Internal conflict located... Fixed

Low energy warning

Additional memory required

Они всё же запустили отключение системы. Забили всю память. Каким-то образом даже сымитировали недостаток энергии. Скорее всего поставили минимальное время бездействия до отключения – соответственно каждую секунду, когда я не посылал команд, ноут порывался выключиться и залечь в ждущий режим, но мои догоняющие приказы снова заставляли его работать.

Что ж... Пора входить в киберпространство.

Человеческий мозг – самый мощный вычислительный механизм: он может снять всю нагрузку с главного процессора ноута...

...Потоки цифр рождают ощущение полёта.

Shiftingrealities.

То кажется, что это я лечу, то, наоборот, я неподвижен, а вокруг бушует хаос... У неподготовленного человека от такого мозг бы просто отключился. У меня же он начинает работать с большей интенсивностью. Я уже не думаю над командами – в этом состоянии для меня подобное столь же нелепо, как в реальной жизни думать над каждым движением руки. На то и существуют подсознание, инстинкт, «прошивка» в спинном мозге...

Нет здесь никаких образов на самом деле. Все эти потоки – лишь абстрактное представление.

На самом деле ничего нет. Я ничего не вижу – откуда тут глаза? Только чувства, инстинкты, интуиция... Вся нужная информация просто возникает в мозгу...

Мозг измеряет время не так, как тело. Тело знает, сколько времени прошло в реальном мире, пусть мы и не умеем прислушиваться к нему настолько чутко, чтобы нам не нужны были часы.

В киберпространстве мозг отделён от тела. Ничто не мешает ему и не поправляет его. А потому – всё измеряется мыслями.

Два байта тому назад я сделал то-то...

Через пять мегабайтов совершу то-то...

Лишь так, а не иначе!..

Можно выйти обратно в реальный мир – и обнаружить, что прошло лишь несколько секунд с момента погружения в киберпространство.

А можно – очнуться с чувством, что у тебя провал в памяти, что из неё выпало несколько часов.

В этот раз я не задерживаюсь в киберпространстве надолго – всё же не в безопасной закрытой комнате, а среди чужих.

Я просто разгружаю память компьютера и ускоряю решение задач, чтобы ресурсы освобождались быстрее, чем загружаются...

...Mirror wall initiated

Закрыты все порты, система очищена от информации, поступившей за последние пять минут – дискриминация по временному признаку.

Мимолётный взгляд поверх экрана: вся группа собралась вокруг Неро, ожесточённо молотящего по клавишам своего компьютера. На лицах написано удивление, а на лице Неро – ещё и раздражение.

Что ж, теперь моя очередь. Давно хотел испробовать свои любимые вирусы и программы в боевых условиях.

Безобидная программка-сканер просмотрела систему Неро и составила доклад с анализом узких мест. Это как водопровод: если есть одна тонкая труба, то и по остальным вода течёт медленнее.

Запускаю ВХ-3000 – отличный вирус, поставленный компьютерными хулиганами на поточное производство в каждой Сети. Любая защитная программа его элементарно вычисляет.

Моя программка-сканер на этот раз проанализировала защиту.

Неро доволен – он решил, что у меня не хватило сил взломать его систему. Окружающие похлопывают его по плечам, улыбаясь.

Автоматический подбор вируса, необходимого для той программы, которая напала на ВХ-3000, потом в бой вступает Cassandra – недавно появившийся летальный вирус. Между прочим, массовый, не мной придуманный и даже не кланерами. Под прикрытием «Кассандры» запускаю и небольшую программку, подключающую под видом дополнительных антивирусных баз заранее записанный лог.

Использованная Неро защитная программа во время работы творит в своём каталоге сущий бардак, постоянно создавая и уничтожая временные файлы. Поэтому моё добавление осталось незамеченным – просто какие-то файлы сгенерировались и пока не удалились.

