Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Повелитель Ночи

ModernLib.Net / Спуриэр Саймон / Повелитель Ночи - Чтение (стр. 7)
Автор: Спуриэр Саймон
Жанр:

 

 


      Раздраженный необходимостью пасть столь низко, он прошептал молитву, взывая к Темным Богам. Губительные силы были его союзниками, прежде всего как враги его врагов, но даже теперь он приходил в ярость, понимая необходимость их присутствия. Если боги варпа и прочли его мысли, то не подали виду, однако темное присутствие немедленно заклубилось на границах его разума.
      Теперь ведьма не сможет захватить его врасплох.
      Неужели Империум действительно так далеко ушел от света за время его отсутствия? Неужели Дохлый бог взял к себе на службу неуправляемые ходячие аномалии? Сахаал едва ли имел право презирать подобные мутации, ведь боги, к которым он обратился, процветали именно на таких вещах, но игла лицемерия все равно зудела и вызывала ненависть. Мутанты приносили в Империум основную мерзость: аморальность, продажность, незащищенность, подверженность изменениям…И все равно они здесь находились, демоны, которых обрекли на «полезную» работу. Еще один знак слабости Императора. Еще одно знамение его порочного обожествления.
      Как давно из псайкеров сделали козлов отпущения, поощрив на санкционированные действия, как поступили некогда с его собственным повелителем?
       О мой повелитель…
      Конрад Керз. Ночной Охотник. Мученик Теней. Первый носитель Короны Нокс.
      Сахаал бормотал под нос титулы повелителя и, как всегда, успокаивался и возмущался одновременно.
      — Мы отплатим им за оскорбления, — прошептал он, и его голос затерялся в темноте шлема.
      Ведьма вернулась в его мысли, и он рефлекторно сжал кулаки. Она познала вкус его мыслей. Она могла найти его снова — в этом он не сомневался. Она знала его истинную суть. Но и он познал ее.
      Ведьма носила украшение на воротнике, настолько неприметное, что он заметил его, только просматривая прошлое в тумане транса. Вышитая буква «I», перечеркнутая тремя поперечными черно-серебряными планками, с крошечным черепом в центре.
      Инквизиция. Идет охота. Значит, у него мало времени.
      Прошел уже день с тех пор, как логово Семьи Теней в Стальном Лесу было покинуто по его приказанию. Столетия традиции, долгие десятилетия борьбы за территорию — все погибло в тот момент, когда Сахаал объявил: «Мы уходим».
      Ведьма улизнула, значит, Инквизиция непременно вернется. Им надо бежать немедленно, решил Сахаал, а после найти место, более подходящее для отражения нападения.
      Семья Теней — его мрачные маленькие союзники — ни разу не выказали недовольства. В открытую.
      Ведь его намерения были чисты, необходимо было уходить подальше, иначе банда не сможет очиститься. Но тем не менее он слышал возмущенный шепот в тени, он ощущал неприязнь, исходящую от них, стоило им собраться вместе. Вера в него таяла. Обвинитель Чианни не пережила сражения, а с ее смертью власть Сахаала над миниатюрной империей сильно пошатнулась.
      Он увел их на глубинные уровни, оставив позади лишь стаю разведчиков, следивших за покинутыми землями. Сахаал намеревался обосноваться в тех областях, которые сам исследовал в первые дни своего пребывания в улье, — зловонные канализации, где тепло ядра планеты нагревало воздух и сера пузырилась в грязных расщелинах. По этим затянутым смогом пещерам он шел впереди каравана, прислушиваясь к религиозным гимнам, которые пели люди Семьи Теней, поднимая себе настроение… И бормотали, бормотали, когда думали, что Сахаал ничего не слышит. Мест глубже, чем это, просто не существовало. Они пришли к огромному остову металлического чудища, возвышавшемуся в полумраке, как ржавый остров посреди масляного океана. Сахаал предполагал, что некогда именно такой механизм и вырыл все эти мерзкие пещеры и грязные коридоры, повинуясь приказам людей. А потом был забыт тут — может, изношенный от работы, а может, просто брошенный на глубине, откуда его бесполезно доставать. В любом случае теперь гигант гнил в луже собственного топлива, и лишь его средняя часть вздымалась, как могильная плита.
