- Пожалуйста, садитесь, - сказал Гюннарссон.
      Мартин Бек кивнул и сел на плетеный стул у письменного стола с выдвижными ящиками с двух сторон и явно предназначенного для двоих. Мужчина в халате остался стоять и смотрел на Колльберга, который все еще ходил по квартире.
      На столе лежали аккуратные стопки рукописей, книг и журналов. В пишущей машинке торчала начатая страница, а возле телефона стояла еще одна фотография в рамке. Мартин Бек сразу узнал девушку с серебряной цепочкой и светлыми глазами. На этой фотографии она была изображена где-то на природе. Она наклонила голову и улыбалась фотографу. Ветер трепал развевающиеся светлые волосы.
      - Чем могу быть вам полезен? - вежливо сказал мужчина в халате.
      Мартин Бек перехватил его взгляд. Его глаза по-прежнему были синими, спокойными и уверенными. В комнате было тихо. Слышно было, как Колльберг что-то делает в другом конце квартиры, очевидно, в ванной или кухне.
      - Расскажите нам, что произошло, - сказал Мартин Бек.
      - Когда?
      - В ночь на двадцать третье июля, когда вы с Матссоном ушли из "Опера-келларен".
      - Я уже один раз рассказывал это. На улице мы расстались. Я взял такси и поехал домой. Он ехал в другом направлении и подождал другое такси.
      Мартин Бек уперся предплечьем в край письменного стола и смотрел на женщину, изображенную на фотографии.
      - Вы не могли бы показать мне паспорт? - сказал он.
      Мужчина обошел письменный стол, сел и выдвинул ящик. Плетеный стул приветливо заскрипел.
      - Пожалуйста. - Мужчина подал ему паспорт.
      Мартин Бек перелистал паспорт. Паспорт был старый, потрепанный, и последнее, что в нем было более или менее четко видно, действительно был въездной штамп, поставленный в Арланде десятого мая. На следующей странице, последней, было несколько пометок, несколько телефонных номеров и какое-то коротенькое стихотворение. Внутренняя сторона обложки тоже была густо покрыта пометками. В основном, это были данные об автомобилях или моторах, которые владелец паспорта быстро записал уже давно, чтобы не забыть. Стихотворение было написано по-английски зелеными чернилами, наискосок.
      Мужчина с противоположной стороны стола следил за его взглядом и пояснил:
      - Это такой детский стишок. Англичане называют это лимерик.
      - Да, я вижу.
      - Он об Уинстоне Черчилле. Он якобы даже сам написал этот лимерик. Я услышал его в самолете, когда летел из Парижа, и он мне так понравился, что я записал его.
      Мартин Бек ничего не говорил. Он внимательно смотрел на стишок. Бумага в этом месте казалась чуть светлее и там стояло несколько маленьких зеленых точек, которым там неоткуда было взяться. Это мог, например, быть оттиск штампа с другой, предыдущей, страницы, однако там никакого штампа не было. Стенстрёму следовало бы обратить на это внимание.
      - Если бы вы вышли из самолета в Копенгагене и поплыли в Швецию на пароме, вам не пришлось бы прилагать такие усилия.
      - Я вас не понимаю.
      Зазвонил телефон. Гюннарссон поднял трубку. В комнату вошел Колльберг.
      - Это вас, - сказал Гюннарссон.
      Колльберг взял трубку, несколько секунд слушал, а потом сказал:
      - Ага. Принимайся за это. Да, только подожди нас там. Мы скоро приедем. Он положил трубку.
      - Это Стенстрём. Пожарные сожгли дом в понедельник.
      - Наши люди осматривают пожарище в Хагалунде, - сказал Мартин Бек.
      - Ну так как? - спросил Колльберг.
      - Я по-прежнему не понимаю вас.
      Он смотрел все так же уверенно и открыто. Несколько мгновений было тихо, потом Мартин Бек пожал плечами и сказал:
      - Идите оденьтесь.
