— Восприятия? — Стивен задумался. — Значит, возможно, и то великое зло, что управляет действиями Нерака, становится всесильным только в том случае, если его как таковое воспринимает весь народ Элдарна?
      — Или, возможно, оно становится всесильным только в том случае, если само воспринимает Нерака как существо неограниченных сил и возможностей — точнее, воспринимало девятьсот восемьдесят двоелуний назад, когда подчинило его себе. — Марк говорил очень быстро, не следя за понятностью своих слов, чтобы не дать ускользнуть той мысли, которую так упорно пытался настигнуть.
      Бринн ногой столкнула в озеро несколько камешков и сказала:
      — Если у Нерака и есть некая слабость, то, наверное, и у того, кто им управляет, такая же слабость отыщется.
      — Вот-вот. А потому тот, кто им управляет, и уверен: на свете нет никого лучше Нерака, — откликнулся Марк, зашнуровывая ботинки.
      — Но в чем именно она заключается, эта слабость? — простонал Стивен. — Уж точно не в чем-то таком, что распроклятый Нерак приобрел с тех пор, как продал свою душу дьяволу!
      Похоже, они опять двинулись по кругу в своих рассуждениях.
      — А вот тут как раз все дело в восприятии. — Марк поскреб колючий, давно не бритый подбородок. — Что, если эта слабость имеется у Нерака с давних пор, однако сам он ее слабостью никогда не считал? Или не признавался самому себе, что у него есть подобная слабость, потому что был уверен, что в Элдарне нет никого сильнее, чем он?
      — А его властелин тоже в это верил? — недоверчиво спросила Бринн.
      — Почему бы и нет? Ведь согласно восприятию Нерака, это непреложная истина — вне зависимости от того, насколько она действительно непреложна. Представим такую картину: зло проникло сюда посредством волшебного стола в своей, так сказать, пуристической форме и завладело телом Нерака, полностью пожрав его душу, душу самого могущественного волшебника в Элдарне. Так что все, что сам Нерак считал непреложной истиной, оказало безусловное воздействие на появление и распространение зла в Элдарне. Помнишь, что говорил Гилмор? Что зло проникает в наш мир крохотными порциями и распространяется всего лишь благодаря тому, что очень многие люди позволяют себе дурные мысли или совершают дурные поступки. Но все мы отлично понимаем, что зло есть не что иное, как результат восприятия. То, что для одного является злом, в восприятии другого — самое настоящее добро. Так что Нерак, возможно, каким бы слабым он ни был, мог оказать решающее воздействие на развитие этого конкретного представителя или служителя зла.
      — Хорошо, но я снова вынужден спросить: в чем, по-твоему, заключается эта слабость? — сказал Стивен. — Ведь повелитель Нерака должен был бы уже выявить ее за столь долгий срок и постараться как-то от нее избавиться или вообще оставить Нерака в покое и подыскать себе какого-нибудь другого колдуна.
      — Вот на этом-то я и начинаю спотыкаться, — признался Марк. — Я все время возвращаюсь к теме жертв Нерака и всяких созданных им неполноценных тварей. Как, например, и Лахпу, и О'Рейли удалось от него удрать? Как насчет тех общих знаменателей, о которых мы уже говорили? Чему может научить нас это двойное освобождение от власти Нерака? Что эти два случаямогут поведать нам о том, прежнем Нераке, Нераке той поры, когда его собственную душу еще не поработило вселенское зло?
      — Возможно, их души потребовались этому... слуге зла для того, чтобы продолжать господствовать в Элдарне, поддерживая на прежнем уровне свое нынешнее могущество и свой статус? — предположила Бринн. — Возможно, у этого слуги зла тоже есть свой господин, куда более страшный и куда более могущественный, только он пока нам неведом? А значит, власть того, кто распоряжается душой Нерака, отнюдь не беспредельна.
      Бринн говорила неуверенно; она с трудом постигала смысл этого философского разговора, думая: уж лучше бы меня заставили это озеро досуха выпить!
