Он боролся со смертельной усталостью, охватившей его, держась за подаренное Джирики Лето - потому что он знал, что это подарок, - и Лето утешало его. Даже когда его окоченевшие пальцы тщетно цеплялись за выступы льда, а онемевшие ноги скользили по узкой тропе, он помнил, что когда-нибудь вернется лето, и будет тепло, мягкая кровать и горячая вода, чтобы помыться. Все это существует, и нужно только сохранить голову и вернуться живым с горы.
      Если подумать, размышлял он, не так уж много в мире вещей, которые действительно нужны человеку. Хотеть слишком многого - хуже жадности, это глупость, трата драгоценного времени и усилий.
      Отряд медленно продолжал свой путь вокруг ледяного тела горы до тех пор, пока солнце не начало вставать над их правым плечом. Воздух теперь был таким разреженным, что приходилось делать частые остановки, чтобы восстановить дыхание. Даже выносливый Джирики и никогда не жалующийся Аннаи двигались медленнее, как будто их руки и ноги сковывала тяжелая, неудобная одежда. Что касается людей, то они, за исключением тролля, вообще еле шли. Гримрик, пришедший в себя благодаря могуществу эликсира кануков от Бинабика, во время восхождения дрожал и кашлял.
      Время от времени ветер усиливался, заставляя облака, обнимавшие плечи Урмсхейма, носиться по воздуху, словно оборванных духов. Медленно материализовывались горы, безмолвные соседи Урмсхейма, их зубчатые пики вели свои неспешные беседы высоко над поверхностью Светлого Арда, равнодушные к мелкому, грязному ландшафту у своих ног. Бинабик, чувствовавший себя в разреженном воздухе Крыши Мира гораздо лучше, чем, скажем, в буфетной Наглимунда, показал задыхающимся товарищам широкий, скалистый Минтахок на востоке, и другие пики, составляющие страну троллей - Йиканук.
      Они вышли к нему внезапно, когда не меньше половины горы еще возвышалась над ними. Они пробирались через скопление камней - веревки, связывающие их, были натянуты, словно тетивы луков, каждый вдох сжигал их легкие - как вдруг один из ситхи, который ушел вперед и совершенно скрылся из вида, издал странный свистящий крик. Спутники теперь торопились, как могли, никто не задавал вопросов. Бинабик, шедшей во главе цепочки, остановился на гребне горы, слегка покачиваясь, чтобы сохранить равновесие.
      - Дочь Гор! - ахнул тролль, и струйка пара его дыхания поднялась в воздух. Несколько секунд он стоял, видимо не в силах двинуться с места. Саймон осторожно сделал несколько последних шагов.
      Сначала он не увидел ничего, кроме еще одной широкой снежной долины, ее белая стена преграждала им путь. Справа она была открыта воздуху и небу, так что можно было видеть ряд снежных скал, спускающихся по склону Урмсхейма. Он повернулся к Бинабику, спросить, почему тролль кричал, и вопрос застыл у него на губах.
      По левую сторону долина глубоко вгрызалась в скалу, дно ее поднималось вверх по мере того, как сходились друг к другу ее высокие стены. Там где они сошлись, к треугольнику ярко-синего неба поднималось Дерево Удуна.
      - Элисия, Матерь Божия! - хриплым голосом сказал Саймон. - Матерь Божья! повторил он.
      Столкнувшись лицом к лицу с безумным, невозможным неправдоподобием того, что стояло перед ним, он решил, что это действительно дерево - титаническое ледяное дерево в тысячу эллей вышиной, с мириадами сверкающих и искрящихся на полуденном солнце ветвей, с вершиной, охваченной туманным сиянием. Только убедив себя, что оно настоящее и существует в одном мире с такими вещами, как свиньи, миски и изгороди, он начал понимать, что это такое на самом деле: ледяной водопад! Много лет снег падал на зубчатый каменный гребень горы, образовавшей ствол Дерева Удуна, таял под горячими лучами близкого солнца и застывал скоплением сосулек, безумным кристаллическим узором.
