Либо вы становитесь верующим, верящим, слепцом; тогда любой политик, безумец, Папа, священник может вести вас куда угодно. Но они сами слепы, а когда слепой ведет слепого, это приведет к катастрофе. Что же делать? Рассудок, обычный здравый смысл говорит: «Идите на компромисс». Один ученый, Б. Ф. Скиннер, поставил эксперимент, заслуживающий внимания. Объектом эксперимента были белые мыши: их не кормили в течение двух или трех дней, так что они были очень голодны; в действительности они были настолько голодны, что готовы были бросаться и есть, что бы им ни дали. Потом их помещали на платформу. Сразу за платформой помещались два одинаковых ящика, одинакового цвета и размера, и в обоих была пища. Белая мышь могла прыгнуть либо в правый ящик, либо в левый. Мышь прыгала сразу же, не думая ни мгновения. Но если она прыгала в правый ящик, она получала электрический шок. Там была еще и ловушка, так что она падала внутрь другого ящика через эту ловушку и не могла добраться до пищи. Если она прыгала в левый ящик, там не было электрошока и ловушки, так что она могла добраться до пищи. За два или три дня она обучалась — прыгала в левый ящик и избегала правого.
      Потом Скиннер сделал замену, он менял ящики местами. Мышь прыгала в левый ящик и получала электро-шок. Теперь она была взволнована, расстроена — что делать и чего не делать. Теперь перед прыжком она дрожа-ла и волновалась, полная сомнений. Вот таковы и философы — белые мыши, дрожащие, полные сомнений, что делать: левое или правое, как выбрать? И кто это знает? Но затем они вновь привыкли. Тогда Скиннер вновь делал замену. Мышь становилась настолько растерянной, что хотя она и была голодна, она ждала — дрожа, гля-дя на тот и на другой ящик — и не могла решить. Потом она решала так же, как и вы: она прыгала между двумя ящиками — но там не было пищи, это не помогало. И через нескольких недель экспериментов, белая мышь ста-новилась невротиком, безумной.
      Именно это и происходит с вами: вы растеряны — что делать, что не делать? И единственное, что приходит в голову, это то, что если трудно выбрать: то или другое, — тогда лучше пойти на компромисс, просто прыгнуть по-средине. Но там нет пищи. Конечно, нет электрошока, но и пищи, нет. Вы утрачиваете жизнь, если прыгаете по-средине. Если бы для мыши было возможным, прыгнуть в оба ящика, она бы так и поступила.
      Таковы две возможности, открытые для рассудка: оседлать обеих лошадей или просто прыгнуть посредине. Нужен разум, очень проницательный острый разум, чтобы понять проблему — другого решения нет. Я не даю вам никакого решения, и Иисус не дает никакого решения никому, лишь понимание проблемы является решени-ем. Вы понимаете проблему, проблема исчезает.
      Невозможно жить без веры и без сомнения? Не идите на компромисс! Ведь компромисс является ядом: они на-столько противоположны, что вся ваша жизнь станет противоречием, а если есть противоречие, вы станет разде-ленным, расщепленным, и конечным результатом, будет шизофрения. Или, если вы выберете одно и отвергнете другое, тогда вы отвергли всю пользу, которая возможна в другом. Сомнение дает вам защиту от эксплуатации, вера дает вам уверенность — отбросьте что-нибудь, и польза также будет отброшена. Если вы выбираете и то и другое — вы седлаете двух лошадей; если вы идете на компромисс, вы создаете разделение внутри вашего суще-ства, вас — двое, вы становитесь толпой. Тогда что же делать?
      Лишь поймите проблему и слезайте с обеих лошадей — не идите на компромисс. Тогда начнется совсем иное бытие, совсем иное качество вашего сознания. Но почему же вы не делаете этого? Из-за того, что это качество нуждается в бдительности, этому качеству нужна сознательность. Тогда вам не нужно сомневаться ни в ком, вам просто нужно быть полностью бдительным. Ваша бдительность будет защитой от эксплуатации.
      Если полностью бдительный человек смотрит на вас, вы не сможете его обмануть, сам его взгляд разоружит вас. И если он позволяет эксплуатацию, то это не потому, что вы обхитрили и обманули его, а потому, что он веж-лив и позволил это вам. Вы не сможете обмануть полностью бдительного человека. Это невозможно, так как он видит вас насквозь, вы прозрачны; у него такое сознание, что вы — прозрачны. Если он позволяет вам обмануть его — это от его сочувствия. Вы не можете обмануть его.