      Здесь Сахаал некогда устроил тайник с оружием и боеприпасами, а теперь привел сюда своих детей, свое закутанное в черное племя, бежавшее из Стального Леса.
      Семья Теней осторожно пересекла глубокие воды, опасливо поглядывая на покачивающиеся в глубине серебристые ветви, и обосновалась на острове без лишних комментариев. Их повелитель одержал победу, выгнал проклятых еретиков, почему же именно имнадо оставлять обжитые места?
      Но самое страшное они произносили еле слышно, пугаясь того, о чем думали, — как их повелитель мог быть так легко повержен ведьмой? Он не столь уж могуществен? Почему же он не уничтожил эту женщину?
      Сахаал сделал два распоряжения, прежде чем люди Семьи Теней могли заняться охотой и накормить своих детей. Первое — послать разведчиков в тени — собирать слухи, слушать сплетни, но любой ценой привести к нему человека по кличке Гашеный. Никаких объяснений не последовало, потому воины безмолвно растаяли в ночи.
      Вторым приказанием он велел построить себе трон. Это было не простым высокомерием. Сахаал знал: пока племя занимается костями и тряпками, создавая подобающее место для своего хозяина, они забывают про недовольство и меньше размышляют над недавно происшедшими событиями. Сахаал был в курсе всех слухов, но они его пока не беспокоили.
      Повелителя Ночи волновало повиновение, а не почитание. Какая разница, что в глубине души думают про него всякие отбросы? Они выполняют приказы — и этого довольно.
      Они выстроили трон из лонжеронов землеройной машины, скрепляя их на развернутой тут же походной кузнице, а потом покрыли трон черными и коричневыми мехами. Подлокотники и высокую спинку они украсили костями и клыками, старыми черепами и недавно приобретенными трофеями — они заботливо обезглавили всех виндикторов и захватили головы с собой. Сахаал оценил их мрачную иконографию — они, как и его древний Легион, понимали власть смерти и страха и то воздействие, которое они оказывают на окружающих. Лишь обычная уже мысль, что все ужасные трофеи на самом деле посвящены Императору, как всегда, зудела в голове.
      Сахаал горделиво взошел на трон, милостиво отпустив Семью Теней заниматься своими насущными делами, и теперь восседал на нем, вспоминая дни минувшей славы, даже не пытаясь вникать в нужды нынешних «подданных».
 
       На Тсагуалсе, ужасающем мире, Легион возвел дворец для своего лорда.
       Лорд собрал своих капитанов, и они явились с флотом острых клинков и жестоких воинов, чьи плечи и пояса были украшены черепами, со священными томами, написанными кровавыми чернилами.
       Хорус был мертв. Ересь, которая почти разорвала вздувшуюся массу Империума, — остановлена. Легионы, отвернувшиеся от Императора и примкнувшие к Хаосу, вечному источнику кипящего безумия и беспорядка, — рассеяны: зализывали раны, оплакивали потери, спасали собственные жизни.
       Но только не Повелители Ночи!
       Один среди всех, Ночной Охотник презирал своего отца, престарелого и чересчур зажившегося на свете. Любимый сын Императора Хорус развратил многие Легионы, изливая коварным шепотом сладкий яд обещаний на примархов… но не на Ночного Охотника. Не таков был Конрад Керз. Он видел своего отца тем, кем он был прежде. Он выбрал сторону Хаоса, но лишь как инструмент, не будучи совращенным им. И потому, когда Хорус был повержен, Легионы-Предатели уничтожены или рассеяны, Терра освобождена, а Император «взошел» на Золотой Трон — разве бежали Повелители Ночи? Разве они с визгом бросились во тьму, погрязнув, как остальные, в мелких склоках? Нет.