      — Что ж, спорить с этим я бы не стал. Терпеть не могу опровергать что-то такое, чего сам не знаю и не понимаю. Хотя, впрочем, никто из нас этого пока не знает и не понимает, — сказал Стивен.
      — Возможно, у нас это еще впереди, — мрачно заметил Марк. — Но и это не самое главное. Этого отнюдь не достаточно. — Отчаяние, владевшее Марком, явно становилось заразительным. — Предположим, что нынешний повелитель Нерака был введен в заблуждение, а сам Нерак отнюдь не столь могуществен, как пытался себя уверить, когда во дворце Сандклиф его душой и телом завладел некий слуга зла. И теперь этот его хозяин, владея теми же знаниями, какими владеет и сам Нерак, все понимает так же, как и его подопечный, а стало быть, считает...
      — Что Нерак — самый могущественный и опасный человек в Элдарне, — подсказала Бринн.
      — Верно, — кивнул Марк. — Только тут он ошибается.А значит, не являются ли его возможности ограниченными теми пределами, в каких способен действовать сам Нерак? Тем, что он способен контролировать? Теми результатами, которых он может добиться с помощью магии, которой успел овладеть?
      — Пожалуй. И этим можно, наверное, объяснить, почему все слуги Нерака, которых он призвал себе на помощь или создал сам, имеют определенное сходство: их происхождение связано с одним и тем же источником, — поддержал его Стивен. — Я бы сказал, что это и есть свидетельство ограниченности его возможностей. Страшное, смертоносное, но тем не менее все-таки свидетельство, и вполне очевидное.
      — Да, — кивнул Марк. — А поскольку тот слуга зла, который управляет Нераком, воспринимает исповедуемые им истины как непреложные, он неизменно заблуждается. И эта ошибка со временем будет дорого ему стоить.
      — Почему? — Бринн опять запуталась. — Ведь сам этот слуга зла, похоже, не имеет никаких слабых мест, а потому и неуязвим, а значит, ему все равно, даже если все мы и все армии Элдарна, вместе взятые, пойдем на него войной.
      — Да нет, слабости у этого служителя зла, конечно же, есть, — возразил Стивен. — Если бы у него не было никаких слабых сторон, он бы и не стал беспокоиться о том, чтобы прятать ключ Лессека в банковском сейфе и навсегда запечатывать один из дальних порталов.
      — И этот слуга зла прекрасно знает, что ему не дано умения управлять волшебным столом, — задумчиво сказала Бринн, накручивая на палец прядь волос. — Гилмор говорил, что этому слуге необходимо сперва создать для себя некое безопасное пространство, а уж потом пытаться овладеть магией стола. На это у него уже ушло девятьсот восемьдесят двоелуний, и, как надеялся Гилмор, уйдет еще немало времени. Так что, возможно, он и ключ спрятал для того, чтобы пока до него никто другой не добрался.
      — И возможно, чтобы никто другой не добрался до него самого. — Марку очень хотелось, чтобы их рассуждения оказались верными, но пока что не находил ни одного достойного подтверждения этому и нахмурился. Немного помолчав, он снова заговорил: — Итак, сами видите, решение где-то рядом, но его никак не ухватить. Оно буквально крутится у меня в голове, и я, например, убежден: существует какая-то магическая петля или дырка в пространстве, сквозь которую с помощью посоха можно достать Нерака и надавать ему по заднице.
      Бринн обеими руками обняла Марка за талию, притянула к себе, легонько чмокнула в нос и сказала тихонько:
      — Ладно, Марк, ты постарайся все-таки это решение найти. Я знаю, тебе это вполне по силам. Нам бы такие знания очень пригодились, когда мы доберемся до Ориндейла.
      Проблема поисков возможной слабости Нерака продолжала мучить Марка, пока он собирал вещи, готовясь к отплытию, но ни малейшей подсказки он не находил. Он понимал, что решить эту проблему необходимо как можно скорее.Почему-то он совершенно точно знал: если подождать еще пару дней или еще одно двоелуние, это для всех обернется страшной бедой.
