-- Вашу точку зрения мы уже слышали -- сказал Хасслейн. -- Я ценю вашу заботу. Пусть этот грех падет на мою голову. Вас это не касается.
      -- На вашу голову или на голову ваших детей, мистер Хасслейн? Надеюсь, вы помните, что об этом сказано в Писании? Я буду молить Бога, чтобы этот ваш грех не обратился потив ваших детей!
      Хасслейн вдруг словно поперхнулся, лицо его покрыла смертельная бледность.
      -- Если вы, наконец, закончили свою дискуссию, -- вмешался председатель Хартли, -- то я, с вашего позволения, прочту заключение.
      -- Данные заключения были приняты Комиссией и одобренные президентом Соединенных штатов. Доктору Виктору Хасслейну предоставлено право исполнения предлагаемых мер и приказывается исполнить их немедленно.
      Хартли посмотрел на собравшихся: -- Я думаю, на этом все, да? Он поднял молоток. -- Настоящим объявляю Комиссию распущенной. Молоток снова упал и этот удар для Льюиса Диксона прозвучал трубным гласом, возвещающим начало Страшного Суда.
      Льюис припарковал машину в сквере, неподалеку от дома Стефани. Она вышла навстречу ему и он притянул ее к себе и молча поцеловал.
      -- Ну, что? -- произнесла она, наконец. -- Плохо?
      -- Заметно?
      -- Да. Что они решили? Лью?
      Он рассказал все как есть. -- Во всяком случае, им сохранили жизнь, но... Это ужасно, Стиви.
      -- Они уже знают?
      -- Нет -- сказал Льюис. -- Но Хасслейн скажет им об этом завтра. И завтра же будет сделана операция. Стиви, эти шимпанзе приводят его в ужас. Он действительно видит в них конец человечества.
      Она встрепенулась: -- Лью, может, нам следует предупредить их? Они не должны оставаться наедине с этим, правда? Мы не станем дожидаться, пока это сделает Хасслейн -- и скажем им все!
      -- Угу, я тоже подумал об этом. Потому я и здесь, Стиви. Я не могу идти к ним один. Ты пойдешь со мной?
      -- Конечно.
      -- Тогда идем.
      -- Но, Льюис, я не могу сейчас уйти отсюда. Сестра попросила меня присмотреть за детьми -- она вернется через час. Я не могу оставить их одних.
      -- Найми бэби-ситтера -- взмолился Диксон. -- Ты же знаешь Хасслейна. Он может явиться к ним сегодня вечером.
      -- Чтобы вызвать ситтера, потребуется минут пятнадцать, -- сказала Стиви.
      -- Послушай, если это так срочно, тебе лучше поехать к ним прямо сейчас. А я присоединюсь к вам, как только смогу. Я быстро -- через полчаса я точно буду там. --Но эти полчаса могут стать роковыми! -воскликнул Льюис, но потом уже тише сказал: -- Что ж, дорогая. Поторопись. И... И ялюблю тебя! -- Я рада. -- Она улыбнулась, но в глазах ее была боль. Она смотрела ему вслед еще с полминуты, потом повернулась и побежала к телефонной будке.
      Племянники Стиви Брэнтон так и не смогли понять, отчего плакала их тетя.
      Глава 18
      -- А вот и ваша жена, сэр, -- сказал Томми Биллингс, вкатывая каталку с Зирой в комнату, которую она делила с Корнелиусом.
      -- Я знаю, как вы беспокоились о ней , сэр. Вот она, живая и невредимая.
      Парень помог Зире встать на ноги и потом оставил их наедине.
      -- Три дня -- сказал Корнелиус. -- Я чуть было не сошел с ума.
      -- Но разве они тебе не говорили, что со мной все в порядке?
      -- Ну, конечно, они это г о в о р и л и! -- ответил он. -- Но как я мог им верить, после того, что они сделали? Дикари! Варвары! Колоть иголками беременную женщину! Даже гориллы до такого бы не додумались!
      -- Да, дорогой -- тихо сказала она и придвинулась к мужу. -Скажи, ты рад меня видеть?
      -- Господи, ну, конечно! Он взял ее за руку и подвел к стулу. -Тебе не надо бы сейчас много стоять. И прости, что мебель здесь такая... -- он пожал плечами, -- такая функциональная! Он обвел рукой прямоугольную комнату, уставленную безликой больничной мебелью.
