— Нет, Гилмора.
      — Там был Гилмор? — не выдержал Марк.
      — Гилмор был тем самым капитаном, которого я видел на фоне заката, когда он отдал приказ поднять большие паруса, а потом — стрелять по городу горящими стрелами. Это его корабль брал на абордаж малакасийский фрегат, это он велел своим людям захватить судно и никого не оставлять в живых, это он потом приказал дотла сжечь фрегат. А когда фрегат сгорел до самой ватерлинии, он приказал спустить шлюпку и доставить его на берег. И там он неспешно прогуливался, любуясь нанесенным ущербом, а его люди между тем грабили и насиловали мирных жителей, прокладывая себе путь через весь город. Любой, кто оказывал сопротивление, тут же погибал страшной смертью. Захват города был осуществлен очень легко и просто, и столь прекрасно проведенная операция сделала бы честь любому военачальнику.
      — Я не могу этому поверить! Нет, только не Гилмор! — Стивен понял, что совершает ошибку, позволив этим словам сорваться у него с губ, но удержать их не сумел.
      И Саллакса он тоже удержать не сумел. Тот шагнул к нему и злобно выкрикнул:
      — Это был Гилмор, слышишь, вонючий чужеземец! И никто, черт побери, не просил тебя совать свой нос в наши дела!
      И тут посох вдруг оказался у Стивена в руке, и сразу же по его телу стала разливаться магическая сила.
      «Сострадание».
      Ему показалось, что кто-то сказал ему на ухо это слово. Он посмотрел на Марка. Кажется, все-таки никто вслух этого слова не произносил. Даже он сам.
      «Сострадание».
      — Саллакс, не делай этого. Я не хочу убивать тебя, — сказал он почти умоляюще.
      — Убивать меня? Ах ты, кобель вонючий! — Его рапира была буквально в дюйме от горла Стивена. — Да я тебя насквозь проткну, ты и вздохнуть не успеешь! Лучше заткнись и сядь. Я еще не закончил.
      — Ладно. Хорошо. Сел.
      Стивен чувствовал, как это чувство разрастается в его душе — сострадание. Саллакс — просто больной человек, а не убийца. Он вовсе не хочет никого убивать. Он много страдал, и ему, Стивену, нужно придумать, как помочь этому несчастному. Стивен положил посох рядом с собой.
      — Извини, что прервал тебя, — добавил он тихо.
      Глаза Саллакса гневно сверкнули, но он заговорил снова:
      — Много дней я нес Бринн на руках, выпрашивая для нее молоко и покупая немного еды на те жалкие гроши, которые моя мать хранила в старом чугунном котелке у очага, а потому пираты их и не нашли. Бринн все время плакала, и я боялся, что она умрет, но все же старался содержать ее в чистоте и ухитрялся как-то кормить — ведь потом мне все пришлось воровать.
      — Как же вы попали в Эстрад? — спросил Марк.
      — Мы услыхали, что Малагон послал целую воинскую бригаду, чтобы восстановить свои права на Саутпорт. Пираты давно уже убрались, и никому не хотелось попадаться на глаза малакасийцам, когда они, исполненные жажды мщения, появятся в городе и обнаружат, что воевать-то им не с кем. В общем, многие тогда устремились к ронскому побережью, погрузившись во все, что способно было плавать. Нам повезло: нас взяли с собой какие-то бездетные супруги; они все время заботились о нас, старались напоить и накормить. Я потом две сотни двоелуний потратил, пытаясь их отыскать, но даже имен их вспомнить не мог. А ведь они нам жизнь спасли.
      — И Бринн ничего об этом не знает? — спросил Марк.
      Он старался все время поддерживать разговор, сильно сомневаясь в своей способности вовремя отразить стулом удар Саллаксовой рапиры.
      — Она считает, что наши родители умерли в Роне.
      — И все-таки я не понимаю, — спокойно спросил Стивен, — как ты мог сражаться за свободу Роны и одновременно собирался предать Гилмора?
      У Саллакса был вид человека конченого, этакого театрального трагического героя, который сознает, что его погубили собственные слабости, и пытается донести это до зрителей.