       Нет, только не они.
       Их примарх созвал всех воинов на Тсагуалсе, показав им свой новый дворец.
       Здание было выстроено целиком из тел, все еще живых, соединенных в единое целое переплетенными сухожилиями, костями и сросшейся кожей.
       На вопящей галерее, где ковер из стонущих лиц стелился по широким ступеням, а скрюченные пальцы и позвоночники извивались под бронированными сапогами, Темный Лорд принял своих капитанов и поклонился им.
       Он был гол, лишь плащ из черных перьев накинут на плечи, но никогда он не был более величествен. Сахаал и его братья пали на колени и приветствовали его — своего отца, своего повелителя, своего лорда. Великого Доминус Нокс.
       В ответ лорд оценил каждого и каждому кивнул, признавая за своего, словно волк, осматривающий стаю. Здесь собрались все: Квиссакс Кергай, Магистр Арсенала, чья зачистка мира Лаунеус нанесла урон роялистам Тригонима, Виридиум Силвади, Повелитель Флота, разбивший эскадру адмирала Ко'уча и бомбардировавший Гвардию Ворона в течение пяти дней. Даже Коор Масс, заключенный теперь в гладкую броню дредноута, каждая поверхность которой была украшена содранной заживо кожей, соизволил прибыть на аудиенцию к повелителю.
       Был и еще один воин, которого Сахаал заметил среди остальных, стараясь не встречаться с ним взглядом, находя его выражение лица неподобающим. Криг Ацербус, самый молодой из капитанов Охотника, невероятно огромный, украшенный ожерельями и окровавленными сувенирами собственного изготовления, небрежно опирался на рукоять своей силовой секиры и удовлетворенно улыбался, довольный вниманием со стороны повелителя.
       Сахаал демонстративно не обращал внимания на ухмыляющегося гиганта и сконцентрировался на повелителе, воссевшем на трон из серебра и обсидиана. Ночной Охотник сделал паузу, собираясь с мыслями, его плащ из перьев обернулся вокруг него, и теперь лорд напоминал гигантского ворона. Затем он заговорил.
       Лорд рассказал о Горьком Крестовом Походе. Рассказал о ненависти к Императору-предателю, отвернувшемуся от него без чести и предупреждения. О ненависти, которая горит так же ярко, как и тогда, о терпении, которое может сравниться только с ходом времен. Он изрек: они все его дети, его темные воины, его префекты страха и ужаса. Каждый стоит дюжины верных Императору космодесантников, с их «благословенными» и лицемерными душами.
       Лорд сказал: у всех будет цель — месть за уничтоженного бога. Они прокричали ему приветствие в те-нях корчащегося мавзолея и радостно отсалютовали.
       А потом лорд вздохнул и объявил, что собирается умереть, после чего их радость превратилась в пепел.
 
      Сахаал вернулся в реальность посреди болотных испарений в отвратительном настроении, с голосом повелителя, все еще звучащим в голове. Сейчас, более чем обычно, ему хотелось действий, хотелось принести пользу. Горечь от гибели Ночного Охотника была страшной, но она питала его ярость. Однако превыше всего стояла дисциплина.
      Как сделать все лучшим способом? Что для этого необходимо? Как ему поступить?
      Сидя среди изодранных тряпок, Зо Сахаал ощутил, как из глубин его головокружения рождается желание насилия — желание убивать.В такой момент не самым умным поступком было приблизиться к Сахаалу с протестом.
 
      Их было двое — юные члены Семьи Теней, стоявшие настолько близко друг к другу, чтобы нельзя было не заметить их нервозность. Каждый их них не рискнул действовать в одиночку, потому они решили объединиться.
      Первому было около двадцати лет, его голова была выбрита, тело покрывали татуировки, а шею украшало множество ожерелий из фаланг человеческих пальцев — признак хорошего воина. В ситуации, где более пожилой человек оперся бы на посох или покрепче сжал тяжелый том священного писания, молодой воин лишь теребил гремящие костяшки.