      Гюннарссон, не говоря ни слова, направился к двери к спальню. Колльберг последовал за ним.
      Мартин Бек остался сидеть. Он снова посмотрел на фотографию. И хотя, казалось, ему должно было быть совершенно безразлично, он почему-то расстроился оттого, что у этого дела такой конец. Он нащупал твердую почву под ногами, как только просмотрел паспорт, но идея с пожарищем была чистейшей догадкой и могла с полным успехом оказаться ошибочной. Конечно, придется попотеть, чтобы объяснить все это дело, особенно, если Гюннарссон и дальше сумеет сохранять такую уверенность. Однако не это было главной причиной, по которой он так расстроился.
      Гюннарссон вернулся через пять минут, на нем был серый джемпер и коричневые брюки. Он взглянул на часы и сказал:
      - Что ж, можем ехать. Ко мне вскоре должен прийти гость, и я был бы вам благодарен...
      Он улыбнулся и не закончил фразу. Мартин Бек остался сидеть.
      - Мы вовсе не спешим, - сказал он.
      Колльберг вернулся из спальни.
      - Брюки и синий блейзер висят в шкафу, - сказал он.
      Мартин Бек кивнул. Гюннарссон ходил взад-вперед по комнате. Его движения уже стали более нервными, но лицо по-прежнему выражало невозмутимое спокойствие.
      - Может, все это будет не таким страшным, как кажется, - сказал Колльберг. - Вам не стоит так опускать руки.
      Мартин Бек быстро посмотрел на своего коллегу и снова перевел взгляд на Гюннарссона. Колльберг, естественно, был прав. Этот человек уже полностью капитулировал. Он знает, что проиграл, и знал это уже в тот момент, когда они вошли в квартиру. Очевидно, он был уверен в поражении и надел на себя какой-то панцирь. Он вовсе не такой уж неуязвимый. И все же предстояло очень неприятное дело.
      Мартин Бек сидел на плетеном стуле и ждал. Колльберг тихо и неподвижно стоял в дверях спальни. Гюннарссон остановился в центре комнаты. Он снова взглянул на часы, но ничего не сказал.
      Прошла минута. Две. Три. Он снова взглянул на часы. Было видно, что ему мешает это чисто рефлекторное движение. Уже спустя две минуты он снова взглянул на часы, но на этот раз попытался замаскировать маневр и провел по лицу тыльной стороной левой ладони и при этом покосился на запястье. Где-то внизу на улице хлопнула дверца автомобиля.
      Он открыл рот и хотел что-то сказать. Это было только одно слово.
      - Если...
      Он сразу пожалел об этом, сделал несколько быстрых шагов к телефону и сказал:
      - Извините, мне нужно позвонить.
      Мартин Бек кивнул и внимательно смотрел на телефон. 018. Код Упсалы. Все сходится. Шесть цифр. После третьего гудка трубку подняли.
      - Добрый день. Это Оке. Анна-Луиза уже уехала? Ага. Когда приблизительно?
      Мартину Беку казалось, что он слышит, как женский голос говорит: "Четверть часа назад".
      - Ага. Спасибо. До свидания.
      Гюннарссон положил трубку, взглянул на часы и медленно произнес:
      - Ну так как, отправимся в путь?
      Никто не ответил. Прошли долгие десять минут. Потом Мартин Бек сказал:
      - Сядьте.
      Мужчина нерешительно подчинился. Хотя он старался сидеть спокойно, стул скрипел. Когда он через минуту снова взглянул на часы, Мартин Бек заметил, что у него дрожат руки.
      Колльберг зевнул, чересчур открыто, возможно, из-за того, что нервничал. Трудно сказать почему. Когда прошло еще две минуты, мужчина по фамилии Гюннарссон сказал:
      - Чего мы ждем?
      Впервые в его голосе появились признаки неуверенности.