       —Я не предавал Гилмора, — устало сказал он. — И Рону я не предавал. Я просто мстил за своих родителей. Я никогда не говорил Джакрису, что ключ Лессека лежит на твоем письменном столе, Стивен Тэйлор, и ждет Нерака. И я никому не передавал секретов ронского сопротивления. Я мстил за своих родителей, вот и все.
      — Но ты же знал Гилмора в течение...
      — В течение пятидесяти двоелунии. Да, верно, но лишь двадцать пять двоелунии назад я понял, что он и есть тот самый человек, который приказал разграбить и сжечь Саутпорт.
      — Странно! Объясни, — потребовал Марк.
      — У меня было видение — может, просто вещий сон или послание от родителей, — но Гилмора я видел так же ясно, как если сам стоял с ним рядом. И я видел, что это он привел в нашу гавань пиратские корабли, чтобы они уничтожили мой родной город. Воспоминания об этом и само его лицо, видимо, просто отчасти стерлись за это время из моей памяти, но благодаря этому сну я снова все вспомнил и почувствовал себя словно заново родившимся. Я знал, что убью Гилмора, еще когда мы сражались с ним бок о бок и вместе совершали налеты на Торговую дорогу. Я знал, что убью его, когда мы с ним вместе выпивали в таверне «Зеленое дерево». Я знал, что убью его, глядя, как он прогуливается с моей сестрой, обняв ее за плечи — точно отец, которого она никогда не знала.
      Голос Саллакса стал громче, он выпрямился во весь рост, нависая над Стивеном и Марком.
      «Вот сейчас», — думал Марк, готовясь головой вперед броситься на Саллакса и отвлечь его внимание, чтобы Стивен успел вызвать к жизни магию посоха.
      Марк напрягся, готовясь прыгнуть, но тут снова заговорил Стивен.
      — Итак, твое желание сбылось, — спокойно сказал он. — За родителей ты отомстил. Любой из нас, наверное, поступил бы так же. Но сейчас ты явно не в ладу с собой из-за этого решения. Тебя грызут муки совести, самые страшные и жестокие из демонов, но почему? Может, расскажешь? Ведь сейчас мы полностью в твоей власти. Мы не можем напасть на тебя — ведь острие твоей шпаги упирается мне в грудь. Что же так сильно терзает тебя теперь, Саллакс? И Саллакс выдохнул:
      — Габриель О'Рейли, тот призрак.
      — А что сделал тебе Габриель О'Рейли? — спросил Стивен. Слезы опять выступили у Саллакса на глазах. Он со стоном опустил голову и закрыл руками лицо. Марк тут же посмотрел на Стивена, стараясь внушить ему: «Давай! Прямо сейчас!»
      Но прыгнуть на Саллакса не успел.
      Тот резко вскинул голову, и острие его рапиры уперлось Марку в грудь.
      — О'Рейли показал мне лицо того капитана. Мой вещий сон, да и мои воспоминания о том, что именно Гилмор командовал тогда пиратами, — все это оказалось обманом. Мысли об этом мне внушил Малагон. И я целых двадцать пять двоелуний работал на него, готовя убийство Гилмора.
      И убил его, моего учителя, нашего вождя! Он всегда был мне другом, а я хотел лишь убить его. Тем капитаном был совсем не Гилмор...
      — Но почему же ты никому ничего не сказал? Если бы ты успел нас предупредить, хоть намекнул бы, что за нами по пятам следует убийца, мы, возможно, сумели бы спасти Гилмора!
      Стивен был в отчаянии.
      — Я не мог, — признался Саллакс. — Я хотел, чтобы он умер. Звучит глупо, но я не в силах был отказаться от этой своей мечты. Как если бы та истина, которую мне довелось узнать, оказалась недостаточно сильна, чтобы стереть из моей памяти образ, внушенный мне Малагоном. Я собственными руками уничтожил все наши шансы на спасение. И Элдарн никогда уже не будет свободным. По моей вине Нерак погубит всех нас. У меня не хватило мужества покончить с собой — я боялся того, что будет ждать меня после смерти. И предпочел смотреть, как от рук убийцы погибает Гилмор. Я смотрел, как горит на погребальном костре его тело, тело моего второго отца, и мне казалось, что я вижу в дыму лица своих родителей... Единственное, о чем я мог думать после этого, — как благополучно вывести Бринн из этих проклятых гор. Именно то, что Бринн тогда, в метель, совсем пала духом, и вывело меня из оцепенения, вызванного чарами О'Рейли. Я не мог позволить своей сестре погибнуть; если я что хорошее и сделал в жизни, так только то, что всегда заботился о ней. Я спас ее в детстве — я должен был и сейчас ее спасти.
      — Но тебе не помогали даже мысли о Бринн, — сказал Стивен.
      — Нет, — усмехнулся Саллакс, — ничуть не помогали. Даже наоборот. Мне становилось все труднее управлять собственными мыслями. Меня мучили галлюцинации — видимо, чувство вины во мне боролось с магией. Я чувствовал, что совершенно теряю рассудок.
      — Зато теперь ты рассуждаешь на редкость здраво, — заметил Марк. — Что же изменилось?
      Саллакс снова бессильно повесил голову, и Марк, незамедлительно воспользовавшись этим, встал.
      — Да, сегодня утром я и впрямь рассуждаю здраво. Можешь назвать это временной передышкой — мне словно дали возможность ненадолго сбежать от самого себя. И я знаю почему. — Саллакс со свистом рассек воздух своей рапирой. — Потому что пробил мой час: я должен умереть! Стивен, ты окажешь мне эту честь?
      — Нет, Саллакс, — твердо отвечал Стивен. — Я не стану убивать тебя.
      — Ну тогда, друг мой, тебе придется смотреть, как будет умирать Марк.
      Саллакс взмахнул клинком.
      — Нет! — выкрикнул Марк, но у него не хватило времени даже отскочить.
      Он успел лишь обхватить себя руками, закрывая ими грудь, и прижать локти к бокам. Но пронзительной, жгучей боли он не почувствовал. Саллакс так и не нанес удара, способного в один миг лишить Марка жизни, хотя для этого ему нужно было сделать всего пару шагов.
      Как только Саллакс отвел руку с рапирой назад, готовясь сделать выпад, Стивен открыл душу навстречу силам волшебного посоха, которые так и хлынули в нее — как и в ту ночь, когда он перебил столько серонов. И время для него снова замедлило свой бег, так что он вполне успел не только отклонить удар, направленный Марку в сердце, но и, перехватив посох, ударить им Саллакса поперек груди. Стивен чувствовал, что силы, таящиеся в посохе, так и рвутся наружу: наверное, посох с такой же готовностью убил бы Саллакса, как и воинов-серонов или того греттана.
      Но Стивен совсем не хотел убивать Саллакса, он хотел ему помочь.
      «Сострадание».
      И он, сдерживая смертоносную магию посоха, крикнул:
      — Нет, я не стану убивать тебя, Саллакс!
      И тут посох все же ударил Саллакса в грудь так, что его подбросило над полом и с грохотом вышвырнуло за дверь. Пролетев по коридору, он приземлился в гостиной, разбудив наконец Гарека, который тут же вскочил и закричал:
      — Что, черт возьми, тут у вас происходит?
      Саллакс не отвечал; он лежал совершенно неподвижно, как мертвый, и Стивен пришел в отчаяние.
      — Проклятье! Я все-таки, кажется, убил его! — Он отшвырнул посох и бросился к Саллаксу. — К чертям собачьим всю вашу магию!
      Не обращая внимания на больную ногу, он присел возле недвижимого ронца, и вдруг Саллакс ожил, перевернулся на бок, и его стало буквально выворачивать наизнанку.
      — Слава тебе господи! — воскликнул Стивен. — Он жив!
      Марк все еще рассматривал свои грудь и живот; он был уверен, что непременно обнаружит там колотую рану, из которой льется кровь, уже насквозь пропитавшая его красный свитер.
      И тут в комнату ворвалась Бринн с искаженным от ужаса лицом.
      — Саллакс! — крикнула она, бросаясь к брату. — Что с тобой? Что у тебя с лицом?
      Никто ей не ответил, а Саллакс, с трудом поднявшись на ноги, злобно уставился на Стивена.
      — Ты что, издеваешься надо мной? Ты же меня обманул! — заорал он.
      — Я же сказал, Саллакс, что не стану убивать тебя. Ни за что не стану!
      — Не давай слишком поспешных обещаний, — буркнул Саллакс, направляя на него свою рапиру. — Ты понятия не имеешь, на что я способен.
      Бринн повисла у него на руке.
      — Саллакс, скажи мне, что случилось. — И, повернувшись к Стивену, сердито бросила: — Ты же знаешь, что он болен! Что ты ему сделал?
      — Расскажи ей, — сказал Стивен, пристально глядя на Саллакса. — Расскажи своей сестре то, о чем только что рассказал нам. Ей необходимо знать это — а тебе необходимо этим с ней поделиться. Уверен, Гилмор попросил бы тебя о том же. — Стивен шагнул к нему. — Ты ведь и сам понимаешь, что он наверняка уже простил тебя.
      — Простил его? За что? — Бринн требовала ответа, но ей так никто и не ответил.
      Саллакс, дико вскрикнув, вдруг так оттолкнул ее, что она, не устояв на ногах, упала на пол, а он мгновенно выбежал за дверь и нырнул в лес.
      Убегая, он чуть не сбил с ног Лахпа, тащившего огромную вязанку дров, способную, казалось, раздавить любого обычного человека. Серон улыбнулся Саллаксу своей кривоватой улыбкой и дружелюбно с ним поздоровался, однако улыбка тут же сползла с его лица, когда Саллакс рявкнул:
      — Прочь с дороги, тварь вонючая! Получеловек! И ткнул острием рапиры ему в ляжку.
      Лахп взревел и упал на землю, зажимая рану могучими ручищами. Впрочем, он быстро убедился, что рана не смертельна, схватил здоровенную валежину и что было сил ударил ею Саллакса по спине. Раздался тошнотворный треск, Саллакс пролетел вперед и ткнулся лицом в грязь. У него было сломано плечо.
      Лахп басовито засмеялся, понимая, что ничего страшного с Саллаксом не сделал: тот, безусловно, остался жив, хотя больно ему некоторое время будет изрядно. Не обращая ни малейшего внимания на шум, царивший вокруг, серон осмотрел свою рану, крепко перевязал ее лоскутом, который тут же оторвал от рубахи, и стал собирать рассыпанное топливо.
      Очнувшись от потрясения, Марк первым делом схватил в охапку Бринн, чтобы она не бросилась вдогонку за братом, уже исчезнувшим в чаще.
      — Не ходи за ним, Бринн, — уговаривал он ее, — пока не надо. У него в голове все перепуталось. Он может сделать тебе больно... может даже убить тебя!
      — Отпусти! — В голосе Бринн звучало отчаяние; она упорно пыталась вырваться из объятий Марка. — Я должна его догнать! Он болен.
      — Да, болен и очень опасен, — подтвердил Марк. — Он хотел и меня своей рапирой проткнуть.
      Но Бринн не слушала его. Ей все-таки удалось вырваться, и она, растолкав всех, накинулась на Лахпа, торчавшего в дверях и заслонявшего весь дверной проем целиком. Штаны его были покрыты кровавыми пятнами. Серон отстранился, давая Бринн пройти, и растерянно посмотрел ей вслед. Он даже сделал следом за ней несколько шагов к лесу и остановился, ожидая, видимо, дальнейших указаний от Стивена. А Бринн тем временем уже бежала следом за Саллаксом.
      В хижине стояла мертвая тишина. Марк, точно оцепенев, смотрел, как Бринн стрелой мчится сквозь лес, потом наконец встряхнулся и вопросительно глянул на Стивена.
      — Давай! — кивнул тот, и Марк, подняв с пола боевой топор Саллакса, бросился догонять Бринн.
      Марк и Бринн вернулись только через два авена. Он, крепко ухватив ее за плечи, ступал за ней точно след в след, и Гарек даже улыбнулся тому, как ритмично они поднимали ноги. Хорошо, что эти двое снова вместе, несмотря на все то, что случилось сегодня утром, думал Гарек. Но Саллакса с ними не было, и он сразу заметил, что Бринн расстроена. Сердце у него тревожно забилось.
      Бринн выглядела чрезвычайно бледной и усталой; казалось, она вот-вот упадет. Марк отвел ее в дом, уложил, потом вышел к ожидавшим его друзьям и, буквально рухнув в кресло, сообщил:
      — Мы долго шли по его следу вдоль реки, потом он свернул в предгорья, а потом — снова в долину.
      — Так вы его догнали? — спросил Стивен. — Ведь у него все-таки рука сломана.
      — Уж не знаю, откуда у него силы брались, но он бежал очень быстро. Может, конечно, такой мощный выплеск адреналина в кровь... Честно говоря, я даже рад, что мы его не догнали.
      — Почему? — удивился Гарек.
      — А что бы мы тогда с ним делали? — Марк взял открытую бутылку с вином, сделал из нее несколько глотков и огляделся в поисках какой-нибудь еды. — Он, по-моему, вполне готов был нас обоих прикончить. И мне с ним, даже одноруким, тягаться было бы трудно.
      — Как ты думаешь, куда он направится? — спросил Стивен.
      — Я не знаю, далеко ли отсюда до Ориндейла, — сказал Гарек, — но Саллаксу нужно бы поскорее попасть к костоправу. Так что, по-моему, он будет держаться реки, пока не доберется до какого-нибудь селения или, может, до пригородов фалканской столицы.
      — Но ведь нам неизвестно, сколько времени займет у нас спуск по реке, — вставил Марк.
      — Ничего. Если только Саллакс снова не полезет в горы, то выбор у него невелик. Он от реки никуда не денется.
      — Как и мы, впрочем, — мрачно заметил Стивен.
      — Но я в любом случае считаю, что нам стоит остаться здесь еще хотя бы на несколько дней, — сказал Гарек, удивив этими словами и Стивена, и Марка. — Твоя нога, Стивен, еще толком не зажила. А Бринн просто необходимо отдохнуть. Да и всем нам отдых не помешает. К тому же неплохо было бы как-то разобраться с нашими дальнейшими планами — после смерти Гилмора и... исчезновения Саллакса.
      — Это разумно, — согласился Марк. — Кто знает, что нас там ждет? Мы же не можем просто заявиться в Малакасию и потребовать немедленно отвести нас к дальнему порталу. Нужно и впрямь выработать какой-то план действий.
      Стивен и Гарек обменялись встревоженными взглядами. Было ясно, что без Гилмора им с волшебным столом не справиться. Кроме того, даже если им и удастся проникнуть во дворец Велстар и отыскать дальний портал, они понятия не имеют, как пользоваться ключом Лессека. Единственное, что они знали твердо: этот ключ не должен достаться Нераку. Но кто, кроме Гилмора, был способен воспользоваться им в каких-то благих целях? Гилмор, правда, упоминал о своем бывшем коллеге, некоем Канту, который якобы живет сейчас в Праге, но никто из них не знал даже, как он выглядит и с чего начинать его поиски. Без Гилмора они, словно дети, заблудившиеся в северных отрогах Блэкстоуна, совершенно растерялись. Но возможно, несколько дней отдыха действительно помогут и они все же что-то придумают?
      — Ладно, — тряхнул головой Стивен. — Пожалуй, нам действительно стоит пока тут остаться.
 

* * *

 
      День тянулся медленно. Бринн спала, и Марк время от времени заглядывал в спальню, чтобы убедиться, что она по-прежнему дышит ровно и спокойно. Близился вечер. Стивен и Гарек занимались мелкими хозяйственными делами — запасали топливо, распределяли продукты, точили стрелы. Нога у Стивена быстро подживала; теперь он сам регулярно менял повязку — Лахп принес ему еще целую кучу листьев керлиса, отыскав это замечательное растение где-то на берегу реки.
      Время от времени Стивен, Марк и Гарек начинали довольно ленивую беседу — рассказывали друг другу о родных, о работе, об охоте, о спорте; Лахп слушал их, удобно устроившись в уголке и положив перед собой раненую ногу, тоже аккуратно перевязанную и обложенную листьями керлиса.
