ГЛАВА 6

– Мадам Топотал! Мадам Топотан! Я уже здесь, – возвестила Горгарога, появляясь на дороге, ведущей к лабиринту.

Она любила этот старинный лабиринт, такой мрачный и холодный снаружи и уютный внутри; любила его многочисленных приветливых обитателей; и особенно любила сообщать им самые последние новости об их старшем сыне и брате, Такангоре, которых все ждали с таким нетерпением.

Почтенная горгулья давно бы оставила должность почтальона и пошла на повышение, благо позволяли и выслуга лет, и добрые отношения с начальством. Но кто будет радовать жителей Малых Пегасиков письмами и посылками? Она не перенесет, если вести станет доставлять кто-нибудь другой. Приходил наниматься один, из Больших Пегасиков, человек. Так он начал с того, что чуть не выбросил в мусор бесценные сухие листочки из далекого Лягубля, которые предназначались Прикопсу. Начальство ему тут же отказало.

С начальством в последнее время все обстояло особенно хорошо, так как почтмейстер Цугля преодолел свою феерическую застенчивость, сделал ей предложение лапы и сердца и даже набрался духу жениться, хотя и основательно хлебнул для храбрости перед самым началом торжественной церемонии.

Крепкое пойло, гремучая смесь, составленная барменом кабачка «На рогах» и проверенная не на одном десятке робеющих женихов, произвела на горгула потрясающее по силе воздействие. Дело в том, что предыдущие шестьсот лет он был убежденным трезвенником, и внезапная смена жизненных позиций далась ему нелегко.

Всю церемонию он икал, качался и гонял невидимых уточек.

Почему-то именно присутствие этих гипотетических уточек на его свадьбе особенно беспокоило славного Цуглю. Он шипел на них, хлопал крыльями, громко топал лапами и метко плевался, то и дело прерывая старейшину. Затем полез целоваться к мадам Хугонзе, подружке невесты, схлопотал по ушам и расстроился, что жена его не признала. После чего выразил желание немедленно прокатиться с супругой на крылатой кобыле и отправился ловить оную.

Счастливый, помолодевший лет на триста, Цугля летел на бреющем над Пегасьей Долиной, а за ним длинной вереницей растянулась свадьба.

Впереди всех – минотавры, признанные атлеты, которым нипочем не догнать даже хмельного горгула; следом, кавалькадой, – спотыкающиеся кентавры, существа стремительные, но уже в зюзю пьяные, а потому нерасторопные; затем – эльфы и сатиры; и уже замыкали торопливую процессию почтенные гномы, кобольды и сама счастливая молодая, которой возраст не позволял заниматься бегом по пересеченной местности, а радикулит мешал полноценно взмахнуть крыльями.

Далеко впереди разлетались перепуганные лошади.

На следующий день, протрезвев и пережив все стадии жесточайшего похмелья, о котором с трепетом и назиданием рассказывают после детям и внукам, господин Цугля устыдился, просил прощения и два последующих месяца супружества был просто шелковый. Хоть к ране прикладывай.

Население Малых Пегасиков беспокоилось за мадам Горгарогу – как она перенесла такой удар. Но мадам только смеялась.

– Тоже мне – нашли причину для мировой скорби. Так он хотя бы женился. Говорю вам, иначе не видать мне свадьбы – он бы просто сбежал в последнюю минуту. Я еще должна этому негодяю из «На рогах» за его отраву, хотя я зашла и высказала ему все, что полагается, чтоб не думал, что можно спаивать честных горгулов. А если бы господина Цуглю хватил кондрашка? Я допила его порцию – он не осилил, бедняжка, у него никакого опыта. Не пропадать же напитку. И я вам так скажу: я женщина крепкая, но и меня слегка перекосило по диагонали.

Состав гремучего зелья так заинтересовал народонаселение обоих Пегасиков, что в кабачке было не протолкнуться. Даже Мунемея соизволила принять несколько подач и признала, что давно уже напиток «так не гонял кровь по жилам».

– Ах, мадам Горгарога, – говорила она однажды вечером, когда дети уже ушли спать и они остались вдвоем, в любимой беседке неподалеку от заброшенного храма. – Этот ваш напиток – плесните нам еще по чарке – напомнил мне далекую молодость. Такое действие в былые времена производил на меня поцелуй Гогила, хорошая свалка да коктейль, который один безнадежно влюбленный кобольд назвал «Гневом Мунемеи». Славные были времена, мадам Горгарога.

– Вы мне станете рассказывать! Мы следили за вашими приключениями, как за сказкой. Все рогатые дамы поголовно влюбились в Гогила с надеждой на будущее; а все представительницы не минотаврьих семейств – безнадежно.

– И вы?