      Мартин Бек смотрел на него, ничего не говорил и размышлял над тем, что бы произошло, если бы мужчина напротив него внезапно понял, что эта тишина заставляет нервничать не только его, но и их. Наверное, это ему не особенно помогло бы. В определенном смысле все они в одной лодке.
      Гюннарссон взял со стола шариковую авторучку и тут же снова положил ее точно на то же место.
      Мартин Бек перевел взгляд на фотографию. Потом взглянул на часы. С того момента, как Гюннарссон положил трубку, прошло двадцать минут. В худшем случае в их распоряжении еще около получаса.
      Он снова посмотрел на Гюннарссона и поймал себя на том, что размышляет о том общем, что у них было. Огромная скрипящая кровать. Вид из окна. Пароходы. Ключ от номера. Влажная жара с реки.
      Сам он уже поглядывал на часы совершенно открыто. Казалось, что мужчину, сидящего напротив, это очень раздражает, очевидно, потому что это напоминало ему об их общих интересах.
      Впервые за полчаса Мартин Бек и Колльберг посмотрели друг на друга. Если они правы, развязка наступит вот-вот.
      Развязка произошла через тридцать секунд. Гюннарссон перевел взгляд с одного на другого и сказал звонким голосом:
      - Ну, хорошо. Что вы хотите знать?
      Никто не ответил.
      - Да. Вы, естественно, правы. Это был я.
      - Что произошло?
      - Об этом я не хочу говорить, - сказал он сдавленным голосом.
      Теперь он упрямо уставился в столешницу. Колльберг, приподняв брови, наблюдал за ним, потом посмотрел на Мартина Бека и кивнул.
      Мартин Бек сделал глубокий вдох.
      - Вы должны понять, что раньше или позже мы все равно все выясним, сказал он. - У нас имеются свидетели, которые вас опознают. Мы также найдем водителя такси, который вез вас. Он вспомнит, были вы один или нет. Специалисты осмотрят ваш автомобиль и вашу квартиру. То же самое относится к пожарищу в Хагалунде. Если там был труп, то от него наверняка достаточно осталось даже после пожара. Это не имеет значения. Что бы ни случилось с Альфом Матссоном и куда бы он ни исчез, мы найдем его. Вы не сумеете скрыть все это от нас. В любом случае не сможете скрыть главного.
      Гюннарссон посмотрел ему в глаза и сказал:
      - В таком случае, я не понимаю, к чему вся эта комедия.
      Мартин Бек знал, что эту фразу запомнит надолго, возможно, на всю жизнь.
      Положение спас Колльберг. Он сухо сказал:
      - Наша обязанность сообщить вам, что вы подозреваетесь в убийстве. Во время официальных допросов вы будете, естественно, иметь право воспользоваться помощью адвоката.
      - Альф Матссон поехал в такси со мной. Мы поехали сюда. Он знал, что у меня дома есть бутылка виски и уговаривал меня, чтобы мы поехали ее выпить.
      - А потом?
      - Мы уже достаточно надоели друг другу. Мы поссорились.
      - Почему вы поссорились? - спросил Колльберг.
      - Он... Я на него разозлился.
      - Почему?
      Вспышка в синих глазах. Странная и очень опасная.
      - Он вел себя... ну, говорил кое-что... о моей невесте. Секундочку, я могу объяснить вам, как это началось. Если вы заглянете в верхний ящик слева... там есть несколько фотографий.
      Мартин Бек выдвинул ящик и нашел фотографии. Он осторожно держал их за края кончиками пальцев. Снимки были сделаны где-то на пляже или в подобном месте, это были такие фотографии, какие молодые люди делают на пляже, когда знают, что их наверняка никто не потревожит. Он быстро перебрал фотографии, почти не глядя на них. Последняя фотография была помята и разорвана. Молодая женщина с ясным взглядом улыбалась фотографу.
      - Я был в туалете. Когда вернулся, он стоял у стола и рылся у меня в ящиках. Нашел... нашел эти фотографии, попытался одну из них украсть. Я уже и так разозлился на него, но тут я действительно... меня охватила ярость.