Защита, естественно, «Кассандру» распознала и засигналила об опасности. Тут-то и пригодился мой лог-файл: прочитав его, компьютер объявит, что «system files infested, infesting increases dramatically» и надо немедленно удалить все заражённые файлы, причём как можно скорее.

Далее возможны два варианта: либо Неро настолько глуп, что удаление файлов, опознанных по категории А, у него автоматическое, либо программа начнёт замораживать все процессы, а он будет долго думать, что и откуда удалять. Для каждого случая у меня заготовлен свой сценарий, ставящий систему на колени.

Сканирование показало, что удаление началось автоматически.

Посылаю всего две строчки кода, разрешающих защитной программе затереть нулевую дорожку жёсткого диска. Бой окончен.

Конечно, я использовал свои способности Нейроманта – обычный человек не смог бы подавать нужные команды с моей скоростью, да и нет у него таких сканеров под рукой. Всегда обожал именно этот вид программ – уши и глаза в стане врага. Предупреждён – значит вооружён! На деле иметь хороший сканер гораздо важнее, чем обладать крутым вирусом.

Позволяю себе откинуться на спинку стула и отпить немного ледяной минералки, от которой ломит зубы – пока мои программы автоматически убирают все следы своего воздействия. Так подрывники извлекают из-под золы куски оболочки взрывчатки. Тонкая струйка воды, в моём мозгу вызывающая образ блестящей ртути, пробегает по пищеводу в желудок, приятно холодя горло.

Неро говорит исключительно нехорошее слово и бьёт кулаком по столу. Потом лицо его разглаживается, он качает головой, как человек, ставший свидетелем гениального трюка. Оставив свой компьютер, он встаёт и подходит ко мне.

Продолжаю делать вид, будто я – обычный посетитель, вознамерившийся попить минералки с газом в приятной компании, заодно решая свои дела в Сети.

– Hey, mist! Wana tok 'bout sas? (Эй, мистер! Вы ни о чём не хотите поговорить?) – интересуется Неро, беря стул из-за соседнего столика и подсаживаясь ко мне.

Смотрю на него поверх экрана. Делаю ещё глоток минералки.

– An' watta tu wana tok 'bout? (А о чём ты хочешь поговорить?) – спрашиваю его в ответ.

Неро усмехается.

– I se tu's da comp rula! (Я вот вижу, что ты спец по компьютерам!) – говорит он, глядя мне прямо в глаза. – Neva se da tu hie. (Никогда тебя здесь раньше не видел.)

Ставлю стакан на стол и сладко потягиваюсь.

– Don' mind. I lik hie. I sink I gona rouch hie gai'n'gain. (Ничего. Мне здесь понравилось. Я здесь собираюсь бывать почаще.)

– Hau tu nu da det chacot? (Откуда ты узнал про это местечко?)

– Frend da mine tokt me. Nekros – nu da him? (Да друг один рассказал. Некрос – знаешь его?)

Неро улыбается. Остальные подходят чуть-чуть ближе, чтобы слышать разговор.

– Me can remo him if tu me tok sas spek 'bout him. (Наверное, смогу вспомнить, если ты про него что-нибудь особенное расскажешь.)

– Не tokt me ke me doit tu giv det disk if 1 nid U a m'aid. (Он советовал передать тебе этот вот диск, если мне понадобится, чтобы мы нашли общий язык.)

Я протягиваю ему диск, закрытый фирменной системой Некроса. Ключ он доверил только Неро.

Неро вставляет диск в комп Мота (его-то комп нескоро сможет работать, хе-хе!), проверяет защиту, потом кивает:

– Ye, he bin da gut frend an'da cul hacker. Tu nu ke he' ded? (Да, он был хорошим другом и крутым хакером. Ты знаешь, что он погиб?)

– Ye, but don' nou hou. (Да, только не знаю, как.)

– Sudernt gotchas. It' bin da tragic I tok tu. (Случайные преступники... Это стало для меня настоящим ударом, честно признаюсь.)

Мы подсели к остальным и разговорились. Группа больше не смотрела на меня с настороженностью, а я перестал замечать их ломаный жаргон. Естественно, и познакомились между делом.