      -- Ничего страшного -- сказала Зира. Она примостилась на краешке стула и смотрела, как Корнелиус нервно меряет шагами комнату.
      -- Дикари! -- повторил Корнелиус.
      -- Эти люди причинили мне не больше вреда, чем я -- их соотечественникам -- печально сказала Зира. -- Даже меньше. Намного меньше. Она поежилась:
      -- Если бы только мы могли знать... Вспомни, Корнелиус, полковник Тэйлор считал, что это м ы -- дикари. По крайней мере вначале.
      Корнелиус встревоженно оглянулся:
      -- Они могут подслушивать нас -- прошептал он.
      -- Ну и что из этого? Они теперь знают о Тэйлоре.
      -- Они и о нем заставили тебя рассказать?
      -- Они заставили меня рассказать все, что я знаю. Нам нечего больше скрывать.
      -- Звери!
      -- Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать. Я... Я даже рада этому, Корнелиус. Я рада, потому что мы не должны теперь лгать. Я ненавижу ложь. Мы все равно не смогли бы лгать всю жизнь.
      -- Если мы вообще останемся в живых -- пробормотал Корнелиус. -- Они могут и не захотеть этого.
      -- Ну, это глупости, -- сказала Зира и погладила рукой своей заметно уже округлившийся живот. -- Этого не может быть. Не дикари же они в самом деле...
      -- Не знаю. Он взял ее руку и приложил к своей щеке.
      -- Сколько осталось?
      -- Неделя, не больше. Может быть, даже меньше.
      -- Неужели так скоро? Господи, а они мучили тебя! Как они посмели...
      Она нерешительно взглянула на него и затаенной тревогой спросила: -- Корнелиус... Скажи, ты ведь на самом деле так не думаешь, правда? Они не стали бы... Они не станут причинять нам зла? Не сейчас! Она снова дотронулсь до своего вздувшегося живота. Они не станут -- Ой!! -- вскрикнула она вдруг -- с противоположной стороны двери в замочной скважине повернулся ключ. Зира в ужасе смотрела на медленно открывающуюся дверь.
      В комнату вошел Томми Биллингс. В руках он держал поднос, на котором стояли бокалы с апельсиновоым соком, чашки с бульоном и корзиночка с засахаренными фруктами.
      -- Пора и пожевать немного.
      -- Тьфу ты, черт! Убирайся! -- взорвался Корнелиус. Его нервы были напряжены до предела.
      -- Эй, погодите, чего это вы взбеленились?
      -- Спасибо, но я не голодна -- сказала Зира.
      -- Ну и что? Вы может и нет, мэм, а тот, кто еще не умеет говорить, наверняка не отказался бы перекусить. Не упрямьтесь, выпейте хотя бы соку. И суп вам тоже не повредит. Вам надо есть, хотя бы ради маленькой мартышки внутри вас!
      -- К черту! -- заорал, не помня себя, Корнелиус, схватил поднос и швырнул Томми прямо в лицо.
      Горячий суп залил Томми глаза, он отчаянно размахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. -- Да вы что? -- закричал он. -- Что вы делаете?
      -- К черту, к черту, К ЧЕРТУ! -- кричал Корнелиус. Потом он схватил с пола поднос и ударил им Томми по голове.
      -- Но что я вам сделал? -- запричитал Томми. Он сделал шаг в сторону, пытаясь уклониться от очередного удара. Но в этот момент нога его поехала на скользком от разлитого супа и сока полу и он упал, сразмаху ударившись головой об угол стола. Прошло несколько мгновений. Томми не двигался.
      -- Он... С ним все в порядке? -- испуганно спросила Зира.
      -- Разумеется, с ним все в полном порядке -- огрызнулся Корнелиус. -- Тебе ли не знать, какие крепкие у людей черепа. Он получил по заслугам. Я никому не позволю издеваться над моей женой!
      -- Он не двигается.
      -- Он просто потерял сознание. Не обращай внимания, очухается. А нам пора уходить.
      -- Но... Корнелиус! Разве мы не позовем кого-нибудь , чтобы...