      Он немного помолчал и сказал, словно оправдывался:
      - К сожалению, я плохо помню все эти подробности.
      Мартин Бек кивнул.
      - Фотографии я забрал у него, хотя он и не хотел отдавать их мне. Потом он начал говорить всякие гадости об... ну, об Анне-Луизе. Я знал, что все это ложь, но не мог его слушать. Он говорил ужасно громко, почти кричал. Мне кажется, я также боялся, что он разбудит соседей.
      Мужчина опустил глаза еще ниже. Он посмотрел на собственные руки. Потом сказал:
      - Нет, так далеко я не хотел заходить. Наверное, капля переполнила чашу терпения, не знаю. Я хочу вам рассказать...
      - Подробности оставим на потом, - сказал Колльберг. - Что произошло?
      Гюннарссон не отрываясь смотрел на свои руки.
      - Я задушил его.
      Мартин Бек подождал десять секунд. Потом потер указательным пальцем основание носа и сказал:
      - А потом?
      - Я внезапно совершенно протрезвел или по крайней мере думал, что протрезвел. Он лежал здесь на полу. Мертвый. Было почти два часа ночи. Конечно, мне следовало позвонить в полицию. Однако в ту минуту мне это было не так очевидно.
      Он немного подумал.
      - Пожалуй, это все.
      Мартин Бек кивнул и взглянул на часы. Это снова побудило Гюннарссона .продолжить.
      - Ну вот, я тоже тогда сидел здесь приблизительно четверть часа и обдумывал, что и как. Вот на этом стуле. Я вовсе не хотел примириться с тем, что ситуация безнадежна. Все произошло так... ни с того ни с сего. Мне все это казалось бессмысленным. Я никак не мог осознать, что это сделал я, что внезапно... ну, об этом мы можем поговорить позднее.
      - Вы знали, что Матссон должен ехать в Будапешт? - спросил Колльберг.
      - Да. У него при себе был паспорт и билет на самолет. Он только хотел заехать домой за чемоданом. Думаю, эта идея пришла мне в голову, когда я увидел его очки. Они упали и лежали на полу, они были какие-то особенные, без них он выглядел совсем иначе. А потом я вспомнил об этой развалюхе там, у нас. До того как переехать, я иногда сиживал на балконе и смотрел, как пожарные приезжают туда на учения; они каждый раз поджигали дом и снова гасили огонь. Каждый понедельник. Они никогда ничего особенно не осматривали, прежде чем поджечь. Я знал, что те остатки, которые там еще торчали, они быстро сожгут дотла. Наверное, это дешевле, чем сносить дом обычным способом.
      Гюннарссон быстро посмотрел на Мартина Бека отчаявшимися глазами и торопливо продолжил:
      - Потом я взял паспорт, авиабилет, ключ от автомобиля и ключи от его квартиры. Потом...
      Он вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
      - Потом я перенес его вниз в автомобиль, это было самым трудным, но мне... я уже хотел было сказать, что мне повезло. Я поехал в Хагалунд.
      - К тому дому, который должны были снести?
      - Да, там нигде не было ни души, словно все вымерли. Я затащил Аффе на чердак, это было трудно, потому что от лестницы уже почти ничего не осталось. Там я положил его за перегородку под кучу какого-то хлама, чтобы его никто не нашел. Он ведь уже был мертвый. Ему, собственно, было все равно. По крайней мере мне так казалось.
      Мартин Бек беспокойно покосился на часы.
      - Продолжайте, - сказал он.
      - Начало светать. Я поехал на Флеминггатан за чемоданом, он был уложен, и я положил его в автомобиль Матссона. Потом вернулся сюда, немного прибрал здесь и взял его очки и плащ, который он повесил в прихожей. И тут же поехал обратно. Мне было страшно, хотелось остаться здесь и ждать. Потом я взял его автомобиль, поехал в Арланду и припарковался там.
