— Эй, Гарек, Саллакс! — Версен Байер махал им рукой с того конца длинного дворцового коридора. — Где это вас целый день носит?
      Вглядываясь в полумрак коридора, Стивен увидел, что группа людей таскает вниз, видимо в подземелье, большие деревянные ящики. Он разглядел также широкие каменные ступени, ведущие в довольно просторное темное помещение, едва различимое в свете факелов, но разобрать, что именно они там складывают, не сумел. К ним подошел какой-то могучий человек со светлыми волосами, мальчишески наивным лицом и огромными мускулистыми ручищами. Одет он был примерно так же, как и Гарек с Саллаксом, а на поясе у него висели длинный охотничий нож и небольшой обоюдоострый топорик, наточенный, похоже, как бритва.
      — А что это, Саллакс, у тебя с носом? — лукаво улыбаясь, спросил Версен.
      — Это все он! — И Саллакс сердито мотнул головой в сторону Марка.
      — Ага! И кто же мы такие? — Версен повернулся к чужеземцам. — Судя по тому, как вы связаны, я бы сказал, что вы, голубчики, оказались шпионами. А если судить по вашей одежде, то вы, похоже, надеетесь ввести новую моду и ждете, что в ближайшее двоелуние все оденутся так же.
      — Мы не шпионы, — сухо ответил Стивен.
      Заметив расквашенную физиономию Марка, Версен спросил:
      — Эге? А с тобой что случилось?
      Марк заставил себя улыбнуться и мотнул головой в сторону Саллакса:
      — Это все он!
      Стивен, Версен и Гарек дружно засмеялись, а Саллакс надулся и, не желая на них смотреть, отвернулся к стене. Услышав смех, к ним подошла и Бринн.
      — Неужели я единственная, кому кажется странным, что вы вот так смеетесь все вместе? Особенно если учесть, что двое из вас связаны? — спросила она.
      На лбу у нее блестели капельки пота, потому что она вместе с другими людьми тоже таскала тяжелые ящики, и в целом вид у нее был довольно непрезентабельный, но Марку она почему-то показалась удивительно привлекательной.
      Гарек обнял Бринн за плечи и подвел ее к связанным чужеземцам.
      — Это Марк Дженкинс и Стивен Тэйлор. Они из Колор... Колорадо? — Он вопросительно посмотрел на Стивена. Тот кивнул. — Очевидно, они провалились сквозь магическую ткань, которую украли... нет, нашли,и их занесло на берег рядом с мысом.
      Саллакс вмешался:
      — А точнее, это малакасийские шпионы, и явились они сюда за сведениями о ронских повстанцах.
      — В такой одежде? — недоверчиво посмотрела на него Бринн.
      — Так я о том и говорю! — осмелился вставить Стивен. Он все пытался как-то ослабить кожаные ремешки, которыми были стянуты за спиной его руки, но это ему плохо удавалось, и натертую до крови кожу только сильнее жгло с каждой новой попыткой. Устав бороться со своими путами, он решил немного оглядеться и вскоре понял, что этот дворец, точнее большая его часть, стал жертвой сильнейшего пожара. В воздухе еще витал запах застарелой гари, и под ногами похрустывали угольки. Стивен понимал, что чем дольше им с Марком удастся поддерживать беседу с этими людьми, тем больше они узнают о том, куда попали, и тем больше у них появится шансов на спасение, как только они освободятся — если, конечно, сумеют освободиться.
      И Стивен постарался ни о чем не думать, расслабиться и позволить словам чужого языка беспрепятственно проникать в его мозг.
      — Как вас зовут? — спросил он девушку.
      — Бринн Фарро, — ответила она, вытирая тонкой рукой вспотевший лоб.
      — А скажите, Бринн Фарро, — снова спросил он, — у вас не найдется немного еды или хотя бы воды? Мы целый день на ногах и ничего не ели с тех пор, как...
      — Ничего, поедите, когда я вам разрешу! — грубо прервал его Саллакс. — Бринн, отведи их наверх и запри в одной из комнат на третьем этаже.