      Эта бдительность кажется трудной. Вот почему вы выбираете невозможное. Но невозможное — невозможно, вы можете лишь уверяться, что это может произойти; это никогда не происходило, это никогда не произойдет. Вы выбрали невозможное, так как, оно выглядит более легким. Компромисс всегда выглядит более легким — когда бы вы ни оказались в трудности, вы идете на компромисс. Но компромисс никогда и никому не помогает, так как он означает две противоположности, существующие в вас, они всегда будут в напряжении, они вас разделят! А разделенный человек никогда не может быть счастлив.
      Вот что имеет в виду Иисус, но христиане его не поняли. Христиане полностью утратили Иисуса, так как ра-зум интерпретирует. Что они интерпретируют? Они говорят: «Выберите одну лошадь! Либо этот мир, либо тот — выберите один! Не седлайте двух лошадей, так как вы окажетесь в затруднении, и это невозможно. Поэтому вы-берите одну лошадь». Вот каким образом они пришли к выводам и интерпретациям.
      Я слышал, будто однажды ночью жена Муллы Насреддина проголодалась и направилась на поиски полночной закуски. Но она не смогла найти ничего, кроме собачьей галеты. Она попыталась ее попробовать, нашла ее не-дурной, она была вкусной, вот она ее и съела. Это ей настолько понравилось, что она утром попросила Насредди-на купить большую коробку. Насреддин пошел и заказал много собачьих галет. Местный продавец сказал: «Что ты делаешь? Ведь я знаю, что твоя собачка очень маленькая, тебе не нужна такая большая коробка галет». На-среддин сказал: «Это не для собачки, это для моей жены». Продавец сказал: «Я должен тебя предупредить, что эти галеты — только для собак, и если твоя жена будет их есть, она умрет — они ядовиты». И через шесть месяцев же-на Насреддина умирает. Насреддин сообщил об этом продавцу.
      Продавец сказал: «Я тебя предупреждал, что эти галеты могут убить твою жену».
      Насреддин сказал: «Это не галеты убили ее — ее убило то, что она бросалась на проезжающие машины, а не галеты…»
      Наш ум привязывается к своим заключениям, так как если теряется заключение, теряется и ваша уверен-ность. Так что, какой бы ни была ситуация, вы цепляетесь за ваши заключения. Это дает вам почву для вашего эго, и ваш ум укрепляется.
      Однажды Мулла Насреддин гулял с палкой, которая для него была слишком длинна. Один его приятель заме-тил: «Насреддин, почему бы тебе, не отрезать несколько дюймов снизу?»
      Насреддин сказал: «Это не поможет — слишком длинен другой конец».
      Ваши рассуждения могут быть самоубийственными. Они — таковы! Вы думаете, что это — обоснование; но это не так, это лишь обман — вы обманываете себя. Но вам не хочется терять почву, вы хотите быть уве¬рены; а вся уверенность, которая приходит из ума — фальшива, так как ум не может дать вам уверенности. Он может дать вам лишь фальшивые вещи, он может снабдить вас только фальшивым. С ним не получишь ис¬тинного, это — лишь тень. Ум — это лишь мысли, тени, в них нет ничего существенного. Но он может играть в разумные до-воды, и вы почувствуете себя хорошо.
      Христиане упускают суть. Они думают, что Иисус говорит: «Выбирайте!» Иисус никогда не говорит: «Выби-райте!» Иисус имеет в виду отсутствие выбора. Если вы выбираете, выбирающий ум крепок, он разрушителен; ум, который выбирает, становится сильнее из-за выбора. Это не вопрос выбора! И из-за выбора вы никогда не бываете всеобщим, так как, вы должны что-то отрицать.
      Если вы выбираете веру, вы должны отрицать сомнение. Куда денется сомнение? Это — не нечто вне вас, что вы можете отринуть, это глубоко внутри вас. Куда оно денется? Вы можете просто закрыть на это глаза, вот и все, вы можете просто загнать это в подсознание, но оно — там, оно как червь точит ваше сознание. Оно будет там, и рано или поздно оно выйдет на поверхность. Что вы можете сделать? Как вы можете его отбросить! Если вы выбираете сомнение, куда денется вера? Это — часть вас! Так произойдет компромисс: вы станете амальга-мой самых разных вещей, смешанных вместе: не синтез, а компромисс.
