Враг моего врага не мой друг?
Повелитель Ночи успокоился. Греясь в тихом счастье Короны, сложно было ощущать что-либо, кроме незыблемого равновесия и полного превосходства.
— Сними артефакт, — велел инквизитор, захватывая ведьму за шею и направляя пистолет на Сахаала. — Сними и отойди подальше.
Это, конечно, было смехотворное предложение. Сахаал растянул губы в улыбке и приготовился ко всему.
— Никогда! — прорычал он.
Инквизитор пожал плечами, демонстрируя полное спокойствие:
— Как пожелаешь.
Сервиторы рванулись вперед с пугающей скоростью.
Четверо разошлись по разным сторонам, заходя с флангов, — бронзовые пятна с мельтешащими ногами и устрашающе неподвижно нацеленным оружием. Оптические щупальца сканировали Сахаала — сервиторы явно хотели зайти ему за спину. Сами их движения говорили о необычайной эффективности — слитные и скользящие, не похожие на рывки и дерганья более примитивных моделей.
Не просто кадавр-машины, а приведенные в полную боевую готовность человеческие тела, укрепленные металлом и оттого обладающие невообразимой силой.
Сахаал сразу понял, что его берут в кольцо. Он не мог этого допустить. А в то время двое оставшихся сервиторов приняли стойку для стрельбы, присев и активировав оружие. Загремели выстрелы, и мир наполнился светом и грохотом.
Они были быстры, эти игрушечные солдатики. Быстро думали и быстро целились.
Но Сахаал был быстрее.
Охотник не мог допустить, чтобы на него охотились.
Сахаал подпрыгнул в воздух, пропустив очереди снарядов и языки пламени под собой. Он должен был быть сосредоточенным.
Сервиторы были сильны, быстры и точны, но они все равно оставались оружием, не идущим с ним ни в какое сравнение. Сахаал не мог заставить себя бояться машин.
Он мог использовать когти.
Зо Сахаал, Мастер Когтя, раздери их варп! Он — первый из Хищников!
Эти недоумки не читали летописей!
Поток мелты плеснул на плечо Сахаала, но слишком медленно — Повелитель Ночи изящно уклонился.
За его спиной покои губернатора превращались в поле боя — струи мелты превращали роскошные стены в кипящий шлак.
В зияющий проем рванулись разряды снега и льда, детектор движения Сахаала доложил о появлении дроидов безопасности, а через миг все помещение заполнили лучи лазеров и рокот автоматического оружия.
Сахаал крутился и вертелся, птичьими пируэтами проносясь в дыму и снежной круговерти. Он приземлился за спинами пары сервиторов и ударом когтей разрубил первую не защищенную броней голову, наслаждаясь фонтанами тугой крови. Второй сервитор резко развернулся передней частью туловища, но когда его фламер изрыгнул реактивную струю, Сахаал уже подныривал механизму под руку, вскрывая его грудину мощным ударом.
Повелитель Ночи осознавал, что оказался в западне — многоходовая комбинация инквизитора, ведущая к тому, чтобы он открыл контейнер у него на глазах. Если это так — ужасная мысль, — мог ли клыкастый негодяй рискнуть и разместить как наживку настоящую драгоценность? Это очень нелогичный шаг!
Но, видимо, инквизитор не был знаком с логикой как с наукой.
Однако среди команд, отданных сервиторам, точно не было указаний беречь Корону Нокс от повреждений. Заряды болтеров обрушились на броню Сахаала, откалывая куски керамита от наплечников и раскидывая их по сторонам. Искры рикошетов заплясали по грудным пластинам и ногам, сверкая во тьме. Обломки уникальных украшений губернатора и священных предметов полетели во всех направлениях.
Минуя Сахаала, разливалась липкая река фламерного пламени, обдавая дымом и покрывая копотью броню. Даже тут надо было соблюдать осторожность — все передвижения рядом с драгоценностями отслеживал безучастный дрон с потолка. Пару раз Повелитель Ночи приблизился к ценностям на опасное расстояние, и безжалостные лазерные лучи немедленно пробили броню и задели его лицо в нескольких местах.
Четверо сервиторов прекратили обходные маневры и собрались плечом к плечу.
Сахаал продолжал беспрерывно перемещаться, прыгая в воздух и припадая к земле при малейшей опасности оказаться под перекрестным огнем.