      — Почему бы тебе самому это не сделать? — пожала она плачами.
      — Потому, моя дражайшая сестрица, что уж лучше я вместо тебя потаскаю в подвал эти ящики. — Саллакс сунул девушке свой охотничий нож. — На. И если они попытаются бежать, перережь им горло. — Он повернулся к Марку и Стивену и прибавил: — Я бы не советовал вам проверять, хорошо ли Бринн умеет управляться с охотничьим ножом. Она им владеет на редкость умело. Как и любым другим оружием. Учтите это, мои странно одетые друзья!
      Гарек дал Бринн еще несколько кожаных ремней, и она повела пленников к огромной лестнице в дальнем конце коридора. Когда они проходили мимо деревянных ящиков, Стивен осторожно бросил взгляд на тот, что еще не был заколочен, и прошептал Марку по-английски:
      — Это оружие! В этом ящике, должно быть, не менее тысячи стрел, точно таких, какими Гарек стрелял в нас сегодня утром.
      — Они, наверно, к войне готовятся — с этими, как их там?..
      Марк умолк, заметив, что Бринн, стоя чуть выше, на лестничной площадке, внимательно наблюдает за ними, прислушиваясь к чужой речи. В руках она держала факел, которым освещала ступени перед собой. Глядя на нее, Марк решил, что она на редкость хороша собой. Ее бледное лицо удивительным образом оттеняли темно-каштановые волосы, и было видно, что она, несмотря на хрупкое телосложение, достаточно крепка и вынослива.
      «Должно быть, — думал Марк, — она вполне может постоять за себя в любой схватке. Тут хочешь, не хочешь — научишься, особенно когда растешь вместе с таким братцем, как Саллакс!»
      И то, как Бринн держала охотничий нож — острием вперед, готовая вспороть брюхо любому подвернувшемуся врагу, — лишь доказывало справедливость его предположений. Однако же руки у нее были очень изящные с нежной, точно фарфоровой, кожей — руки женщины, которая, когда у нее есть время, с удовольствием заботится о своей внешности. И в эту минуту Марк мечтал об одном: освободиться от пут и хотя бы коснуться этих прелестных ручек, сжимавших опасный клинок.
      А Бринн, с любопытством глядя на них, спросила:
      — На каком языке вы говорите?
      — На этом языке говорят у нас в Колорадо и вообще в тех местах, откуда мы родом, — ответил ей Стивен на языке Роны, чувствуя, что чужие слова уже гораздо легче складываются в предложения и срываются с языка.
      — Хотя мы, если честно, никак не поймем, каким образом научились говорить на вашем языке, — прибавил Марк. — Причем это, должно быть, произошло почти сразу, как мы сюда попали. — Бринн не ответила, и он тут же сменил тему: — Скажи, зачем вы прячете оружие в подвале этого старого замка?
      Бринн вгляделась в темноту нижнего этажа, где оставались ее друзья, и жестом велела Стивену и Марку следовать за ней дальше.
      — Я вам по пути расскажу, — шепнула она.
      Они миновали площадку второго этажа, и Стивен мельком заметил нечто вроде парадного зала для приемов. Это было поистине громадное помещение, к дверям которого от лестницы вел короткий широкий коридор. На невысоком постаменте еще виднелись останки трона. Почерневший и обугленный, трон этот, казалось, терпеливо ждал возвращения изгнанного короля. Но Бринн продолжала идти по лестнице вверх, и зал тут же скрылся во тьме. Сейчас путь их освещал лишь свет факела.
      — Если вы шпионы, — снова заговорила Бринн, — то вам и так известно, зачем нам оружие. Если же вы не шпионы... Впрочем, я понятия не имею, откуда вы могли явиться.
      Она снова умолкла. Теперь они поднялись уже на самый верх огромной парадной лестницы, и казалось, что тот коридор, откуда они начали свой подъем, находится где-то далеко-далеко внизу. Бринн остановилась и повернулась к ним лицом.