      -- Мы никого и ни за чем не будем звать -- отрезал Корнелиус. Мы уходим. Мы разумные существа и настало время доказать это. Мне надоело сидеть, сложа руки, и покорно ждать, что они еще захотят с нами сделать. Идем.
      Холл был совершенно пуст. Корнелиус, держа Зиру за руку, прошел в конец его и осторожно выглянул наружу через стеклянную дверь. У входа стояли морские пехотинцы.
      -- Там охрана -- прошептал он. -- Возможно они повсюду.
      -- Тогда как же мы отсюда выберемся? -- устало спросила Зира. -Корнелиус, мне кажется, что нам надо вернуться обратно и ...
      -- Нет.-- Он оглядел низкий коридор, в который выходило несколько дверей, ведущий в пустующие помещения. -- Подожди немного. Он вошел в одну из дверей и внимательно осмотрел потолок. Особенно тщательно изучил он потолок ванной и туалета. Потом вышел в коридор, кивнул Зире, и вошел в следующее помещение. -- Ага, -- с удовлетворением сказал он, -- Зира, иди сюда!
      Он указал на потолок ванной комнаты. -- Я знал, что здесь обязательно должен быть выход наверх. В этом здании есть чердак, и я готов был держать пари, что мы сможем найти выход на крышу.
      -- И что это нам даст? -- холодно спросила Зира.
      -- Люди как следует не умеют лазить. И им не приходит в голову задрать ее вверх, когда они что-нибудь или кого-нибудь охраняют. Я это знаю -- я наблюдал за ними все то время, что сходил здесь с ума от беспокойства за тебя. Я, наверное, уже тогда чувствовал, что эти наблюдения нам пригодятся. А ты даже в своем нынешнем положении можешь лазить лучше, чем самый тренированный человек.
      -- Хорошо. Что дальше?
      Он в одно мгновение взлетел на самый верх туалетных полок и открыл люк, потом снова спрыгнул на пол и подсадил Зиру. Они очутились на пыльном чердаке, в дальнем конце которого было небольшое вентиляционное окно. Корнелиус осторожно отодвинул заслонку и выглянул на крышу.
      -- Теперь будь очень осторожна -- прошептал он. -- Внизу охранники. Но заметь, ни один из них и не подумает взглянуть вверх -вон на то дерево. А мы легко можем перепрыгнуть с него на другую сторону дома. Когда окажешься на крыше, молчи и не останавливйся. Главное -- доберись до дерева и спустись вниз с той стороны. Я пойду вслед за тобой. -- Хорошо. Я ... Я надеюсь, что все будет хорошо.
      -- Я тоже -- прошептал он. -- Я люблю тебя.
      -- Я люблю тебя -- нежно ответила ему Зира и выскользнула на крышу.
      Льюис зло смотрел на Виктора Хасслейна. Бледно-голубые глаза ученого холодно сверкнули в ответ и Льюис с трудом сдержался, чтобы не перегнуться через стол и не ударить его по бесстрастному лицу.
      -- Вы могли дать им хотя бы несколько дней -- сказал Льюис.
      -- Предписание гласит -- немедленно -- сказал Хасслейн. -- А немедленно -- это не значит --через несколько дней--. Черт возьми, доктор Диксон, если неприятности все равно не избежать, лучше пройти через нее как можно скорее. Оттого, что будете откладывать, она не станет менее неприятной.
      -- То есть вы все же признаете, что это неприятно?
      -- Неприятно? -- сказал Хасслейн. -- Это трагедия! Диксон, неужели вы думаете, что я получаю от этого удовольствие? Неужели вы действительно так думаете?
      -- Да, примерно так я и думаю -- сказал Льюис.
      -- Боже мой, если бы вы знали, как вы ошибаетесь! -- сказал Хасслейн. -- Садитесь, доктор Диксон. Присаживайтесь, присаживайтесь. Я не думаю, что кому-нибудь из нас удастся переубедить другого, но по крайней мере во время нашей дискуссии вы будете чувствовать себя удобно. И когда аргументы наши будут исчерпаны, мне бы хотелось, чтобы вы ответили мне на один вопрос -не хотели бы вы сами произвести эти операции?
      -- Иисус-Мария! Да вы в своем уме, Хасслейн? Я не собираюсь принимать участие в ваших чудовищных...