– А я вам не дама?! Конечно, да. Правда, он состоял у меня про запас и терзал мое девичье сердце в промежутках между душераздирающими свиданиями с моим тогдашним женихом. Кто бы подумал, что тот улетит однажды на войну и не вернется!

– Все мы были молоды и безрассудны.

– Я на вас сильно удивляюсь, что вы отпустили Такангорчика в подвиг после таких раздраконий. И еще эти пророчества. Вы сказали ему? Хотя бы иносказательно.

– Нет, мадам Горгарога, – отвечала Мунемея. – Иначе бы он все время старался подстроиться под них, и один Тотис знает, что из этого вышло бы. А Тотис не знает, потому что ему все равно.

– Вы – да! – мудрая женщина, – заявила Горгарога.

– Признаюсь, я все время в сомнениях.

– Я про то, что вы предусмотрительно заказали четыре кувшинчика этого антиобщественного зелья. Второй внезапно закончился, а разговор даже не начался.

– Вам помогла целебная смола?

– О, очень помогла! Я принимаю ее внутрь для вообще и снаружи – для крыла. Внутрь подходит больше. Можно будет попросить еще скляночку?

– Само собой. Вы правы, мадам Горгарога, – тихо сказала Мунемея. – Я тоже удивляюсь, как я отпустила Такангора, пусть не зная, но предполагая, что его ждет.

– Но оно все равно ждет. Пустите вы или ляжете костьми поперек этого входа, будущее нас обязательно дождется. Я это уже поняла. Он жив и пишет – что уже много, – сказала почтальонша, опрокидывая в себя следующую чарку. – Правда, писателем ему не стать – фантазии никакой, зато точность отменная. Как схвачены подробности. А вы не боитесь, что близится час, когда кто-нибудь откроет ему правду?

– Не знаю.

– И тогда за ответами он придет к вам. Мы будем стоять насмерть, но это же ваш сын. В нем бурлит ваша кровь, и многих это уже окончательно изумило вплоть до летального исхода. Такангорчик – почтительный ребенок, но на всякий случай я буду в глубоком арьергарде, когда он захочет подробностей.

– За деревьями не видно леса, – изрекла Мунемея. – Подробности не нужны никому, кроме меня. Я унесу их с собой.

– Можно я спрошу вопрос?

– Пожалуйста.

– Но это щепетильно.

– Мадам Горгарога, у меня найдется от вас не много секретов.

– Вы правда, говорят, верите в то, что там, – почтальонша потыкала когтем в стремительно темнеющее небо, – есть такие же Малые Пегасики?

– Да. Верю.

– И в то, что там есть такой же лабиринт, и храм, и кабачок «На рогах», и почта, и альпинарий?

– Да.

– Чем же это отличается от жизни? – изумленно спросила горгулья.

– Тем, что там сейчас сидит в кабачке Гогил Топотан, и ваш жених, и один смешной и очень порядочный человек – магистр Барбазон, и все те, кого мы тут пережили и вспоминаем с любовью и тоской. У них все хорошо. Они счастливы. И они ждут нас. Когда мое время здесь будет исчерпано, я переберусь туда.

– А если вдруг нет?

– Я хочу знать, – произнесла Мунемея своим фирменным тоном, от которого даже самые авантажные циклопы принимались бегать, как подстреленные, – я хочу видеть, кто нам посмеет в этом отказать!

Спустя два дня поляна перед лабиринтом огласилась привычным воплем:

– Мадам Топотан, мы с прессой уже здесь! Вы только поглядите, как ему к лицу эта мантия и этот трон! Обязательно не забудьте спросить меня про мое мнение, и я поделюсь, что Такангорчику нужно податься в короли. Он создан для короны – это нонсенс, что он еще не вождь. У него шикарная харизма, здравый ум и нечеловеческое воспитание – что еще нужно для хорошо управлять государством? Есть вещи, в которых я не ошибаюсь. Посмотрите, разве он не конфетка?

Все семейство высыпало из лабиринта: взволнованные сестры, восхищенные братья и хладнокровная мать.

Получив из рук горгульи свежий номер «Траво-Ядных новостей», Мунемея быстро пробежала взглядом передовицу и принялась внимательно изучать рисунки, иллюстрировавшие репортаж о Бесстрашном Суде.

– Маменька, ну не молчите же, – взвыли дети, когда и третья минута прошла в гробовом молчании.

– От «Траво-Ядных новостей» я ждала большего, – заметила мадам Топотан. – Совершенно непонятно, ел ребенок перед мероприятием или нет, доволен он или огорчен, какое у него настроение. Что это за портрет: одни рога и мантия с копытами?

– А что пишут в статье? – не унимался Бакандор.