      — Мы живем под пятой у Малакасии с незапамятных времен — уже четыре или пять поколений. Ее правитель Малагон Уитворд — человек злобный и жестокий; и воины его оккупационных войск тоже становятся все более жестокими, хотя и посланы поддерживать мир у нас в Роне. — Бринн с каким-то отчаянием отбросила прядь волос, упавшую ей на глаза. — Вот мы и сражаемся, чтобы отвоевать у них свою свободу и право управлять своей страной; мы хотим жить по своим законам, а не по тем, которые навязывает нам Малагон; мы хотим вновь стать самостоятельным государством, а не «оккупированной территорией».
      — Что ж, звучит вполне разумно, — тихо сказал Стивен.
      — Да уж, — согласился Марк. — Точно такие же цели ставили перед собой многие революционные и освободительные движения на протяжении долгого времени. Похоже, и здесь происходит примерно то же самое. Хоть мы и не знаем, где это «здесь» находится.
      — Но вам все же необходимо понять, — вмешался Стивен, — что мы-то сами не имеем ни к чему, здесь происходящему, ни малейшего отношения. Мы просто заблудились. Да, мы совершили ужаснейшую ошибку... Нет, это я совершилужаснейшую ошибку! Из-за этого мы сюда и попали. И теперь нам совершенно необходимо найти кого-то, кто мог бы помочь нам вернуться. — Стивен даже шею вытянул, пытаясь заглянуть девушке в глаза и надеясь увидеть там хотя бы искорку сочувствия. — Ты не знаешь, есть ли хоть один человек, способный нам поверить — и помочь?
      Бринн помолчала, явно колеблясь, потом сказала:
      — Да, я знаю такого человека. Вообще-то мы ждем, что он скоро здесь появится, но не знаем точно, сможет ли он вернуться. Если кто и может вам помочь, так только он. — И она, тяжело вздохнув, прибавила: — Хотя, по жестокой иронии судьбы, именно он может оказаться тем, кто прикажет вас убить. Впрочем, если вы действительнозаблудились и не служите правителю Малакасии, то, надеюсь, он вам все же поможет. Мы здесь столько смертей видели — ведь Малагон убивает наших людей даже просто так, если его левой ноге этого захочется. Мне бы очень не хотелось, чтобы и вас убили — тем более если вы невиновны. И тем более что наши, ронцы... народ Роны всегда считался доброжелательным и миролюбивым.
      Бринн острием ножа указала в сторону длинного коридора с каменными стенами.
      Видимо, где-то здесь и расположена наша темница, догадался Стивен.
      — А разве вы не можете... — начал было Марк, пытаясь продолжить этот разговор, но Бринн подняла руку, призывая его к молчанию, и твердо сказала:
      — Нет. И больше никаких разговоров.
      Они в полном молчании миновали несколько дверей и наконец добрались до последней, в самом конце коридора. Дверь была широкая, двустворчатая; резные ее створки обгорели дочерна и неуклюже болтались на сломанных петлях.
      Бринн распахнула дверь и жестом приказала пленникам войти внутрь. Но в неярком свете факела Стивену и Марку стало ясно, что помещение, в котором они оказались, служит лишь прихожей для целой анфилады других комнат. Если учесть их количество и размеры, то становилось ясно, что в этих покоях некогда проживала весьма важная персона. Большую часть одной из стен занимал здесь камин, красиво облицованный природным камнем.
      Бринн велела пленникам сесть по разные стороны от низко висящей и совсем почерневшей потолочной балки и, закинув несколько кожаных ремешков на эту балку, сперва прикрепила их к стене, а потом с помощью весьма хитроумных узлов привязала обоих мужчин к деревянной колонне посреди комнаты. Затем, подняв факел повыше, быстро глянула на Марка Дженкинса, сунула нож за пояс, пригнулась, скользнула в изуродованную пожаром дверь и исчезла в коридоре.
      Комнату мгновенно окутала непроницаемая тьма. Некоторое время Стивен и Марк сидели в полном молчании.