      -- Вас никто не заставляет, доктор. Я предложил вам это только по одной причине. Мне казалось, вы достаточно любите их, чтобы хотеть лично удостовериться в том, что все будет сделано самым безболезненным и самым безопасным способом. Однако теперь я вижу, что это не так.
      -- Удар ниже пояса -- сказал Льюис. Он тяжело опустился на стул, стоявший у стола, за которым сидел Хасслейн.
      -- Можно, я возьму у вас сигарету?
      -- Разумеется -- Хасслейн передал ему пачку. -- Я не знал, что вы курите.
      -- Я и не курил. Бросил пять лет назад. Но похоже пришло время начать снова.
      -- Вы очень нервничаете, и это ествественно -- сказал Хасслейн. -А вам не приходит в голову, что я тоже нервничаю, что я тоже встревожен? Посудите сами, Диксон. Я приношу в жертву то, что, возможно, является величайшим историческим открытием. Говорящие животные -- мыслящие, разумные, не относящиеся к человеческой породе создания. И к тому же они собираются дать породистый приплод. Это же изумительно! И я с не меньшей болью осознаю, что у меня нет никаких философских оснований считать, что я хоть чемнибудь лучше них.
      -- Но... доктор Хасслейн, если вы действительно так считаете, почему же вы тогда делаете все это?
      -- Потому что если я прав, и моя теория времени верна,то в случае сохранения жизни этим обезьянам, в жертву будет принесена вся человеческая раса, если же я ошибаюсь,то в жертву мы приносим только двоих. Очаровательных. Безвинных. Но только д в о и х !
      -- Двоих? Вы сказали --двоих--? Но предписание не говорит о смерти родителей. Только нерожденный ребенок. Вы их тоже хотите убить? Не так ли, доктор Хасслейн? Отвечайте же, черт вас возьми!
      -- Хасслейн пожал плечами: -- Да, не скрою, мне было бы спокойнее, если бы и они умерли. Но предписание есть предписание. И я выполню его в точности. Вплоть до последней буквы. И именно поэтому я спрашиваю вас, не хотите ли вы сами произвести эти операции. Я хочу , чтобы вы могли быть уверены в том, что с ними не будет сделано б о л ь ш е того, что указано в решении Комиссии. Но я не сделаю ничего, что могло бы навлечь на меня обвинение в убийстве взрослых. Разве что... Разве что случится что-либо непредвиденное...
      -- А что может случиться, доктор Хасслейн? Я очень вам советую -- пусть лучше ничего не случается! Потому что если вы убьете этих шимпанзе, вы за это ответите!
      -- Как превратно вы меня понимаете -- печально сказал Хасслейн. -- Поймите же, наконец, я только исполняю свой долг. Долг перед человееством. Долг перед всей планетой, перед всей Землей. Я уверен -то, что мы делаем, это меры, необходимые для защиты всей человеческой цивилизации. И я хочу, чтобы они были выполнены в точности. Пока мы этого не сделаем, я не смогу жить спокойно.
      Мы пытаемся изменить наше будущее. Я верю, что не ошибаюсь и что существует реальная возможность вмешиваться в ход еще неслучившейся истории. И все же меня часто гложут сомнения и тогда мне становится страшно... Еще сигарету?
      -- Нет, благодарю... Что это?
      -- За окнами раздался какой-то шум.
      -- Похоже на выстрелы -- сказал Хасслейн. -- Идемте. Надо посмотреть, что там происходит.
      Корнелиус обернулся и посмотрел на высокую железную ограду, окружавшую лечебно-восстановительный лагерь Пэндлтон.
      -- Похоже, нам удалось выбраться, дорогая -- сказал он. -- Теперь мы в относительной безопасности. Наступает ночь. Нам будет нетрудно скрыться.
      -- А что мы дальше будем делать? -- спросила Зира.
      Поминутно спотыкаясь, они медленно продвигались вперед. В неверном свете луны узкая дорога, окруженная зарослями чаппараля, выглядела мрачно и жутко. Шорох высокой травы, шепот, пробегающий по тронутым ноыным ветром листьям, сонный писк случайно проснувшейся птицы -- все заставляло их вздрагивать и замирать от ужаса.
      -- Нам нужно раздобыть какую-нибудь одежду -- сказал Корнелиус. -- И обязательно шляпы. Попытаемся выдать себя за людей.