– Да, что о нас пишут? – спросила Тохиморутха, самая младшая и самая хорошенькая из сестер.

От волнения она заплетала свою роскошную рыжую гривку в бесчисленные косички, которые ей очень шли.

Урхомуфша – мужественная старшая сестра, осмеливавшаяся изредка перечить даже Мунемее, – взяла у матери газету и принялась читать:

Неожиданный поворот!

Все дела, кроме последнего, рассмотрены. Шумные толпы всевозможных существ наконец покидают Кассарию, и ваш верный корреспондент Муравий Быстропис не может поверить своим ушам: кажется, наступает тишина, которой он не слышал целую неделю.

Целую неделю подворье замка Кассар жужжало, щебетало, щелкало, лопотало, визжало, булькало и прочая, прочая, прочая – словом, звучало всеми языками и наречиями, которые только знает Ниакрох. Накопленные за двадцать семь лет тяжбы наконец разрешены.

Бессменный судья Бедерхем верен себе. Его приговоры поражают беспристрастностью, мудростью и здравым смыслом. Чаще всего он вносит предложение казнить как истца, так и ответчика, после чего оба рады унести ноги и навсегда забывают о своих глупых склоках.

Срочно!

На временную работу в солидный древний храм с почтенной репутацией требуется квалифицированный многорукий идол.

Оплата сдельная.

Характеристика и отзывы с предыдущего места работы обязательны.

Прием заявлений с полудня до заката. Спросить старшего жреца.

Сенсационное дело о хищении вавилобстеров, за которым пристально следили несколько поколений наших постоянных читателей, завершено. Суд решил спор в пользу ныне покойного Грыза, и отныне он может спать спокойно, а не приставать к своим детям с требованиями отомстить Хупелге и его потомству. Сын Грыза несказанно счастлив, в связи с чем объявил трехдневную распродажу в своем магазине ковровых изделий по подозрительно низким ценам. Аттракцион неслыханной щедрости откроется завтра. Жителям аздакской столицы особенно повезло.

Герцог Зелг Галеас да Кассар, в этом году дебютировавший в роли бесстрашного судьи, покорил сердца чужестранцев состраданием, милосердием и кротостью. Но, спросим мы, не повредит ли его доброта имиджу грозною и непобедимого некроманта, повелителя мертвых? Стоит ли провоцировать отчаянных головорезов, воинственных вождей и алчных варваров – любителей легкой наживы? Разве не мрачная репутация кассарийских чародеев служила им наилучшей защитой?

НЕСЕМ ИСКУССТВО ЛЮДЯМ!

Хор пучеглазых бестий споет на свадьбах, семейных праздниках, похоронах и других торжественных мероприятиях.

Сильное и глубокое впечатление на вашего корреспондента произвели двое новых членов судейской коллегии – генерал Такангор Топотан и милорд Кехертус. Эти двое будут иметь вес в любой компании.

Итак, наш художник уже упаковал свои принадлежности. Коллеги и конкуренты ожидали любезного приглашения на фуршет. Ничто не предвещало сенсации, когда секретарь объявил последнее дело: об иске к лорду Таванелю.

Забавным является то, что иск предъявила душа лорда, обвиняя своего хозяина в том, что он насильно удерживает ее в их общем теле. Интересы истицы представляет некий князь ди Гампакорта, которого в свою очередь представляет безвестный выходец из Сэнгерая, троглодит по национальности.

Лорд Таванель отрицает свою вину, разумно ссылаясь на то, что ему лучше иных известны умонастроения, царящие в его собственной душе. Что ж, по крайней мере в логике ответчику не откажешь. Симпатии вашего корреспондента на его стороне.

Едем к вам!

Домашняя кухня «МАМА ПЕЧЕТ ПИРОЖКИ» с удовольствием представляет свою продукцию.

Предъявителю купона – 22 пирожка бесплатно.

Доставка в любой дом, в любое время суток.

Питайтесь с нами!

Однако суд удаляется на совещание, оставив ответчика дожидаться его возвращения. Сэнгерайский троглодит приглашен для дачи показаний. И вот уже ночь, а никаких новостей не поступает.

Но постоянные читатели «Траво-Ядных новостей» знают бычье упорство своего корреспондента. Победа достается не самому смелому, умному или хитрому, но самому терпеливому, а значит – победа за нами!

Следите за развитием событий в следующем выпуске любимой газеты!

– И это все? – возмутился Бакандор. – Это они называют новостями? А что говорит Такангор?

– Перестань скакать и мычать, – заявила Мунемея. – Это недостойно славных традиций Топотанов. Более того, подобное поведение неприемлемо для брата великого полководца и бесстрашного судьи. Представь себе, что в кустах замаскировался репортер из «Королевского паникера» или «Красного зрачка». Осознал?