      Джирики и Аннаи стояли, окаменев, в нескольких эллях от дна долины, глядя вверх, на сказочное дерево. Саймон вслед за Бинабиком стал спускаться навстречу им по склону, и почувствовал, как натянулась веревка у него на поясе, когда Гримрик достиг вершины и застыл в потрясении. Он терпеливо ждал, пока эта процедура повторится еще дважды - с Хейстеном и Слудигом. Наконец, спотыкаясь, поглощенные своими мыслями, они спустились в долину. Ситхи тихонько пели и не обратили никакого внимания на прибытие отставших людей.
      Никто не произнес ни слова. Волшебство Дерева Удуна останавливало дыхание и замедляло бег крови. Долгое время путешественники смотрели на Дерево, чувствуя себя опустошенными.
      - Идем вперед, - сказал наконец Бинабик. Саймон одарил его возмущенным взглядом. Голос тролля казался юноше грубым посягательством на таинственную магию этого места.
      - Это с-с-самое проклятое зрелище, которое в-видели мои г-глаза, запинаясь, сказал Гримрик.
      - Здесь старый черный Одноглаз взбирался к звездам, - тихо сказал Слудиг. - Спаси меня Бог от святотатства, но я все еще ощущаю его присутствие.
      Бинабик двинулся вперед через открытую долину. Через несколько мгновений, когда веревка натянулась, остальные неохотно последовали за ним. Снег, доходивший до бедер, не позволял идти быстро. Когда они сделали около тридцати невероятно трудных шагов, Саймон наконец оторвал глаза от Дерева и оглянулся. Джирики и Аннаи еще не присоединились к ним, они стояли бок о бок на снегу, словно ожидая чего-то.
      Путники двигались вперед. Стены долины склонялись все ближе к их головам, как бы зачарованные появлением таких необычных гостей. Теперь Саймон видел, что основанием Дерева была огромная груда камней, скрытая под изогнутыми нижними ветвями - не настоящими ветвями, а, скорее, пластом растаявших и замерзших сосулек, сужающихся кверху, так что над россыпью валунов образовался потолок величиной с половину турнирного поля.
      Они подошли так близко, что стало казаться, будто величественная ледяная колонна проткнула крышу неба. Саймон до боли изогнул шею, чтобы бросить последний взгляд на утопающую в облаках вершину, и тут волна удивления и страха накатила на него, да так, что на мгновение потемнело в глазах.
      Башня! Башня с ветвями из моих снов! Оглушенный внезапностью понимания, он споткнулся и упал в снег. Хейстен протянул широкую руку и, не сказав ни слова, вытащил его. Саймон успел еще раз взглянуть наверх. Нечто большее, чем просто головокружение, овладело им.
      - Бинабик! - закричал он. Тролль, скрытый фиолетовым сумраком тени Дерева Удуна, быстро обернулся.
      - Тихо, Саймон, - прошипел он. - Мы не имеем знания, не может ли громкий вопль сбивать весь этот острый лед к большому нашему сожалению.
      Саймон пробирался сквозь липнущий снег так быстро, как только мог.
      - Бинабик, это же та башня, которую я видел во сне, - белая башня, с ветками, как у дерева! Это она!
      Тролль оглядел гигантские валуны и каменные обломки в темноте под деревом.
      - Я предполагал, ты считал, что видывал Башню Зеленого ангела в Хейхолте?
      - Да - то есть, это была одновременно и та, и другая. Но ведь я никогда раньше не видел эту и не знал, а теперь знаю, что часть той была частью этой. Ты понимаешь?!
      Бинабик поднял густые черные брови:
      - Когда мы одни раз будем иметь время, я буду раскидывать кости. Сейчас мы имеем задачу, до сих пор не выполненную. - Он подождал, пока подойдут остальные, и снова заговорил: - Я думаю, что мы скоро будем устраивать лагерь. Потом мы можем тратить последние часы дневного света на разыскивание следов от Колмунда или меча Торна.
      - А они... - Хейстен указал на далеких ситхи. - Собираются помогать?
      Прежде, чем Бинабик успел высказать свою точку зрения по этому вопросу, Гримрик возбужденно присвистнул и показал вверх, на кучу камней.