Скоро, подсказывал опыт Сахаала, схема действий сервиторов послужит причиной их гибели. При всей своей огневой мощи и силе, они не более чем механические игрушки, повинующиеся простым командам (или обновленным приказам). Их простота делала их прогнозируемыми. Как только Повелитель Ночи рассчитает нужный алгоритм и подберется ближе, он победит.
Но он не может рисковать Короной, а «тупые и примитивные», собравшись в кучу, образуют огненную и смертоносную зону поражения, которую невозможно будет преодолеть.
Сахаал все-таки стал преследуемой жертвой. Он задумался о бегстве, понимая, кто находится в центре строя сервиторов.
Струя мелты, от которой успешно увернулся Повелитель Ночи, спалила замешкавшийся череп-дрон. Но вторая прожгла броню плеча и пробила сквозное отверстие, испаряя плоть и мускулы. Сахаал взревел и, сосредоточившись, отключил центры боли от нервной системы, вытягивая раненую руку, чтобы предотвратить уплотнения, пока его нечеловеческая кровь затянет рану.
Как ни велики были его силы, настала пора отступать.
Но как?
И тут, призраком, прорвавшимся в реальность, прибыло решение вопроса. Маленьким, уязвимым призраком, покрытым татуировками и в изодранной одежде.
Она бежала к нему. Чианни.
Она выбралась из разрушенного шаттла и нашла Сахаала.
Примитивные умы сервиторов не расценивали ее как угрозу. Она не была упомянута в списке целей или агрессивных сил, поэтому механизмы полностью игнорировали жрицу.
Инстинкты Сахаала восстали против придуманного плана — целая жизнь была прожита под знаком подозрений и паранойи, поэтому само понятие доверия почти отсутствовало у Повелителя Ночи. Но он упрямо отогнал опасения, приняв окончательное решение.
Другого пути все равно нет.
Чианни была рабой, которой можно доверять. Она никогда не покидала его. Жрица оказалась настолько слепо преданной, что смогла пробраться через огонь боевых действий, лишь бы быть рядом с хозяином.
Он с болью доверял ей свои тайны. Теперь пора ей вступить в игру.
С ней Корона Нокс будет в безопасности, по крайней мере, пока он не прикончит эти новенькие механизмы и не обретет свободу.
— М-милорд? — проверещала Чианни, так как воздух ревел от осколков, пронизавших дым и пламень.
Болтерная очередь выбила крошку из плит у ног Сахаала, и он отскочил, одновременно срывая Корону с головы и пихая в руки обвинителя.
— Беги! — заревел он. — Не задавай вопросов, проклятие! Не позволяй к ней никому прикоснуться! Беги же!
Жрица мышью юркнула в сторону, а Сахаал, оказавшись
необремененным,издал такой вопль ужасной радости, что волосы на его затылке встали дыбом. Взмахнув когтями, он сделал скачок.
Теперь Сахаал шагнул бы сквозь болтерные очереди всей Галактики. Он нырнул бы в океан огня. Он вознесся бы в залитые потоками мелты небеса — и все ради того, чтобы добраться до ублюдков, которые посмели встать у него на пути. Он вырежет глаза инквизитора, один за другим и будет носить, как трофеи, на поясе.
Когда ему не надо было беречь священное наследие, Сахаал мог сделать ВСЕ.
Он мог…
Пушки сервиторов смолкли.
Мир, казалось, начал дышать снова. Сахаал припал к плитам и зашипел, вдыхая едкий дым, мешающий его чувствам. Рана на плече полностью затянулась, но ниже блокады Повелитель Ночи еще ощущал сильную боль, которая могла вызвать шок. Сахаал тряхнул головой, отстраняясь пока от заботы о физическом теле, и огляделся.
Сервиторы отступали, наверняка унося своего хозяина — инквизитора, словно уже успешно выполнили задачу. Щупальца оптики развевались за ними хвостами.
Ледяное подозрение охватило Сахаала, он быстро оглядел помещение галереи, борясь со змеей страха, заползшей в живот.
Чианни.
Она должна была успеть убежать. Она должна сохранить Корону в безопасности.
Где она?
Паника охватила Повелителя Ночи, бисеринки пота выступили на бледном лбу. Обвинитель стояла там, где он оставил ее, Корона была зажата в ее кулаке, невидящие глаза смотрели в клубы дыма.
— Беги! — проревел Сахаал так, что оба сердца запульсировали в ушах. — Беги!
