- Впервые вижу подобное рождественское представление. У нас в Гизбурге на рождество обычно представляли "пир Епифании"... надо понимать, вы не рассчитываете, что город продержится до Двенадцатой Ночи?
      - Так и собираешься донести Гелимеру?
      Он задорно улыбнулся:
      - Гелимер придет в ярость. Он-то надеялся, что вы в глотки друг другу вцепитесь, а тут такое веселье!
      Аш оторвалась от созерцания брыкающейся пляски "лошади". Ей показалось, что кое-кто из наемников уловил имя Гелимера. Она незаметно покачала головой, предостерегая Фернандо. В теплом воздухе ей почудился его запах: мужской пот и еще что-то, свойственное только ему одному.
      Рядом послышались грубые шутки и сквернословие. Аш устремила взгляд на тех, кто, как видно, опознал в священнике рыцаря, так недолго владевшего отрядом. Разговорчики вокруг затихли или, по крайней мере, передвинулись туда, где она не могла их услышать.
      "С какой стати мне щадить его чувства?"
      - Фернандо, тебе все равно придется мне рассказать, - шепнула она, поддавшись мгновенному порыву. - Как ты попал в священники?
      - Вытащив аббата Мутари из-под развалин дворца, - пояснил он.
      - Я бы не стала!
      - Мне нужен был покровитель, - с горечью заметил Фернандо. - Я только что заступился за тебя, помнишь, во дворце? И знал, что Гелимеру меня растоптать легче, чем собаке задрать лапу, вот и схватился вытаскивать первого разодетого в богатые одежды и драгоценности - а первым попался как раз Мутари.
      - И он принял твое обращение за чистую монету?
      - Ты не представляешь, что творилось в Карфагене, - нахмурился Фернандо. - Сперва разошлись слухи, что король-калиф мертв, и империя, казалось, вот-вот разлетится на куски. Потом эти огни в пустыне, где мы проезжали. Над могилами... И говорили, что это проклятие...
      Аш видела, что он сейчас мыслями далеко от нее, и не прерывала поток воспоминаний.
      - Я и сейчас так думаю, - добавил он, чуть помолчав. - Я проезжал там, когда мы искали лорда Леофрика. Там были рабы, бараны, козы, все... все мертвые. Они словно растаяли, как воск, они были в воротах этих гробниц вплавленные в бронзу... И свет - сияющий занавес, во все небо... Теперь они называют это Пламенем Благословения Господня!* [Приведенное описание поразительным образом совпадает с некоторыми описаниями военных экспериментов с мощными источниками электромагнитного поля. "Сияющий занавес", вероятно, вызван поляризацией молекул, как при северном сиянии (aurora borealis).]
      Аш, своими глазами видевшая раскрашенные стены пирамид над молчанием Диких Машин, почувствовала, как похолодел загривок.
      Фернандо передернул затянутыми в рясу плечами, потянулся рукой к медальону:
      - Я бы назвал это "джином".
      - Не джин и не дьявол. Это Дикие Машины, - возразила Аш, указывая рукой на светлевшее за окном небо. - Они высасывают свет из мира. Даже думать не хочется, как это выглядит вблизи.
      - Я и не собираюсь думать, - пожал плечами Фернандо.
      "И это мой муж... бывший муж", - поправилась она.
      Аш не заметила, закончился ли танец Кампина или "кляча" попросту свалилась с ног. Полдюжины добровольцев утащили ее со сцены. Бальдина и еще несколько девиц подсыпали на пол свежей соломы, и вперед выступил Генри Брант. Он был облачен в бархатную мантию, бывшую некогда красной - пока пятна копоти не выкрасили ее в черный цвет. На белых кудряшках сиял стальной венчик с торчащими в стороны шипами - только сейчас из кузницы. На цепь, болтавшуюся на шее, не пожалели упряжи от десятка лошадей - она была наспех склепана из удил.
      "Молодчина, Ансельм, - размышляла Аш, тщетно отыскивая взглядом своего помощника. - Нам это сейчас вот как необходимо!"
      Генри Брант властно простер перед собой руку и объявил:
      Я - истиной король английской стороны, :
      Вы с взгляда первого увидеть то должны.
      Но вот за сына я давно тревожусь
      Скажите мне, здесь нет ли принца Джордж?