      Иисус имеет в виду прямо противоположное. Он имеет в виду «Не выбирайте!»
      «Невозможно человеку оседлать двух лошадей и натянуть два лука, и невозможно слуге служить двум хозяе-вам, так как, если он почтит одного, то обидит другого».
      Посмотрите на последнюю фразу: «...если он почтит одного, то обидит другого». Если вы выбрали одно, вы почтили одного и обидели другого — и обиженная часть будет мстить, она станет бунтующей.
      Наука зависит от сомнения, она полностью построена на сомнении, никакая вера не допустима. Знаете ли вы, наблюдали ли вы ученых? Вне своей лаборатории они очень доверчивы, вы не сможете найти более доверчивых людей, чем ученые. Их гораздо легче обмануть, чем кого бы то ни было, так как их сомневающаяся часть дейст-вует в лаборатории, а их верящая часть действует снаружи. Они очень простые люди, поскольку они живут во внешнем мире, но в своих лабораториях они очень осторожны и умны.
      Вы очень легко можете обмануть ученого. Нелегко обмануть так называемого религиозного человека. В храме они — в глубокой вере, вне храма они очень осторожны. Посмотрите на этих религиозных людей: вне храма вы их не сможете обмануть, но внутри храма нет возможности обманывать и эксплуатировать их, внутри храма они очень просты. Они там используют свою верящую часть, их сомневающееся «я» — в миру. Они — хорошие биз-несмены, они накапливают достаток, они эксплуатируют весь мир.
      Ученый не может быть хорошим бизнесменом, он не может быть хоро¬шим политиком. Это невозможно, так как сомневающаяся часть заканчивается в лаборатории. Вне ее действует верящая часть «я». Ученый дома пол-ностью отличен, от ученого в научно-исследовательской работе. Вы могли слышать множество историй об их рассеянности. Эти истории действительно случаются, они не просто рассказы. Ученый пользуется своим внима-нием в лаборатории, вне лаборатории он становится невнимательным — он использовал одну часть «я» и все. Поэтому у него двойная жизнь: в лаборатории он очень сосредоточен, вне нее — рассеян.
      Есть история об Альберте Эйнштейне. Он пошел в гости к другу, они пообедали, посудачили о том, о сем. Раз-говоров было немного, так как Эйнштейн не был сплетником, он вообще был не очень разговорчив. Так что друг стал уставать. Становилось все темнее и темнее, пробило одиннадцать часов ночи, он уже хотел, чтобы Эйнштейн ушел. Но было бы невежливо сказать это, такому великому человеку, так что он ждал и ждал. Он даже намекал: ночь очень темна, похоже, что уже около половины двенадцатого. Но Эйнштейн только смотрел и зевал: он хотел спать. Когда было уже почти двенадцать, друг сказал: «Мне кажется, что ты совсем сонный, потому что ты зева-ешь». Это был последний намек.
      Эйнштейн сказал: «Да, я очень сонный, но я жду, когда ты уйдешь, — тогда я смогу лечь спать!»
      Друг сказал: «О чем ты говоришь? Ты — в моем доме!» Эйнштейн встал и сказал: «Извини! А ведь я постоян-но думаю, что когда этот человек уйдет, то я смогу лечь спать?»
      В лаборатории этот человек совершенен, поскольку там он полон внимания. Но эта часть «я» использована там; вне лаборатории он другой человек, совершенно противоположный.
      Вот почему вы находите противоречия в жизни, так называемых, религиозных людей, это естественно. По-смотрите на них, молящихся в храмах, взгляните на их лица! Они выглядят так невинно, в глазах их столько чувств, капают слезы. Вы не можете представить, как будет выглядеть тот же человек в своем магазине, как он будет себя вести, когда вы придете в магазин. Эмоциональное «я», верящее «я» заканчивается в храме, в мечети, в церкви; когда он выходит, он свободен от этой части «я». Тогда он сомневается, как ни один ученый, скептичен, насколько возможно.