Время остановилось.
Инквизитор вышел из дымного тумана и ласково положил руку на плечо Чианни. Разум Сахаала перевернулся.
— Спасибо, Дисимулус, — проговорил инквизитор, забирая Корону Нокс из податливой руки. — Ну вот и все.
Чианни моргнула:
— Благодарю, милорд.
В один миг ее голос изменился, становясь низким басом, а лицо задергалось, стремительно меняясь. Даже Сахаал вздрогнул.
Кожа бывшей жрицы бугрилась, мускулы растягивались. Весь ее облик тек, как резина на огне. Даже глаза становились другими. Когда «она» заговорила вновь, голос бывшего обвинителя стал голосом мужчины.
Она… теперь он.
— А моя доза, милорд? — спросил этот новый человек. Инквизитор Каустус кивнул, потом встретился взглядом с Сахаалом и подмигнул. Затем он сунул руку в карман и вытащил небольшой кожаный мешочек, который протянул «Чианни».
— Полиморф, — ухмыльнулся инквизитор. — Как же ты мог доверять наркоману, а, Повелитель Ночи?
Мир Сахаала рушился. Сражение в Стальном Лесу. Чианни была ранена, но не погибла… Нет, погибла! Она должна была умереть, чтобы этот…
эта изменяющаяся пакостьсмогла занять ее место и отправиться в ржавые пещеры.
Еще одно предательство. Еще одна причина никогда не доверять ни единой живой душе.
У Сахаала нет ничего. Он не может ни на кого положиться. Все; что у него осталось, — это гнев. Генетический подарок повелителя — сосредоточенность боли и безумия.
Дисимулус торопился уйти, сжимая свою проклятую плату. Сахаал указал когтем на сердце Каустуса, глаза Повелителя Ночи затлели столетней ненавистью.
— Ты умрешь, — бросил он и прыгнул. Прыжковые ранцы могуче взревели за его плечами. И тут все изменилось.
Когда Сахаал в одном мгновении от цели, когда он уже почти вонзил когти в самодовольное лицо инквизитора, когда его Корона готова была вновь оказаться в его власти…
Сверкнул свет. Рванулся поток воздуха. На Повелителя Ночи обрушились странные измерения, никогда не виденные человеческим глазом, корчащиеся одно в другом. В ноздри ударило озоном. Космодесантник захрипел — свет разрушал его мир.
Но Сахаал упрямо тянулся когтями к желанной цели, которая размывалась перед его полуослепшими глазами в бесформенное пятно.
Странные фигуры затанцевали из внезапно открывшегося портала. Гибкие тела и яркие цвета, высокие прически и колышущиеся плюмажи пронеслись пред взором Повелителя Ночи со скоростью мысли. И среди них явился закутанный в мантию принц, рунный полубог, чьи ветвистые рога сияли электрическим огнем, а посох сочился безудержной властью…
Сахаал узнал его.
Колдун…
Его посох вспыхивал всеми цветами радуги, потрескивающее гаусс-пламя окутывало его, распространяя псионический ужас.
Сахаал еще успел подумать:
«Они прибыли закончить то, что начали много столетий назад.
Пришли забрать то, что не могли украсть тогда. Ублюдки ксеносы.
Эльдары пришли забрать Корону Нокс!»
Каустус с учтивым поклоном повернулся к мерцающему лидеру, держа Корону на вытянутых руках. Иглы сомнения и страха поразили разум Сахаала, скручивая спазмом мышцы и сбивая дыхание.
Он рухнул на пол и больше ничего не чувствовал.
Мита Эшин
Все происходило слишком быстро.
Признание инквизитора, визит Повелителя Ночи, явление Короны… Оружие, которым тыкал ее в бок прежний хозяин, словно она бездушный кусок мяса.
Мита видела все.
Что-то изменилось в кошмарном космодесантнике. Его вид больше не нагонял отвратительный страх, его появление не заставляло Миту задыхаться от скверны и грязи. Вокруг больше не роились, защищая его, чирикающие твари, невидимые и злорадные, — проклятые варпом создания Темных Богов, создававшие вокруг него непроницаемый щит, живую броню, через которую псайкер и не надеялась проникнуть.
Мита удивилась: как Повелитель Ночи сумел избежать хищников Разлома? Как смог очистить душу от инфекции, которая медленно пожирала его?
Неужели теперь он равен ей — такой же заложник в грязной игре обмана и манипуляций?