      Из компании английских лучников выкрикнули:
      - Ты из Йорком или из Ланкастеров?
      Генри Брант через плечо ткнул пальцем в комедианта, изображающего принца Джорджа:
      - Сам не видишь?
      - Это же Ансельм, - воскликнула Флора, привставшая на цыпочки, чтобы лучше видеть. - Роберто! - выкрикнула она, весело блеснув глазами на Аш.
      - Тогда это, пожалуй, ланкастерский король, - догадалась Аш.
      Немалая доля шума исходила от парней, которые никогда не бывали в Англии, но были рады-радешеньки подзадоривать англичан. Аш готова была присоединиться к веселью, радуясь, что измотанные люди хоть ненадолго позабудут о войне, но ее останавливал напряженный взгляд Фернандо.
      - Ты, кажется, готов предложить мне подписать контракт с калифом! усмехнулась она.
      - Я не настолько глуп... - Фернандо вдруг коснулся ее руки и кивнул на ряженых. На лице его на мгновенье мелькнуло чистое неприкрытое веселье. Аш стало не по себе от его непринужденной грации, от мысли, что - если бы не война - он мог бы и дальше блистать на турнирах, женился бы на какой-нибудь баварской наследнице, завел детишек, и ни разу бы не заглянул в себя глубже, чем необходимо и ему бы в голову не пришло принимать монашеский обет.
      - Чего же ты от меня хочешь? - спросила она. Его ответ утонул в громком хохоте. Роберт Ансельм с копьем в руке протопал на свободную площадку между латниками и женщинами из обоза.
      - Господи помилуй, где еще увидишь такие доспехи! - заливалась Флора.
      - Единственные в мире, - вторил ей брат.
      Ансельм нацепил на себя столько железа, что непонятно было, как удается ему держаться на ногах. На ходу он оглушительно бренчал. Поножи были собственные, а вот кираса (на человека много толще и выше ростом) Аш сразу заподозрила, что он позаимствовал ее у кого-то из бургундцев. На широких плечах болтались многочисленные наплечники; наручи, стальные манжеты и налокотники были налеплены где в три, а где и в четыре слоя. Чеканный нагрудник сверкал и отливал серебром - его почти не прикрывала бурая накидка с белой звездой на груди. Под острием копья болтался белый вымпел - женская рубаха - с наляпанной кое-как красной розой.
      Ансельм откинул забрало, показав ухмыляющуюся небритую физиономию, стукнул тупым концом копья в пол и широким жестом выбросил в сторону левую руку.
      Я - принц Джордж, достойный рыцарь,
      Кровь за Англию пролил...
      Он выдержал паузу, дожидаясь аплодисментов, и, дождавшись, приставил ладонь к тому месту, где под шлемом, вероятно, скрывалось ухо:
      - Громче! Не слышу!
      Гром аплодисментов и топот ног сотрясли башню. Ансельм между тем продолжал:
      Кто не славит мою храбрость?..
      Тому дам цинка под зад!
      Фернандо дель Гиз тихо застонал:
      - Таких комедиантов и при дворе у Фридриха не бывало!
      - А, только наемники живут полной жизнью! - серьезно согласилась Аш.
      Он смеялся совсем по-мальчишески, но стоило ему стать серьезным - и на лице проступали морщины. Три месяца назад, в Карфагене, их еще не было.
      "Три месяца, - подумала она. - Всего-то. Солнце из созвездия Девы перешло в Козерога. Совсем недолго..."
      Она заметила, как он напрягся при выходе следующего актера.
      Эвен Хью, пошатываясь, выдвинулся вперед. Поверх кольчуги он натянул женскую сорочку с квадратным вырезом. Желтоватый подол болтался на уровне коленей. Стрелки и латники встретили его громкими воплями, какая-то из женин - кажется, Бланш - пронзительно свистнула. Аш, все еще смеясь, недоуменно наморщила лоб. Только когда уэльсец, морщась, натянул на пробитую башку визиготский помятый шлем, она догадалась, на кого пародия.
      Эвен с показной робостью прокрался на площадку, сжимая длинное карфагенское копье.
      Сарацинский я герой, сами видите!
      Карфаген мой дом родной, понимаете.