      — А она, по-моему, ничего, — наконец произнес Марк. Стивен расхохотался в ответ, что было скорее непроизвольной реакцией на царивший в его душе страх, и сказал:
      — Еще бы. И вполне возможно, она даже пригласит тебя к себе и познакомит с родителями. Но все же постарайтесь, юноша, чтобы домой она возвращалась не позднее одиннадцати, иначе ее братец своим боевым топориком запросто превратит вас в мясной фарш и будет им рыбок в аквариуме кормить!
      Марк тоже засмеялся.
      — А знаешь, мне сейчас даже и думать не хочется о том, где мы, как сюда попали и почему так ловко говорим на каком-то неведомом языке. Давай-ка лучше постараемся как-нибудь освободиться от этих пут, а потом осторожненько спустимся по лестнице и выберемся из этого замка. У тебя перочинный ножик с собой?
      — Нет, — удрученно ответил Стивен. — Он в кухне на столе остался.
      — Ну, знаешь, у меня просто нет слов! Ты собирался прыгнуть на этот волшебный коврик, причем тобою же и украденный, не зная, куда попадешь — в какую страну и какую эпоху, — и даже ножа перочинного с собой не прихватил!
      — Понимаешь, я был уверен, что наверняка погибну, — попытался оправдаться Стивен. — Ты исчез. Я решил, что ты попросту испарился или с тобой еще какая-то чертовщина произошла, и был уверен, что и со мной произойдет то же самое. В общем, извини, я не подумал, что мне и в загробной жизни штопор понадобится.
      — Ты прав. И твоя смелость заслуживает восхищения. Ты поступил храбро, хотя и глупо. Я-то ведь нечаянно на эту чертову тряпку наступил — споткнулся об угол камина и угодил в ловушку. — Марк тщетно пытался хотя бы немного ослабить ремни, которыми был крепко привязан к столбу. — А знаешь, если как следует постараться, то мы, пожалуй, все-таки сумеем освободиться. Надо выбираться отсюда, пока солнце не взошло.
 

* * *

 
      Через некоторое время пошел дождь. Он так стучал по крыше, словно решил смыть в океан всю южную Рону. Сильный ветер, который они отлично почувствовали на берегу еще утром, и ночью тоже не улегся, напротив, продолжал дуть с удвоенной силой, занося косые струи дождя в комнату через лишенные стекол окна и оставляя лужи на каменном полу. Стук дождевых капель и вой ветра заглушали все остальные звуки, и было невозможно определить, не идет ли кто-нибудь по коридору к их двери, поэтому Стивен, упорно напрягая слух, не сводил усталых глаз с дверного проема.
      Друзья совместными усилиями старались порвать или хотя бы ослабить свои путы; когда один после сотни тщетных усилий окончательно выдыхался, его тут же сменял другой, пытаясь перетереть ремень о ребро колонны, к которой они были привязаны. Однако вскоре они обнаружили, что, как бы они ни были измучены, засыпать на полторы-две минуты, а потом снова просыпаться куда хуже, чем вообще не спать, и решили для бодрости громко считать вслух. Марк считал по-немецки, по-русски, затем снова по-немецки, но уже задом наперед. Один раз он даже попытался посчитать свои рывки на языке Роны.
      — Ein Hundert , — отсчитав очередную сотню, выкрикнул Марк, перекрывая рев ветра и шум дождя. Поскольку Стивен и не подумал подхватывать эту бесконечную мантру, Марк подтолкнул его локтем. — Эй, Стив! Твоя очередь. Давай на этот раз попробуем по-французски. Ты ведь учил французский в колледже, правда? — Ответа не последовало: его дружок крепко спал. — Ну хорошо, хорошо. Я еще немного поработаю. Ты ведь и впрямь всю прошлую ночь не спал. Только не рассчитывай, что у меня хватит сил более чем на двести рывков. Кстати, я просто не знаю, как по-немецки считать после двухсот. — Он задумался и покачал головой. — Целых два семестра я учил немецкий и умею считать только до двухсот! А вот на языке этой Роны я мог бы сосчитать и до миллиарда, хоть я даже в первом классе здешней школы не учился! Кто бы мог подумать!
      Поскольку Стивен по-прежнему не отвечал, Марк умолк и продолжил свои монотонные усилия, считая уже по-ронски.
      Дойдя до двух тысяч пятисот шестидесяти четырех, он почувствовал, что ремень, которым он был привязан к столбу, лопнул. Несмотря на то что руки у него были стерты в кровь, а ягодицы и ляжки сводило от бесконечного раскачивания и подпрыгивания, он наконец-то был свободен от пут!
      Адреналин буквально хлынул ему в кровь, когда впервые за несколько часов ему удалось встать и выпрямиться. Впрочем, руки у него все еще оставались связанными за спиной, но он решил, что Стивен сумеет развязать их или в крайнем случае даже перекусить ремешки зубами. Марк даже с некоторым сочувствием смотрел на друга, в неуклюжей позе спавшего на каменном полу: ведь Стивен умудрился проспать такое волнующее событие!
      Дождь как будто пошел потише, и Марк, шаркая затекшими ногами, подошел к окну: первые проблески зари уже пробивались меж грозовых туч.
      — Эй, Стивен, проснись! Времени у нас совсем мало. — Стивен не пошевелился, и Марк повысил голос: — Ну же, Стив! — И он сердито тряхнул друга за плечо. — Пока что мы еще можем успеть отсюда убраться. Давай, просыпайся!
      Марк торопливо осмотрел комнату; при вспышках молний он успел заметить в каменной облицовке камина несколько странных трещин и, прижавшись спиной к облицовке, стал связанными руками ощупывать ее. Неуклюже повернувшись в темноте, он чем-то поранил себе плечо и, двигая руками вверх и вниз, обнаружил острый край какого-то камня, более других выступавшего над каменной кладкой. Нагнувшись и прислонившись к этому камню лбом, он громко воскликнул, ни к кому не обращаясь:
      — Господи, ну почему это так трудно?!
      Истерзанные руки его свело судорогой, и он некоторое время постоял с закрытыми глазами, ожидая, когда боль отпустит его. И вдруг почувствовал, что камень сдвинулся с места. Тогда Марк сильнее нажал на него, и он еще немного сместился. Он толкал камень то одной стороной лба, то другой, и с каждым его усилием камень все сильнее раскачивался. Лоб у него был уже весь в крови, но он не отступал, пока камень с оглушительным грохотом не упал на пол.
      — Черт! Как это неудачно! — сердито пробормотал Марк и прислушался, не услышал ли этого шума кто-нибудь внизу.
      Но никаких шагов ни на лестнице, ни в коридоре он не услышал и принялся изо всех сил тереть кожаным ремнем, стягивавшим ему запястья, об острый край разрушенной каминной облицовки. На этот раз дело пошло на лад, и через несколько минут ему удалось перетереть путы и освободить руки.
      Уже занимался серый рассвет, и Марк собрался было растолкать Стивена, но понял, что нужно, наверное, сделать так, чтобы повстанцы не застали их врасплох, если случайно войдут в комнату до того, как Стивен тоже сумеет освободиться от пут. Он поднял с пола выпавший камень и уже хотел вставить его обратно, но тут заметил в стенке камина тайник, а в нем — несколько кусков свернутого в трубку пергамента.
      — Что это?
      Марк пробежал глазами написанное на листках, но сумел разобрать лишь несколько слов ронского языка — пока что говорить ему на нем явно было значительно проще. Он даже поднес листки к окну, где было немного посветлее, но и тогда разобрать написанное не смог и лишь равнодушно пожал плечами.
      Скорее всего, это просто любовное послание какой-то давным-давно жившей здесь дамы. Ничего, в кармане у него есть коробок спичек, который он позавчера прихватил в «Пабе Оуэна», так что с помощью этого пергамента будет гораздо легче развести в лесу огонь, если, конечно, им удастся до леса добраться.
      Марк решительно сунул куски пергамента в задний карман, аккуратно вложил камень на прежнее место и пошел будить Стивена.
 

* * *

 
      Лейтенант Бронфио приказал своим солдатам спешиться задолго до того, как они достигли луга, посреди которого высился Речной дворец; он, впрочем, отлично понимал, что пешие воины куда более уязвимы в случае нападения ронских повстанцев, которые в последнее время что-то уж очень подняли голову. Сквозь еще висевшую над землей рассветную дымку он видел, как солдаты отстегивают свои луки и проверяют, свободно ли ходят в ножнах мечи и рапиры. Кое-кто уже выжидающе поглядывал на командира — когда же тот подаст команду и они пойдут на штурм этой старой крепости, которая с опушки леса кажется совершенно заброшенной.
      Лошадей привязали к деревьям на лесной поляне, и Бронфио поднял руку, безмолвно отдавая приказ продвигаться к дворцу. Они должны были напасть с севера и в первую очередь сжечь канаты, на которых держится решетка ворот, чтобы мгновенно и беспрепятственно проникнуть внутрь. Цель, поставленная лейтенантом Бронфио, солдатам была ясна: нужно захватить парочку партизан для допроса, а остальных либо уничтожить на месте, либо взять в плен и в дальнейшем публично повесить на центральной площади.
      В задних рядах своего отряда Бронфио заметил троих солдат, с трудом тащивших к опушке леса какой-то бочонок. Бочонок был хоть и невелик, но весил явно немало. Лейтенант знаком велел Брексан помочь им, затем первым выбрался к самому краю леса и, стоя там в укрытии, приказал отряду пока что замедлить ход: ему хотелось немного понаблюдать за двором, чтобы удостовериться, что партизаны действительно там. Тот купец-шпион не предоставил ему никаких сведений о том, сколь сильного сопротивления здесь следует ожидать, и молодому офицеру это очень не нравилось. Как, скажите, штурмовать замок, если не знаешь ни количества партизан, ни насколько хорошо они вооружены? Впрочем, бочонок с горящей смолой должен в любом случае уравнять силы, и Бронфио собирался применить его еще до начала схватки. Рискетт тоже запасся таким бочонком.
 

* * *

 
      А по ту сторону луга, в обеденном зале дворца шевельнулся, просыпаясь, Гарек. Они совсем недавно закончили носить вниз ящики с краденым оружием, доспехами и серебром и складывать их в старую цистерну для воды и теперь улеглись прямо на полу, надеясь до восхода солнца урвать хотя бы несколько минут сна, а потом поскорее убраться отсюда, чтобы избежать встречи с утренним патрулем. Гарек планировал незаметно увести людей повыше в горы, и уже там, над рекой, залечь и проспать до полудня.
      Он не очень хорошо представлял себе, как Саллакс намерен поступить с пленниками, но при мысли о том, что их придется убить, его пробирала дрожь.
      «Жаль, — думал он, — Гилмора нет! Уж Гилмор точно знал бы, как тут поступить».
      Гарек верил в то, что их борьба способна вернуть свободу землям, оккупированным армией Малагона, и ради этого готов был даже убивать и уже убивал не раз, понимая, что для окончательной победы необходимы чрезвычайные жертвы. И все же убивать безоружных пленников — это отвратительно! Гарек не испытывал ни малейшей уверенности, что способен на такое.
      Он сел, любуясь рассветными лучами, проникавшими сквозь разноцветные стекла витража, видневшегося на том конце коридора и украшавшего площадку на парадной лестнице.
      — Пожалуй, пора, — пробормотал он себе под нос и принялся натягивать сапоги.
      — Не уверен, что сегодня утром вам вообще удастся отсюда уйти, — услышал он за спиной чей-то тихий голос и резко обернулся, хватаясь за охотничий нож, который, прежде чем уснуть, как всегда положил рядом с собой на пол.