      -- Боюсь, что нам это не удастся ... Ох! -- застонала вдруг Зира.
      -- Что с тобой? -- встревоженно спросил Корнелиус.
      -- Не волнуйся, пожалуйста, не волнуйся. Успокойся. Сейчас... Ты не волнуешься?
      -- Да... Но...
      -- Хорошо. Мне кажется это началось. Схватки.
      -- Но ведь еще рано -- воскликнул Корнелиус.
      -- Это, наверное, из-за лазания. Интересно, как это удается примитивнам обезьянам? Им, беднягам, ведь до самых родов приходится лазить по деревьям ... -- попыталась пошутить Зира, но неожиданная боль заставила ее прикусить губу и она снова застонала.
      -- Но... Но... Надо же что-то делать -- растерянно забормотал Корнелиус. Я вернусь обратно за помощью.
      -- Чушь. Дети обезьян на протяжении целых тысячелетий рождались безо всякой посторонней помощи. Я справлюсь. Не волнуйся за меня. Я обязательно справляюсь.
      -- Но...
      -- Нам лучше уйти с дороги -- сказала Зира. -- Идем.
      Она взяла его за руку и повела вглубь зарослей чаппараля. -- Ой, смотри -- воскликнула она. -- Там тоже дорога!
      -- Это та же -- ответил Корнелиус. В этом месте она образует подкову, огибая скалистый холм. Я заметил это, еще когда нас везли сюда. Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?
      -- Конечно... Ох!
      -- Опять? Нет, нам надо... Он отпрянул назад -- раздался оглушительный треск. Прямо из-под их ног, громко хлопая крыльями, выпорхнул большой калифорнийский перепел.
      -- Похоже на выстрел... -- сказала Зира и, помолчав, спросила: -Как ты думаешщь, они пойдут нас искать? С оружием?
      -- Вряд ли.-- Корнелиус отвел глаза. -- Тебе надо немного отдохнуть. Только... Если бы ты смогла пройти хотя бы еще немного...
      -- Конечно, смогу. И даже не немного. Немедленно перестань надо мной причитать. Я совершенно здоровая молодая шимпанзе.
      -- Понимаешь, я бы хотел, пока это еще возможно, уйти как можно дальше от лагеря. Он вдруг замолчал и прислушался. Ты что-то услышал, да? -- тревожно спросила его Зира.
      Это был отдаленный вой сирены в Пэндлтоне.
      -- Нет, ничего. Еще одна птица. Он взял ее за руку и они углубились в заросли чаппараля.
      Глава 19
      Тело в белом халате неподвижно лежало на полу. Льюис Диксон стоял перед ним на коленях. Пульса не было. Он безнадежно посмотрел на Виктора Хасслейна, стоявшего в дверном проеме. -- Мертв -- сказал он. В голосе его прозвучало явное подозрение.
      -- Мне очень жаль -- сказал Хасслейн.
      -- Разумеется, вам жаль -- сказал Льюис. Он накрыл тело санитара и поднялся с колен. -- Ну конечно.
      -- Мне действительно жаль. Я и сам не знаю, почему для меня так важно ваше мнение, доктор Диксон. Особенно если учесть, что вы явно недолюбливаете меня. И все же я постоянно ловлю себя на том, что все время пытаюсь убедить вас в очевидной вещи. В том, что я вовсе не чудовище, жаждущее крови невинных жертв. -- Вы хотите, чтобы они были мертвы. И то, что случилось, вы используете как предлог, чтобы их пристрелили. -- Разумеется. В них -- угроза человечеству, цивилизации, науке, всему, что мне дорого в жизни. Поэтому они должны быть уничтожены. И, честно говоря, я очень бы хотел, чтобы они сами по себе были з л о м. Это бы все упростило.
      Пока служители госпиталя выносили тело Томми, Хасслейн молчал. Потом он отвернулся и, глядя в окно, тихо сказал:
      -- К сожалению мне кажется, что даже в том, что случилось, не было их злого умысла. Просто несчастный случай. Но он, конечно, многое упрощает. Он резко повернулся, быстрыми шагами прошел в свой оффис и набрал номер.
      Через минуту над всей территорией лагеря Пэндлтон разнесся пронзительный вой сирен и по ней засновали джипы, набитые вооруженными до зубов людьми.