      Вот прирежу принца Джорджа - и увидите,
      Всем я глотки перережу, понимаете!
      - Застебешься! - выкрикнул кто-то.
      - Справлюсь, - откликнулся Эвен. Погодите у меня, увидите!
      - Раньше увидим, как ты овцу дерешь!
      - Баррен, я тебя слышу! - прикрикнула Аш. На Фернандо она старалась не смотреть. Флора дель Гиз издала протяжный непристойный звук и скорчилась от хохота. Аш изо всех сил старалась сохранить вид начальственный и неприступный .
      - Требование момента, придется простить их, - извиняющимся тоном заметила она, мучительно стараясь не рассмеяться.
      Эвен Хью выхватил у ближайшего стрелка деревянную чашу, осушил одним глотком и развернулся к Роберту Ансельму:
      Тебе, принц Джордж, я вызов шлю!
      Тебя я трусом объявлю!
      Бояться я тебя не стану:
      Ведь вижу, меч твой - деревянный!
      - И сам ты - англичанин сраный... - добавил гордый уэльсец вполголоса.
      Ансельм взмахнул копьем, осенив ближайших зрителей полотнищем новоявленного знамени, и продекламировал ответ:
      Моя десница и клинок
      Тебе земной готовят гроб...
      - Ух ты! - серьезно проговорила Флора.
      Рядом с ней возник Антонио Анжелотти, забормотал:
      - Я же им говорил, я предлагал... Terza rima...
      Аш с улыбкой заметила, что светловолосый канонир сжимает руку Флоры, словно рядом с ним был старый отрядный лекарь, а отнюдь не герцогиня Бургундии. На лице Фернандо мелькнуло что-то вроде зависти.
      Ансельм нацелил копье прямо в грудь Эвена Хью. Уэльсец автоматически отступил на шаг. Ансельм заключил:
      Душа на небо улетит!
      Беги, несчастный, иль умри!
      Отбросив копья, оба извлекли из-за пояса учебные мечи китовой кости. Началось сражение, и вопли превзошли предел возможного. Английские лучники скандировали: "Да-вай, Сент-Джордж!" и топали ногами в такт.
      - Ты посмотри на них, - вздохнула Аш. - Ну, не могли удержаться!
      Эвен Хью с Робертом Ансельм и думать забыли о ролях, требовавших разыгрывать комическую схватку, и осторожно кружили по усыпанному соломой полу. Вот Роберт сделал прямой выпад, Эвен парировал и ударил сам, Роберт закрылся...
      - Устроили настоящую драку, - с улыбкой кивнула Флора. Латники, в восторге от зрелища, вопили без умолку. - Надеюсь, они еще вспомнят о представлении, - добавила она и присоединилась к общему хору: - Давай, Эвен, покажи, как хорошо я тебя заштопала!
      В гомоне и лязге костяных клинков о доспехи Аш расслышала голос Фернандо:
      - Так мир, Аш?
      Она оглядела его, стоящего с надвинутым на лицо капюшоном в зале, полном врагов. Внешне невозмутим, но Аш уже хорошо знала его и видела боится...
      - Много чего случилось после Нейса, - отозвалась она. - Брак и разлука, лишение прав и аннуляция. И Карфаген был давным-давно. Почему ты заступился за меня? Тогда, на коронации? Почему?
      Фернандо, вроде бы не к месту, забормотал:
      - Ты думала, я должен был запомнить твое лицо. Но я забыл. За семь лет забыл. Мне в голову не приходило, что женщина в латах, которую я увидел под Нейсом, это та самая, которую я... встречал... в Генуе.
      - Это твой ответ? Извинение?
      Солнце, прорвавшись в стрельчатое окно, бросило серебристый отблеск на головы толпы, засверкало на доспехах Эвена и Роберта, скакавших по соломе в сумасшедшей дуэли, блеснуло на раскачивавшихся от крика гирляндах под потолком. Аш стало зябко, она опустила взгляд на свои белые бескровные ладони.
      - Так это извинение? - переспросила она.
      - Да.
      В центре зала Эвен отступал под сыпавшимися на него мощными неотразимыми ударами Ансельма. Китовая кость звякала о металл. Английские стрелки охрипли от крика.