      Марк и Бринн завтракали вместе с несколькими фалканскими повстанцами; сыр, темпина и вяленая говядина превратили для них эту скромную трапезу в настоящий пир. А долгожданный аромат текана заставил Марка вскочить, сбегать к лодке и выудить из заплечного мешка свою походную кружку; текан — это, конечно, не кофе, но все же лучший из здешних напитков, и он с грустной улыбкой выслушал рассказ Бринн о том, как они потеряли в подземном коридоре все свои запасы продовольствия и текана, когда эти замечательные сушеные листья, окрасив воду, коричневой лентой вились за плотом по реке.
      Лента. Тот берег в лунном свете тоже был похож на ленту... Снова вспомнив свой сон, Марк словно совершил очередной мысленный виток, понимая, что угодит в ловушку и не сможет сделать ни шагу дальше, если сразу не отыщет выхода из нее.
      «Это нужно сделать немедленно; если промедлить, может быть слишком поздно».
      «А может, в этом и заключается твое предназначение, Марк?» — вдруг подумал он, отчетливо ощущая свое неожиданное сродство с народом Элдарна и понимая теперь, почему Стивен так хочет остаться в этом чужом и прекрасном мире, пока этот мир вновь не станет свободным.
      И вновь с неожиданной резкостью перед его глазами возникла картина: коленопреклоненный Стивен на берегу озера возле убитого Резака.
      «Снова какой-то берег!»
      Он все время мысленно возвращался к одному и тому же: берег, пляж... и мысли его метались, не находя выхода. Он вновь и вновь вспоминал тот свой сон: пляж в Эстраде, две луны в небесах, незнакомые звезды, затаенный страх, а потом — отец, и тоже на пляже. Да, в самую первую ночь в Роне ему действительно снился отец на пляже Джонс-Бич, хотя теперь казалось, что это было когда-то давным-давно. И Марк снова и снова обдумывал оба этих сна, надеясь, что они дадут ему какие-то новые подсказки.
      Нет, ничего. И он мысленно углубился в еще более далекое прошлое.
      В тот день шел снег. Его ученики, конечно, надеялись прогулять денек, но снегопад оказался не таким уж сильным; короткая метель налетела и вскоре стихла, покрыв все вокруг пушистым белым ковром. В «Пабе Оуэна» все смотрели по телевизору бейсбольный матч, и Хауард с жаром рассказывал Мирне и ее многочисленным друзьям о Зале Славы, и все были такие веселые, смеялись, много пили, а потом вдруг пришел Стивен со своим кейсом, и Марк тут же догадался, что он все-таки отпер этот сейф. Особого восторга это у него, правда, не вызвало, нои ему не меньше Стивена хотелось узнать, что же там было спрятано.
      Они выпили еще пару кружек пива вместе со всеми, и Стивен пообещал Хауарду, что завтра задержится в банке и все сам запрет. Затем, прежде чем уйти, они позвонили и заказали себе пиццу, и он, Марк, сунул в карман те самые спички книжечкой, которые они потом, несколько недель спустя, обнаружили в заплечном мешке Гилмора. Покинув развеселую компанию, они со Стивеном пешком дошли до Майнерз-стрит, забрали заказанную пиццу и свернули к себе, на Десятую улицу. И когда они уже подходили к дому, он еще принялся обвинять Стивена в совершении уголовного преступления...
      Марк даже подскочил от неожиданности, когда Бринн обняла его за плечи и спросила:
      — Хочешь еще? — Она держала в руках котелок с теканом.
      — А?.. — Он не сразу понял, о чем она его спрашивает, настолько был погружен в собственные мысли. — Да-да, конечно. А что, уже пора?
      — Да. — И она взглядом указала ему на повстанцев, которые уже затаптывали костры и укладывали свои пожитки и оружие в уцелевшие после сражения лодки.
      Тиммон, Холл и Бранд время от времени отдавали какие-то краткие приказы, и голоса их эхом разносились по пещере — казалось, словно несколько сержантов на плацу разом муштруют целую армию солдат.