      Вот так мы и живем двойной жизнью, это — компромисс. Иисус не говорит: «Выбирайте одно за счет другого». Если вы выбираете одно — другое отомстит. И это делает все очень трудным, это делает жизнь почти невозмож-ной. Чем больше вы пытаетесь жить одной частью, тем больше другая часть путает ваши планы, все ваши схе-мы, это происходит вновь и вновь. Тогда что делать?
      Что же делать? Не выбирать! Суть в том, чтобы понять всю противоречивость вашего существа. Не выбирай-те, становитесь невыбирающими, не отметайте одно, за счет другого — так как, вы не сможете выбрать одну сто-рону, за счет другой.
      У вас есть рупия, у нее — две стороны. Вы не можете отбросить одну сторону, ни лицевую, ни оборотную. Вам может не нравиться другая сторона, но вы должны носить обе; если вы хотите одну, терпите, и тогда у вас будет целая рупия. Единственное, что вы можете сделать, спрятать ту сторону, которая вам не нравится, а ту, что нра-вится, держать на виду, вот и все. Вот так устроены сознание и подсознание. Сознание — это та часть, та лошадь, которая вам нравится, а подсознание — часть, которая вам не нравится. Сознание — это то, что вы выбрали; подсознание — это то, за счет чего вы выбрали. Есть две церкви: та, в которую вы ходите, и та, в которую вы не ходите. Другое дело человек, подобный Будде: сознание и подсознание исчезли, так как он не выбирает ни за, ни против. Отброшена вся монета. И только целую монету, можно отбросить, половину отбросить нельзя.
      Сомнение и вера — две стороны одной монеты, как холодное и теплое. Они выглядят, как противоположно-сти, но они неразрывно связаны. Они — полюса единого целого, как положительный и отрицательный заряд, как мужчина и женщина. Они выглядят, как противоположности, но они — полюса одного явления. Вы не можете отбросить положительный электрический заряд без отбрасывания отрицательного, вы не можете ос¬тавить одно и отбросить другое. Если вы делаете это, ваше существо разделится: отброшенная, репрессированная часть станет подсознательной; признанная, желательная часть станет сознательной. Теперь неизбежна постоянная борьба ме-жду сознанием и подсознанием.
      Но вы все еще седлаете двух лошадей. Единственный путь — отбросить вещь целиком, и секрет вот в чем: не отбрасывайте, отбрасывание тоже может стать выбором. Это самая сложная и тонкая вещь: вы можете отбро-сить, и выбрать отбрасывание за счет неотбрасывания — тогда это снова две лошади. Нет, это должно стать по-ниманием. Отбрасывание — не суть, суть — в понимании. Поймите все безумие: что вы делаете с собой, чему вы позволяете произойти с вами, какие противоречия вы накапливаете — увидьте все целиком. Не будьте за или против, не осуждайте, не судите — наблюдайте, наб¬людайте себя, как вы есть. Не прячьте, не обижайте, не судите: «Это — хорошо, а то — плохо», не оценивайте. Не будьте судьей, будьте только зрителем, беспристрастным свиде-телем. Увидьте целиком, что вы есть, какой вы есть, что в вас намешано; только наблюдайте это, как оно есть.
      Внезапно появляется понимание, оно становится отбрасыванием. Это как если бы вы пытались войти в стену, и вдруг осознаете, что это — стена, и двери нет. Нужно ли вам теперь отбрасывать усилие? Вы просто дви¬жетесь, ни за, ни против — вы просто понимаете, что это абсолютно бесполезно, невозможно. Вот в чем смысл слов Иису-са: просто смотрите. Выбрать невозможно — вы движетесь. Ум не выбирает, вы не делаете никакого усилия.
      Там, где есть понимание, там и неусилие. А если что-то не требует усилий, это прекрасно, так как это есть це-лое. Там, где усилие, там и урод¬ство, так как это всегда часть, никогда не целое. Усилие, глубоко внутри, означа-ет, что вы боретесь против чего-то. Но почему вы боретесь? Потому что, то, с чем вы боретесь, остается для вас значительным. Враг тоже имеет значение, как и друг, только противоположное значение, но оно есть! А думали ли вы когда-нибудь, что когда умирает ваш враг, в вас немедленно что-то умирает? Вас расстраивает не только смерть ваших друзей, вас также расстраивает и смерть ваших врагов — вы уже не сможете быть прежним.