      - Глядите, вы, - сказал он. - Похоже, там кто-то останавливался раньше! Глядите туда, на камни!
      Саймон проследил за направлением пальца солдата. В верхней части насыпи, у одной из пещер, камни были сложены в несколько рядов.
      - Ты прав! - воскликнул Хейстен. - Он прав! Здесь кто-то делал себе лагерь, это так же верно, как то, что кости святого Туната лежат с севера на юг.
      - Осторожно! - настойчиво сказал Бинабик, но Саймон уже сбросил свое снаряжение и карабкался по насыпи, вызывая неосторожными движениями маленькие лавины. Юноша быстро достиг пещеры и остановился, покачнувшись на шатком камне.
      - Эту стенку сделали люди, это точно! - возбужденно крикнул он. - Здесь раньше был вход примерно в три элля шириной, и кто-то поспешно, но не бездумно складывал перед ним камни - может быть для того, чтобы сохранить тепло? Или для защиты от диких зверей?
      - Окажи доброту не кричать, Саймон, - ответил Бинабик. - Мы поднимаемся прямо к тебе.
      Охваченный нетерпением, позабыв о разреженном воздухе и убийственном холоде, Саймон смотрел, как догоняют его спутники. Когда Хейстен начал влезать на груду, под Деревом Удуна появились ситхи. Оценив открывшуюся перед ними сцену, они взобрались к пещере легко, как белки, прыгающие по ветвям.
      Через мгновение глаза Саймона привыкли к темноте низкого свода пещеры. Когда он наконец обрел способность видеть, глаза его изумленно расширились.
      - Бинабик... это... они... - сказал он.
      Тролль, выпрямившийся во весь рост на том месте, где Саймон стоял, согнувшись крючком, медленно прижал руку к груди.
      - Кинкипа! - сказал он. - Они имели ожидание нашего прихода!
      Пещера была усеяна пожелтевшими человеческими костями. Скелеты, обнаженные, не считая снаряжения и украшений из ржавого черного с прозеленью металла, сидели, прислонившись к стенам пещеры. Топкий ледяной покров закрывал все это, как предохраняющее стекло.
      - Это Колмунд? - спросил Саймон.
      - Да спасет нас Узирис, - задохнулся позади них Слудиг. - Выходите скорее! Воздух, должно быть, отравлен!
      - Здесь нет яда, - успокоил его Бинабик. - Что же до того, наблюдаем ли мы остатки сира Колмунда, то наши шансы в этом должны быть велики.
      - Интересно бы узнать, почему они умерли? - голос Джирики пугающе отскакивал от стен маленькой пещеры. - Если они замерзли, то почему не прижались друг к другу, чтобы согреться? - Он указал на тела, прислоненные к стене. - Если они были убиты животными или погибли в междоусобице, то почему тела их лежат так, как будто они по очереди ложились умирать?
      - Здесь мы имеем загадки, о которых с интересом можно будет разговаривать когда-нибудь в последующем, - отрезал Бинабик. - Но мы имеем другие обязательства и мало времени до темноты.
      - Все, - сказал Слудиг, и в голосе его звенело напряжение. - Идите сюда! Сюда!
      Он стоял над одним из скелетов. Некоторые кости рассыпались желтоватой грудой, но все равно казалось, что этот человек умер во время молитвы - на коленях, с протянутыми руками. Между костями рук, ушедшими в лед, как камни в миску с молоком, лежал длинный сверток, прикрытый полуистлевшей промасленной тканью.
      Казалось, что внезапно в пещере не стало воздуха. Мертвенная тишина наступила, придавив людей к земле. Тролль и риммер встали на колени, принимая положение древних костей, и начали скалывать лед вокруг свертка своими топориками. Промасленная ткань сходила пластами, как прогнившая кора. Отскочила длинная полоска, обнаружив глубокий черный блеск обернутого в ткань предмета.
      - Это не металл, - разочарованно протянул Саймон.
      - Но Торн и не сделан из металла, - проворчал Бинабик. - По крайней мере не из такого, который ты когда-нибудь в своей жизни видывал.