– Никогда не встречал человека, который бы действовал так филигранно, – признал Неро. – Ты отбил такие атаки, которые должны были отключить комп за пару секунд. Хотел бы я видеть, как тебе это удалось.

– А я хотел бы лучше увидеть, как он поставил твой комп на колени. Всё произошло куда как стремительно! – заметил Штейнер, беря протезом пластиковый стакан с пивом.

Протез аккуратно смыкается вокруг стакана и несёт его ко рту. С интересом наблюдаю за ним.

– Я этому долго учился, – говорит Штейнер. – Сначала либо брал слишком свободно – и стакан падал, либо слишком крепко – и стакан трескался.

В голосе его сквозит застарелая печаль.

– У меня есть вопрос. Мне нужен человек под ником Инф. Кто-нибудь знает, как его найти? – спрашиваю я как бы невзначай.

Неро пожимает плечами.

– Некрос с ним встречался. Разве он тебе не рассказывал?

– Инф слишком осторожен. Он прячется ото всех.

– Тогда почему ты думаешь, что мы знаем, где его искать?

– Просто. Вдруг – знаете. Обычно хакеры владеют информацией, которая может пригодиться.

– Хакеры не всевидящи, – внезапно прерывает своё молчание Лита. – И не всесильны, как думают обычные люди. Впрочем, мы тоже обычные люди. Нам не дано предвидеть события или читать чужие мысли. Мы просто живём так, как того требует наш разум. Кто-то думает, что мы мечтаем стать живыми придатками Сети. Возможно, есть и такие. Но большинство всё же – нормальные люди с привычными эмоциями и чувствами.

Она залпом выпивает стакан красного джанго – третий за вечер.

– Лита, ты сегодня не в себе? – спрашивает Старк. – Специально напиваешься, гонишь всякую ерунду...

– Это не ерунда!!! – Лита вскакивает со своего места, замахиваясь на Старка полупустой бутылкой.

Джанго стекает по руке, попадая в рукав.

На её лице внезапно проявляется искажающая черты ярость, в глазах горит настоящее бешенство.

Штейнер успевает перехватить бутылку и усаживает Литу обратно. Она успокаивается моментально, хочет налить ещё стаканчик, но Штейнер не даёт, обнимая её своим протезом. Она покорно затихает, продолжает говорить, не обращаясь ни к кому, глядя в стол:

– Мы иногда слишком резки... Мы бываем даже жестоки... Стремление достичь предела своих возможностей – вот что породило хакеров! Система, порабощающая всё – вот что выковало наш характер! Мы прячемся, мы боимся даже своих друзей, в наши клубы может прийти только тот, кого мы сами позовём... Но иногда нас ослепляет Сеть. Мы теряем контроль и забываем о своей человеческой сущности, становясь холодными и жестокими. В таком состоянии мы можем переступить через своих друзей, родных... Скрэбберы – хакеры, которые стали работать на полицию и корпорации, – просто нашли в себе силы признаться в нашей общей слабости... А мы... Джонни хотел со мной поговорить. Он хотел меня удержать. А я... Я была ослеплена Сетью в тот миг...

Она внезапно встаёт, собирает веши и быстро уходит.

– Что с ней? – спрашивает Старк. – Кто-нибудь знает? При чём тут Джонни?

– Её брата вчера ночью сожгла полиция, – отвечает Штейнер. – Он хотел показать себя, попытался взломать что-то – ему всегда хотелось быть таким же умелым, как старшая сестра. Он просил у неё помощи, а Лита его отчитала и прогнала, сказав, что нечего ему заниматься такими делами... Вчера она вернулась домой и узнала, что её Джонни засекли. Он подпадал под статью со смертной казнью, поэтому, когда кинулся убегать, полицейский просто выстрелил ему в спину из плазменного ружья. Теперь Лита места себе не находит – она слишком мало времени уделяла младшему брату, всё больше о себе думала... Она не может себе простить, что последними словами, которые услышал от неё Джонни, было: «Поди прочь и не мешай мне!»