      Однажды в Индии случилось вот что. Мохаммед Али Джинна и Махатма Ганди постоянно боролись друг с другом. Когда Ганди был убит, говорят, что Джинна сказал: «Мне очень плохо, что-то умерло во мне». Против кого теперь было сражаться Джинне? Против кого он мог сражаться? Кому теперь бросить вызов? Эго исчезает, если врагов нет. Вы составлены из ваших друзей и врагов, вы — противоречие.
      Только тот целен, у кого нет врагов и друзей, кто не выбирает, у кого нет предпочтения тому или этому, кто просто движется от мгновения к мгновению с невыбирающим сознанием, и принимает все, что приносит жизнь. Он плывет вместе с потоком, он — не борец, он в странствии. Если вы можете это понять, тогда вы способны по-нять слова Иисуса:
      «Невозможно человеку оседлать двух лошадей, натянуть два лука, и невозможно слуге служить двум хозяевам, так как, если он почтит одного, то обидит другого».
      Обычным смыслом будет: выбери одного хозяина, не выбирай двух. Но из-за выбора вы никогда не станете цельным, так что это — не вопрос выбора одного господина за счет другого, так как вы все равно останетесь ра-бом, вы не можете быть свободным. Только отсутствие выбора может дать вам свободу. Тогда вы не выбираете — вы отбрасываете усилие цели¬ком — оно отбрасывается само, когда вы понимаете. Тогда вы — хозяин.
      В Индии мы называем саньясинов — свами. Свами означает хозяин самого себя, это означает того, кто отбро-сил выбор, это означает, что теперь он не признает хозяев. И это не эгоистическое понимание, это глубочайшее понимание того, что если вы выбираете из противо¬положностей, вы — жертва; если вы выбираете из противопо-ложностей, вы остаетесь разделенным в противоположностях. Саньясин — не против этого мира, и за тот; санья-син просто ни за, ни против — он просто движется без друзей и врагов.
      Вот прекрасная история Дзен: один саньясин стоял на вершине холма рано утром в одиночестве. Он стоял, не двигаясь, одинокий, как холм, а мимо проходили трое, которые вышли на утреннюю прогулку. Они посмотрели на этого человека и пришли к разным выводам по поводу того, что он делает. Один сказал: Я знаю этого монаха. Когда-то у него потерялась корова, вот он и стоит здесь смотрит с холма, где она».
      Второй сказал: «Но, судя по тому, как он стоит, он вообще не смотрит. Он вообще не движется, его глаза, по-хоже, почти закрыты. Таким образом, человек не ищет что-то. Я думаю, что он совершал прогулку с приятелем, и тот отстал — он ждет, пока приятель подойдет.
      Третий сказал: «Похоже, что причина не в этом, так как если он ждет кого-нибудь, он иногда оглядывается, чтобы посмотреть идет ли приятель, или нет. Но он совсем не двигается, он не оглядывается. Он не ожидает, это не поза ожидающего человека. Я думаю, он молится или медитирует».
      Они настолько разошлись во мнениях, и настолько возбудились по этому поводу, что решили, что будет лучше подойти и спросить самого. На холм было нелегко забраться, но они пошли. Они добрались до него и первый спросил: «Ты ищешь корову? Ведь я знаю, что когда-то ты ее потерял и теперь должен ее высматривать».
      Человек открыл глаза и сказал: «Я ничем не обладаю, поэтому ничего и не может быть утеряно. Я не ищу ни корову, ни что-либо еще». Потом он закрыл глаза.
      Второй сказал: «Тогда должен быть прав я — ты ждешь друга, который отстал».
      Человек открыл глаза и сказал: «У меня нет друзей и врагов, так, как я могу ждать кого-нибудь? Я одинок — и никто от меня не отставал, так как никого нет. Я совершенно одинок».
      Тогда третий сказал: «Тогда прав я, потому что других возможностей нет. Я думаю, что ты молишься, медити-руешь».
      Человек засмеялся и сказал: «Ты — самый глупый, ведь я не знаю никого, кому я мог бы молиться, и у меня нет никакого объекта достижения, так, как я могу медитировать?»
      Тогда все трое одновременно спросили: «Что же ты тогда делаешь?»
      Человек сказал: «Я просто стою, я ничего не делаю».
      Но это и есть медитация, это и есть саньяса: просто быть! Тогда у вас есть свобода — свобода от друзей, вра-гов; свобода от обладания, не-обладания: свобода от этого мира и того; свобода от материи и духа — свобода от всех выборов и разделений. Тогда невозможное отброшено, и вы становитесь естественным, вы становитесь Дао, тогда вы плывете.