      Слудиг с трудом пропихнул острие топорика под задубевшую ткань, и с помощью Хейстена ему удалось оторвать еще полосу.
      Саймон разинул рот. Бинабик был прав: предмет, появившийся на свет, словно бабочка из хрустального кокона, был не просто мечом. Такого меча никто из присутствовавших никогда не видел: он был длиной с широко разведенные руки мужчины и черный, как смоль. На конце меча сверкала радуга, словно он был таким неестественно острым, что расщепил даже тусклый дневной свет, но и ее яркие цвета не могли изменить его глубокого черного существа. Если бы не серебряный шнур, обернутый вокруг рукояти - оставляя непокрытую гарду и часть эфеса такими же черными, как и лезвие, - он казался бы и вовсе не имеющим отношения к роду человеческому. Скорее его можно было бы принять за часть природы, за чистую сущность ее черноты, случайно вылившуюся в форму совершенного изысканного меча.
      - Торн, - прошептал Бинабик, и, кроме естественной радости, что-то вроде уважения было в его голосе.
      - Торн, - повторил Джирики. И Саймон не мог даже попытаться угадать, что чувствовал он, произнося это имя.
      - Так это он? - спросил Слудиг. - Красивая вещь. Что же убило их, когда с ними был такой клинок?
      - Кто имеет знание, что с ними случалось? - сказал Бинабик. - Но даже такой меч, как Торн, не может служить вам пропитанием, когда вы не имеете совсем никакой еды.
      Путешественники еще долго молча смотрели на клинок. Гримрик, сидевший ближе всех к выходу, наконец поднялся на ноги.
      - Как говорит тролль, мечом сыт не будешь. Пойду, разведу костер на ночь, - он вышел из пещеры и потянулся, тихонько насвистывая; мелодия, сперва сбивчивая, становилась все яснее.
      - В расщелине у камня растет кустарник! - крикнул ему вслед Слудиг. - Он будет гореть с нашей растопкой!
      Хейстен наклонился и осторожно коснулся лезвия пальцем.
      - Холодное, - улыбнулся он. - Неудивительно, верно? - Он повернулся к Бинабику и странная робость была в его голосе: - Можно я подниму его?
      Тролль кивнул.
      - С осторожностью.
      Хейстен аккуратно просунул пальцы под обмотанную шнуром рукоять и потянул, но меч не сдвинулся с места.
      - Примерз, - догадался стражник и потянул снова, сильнее, но ничего не добился. - Здорово его прихватило, - сказал он, запыхавшись, и потянул еще раз, теперь уже изо всех сил. От его тяжелого дыхания вверх поднимались клубы пара.
      Слудиг наклонился помочь ему. Гримрик снаружи вдруг перестал свистеть и сказал что-то неразборчивое.
      Когда риммер и эркинландер потянули вместе, черный меч, наконец, начал двигаться, но вместо того, чтобы отскочить от сковавшего его льда, клинок просто медленно скользнул в одну сторону и остановился.
      - Он не примерз! - у Слудига перехватило дыхание. - Он тяжелый, как мельничный жернов! Мы вдвоем его еле подвинули!
      - Как же мы спустим его с горы, Бинабик? - спросил Саймон. Его разбирал нервный смех. Это было так глупо и странно - найти волшебный клинок и не суметь унести его! Он протянул руку, ощутив глубокий, холодный вес - и что-то еще. Предостережение? Да, ощущение было такое, что холодная древняя змея живет под черной поверхностью и шевелится, просыпаясь, - или это просто воображение?
      Бинабик смотрел на неподвижное лезвие и думал, запустив руку в косматую шевелюру. Вдруг в пещере появился Гримрик, размахивая руками. Они повернулись к нему, и тут он рухнул на колени и повалился ничком, обмякший, словно мешок с мукой.
      Черная стрела дрожала в его спине.
      Синий свет омывал серебряную маску, бледным огнем очерчивая ее контуры. Лицо под маской некогда служило моделью для изваяний сверхъестественной красоты, но ни одно живое существо не могло сказать, что теперь прикрывала она. Неисчислимые перемены произошли в мире с тех пор, как лицо Утук'ку навеки скрылось под ее сияющей неподвижностью.