Все замолчали на некоторое время. Ох, уж мне эти комплексы вины...

– Джонни уже не вернуть, надо думать о жизни, а она... – Старк сочувственно машет рукой.

– Заткнись, Старки, – говорит Эрик, выражая общее мнение.

– Ага, заткнёшься тут, когда эти убийцы в форме отстреливают наших при первом удобном случае, а Лита предаётся скорби и унынию вместо того, чтобы мстить!

– Ты говоришь, как ребёнок... Кому мстить? Идти в полицию с пистолетом? Или устроить бойню на улице? А может, взломать полицейскую базу? – отвечает Штейнер.

– Ты так рассуждаешь, потому что до сих пор оправдываешь полицию! – взрывается Старк. – Конечно, чего ещё ждать от бывшего копа!

– Старк, оставь это, – говорит Неро. – Мы ведь давно решили...

– Да, все знают – Руди был копом, поэтому ему всё равно. Скажи нам, Руди, скольких хакеров ты убил, пока служил в полиции? – не унимается Старк.

– Я же говорил тебе, что служил в другом отделе, – с печальным спокойствием возражает Штейнер. – Киберполиция – это отдельная организация, в которой только 10% сотрудников ходят по улицам и ловят хакеров. Остальные сидят за компами и ищут информацию, чтобы эти 10% знали, куда надо идти... А я теперь заодно с вами. Обратной дороги нет, и ты это прекрасно знаешь. Зачем ты так себя взвинчиваешь? Надо быть спокойнее.

– Но ведь можно сделать что-то в память о Джонни? – встревает в разговор Эрик, оторвавшись от своего компа. – Мы ведь могли бы устроить катастрофу на транспорте, промышленную аварию или ещё что-нибудь.

– Лита прекрасно может устроить аварию, в результате которой погибнет сотня обывателей. Только она для себя решила, что такими делами заниматься не будет. Сотня невиновных людей – не те поминки, которые заслужил Джонни, – отвечает Неро.

– Ладно, засиделся я тут, – говорит Штейнер. – Увидимся, bros.

– До встречи.

– Пока, bro.

– Удачи.

– Пока.

Он накидывает на плечи длинный кожаный плащ, берёт зонтик с великолепной костяной ручкой и уходит.

– Обычно такие всплески не свойственны нашей группе, – говорит мне Неро, как будто оправдываясь. – Ну да полиция кому хочешь нервишки испортит.

– Мне лично нервы чуть не испортили несколько молодчиков, неосмотрительно попытавшихся развлечься посредством меня.

– В самом деле? – Неро делает вид, что удивлён. – Обычно такие случаи не происходят сразу в день приезда, хотя за первую неделю раза три – стабильно... У нас, завидев старика, начинают разбегаться в разные стороны: долго здесь никто не живёт, и если человек дожил до старости, значит, это какой-то страшный маньяк.

Все улыбаются, я улыбаюсь тоже, хотя десятки раз слышал эту шутку, имеющую, впрочем, все основания считаться правдой.

– Если честно, то жить здесь действительно – не очень... Зато всегда есть, где спрятаться. К крысам мы давно привыкли.

– Лично мне кажется, что в нашем полисе самое поганое – это не крысы, а дождь, – говорит Старк. – Ты как думаешь, Анри?

– Ничего не имею против дождя. Там, откуда я приехал, используют вместо него для очищения атмосферы и снижения радиации особый снег.

– А откуда ты приехал, собственно говоря? – спрашивает Неро.

– Из Мидиаполиса.

Неро кивнул, и я понял, что этот факт ни за что не вылетит у него из головы. С таким человеком надо быть поосторожнее. За десять лет хакинга вырабатываются специальные навыки.

– Нет, – продолжает Старк. – Просто дождь тебе пока в новинку. Терпеть не могу улиц нашего полиса. Мало того, что темно, так ещё и дождь. Он проникает даже в такие места, где ты надеялся спрятаться от него. Смотри, даже у нас он тут как тут! – он указывает на соседнюю стену.