      Когда невозможное усилие ушло, беспокойство исчезает, тогда вы больше не в мучениях. А когда вы больше не в мучениях, растет блаженство. Блаженство — это не то, что достигают. Вы должны лишь создать пустоту, вы должны открыть дверь, и солнечные лучи войдут и наполнят вас. Такие, как вы есть — измотанные беспокойст-вом, разделенные, оседлавшие двух лошадей, пытающиеся натянуть два лука вместе, вы — шизофреник, вы больны, вы колеблетесь. Или, в лучшем случае, вы пошли на компромисс и стали нормальным невротиком.
      Нормальная личность как-то справляется со своей работой, невроз не проявляется, вот и все; приспособлен-ный гражданин, только и всего. Но это не ценно! Даже если вы примерный гражданин, нормальная человеческая личность, с вами не произойдет никакого экстаза. Вы останетесь грустным, и чего бы вы ни добились в этом ми-ре, вы получите еще больше грусти. Посмотрите на людей, которые добились успеха, и вы увидите, что они более грустны, чем люди, не имеющие денег, успеха, — так как их надежды утеряны.
      Однажды утром Мулла Насреддин шел по базару очень печальный. Друг спросил его: «Что случилось?»
      Насреддин сказал: «И не спрашивай! Я так печален и угнетен, что могу заплакать».
      Но друг настаивал: «Но в чем дело? Мы никогда не видели тебя столь печальным! У тебя было так много трудностей, финансовых и других, но мы не видели тебя таким печальным и угнетенным. Что случилось?»
      Насреддин сказал: «Две недели тому назад умер один из моих дядюшек и оставил мне сто тысяч рупий».
      Друг сказал: «Насреддин, ты что, сошел с ума? Если твой дядя оставил тебе сто тысяч рупий, ты должен быть счастлив, а не печален!»
      Насреддин сказал: «Да, это так, но на прошлой неделе умер другой мой дядя, и он оставил мне двести тысяч рупий».
      Человек сказал: «Тогда ты полностью выжил из ума — тебе нужно плясать и веселиться, ведь нет причин быть несчастным! Ты — самый счастливый и богатый человек в этом городе!»
      Насреддин сказал: «Да, это я знаю, но у меня больше нет дядюшек! Это-то и повергает меня в печаль».
      Вот что происходит, когда человек достигает успеха: когда у вас нет больше дядюшек, тогда, внезапно, нет на-дежды. Неудачник все еще надеется, еще есть дядюшки, существует возможность. Больше успеха — больше бес-покойства, так как успех проявит ваш невроз, успех разоблачит вас, вашу шизофрению. Вот почему в Америке больше шизофрении, больше безумия, чем в любой другой стране, так как Америка добилась успеха во многих областях.
      В бедной стране не так много безумия. "Люди еще могут надеяться. А когда вы можете надеяться, ничего не случается — вы все бежите и бежите. Когда цель достигнута, тогда вы останавливаетесь, и вы должны посмот-реть на себя и на то, что за мешанину вы создали в себе, какой хаос. Вы внезапно сходите с ума. Вы всегда были сумасшедшими, но это проявляется, когда вы добились успеха, так как, тогда уже не о чем мечтать, вы должны столкнуться с собой. Для вас, как вы есть, блаженство невозможно, счастье невозможно. Вы можете только наде-яться на это и терпеть боль и страдание, которые вы приносите себе.
      Но блаженство возможно, оно произошло с Иисусом, с Буддой, оно может произойти с вами — но тогда вы должны оставить невозможное в стороне. Думайте о естественном, возможном, легком. Не думайте о трудном, невозможном, вызывающем. Эго всегда любит делать невозможное, но это — провал, это должно быть провалом. Но эго любит бро¬сать вызов невозможному, так как тогда вы чувствуете себя кем-то. Когда вы противостоите невозможной цели, вы становитесь великим борцом.
      А религия — проста, легка, естественна — это вообще не скачки на лошади! Это просто утренняя прогулка, не поход куда-то, просто прогулка сама по себе, не делание чего-то особенного просто наслаждение утренним ветер-ком, солнцем, птицами — просто наслаждение собой.

Изречение одиннадцатое...