      Тронутая голубым отсветом маска повернулась и обратила взор на полный теней каменный зал, где суетились ее слуги, трудолюбиво исполняя то, что она приказала им. Их голоса поднимались в песнях хвалы и гимнах памяти, их волосы трепетали в бесчисленных ветрах Зала Арфы. Она спокойно прислушивалась к грохоту молотов из волшебного дерева, разносившемуся эхом по запутанному лабиринту коридоров, пронизывающих замерзшую Наккигу, которую норны называют Маска Слез. Смертные называют ее дом Пиком Бурь. Утук'ку знала, что он преследует их по ночам... как и следовало. Серебряное лицо холодно кивнуло. Все было готово.
      Погруженная в туман, окутавший Великий Колодец, внезапно застонала Арфа, печально и одиноко, словно ветер в высоких просторах. Королева норнов знала, что это не Его голос - не Того, кто может заставить Дышащую Арфу петь и кричать, не Того, чья гневная песнь заставляет греметь невероятной музыкой весь Зал Колодца.
      Нет, это какой-то меньший голос пробирался через Арфу, заключенный в ее безграничных пространствах, словно насекомое, запечатанное в лабиринте.
      Она подняла палец, обтянутый серебряной с белым перчаткой, над черным камнем своего кресла, сделав едва заметный жест. Стон стал громче, и что-то затрепетало, появляясь в тумане над колодцем - серый меч Джингизу, пульсировавший невыносимым светом. Что-то держало его: слабая тень, чья призрачная рука казалась бесформенным узлом на гордой рукояти Джингизу.
      Утук'ку поняла. Теперь ей не нужно было видеть просителя. Меч был здесь, и был он реальнее, чем любой смертный, временно допущенный владеть им.
      Кто предстает перед королевой хикедайя? спросила она, прекрасно зная, каким будет ответ.
      Элиас, Верховный король Светлого Арда, отвечала призрачная фигура. Я принял решение выполнить условия твоего господина.
      Слово "господин" разгневало ее. Смертный, сказала она с царственным величием, то, что ты хочешь, будет тебе даровано. Но ты ждал долго... почти слишком долго.
      Были... Призрачное существо, держащее меч, корчилось, словно от слабости. Как хрупки, как слабы эти смертные! Как они мокли причинить столько вреда? Я думал, продолжало оно... Что будет... иначе. Теперь я подчиняюсь.
      Конечно подчиняешься. И получишь то, что было тебе обещано.
      Спасибо тебе, о королева. И в ответ я дам тебе то, что обещал я.
      Конечно дашь.
      Она опустила пальцы, и видение исчезло. Когда пришел Он, красный свет расцвел в глубине колодца. Когда Он вступил во владение им, вибрация Арфы превратилась в Песнь Триумфа.
      - Я... не хочу умирать!.. - хрипел Гримрик. На его щеке и подбородке пузырилась кровавая пена, полуоткрытый рот обнажил кривые зубы. Несчастный был похож на затравленного и растерзанного гончими зайца. - Т-так... так дьявольски холодно! - Он дрожал.
      - Кто это сделал? - взвизгнул Саймон. Потрясенный и испуганный, он совсем потерял контроль над голосом.
      - А кто бы ни был! - пробормотал Хейстен с серым, как пепел, лицом, наклоняясь над раненым земляком. - Они изловили нас как кроликов в норе.
      - Мы должны выбраться! - резко сказал Слудиг.
      - Заматывайте руки плащами, - сказал Бинабик, развинчивая посох. - Мы не имеем щитов, чтобы бороться со стрелами, но это будет оказывать нам небольшую помощь.
      Без единого слова Джирики перешагнул через Хейстена и Гримрика и проследовал к выходу из пещеры. Аннаи, поджав губы, пошел за ним.
      - Принц Джирики?.. - начал Бинабик, но ситхи не обратил на него внимания.
      - Пойдем, - сказал Слудиг. - Мы не можем позволить им идти туда одним! Он схватил свой меч с плаща, на который положил его.