По ней бегут струйки воды, то соединяясь, то снова разбегаясь.

– Кстати, не вздумай ходить пол дождём с непокрытой головой – от него волосы выпадают. Мало того, что он изначально с химическими добавками, так ещё и впитывает, пока вниз падает, всякую гадость.

Действительно, улицу Ландополиса не спутаешь ни с какой другой: у каждого в толпе есть шляпа или зонт.

– У вас тут всегда так холодно? – спрашиваю я.

– Да, почти всегда. Днём, естественно, градусов на пять потеплее. Недавно сломался один из энергореакторов – теперь используют резервный, экономят энергию. Этот полис находится в глубоком дауне, каким бы процветающим ни казался, исходя из графиков роста промышленности.

– Эй, Неро! – кричит кто-то из-за спины.

Я резко оборачиваюсь, успевая заметить улыбку на лице Неро.

Вижу низкорослого человека в длинном тёмно-зелёном плаще. За ним на полу остаются мокрые следы, а с длинных волос и бороды стекает вола.

– Привет, Дэвис! – Неро встаёт, чтобы пожать пришедшему руку.

– У вас тут чего выпить найдётся? А, джанго, очень хорошо! – С этими словами Дэвис ловко ухватывает почти опустошённую бутылку, из которой пила Лита.

Он бесцеремонно отхлёбывает из горлышка, потом начинает откашливаться.

– Чёрт, здесь градусов 45 будет! Да ещё и намешано всякой дряни... Кто такое пьёт? Это же самоубийство форменное!

– Лита. У неё брата убили, – отвечает Мот. Дэвис кивает.

– Упокой Матрица душу непутёвого парня... Эх, вырос бы, я бы его в свою группу взял, обучил всему.

Он снова отхлёбывает из бутылки.

– Зачем пришёл, старик? – спрашивает Неро, насмешливо глядя на ходящий кадык Дэвиса.

– Да вот плату тебе принёс обратно. Спасибо, что одолжил. Обращайся ко мне, если что-нибудь понадобится. Ты меня здорово выручил.

Он протягивает Неро двенадцатисантиметровую плату, извлечённую откуда-то из-под плаща.

Неро размотал антистатическую оболочку, осмотрел плату, снова упаковал и убрал в карман куртки.

– В следующий раз обращусь прямо к тебе, Дэвис, уговорил... Полагаю, о раскрытии даже самого маленького секрета великого Маркуса речи быть не может?

– Конечно, bro. Всё, кроме этого... Признайся: до сих пор таишь обиду на Маркуса? Но, согласись, всё было чисто. У вас своя работа – у нас своя.

– Ничего. В следующий раз я вынесу его так, что он до конца дней запомнит, – лицо Неро темнеет.

Дэвис уходит, прихватив бутылку, а я спрашиваю:

– О чём речь шла?

– Он из группы Маркуса. Классный хакер. Они с Неро перехлестнулись неделю назад. У нас был свой заказ, у них – свой. И Маркус нас заломал. Неро теперь только и ждёт, чтобы отмстить, – засмеялся Старк.

Да, Неро злопамятен. Надеюсь, он не будет предпринимать глупых попыток отомстить мне за сегодняшний взлом.

– А Штейнер действительно работал в полиции? С чего он тогда присоединился к вам?

Неро усмехается.