В любом случае, как ему ни удалось очиститься, один эффект был достигнут — раньше Мита при приближении к его разуму испытывала чувство, будто проглотила пригоршню угольев, а теперь могла свободно исследовать. Только сейчас псайкер видела истинного Повелителя Ночи.
И эти ощущения были слишком сильными для нее.
Необычайная печаль, бездна одиночества, пропасти подозрения, вины и паранойи. Душа Повелителя Ночи была истерзана и опустошена.
Боль. Гнев. Амбиции. Страдание. Изоляция. Горечь.
Словно собственная душа Миты, только увеличенная в миллиард раз.
Девушка ощутила его кратковременную радость в момент обретения Короны. Она испытала его горечь, когда победа ускользнула меж пальцев. Разрывалась на части от сомнений и возносилась на гребень триумфа, когда Сахаал вручал Корону помощнице…
Помощницу Мита сразу признала — странная душа без центра, без четкого эго. Она уже ее встречала однажды.
Появление Дисимулоса удивило Миту, хотя она разделила ужас Повелителя Ночи. А потом вкусила вместе с ним отвращение и страх последующих событий…
При своем появлении эльдары создали варп-шторм, столь мощный и сконцентрированный, что Мита рухнула на колени, зажимая кровоточащие уши. Каустус оставил ее на попечение сервиторов — без всякого сомнения, игрушек убитого губернатора. И пока астральный водоворот сотрясал тело девушки, пушки механизмов невозмутимо отслеживали ее судорожные подергивания.
Ей было плевать. Сервиторы были жалкими декорациями по сравнению с тем, что явилось из дыма и пламени центра галереи.
Каустус, какой же ты ублюдок. Ты заключил сделку с дьяволом…
Будучи членом Ордо Ксенос, Мита знала больше простых людей о ксенонапасти по имени эльдары. Они были древней расой и превосходили людей в технологии, а их тела якобы были идентичными человеческим и потому близкими для понимания. Был, правда, один нюанс — они думали по-другому. Их жизни подчинялись тщательно выбранным призваниям: и этот путь нельзя было изменить до самой смерти.
Человечество путешествовало в варпе, как семена деревьев, разносимые ветром, применяя лишь самую элементарную навигацию. Для людей варп был опасным океаном, в который отваживались выходить лишь самые безрассудные.
Эльдары управляли варпом. Они жили и старели наравне со звездами. Они сражались как призраки. Там, где огромные неуклюжие массы Империума ощущали примитивные чувства и говорили жалкими языками, эльдары обменивались яркими мыслями. Уровень их астральных и псионических сил был таков, что Мита казалась рядом с ними грудным ребенком. Примитивным животным, едва способным исполнить пару команд и при этом не забыть, что нужно дышать.
Мита была ребенком рядом с полубогами, а на задворках мозга, там, куда не проник страх от присутствия ксеносов, там, где она не мучилась от боли и гнева, исходивших от Повелителя Ночи, псайкер задалась вопросом:
Неужели и обо мне так думают простые люди? Из-за этого они так меня ненавидят?
Но даже если Мита знала об эльдарах чуть больше, чем простые смертные, они все равно оставались для нее тайной за семью печатями, как и для любого человека. Когда девушка обучалась в Либриум Ксенос на Сафаур-Инкисе, она прочла много трудов, посвященных этой расе: эльдары всегда действовали без видимого повода, случайные и абстрактные, заканчивающие некую древнюю игру по только им известным правилам, которых людям не постигнуть. Вот все, что ей было известно: эльдары управляли будущим, водоворотом шансов и случаев, которые рождались в варпе, как пена в бушующем океане.
Каустус каким-то образом знал, что Корона Нокс прибудет на Эквиксус.
Ему предсказали…
Он был в союзе с ксеносами с самого начала…
Эльдаров было восемь, хотя трудно было быть в этом уверенной — они передвигались, как жидкий свет, никогда не оставаясь в покое. Мите показалось, что она может разглядеть их оружие — зажатые в длинных руках плоские метатели, похожие на плоды экзотического растения. Эльдары заскользили из портала, созданного, как догадалась Мита, с помощью их знаменитой технологии, именуемой «Паутиной»,— путей, проложенных в варпе, плавающих там, как невообразимо сложная и хрупкая сеть, несомая ветром.