      Когда все побежали за ситхи к выходу из пещеры, Саймон посмотрел вниз, на черное тело Торна. Они проделали такое путешествие, чтобы найти его, - неужели им суждено тотчас же его потерять? Что если они спасутся, но будут отрезаны от пещеры и не смогут вернуться за ним? Он положил руку на рукоять и снова ощутил странное тепло. Саймон потянул, и, к его восторгу, меч подался. Вес был громадным, но двумя руками юноша смог поднять клинок с обледеневшего пола пещеры.
      Что происходит? У Саймона кружилась голова. Два сильных мужчины не смогли поднять меч, а тощий юнец сделал это довольно легко. Волшебство?
      Он осторожно потащил длинное, до боли тяжелое лезвие туда, где уже стояли его товарищи. Хейстен снял плащ, но вместо того, чтобы намотать его на руку для защиты от стрел, он бережно накрыл им Гримрика. Раненый кашлял, и крови вокруг становилось больше. Оба эркинландера плакали.
      Прежде чем Саймон успел вымолвить хоть слово о мече, Джирики вышел из пещеры и остановился на камнях перед ней, дерзкий, словно жонглер.
      - Выйди вперед! - крикнул он, и ледяные стены долины отослали его крик обратно печальным эхом. - Кто осмелился напасть на отряд принца Джирики И-са'Онсерей, сына Шима'онари и потомка Дома Танцев Года? Кто хочет воевать с зидайя?
      В ответ на его призыв дюжина фигур спустилась по ледяным склонам долины и остановилась в ста эллях от основания Дерева Удуна. Все были вооружены, на всех были сверкающие маски и белые плащи с капюшонами, и у каждого на груди был треугольный значок Пика Бурь.
      - Норны? - задохнулся Саймон, забыв на мгновение о странном клинке, лежавшем у него на руках.
      - Это не хикедайя, - коротко ответил Аннаи, - это смертные, но они действуют по приказанию Утук'ку.
      Один из мужчин, прихрамывая, шагнул вперед. Саймон узнал обожженную солнцем кожу и светлую бороду.
      - Уходи, зидайя, - сказал Инген Джеггер. Голос его был спокоен и холоден. - Охотники королевы не ищут ссоры с тобой. Это смертные, скорчившиеся за твоей спиной, перечат мне. Им не будет позволено покинуть это место.
      - Они под моей защитой, смертный, - принц Джирики погладил свой меч. Ступай обратно и прячься под столом Утук'ку - здесь тебя могут поцарапать.
      Инген Джеггер кивнул.
      - Пусть будет так. - Он небрежно махнул рукой, один из его охотников легким движением вскинул лук и выстрелил. Джирики отскочил в сторону, потянув и Слудига, стоявшего сразу за его спиной. Стрела раскололась о камень над входом в пещеру.
      - Ложись! - закричал Инген, когда Аннаи выпустил ответную стрелу. Охотники рассыпались в разные стороны, но один из них остался на снегу, лицом вниз. Саймон и его спутники побежали вниз по скользким камням к основанию ледяного дерева, а вокруг жужжали стрелы.
      В считанные секунды запас стрел обеих сторон оказался истраченным, но Джирики успел подстрелить еще одного из охотников Джеггера, всадив стрелу в глаз бегущего человека так аккуратно, как будто это было яблоко, лежащее на каменной стене. Слудигу попали в мягкую часть бедра, но стрела отскочила от камня, так что риммер довольно быстро поднялся и захромал в укрытие.
      Саймон пригнулся за каменным выступом на стволе Дерева Удуна, проклиная себя за то, что оставил в пещере лук и драгоценные стрелы. Он видел, как Аннаи, опустошив свой колчан, отбросил лук в сторону и вытащил из ножен тонкий темный меч; лицо ситхи было жестоким и непримиримым. Саймон был уверен, что на его собственном лице, как в зеркале, отражаются жестокий страх, спотыкающееся сердце и пустота в желудке. Он посмотрел на Тори и ощутил в нем пульсацию жизни. Тяжесть клинка стала какой-то другой, живой, словно он был полон гудящих пчел; меч казался связанным животным, которое зашевелилось, почуяв дразнящий запах свободы.