– С ним произошла одна история... Довольно неприятная... Старк, сделай одолжение, помолчи и комментариев не вставляй. Твой язвительный язык мне хорошо известен... Руди был капитаном и руководил в соседнем районе отделом по поимке особо опасных преступников. Однажды он расставил ребят вокруг какого-то дома, куда должен был прийти кто-то из важных криминальных персон, а сам отправился в участок, чтобы что-то там проверить. Тут некий агент ему сообщил, что засаду сдали, и вместо одного преступника едет целая банда мочить копов. Руди собрался бежать туда, чтобы предупредить своих, но его остановила знакомая девушка и пригласила на ужин. Надо сказать, что Руди к ней весьма неровно дышал. Она его уже звала пару раз, но ему всё было некогда – работал-то действительно, как проклятый. По тону, которым было сделано предложение, он понял, что если снова откажется, то больше ему надеяться не на что. И он согласился, убедив себя, что ребята и так справятся, не маленькие... Пока он ужинал, его друзей расстреливали из ручных пулемётов. А когда провожал свою пассию домой, их трупы описывала мертвецкая команда... Руди принял это близко к сердцу, впал в глубокую депрессию. Потом намеренно шёл на самые опасные задания, стремясь умереть. Но ему везло. Как-то раз противник промахнулся, стреляя из шотгана – но левую руку по локоть разорвало в лохмотья. Ему предложили перейти в другой отдел или выйти в отставку, он выбрал последнее – не терпит бумажной работы... Теперь вот хакерит понемногу.

– А девушка?

– Продолжает работать в полиции. Когда Штейнеру руку оторвало, она к нему охладела, а он скорее всего тоже не особо стремился продолжать отношения. Мы не можем осуждать его, потому что никто из нас не был в его шкуре... Он был единственным сыном матери-одиночки, которая умерла, когда ему было десять. Знал только полицейскую школу, училище, спецкурсы. Потом вышел на улицы в форме и с оружием, благодарный полиции за то, что она не бросила его, выучила, указала цель в жизни и дала друзей. Он полюбил впервые – и за это пришлось заплатить дорогую цену. Руди стал чувствовать себя чужим в полиции, недостойным носить форму...

Грустная история. Хотя для меня бы в ней не было никакого сложного психологического выбора. Во-первых, Клан превыше всего. Во-вторых, друзья всегда останутся друзьями. Я не понимаю, как можно пожертвовать друзьями ради девушки, каких тысячи на земле? Правда, девушкам об этом лучше не говорить...

Мы посидели ещё час, разговаривая о разных мелочах, потом я попрощался и вышел на улицу Дождь всё продолжался...

Накинув капюшон, я сделал несколько шагов. Выход из переулка – и я уже среди толпы, один из многих ничем не примечательных организмов. Кому какое дело до вынырнувшей из переулка тени? Люди в толпе смотрят только себе под ноги. Целые поколения боящихся смотреть вперёд или вверх...

Может, когда-нибудь и мне надоест дождь. Но после холодного Мидиаполиса, после Клана, в котором воду экономят, меня притягивает летящая с небес влага. Словно в этом полисе есть свой маленький персональный бог, щедро одаривающий его водой.

Глядя больше на бесконечные капли, чем перед собой, я случайно сталкиваюсь с прохожим, спешащим навстречу. Его лицо закрыто маской с нащёчными очистителями воздуха, глаза поблескивают из-под стекла. Видимо, один из тех бедолаг, кто страдает респираторными болезнями вроде гликемии или воспаления дыхательных путей. Вот доктор и посоветовал ему ходить по городу в таком виде, дабы предупредить попадание в организм микробов и бактерий.

В маске он удивительно похож на робота.

Впереди натянуты жёлтые ленты полицейского заграждения. Замерла куча машин с красно-синими мигающими огнями, копошатся копы со сканерами и записывающими устройствами. Полицейский, что-то печатающий на портативном компьютере, покрикивает на двух помощников. Немного приглядевшись, замечаю обгорелый остов авто – взрывом мощной гранаты салон разнесло вдребезги. Только на капоте остались следы краски, по которым можно понять, что это была патрульная машина.

Прохожие быстро проходят мимо – они видели достаточно таких сцен.

Оглядываюсь на полицейские мигалки – и тут же из-под ноги слышится резкий писк. Инстинктивно отдёргиваю ногу, крыса улепётывает в дыру на асфальте. Мерзость.

Ожидая на перекрёстке зелёный свет, слышу разговор двух пожилых людей. Они говорят о недавней перестрелке каких-то двух банд.

