Она уступила, хотя явно была уязвлена его словами.
      Майор наклонился вперед; его шепот был предназначен лишь ей.
      – Послушай меня, Миранда Драммонд. Мне безразлично, чем ты занимаешься. Это твое дело. Здесь нет Френсиса Драммонда, который мог бы предостеречь тебя. Боже, какой скандал он устроил бы по этому поводу!
      Миранда попыталась высвободить руку, но он не выпустил ее.
      – Но если тебе приходится таким образом зарабатывать себе на жизнь, то тебя нельзя в этом винить. Это еще одно преступление Уэстфолла. Интересно, потерял он от этого сон или нет.
      Щеки Миранды вспыхнули.
      – Он женился на моей матери, – прошептала она.
      – Невероятно! Этот негодяй… – Филлипс поставил стакан. – В этом мире нет справедливости. Никакой. По его вине гибнет восемьдесят человек, и как он платит за это? Никак. Он получает то, что хотел. Остается полковником и получает вдову Френсиса Драммонда.
      – Он пришел засвидетельствовать свое почтение, – тихо сказала Миранда. – Пришел с визитом, чтобы узнать, как она живет.
      Филлипс горько рассмеялся.
      – В самом деле. Он беспокоился. Он хотел узнать, как она живет, – повторила Миранда. – Он был озабочен нашей судьбой после смерти п-папы. – Ее голос дрогнул.
      – Я полагаю, его больная жена наконец умерла.
      Миранда промолчала.
      – Вероятно, он даже не дождался, пока засыплют землей ее могилу, а сразу поехал к твоей матери. Очень настойчивый человек этот Бен Уэстфолл.
      – Я н-не знаю…
      Взгляд майора затуманился, голос стал глухим и печальным.
      – Боб Кларендон был моим другом. Мы вместе учились в Уэст-Пойнте. Он был отличным солдатом. Мы с ним хотели служить вместе, вместе продвигаться по службе, и в конце концов многого добились. Он хотел изгнать этих проклятых индейцев с их земли. Паразиты. Настоящие паразиты.
      От этих слов Миранда похолодела. Брат Белого Волка был индейцем, как и его мать. Но факт оставался фактом: сиу и шайены разрушили форт Галлатин, сожгли его, едва только Второй кавалерийский полк покинул его по договору с Красным Облаком. Индейцы были очень серьезными противниками.
      В голосе Филлипса исчезли печальные нотки; он стал суровым.
      – Мы должны были пойти на подмогу. Должны были спасти Боба. – Он посмотрел на Миранду. – Ты тогда кричала на нас. Просила нас спасти отца. Мы должны были это сделать. Когда та лошадь вернулась…
      – Веллингтон.
      – Лошадь твоего отца. Миранда кивнула.
      – Уэстфолл не тронулся с места. Негодяй. Он послал их умирать. Восемьдесят человек погибли, потому что ему нужна была твоя мать.
      Девушка покачала головой.
      – Вы ошибаетесь! Такого не могло быть. Это чудовищно. Никто не мог бы так поступить.
      Майор бросил на нее взгляд, полный сочувствия к ней и одновременно презрения к полковнику.
      – Уэстфолл мог.
      В повисшей между ними тишине Миранда боролась с охватившей ее болью. Отец, которого она любила больше всех на свете, погиб потому, что другой мужчина решил завладеть ее матерью. А теперь этот человек был ее мужем. Девушку терзали бессильный гнев и боль. Она задрожала и прижала руки к груди.
      Тишина становилась все напряженнее. Ростбиф стыл на тарелке. Филлипс осушил стакан вина и собрался налить себе еще, когда Миранда положила руку на край стола.
      – Я бы хотела уйти. Я больше не могу есть.
      – Я провожу вас в гостиницу. – Майор достал из кармана пачку банкнот и отсчитал несколько хрустящих бумажек. Официант бросился отодвигать стул Миранды. Она встала и покачнулась; смятая салфетка упала на пол. Филлипс подал ей руку, но она ничего не различала из-за застилавших ей глаза слез.
      Стоявший на крыльце гостиницы Шрив заметил их еще издали. Он нахмурился, увидев, как Миранда опирается на руку своего спутника. Только выйдя им навстречу, он услышал ее сдавленные рыдания.