      Стивен не знал, что именно понимает серон из их разговоров и понимает ли он хоть что-нибудь вообще, но ему самому эти разговоры о доме были приятны. Гарек пришел в полный восторг от их рассказов об игре в гольф, и Марк пообещал научить его играть, как только им удастся собрать подходящую команду. Гарек выступил со встречным предложением — научить их играть в чейнбол, как только они доберутся до какого-нибудь ровного участка земли. Говорить о Гилморе, Саллаксе, дворце Велстар или ключе Лессека они дружно избегали — каждому хотелось хоть один денек прожить нормально, хотя все понимали, что это всего лишь иллюзия.
      Перед наступлением темноты Гарек взял лук и стрелы и ушел на реку. Марк смотрел, как Стивен перебинтовывает ногу, аккуратно обложив ее целебными листьями, и удивлялся тем переменам, которые за это время произошли с его другом. Волосы у Стивена сильно отросли, и он засунул их за воротник, чтоб не мешали; бородка, которую уже приходилось подстригать, делала его значительно старше; в глазах его все еще светилась порой прежняя мечтательность, но движения стали экономными, четкими, как у воина, готового к битве. Это, возможно, и было самое главное.
      Суть произошедших со Стивеном перемен заключалась в том, что он стал воином. И хотя сами по себе сражения его по-прежнему совершенно не интересовали — он вступал в бой только для того, чтобы защитить себя и своих друзей, — в нем, похоже, крепла готовность рискнуть даже собственной жизнью ради некоей цели, осуществить которую он стремился всем сердцем.
      Характер Стивена тоже сильно изменился. Это был уже не скучающий помощник управляющего банком, который всегда ведет себя скромно, никогда ни на что не жалуется и никогда никому не доставляет неудобств. Чувствовалось, что теперь у Стивена, пожалуй, достаточно сил, чтобы сразиться даже с самим Нераком, и он, даже если рядом не будет Гилмора, сумеет найти способ вернуть их домой.
      Марк вдруг вспомнил, как однажды в ресторанчике Денвера Стивен съел принесенного ему жареного цыпленка с красным картофелем, спаржей и кукурузным хлебом, громко восхищаясь вкусом и оформлением блюда. А он, Марк, потом долго дразнил его, потому что на самом деле Стивен заказывал себе салат и съел заказанное кем-то другим блюдо только потому, что не хотел никому доставлять неудобств — жаловаться или отсылать принесенную еду снова на кухню.
      «Интересно, — думал Марк, — а как он теперь будет вести себя, когда они наконец вернутся в Айдахо-Спрингс?»
      Глядя, как Стивен задумчиво поглаживает свой ореховый посох, словно изучая каждую шероховатость, каждую кровавую отметину на его поверхности, Марк радовался тому, что его другу поневоле пришлось сражаться и тем самым укреплять свой дух и характер. Возможно, именно это и окажется самым главным условием того, чтобы все они в ближайшее время остались живы.
      По иронии судьбы сам Стивен совершенно не замечал в себе этих перемен и по-прежнему был убежден, что если проявит сострадание, то все непременно будет хорошо — вот только будет ли? Марк сильно сомневался, что Нерака можно победить с помощью сострадания. Будучи историком, он твердо знал: в некоторых случаях единственный возможный выход — это полное и окончательное уничтожение противника. Нерака необходимо уничтожить, стереть с лица земли.
      Неужели именно сострадание дает Стивену силы? Марк этого не знал, он мог только догадываться. Вот Гарек совсем другой. Его сила вполне реальна и вызывает восхищение: он сам стреляет из лука, сам убивает своих врагов. Вот это настоящая сила, вот это настоящие результаты, вот это настоящая воля к победе!
      Вот что нужно Стивену. Возможно, у него постепенно и вырабатывается характер воина, но пока что он не обладает должным воинским оснащением — магией, равной по силе магии сенаторов Лариона, — и страстным желанием уничтожить Нерака. А значит, пока их конечная цель вполне может оказаться под угрозой.
