К немалому изумлению Скайлар, индеец рассмеялся.

— Извини, дорогая. Может, старина Кастер и хорошо изучил эти земли, но меня ему не найти, с картой или без таковой. Что же ты молчишь? Будь добра, продолжай, наш разговор становится все занимательнее. О чем еще ты молилась? И при чем тут мой отец? Чем вы были связаны?

Скайлар выдернула руку.

— А вот чем. Встретила старого человека. Околдовала его, как злая фея, убедила, что он смертельно болен, а потому немедленно должен жениться на мне. Чары мои были настолько сильны, что одной лишь соблазнительной улыбкой я смогла заставить его сердце остановиться. Но провидица из меня вышла некудышная — я не смогла разгадать, что у лорда есть сын, грубый, жестокий индеец, которому нравится носиться на лошади в боевой раскраске и нападать на дилижансы. Подходящая история, не так ли? Тебя она устраивает?

— А что ты можешь предложить взамен? — вежливо поинтересовался он.

— Ничего, — гордо ответила Скайлар и снова сделала попытку пройти мимо него. На этот раз индеец не шевельнулся. Скайлар взлетела по лестнице и закрылась в своей комнате.

Ястреб остался внизу. Услышал, как Скайлар хлопнула дверью. Наверняка еще и на задвижку закрылась.

Он прикрыл глаза.

Почему она отказывается говорить?

Но что еще хуже, почему она так запала ему в душу? Проникла в кровь?

Почему при мысли о ней сердце начинает биться сильнее, лоб покрывается испариной, а все тело горит? В душе смятение, и все доводы рассудка отступают на задний план. Почему в голове неотступно бьется мысль, что надо бы держаться от этой женщины подальше, и каждый раз возникает желание?..

Во что она была одета? Ночная рубашка… белая тонкая фланель мягко облегает фигуру, подчеркивает каждое движение…

Черт! Он должен выбросить ее из головы.

Черт бы ее побрал!

Выбросить из головы? Ну уж нет.

Она здесь, и она его жена.

Скайлар откинула одеяло, уже собиралась лечь, как дверь спальни с треском распахнулась. На пороге стоял Ястреб. Она переводила удивленный взгляд то на него, то на дверь, пока наконец не поняла, что он попросту сорвал хлипкую задвижку. Ястреб закрыл дверь и, неотрывно глядя на Скайлар, подошел ближе.

— Не можете уснуть, леди Даглас? — вежливо поинтересовался он.

— Как раз собиралась…

— А если удвоить усилия… Мне бы не хотелось показаться невнимательным. Если вы готовы лечь спать, нужно было только сказать.

Ястреб принялся методично задувать свечу за свечой, гасить газовые лампы. Теперь комнату освещало лишь неяркое пламя камина. Индеец невозмутимо присел на кровать, скинул сапоги. Встал, стянул через голову рубашку. Скайлар точно приросла к полу, молча, расширившимися от изумления глазами глядя на него.

— Ты… что ты такое делаешь?

— Раздеваюсь.

Он расстегнул пояс, брюки мягко соскользнули на пол, и Ястреб отбросил их в сторону. На мгновение застыл, выжидательно глядя на Скайлар. А она не могла отвести глаз от великолепной фигуры, к своему ужасу, чувствуя, что невольно любуется им. Высокий, широкоплечий, медного цвета кожа казалась еще темнее в неярком свете горящих в камине поленьев. Сердце забилось быстрее, волна ощущений, непонятных, путающих и в то же время восхитительных, прокатилась по телу, несмотря на все ее старания оставаться спокойной. Скрестив руки на груди, она требовательно спросила:

— Зачем?

— Тебя это удивляет? Я ведь рос в вигваме, — усмехнулся он, — и привык спать без одежды.

Скайлар не могла унять предательскую дрожь, когда индеец внезапно подошел, подхватил ее на руки и уложил на кровать. А потом растянулся рядом и коснулся рукой отделанного кружевами и лентами ворота, явно намереваясь расстегнуть его.

— Ты не можешь! — выкрикнула она и попыталась отбросить его руки.