      Внезапно весь его гнев вырвался наружу. Он встал между ними, оттеснил Миранду к стене и схватил Филлипса за лацканы мундира.
      – Что вы ей сделали, черт возьми?
      Рука майора легла поверх его руки.
      – Я просто рассказал ей правду, которую она предпочла бы не знать.
      – Что ты ей сказал, негодяй… – Левый кулак Шрива пришелся точно в челюсть майора.
      – Шрив!
      Филлипс покачнулся. Лацкан мундира затрещал, но он сам быстро освободился.
      – Вы еще пожалеете об этом.
      – Шрив, прекрати! – закричала Миранда. Шрив взглянул в ее сторону.
      – Что он сказал тебе такого, что заставило тебя заплакать? Он не…
      У Шрива захватило дух, когда удар майора пришелся ему как раз под ребра. Боль почти парализовала его. Согнувшись пополам, он начал медленно оседать на мостовую. Его колени еще не коснулись земли, когда Филлипс нанес ему удар в висок.
      – Майор Филлипс!
      Майор повернулся к Миранде и отвесил ей церемонный поклон.
      – Поверьте, мисс Драммонд, я очень сожалею, что расстроил вас. Я никогда не стал бы говорить с вами на эту тему, если бы знал, сколько боли принесет вам этот разговор. В конце концов вы лишь одна из невинных жертв всей этой истории.
      Охваченная ужасом Миранда оторвала взгляд от лежавшего на боку Шрива. Он, казалось, был без сознания.
      – Ради Бога, майор Филлипс, прошу вас, уходите. То, что вы рассказали мне, слишком ужасно. Я не знаю, во что мне верить. Но хуже всего то, что вы причинили боль мистеру Катервуду, который помог мне в трудную минуту.
      – Я только рассказал вам о том, что случилось, мисс. Если вы предпочитаете оставаться в неведении… – Филлипс потер ушибленную руку.
      – Шрив, Шрив, ты можешь двигаться? – Не заботясь о том, что подумает Филлипс, не обращая внимания на грязь под ногами и собиравшихся зевак, она опустилась на колени рядом со Шривом. Подложив руку ему под голову, она попыталась приподнять его. Затуманенным болью взглядом Шрив посмотрел на усмехающегося майора и попытался подняться, но голова у него закружилась, и он упал.
      Филлипс церемонно поклонился и спокойным шагом удался.
      Миранда посмотрела ему вслед. Слезы по-прежнему текли у нее из глаз, но она уже не помнила, по какой причине она их проливала.
      – М-Миранда. – Шрив потянул ее за рукав. – Он не обидел тебя?
      Она взглянула ему в лицо, освещенное льющимся из окон гостиницы светом. Огромный синяк уже начал выступать у него под левым глазом. Завтра у него будет ужасный вид.
      – Нет, – прошептала она. – Он не обидел меня.
      – Тогда почему ты плакала? – Две слезинки все еще катились у нее по щекам. – Ты все еще плачешь.
      Она быстро тряхнула головой.
      – Не беспокойся. Вставай. Нам надо вернуться в номер и привести тебя в порядок.
      – Что он тебе сказал? – настаивал Шрив. Она положила его руку себе на плечо.
      – Ты можешь стоять?
      – Конечно, могу. – Со стоном и проклятиями в адрес майора Шрив кое-как поднялся, опираясь на плечо Миранды. – У этого негодяя сильный удар.
      – Этот негодяй – кавалерийский офицер. Он служил на западных рубежах, а там держат только крепких парней.
      Вместе они осторожно поднялись по ступеням.
      – Откуда ты его знаешь?
      Миранда помедлила, потом решила сказать правду. Это признание не могло причинить ей вреда.
      – Мой отец был солдатом.
      – Он служил под командованием этого человека?
      Миранда помогла Шриву лечь в постель.
      – Нет. Они служили вместе на границе под началом одного командира.
      – И он узнал тебя?
      – Да. – Она взяла в руки кувшин. – Он пуст. Я сейчас принесу свежей воды и оботру тебе лицо. – Она вернулась не сразу. