расе. Утверждение принято единогласно. -- По аудитории пробежал легкий ропот согласия -- этот пункт и не представлял собой трудности.
      -- Второе. -- вновь зазвучал монотонный голос Хартли. -Утверждается, что шимпанзе мужского пола, известный как Корнелиус, не принимал, а сколько нам удалось определить, никакого участия в зверствах, учиняемых в отношении человеческих существ или в преступлениях против гуманности; утверждается также, что упомянутый шимпанзе мужского пола был и является глубоко заинтересованным и благорасположенным ученым, который изучал грядущий упадок челвеческой культуры с объективностью хорошего историка. Невиновен ни в чем и не заслуживает наказания. Утверждение принято единогласно.
      -- Третье. Утверждается, что шимпанзе женского пола, известная как Зира, виновна в действиях, которые, взятые в отдельности, составляют преступления против гуманности и , будучи рассмотренными в наше время, повлекли бы за собой самое суровое наказание. Тем не менее, Комиссия находит невозможным согласиться с утверждением, что упомянутые действия, без сомнения характеризуемые в наше время, как зверство, могут быть названы преступлениес в обстоятельствах, того времени и той культуры, которая сложилась во время существования Зиры. Особо отмечается, что действия, называемые нами зверства, произведенные Зирой над человеческими существами в ее время, в наше время являются широко распространенным явлением, совершаемым людьми над животными по мотивам, аналогичным тем, которые двигали Зирой: утверждается также то, что Зира, очевидно, верила до момента встречи с полковником Тэйлором, что люди представляют собой не более чем бессловесных животных.
      Конгрессмен Бойд громко откашлялся.
      -- Да, мистер Бойд? -- сказал председатель Хартли.
      -- Господин председатель, я прошу отметить в протоколе, что данное утверждение не было принято единогласно. Согласуясь с данными истории -- истории, которую, безо всякого сомнения, знал ее муж -- Кронелиус, -- эти обезьяны не имели права обращаться с людьми словно они были бессловесными и неразумными зверьми! Более того, я хотел бы указать, что, по моему мнению, эти обезьяны на самом деле так не считали. Нет, уважаемые члены Комиссии -- они смотрели на них, как на бывших господ и мстили где и когда это было возможно!
      -- Простите, конгрессмен -- прервал Хартли вдохновенную речь Бойда. -- Вам будет предоставлено право представить свое особое мнение...
      Сидевшие за столом зашумели.
      ...Я повторяю, вы можете представить ваше особое мнение позднее. Каждому из вас будет предоставлена такая возможность. В общем же заключении будет отмечено, что это утверждение не было принято единогласно.
      Чтение продолжилось. -- Комиссия утверждает большинством голосов, что упомянутая Зира не совершила преступлений, заслуживающих наказания и что будучи обезьяной, она не может быть подвергнута суду по стандартам, констатируемым международным судом Военных Преступников и что данная Комиссия не имеет юридического права и что деяния Зиры не попадают под юрисдикцию данной Комиссии без рассмотрения истинности или ложности первых двух предположений; и что, таким образом Комиссия признает, что не может рекомендовать никакого судебного преследования в отношении шимпанзе Зиры. Является ли данное утверждение справедливым, уважаемые члены Комиссии?
      Послышался громкий ропот одобрения. Кто-то сказал: -- Давайте скорее. Время к обеду.
      -- Приложу все силы -- язвительно бросил Хартли. Он снова поднес к глазам лист и прочел:
      -- Президентская Комиссия утверждает, что сами по себе эти обезьяны не представляют угрозы существованию расы, но их потомство, будучи смешанным с обезьянами Земли в состоянии составить подробную угрозу; что, если их потомство не будет смешиваться с обезьянами Земли, то будущее, описанное Зирой и Корнелиусом, становится невероятным, и это оправдывает все средства, которые будут предприняты для предотвращения этого будущего. И, таким образом, невзирая не законы правосудия, но исключительно в интересах благополучия и физического выживания человеческой расы, Комиссия рекомендует Президенту Соединенных Штатов предпринять в отношении обезьян Зиры и Корнелиуса следующие меры: должно быть предотвращено появление на свет нерожденного еше к настоящему моменту ребенка; шимпанзе могут считаться полноправными гражданами Соединенных Штатов и будут иметь право работать в любой области, где они в полной мере могут проявить свои способности и которую они берут по своему желанию.
      -- Это то же убийство -- тихо заметил кардинал. И уже громче продолжил. -- Аборт -- это всегда убийство. Почему бы не подождать, пока родится маленький шимпанзе и не стерилизовать его так же, как и родителей, если уж он так угрожает человечеству. Это очередное избиение младенцев, которое не приносит людям добра. Кровь невинных падет на голову судей.