      — Стивен и Гарек целый авен, наверное, просидели вон там, с Гитой. Все о чем-то совещались, — сказала Бринн, и Марк увидел, что они по-прежнему сидят у небольшого костра, а волшебный огонь сверкающим шаром висит прямо над ними. Даже на таком расстоянии Марку было видно, что на лице у Гиты написано явное облегчение.
      — Что ж, Гита выглядит вполне довольной, — сказал он Бринн. — Интересно, что они там решили?
      И словно услышав его слова, Стивен встал, поискал его глазами и, взяв свой посох, вместе с Гареком направился прямо к нему, на ходу прихлебывая из кружки текан.
      — Что происходит? — спросил Марк.
      — У них наверху есть постоянный лагерь — в пещерах, где они хранят основной запас оружия и денег. Гита уверяет, что никто и никогда туда не забирался и оккупантам неизвестно даже, что подобное убежище вообще существует.
      — Будем надеяться, что это действительно так, — сказал Гарек. — Страшно даже подумать, что мы выберемся наверх и обнаружим, что в их тайном убежище полно серонов.
      — А есть здесь какой-нибудь другой выход? — поинтересовалась Бринн.
      — Они считают, что должен быть, но пока что его никто обнаружить не сумел, — ответил Стивен.
      — Тогда почему они так уверены, что этот выход существует? — спросил Марк.
      — Потому что вода все же куда-то утекает, — сказала Бринн.
      — Верно, — подтвердил Гарек. — Они знают, что у этого рукава реки должен быть выход — где-то на том берегу озера, — но найти его никак не могут.
      — Интересно, почему, — пробормотала задумчиво Бринн.
      — Возможно, потому что он находится подозером, — предположил Стивен. — Ведь тот туннель, по которому мы сюда попали, тоже почти уже скрывался под водой — пари готов держать, что, когда южнее этих мест идут дожди или в Блэкстоунских горах начинается таяние снега, его полностью заливает водой.
      — Но им вовсе не потому не удалось этот выход отыскать, — сказал Гарек, и все поняли, что их терзают самые дурные предчувствия.
      И действительно: Гарек с дьявольской усмешкой обвел рукой берег озера, усыпанный костями.
      — Ну да... — озадаченно протянул Марк. — Кости. Неужели ты думаешь, что чудовища, совершившие это, живут в озере?
      — По словам Гиты, никто в точности этого не знает, — сказал Стивен. — Они считают, что большей части этих костей уже много лет. Что они появились здесь задолго до начала правления короля Ремонда и даже — задолго до возникновения Сената Лариона.
      — Но, похоже, некоторым из этих скелетов не так уж много времени, — сказала Бринн, чувствуя, как по спине у нее бегут мурашки.
      — Так и есть, — кивнул Гарек. — Да и Гита говорила, что раньше не раз посылала сюда разведчиков, но ни один из них назад так и не вернулся.
      — Но ведь она же сказала, что видела и других обитателей пещеры! — воскликнула Бринн.
      — Я думаю, она просто хвасталась.
      — Да уж, это она, похоже, умеет!
      — И все-таки хотелось бы знать, почему все ее войско вчера оказалось здесь? — тихо сказал Марк, словно размышляя вслух.
      — Они просто нас услышали, а потом увидели тот огонь, который зажег Стивен. — Гарек отвечал так, словно это было совершенно очевидно. — Несколько человек из отряда Бранда спустились сюда за водой и решили, что малакасийцы обнаружили пещеру и берут ее в кольцо.
      — Значит, они готовились к своей последней схватке не на жизнь, а на смерть? — задумчиво сказал Стивен. — Наверное, они были страшно удивлены, обнаружив здесь нашу маленькую разношерстную компанию, которая решила устроить пикничок на берегу озера.
      — Вот только солнца тут, пожалуй, маловато, — Марк поднял глаза к потолку пещеры, — и бары слишком рано закрываются. В общем, я не уверен, что мне когда-нибудь захочется сюда вернуться. Может, в следующий раз лучше махнем на Карибы?
      Бринн толкнула его локтем в бок и потребовала:
      — Прекрати сейчас же! Лучше объясните, каковы теперь планы повстанцев? И не хотят ли они попробовать прорваться в город сквозь кольцо малакасийцев?
      — Вчера вечером, по крайней мере, они определенно к этому готовились, — сказал Марк. — Хотя это, разумеется, было бы сущим самоубийством.
      — Нет, — возразил Гарек, — они все-таки прислушались к голосу разума. Они выведут нас на поверхность, а сами направятся на север.
      — Почему на север?
      Марк на мгновение задумался и предположил:
      — По всей видимости, чтобы потом встретиться с нами. Стивен кивнул и сказал:
      — А если допустить, что нам удастся заполучить ключ Лессека раньше Нерака, то отряд Гиты может очень даже пригодиться нам, когда придется пересекать границу с Горском и как-то добираться до дворца Сандклиф.
      — Гита, правда, в настоящее время не имеет никаких вестей от северной и восточной групп фалканского сопротивления, но считает, что сейчас они как раз направляются к Ориндейлу, — сказал Гарек. — Она намерена разбить свое войско на отдельные группы и послать вперед разведчиков, которые потом эти группы встретят и проводят к месту общей встречи — где-нибудь в южных отрогах Ремондианских гор.
      — Ну и как же в таком случае поступить нам? — с интересом спросил Марк.
      Стивен усмехнулся.
      — Мы доберемся до Ориндейла, затем, осторожно обходя патрули, проникнем в город, нападем на корабль Малагона и захватим дальний портал. Затем вернем в Элдарн ключ Лессека, а сами удерем через Равенское море, по пути отыскав Ханну и Канту. После этого мы убедим Канту помочь нам и снова вернемся в Фалкан. Там мы встретимся с Гитой, Тиммоном, Холлом, Брандом и прочими повстанцами в одном местечке, которое называется Теснина Трэвера. Ну и, в общем, через два, максимум три двоелуния все будет кончено.
      — Правда? И всего-то? — с притворной радостью воскликнула Бринн.
      Марк ошалело посмотрел на Стивена:
      — Но ведь на это уйдет не меньше чем полгода, Стив!..
      — Ну да. Но и совершить нам предстоит немало. Так что, по-моему, полгода — как раз минимальный срок.
      — А что это ты говорил о нападении на корабль Малагона? Когда это мы успели стать пиратами? — Марк уже пожалел, что не участвовал утромв их длительной беседе с Гитой. — И с какой стати вы считаете, что дальний портал находится именно на корабле?
      — А с такой стати, что ключа Лессека у нас нет, — сказал Гарек, — тогда как Нерак считает, что он при нас и просто ни один из его жутких посланников не сумел этот ключ у нас отнять и доставить ему. И слава всем богам Северных лесов, что Саллакс, по всей видимости, так и не рассказал убийце Гилмора, что вы оба, недооценив значение этого ключа, не потрудились даже прихватить его с собой, отправляясь в неведомую далекую страну. И к счастью — благодаря магии и везению, — никто из слуг Нерака не прожил достаточно долго, чтобы успеть оповестить его, что ключа у нас нет — во всяком случае пока. Мы, правда, так и не знаем, что случилось с Версеном, но поскольку Нерак по-прежнему пытается раздобыть ключ, который якобы находится у нас, то, по-моему, и Версен ему ничего не сказал — ни по собственной воле, ни под пыткой.
      — А почему Нерак сам не воспользовался дальним порталом? Почему он сам не отправился на поиски ключа? — спросила Бринн.
      — Потому что тогда ему пришлось бы покинуть тело Малагона. — Стивен даже содрогнулся, сказав это. — И подыскать себе другое тело.
      — И, главное, потому что он считает, будто ключ у нас, — в который уже раз повторил Гарек. — Теперь, когда Гилмор мертв, Нерак уверен: спешить уже ни к чему, и с удовольствием подождет нас в Ориндейле. Но дальний портал он, я думаю, на всякий случай будет иметь при себе. Ведь если он, поймав нас и пожрав наши души, поймет, что ключ находится у Стивена на письменном столе...