      - Фернандо, зачем ты пришел сюда?
      - Нужно добиться перемирия, а потом и мира. - Дель Гиз взглянул на свои пустые руки и снова на нее. - Слишком много смертей, Аш. Дижон погибнет. И ты вместе с ним...
      Две мысли столкнулись в ее мозгу. Первая: "Как он молод!" и в то же время: "Он прав. Логика войны всюду одинакова. Вряд ли Гелимер так уж боится турок, а значит, победив, он вырежет всех подчистую. И очень скоро".
      - Христос на камнях! - воскликнул Фернандо. - Да уступи же ты хоть раз в жизни! Гелимер обещал мне, что оставит тебе жизнь и не отдаст в руки Леофрика. Просто запрет в какой-нибудь тюрьме на пару лет...
      Он почти кричал, и Аш поймала взгляды Флоры и Анжелотти, устремленные на германского рыцаря.
      - Ты и впрямь рассчитываешь убедить меня? - спросила она.
      Ансельм разыграл финт и выбил оружие из рук Эвена Хью. От дружного крика: "Сент-Джордж!" содрогнулись мощные стены башни.
      Обезоруженный сарацин вдруг уставился за спину Роберту и выкрикнул: "Сзади!"
      Ансельм неосторожно оглянулся через плечо, и Эвен тут же воспользовался моментом, чтобы сделать ему подножку.
      - Господи! - огорченно вскрикнул Фернандо. Эвен Хью отступил с пути валившегося на него тела, перехватил меч Роберта и обрушил могучий удар на его шлем, после чего выпрямился и пропыхтел:
      - Получай, английский ублюдок!
      Аш закусила губу при виде картинно корчащегося на полу Ансельма, сообразила: "Цвет лица в порядке, он может двигаться...", догадалась, что сцена была разыграна по плану и ударила в ладоши. По обе стороны от нее аплодировали Флора и ее брат, а Анжелотти смеялся до слез.
      - Погиб! - выкрикнул Генри Брант, бросаясь к упавшему, в съехавшей набекрень короне, путаясь в королевской мантии. - Погиб!
      Найдется ль врач, что сына моего спасет
      И исцелит смертельное ранение?
      По толпе пробежал шепоток. Аш видела краем глаза, что зрители забыли об угощении и замерли, предвкушая новый поворот событий. Пауза затягивалась. В уголке у камина срочно облачали в костюм нового комедианта.
      - Нет! - Рикард стряхнул с себя помощников и выскочил в зал. По волочившейся за ним долгополой мантии и мешочку с кузнечными инструментами Аш догадалась, что ему предстояло играть доктора, но парень не остановился на площадке, а настойчиво проталкивался к ним, и зрители расступались, давая ему дорогу.
      Рикард с подростковой неуклюжестью склонился перед Аш, и еще ниже перед герцогиней-лекарем.
      - Мне не хватит умения сыграть благородного доктора, - отбарабанил он, - но здесь есть некто, обладающий высоким искусством. Мессир Флориан, прошу!
      - Что? - оторопела Флора.
      - Сыграйте благородного доктора! - повторил мальчишка. - Прошу вас!
      - Просим! - в один голос заорали латники.
      - Ага, давайте, док! - подхватили стрелки во главе с Джоном Барреном.
      Роберт Ансельм, распростертый мертвым на соломе, звякнув железом, поднял голову:
      - Тут принц Джордж помирает, так что давайте, лечите побыстрей!
      - Мессир Флориан, лучше не спорить, - весело вздохнул Анжелотти.
      - Да я роли не знаю!
      - Знаешь! - заспорила Аш, силясь удержаться от смеха. - Ой, ну и вид у тебя! Флора, эти роли все знают наизусть. Да ты наверняка и играла хоть раз на Двенадцатую Ночь! Давай, выходи. Приказ босса!
      - Слушаюсь, босс, ваша милость! - угрюмо буркнула Флора.
      Она постояла в раздумье - высокое пугало, а не женщина - и быстро расстегнула свой полукафтан, скинула его и с помощью пажа влезла в докторскую мантию, дернула плечом, расправляя складки, повернулась к Аш растрепанная, с блестящими глазами:
      - Ну, погоди, я тебе припомню! - и шагнула вперед.