На противоположной стороне улицы, среди мокрой толпы, опять мне мерещится Эдди – парень в обгорелой одежде. Это меня смешит. Ну не думать же в самом деле, что я скоро умру? Чего только кланеры не придумают! Вот сейчас дадут зелёный свет, и я пройду мимо призрака. Посмотрим, каков он вблизи.

Между нами проезжает рефрижератор.

Напротив уже нет Эдди...

Наваждение какое-то. К Вирусу всю мистику: он просто, наверно, решил перейти улицу в другом месте – здесь слишком оживлённое движение. Как будто нельзя было построить подземный или наземный переход! В других полисах такого нет – чтобы на главной улице нормальных переходов не существовало!

Однако, приглядевшись, я замечаю чернеющую пасть тоннеля, закрытого решётками, рядом с которыми на ступеньках копошатся крысы.

Понятно, значит, был переход, но обвалился, просто его не успели отремонтировать.

В магазинчике рядом с моим домом работает пожилая женщина с узкими глазами и острыми морщинистыми скулами. Она быстро-быстро лопочет что-то на родном языке, одновременно вставляя слова из всеобщего жаргона. Покупаю у неё две пластиковые коробочки: первую – с кусочками цыплёнка и рисом, который приобрёл жёлтый цвет и специфический вкус оттого, что его приготовили с добавлением яиц, а вторую – с длинными тонкими макаронами, обильно политыми каким-то ароматным соусом. В следующий раз побалую себя игуаной на палочке – в таких заведениях всегда есть соблазн заказать такую.

Это как память о когда-то виденных снах или прочтённых книгах – я не знаю, о чём именно.

Окна в моей квартире слишком грязные снаружи. Такое чувство, что чёрный дым, летающий по городу и невидимый среди вечной ночи, оседает хлопьями на стёклах.

Уже сняв куртку и ботинки, приготовившись поужинать содержимым принесённых коробочек и раскупорить купленную ещё утром бутылочку алой руалы, я вспомнил, что у меня нет ни вилок, ни стаканов... Что ж, придётся есть руками и пить из горлышка, хотя это и вульгарно.

Достаю из упаковки один из лечебных пластырей и налепляю на шею, немедленно чувствуя разливающееся тепло.

Я ем макароны пальцами так, словно выражаю тем самым свою ненависть к обладателям шикарных костюмов и сверкающих машин. Отправляя в рот кусочки цыплёнка, представляю собой немой укор для тех, кто ежедневно взвешивает своё тело на весах, каждый месяц проверяется у врачей, никогда не ест ничего жареного или перченого, кривит нос при виде сального пятна на одежде.

Я не из их культуры.

Есть некая грань, перейдя за которую, человек приобретает вместо обычного стремления иметь хорошие веши – полную зависимость от них. После этой грани кончается человек и начинается обыватель.

Список того, что мне нравится в жизни, покажется более чем странным большинству людей. Например, в нём обязательно будет запах от нового, первый раз включенного компьютера – причём где-то на верхних строчках! Есть в нём что-то такое, что трогает невидимые струны моего сердца. Ах, этот аромат прогревающихся плат, только-только извлечённых из упаковки... Нет, словами его не описать даже мне!

Ладно, хватит об этом. Одна из моих слабостей – размышления во время еды на отвлечённые темы...

Вымыв пальцы и отодрав пластырь, я сел перед ноутом и снова погрузился в реальность другого мира, в котором должен как можно скорее найти маленького человечка по имени Инф...

...Я присоединился к инквизиции не только из-за того, что она приставляла собой самую значительную силу в мире, а я всегда старался быть на победившей стороне.

Всё дело в том, что в инквизиции были самые лучшие архивы.

Никто не мог избежать ока Святой Инквизиции, раз попав в её поле зрения. Человек мог перебираться из страны в страну и даже не подозревать, что где-то в канцелярии престарелый писец прилежно отмечает его путь в одной из пожелтевших бумаг.