      Спутницей татуированного была молодая женщина с фиолетово-синими волосами, схваченными тесьмой в огромную каплю. С ее черного плаща свисали два скальпа, в руках покоилась длинная винтовка. Снайпер — еще один воин племени.
      Два глупца, дрожащие рядом с хозяином, пришедшие заявить о своем инакомыслии, и каждый тихо надеется, что начнет разговор другой. Сахаал молча смотрел на них. Ему было известно, как поступать с непокорными.
      — Милорд, — наконец решилась женщина после долгой паузы, — можно к вам обратиться?
      Сахаал молчал и наслаждался их дрожью.
      — Хозяин, мы просим аудиенции! — Воин распростерся ниц рядом с подругой.
      — Говорите. — От голоса Сахаала лица просителей исказились от ужаса.
      И снова первой не выдержала женщина:
      — Ми… милорд, мы… нам не нравится это место. Охотники почти не нашли еды, племя голодно. Мы… — Она обернулась за поддержкой к спутнику.
      — Мы не понимаем, зачем вы привели нас сюда, — выпалил он обвиняющим тоном. — Мы не понимаем, чего вы ждете от нас. Мы продолжим святое очищение или…
      — Вы поставите перед нами новую задачу? — Голос женщины начал крепнуть. — Мы исполним все ваши желания.
      Повисла неловкая тишина. Сахаал решил исследовать глубины недовольства женщины, впечатленный ее смелостью.
      — Разве я не приказал привести ко мне человека по имени Гашеный?
      — Д-да… милорд, но…
      — Разве племени не надо заняться обороной?
      — Безусловно, но…
      — Разве я не вел вас, когда это требовалось, и не шел первым в бой в момент опасности?
      — Именно так, милорд.
      Сахаал встал и повысил громкость своего вокс-передатчика:
      — Почему же вы, трижды проклятые, набрались наглости подвергнуть сомнению мои приказы?
      — Мы не хотели вас оскорбить, милорд! — Оба почти сорвались на визг. — Мы лишь стараемся понять! Племя недовольно!
      В этот момент Сахаал осознал: они вовсе не были одиночками-бунтовщиками. Нет, они были выбранными представителями большинства — самые смелые воины должны донести недовольство клана до верховного повелителя.
      — Твоим именем… — прошептал Сахаал, и линзы его шлема загудели, увеличивая мощность, проникая сквозь тени.
      Да… Они все там собрались — молодые и старые, женщины и дети, опытные воины и новички. Все племя стояло вокруг трона, за пределом светового круга, и все жаждали ответа.
      Его власть оказалась совсем не так крепка, как он думал.
      Но племя ему необходимо.
      — Что это за ересь? — проревел Сахаал, взмахивая когтями. — Что за грязь здесь творится?
      Два воина задрожали на полу, когда он шагнул к ним убийственным движением.
      — Какой жалкий случай привел меня к вам? Целый улей погряз во мраке, население развращено и заражено, а моя единственная армия — это вы?! Это вы— мои верные крестоносцы?!
      Сахаал в театрально-гневном жесте воздел руки к потолку:
      — Племя неверных глупцов и самодовольных предателей! Толпа неучей, отвергнувших слово Императора, потому что они не понимают Его!
      Он вновь выкрикнул то же самое, повысив голос так, что задрожала пещера. Было отвратительно взывать к столь мерзкому богу, но… Как же восхитительно видеть ужас в их глазах!
      — На колени! — проревел охотник, и молодые воины беспрекословно повиновались.
      Их должно убить, решил Сахаал. Необходимо казнить их, и вся банда посмотрит на последствия необдуманной дерзости. Семья Теней будет повиноваться — или испытает его гнев.
      Это был грубый ультиматум — Сахаал знал об этом. Ему нужна Семья Теней. Такие союзники помогут вернуть Корону; даже если для этого нужно убить большую часть племени, то игра стоит свеч. Придется отрубить для начата две головы, а если потребуется — и следующие…
      Да, это необходимо.
      Но в глубине души Сахаала мерзкий голос захихикал: «Давай-давай, ищи оправдания… Отрицай, что лелеешь резню… Торгуй смелей своей честью, как ты любишь… Это сделает тебя ужасным, Повелитель Ночи. Ты — монстр, и прекрасно знаешь об этом…»
      Сахаал поднял когти и ощутил вокруг тишину ожидания — сотни глаз уставились на него из тьмы, сотни источников дыхания, отдающихся в его ушах. Осужденные воины издали низкий стон и…
      Неподвижные воды озера взволновались, а на дальнем берегу показались слабые огни — это возвращались разведчики, посланные в Стальной Лес. Сахаал приблизил картинку, чтобы разглядеть их тяжелую ношу.
      Это была обвинитель Чианни, лежащая на плоту из кусков металла. Вскоре ее лихорадочные стоны стали слышны всем, разносясь эхом под сводами пещеры.
      — Приветствую! — выдохнула она безумным голосом. — Приветствую ангела Императора!
      Словно луч света осенил Сахаала, обуянного гневом. Его тонкие губы растянулись в улыбке, и не успело гуляющее эхо криков Чианни умолкнуть, как он медленно втянул когти в ножны. Повиновение могло быть обеспечено любовью, точно так же, как и террором. Повелитель Сахаала всегда знал об этом.
      Обвинитель Чианни обожала Сахаала. А племя обожало ее. Не такая сложная схема.
      — Узрите милость Императора! — сымпровизировал Сахаал. — Он спасает тех, кто мудр, и забирает тех, кто неверен!
      Он прошел мимо приговоренных и вновь уселся на трон.
       — Аве Император!— вновь и вновь раздавался крик Чианни.
      — Слушайте вашего вождя, — проговорил Зо, едва справляясь со смехом и не веря в такую удачу. — Она гораздо более мудрая, чем вы.
      Нога Чианни была посечена шрапнелью и сломана грубым ударом булавы виндиктора. Но когда ее принесли к подножию трона, женщина все равно постаралась встать, однако смогла лишь рухнуть к ногам Сахаала.
      — Милорд, — прокаркала Чианни неузнаваемым голосом, поперек шеи у нее тянулся огромный кровоподтек. — Я рада вас видеть. Я опасалась худшего, когда пришла в себя и не увидела никого из племени. — Женщина смахнула набежавшие слезы. — Хвала Императору, что они… и вы… что все целы и невредимы.
      Сахаал оказался в тупике, не зная, что ответить на столь неожиданную доброту. Возвращение обвинителя произвело на Семью Теней поистине магическое воздействие — вся их мрачность и подозрительность исчезли, они вновь стали верящими и преданными. Словно до этого их энергия была лишена нужного интерфейса, уходила впустую и не была понята. Теперь никто не вспоминал о недавнем столкновении со своим полубогом…
      Простым преклонением перед ним обвинитель Чианни превратила себя в самый важный жизненный ресурс Сахаала. Он вознес молитву духу повелителя, благодаря за своевременное вмешательство.
      — Теперь отдыхай. Выздоравливай и восстанавливай силы, — приказал он Чианни, медленно отстраняя ее руки, цепляющиеся за него, а затем повернулся к племени. — Всем необходим отдых! — Сахаал сорвал покровы с трона и закутался в них на манер мантии. — Завтра… завтра мы будем сражаться во славу Императора!
      И на этот раз в ответ не раздалось никакого бормотания, не повисло никакого напряженного молчания. Семья Теней радостно взревела.

Мита Эшин

      Она спала — это единственное удовольствие, которое Мита могла себе позволить. Какие бы ужасы ей ни представлялись, какие бы отвратительные вещи ни видела во сне Мита — это были всего лишь плоды ее воображения, и больше ничего.