      Рикард кинул ей мешок с инструментом, и она поймала его на лету, на ходу нащупала одну из рукояток, выступила на середину, задумчиво водрузила ногу на широкую грудь Роберта и оперлась руками о колени.
      - Уф-ф!
      Я - доктор...
      - Ё... - Флора запнулась. - Погодите, дайте вспомнить...
      - Господи, вылитый отец, - вырвалось у Фернандо. Он с улыбкой повернулся к Аш: - Какая жалость, что старый негодяй помер. Вот был бы рад узнать, что у него двое сыновей!
      - Провались ты, Фернандо, - добродушно пожелала Аш. - Ты понимаешь, что я не дам ее убить? Так и передай Гелимеру.
      Флора тем временем с помощью пары здоровенных гвоздорезов вскрыла кирасу Ансельма и задумчиво потыкала рукояткой в брюхо страдальца:
      - Бедняга мертв!
      - Давным-давно! - выкрикнула Бальдина.
      - Мертвее камня, - повторил лекарь. - О, дерьмо... нет, не подсказывайте, сама вспомню...
      Аш просунула ладонь под локоть Фернандо поверх плаща. Он чуть склонился к ней и накрыл ее пальцы своей ладонью. Аш крепче сжала его руку.
      Флора посреди зала продолжала исследования. Она передвинула ногу от груди к гульфику. Кошачий концерт! Она продекламировала:
      Я - доктор, любые болезни лечу:
      Чахотку и насморк, понос, золотуху.
      Я вам кости вправляю,
      Я вам мозги вправляю,
      А коль надо - из мертвых пинком подниму!
      - Такая поднимет! - выкрикнул Биллем Верхект в непритворном восторге.
      Флора закинула гвоздодеры за плечо, как алебарду, и отозвалась:
      - Тебе-то чего беспокоиться, Биллем, ты уже много лет покойник!
      - Дьявольщина, мне так и помнилось, что в Генте со мной что-то случилось!
      Аш ухмыльнулась, покачала головой. Последний котел был вылизан дочиста; кухарки вытирали руки фартуками и устраивались среди зрителей.
      "Меньше половины пайка на каждого. И это по случаю Рождества Роберт расщедрился! Мы в дерьме по самые уши..."
      Фернандо вдруг сказал:
      - Гелимер собирается сделать тебе предложение. Он велел сказать... я сам не поверил.... если Дижон сдадут, он даст свободный пропуск всем жителям, хотя ему придется повесить гарнизон. А что касается моей сестры: король-калиф собирается взять герцогиню Бургундии в жены.
      - Что-что?!
      Беззастенчиво подслушивавший Антонио Аижелотти вмешался:
      - Чистая работа, мадонна. Господи, все купцы и гильдейские старшины мигом потребуют сдачи. Вот тут и начнутся споры да раздоры!
      - В жены? - тупо повторила Аш.
      - Тут он промахнулся, - пояснил ей Фернандо, бросив сердитый взгляд на Анжелотти. - Люди Фридриха уже поговаривают, что будь он в силе, так попросту взял бы город штурмом. Ничего из этого не выйдет, но, - он дернул плечом, - я должен был сказать.
      - О, господи! Представляю, как расскажу об этом Ла Маршу! - Помянув бургундца, Аш снова покосилась на дверь. Никого, кроме стражи - и те не бдят на часах, а любуются на герцогиню-доктора и Сент-Джорджа.
      Голос Флоры зазвенел:
      По воле моей и искусством моим
      Мертвый Сент-Джордж - станет живым!
      Моя премудрость тебя зовет:
      Встань, поднимись, тебя подвиг ждет!
      На глазах у всех людей,
      Оживи, подымись скорей!
      Ансельм вскочил на ноги и отвесил публике изящный поклон. Один из наплечников при этом соскочил и со звоном покатился по полу. Эвен Хью, Генри Брант и Адриан Кампин выбежали вперед; "сарацинский рыцарь", "король" и "кляча" сцепили руки.
      Флора дель Гиз ухватила за руки Ансельма и Эвена, подозвала к себе Рикарда и что-то шепнула на ухо молодому оруженосцу. Рикард кивнул, глубоко вздохнул и выкрикнул:
      На Двенадцатую Ночь Рождества
      Жив принц Джордж!