      Прежде, чем набрать следующий номер, Хасслейн некоторое время колебался. Он в задумчивости смотрел на телефон. В оффис вошел Льюис Диксон. Хасслейн с трудом оторвался от своих мыслей и вопросительно взглянул на него: -- Да?
      -- Что вы им приказали? -- резко спросил Льюис.
      -- Я всего-навсего сообщил адмиралу, что пленникам удалось бежать и что во время побега они убили одного из его пехотинцев.
      -- О Господи! Но вы ведь не можете не понимать, что теперь все остальные с радостью нажмут на курок, чтобы пристрелить беглецов!
      -- Возможно. Я, во всяком случае, на это очень надеюсь, -спокойно сообщил Хасслейн. -- Вам я могу в этом признаться. Он резко вскинул голову и с вызовом посмотрел на Льюиса: -- Диксон, неужели вам самому не страшно? Боже мой, да вы только представьте: в том будущем -- другой Шекспир, другой Эдисон, другой Эйнштейн будут пресмыкаться на четвереньках, неспособные говорить и мыслить, звери, осужденные всю жизнь существовать в постоянном рабстве и унижении. И все это благодаря этим шимпанзе. Кто вам дороже, Диксон, эти две обезьяны, или мы?
      -- Если бы я даже верил в то, в смерти Зиры и Корнелиуса спасение человечества, я все равно не смог бы оправдать их убийство.
      -- Возможно.
      Хасслейн поднял телефонную трубку: -- Генерала Броуди, пожалуйста. Он посмотрел на Диксона: -- Простите, доктор, но мне необходимо доложить о случившемся президенту. Когда Льюис вышел, Хасслейн зажег сигарету. Ему пришлось ждать довольно долго, пока Броуди позовут к телефону, но еще больше времени ему пришлось потратить на то, чтобы объяснить генералу, что случилось.
      -- Какие приказы были отданы морякам? -- резко спросил Броуди.
      -- Изловить их, конечно...
      -- Ага... Просто изловить. И при этом им было сообщено, что эти мартышки убили одного из их однокашников. И больше ничего. Неплохо придумано. Вы , конечно, понимаете, что в такой ситуации они не просто изловят макак, но и... Если только им на этот счет не будут отданы чертовски строгие предписания. И они их получат! Эти шимпы нужны нам живыми. Вы хорошо меня поняли?
      -- Позвольте, генерал, но мне казалось, что мы с вами понимаем друг друга, а вы... -- попытался возразить Хасслейн, но Броуди раздраженно перебил его:
      -- Интересно, а что вы мне прикажете делать с нашим взаимопониманием? Президенту приспичило сохранить этих тварей. Мол, обезьяны должны быть возвращены живыми и невредимыми, чтобы они не сотворили! И к черту все то, что они сделали или не сделали. И самое отвратительное, что я не могу с ним не согласиться, потому что до выборов осталось каких-то полтора года. А все избиратели от мала до велика словно ополоумели от этих шимпов. Носятся с ними как с любимым дитятей. Относятся к ним так, словно это не обезьяны, а настоящие люди. И каждый ученый болван страны мечтает заполучить у них интервью и провести с ними научную беседу. И так далее в том же духе. Убейте их сейчас и в стране разразится политический кризис. Нет, Хасслейн, они нужны нам живыми. И боссу тоже. Дошло до вас, наконец?
      -- Да, генерал.
      -- Я чертовски на это надеюсь, Виктор. Я сейчас свяжусь с адмиралом Джардином. А вы немедленно оповестите весь штат Пэндлтона о том, что им строжайшим образом запрещено даже пальцем прикасаться к макакам, если это будет грозить хотя бы волосу на их голове. Или клоку шерсти, как у них там, не знаю... И держите меня в курсе.
      Они с возрастающим ужасом смотрели с холма на огромные машины, полные вооруженных солдат, которые проносились мимо них по дороге. Зира вновь застонала и Корнелиус почувствовал что не в силах больше этого выносить.
      -- Я позову кого-нибудь на помощь. Я найду Льюиса. -- Нет... пожалуйста... Она обвела взглядом их крохотное убежище. Со всех сторон их окружали густые заросли чаппараля, полностью скрывавшие их от дороги.