      Гарек умолк, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
      — А почему бы ему не подождать нас в Малакасии? — спросила Бринн.
      И Стивен, внутренне холодея, ответил:
      — Потому что он должен быть готов немедленно пустить в ход волшебный стол.
      Бринн тоже явно стало не по себе, а Марк во все глаза смотрел на Стивена, нервно переступая с ноги на ногу.
      — Он ведь явился сюда, чтобы найти и убить нас, — продолжал Стивен, — а потом, если возникнет необходимость, вернуть ключ в Элдарн. Однако же теперь, когда Гилмор мертв, основная причина его появления в Ориндейле заключается, по всей видимости, в том, что он наконец-то без опаски может вернуться в Сандклиф и продолжить изучение свойств волшебного стола. В том числе и для того, чтобы освободить своего властелина из заточения в пространственной складке.
      И чем более внятно Стивен все это разъяснял, тем меньше надежды на успех оставалось у его маленького отряда.
      Бринн первой высказала вслух то, что было на уме и у Марка, и у Гарека:
      — Значит, он действительноготов воспользоваться волшебным столом.
      — Наверное, — вздохнул Гарек. — Он либо прямо сейчас готов применить магию стола, либо хочет сперва спокойно произвести подготовительные работы, имея столик в полном своем распоряжении. Ведь, имей он ключ, у него было бы куда больше возможностей все спокойно обмозговать и даже поставить кое-какие опыты.
      — Значит, он настолько боялся Гилмора, что специально охотился на него, мечтая его убить... А вот Канту он, похоже, так не боится, — вслух размышлял Марк. — Интересно, почему?
      — Не знаю, — пожал плечами Стивен. — Возможно, Гилмор гораздо лучше представлял себе, как можно убить самого Нерака и как уничтожить то зло, которое завладело его душой.
      У Марка был такой вид, словно ему только что влепили здоровенную пощечину.
      «Душа Нерака, его сущность... »
      Нерак боялся Гилмора, потому что Гилмор мог убить его, тем самым уничтожив и того слугу зла, который был повелителем Нерака; вот то единственное, что действительно Нерака страшило! У Гилмора такая возможность была, а у Канту, видимо, нет. Но в чем она заключалась? В знаниях? В магии? Зачем столько лет назад Нерак посеял такое страшное семя в памяти Саллакса? Значит, он и тогда уже боялся Гилмора? Может, он и раньше его боялся, но не подозревал об этой своей слабости? Но Гилмор-то о ней знал наверняка! С другой стороны, почему в таком случае Гилмор так долго выжидал и не нападал на Нерака? И почему Нераку было так важно, чтобы Гилмор умер до того, как он, Нерак, отправится в Сандклиф?
      Марк стукнул себя по голове, словно желая хорошенько встряхнуть содержащиеся в ней мысли: он даже зарычал от отчаяния, пытаясь понять, не проявится ли какая-то слабость Нерака, когда он прибудет во дворец Сандклиф. Впрочем, вряд ли. Похоже, Нерак совершенно уверен, что у него нет и никогда не было никаких слабостей.
      — Это наверняка как-то связано с волшебным столом, — невольно вслух сказал Марк, продолжая свою мысль. — Возможно, Нерак становится более уязвимым, когда пытается этим столом управлять.
      — Мне неприятно даже думать о том, что с его стороны возможны подобные попытки, — сухо заметил Стивен. — Нельзя позволить ему оказаться в Сандклифе и действительно начать экспериментировать с помощью ключа. Мы должны непременно что-то предпринять, чтобы помешать ему.
      — Но мы же как раз и собираемся «что-то предпринять»! — воскликнул Марк. — Мы собираемся каким-то образом попасть на корабль Малагона, а потом смотаться в Айдахо-Спрингс за ключом!
      — Если, конечно, он нас всех не прикончит и сам не отправится в Айдахо-Спрингс за ключом, — мрачно прокомментировал его заявление Гарек и вновь ощутил приступ дурноты.