      Сначала она увидела процессию, караван бредущих фигур, закутанных в плащи. Сперва они были расплывчатыми, как пятна нефти, потом обрели форму и резкость. Они опирались на кривые посохи скрючившись, бормотали ритмичные мантры. Шли они медленно, словно в замедленной съемке.
      Потом перспектива изменилась, расширился взгляд, стал виден космопорт улья — ангары и башни, теснившиеся среди причудливых опор и широких стартовых площадок. Раздутые шаттлы нахохлились, окруженные пением техножрецов, благословлявших и обслуживающих механизмы одновременно. Здесь уже было холодно, чувствовалось дыхание ледяных штормов планеты. Здесь находилось одно из немногих мест в городе, где житель улья мог ощутить на коже снег или увидеть краешек настоящего неба.
      В конце широкого зала, там, где скапливались кричащие и волнующиеся пассажиры, с балок потолка свешивались сервиторы и дроны, словно мухи в стальных сетях. Проверялись документы, невидимые глаза обшаривали уезжающих в поисках спрятанного оружия, признаков болезни или других многочисленных критериев.
      Успешно прошедшие проверки торопливо спешили через феррокритовые арки, ведущие к шаттлам, не прошедшие брели обратно в тихом ужасе, ошеломленные отмененной встречей с близкими людьми и потерей целого состояния, отданного за ненужный уже билет. Им теперь была уготована одна дорога — в подулье. Вопрос был лишь в сроках.
      Нельзя было даже заявить протест — безразличные виндикторы у ворот и орудийных башен подозрительно оглядывали толпу в поисках малейшего нарушения порядка. Высохшая кровь на полу была лучшим предупреждением для жалобщиков.
      Идущая процессия слабой тенью промелькнула в сознании Миты, и она немного удивилась. Привыкшая к псионическому хаосу медитации, к буйству цветов и звуков, такое тусклое видение дознаватель не могла не счесть примечательным. Мита задумалась о значении видения и немедленно выругала себя — вне транса сон обычно ничего не означал. Не более чем обрывочная связь событий, соединенная в подобие рассказа.
      Но все же… В этом видении было нечто неправильное.
      Некая дисгармония…
      Мита прибыла в Эквиксус в составе инквизиторского каравана, который высадился в главном из трех кос-мопортов улья. Разница между уютными коридорами, окуренными фимиамом, и этим жестоким конвейером была невероятной. Девушка поражалась каждому отвратительному отличию. Такой была реальность жизни улья: на каждом уровне — свой мир. Но она никогда не видела столь ужасного места. Почему же ее спящий мозг желает показать ей этот космопорт?
      Процессия закутанных фигур присоединилась к очереди пассажиров.
      На миг Мита задумалась, не соскользнула ли она в фурор арканум, изучая берега реки будущих вероятностей, но нет — такие видения обычно насыщены фантазиями, абстракциями, которые требуют разгадки, а вовсе не таким занудством.
      Был только один вариант.
      Может быть, ее астральное тело покинуло плоть? А эти видения не фантазия или сон, а реально происходящие в данный момент события?
      Из четырех главных дисциплин Схоластиа Псайкана Мита всегда считала себя искусной в прекогнитации — наблюдении за прихотями варпа и предсказании будущих событий. Также у нее был неплохо развит талант эмпатитора — чтения эмоций и мыслей окружающих Миту умов. Даже в области анимус мотус — телекинеза, наиболее сильно иссушающего силы, у нее были успехи… Но вот в прокулитации — отдаленном видении — Мита всегда терпела фиаско.
      Это была дисциплина, в которой имелся особый риск, лучше всего она подходила псайкерам, обделенным другими талантами. Позволив астральному телу свободно бродить, надо было опасаться враждебного внимания любой из форм варпа. Мита попробовала прокулитацию только один раз, на первом году обучения. В итоге она сообщила суровым наставникам, что ее сознание слишком упорядоченно, слишком нервно, слишком настороженно, чтобы добиться успеха. Необходимо было уметь одновременно расслабиться и постоянно помнить о безопасности.
      Может быть, в ее нынешнем состоянии сна разум, скользящий по краю грез и фантазий, достиг нужной, прежде недостижимой кондиции?
      Значит, сейчас она уязвима для атаки?
      Мита заволновалась и попробовала пробудиться.
      И не смогла.
      Ее охватила паника, словно издалека вернулись воспоминания о коллекции сокровищ губернатора Загрифа. Вспомнилась вспышка боли в руке, и Мита начала понимать, что происходит.
      Ей ввели наркопрепарат.
      Девушка была заторможенна, как некое провинившееся животное, именно поэтому и пробудились доселе дремавшие способности. И теперь она поймана в ловушку неведомой дисциплины, которую никогда не изучала.
      Она посмотрела через варп и увидела нечто, от чего была бессильна защититься. Именно тогда ее астральное тело, плывущее рядом с сутулой толпой, начало вопить. Видение Миты залило кроваво-красным цветом, а ковыляющие фигуры откинули плащи, под которыми оказалось оружие, и открыли огонь.
      Теперь она видела абсолютно все.
      Это была бойня.
      Нападавшие сначала занялись виндикторами-часовыми, атаковав их превосходящими силами. Мита видела, как беспомощно падали один за другим бронированные префекты, как валились из ослабевших рук дробовики и лазганы.
      Толпа пассажиров превратилась в воющий живой организм, бегущий и кричащий на один голос. Многие падали и были затоптаны, проглоченные волнами всеобщего ужаса
      Но некоторые виндикторы, сохранившие присутствие духа, оказались более твердыми орешками, чем думали нападающие. Они ответили огнем, стараясь попасть в противника, но сброшенные черные плащи растворили агрессоров среди мечущейся толпы.
      Тогда виндикторы, не размышляя, открыли беглую стрельбу без разбору. Таков был закон Императора: лучше пожертвовать невиновными, чем позволить еретику скрыться. Когда полы почти полностью покрылись кровью, когда крики умирающих женщин и детей затопили сознание Миты, ее псайкерских чувств коснулось что-то темное. Некая инфекция — как начало опухоли, 1рызущей края ее восприятия.
       Он здесь…
      Мита отстранилась от кровавого зрелища, еще заметив колонну виндикторов, бегущих на помощь осажденным товарищам, и расширила чувства далеко за пределы космопорта.
      Это был опасный момент.
      Там, где она сопротивлялась сну, теперь было необходимо погрузиться как можно глубже, прячась в его изгибы, улавливая тени ее цели. Как только Мита сделала это, цвета вокруг нее задрожали и стали яркими, видение приобрело необычайную резкость.
      И в варпе тонкий волос реальности превратился в яркий пучок света, высветивший астральное тело Миты, как вспышка.
      У ворот космопорта толпа разбилась на ручейки и прорывалась через контрольно-пропускные пункты. Вопящие и стреляющие агрессоры успешно превращали космопорт в сгусток анархии. Число жертв уже измерялось сотнями.
      Мига переместилась ближе к темному пятну, которое недавно обнаружила, оставив вне фокуса треск выстрелов и крики раненых. Она ощутила — трупов будет намного больше.
      И ясно понимала — все жертвы напрасны.
      Нападение было совершено лишь для отвлечения внимания.
 
      Мита нашла егосовсем рядом, привлеченная его спектральной тенью, как акула — свежей кровью. Он полз в шахтах под городом, где ядовитый дым заполнял коридоры, облицованные металлическими плитами, по которым скрежетали его когти.
      Где-то под взлетными полями космопорта… Там, где обычно шагали отряды виндикторов, закутанных в тепловые плащи, где всегда несла дозор неусыпная стража. Теперь маршрут твари становился ясен: когда патрули бросились на подмогу и важнейшие коридоры опустели, тень легла на оставленные без присмотру шаттлы.
      Проникновение Повелителя Ночи в космопорт осталось никем не замеченным, кроме Миты.