— О нет, милочка, могу, обязан и непременно сделаю.

— Нет, ты не можешь… ты не можешь так просто…

Он оставил жену в покое, перевернулся к прикроватному столику и зажег свечу. Ястреб долго смотрел на нее, а она как завороженная не могла оторвать взгляда от его обнаженной мускулистой груди, гладкой, лоснящейся кожи.

Да уж, в одежде он выглядит куда цивилизованнее, решила Скайлар. Он не делал попыток прикоснуться, только лежал, опершись на локоть, и смотрел.

— Не кажется ли тебе, что уже слишком поздно разрывать наше брачное соглашение? Да в чем дело? Что с тобой такое?

— Со мной?! — вскрикнула Скайлар и перебралась в изголовье кровати, так, чтобы оказаться подальше от него. — Дело не во мне.

— Мы, казалось, все обговорили. Ты ведь сама не пожелала подавать на аннуляцию…

— Это я-то не пожелала? Если она тебе нужна, почему ты первым не подал прошение? — возразила она.

— Ты не пожелала подавать на аннуляцию, — повторил Ястреб, раздражаясь с каждой секундой все больше. — Ты предпочла остаться моей женой. А теперь внезапно…

— Внезапно? Ничего себе внезапно! Надо же так перевернуть все с ног на голову? — Возмущению Скайлар не было предела. — Начать с того, что я тебя едва знаю!

— Тебе известно достаточно. Вчера вечером мы узнали друг друга весьма и весьма близко. О тебе же я знаю все, что мне нужно знать.

— Ах вот как, лорд Даглас! — взорвалась она. — Думаете, что знаете абсолютно все? Грубый, неотесанный…

— Да, и ко всему прочему твой муж. Брачный договор скреплен, и самым недвусмысленным образом. После того, как ты пожелала пребывать со мной рядом в качестве законной супруги. — Он и не пытался скрыть сарказм, голос зазвучал жестче: — Что ты знаешь о западной линии фронтира и прилегающих к нему землях, на которые осмелилась приехать? Известно ли тебе, что после войны на востоке масса женщин потянулись сюда в поисках мужей, которых они никогда не видели, чтобы делить тяготы и лишения суровой жизни на бескрайних необжитых равнинах? Тебе же не пришлось делать ничего, ты даже не знаешь, что такое волдыри на ладонях. Так что, по-твоему, все эти мужчины вздумали обзавестись женами, чтобы делить с ними кров, но не ложе?

«Нет, спорить с ним бесполезно, пора оставить иллюзии», — сказала себе Скайлар. Горькие слезы отчаяния подступили к глазам. Она постаралась справиться с ними, гордо вскинула голову и произнесла:

— Те мужчины хотели иметь жен, и, уж конечно, они вели себя повежливей, чем вы, лорд Даглас!

— Постой, постой, ты кое-что выпустила из виду. Те, кто шел на это сознательно, знали, что делают. А меня кто спрашивал? Я до сих пор в себя прийти не могу! А как прикажешь понимать все эти более чем странные обстоятельства, что привели тебя сюда? Ты что же, ждала, что я усыплю твой путь цветами? Да, я не хочу иметь жену, верно, но вот женщину, так внезапно ворвавшуюся в мою жизнь, хочу, и даже очень. Можно сказать, сгораю от желания, если тебе будет угодно.

— А подогрели тебя, насколько я понимаю, совсем недавно! Ведь это даже не твоя комната. Ты никогда бы не поднялся сюда, если б меня не угораздило столкнуться с тобой…

— С чего ты взяла, что это не моя комната? — удивился он. Пытливо взглянул ей в глаза, а потом улыбнулся. — Ах вот оно что, любопытство одолело, решила самостоятельно осмотреть дом, никого не спросясь. И теперь злишься, что не пригласил тебя к себе?..

Скайлар яростно затрясла головой:

— Вовсе нет, я злюсь из-за того, что вижу тебя в своей спальне.

— Или, возможно, ты раздражена, потому что… догадалась, что в этом доме мое ложе может разделить кто-то другой?