Доспехи лидера сверкали миллионами синих и желтых гравировок, несметным количеством рун и пылающих символов. А над их головами псионический взгляд Миты различил нечто похожее на сияющие люминесцентные лампы.
Лидер эльдаров ударил Повелителя Ночи один раз, ослепительная вспышка проскочила между рогами его шлема и космодесантником. Находясь параллельно в разуме Сахаала, Мита тут же испытала такой же шок и едва не отключилась.
Словно в другом мире, эльдары собрались вокруг инквизитора Каустуса. Где-то в невыразимой дали клыкастый человек протягивал колдуну руки, которые крепко сжимали Корону Нокс, а рогатый ксенос потянулся, собираясь принять ее.
Мите казалось, что она видит сон, который немедленно растает при пробуждении, и вокруг окажется лишь чернильная темнота. Она с трудом понимала происходящее.
Псайкер была в разуме Повелителя Ночи, когда эль-дар ударил, Космодесантник был сбит с ног, его разум отключился, чувства расплылись. Сила колдуна бросила его на пол, а поскольку Мита была рядом, ее затянуло внутрь души Сахаала.
Мита оказалась в мире, отличавшемся от всего, что она видела прежде. Мрачные фиолетовые небеса, в которых тучи клубились в водоворотах, сходясь и расходясь наперекор слабому ветру. Лица, состоящие из газообразных субстанций, превращающиеся в такие формы, которых Мита совершенно не желала видеть.
Сама земля казалось твердой — песок и пористые скалы, которые, вопреки логике, были мягкими на ощупь. Воздух насыщался электричеством, которое начало пощелкивать в волосах Миты, наполняя голову звуками приближающейся бури.
Здесь ничто не казалось реальным.
Отдаленные горы задрожали, как миражи, хребты извивались, как ожившие корни, исчезая и появляясь по собственной прихоти.
Где она?
Несколько ужасных моментов Мита думала, что очутилась в родном мире демона. Она слышала об этих местах: странные планеты, где законы физики почти не действовали, где каждая молекула жила по собственным законам и управлялась Хаосом. В Инквизиции ходили страшные слухи о таких мирах, а поскольку Мита видела изломанные пейзажи, эфирные ущелья и внезапно появляющиеся реки, текущие из ниоткуда в никуда… она начала подозревать самое худшее.
Но нет… Это не царство Хаоса. Чем больше девушка приглядывалась к воющим небесам и сверхъестественным потокам света и тьмы, чем больше изучала сцены на глади луж и пробовала на вкус кипящий воздух, тем ясней ей представлялась правда. Она начинала понимать, куда ее занесло. Она узнала аромат этого места.
Мита вздохнула и внимательно посмотрела на свою руку, концентрируясь на изменениях, фокусируя силу псайкера.
— Меч, — произнесла она.
Сверкающая сабля появилась в ладони девушки. Мита понимающе кивнула и выкинула оружие. Оно растворилось в воздухе раньше, чем коснулось песка.
Псайкер нашла Повелителя Ночи там, где, она была уверена, он и будет. На плато, окруженном круговой цепью острых пиков, Сахаал сидел на верхушке камня. Его руки были прикованы цепями к скале, оковы змеились между лодыжками и запястьями, опутывая Повелителя Ночи с головы до ног. На нем не было шлема и брони. Когти были вырваны.
Мита впервые смогла ясно увидеть Сахаала, без всяких помех. Кожа космодесантника была столь бледной, что казалась прозрачной, под ней ясно просматривались синие вены, четко виднелась различная аугметика, выделялся каждый шрам, каждый след былых ран. На плечах и груди мерцали слои черного металла, который уходил глубоко в тело, сливаясь с тугими мускулами и костями.
Мита никогда в жизни не видела столько шрамов, Самым удивительным было лицо Повелителя Ночи. Девушка ожидала самодовольной недоброжелательности. Необузданного и нераскаявшегося зла. Горящих красным огнем глаз — демонического облика, который излучал скверну открыто, как гноящаяся рана. Вместо этого ее встретил пристальный взгляд взволнованого ребенка. Лицо Сахаала было человеческим — болезненным и изможденным, возможно покрытым слишком многими морщинами от бесконечных лет гнева и хмурых взглядов.
Но его глаза были глазами младенца. Древние и одновременно полные замешательства. Это были глаза юноши, которому никогда не позволяли состариться, которого выхватили из жизни людей в юном возрасте и никогда не позволяли вернуться.