Легче всего найти Инфа, работая в архивах. Мой сканер (противозаконное деяние – с точки зрения создателей игры!) просмотрел все бумаги в Цитадели, куда свозили копии дел местечковых отделений инквизиции. Следы вели на северо-запад, в славный город Альбрехт. Там когда-то зафиксировали сведения о деятельности колдуна Криспина Белтагью, под именем которого и скрывался Инф, если верить записям Некроса.

Я выпросил у командора направление в Альбрехт и теперь нёсся туда со всей скоростью, на которую была способна моя лошадь. Путь до Альбрехта неблизкий. Мало пересечь земли, где теснятся десятки мелких баронств и княжеств, потом ещё столько же времени пробиратьсяпо Радении, где и расположен этот городок.

Я сжульничал, как и в случае с просмотром архивов. Месячный путь покорился мне за полчаса. В сумерках вечера я уже шёл по дороге, глядя на поднимающиеся из-за горизонта шпили башен Альбрехта. Лошадь давно пала, не выдержав столь долгой скачки.

Надеюсь, никто не заметил скорости моего прибытия? В этом мире такое сочтут колдовством, а за колдовство сжигают очень быстро, хоть и на медленном огне!

На крепостных стенах висят трупы длинноволосых людей в рваных, но кое-где ещё сохранивших позолоту одеждах. В городские ворота втягивается поток телег. Грубо оттолкнув крестьян, создавших затор, я прохожу мимо стражи – мне не надо платить пошлину.

На улицах уже стихают разговоры, друзья перекидываются прощальными фразами и расходятся по домам, лавочники закрывают ставни своих заведений.

Всё правильно, после наступления темноты бродить по городу небезопасно.

Брат Игнациус, местный командор, оказался сухим угловатым человеком лет пятидесяти или даже меньше. Его лицо избороздили морщины, а от виска к подбородку тянулся глубокий шрам. Длинные серые пряли упали на стол, когда он склонился над моими бумагами, подписанными ладенским командором.

– У вас неплохие характеристики, брат... – Он снова заглянул в бумаги. – Брат Манфред... Надеюсь, вы лишь улучшите их у нас.

Я молча замер в поклоне.

– Могу я поинтересоваться, что заставило вас перевестись из столичного командорства в наше?

– В Ладене и без меня достаточно братьев, служащих святому делу. Там почти нет серьёзных заданий, одна рутина... Я бы хотел приносить пользу Святому Престолу, искореняя ересь здесь, где она особенно сильна.

Аскетическое лицо брата Игнациуса, словно высеченное из дерева топором, немного разгладилось.

– Да, вы правы, брат Манфред. В столице нет настоящего служения. Лишь в провинциях действительно продолжается борьба за святую Церковь. Раньше, когда культы языческих богов ещё не были истреблены, приходилось гораздо тяжелее. Теперь же в основном дела о колдовстве. Сказывается близость Гельголанда.

Отлично. Я сумел найти как раз то, что нужно этому человеку.

– Вы верите в существование Гельголанда, брат Игнациус? Я думал, это лишь легенда...

– Я тоже не верил, что остров, который по официальной версии ушёл под воду в 1211 году из-за магического эксперимента, продолжает существовать. Однако, после долгого сопоставления фактов и наблюдений капитанов, вынужден признать, что он есть. Примите это как данность, брат Манфред. Враг, которому мы противостоим, обладает мощной магией. Никогда нельзя недооценивать силу своих врагов. Тот, кто об этом забывает, долго не живёт.

Я смотрю на него и думаю: кто он? Бот или человек? Ботов тут столько же, сколько и людей, так что шансы равны. Правда, боты обычно бывают крестьянами, пекарями – в общем, простолюдинами, без которых мир не мог бы существовать. Человек не будет в игре долбить киркой стену. Поэтому и ввели ботов, чтобы обеспечить многолюдность... Впрочем, какая разница... Всё равно бот действует неотличимо от человека.