— Думай что хочешь, только оставь меня в покое! Ястреб рассмеялся:

— Вы поистине необычное создание, единственное в своем роде, уж этого отнять у вас нельзя, леди Даглас.

— А ты самонадеянный негодяй! Все еще думаешь, что я погубила твоего отца? Я не спала с ним, уж в этом, надеюсь, сомнений больше нет?.. И вообще не соблазняла и не доводила до сердечного приступа. — Скайлар замолчала. Единственным ее желанием сейчас было, чтобы он поскорее ушел.

— Расскажи мне, что произошло на самом деле?

— Не буду я ничего тебе рассказывать! Никогда!

— Тогда то, что произойдет сейчас в этой спальне, кое в чем убедит тебя, красотка, мы все-таки муж и жена.

— Я…

Скайлар испуганно вскрикнула, когда Ястреб неожиданно схватил ворот ее рубашки и с силой рванул вниз, разрывая ткань на две половинки. Она попыталась пустить в ход кулаки, но индеец перехватил ее запястья. Скайлар наградила его уничтожающим взглядом, он смотрел не менее злобно, но вскоре чуть ослабил хватку. Она вздрогнула, но глаз не отвела и попытки вырваться не сделала.

— Как ты смеешь? — возмущенно бросила Скайлар.

Ястреб перегнулся, затушил единственную горящую свечу двумя пальцами, а в следующий момент накрыл Скайлар своим телом, прижав ее ладони к бокам, — теперь их уже ничто не разделяло. Скайлар чувствовала жар, исходящий от его кожи, слышала биение сердца и ощущала упругие мускулы.

— Ты сказала: если хочу иметь жену, она у меня будет. Слова, может быть, и не совсем точные, но смысл такой. Так вот сегодня я хочу иметь жену.

Хотя в комнате и было темно, Скайлар удалось различить искаженные от напряжения черты его лица, и, откровенно говоря, она немного испугалась. Она порывисто отвернулась, со страхом ожидая того, что последует дальше, и в то же время страстно желая и дальше чувствовать прикосновение его рук. В конце концов, что она могла? Отказаться в последний момент от своих слов? Или внести небольшое уточнение: «Жена у тебя будет в любое время, когда захочешь, при условии, что не дотронешься больше ни до одной женщины»?

И тогда он узнает, что ревность разрывает ее сердце на части? Он бы все равно этого не оценил, а вот ей унижаться не стоит. Скайлар снова взглянула на Ястреба:

— Отлично. Бери что хочешь. В любое время. Но никакой нежности от меня не жди. Такого удовольствия я тебе не доставлю. До тех пор…

Договорить ей не удалось. Едва его губы коснулись обнаженной кожи, Скайлар почувствовала, что ей не хватает воздуха. Пальцы, губы… Он сводил ее с ума своими ласками и наверняка знал, что делает, знал, как у нее кружится голова…

Скайлар с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть, силой заставляя себя молчать.

И не шевелиться. Не отвечать на его ласки. Не сопротивляться, но и не отвечать…

Ах, черт бы его побрал! Будь он проклят! Эти сводящие с ума ощущения. Прикосновение пальцев, губ, языка… Будь он проклят, проклят, проклят! Скайлар стиснула зубы и отвернулась. Чувство просыпалось в ней как бы помимо воли. Новое, неизведанное и настолько всепоглощающее, что противиться ему не было сил. Тело ждало все новых ласк…

И вот она не выдержала, чувства вырвались из-под контроля. Скайлар изогнулась под тяжестью его тела. И в тот же миг поняла, как глупо с ее стороны хоть на секунду забыться. Глаза индейца самодовольно вспыхнули. Стыд и ярость захлестнули молодую женщину. Она застыла, не сделав больше ни одного движения. Но ему, по всей видимости, было уже все равно, своего он добился.

Скайлар лежала, отказываясь открыть глаза, боясь даже вдохнуть.

— Любопытно, и как долго ты будешь притворяться? — спросил Ястреб, внимательно вглядываясь в ее лицо несколько минут спустя.

Скайлар повернулась, в глазах ее полыхал огонь. Сейчас она готова была растерзать всех мужчин, вместе взятых. Ястреб, казалось, никогда не поймет, что с ней происходит.

— Ну ладно, если уж вам так нравится, леди Даглас, — произнес он наконец.

— Да прекратишь ты издеваться? — возмутилась Скайлар. Но его, похоже, столь бурное негодование только забавляло.

— И в чем же именно вы усмотрели издевательство?

— В том, как вы называете меня — леди Даглас.

— А кто же вы, как не леди Даглас? Вы так настойчиво убеждали меня в этом с самого начала.

— Для тебя я никогда не буду леди Даглас! — воскликнула Скайлар. Господи, ну как же вырваться, как избавиться от него? Она была точно раненое животное. Забиться в темную нору, чтобы зализать раны, — вот о чем ей мечталось. Но избавиться от индейца не было никакой возможности. Все, что могла сделать Скайлар, — только отвернуться.

С минуту он молчал.

— Скайлар. — Первый раз он обратился к ней по имени. Временами она даже сомневалась, помнит ли он, как ее зовут. Ястреб нагнулся, и она почувствовала, что его длинные жесткие волосы защекотали плечо. — Скайлар, ты ошибаешься. То, что ты леди Даглас, не вызывает ни у кого сомнений, — сказал он и добавил: — Ни у меня, ни у других.

Ястреб отвернулся, а Скайлар лежала в темноте, гадая, сможет ли заснуть.

В конце концов сон сморил ее. Какие-то видения проносились в ее голове, и вдруг она проснулась, словно от толчка. «Я совсем одна, — мелькнула в голове мысль. — Одна и отчаянно нуждаюсь в помощи». Скайлар села на кровати, плечи нервно вздрагивали.

— Что такое?

Бедняжка едва не подпрыгнула от неожиданности. Она была не одна. Ястреб по-прежнему лежал рядом. Скайлар могла видеть его темноволосую голову на белоснежной наволочке. Глаза открыты, наверняка он обладает способностью видеть в темноте.

— Ничего, — прошептала она, проглотив неожиданно вставший в горле комок.

— Постарайся уснуть. — Слова прозвучали скорее как нетерпеливое приказание, чем просьба, и все же…

Все выглядело как-то по-домашнему.

— До рассвета еще никак не меньше часа, — пояснил он. Ястреб потянулся, взял Скайлар за руку и притянул к себе, заставив прижаться спиной к его груди.

Рука так и осталась покоиться на талии Скайлар могла чувствовать, как своим подбородком он упирается ей в затылок, но вот Ястреб пошевелился, убрал длинные золотистые волосы, чтобы не щекотали нос. Боясь вздохнуть, Скайлар лежала и прислушивалась к ритмичному биению его сердца. Это действовало умиротворяюще, она закрыла глаза и уже через несколько секунд погрузилась в сон.

Утонула в блаженном тепле.

Она не одна.

Когда Ястреб проснулся, Скайлар еще спала. Странные мысли лезли ему в голову. Как долго они знакомы? Три дня? А давно ли она стала по-настоящему его женой? И двух дней не прошло. Но почему кажется, что эта женщина стала неотъемлемой частью его жизни? И почему не проходит желание хорошенько встряхнуть ее, заставить все рассказать? Почему так хочется разбить ту стену враждебности, которую она возвела между ними?

Ястреб встал, быстро умылся, отыскал одежду, что небрежно разбросал вчера вечером, и оделся. Сегодня похороны отца. Человека, которому Ястреб верил безгранично. Человека, который непонятно зачем связал своего сына с взбалмошной и необычайно красивой женщиной. Той самой женщиной, которой удалось необъяснимым образом повлиять на отца и заставить включить ее в завещание. Стоило подумать об этом, как злоба закипала с новой силой. Но даже не это главное. Одна мысль причиняла мучительную боль: она была рядом, когда Дэвид умирал. А он в это время находился слишком далеко.

Ястреб постоял у кровати, припоминая, как сверкали серебром ее глаза, как неосознанно распаляла она его своим негодованием вчера вечером, и улыбнулся. Прошелся рукой по гибкой спине и крепко шлепнул по аппетитной попке. Она вскрикнула и, задыхаясь от возмущения, села на кровати, пытаясь отбросить с лица спутанные пряди волос. Глаза полыхали, ясно давая понять, что она не намерена стерпеть такую обиду.

— Прости, любовь моя, день сегодня предстоит нелегкий. Уверен, Мэган понадобится помощь и указания новой хозяйки дома. Понятия не имею, сколько людей приедет. Точно могу сказать только одно — преподобный Мэтью обещал быть здесь в половине четвертого.

Он повернулся и вышел из комнаты прежде, чем Скайлар успела что-либо ответить. Только закрыл дверь, как услышал удар о дерево, — вероятно, запустила в дверь чем-то тяжелым. Но улыбка померкла, когда он спустился вниз. Ясень и Лили уже приехали. Сейчас они были заняты тем, что вешали траурные ленты на парадную дверь и окна.

Ястреб поспешил приветствовать Ясеня, поцеловать Лили. Удивительно милая женщина, жена двоюродного брата, Лили приехала на запад без гроша в кармане после окончания войны. Бедная шестнадцатилетняя девушка долгое время работала в театральной труппе, что выступала в Додж-Сити. Когда вся труппа, возглавляемая ее отцом, решила перебраться на запад, их постигла неудача — людей захватили в плен воины индейского племени чейенов. Как раз в это время чейены вышли на тропу войны после устроенной белыми резни у реки Сенд-Крик. Лили оказалась в числе пленных, и один из воинов взял ее себе второй женой, но вскоре его убили. В те времена сиу и чейены часто объединялись для совместной борьбы. Так Лили попала в клан оглала. Ясень влюбился в нее без памяти. Хоть Лили и прожила многие годы среди индейцев, всем было ясно, что решение Ясеня поселиться в бревенчатой хижине было продиктовано не только его безграничной любовью к жене.

— Здравствуй, Ястреб. Темная Гора только что приехал, — сообщила ему Лили. — Сейчас он у твоего отца.

Небольшого роста, с темно-каштановыми волосами и усыпанным веснушками носиком, Лили, как всегда, вызывала у Ястреба нежные чувства.

Ястреб сжал руку женщины и взглянул на Ясеня.

— Я хочу поговорить с Темной Горой.

— Прослежу, чтобы вас не потревожили, — заверил Ясень.

Ястреб поблагодарил брата кивком головы и вошел в общую комнату. Темная Гора, лучший друг Ястреба, стоял у гроба. Последний раз взглянул на Дэвида и опустил крышку. Темная Гора был высоким сильным воином и всегда носил одежду из оленьей кожи, в волосах его красовалось два пера в знак самых важных из одержанных им побед.

— Спасибо, что пришел, — обратился к нему Ястреб на языке индейцев сиу.

Темная Гора кивнул и обнял его.

— От людей Бешеной Лошади больше никто не придет, я один, — сказал он. — Твой отец был великим человеком, всем нам будет недоставать его. Бешеная Лошадь сказал, что ты поймешь, почему ни он, ни другие из присоединившихся к нему воинов прийти не смогут.

— Да, конечно, я все понимаю.

Люди Бешеной Лошади. Их было немало. К нему присоединялись не только семьи, но и целые кланы, и всех объединяло одно — нежелание подчиниться правилам, устанавливаемым белыми людьми, а он давал им силу и направлял. В юности, во время одного из самых важных испытаний, когда каждый индеец сиу должен понять, что предназначено ему в жизни, Бешеную Лошадь посетило видение. Он увидел себя воином, проносящимся на коне через град пуль и стрел и выходящим из него невредимым. Годы шли, и вот он стал таким воином. Заставила жизнь и белые люди, не выполняющие своих обещаний. Вождь собрал вокруг себя индейцев, чтобы вместе противостоять натиску белых пришельцев. Никогда в жизни он не смог бы жить в резервациях, слишком был свободолюбив.