      -- Послушай, я просто был немного несдержан с этим мальчишкой. Ну, ударил я его, ничего с ним от этого не сделается. В конце, концов , я перед ним извинюсь. Когда он вошел я был не в себе и он тут был совершенно не при чем. Мы должны вернуться и попросить о помощи.
      -- Я вполне могу передвигаться -- упрямо сказал Зира. -- В конце концов я могу родить ребенка прямо здесь. Мы будем...
      -- Нет -- твердо сказал Корнелиус. -- Пусть они лучше накажут нас, но зато наш ребенок будет окружен заботой и вниманием. Я иду за помощью. Жди меня здесь. Прежде, чем она успела возразить, он вскочил и, пробравшись через густые кусты, начал быстро спускаться к дороге по крутому каменистому склону, поросшему колючим кустарником. На дороге стояли солдаты с ружьями в руках. Дорога была перегорожена.
      Корнелиус выждал немного, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого. К заставе подъех автомобиль, свет его фар ярко осветил дюжину столпившихся у обочины моряков. Один их них подошел к машине и обратился к сидевшей за рулем девушке:
      -- Простите, мисс, но проезд закрыт.
      -- Я доктор Брэнтон -- ответила девушка. -- У меня есть пропуск, капитан. Вот. -- Она протянула охраннику кусочек картона.
      -- Тогда все в порядке, мисс...
      Корнелиус с облегчением узнал Стиви. Он уже было собрался выйти из кустов на дорогу и обнаружить себя, но солдат продолжал:
      -- Только, доктор Брэнтон, будьте поосторожнее. Эти макаки убили одного из наших ребят -- этого молодого капрала Биллингса и смылись. Может, они где-то поблизости. Вообще то мне бы надо послать когонибудь с вами, но у меня и так мало людей. Вы закройте все дверцы и не открывайте, пока не доедете до контрольно-пропускного пункта, ладно? Корнелиус в ужасе застыл на месте. Что он наделал! Этот юноша мертв! Мертв! Что же теперь будет? Машина Стиви тронулась с места. В этот момент Корнелиус неожиданно вспомнил, что дорога в этом месте образует подкову. Быстрее, подумал он. Я должен ее перехватить. Он опрометью помчался вверх по холму через густые заросли, не разбирая дороги. И все-таки совершенно бесшумно, хранимый от врагов древним инстинктом. Через несколько минут он уже стоял на дороге по другую сторону скалистого утеса, задыхаясь от безумного бега. Из-за поворота показался свет фар. Увидев на дороге маленькую фигурку, Стиви резко затормозила. Тормоза взвизгнули машина остановилась. Корнелиус подошел ближе. Дверные стекла были подняты, Стиви сидела неподвижно. Корнелиус стоял перед ней, не говоря ни слова и в душе его нарастали смятение и паника. Прошло несколько бесконечных секунд. Стиви опустила стекло и тревожно спросила: -- Что произошло, Корнелиус?
      -- Спасибо, что вы еще доверяете мне -- сказал он. -- Я этого не заслуживаю. Но, клянусь вам, я не хотел убивать его. Он оскорбил Зиру. Во всяком случае мне так показалось. Я ударил его. Он упал. Ударился головой об угол стола. Я не хотел... Вы должны мне верить.
      -- Я верю -- сказала Стефани. -- Но они -- нет. Где Зира? -- Там, в кустах. У нее схватки. Стиви -- взмолился он. -- Что мне делать? -- О, Господи, я сама не знаю... Вы сможете довести Зиру до машины? Нам нужно найти Льюиса. Он что-нибудь придумает. -- Я приведу ее.
      -- Поторопитесь, Корнелиус. Кругом шныряют солдаты.
      Корнелиус сломя голову бросился по склону и через несколько мгновений склонился над лежавшей на земле Зирой. Он бережно поднял ее и спросил:
      -- Ты можешь идти?
      -- Да, все в порядке. А куда мы идем?
      -- У Стиви машина. Она поможет нам. Зира, с трудом переставляя ноги и опираясь на плечо мужа, двинулась вниз по обрыву.
      Стиви уже открыла для них заднюю дверцу машины.
      -- Влезайте -- сказала она. -- Ложитесь на пол. И укройтесь этим ковриком. Мне надо придумать какую-нибудь историю, чтобы мы могли пробраться через ту заставу. Что бы ни случилось, не двигайтесь.