      Мужчина посмотрел на Мартина Бека просительным взглядом и сказал:
      - Все шло как по маслу. Я надел очки, но плащ оказался мне маловат. Я перебросил его через руку и прошел паспортный контроль. Не особенно помню, как я добрался, но мне все казалось простым и легким.
      - Как вы хотели сразу исчезнуть оттуда?
      - Я думал, мне представится какая-нибудь возможность, как-нибудь это получится. Я думал, что лучше всего будет, если я поеду до венгерской границы на поезде, а там попытаюсь перейти нелегально. У меня ведь лежал в кармане мой собственный паспорт, и из Вены я мог вернуться домой по нему. Я там уже был несколько раз и знал, что австрийцы при выезде обычно штампы не ставят. Мне снова повезло. По крайней мере мне так казалось.
      Мартин Бек кивнул.
      - Там не было мест, но Аффе забронировал себе номера в двух гостиницах, причем в первой на одну ночь. Я уже не помню, как она называлась.
      - "Ифьюшаг".
      - Да, возможно. Я приехал туда вместе с какой-то группой туристов, они говорили по-французски. Рядом со мной стоял у регистрационной стойки какой-то молодой человек с бородой и усами. Я заметил, что портье положил его паспорт в самый низ, так что он оказался первым снизу в этой стопке паспортов. Я сдал паспорт Аффе, а когда портье повернулся ко мне спиной, мне удалось вытащить из стопки паспорт, принадлежащий тому, с бородой и усами. Он был бельгийский.
      Мартин Бек осторожно взглянул на часы.
      - А что произошло на следующий день утром?
      - Я получил паспорт Аффе... Матссона и поехал в другую гостиницу. Она была большая и роскошная и называлась "Дунай". Я отдал портье паспорт Аффе и позволил отнести в номер его чемодан. Я пробыл там не более получаса. Потом ушел. У меня имелся план города, который я купил до этого, и я пошел на вокзал. По пути я обнаружил в кармане ключ от гостиничного номера. Он был большой и мешал мне, поэтому я бросил его на ступеньки управления полиции, когда проходил мимо. Мне казалось, что это хорошая идея.
      - Еще бы, - заметил Колльберг.
      Гюннарссон слабо улыбнулся.
      До Вены я ехал в международном экспрессе, это заняло только четыре часа. В первую очередь я снял очки Аффе и уложил его плащ. Теперь я уже ехал по бельгийскому паспорту, и все по-прежнему шло гладко. В поезде было полно пассажиров и у паспортного контроля было много работы. К тому же со мной в купе ехала какая-то девушка. В Вене на вокзале Остбанхоф я взял такси, поехал прямо в аэропорт и дневным самолетом прилетел в Стокгольм.
      - Что вы сделали с паспортом Редера? - спросил Мартин Бек.
      - Порвал и бросил в унитаз в туалете на вокзале Остбанхоф. Очки тоже. Стекла я разбил, а оправу поломал.
      - А куда вы дели плащ?
      - Повесил его в гардероб в привокзальном ресторане.
      - И вечером вы уже снова были здесь?
      - Да, я пошел в редакцию сдать кое-какие статьи, которые написал до этого.
      В комнате было тихо. Наконец Мартин Бек сказал:
      - Вы пробовали постель?
      - Где?
      - В гостинице "Дунай".
      - Пробовал. Она скрипела.
      Гюннарссон снова посмотрел на свои руки. Потом очень тихо сказал:
      - Я был в ужасно тяжелом положении. Речь ведь шла не только обо мне.
      Он быстро посмотрел на фотографию.
      - Если бы... если бы не случилось ничего непредвиденного, у нас была бы на этой неделе свадьба. И...
      - Да?
      Это ведь на самом деле был несчастный случай. Поймите...
      Да, - сказал Мартин Бек.
      Колльберг за все время так ни разу и не пошевелился. Теперь он внезапно пожал плечами и раздраженно сказал:
      - Достаточно, пойдем.