Все больше и больше молодых воинов, женщин и даже детей присоединялось к нему. Теперь они двигались на северо-запад, как можно дальше от поселений белых, туда, где остались земли, на которых кочевники-индейцы могли вести привычный образ жизни — охотиться на бескрайних просторах. Там же собирал людей под своим началом и Мудрый Бык. Как бы ни старалось правительство привлечь их к решению вопроса и продаже земель в районе Блэк-Хиллз, люди Бешеной Лошади предпочитали оставаться в стороне.

— Армия попросит тебя отправиться к Бешеной Лошади и уговорить его прийти на встречу в одну из резерваций и выслушать их предложения. Ты сделаешь это?

Ястреб усмехнулся:

— Меня уже просили об этом. Ночной Кугуар предлагал поговорить с вождем, и я это сделаю. С нетерпением жду встречи с дедом и друзьями.

— Ночной Кугуар передает слова американской армии.

— И всегда предельно честен. Хоть сейчас он и служит в армии, но честности, которой его учили с детства, не утратил, никогда не станет навязывать свое мнение, если оно расходится с мнением других. Несомненно, он постарается подсказать, как лучше поступить в случае с продажей земель.

— Лучшим выходом будет только война.

— Каждый должен решать за себя.

Темная Гора кивнул и предпочел сменить тему.

— Ты, я слышал, обзавелся новой женой?

— Верно.

— И у меня есть новая жена.

— Но и старая при этом никуда не делась! — поддразнил Ястреб.

Темная Гора ухмыльнулся и покачал головой.

— Я взял Молодую Олениху, сестру Синего Ворона. Недавно она родила мне сына.

— Твоя семья все растет. Видно, боги к тебе благосклонны.

— Тебе бы тоже следовало давно жениться, — с печалью в голосе проговорил Темная Гора. — Будь у тебя две жены… ты не страдал бы так от потери той, которую любил столь сильно.

Жесткие черты лица Ястреба смягчила улыбка.

— В мире моего отца другие правила, пойми. Там мужчина может иметь только одну жену, за раз по крайней мере.

— Все потому, что белые люди слишком дрожат над накопленным добром, — сказал Темная Гора с явным осуждением.

Ястреб кивнул:

— Доля правды в этом есть. Однако чем больше жен, тем сильнее головная боль. Иногда и одной жены бывает более чем достаточно.

В глазах Темной Горы мелькнул лукавый огонек.

— О твоей жене уже ходят легенды, — сказал он. Ястреб вскинул бровь. Хотя, впрочем, чему тут удивляться, конечно же, его братья Клинок и Серебристый Ворон не стали молчать о нападении на карету Скайлар. — Говорят, с ней нелегко справиться. А еще говорят, что для белой женщины она очень красива и борется с отчаянностью, присущей немногим.

— Чего-чего, а этого у нее не отнять, — неохотно признал Ястреб.

— Пусть тебе и приходится с ней нелегко, я рад, что у тебя есть жена. Теперь ты больше не будешь одинок. Слишком много лишений выпало на твою долю, слишком много страданий. Боги наградят тебя детьми. Когда приедешь к нам, устроим вам особую церемонию, все как полагается. Ты воин, который не уронил своего достоинства, не запятнал честь предков. Боги услышат тебя и дадут сыновей, а сыновья помогут не забывать отца. Отныне воспоминания не причинят тебе боли. Ты передашь детям все, чему учил тебя отец, и тем самым будешь чтить его память. Пойми, друг, потери — неотъемлемая часть жизни.

Не согласиться с мудрыми словами Ястреб не мог. Он был рад, что Темная Гора в этот скорбный день с ним рядом. Хоть дороги их и разошлись, дружба мужчин осталась неизменной, и Ястреб был уверен: так оно и останется, сколько бы времени ни прошло, какие бы события ни происходили.

— Я рад за тебя, Темная Гора. Жизнь у тебя, как вижу, бьет ключом.

— А еще с каждым днем становится все опаснее, но побережем эти разговоры до другого случая. Я останусь с тобой и твоим отцом сегодня. Скоро соберутся люди, и ты сможешь отдать ему последние почести.

Несколько часов спустя Ястреб сидел в своем кабинете за столом. Голова нещадно болела, он потер виски. Раздался стук в дверь.

— Войдите, — усталым голосом пригласил он.