      Слева, недалеко от него, за другим концом каменного ствола, Слудиг и Хейстен тихонько крались вперед, используя странные ледяные ветви в качестве прикрытия. Теперь уже не опасаясь стрел, Инген Джеггер собирал своих охотников для решающей атаки.
      - Саймон! - прошептал кто-то. Он испуганно обернулся и увидел Бинабика, скорчившегося на каменном выступе у него над головой.
      - Что будем делать? - спросил Саймон, безуспешно пытаясь унять дрожь в голосе. Тролль молча уставился на черное тело Торна, лежащее на руках у Саймона, словно ребенок.
      - Как? - спросил Бинабик. Лицо его выражало крайнее изумление.
      - Я не знаю, я просто поднял его, я не знаю. Что будем делать?
      Тролль покачал головой:
      - Ты теперь будешь оставаться прямо тут. Я собираюсь оказывать помощь, как смогу. Хотел бы я иметь копье, - он легко спрыгнул вниз, обдав Саймона дождем мелких камешков, и умчался.
      - За Джошуа Безрукого! - закричал Хейстен и выскочил из-под прикрытия Дерева Удуна на белое дно долины. Слудиг целеустремленно ковылял за ним. Дойдя до глубокого снега, они замедлили шаг, как будто ступали по патоке. Охотники Ингена с трудом двигались к ним, исполняя тот же медленный смертельный танец.
      Хейстен взмахнул тяжелым мечом, но прежде чем он дошел до атакующих, один из одетых в белые плащи схватился за горло и упал.
      - Йиканук! - торжествуя, закричал Бинабик и согнулся, чтобы перезарядить свою духовую трубку.
      Как только первый из людей Ингена достиг Хейстена и Слудига, зазвенели мечи. Через секунду тут же оказались ситхи, легко спустившиеся по склону, но нападающих все равно было больше. Хейстен получил удар плашмя мечом по капюшону и рухнул на землю в облаке снежной пыли. Аннаи прыгнул вперед и встал над распростертым телом - только это и спасло эркинландера от смертоносного удара копья.
      Клинки блестели в неярком солнечном свете, лязг оружия был едва слышен из-за криков боли и ярости. Сердце Саймона упало, когда он увидел, что Бинабик, чьи стрелы были бесполезны против плотных плащей охотников Утук'ку, выхватил изза пояса кинжал.
      Как он может быть таким храбрым? Он слишком мал - они убьют его, прежде чем он подойдет достаточно близко, чтобы можно было воспользоваться кинжалом.
      - Бинабик! - крикнул он и вскочил на ноги. Он поднял тяжелый меч над. головой и почувствовал, как закачался под его огромным весом, торопясь на помощь другу.
      Земля поехала у него из-под ног. Он пошатнулся, стараясь удержаться, и понял внезапно, что это качается сама гора. Грохочущий, зловещий звук ударил в уши, словно гром тяжелого камня, который тащат по каменоломне.
      Сражающиеся остановились, остолбенев, и уставились себе под ноги.
      С ужасающим визгом раскалывающегося льда земля в центре долины начала вспучиваться. Всего в нескольких шагах от того места, где в растерянности стоял Инген Джегтер, с треском поднялась огромная ледяная пластина, стряхивая сугробы снега.
      Ошарашенный внезапными колебаниями земли, Саймон споткнулся и упал, крепко вцепившись в Торн. Он покатился по камням и остановился прямо среди сражавшихся. Казалось, никто не обратил на него внимания, словно древние льды Дерева Удуна превратили их кровь в сгустки парализующего мороза. Люди в оцепенении смотрели на невероятную тварь, выбирающуюся из-под снега.
      Ледяной дракон.
      Из образовавшейся расщелины появилась змеиная голова, длиной со взрослого мужчину: над зубастой пастью плотная белая чешуя, пристальные голубые глаза прикрыты прозрачной пленкой. Она волнообразно раскачивалась на длинной шее, словно с любопытством разглядывая крошечные существа, пробудившие ее от многолетнего сна. Потом, с ужасающей быстротой, голова чудовища метнулась вперед, блеснули страшные зубы, и один из охотников Ингена Джеггера был раскушен пополам. Дракон проглотил ноги несчастного, окровавленный торс отлетел в сторону, как ненужная грязная тряпка.