      Она носилась вокруг него на крыльях сна, наступая на пятки, отдавая всю энергию. Там, где дознаватель сна-чата ощутила легкую инфекцию, теперь была открытая рана, засасывающая внутрь его сознания. Он открыл себя Хаосу, Мита видела это. Но его форма таила некую странную особенность в этой реальности сна и видений варпа — проявления Хаоса горели вокруг него как корона
      Мита ощутила себя плывущей в вязком океане, каждое движение теперь требовало максимальных усилий. Существо теперь обитало внутри сердца тьмы — аномалии варпа но Мита отчаянно пыталась разглядеть его сквозь туман души. Там была некая уловка — некое Движение к свету. Некое движение.
       Оно роилось…
      И голоса… Чирикающие, шепчущие, хихикающие, на самой грани восприятия. Неужели они реальны?
      Хищная тварь вытянула за собой на тросе команду людей — укрытых плащами воинов. Они изо всех сил старались ускорить подъем. Воины присоединялись к нему на краю платформы, отбрасывая канаты и отстегивая крепления. Они снимали со спин длинные тонкие трубки, пустотелые и ничем не украшенные, похожие на трости.
      Голоса продолжали причитать в сознании Миты, и тут сама ткань эфира этого фантастического места вскипела вокруг космодесантника Хаоса, как если бы само его присутствие было отвратительно для реальности.
      Тварь замерла. Она оглянулась вокруг, прислушиваясь к чему-то, слышимому только ей.
      — Она здесь, — сказал космодесантник.
      — М-милорд?
      — Ведьма. Она рядом. Наблюдает.
      Паника Миты усилилась. Откуда он знает?
      Дознаватель вновь попыталась проснуться и вырваться из теней сновидения, но было уже поздно: она погрузила себя слишком глубоко, а наркотик продолжал вливаться в ее кровь. Мита не могла сбежать в реальный мир.
      Компаньоны Повелителя Ночи приняли боевые стойки, вскинули ножи и топоры.
      — Где она, милорд? — прошипел один едва слышно. — Что нам делать?
      — Не бойтесь, — сказал монстр игривым голосом. — У каждого из нас есть свой ангел-хранитель. Не очень мудро пытаться подсматривать за мной. Эту гадину сейчас обнаружат.
      Затем кипящие искажения вокруг космодесантника запульсировали с новой силой, ткань фантазии разорвалась, и оттуда — оттуда— как осколки небесных теней, вылетели на свободу вопящие безымянные существа варпа.
      Причитая, они закружились вокруг Миты, стараясь присосаться к ее душе ртами, напоминающими пиявочные. Существа теснили ее, царапая длинными копями ее разум… Когда смех Повелителя Ночи стал оглушающим, а щупальца тварей варпа уже полностью опутали Миту, наркотик, погрузивший ее в транс, прекратил свое действие.
      Дознаватель пробудилась с диким криком.
 
      Мита немедленно поняла, что вновь лежит в своей келье. Что бы с ней ни случилось, кто бы ни ввел ей наркотик, она была цела и невредима. Учитывая, что, когда она потеряла сознание, рядом с ней был один Каустус, никто другой этого сделать не мог. Но зачемему это понадобилось?
      Почему он привел ее в сокровищницу губернатора? Почему намекал про двери? И, во имя верности Императору, почему оглушил ее, как только она ощутила присутствие врага?
      Мита тряхнула головой. Эта загадка может подождать.
      Она оделась и опрометью бросилась к хозяину — с каждым шагом пережитый недавно ужас все сильнее холодил ей кровь. Наставники Миты возмутились бы ее глупости — так близко и неосторожно приблизиться к существу Хаоса! Неудивительно, что она стала жертвой хищных тварей варпа. Мита должна была лишь найти пролитую кровь, действуя как акула, сужать круги, используя дар взгляда сквозь варп, выслеживать посланца разрушительных сил, а она что устроила?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20