Целый час ушел на то, чтобы обсудить с Генри Пьерпонтом детально каждый пункт завещания отца и недавно пришедшее по почте приложение. Документ был должным образом заверен. Никакой, правда, новой информации Ястреб для себя не извлек, лишь подтверждение того, что уже и так знал: Скайлар получит Мэйфэйр и земли сиу, если он захочет признать брак недействительным. Особой необходимости перечитывать завещание Ястреб, впрочем, не видел — раз он единственный наследник и согласен с волей отца, все принадлежит ему. Хотя жена, конечно, теперь в той же мере является хозяйкой дома, что и он.

Дверь открылась, и на пороге появилась Скайлар. В черном платье — бархат и шелк. Сейчас она выглядела еще более привлекательной. Казалось бы, мрачный цвет наряда и строгий пучок едва ли были призваны радовать глаз, но черный цвет подчеркивал белизну кожи и золото роскошных волос. Подобранные вверх, они открывали взгляду точеную шейку, позволяли насладиться тонко вылепленным лицом. С самого утра, едва поднявшись, Скайлар была вся в заботах. Принять стольких гостей, которых к тому же никогда прежде не видела, — задача не из легких, но она с этим справилась. Каким образом ей удалось при этом ни разу не столкнуться с ним, Ястреб не знал.

— В чем дело?

— Приехал преподобный Мэтью. Он хочет успеть совершить церемонию до наступления темноты.

Ястреб кивком головы показал, что согласен, но Скайлар не уходила.

— Мистер Пьерпонт… ведь душеприказчик твоего отца?

— А что, собственно, такое? — Ястреб удивленно изогнул бровь.

Скайлар никак не решалась сказать, зачем пришла.

— Понимаю. — Он мрачно сдвинул брови на переносице. — Хочешь узнать, включена ли ты в завещание? Прости, любовь моя. Судя по всему, отец вверил тебя моим заботам, отписал, так сказать, тебя мне. А потому твое место здесь, в этом доме. — Ястреб встал. — Что поделаешь, дорогая, я его единственный сын, а соответственно и наследник.

Лгал ли он? Отнюдь, это была сущая правда, потому что поставленные отцом условия выполнены. Позволить этой женщине уйти, прихватив деньги отца? Да ни за что!

— То, что ты наследник, мне известно. Но не скрою — хотелось бы знать, есть ли в завещании упоминание о том, как мне жить дальше.

— Ты должна жить здесь. — Ястреб раскинул руки, точно указывая, где именно. — На полном обеспечении. Есть возражения?

— Нет, но должно быть что-то…

— Если что понадобится, только скажи. И все будет доставлено в тот же миг.

Скайлар опустила ресницы. На какой-то момент Ястреб подумал, что напрасно так больно задел ее, и в сердце шевельнулось раскаяние. Однако стоило вспомнить, что сегодня за день, вспомнить, что женщина, стоящая перед ним, вышла замуж за отца из-за его богатства, как сострадания и след простыл. Гнев разгорелся с новой силой, хоть Ястреб и пытался скрыть его под маской холодной вежливости. Он обошел стол и взял Скайлар за руку.

— Не пора ли нам спуститься вниз? Людей пришло много, самых разных. Индейцы из резерваций, солдаты, поселенцы, маркитанты, кое-кто даже с женами; все они собрались в общей комнате, в которой по такому случаю были специально расставлены стулья. Сэм Хагерти и мистер Рили — вместе с Дэвидом Дагласом они в числе первых приехали сюда и построили на новой земле свои дома — сидели на почетных местах в первом ряду.

У гроба стоял преподобный Мэтью. Сколько ему лет, Скайлар не знала, но выглядел он так, словно ему все сто десять. Копна белоснежных волос, глубоко залегшие морщины. Увидев Ястреба под руку со Скайлар, он сказал: — Приступим, друзья мои.

Для начала прочитал «Отче наш», затем другие молитвы. Но вот он положил требник и заговорил о том, каким прекрасным человеком был Дэвид Даглас. Сколь велика была его любовь к тем, кто окружал его. К какой бы расе люди ни принадлежали, все для него были созданиями Божьими. Он вносил счастье в жизнь близких, помогал нуждающимся.