      — Кто там? — негромко спросил он, вглядываясь в темноту. На фоне еще более темной стены вспыхнул знакомый теплый огонек; Гарек почувствовал слабый запах фалканского трубочного табака и сразу узнал его.
      — Гилмор! Боги, как ты меня напугал! — Гарек снова лег на пол, неотрывно глядя на этот огонек. — Как ты сюда пробрался?
      — Гилмор? — Версен, мгновенно проснувшись, повернулся к нему и зевнул во всю пасть, точно серый болотный медведь. — И правда, Гилмор. Пес тебя задери, до чего же я рад, что ты здесь!
      Он с трудом поднялся на ноги и бросился обнимать старика. Понемногу и все остальные проснулись и собрались вокруг них, радостно приветствуя Гилмора.
      Это был старый человек, одетый в длинную шерстяную рубаху, выпущенную поверх кожаных штанов, заправленных в сапоги; несмотря на обычную для южной части Роны жару, на нем, как всегда, был дорожный плащ с капюшоном. Бородатый, но с изрядно облысевшей головой, Гилмор был невысок ростом, даже, пожалуй, пониже Бринн, но в плечах широк и еще достаточно силен, да и ноги у него были вполне крепкие и быстрые. Хотя он, конечно, был уже немолод — никто и не знал, сколько ему двоелуний, — но его ясные глаза и часто улыбавшиеся губы порой казались совсем молодыми на дочерна загорелом лице. Во время вечных своих странствий Гилмор никогда не носил с собой никакого оружия, кроме короткого кинжала; впрочем, Гарек ни разу не видел, чтобы он и этот-то кинжал из ножен вытаскивал.
      — Что ты имел в виду, говоря, что нам сегодня никуда отсюда не уйти? — спросил он Гилмора.
      — А то, что вам, точнее нам, сегодня отсюда просто не выбраться, потому что дворец окружен двумя большими отрядами малакасийцев, готовых к штурму, — сообщил старик, задумчиво попыхивая трубкой.
      — Дьяволы вонючие! — вырвалось у Саллакса, и он бросился к окнам, пытаясь хотя бы примерно определить, велики ли силы противника.
      Мика, обиженно скривив губы, спросил:
      — А откуда, интересно, они узнали, что мы здесь? Впрочем, все равно — куда нам с двумя вооруженными отрядами тягаться. Мы ни себя защитить не сможем, ни дворец.
      — Версен, Гарек, Мика! — крикнул Саллакс. — Тащите-ка обратно два последних ящика да поскорее их открывайте. Нам понадобятся луки и очень много стрел.
      Трое партизан бросились выполнять его поручение, а Гилмор по-прежнему сидел, опершись спиной о стену и попыхивая трубкой, и наблюдал за их действиями.
      — Бринн, — крикнул Гарек, готовясь нырнуть в старую цистерну, — ты бы лучше привела сверху тех двоих. Может, нам удастся ими воспользоваться, если до переговоров дело дойдет; обменяем их, чтоб самим отсюда вырваться.
      — Или используем их в качестве живого щита, — буркнул Саллакс, глядя, как его сестра, прыгая через ступеньку, бежит по лестнице.
      — Каких это двоих? О чем речь? — осведомился Гилмор с неожиданным интересом.
      — Да мы с Гареком двух шпионов возле мыса вчера поймали. Бринн их где-то наверху привязала. — Саллакс протянул старику большой лук.
      Гилмор некоторое время задумчиво смотрел на оружие, затем осторожно положил его на пол.
 

* * *

 
      Завывания ветра к утру несколько стихли, так что Стивен и Марк успели услышать шаги торопливо поднимавшейся по лестнице девушки.
      — Скорей, назад к столбу! — велел Стивен, когда Бринн остановилась у их двери.
      Марк кивнул и заметил:
      — Правильно, особенно если вспомнить, что Саллакс говорил о ее умении управляться с охотничьим ножом.