— Где она? — спросил измученный человек.
Если его разум и был поврежден после удара колдуна эльдаров, никаких признаков этого не наблюдалось.
Мите казалось, Сахаал просто в шоке — монотонный голос, немигающие глаза.
Он вызывал жалость.
— Это ваш разум, — ответила девушка, не в силах найти в себе ненависть. — Сон, если хотите. Вас поймали и заключили сюда как в ловушку.
— А ты?
Она пожала плечами:
— Я не знаю. Возможно, я тоже в ловушке.
Сахаал рассматривал ее. При всем сюрреализме ситуации, обнаружив себя скованный и лишенным брони, Повелитель Ночи хранил замечательное хладнокровие.
— Это сделали эльдары?
— В некотором смысле — да… Они заставили вас самого все проделать.
Сахаал кивнул, совсем не удивленный.
— Да. Они так уже делали некогда… Только не с моим разумом.
— Неужели? — Мита нахмурилась. Повелитель Ночи посмотрел сквозь нее.
— Вначале, — сказал он, — ассасин убила моего повелителя. Она похитила драгоценность, поэтому мне пришлось последовать за ней. Понимаешь? Я забрал ее назад, но тут явились эльдары.
— Драгоценность? Вы имеете в виду Корону Нокс?
— Корона, да… Они постарались ее украсть, но я их опередил. Я не дал им наложить на нее лапы, понимаешь, ведьма? Тогда они заманили в ловушку меня. Мой корабль. Мы оказались в глубоком варпе.
— А что такое Корона Нокс? — Мита выпалила вопрос, который мучил ее ужасно давно.
Впервые с того момента, как Мита очутилась в этом нереальном мире, лицо Сахаала посуровело, глаза сузились, пронзая ее. Он смотрел на девушку так, словно ее невежество глубоко оскорбило его.
— Ты не знаешь?
Мита вновь пожала плечами:
— Ну… она похожа на настоящую корону.
— Ха! Похожа на корону — и только? — Сахаал тряхнул головой, сверкнув черными глазами. — Нет, маленькая ведьма, это не просто корона. Она была создана Ночным Охотником из адамантия, добытого из ядра Ностромо, его родного мира. Он носил Корону всю жизнь, она защищала его в минуты, когда он кричал от безумия и ужаса. Она приглушала шепот варпа… Корона Нокс — это все, что осталось от моего повелителя, ведьма. Она наполнена его божественной сущностью, запечатанной в том драгоценном камне. Это совсем не простая корона… Это наследие Ночного Охотника, которое он передал мне в день смерти.
Мита начала понимать, но не могла поверить.
— Но… Конрад Керз был убит тысячелетия назад…
Сахаал нахмурился:
— Десять тысячелетий. Сто столетий. Я был слишком долго заключен в тюрьму.
Псайкер увидела правду его слов. Она уселась на песок перед древним разбитым существом.
Он ненавидел уже целую вечность.
Как дознаватель, Мита понимала, что должна любой ценой уничтожить этот пережиток Великой Ереси. Сахаал сейчас был полностью в ее власти — голый и беззащитный, здесь, в царстве псионической материи, пойманный в ловушку собственного разума, будто вывернутый наизнанку. Она могла его раздавить, как слизняка. Мита представила, как формирует оружие в руке, и немедленно ощутила холодное прикосновение, набирающее тяжесть.
Но его глаза…
Такие одинокие. Такие ранимые.
— Кто ты? — спросил он, путая ее мысли. — Кому ты служишь?
Мита сглотнула и спрятала оружие за спиной:
— Я Мита Эшин, дознаватель Священной Императорской Инквизиции.
— Ты служишь этому… Каустусу? Который украл мое наследие?
— Да, но… так было раньше. Больше не служу.
— Он уволил тебя, да? Выкинул!
— Все не так просто…
— Все всегда просто. — Сахаал отвел взгляд. — По крайней мере, для нас.
— О чем вы говорите?
— Ты знаешь, маленькая ведьма. Маленький мутант. Маленькая мерзость.
Мита дернулась, очищая разум.
— Ты не заставишь меня впасть в ярость, предатель, — бросила она.
Повелитель Ночи попробовал пожать плечами, но цепи не позволили ему этого. Тогда он вновь посмотрел ей в глаза.
— Я не ищу твоего гнева, — спокойно сказал он. — Только твоего понимания. Потому спрошу снова: кому ты служишь?