      Чего желаем и вам!
      А теперь нам заплатите
      И спокойно спать идите!
      В громе аплодисментов на актеров обрушился дождь мелких монет и старых башмаков. Ряженые гордо раскланивались.
      Латники сгрудились вокруг, чтобы похлопать по плечам Флору и остальных. Кто-то стянул с балок зеленые гирлянды, и плети плюща увенчали головы отрядного доктора, каптенармуса, второго капитана, командира копья и оруженосца. Аш вдруг почувствовала себя покинутой и одинокой. "Даже если мы выкарабкаемся, - думала она, не сводя глаз с лица Флоры, - возврата к прежнему уже не будет".
      Раздались приветственные крики. Флора, сияя золотистыми волосами, вознеслась над толпой на руках Ансельма и Эвена Хью. Аш медлила пока подходить с поздравлениями. Она оглянулась на Фернандо дель Гиза. Казалось, его что-то обеспокоило.
      - Священник... - Она недоверчиво покрутила головой и с неожиданной для нее самой язвительностью спросила: - И что, много добрых чудес сотворил?
      - Ни одного. Я ведь пока принял только первые обеты, клятву целибата; пока не осенит благодать, я и не узнаю, способен ли я творить чудеса... После неуловимой паузы он добавил: - Аш... это другая церковь. Раз нет необходимости сохранять девственность для благодати, значит, и вообще в ней нет нужды. Священникам высокого ранга дозволено жениться. Я видел жену Мутари - она нубийка.
      - Его счастье, - иронически одобрила Аш. Во рту у нее почему-то вдруг пересохло. В животе возник холодок предчувствия. "К чему он ведет?"
      - К чему ты это говоришь, Фернандо?
      Уголки его губ дрогнули в улыбке. Он пытался сдержать ее, но ясно было: что-то заставило его забыть о том, что он - заложник в осажденном городе, что в любую минуту могут начать обстрел, что перемирие не надежно и его жизнь висит на волоске.
      - Я должен тебе кое в чем признаться...
      - Да? - подбодрила Аш.
      Фернандо помолчал. Аш изучала его лицо. Ей так хотелось снова коснуться его губ, лба под линией тяжелых светлых волос... странное чувство, почти нежность.
      - Говори же, - снова поторопила она.
      - Ладно... Я никогда не думал... - он отвел глаза, оглядел шумный зал и снова взглянул на нее. Его лицо светилось.
      - Никогда не думал, что могу влюбиться, - закончил он. Голос срывался, словно у подростка. - А если и влюблюсь, думал, это будет дочь знатного вельможи, с приданым, из тех, кого подбирала моя матушка; может, даже дочь графа... Никогда не думал, что способен влюбиться в женщину-солдата, Аш, в темноглазую женщину с серебряными волосами, которая вместо платьев носит латы...
      Он задохнулся. Аш, чувствуя, как в груди разгорается огонь, глядела ему в глаза. Влюблен, ясно как день. Все лицо преобразилось.
      - Я... - У нее тоже сорвался голос.
      - Моих владений уже не вернуть. Я - священник, и мне предстоит жить на даяния верующих. Даже если мне когда-нибудь и дадут позволение жениться... Она на меня и не посмотрит, верно? Такая женщина?
      - Может, и посмотрит... - Аш поймала его взгляд. Ладони у нее вспотели, в пальцах бегали мурашки, все тело обмякло. Пойманная врасплох, она только и могла подумать:
      "И как я не понимала, что только об этом и мечтаю?"
      - Может, и посмотрит, - повторила она, не смея коснуться его руки. Не знаю, что тебе сказать, Фернандо. Ты ведь не хотел на мне жениться, тебя заставили. А я хотела обладать тобой, но ты мне не нравился. А теперь - не знаю. Ты вернулся такой... - Она махнула рукой на его рясу. - И это я могу уважать, хоть и не верю, что тебе и вправду удастся хоть кого-нибудь убедить...
      "Это я могу уважать", - повторила она про себя. Во всем теле разливалось легкое тепло.
      - Фернандо, я с первого взгляда увидела, как ты изменился. Я не знаю. Даже если арианскнм священникам позволено жениться, мне-то по закону нельзя. Но... если ты хочешь попробовать начать заново... я согласна.