Ястреб с удивлением отметил, с каким вниманием Скайлар слушала преподобного отца, кажется, даже уронила слезинку. Он, растрогавшись, едва не протянул руку, чтобы обнять ее, но, вспомнив, что всего несколько минут назад она пришла к нему просить денег, сдержался. Ее наследство!

Он словно окаменел.

Ясень, Рили, Сэм и Два Пера вынесли гроб из общей комнаты через заднее крыльцо. Дальше траурная процессия проследовала через тщательно подстриженную лужайку к огромному древнему дубу. Туда, где уже была установлена надгробная плита, — под ней покоилась мать Ястреба. На плите были выгравированы оба ее имени — и христианское, и то, что она получила среди индейцев. Она сама попросила, чтобы ее похоронили здесь, в Мэйфэйре, под этим самым дубом, а Дэвид пожелал покоиться рядом с ней.

Так оно и будет.

Наконец печальная церемония подошла к концу. Преподобный Мэтью бросил горсть земли на крышку фоба после того, как он был опущен в могилу. Сказаны последние слова. Сандра и Мэган стояли обнявшись и тихо плакали. К ним подошла Лили, обняла женщин и повела обратно в дом. Собравшиеся стали расходиться. Остался один Ястреб. И Скайлар.

Разжав пальцы, стиснувшие ее руку, Ястреб сказал:

— Возвращайся в дом, я скоро приду.

Она не хотела уходить. Заговорила, речь поначалу была сбивчивой, но постепенно голос женщины обрел силу:

— Ястреб… он… хочу, чтобы ты знал, он почти совсем не мучился. Дэвид знал, что болен. Страха в его душе не было. Перед смертью он находился в мире с самим собой и Богом. Конечно, смерть есть смерть, но все же ему досталась легкая. Мне очень жаль, правда… он был замечательным человеком. Пожалуйста, поверь, он почти не страдал.

Ястреб, помедлив, кивнул. Не так уж много она сказала, но это уже было что-то, слова поддержки.

— Спасибо, — тихо произнес он. — А теперь, пожалуйста, иди в дом. — Хотя слова этой женщины приятно согрели душу, ответил ей тоном, куда более жестким, чем хотел. Скайлар повернулась и ушла.

А Ястреб остался один у могилы. Темная Гора — вот кто, как ни странно, поддержал его сегодня, дал ему сил. Смерть была неотъемлемой частью жизни. Но в его собственной жизни она занимала слишком большое место. Последнее свое «прости» он уже сказал матери, брату, жене и сыну. А вот сегодня предал земле тело отца. Ему нужны сыновья, сказал Темная Гора. Сыновья, которым он расскажет об отце. Тогда память об этом человеке будет жить в его рассказах.

Ястреб услышал негромкое завывание — это Волк пришел разделить его горе. Индеец опустился на корточки и ласково потрепал пса.

— Да, приятель, его уже больше с нами нет, — сказал он, обращаясь к своему питомцу. Затем встал и, повернувшись к могиле, почувствовал, что ему необходимо выговориться. — Папа. Надеюсь, ты все знаешь. Я был тебе не слишком хорошим сыном. Долгое время вовсе не желал признавать тебя, потому что ты не был одним из сиу. Другие смогли увидеть гораздо раньше меня, что ты обладал всеми достоинствами, которые мы ценим в наших воинах: храбрость, щедрость и мудрость. Я любил тебя. Очень. Вот только не могу понять последний твой поступок. Как жаль, что меня не было с тобой! Боже, отец, кто она такая? Что между вами произошло? Почему ты вдруг умер? — Глаза Ястреба затуманились от слез. Белые говорят, что индейцы не испытывают никаких эмоций. Но где им понять, что индейцы способны чувствовать не менее глубоко, не менее остро. Они просто не показывают своих переживаний. — Я люблю тебя, папа! — прошептал Ястреб.

Он отвернулся и зашагал к дому. На веранде выстроились в ряд столы, уставленные закусками. Ястреб видел, как вокруг них толпится народ.