      — Незачем сейчас об этом думать! — Бринн пыталась представить себе, как поступил бы Саллакс в данной ситуации, но никаких разумных мыслей ей в голову не приходило. Что ж, придется обойтись собственными идеями. — Сперва нам нужно добраться до Ориндейла, а уж потом решать, кто высадится на борт судна и совершит все последующие действия. Конечно, это будет очень рискованно, и вряд ли будет иметь смысл лезть туда всем вместе.
      — Бринн совершенно права, — поддержал ее Стивен. — Не владея магией, вы все просто полезете черту в пасть.
      — Как, возможно, и ты сам. Хоть ты магией и владеешь, — заметила Бринн.
      — Это верно, но, по крайней мере, нам с Гареком уже удалось однажды неплохо этой магией воспользоваться. Так что, по-моему, на борт судна в любом случае стоит подниматься только нам двоим.
      Гарек молча кивнул.
      — Я тоже пойду с вами, — тихо промолвил Марк.
      — Зачем? — еще тише спросила Бринн.
      — Потому что я непременно хочу выяснить, как убить Нерака.
 

* * *

 
      Марк, заняв свое место в лодке Тиммона, вставил весло в уключину. Он настоял на том, чтобы грести наравне с теми воинами, которые не получили особенно серьезных увечий в результате устроенного Стивеном камнепада. На каждой из уцелевших лодок вдоль борта тянулся ряд факелов в специальных гнездах, и Стивен по просьбе Гиты поджег все эти факелы одним коротким прикосновением своего посоха.
      Марк видел: Стивен доволен тем, что они поладили с Гитой, хотя, разумеется, понятия не имеет, что их ждет в Ориндейле. Да и Марку было приятно знать, что они пользуются поддержкой и доверием местных повстанцев, хотя их войско и выглядит сейчас весьма потрепанным.
      Бринн сидела на корме вместе с Гареком: они острили стрелы и приводили в порядок их оперение. Гарек, конечно же, сделает новые стрелы, как только найдет подходящую древесину, но пока они решили привести в порядок те, что у него имеются. Сам Гарек старательно обрабатывал зазубрины на наконечниках с помощью точильного камня, а потом протирал острие большим куском специальной замши. Последние штрихи он наносил острым концом своего ножа и маленькой деревянной кисточкой с жесткой щетиной.
      Марк смотрел на него с любопытством; он был уверен, что прежде в колчанах у Гарека были стрелы с куда более новыми и острыми наконечниками, а потому спросил:
      — Что, металла на наконечники раздобыть негде?
      — Денег нет. — Гарек пожал плечами.
      — А, тогда понятно, — рассмеялся Марк.
      — К тому же, — Гарек указал на точильный камень и прочие приспособления, — мне бы хотелось сохранить прежние умения.
      — Ну да, как любой человек хочет сохранить, например, детское умение падать с велосипеда.
      Гарек взмахнул ножом.
      — Иногда, Марк, понять тебя совершенно невозможно!
      Стивен сел в одну лодку с Гитой, чтобы по пути еще обсудить те правила, которым им придется следовать, когда они доберутся до Теснины Трэвера. Было совершенно ясно, что отряды фалканского сопротивления базируются отнюдь не в Ориндейле, так что при подходе к нему путешественникам понадобятся пароли, чтобы обеспечить себе относительно безопасный переход по территории, которую контролируют повстанцы.
      На корме кто-то начал хриплым голосом громко, неторопливо и четко отсчитывать ритм:
      — Раз, два, три.
      И Марк взялся за весло, мыслями вновь вернувшись в Айдахо-Спрингс.