      У нее кружилась голова. Нелегко вот так открыться. Она не сразу осознала, что Фернандо смотрит на нее с ужасом.
      - Что? Что?
      - О, зараза, - жалко пролепетала она. - Я не так поняла, да?
      - О чем ты?
      Она растерянно смотрела, как он переминается с ноги на ногу, шарит глазами по потолку, тяжело вздыхает...
      - О господи, я все перепутал! Я не тебя имел в виду!
      - Как не меня?
      - Да, я сказал темноглазая, с серебряными волосами... - он с силой ударил себя кулаком по ладони. - О, черт, прости...
      Аш ровно произнесла:
      - Ты говорил не обо мне. Ты говорил о ней.
      Он безмолвно кивнул. Аш ухватилась за стену, чтобы не упасть. Щеки горели. Горячий стыд смыл все, даже режущую боль в груди. Она готова была броситься вон из зала... куда? Головой вниз с крыши?
      - О господи! - голос Фернандо дрожал от боли. - Я не подумал. Да, я о ней... о Фарис. Я хотел рассказать тебе, Аш. Мне в голову не пришло, что ты подумаешь...
      - Да.
      - Аш...
      - Ничего не случилось, - дико проговорила она. - Ни хрена. Дерьмо! Рука сама сжалась в кулак, другая прижалась к груди. - О, дерьмо! Фернандо, что в ней такого? Она тоже для тебя не подходит, она тоже солдат! Мы же с ней как отражения в зеркале!
      Она осеклась, вспомнив свои остриженные патлы и изрезанные шрамами щеки. Когда она решилась украдкой бросить короткий взгляд в лицо Фернандо, то увидела, что он так же покраснел, как, должно быть, она.
      - Мы одинаковые!
      - Нет, разные. Я не знаю, в чем разница, - неуклюже пробормотал он, но она есть.
      - Ах, ты не знаешь, в чем разница? - почти взвизгнула Аш. - Не знаешь. Надо же! Так я тебе скажу, в чем разница, Фернандо. Ей не изуродовали лицо. Она никогда не знала бедности. Ее воспитывал лорд-амир. Ей не пришлось с десяти лет трахаться за деньги со взрослыми мужиками! Вот и вся разница. Она не испорчена, не то, что я!
      Она долгую минуту смотрела ему в глаза наконец тихо проговорила:
      - Я могла бы любить тебя. Сама не знала до этой самой минуты. А тебе лучше бы и вовсе не знать. Жаль.
      - Аш, прости меня!
      Она уже пришла в себя, привычно заслонилась высокомерным взглядом, загнала слезы поглубже в горло.
      - Ну и как, ты ее уже поимел?
      Густой багрянец поднялся по белой шее от высокого воротничка рясы до лба под капюшоном.
      - Неужели нет?
      - Она выехала навстречу королю-калифу, а на обратном пути вызвала меня, чтобы исповедаться. - Он глотнул, дернув кадыком. - Ей хотелось узнать, почему я, рыцарь, стал священником...
      - И ты ее не трахнул?
      - Нет! - на его лице вспыхнул гнев, но тут же сменился смущением, Фернандо провел рукой по волосам, взъерошив короткую прическу. - Как можно? Если я дорасту до ранга, в котором разрешается женитьба, тогда...
      - Ты не во сне ли живешь?
      - Я люблю ее!
      - Мечту свою гребаную ты любишь, а не ее! - Аш сплюнула под ноги. - Ты думаешь, она кто: воительница на белом коне, которая ведет людей в битву, а сама не запятнала свои руки убийством? Ты думаешь, она так же добра, как прекрасна?
      - Аш...
      - Она такая же, как мы, Фернандо. Она тоже посылает людей на бойню. Я такая, ты был такой, и она тоже. Господи, да ты подумай хоть немного головой, а не своим мужским достоинством!
      - Мне очень жаль, - он жалобно протянул к ней руку. - Я все испортил. Я не думал, что ты подумаешь, что я о тебе... Я думал, ты знаешь, что я...
      Аш почувствовала, что пауза затягивается.
      - Думал, я знаю, что ты и под страхом смерти ко мне не притронешься ?