      Чувствуя себя немного виноватым из-за того, что усомнился в возможностях своего друга, Марк подошел к нему поближе и заботливо спросил:
      — Ну, как нога-то?
      — Спасибо, гораздо лучше.
      — Может, нам с тобой завтра стоит немного прогуляться? Если погода по-прежнему будет хорошей, то у реки пройтись очень приятно.
      Стивен озадаченно посмотрел на него.
      — Что у тебя на уме, Марк? Говори.
      — Ничего особенного. Просто ты теперь — наша единственная надежда. — Он указал на посох. — Как по-твоему, ты сумеешь без Гилмора провести нас во дворец Велстар и войти в этот дальний портал?
      — Вряд ли, — честно признался Стивен. — Но мы все же должны попробовать. Я надеялся, что Габриель нам поможет.
      — О нем-то я и не подумал. А что, неплохая мысль!
      — Если честно, то у меня есть определенные сомнения даже в том, стоит ли нам вообще предпринимать подобную попытку.
      — А что, у нас есть выбор? Это же для нас единственный путь домой.
      Стивен долго смотрел в огонь, потом сказал:
      — Мы могли бы остаться здесь и сражаться вместе со всеми. Марк чуть не рассмеялся, но вовремя понял, что его друг говорит совершенно серьезно.
      — Что? Здесь? Навсегда?
      — Нет, не навсегда, а до тех пор, пока Нерак не будет побежден. Отправляться во дворец Велстар, пока я не знаю даже, как пользоваться этой штукой, — просто самоубийство. — Стивен поправил посох, лежавший у него на коленях. — Сперва нужно найти какое-нибудь безопасное место, чтобы я мог немного изучить возможности посоха и попрактиковаться в управлении им. Я же чувствую его невероятную силу. Она сама взывает ко мне в момент опасности и — пока что — сама всем управляет.
      — Значит, это не ты убил того греттана, а... она?
      — Вот именно! — Стивен наконец посмотрел Марку прямо в глаза. — А я к этому времени уже без сознания валялся. Во всяком случае, мне так кажется. Хотя точно восстановить картину сражения я не могу.
      — И все-таки, хватит ли у тебя сил, чтобы сразиться с Нераком?
      — Понятия не имею. И от Гилмора мне тоже почти ничего узнать не удалось. Он, кстати, и сам не знал, насколько могущественным может оказаться этот посох. Я, возможно, раз в десять сильнее Нерака, а может, в сто раз слабее.
      — В таком случае являться туда сейчас — действительно сущее безумие. Мы все через несколько минут окажемся мертвы.
      Стивен вспомнил свое давнишнее «заклинание» и то, как успокаивающе оно действовало на него, и снова повторил его, словно желая пояснить свои соображения:
      — Ты прав. Возможно, у нас еще ничего и не получится. Но я почти уверен: могущество посоха зависит от моего желания управлять им.
      — Ну так и управляй им! Уничтожь Нерака, коли так убежден, что у твоего посоха хватит на это сил.
      — Нет. — Стивен даже головой помотал. — Дело не в моей убежденности. Он действует иначе. Ты же сам видел: посох буквально на кусочки разлетелся, когда я в первый раз с серонами сражался. Я должен проявлять сострадание.
      Марк подошел к очагу и кочергой задвинул поглубже корявый кусок валежника.
      — Не уверен, что такой враг, как Нерак, достоин сострадания. Возможно, впрочем, твой посох сам сумеет распознать, насколько он коварен.
      Стивен, прихрамывая, пересек комнату и встал рядом с Марком у очага.
      — Значит, так: нам необходимо найти дальний портал. Им управляет Нерак. Но Нерак, похоже, не способен ни обнаружить присутствие посоха, ни почувствовать действие его магических сил. Точно так же он не может определить и местонахождение ключа Лессека, ибо если б мог, то давно бы уже понял, что ключа у нас нет. Слава богу, Саллакс ничего не сказал об этом тому шпиону, с которым был связан. Это, пожалуй, и все, что нам пока известно. Немного. И к сожалению, существует гораздо, гораздо больше вещей, о которых мы даже понятия не имеем. По-моему, прежде всего нам нужно постараться как-то выиграть время и поработать с посохом. Нужно понять его предназначение и уровень его могущества, а уж потом принимать все остальные решения. В том числе и насчет того, как нам вернуться домой.