      Ему вдруг вспомнился запах той пиццы, которую нес в тот вечер Стивен. Они тогда уже подходили к дому, и после изрядного количества спиртного Марку захотелось есть. Он даже улыбнулся слегка: пожалуй, пару раз он и в Элдарне испытывал сильный голод, но разве это могло сравниться с тем голодом, который возникает, когда выпьешь слишком много пива? В таких случаях тебе совершенно все равно, сколько ты съел до этого и как давно это было. В таких случаях они со Стивеном рысью носились по всему Айдахо-Спрингс в поисках места, где можно было бы перекусить, потому что в столь поздний час в городе лишь очень немногие забегаловки оставались открытыми: «Паб Оуэна» да кафе на вокзале — вот, пожалуй, и все. Несмотря на самое положительное отношение к здешнему текану, Марк вдруг понял, что ему смертельно хочется кофе, горячего, исходящего паром, в белой фаянсовой кружке.
      И в тот вечер все было, как обычно. Вернувшись домой, они оба накинулись на пиццу, точно изголодавшиеся рабы с хлопковой плантации, и мгновенно большую ее часть прикончили, запивая все тем же пивом. Потом они принялись обсуждать предстоящий подъем на пик Декейтер. Ну а потом Стивен открыл свой кейс, и то, что случилось после этого, Марку помнилось с трудом. Нахмурившись, он попытался припомнить какие-то подробности: например, ту шкатулку из розового дерева, выстланную изнутри чем-то вроде фетра. Они тогда еще удивились, с чего это Уильям Хиггинс приспособил такую красивую шкатулку для хранения какого-то обломка скалы. Затем Стивен развинтил тот цилиндр — крышечка с него снялась очень легко, словно ее каждый месяц в течение этих полутора веков маслом смазывали...
      — Раз, два, три, — неторопливо и ровно отсчитывал голос рулевого, казавшийся Марку странно приглушенным, как если бы он доносился с дальнего берега озера.
      «Погоди-ка, — сказал он себе, — вернись назад. Ты что-то явно упускаешь из виду. Ах да! Тот цилиндр, крышка которого так легко повернулась, и на ней не было заметно никаких следов ржавчины. И еще шкатулка из розового дерева... »
      Вот оно! Шкатулка! Розовое дерево. Где он видел розовое дерево? В Роне. Розовое дерево с плотной мелкозернистой древесиной произрастает в ронских лесах. У Гарека лук из розового дерева. Значит, то дерево тоже из Роны. И еще: крышка шкатулки была на петлях, но открывалась так же легко, как и цилиндр, без малейшего скрипа; и на петлях тоже никакой ржавчины не было. А внутри там был только тот камень — точнее, ключ Лессека. Ключ от волшебного стола, который таит в себе самую могущественную магию, какая только существует на свете.
      Но больше никаких подробностей Марк вспомнить не мог.
      Хорошо. Итак, они со Стивеном открыли шкатулку, петли при этом даже не скрипнули, а ключ Лессека находился внутри. Но они тогда еще ничего про этот камень не знали и, помнится, посмеявшись, отложили его в сторону. А он, Марк, еще пошутил насчет возможного отравления ртутью и даже дал этому камню какое-то имя — Барри... Берни... Бетси? А Стивен на камень больше и не посмотрел, хотя в нем все же чувствовалось что-то странно знакомое — так бывает, когда вдруг случайно встретишься с кем-то, кого недолго знал много лет тому назад...
      Пронзительный вопль, ворвавшись в лабиринт его воспоминаний, заставил его очнуться. Марк вскочил, уронив в воду весло и нарушив заданный гребцами ритм. Вылавливая весло из воды, он в ужасе спросил:
      — Что это, черт возьми, было такое?
      Вопль раздался снова. Точнее, это был пронзительный вой, звучавший с одинаковой силой, не умолкая и не затихая. А что, если, подумал Марк, существо, издающее эти жуткие крики, обнаружило на гальке следы их стоянки? Он весь похолодел, ожидая, что вот-вот случится нечто ужасное или, по крайней мере, кто-нибудь скажет ему, как себя вести дальше.
      Теперь уже все перестали грести, а двое самых высоких гребцов даже встали на скамьи и, вытягивая шеи, пытались разглядеть то существо, что так страшно кричит. Никто не произносил ни слова; все старались лишний раз не шевелиться; лодки будто окутала пелена недобрых предчувствий.