– Так точно, маменька, – потупился минотавр. – Осознал.

– Тогда попрошу всех вернуться к делам. Особенно это касается тебя, Весверла. За целый день – никакой ощутимой пользы. Сидим, смотрим в потолок. В честь чего?

– Думаю.

– Похвально. Но вышивать это не мешает. Мадам Горгарога, позвольте полюбопытствовать – что вы делаете?

– Ворошу кусты, – ответила горгулья. – Я живо представила себе репортера… Вы помните, какое уважение и доверие я питаю к печатному слову, но лучше наверняка знать, что опасности нет.

– Конечно нет, – уверенно ответила великолепная Мунемея. – Бакандор, сынок, прочеши окрестности.

Лорд Таванель отрешенно наблюдал за происходящим.

Собственно, ничего особенного не происходило, так что и наблюдать было не за чем. Но лорда уже не беспокоили подобные пустяки.

Долгое время он не мог смириться с мыслью, что не является хозяином самому себе, и даже пытался сражаться за свою личность с неведомым врагом. На какие только уловки ни шел, какие хитрости ни изобретал, какие ловушки ни расставлял – все оказалось бесполезно. Таванель потерпел сокрушительное поражение, покорился неизбежности и даже постепенно привык.

Человек ко всему привыкает.

Он научился произносить слова, не вдумываясь в их значение; отвечать на вопросы не то, что хотел; совершать поступки, смысл которых оставался ему неясен; и даже привык не принадлежать себе – нигде и никогда. Поначалу Таванеля еще удивляло, зачем неведомый господин оставил его в живых, а вернее – в полу-живых. Затем он перестал искать ответы и задавать вопросы. Только смотрел, выглядывая из собственных глаз, как приживалка из чужих окон.

Болезненнее всего он воспринимал длинные периоды не-бытия. Наверное, где-то он был, но сам об этом не знал. И очень часто случалось так, что сознание покидало его в собственном замке, а возвращалось к нему уже где-нибудь в пути. И он понятия не имел, куда едет, зачем, почему. Он не ведал, что происходило с ним в этом промежутке и сколько времени он отсутствовал: несколько часов, день, месяц, год или столетие?

Люди шарахались от него, как от безумца, слуги косились и сплетничали за его спиной. И ни одной живой души не оказалось рядом. Он не мог рассчитывать не то что на любовь или верную дружбу, но даже на простую привязанность – кто станет общаться с человеком, не помнящим о себе ничего и в себе не вольном?

Тогда, в самом начале, он пытался вести записи, чтобы контролировать хотя бы какую-то часть своей жизни и знать о себе хоть что-то. Но и эта попытка провалилась.

В моменты его исчезновения неведомый хозяин полностью уничтожил все дневники и письма, вскрыл тайники, добрался до тщательно спрятанных записок. Таким образом он показал лорду свое превосходство и отбил охоту в дальнейшем мериться с ним силами.

В следующее свое явление, которое он сравнивал с выныриванием на поверхность, Уэрт Орельен не обнаружил в замке ни единого знакомого лица: его загадочный господин и совладелец рассчитал всех старых слуг, поменял горничных, домоправительницу и управляющего имением. И даже прежних псов на псарне заменил на новых. Теперь никто не помнил прежнего лорда, и он остался совершенно один.

И однажды лорд Таванель просто потерял интерес к себе. Жизнь его более ему не принадлежала; разум не подчинялся; воля безмолвствовала; память изменила; будущее отсутствовало. Что бы ни произошло с лордом Уэртом Орельеном да Таванелем, его самого это не касалось.

Очутившись в Кассарии, он понял, что находится у источника немыслимого могущества. Но даже тот, кто распоряжался Таванелем, не имел ни власти, ни сил им воспользоваться. Он проник сюда тайно, как тать в ночи, приложив все свои умения к тому, чтобы остаться необнаруженным.

Лорд понимал, что его миссия завершена. Еще немного, и даже невидимый господин покинет его на произвол судьбы. С его исчезновением уйдут и остатки жизненных сил.

Сейчас он сидел в уютном кресле, безразлично глотая вино и тупо уставившись в одну точку. Его окружали такие же неподвижные охранники-скелеты, и, откровенно говоря, лорд не видел существенной разницы между ними и собой. Он тоже давно перестал быть, пусть никто об этом и не догадывался.

Что бы ни решили судьи, лорду Таванелю было все равно.

Такангор подумал, что следует проконсультироваться у графа да Унара на предмет порядка и безопасности. Совершенный бардак, честное слово. Всякий желающий имеет отличную возможность явиться в замок, и никто не преградит ему путь.