      Марк чувствовал, что кое-чего Стивен недоговаривает, и решил сделать это за него:
      — А за это время нам, возможно, удастся и кое-что разузнать о Ханне.
      — Это если Ханна действительно здесь, — прервал его Стивен, но в голосе его послышалась надежда.
      — В общем, пока что сидим и не рыпаемся, так, что ли?
      — Я бы не сказал; по-моему, дел у нас более чем достаточно.
      Марк оперся ладонями о край каминной облицовки и склонился к огню, наслаждаясь теплом. Стукнула дверь. В комнату влетел Гарек и с гордостью продемонстрировал пять крупных форелей, подвешенных на прутик, аккуратно продетый сквозь жабры.
      — Рыбы кто-нибудь хочет? — лукаво спросил он. Стивен улыбнулся.
      — Зажарь их, пожалуйста, сам, Гарек. И поскорее!
      — Я разбужу Бринн, — сказал Марк и пошел в спальню, думая о том, что сказал ему Стивен, который, оказывается, не только мечтает постичь могущество посоха, но и воспользоваться этим могуществом, чтобы помочь народам Элдарна свергнуть малакасийское иго и вернуть себе свободу.
      Марку было ясно: Стивен не собирается возвращаться в Айдахо-Спрингс, пока зло, что управляет Нераком, не будет уничтожено или навсегда заперто в той неведомой пространственной складке.
      В дверях он остановился, его терзали мысли о Бринн. А разве сам он сможет оставить ее здесь одну, зная, что грядет чудовищная, смертоубийственная война? Конечно же нет! Бринн, правда, могла бы отправиться в Колорадо с ним вместе — как, впрочем, и все их здешние друзья. Вот только мысли о подобном совместном бегстве больше всего похожи на мысли труса. Разумного, но все-таки труса. Странно, что Стивен так уверен в своих силах и потенциальном могуществе посоха; вот он, Марк, почти не сомневается, что Нерак непременно их всех погубит.
      Стоило ему увидеть Бринн, и в душе его, как всегда, вспыхнула целая буря эмоций. Но он подавил бушевавшие в душе страсти и осторожно приблизился к спящей девушке, надеясь, что не успел еще ее разбудить. Да, Стивен прав: они должны здесь остаться, пока не будет доведено до конца дело освобождения Элдарна.
 

* * *

 
      Гарек хорошенько потянул, и пробка с радостным хлопком вылетела из бутылки.
      — Кем бы ни был хозяин этой хижины, а в винах он, безусловно, разбирается! — заявил он, наполняя стаканы до краев и передавая бутылку Лахпу, который предпочитал пить прямо из горлышка.
      Бутылка в руках серона казалась игрушечной, и Гарек засмеялся и покачал головой, глядя, как Лахп одним глотком расправился с ее содержимым.
      — Хорошо, что я теперь знаю: в соревнование, кто больше выпьет, с тобой лучше не вступать! — Гарек снял с огня жарившуюся форель. — Прошу прощения, господа мои, но на ужин у нас сегодня опять рыба. А уж завтра я как-нибудь расстараюсь и добуду в лесу косулю или еще какую-нибудь дичь.
      — Рыба — это прекрасно! — живо откликнулась Бринн. Она явно пришла в себя после долгого дневного сна и выглядела теперь значительно лучше. — Без тебя мы вообще давно перешли бы на ягоды и коренья.
      — Это точно, — поддержал ее Марк, с наслаждением прихлебывая вино. — Ты, к сожалению, пропустил представление, которое я устроил, когда вы поднимались на гору Пророка: тридцать два выстрела и ни одной рыбки!
      Все рассмеялись, услышав это признание. Но не Бринн: она по-прежнему с тревогой посматривала в окно и казалось, сердилась на себя за то, что весь день проспала. Впрочем, она уже пообещала себе, что с рассветом непременно возобновит поиски брата или хотя бы каких-то его следов, указывающих на то, что с ним ничего не случилось.