— Я уже отвечала. Я служу Империуму.
— Но они ненавидят тебя.
— Только не Император! Аве Император! Император любит всех, кто восхваляет Его!
— Ха! И ты действительно в это веришь? Слова уже сформировались в голове Миты, словно она автомат: конечно, она верит этому! Конечно, Император любит ее! Но в глубине души эти догмы звенели пустотой, простые цепочки слов, за которыми ничего не стояло. Разбитая внезапной внутренней сумятицей, псайкер подняла оружие и направила его в грудь Повелителя Ночи.
— Мне нельзя было слушать предателя, — пробормотала она.
Но дрожь в голосе выдала ее с головой.
О моча и дерьмо варпа, ей действительно надо было все услышать. Все, что скажет ей эта тварь.
Но почему? Почему она чувствует такую обязанностъ?
Может, таким способам Мита испытывает свою веру?
Или наслаждается тем, что есть еще создания, мучащиеся теми же вопросами…
Измученная тварь не выказала страха при виде оружия.
— Значит, — изогнул бровь Сахаал, — тебя любит единственное существо из бесчисленных миллиардов? И этого достаточно?
— Более чем достаточно! Если бы вы понимали это, никогда не отвернулись бы от Его света!
Сахаал улыбнулся удивительно теплой улыбкой, которая почти никогда не посещала его ледяного лица.
— А может быть Император без Империи?
— Нет, но…
— Именно. Они взаимосвязаны. Один миллиард миллиардов душ презирает тебя. А единственная душа, как ты заявляешь, любит. Тебе не кажется, что это грустная пропорция?
— Без любви Императора нет ничего. «Вакуус Император дилиго илик нускуам».
Мита опустилась до того, что начала как попугай повторять школьные уроки. Улыбка Повелителя Ночи говорила о том, что он все понял.
— Некогда я зубрил то же самое, — произнес Сахаал, выделяя голосом слово «некогда».
Мита повертела оружие в руках, придумывая осуждающие слова.
— Избавьте меня от ваших попыток осквернить меня. Моя вера сильнее стали.
Сахаал наклонился к ней, его глаза были полны искреннего любопытства.
— Почему ты сражаешься со мной, если мы одно и то же?
— Я отличаюсь от вас!
Гнев окутал Миту, разодрав в клочки последнюю гордость. Одна мысль, что она может иметь нечто общее с этим… этим дьяволом… Прежде чем она успела подумать, ее пальцы нажали на спусковой крючок.
Выстрел ударил скованную фигуру в бок, разрывая странную плоть, испаряя ее в небо, но в этом искаженном царстве из раны хлестнул свет, а не кровь.
Повелитель Ночи не подал признаков боли,
— Конечно, отличаешься, — прошипел он, выдавая муку голосом. Его глаза мгновенно утратили всю ребяческую трогательность. Они хитро и жестоко мерцали. — Ты, — нечистое порождение, служащее его имени. Тебя ненавидят. Они боятся и ненавидят тебя, но не забывают использовать…
— Нет, нет!
— Да, используют, но лишь пока ты нужна, понимаешь ли ты это? А что будет потом, маленькая ведьма? Думаешь, тебя поблагодарят?
— Это… вы ошибаетесь… не совсем так…
— Единственное различие между наш, девочка, заключается в том, что ты все еще носишь рабский хомут, а мой повелитель научил меня быть свободным!
Мита почти взревела — невидимый яд, который пролил Сахаал, начал душить ее, разъедая пленку уверенности.
— Свободным?! — выпалила девушка. — Вы получили свободу, повернувшись к Хаосу! Вы нашли спасение в Ереси, раздери вас варп! Это не свобода — это безумие!
Какое спокойствие на его лице! Какая древняя печаль!
— Ты не права, дитя. Мы никогда не были рабами Темных Сил. Мы сражались под знаменем ненависти, а не скверны,
— Ненависти? А что вы ненавидели? Вы сбились с пути по собственному выбору, предатель. Вас никто не заставлял!
В глазах Сахаала впервые зажглись живые эмоции. Это истинное чувство, внезапно поняла Мита. Оно поднималось из глубины души и вылетало из ноздрей при каждом выдохе, как стая саранчи, — такая же ненависть, как и недавнее презрение.
— Мы ненавидим вашего проклятого Императора. Вашего сморщенного бога.