      Мужчина, убивший Альфа Матссона, внезапно всхлипнул.
      - Да, - сказал он сдавленным голосом. - Извините, я на минутку.
      Он быстро встал и пошел в туалет. Двое остальных не пошевелились, но Мартин Бек с сожалением смотрел на закрытую дверь. Колльберг проследил за его взглядом и сказал:
      - Там нет ничего, чем он мог бы нанести себе вред. Я забрал оттуда даже стаканчик для зубной щетки.
      - На ночном столике у него была коробочка со снотворным. Там было по меньшей мере двадцать пять таблеток.
      Колльберг пошел в спальню и тут же вернулся.
      - Снотворного нет, - сказал он.
      Он посмотрел на закрытую дверь.
      - Может быть, нам следует..?
      - Нет, - сказал Мартин Бек. - Подождем.
      Они ждали не больше тридцати секунд. Оке Гюннарссон вышел сам. Он улыбнулся и сказал:
      - Так мы идем?
      Никто не ответил. Колльберг пошел в туалет, встал на унитаз, поднял крышку сливного бачка, засунул туда руку и выловил пустую коробочку из-под снотворного. Он вернулся в кабинет и прочел этикетку.
      - Веспаракс, - сказал он. - Это опасное средство.
      Он посмотрел на Гюннарссона и устало заметил:
      - Вам все же не следовало этого делать. Теперь нам придется отвезти вас в больницу. Там на вас наденут длинный фартук аж до самых ног, а в горло засунут резиновую кишку. Завтра вы не будете в состоянии ни говорить, ни есть.
      Мартин Бек вызвал по телефону патрульный автомобиль.
      Они быстро спустились по лестнице, всех их подгоняло одинаковое желание убраться отсюда как можно скорее.
      Патрульный автомобиль уже стоял перед домом.
      - Сделать промывание, - сказал Колльберг. - И поскорее. Мы приедем позже.
      Когда Гюннарссон уже сидел в автомобиле, Колльберг что-то вспомнил. Он приоткрыл дверцу и спросил:
      - Когда вы ушли из гостиницы на вокзал, вы вначале попали на другой вокзал?
      Мужчина, убивший Альфа Матссона, посмотрел на него глазами, которые уже начали заволакиваться туманом и приобретать неестественное выражение.
      - Да. Откуда вам это известно?
      Колльберг захлопнул дверцу. Водитель патрульного автомобиля включил сирену уже на первом же перекрестке.
      * * *
      По пожарищу в Хагалунде между куч пепла и обгоревших балок осторожно передвигались полицейские в серых комбинезонах. За веревочным ограждением собралась небольшая толпа зевак, главным образом воскресных семеек с детскими колясками и пакетами из кондитерской. Было уже больше четырех часов.
      Как только Мартин Бек и Колльберг вышли из автомобиля, от группы полицейских отделился Стенстрём и подошел к ним.
      - Вы были правы, - сказал он. - Матссон лежит там, но от него уже мало что осталось.
      Не прошло и часа, как они снова возвращались в город. Когда они проезжали мимо бывшего налогового управления в Нормальме, Колльберг сказал:
      - Через неделю строительная фирма уже сравняла бы там все бульдозером.
      Мартин Бек кивнул.
      - Он сделал все, что было в его силах, - философски заметил Колльберг. - И сделал немало. Если бы он знал о Матссоне чуточку больше и не поленился посмотреть, что в этом чемодане, и если бы он вышел из самолета в Копенгагене, вместо того чтобы с риском, что кто-то заметит, орудовать ластиком в паспорте...
      Он не закончил фразу. Мартин Бек посмотрел на него.
      - Ну и что? Думаешь, он выкрутился бы?
      - Нет, - сказал Колльберг. - Понятно, что нет.
      У Ванадисского плавательного бассейна, где, несмотря на плохую погоду, людей было как мух, Колльберг кашлянул и сказал:
      - Не знаю, зачем тебе теперь заниматься этим делом. У тебя ведь в конце концов отпуск.