      Войдя в комнату, Бринн внимательно посмотрела на двух чужаков, которых на всю ночь оставила привязанными к столбу, и по лицу ее скользнула гримаса отвращения, словно она поверить не могла, что способна на такой отвратительный поступок. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и, твердо сжав губы, выхватила нож и решительно двинулась к пленникам. Но не успела она взмахнуть ножом, чтобы перерезать ремни, которыми чужеземцы были привязаны к стене и балке, как вдруг изумленно вскрикнула: Марк ловко перехватил ее руку, крепко стиснув запястье. Он вовсе не собирался ломать ей кости и, как только она выронила нож, сразу же ослабил хватку.
      Бринн хотела позвать на помощь, но Стивен опередил ее, крепко зажав ей рот и нос ладонью. Марк тем временем поднял нож Бринн и сказал:
      — А теперь ты пойдешь с нами. И будешь нашим пропуском на выход отсюда.
 

* * *

 
      — Я их не вижу, — крикнул Саллакс Гареку, который торопливо распаковывал ящики с мечами, луками и стрелами, — хотя солнце уже почти взошло. Чего они ждут?
      Ветер наступающего двоелуния несколько умерил свою давешнюю ярость, но деревья все еще сильно раскачивались и сгибались под его порывами. В период двойного полнолуния ветры всегда дули очень сильные. Саллакс до боли в глазах вглядывался в лесную опушку, высматривая хотя бы малейшие признаки начинающейся атаки, но в густой зелени было совершенно невозможно разглядеть воинов противника. Приходилось ждать, пока они выйдут на открытое пространство и двинутся к замку. В сердцах Саллакс даже пнул обугленный кусок какого-то древнего бревна.
      А Гилмор на том конце зала преспокойно выбил пепел из трубки и набил ее свежим табаком из своего кожаного кисета.
      Гарек, подтянувшись на руках, вылез из цистерны и склонился вниз, чтобы принять у остававшегося внизу Версена ящик со стрелами. Краем глаза он видел, что Гилмор встал и идет к нему, но взгляд его почему-то прикован к широкой лестнице в конце зала.
      — Ну что ж, доброе утро, друзья мои! Я давно уже вас поджидаю. — Гилмор говорил так, словно был чем-то приятно удивлен.
      Гарек озадаченно посмотрел на него.
      — Гилмор, ты это о чем? — Потом, проследив за взглядом Гилмора, снова наклонился над цистерной и крикнул: — Версен, Мика, быстро наверх!
      Гарек, схватив свой лук из розового дерева, мгновенно вложил в него стрелу и прицелился в сторону лестницы.
      Неожиданно возникший шум заставил Саллакса оторваться от окна; он обернулся и сразу же заорал, выхватывая из ножен свою рапиру и бросаясь к лестнице:
      — Ах вы, ублюдки вонючие! Клянусь, на этот раз я вас обоих уложу!
      И Гарек снова услышал спокойный голос Гилмора:
      — Все в порядке, друзья мои. Спускайтесь. — Но никто из партизан не обратил на старика внимания, приготовившись к бою.
      — Ни шагу дальше! — крикнул Марк Саллаксу, который уже начал подниматься по лестнице им навстречу. — Иначе я перережу ей горло еще до того, как ты до меня доберешься.
      И он приставил к горлу Бринн отнятый у нее охотничий нож.
      — Убей его, Гарек, — приказал Саллакс. — Да стреляй же! Ты наверняка попадешь!
      Версен, также вооружившись большим луком, вылез наконец из цистерны.
      Стивен присел на корточки за Марком, который в свою очередь прикрывался Бринн, как живым щитом. Несмотря на сопротивление, Марк легко удерживал девушку, одной рукой крепко обнимая ее за плечи; второй рукой он приставил к горлу Бринн страшный клинок, прижав его так, что при каждой попытке освободиться из-под лезвия выступали капельки крови. Красные струйки стекали на лиф ее платья, и она каждый раз вскрикивала — правда, скорее от страха и удивления, чем от боли.