      - Игьярик! Это Игьярик! - слабо вскрикнул Бинабик. Сверкающая голова цвета слоновой кости ударила еще раз, и новый охотник отчаянно закричал в последнее предсмертное мгновение. Все прочие бросились врассыпную, с лицами, опустошенными бездумным ужасом, и тогда кривые когти белых лап вцепились в край расщелины, и длинное тело дракона появилось на поверхности. Огромная спина была покрыта странным бледным мехом, пожелтевшим, как старый пергамент. Удар хвоста, длинного, как турнирная дорожка, смел в расщелину еще двух вопящих охотников.
      Саймон сидел на снегу, не в силах заставить себя поверить в существование чудовищной твари, свернувшейся на краю расщелины, точно кошка на спинке кресла. Длинная голова медленно повернулась, и мрачные, немигающие голубые глаза оказались прямо напротив глаз Саймона. Спокойная вечная злоба была в них. В голове у Саймона стучало, как будто он открыл глаза глубоко под водой глаза дракона были пустыми, как ледяные пропасти. Червь видел его, он знал его - древний, как кости гор, мудрый, жестокий и равнодушный, словно само Время.
      Челюсти разжались. Серебристо-черное жало высунулось, как бы пробуя воздух. Голова приблизилась к Саймону.
      - Ске'и, отродье Идохеби! - закричал кто-то. Мгновением позже Аннаи прыгнул на спину чудовища, вцепившись в густой мех, чтобы удержаться. С песней поднял он меч и ударил по чешуйчатой лапе. Саймон поднялся на ноги и снова упал, когда хвост дракона поднялся, смахивая ситхи со спины. Аннаи пролетел пятьдесят локтей и бесформенной грудой упал в снег у открытого края долины. За ним был только туман. Джирики кинулся к нему с криком ярости и отчаяния.
      - Саймон! - закричал тролль. - Побеги! Мы ничего не можем делать!
      От резкого голоса Бинабика туман, заполнивший сознание Саймона, начал рассеиваться. В одно мгновение он вскочил на ноги и побежал следом за Джирики. Бинабик, стоявший на другой стороне расщелины, прыгнул в сторону, когда дракон сделал выпад, и огромные челюсти клацнули впустую, со звуком, с каким захлопываются железные ворота. Тролль упал в трещину во льду и исчез.
      Джирики, неподвижный, как статуя, согнулся над телом Аннаи. Спеша к нему, Саймон обернулся. Игъярик выскользнул из разрушенной ледяной крепости и теперь, извиваясь, цепляясь за лед короткими лапами, полз через маленькую долину, быстро сокращая расстояние между собой и бегущей добычей.
      Саймон хотел позвать Джирики, но горло у него перехватило, так что получился только придушенный хрип. Ситхи обернулся, его янтарные глаза сияли гневом и болью. Он встал на ноги возле тела своего товарища и поднял длинный клинок из покрытого рунами волшебного дерева.
      - Иди, Древняя Тварь, - вскричал Джирики. - Иди ко мне и испробуй Ивдрейу, ты, незаконное дитя Идохеби!
      Саймон, пробиравшийся к принцу, слегса поморщился. Не было нужды кричать дракон шел и так.
      - Подойди сзади... - начал Джирики, когда Саймон подошел к нему, потом внезапно бросился вперед: снег под ним провалился. Джирики скользил назад, к краю долины и пустоте пропасти. В отчаянии он пытался схватиться за снег и остановился, когда ноги его уже болтались над пустотой. Аннаи лежал окровавленной грудой на расстоянии локтя от него.
      - Джирики! - Саймон остановился. За его спиной раздался звук, подобный грому. Он резко повернулся и увидел надвигающегося на него Игьярика; голова чудовища раскачивалась в такт движениям его лап. Нырнув вбок, в сторону от Джирики и Аннаи, Саймон откатился на несколько локтей и вскочил на ноги. Голубые глаза-блюдца неотступно следили за ним, чудовище повернуло к юноше.