      Мартин Бек взглянул на часы. Сегодня он уже не успеет на островок.
      - Высади меня на углу Оденгатан, - сказал он. Колльберг остановился на углу перед кинотеатром.
      - Ну, пока, - сказал он.
      - Пока.
      Они не подали друг другу руки. Мартин Бек остался стоять на тротуаре и смотрел вслед автомобилю. Потом перешел на противоположную сторону, повернул за угол и вошел в ресторан "Метрополь". Свет в баре был приглушенным и приятным, за одним угловым столиком какие-то люди тихо разговаривали. Кроме них, здесь больше никого не было.
      Он уселся за стойку бара.
      - Шотландское виски, - сказал он.
      Бармен был мускулистым верзилой со спокойными глазами и быстрыми движениями. На нем был белоснежный пиджак.
      - Со льдом?
      - Почему бы и нет?
      - Конечно, - сказал бармен. - Это отличная вещь. Дневное виски со льдом. Это что-то исключительное.
      Мартин Бек просидел в баре четыре часа. Он ни разу не заговорил, лишь время от времени показывал на бокал. Мужчина в белом пиджаке тоже ничего не говорил. Так было лучше всего.
      Мартин Бек смотрел на свое лицо в дымчатом зеркале за рядами бутылок. Когда картинка стала расплываться, он взял такси и поехал домой. Раздеваться он начал уже в прихожей.
      XXVI
      Мартин Бек вздрогнул и проснулся. Он спал крепко, без сновидений. Он раскрылся, и ему было холодно. Когда он встал, чтобы закрыть дверь на балкон, у него потемнело в глазах. В висках стучало, в горле пересохло. Он пошел в ванную и, пересилив себя, проглотил две таблетки аспирина и запил их стаканом воды. Потом снова лег, накрылся и попытался уснуть. Он спал пару часов, и его мучили кошмары. Потом он встал, долго принимал душ и медленно одевался. Вышел на балкон, облокотился на перила и подпер подбородок ладонями.
      Небо было высокое и ясное, в холодном утреннем воздухе уже чувствовалась осень. Он немножко понаблюдал за толстенькой таксой, которая лениво ковыляла между деревьев в редком леске перед домом. Этот лесок назывался зеленым поясом, но своего названия он решительно не заслуживал. Между елями земля была покрыта хвоей, поверх которой валялся самый разнообразный мусор, а редкую травку, пробившуюся в начале лета, уже давно вытоптали.
      Мартин Бек вернулся в спальню и застелил постель. Потом какое-то время беспокойно походил по квартире, положил в портфель несколько книг и всякие мелочи и вышел из дому.
      В город он поехал в метро. Пароход отплывал только через час, и Мартин Бек медленно шел по набережной к Стрёмброн. У Блазиехольмстранд стоял его пароход с переброшенным на причал трапом. Несколько матросов носили на корму какие-то ящики.
      Мартин Бек пошел дальше на Шепсхольмен. В ресторане на палубе старого парусника, используемого шведским туристическим союзом под гостиницу, он заказал чай, после которого ему стало еще хуже.
      За четверть часа до отплытия он поднялся на судно; котлы уже разогревали и из трубы шел белый пар. Он пошел на палубу и сел на то же место, где сидел почти четырнадцать дней назад, когда у него начался отпуск.. Подумал, что теперь уже ничто не помешает ему воспользоваться отпуском, однако мысль о праздной жизни на островке теперь уже не вызывала у него ни радости, ни энтузиазма.
      Машина заработала, пароход дал гудок и отошел от набережной. Мартин Бек перегнулся через ограждение н смотрел на пенистые буруны. Ощущение летнего отпуска исчезло, и теперь ему все было совершенно безразлично.