      Большой автомобиль с трудом развернулся на узкой дороге и помчался обратно.
      -- Уже уезжаете, доктор Брэнтон? -- удивленно спросил капитан. -- Что-нибудь случилось?
      -- Нет, капитан, все в порядке. Просто я подумала о том, что вы мне сообщили и решила, что если они кого-то убили, я не хочу принимать в них никакого участия. Я еду домой.
      -- Не стану винить вас, мисс.
      Охранник небрежно поводил лучом фонарика по машине, но обыскивать не стал.-- Мне бы,конечно, следовало осмотреть ваш багажник, мисс, но я почему-то уверен, -- он игриво подмигнул Стиви, -- что вы не прихватили с собой по дороге чего-нибудь секретного! Счастливого пути, доктор Брэнтон.
      -- Благодарю вас, капитан.
      Машина поехала дальше.
      -- Убит? -- не решаясь верить своим ушам, спросила Зира. -Корнелиус, что ты сделал? -- Я убил этого юношу -- санитара, -горько сказал Корнелиус. Зира тихо ахнула:
      -- Если бы мы сразу позвали на помощь, его можно было бы спасти?
      -- Я не знаю, -- сказал Корнелиус. -- Не делай резких движений. Отдыхай. И думай о находящейся в тебе новой жизни. Не надо думать сейчас о мертвом человеке... Стиви, куда мы едем?
      -- Увидите. Это единственное место, которое мне приходит в голову. Оттуда мы сразу же позвоним Льюису.
      Машина стремительно двигалась через красно-коричневые холмы Оранж-Каунти. Им вдогонку неслось завывание сирен и рокот вертолетов, обыскивающих в Пэндлтоне каждую пядь земли.
      Они проехали по темным улочкам Сан Жуан Капистрано. На самой окраине города за старинным зданием испанской католической миссии раскинулось большое поле. На нем был разбит большой бивуак. Стояли высокие брезентовые палатки, окруженные цирковыми вагончиками, фургонами и повозками самых разных размеров.
      Стиви остановила машину у одного из фургонов, на котором большими буквами было написано: ПОТРЯСАЮЩИЙ ЦИРК АРМАНДО. АРМАНДО ЖДЕТ ВАС!
      -- Подождите здесь, сказала она и вышла из машины. Подойдя к двери вагончика она постучала. Долгое время никто не открывал. Наконец, дверь отворилась и Стиви скрылась внутри.
      -- Мы можем доверять ей? -- спросил Корнелиус. В голосе его звучала настоящяя мука.
      -- А что нам остается делать? -- сказала Зира. -- Корнелиус, послушай, если бы она хотела выдать нас, ей для этого достаточно было сказать несколько слов тому охраннику на заставе.
      -- Да. Но она могла передумать. И потом... С чего станет помогать нам этот человек -- этот Армандо?
      -- Что нам остается делать... -- повторила Зира. Дверь фургона снова отворилась и на улицу вышли Стиви и Армандо.
      Низенький коренастый мужчина с очень смуглой кожей внимательно оглядел съежившихся на заднеи сиденье обезьян и распахнул дверцу. -Вылезайте, вылезайте! Голос его был очень приятным и почти мелодичным. -- Для шимпанзе, который собирается родиться, у нас найдутся более удобные места, чем заднее сиденье машины, даже если это очень большая машина. -- Проходите, проходите! -- восклицал он с заразительным энтузиазмом. Корнелиуса и Зиру провели через вагончик и они очутились на территории большого циркового города. Они подошли к брезентовой палатке, стоявшей почти на самой его окраине и вошли внутрь. Там стояло несколько клеток, а за полотняной перегородкой было оборудовано нечто вроде маленького лазарета. Армандо показал пальцем на клетки и рассмеялся: -- Вы будете далеко не первой шимпанзе, которая разрешится от бремени в родильном отделении доктора Армандо! Девять! Девять молодых здоровых обезьян принял этими вот самыми руками Армандо. Последний родился всего неделю назад. Ну, мадам Зира, если вы не побрезгуете спать в клетке, то...
      -- Где угодно, -- отозвалась Зира. -- У меня совершенно нет сил.