      - Да нет же! Я хотел сказать... - Фернандо беспомощно уставился в пол. - Не могу объяснить. Я видел тебя... Я и ее раньше видел... Просто на этот раз было... по-другому...
      - А! Да заткнись ты на хрен!
      Дрожа и горя от унижения, она пялилась в никуда, не замечая веселившихся солдат, не видя холодного потемневшего неба за узкой амбразурой окна.
      "Теперь я знаю, что имеют в виду, когда говорят, что хочется сквозь землю провалиться!"
      Тихо, но властно прозвучал рядом голос Фернандо:
      - Ты тут ни при чем. Дело не в тебе. Я ненавидел тебя, но, Аш, ведь я не стал бы священником, если бы не ты. Я и не понимал, как много ты значишь для меня, я только сейчас понял, когда почувствовал, как тяжело мне причинять тебе боль. Да, я люблю ее. А ты для меня - как сестра или, может, друг...
      С горькой иронией, почти со слезами, Аш пробормотала:
      - Уж лучше пусть будет "друг", давай не будем припутывать сестер. Твоя сестрица, в отличие от тебя, не отказалась бы меня потрогать.
      Он растерянно моргнул.
      - Ладно, забудь. Не хочу больше об этом слышать.
      - Хорошо.
      Помолчав немного, Аш спросила:
      - Она знает?
      - Нет.
      - Поклоняешься издали, на манер трубадуров?
      Он снова покраснел:
      - Может, это и к лучшему. Я довольно неловок, верно? Я ведь просто хотел извиниться перед тобой и рассказать, что со мной происходит. Аш, я совсем не хотел тебя обидеть.
      - Когда хотел, тебе это хуже удавалось.
      - Понимаю. Что я могу сказать.
      - Да что тут скажешь? - она вздохнула. - Как говорится, так уж вышло. Фернандо, ты лучше промолчи, если тебе придет в голову что-нибудь сделать, ладно?
      - Ладно.
      Она отвернулась от него, глядя на своих людей. Ее охватило желанное отупение, приглушившее обиду, гнев и боль. Пролетела легкая мысль: "Слишком больно об этом думать", и на смену ей пришла другая: "Все это не стоит того, чтобы так заводиться".
      Аш стиснула зубы, чтоб не расплакаться.
      - Раньше лучше получалось, - заметила она про себя.
      - Что?
      - Ничего.
      Она еще не успела справиться со своим голосом, когда у дверей поднялась суматоха.
      В открывшийся проем ворвался яркий дневной свет и холодный сквозняк. Послышался топот сапог, звон оружия; Аш вгляделась, прикрыв глаза ладонью.
      Де Вир с братом Джоном и двумя десятками турок, Оливер де Ла Марш и с ним несколько бургундских офицеров. Джонвилль замер как вкопанный, уставившись на нее.
      - Я же говорил! - заорал де Вир.
      Все как один уставились на Аш, даже янычары проявили сдержанный интерес. Аш уперла руки в боки, срочно собралась, натянула на лицо маску грубоватой насмешливости.
      - В чем дело, я забыла одеться?
      Бургундский сотник Джонвилль с трудом сглотнул:
      - Не Dieux!* [Клянусь богом.] Она! Генерал-капитан!
      Аш строго взглянула на него, на графа:
      - Кто-нибудь скажет мне, в чем дело?
      Бургундцы выпучили глаза, словно ничто в мире не могло поразить их больше, чем зрелище спокойно стоящей женщины в кирасе миланской выделки, с короткими волосами грязно-белого цвета и пятнами копоти на рассеченных шрамами щеках (все еще пылающих румянцем).
      - Вы здесь... - снова заговорил Джонвилль.
      Аш заслонила спиной Фернандо дель Гнза и скрестила руки на груди:
      - Я посылала сообщить вам об этом добрых два часа назад! Ладно... И где же, по-вашему, я должна быть?
      - Понятно, что вы удивлены, - вмешался Джон де Вир, - однако вы должны извинить мастера Джонвилля. Он, как и все мы, видит перед собой генерал-капитана Аш. Но, кажется, час назад генерал-капитан Аш в сопровождении эскорта рабов вышла из лагеря визиготов и вступила в Дижон через северо-западные ворота. Она и сейчас там.