      Через пару минут он пошел в буфет и выпил бутылку минеральной воды. Когда он вернулся на палубу, на его месте сидел краснощекий мужчина в спортивном костюме и с беретом на голове. Прежде чем Мартин Бек успел незаметно отойти, толстяк уже представился и начал извергать потоки восторженных излияний о красоте залива и островов. Мартин Бек покорно слушал его, а мужчина показывал на один островок за другим и называл те, мимо которых они проплывали. Наконец Мартину Беку удалось прервать этот монолог и сбежать от знатока стокгольмского архипелага в салон на корме.
      Остаток пути он провел в полутемном салоне на твердом плюшевом диванчике и смотрел, как в луче света, падающем из иллюминатора, кружится пыль.
      Нюгрен сидел в лодке у причала и ждал его. Когда они приблизились к островку, он заглушил мотор и медленно проплыл вдоль причальных мостков, чтобы Мартин Бек мог выпрыгнуть. Потом тут же завел мотор, помахал и исчез за мыском.
      Мартин Бек пошел к домику. На подветренной стороне его жена голая лежала на одеяле и загорала.
      - Привет.
      - Привет. Я не слышала, как ты приехал.
      - Где дети?
      - Где-то катаются на лодке.
      - Ага.
      - Ну как там, в Будапеште?
      - Очень красиво. Я послал вам открытку. Вы ее получили?
      - Нет.
      - Значит, она еще придет.
      Он вошел в дом, выпил воды из ковшика и уставился в стенку прямо перед собой. Он думал о светловолосой женщине с цепочкой на шее. Возможно, она долго стояла там и звонила, а ей никто не открывал. А может, она пришла так поздно, что в квартире уже было полно полицейских с пинцетами и флакончиками со специальным порошком.
      Он слышал, как вошла его жена.
      - Как ты, собственно, себя чувствуешь?
      - Не очень хорошо, - ответил Мартин Бек.
      1 Рауль Валленберг (1912-1947?) - шведский бизнесмен и дипломат, во время Второй мировой войны спас тысячи венгерских евреев. В 1945 г., после того, как в Будапешт вошла Советская армия, был арестован советскими властями по обвинению в шпионаже и увезен в Москву. Его дальнейшая судьба неизвестна. В 1981 г. Конгресс США избрал его почетным гражданином США; до него такой чести удостаивался только сэр Уинстон Черчилль (здесь и далее, если не указано другое, прим. пер.).
      2 Конрад фон Гётцендорф (1852-1925) - выдающийся военный стратег, разрабатывал планы военных кампаний Габсбургов во время Первой мировой войны, начальник генерального штаба австро-венгерской армии.
      3 Полиэфирное синтетическое волокно. Основные торговые названия: лавсан, терилен, дакрон, тетерон, элана, тергаль, тесил. (Прим. сост. эл. сб.)
      4 Юность (венг.).
      5 Эмиль Яннингс (1884-1950) - ведущий актер Немецкого театра (Берлин). Снимался в кино. Одна из крупнейших работ - Швейцар в фильме "Последний человек" (1925 г.).
      6 Изонцо - река в Югославии и Италии. На Изонцо во время Первой мировой войны в 1915-1917 гг. происходили ожесточенные бои между итальянскими и австро-венгерскими войсками.
      7 Пионер (венг.).
      8 Метро (венг.).
      9 Хрустящий (шведский) хлебец (шведск.).
      10 Венгерская степь.
      11 Ференц Деак (1803-1876) - венгерский политический деятель, один из лидеров парламентской оппозиции, позднее министр юстиции. В 1865 г. основал и возглавил политическую партию, сыгравшую значительную роль в подготовке и заключении австро-венгерского соглашения 1867 года.
      12 Букв. - "обратный хвост" (англ.). (Прим. сост. электр. сб.)
      13 Петру Гроза (1884-1958) - румынский политический и государственный деятель. Председатель Совета Министров РНР, председатель Президиума Великого национального собрания РНР.
      14 Край в Швеции.
      15 Аландские о-ва находятся в Ботническом заливе. Принадлежат Финляндии. (Прим. сост. электр. сб.)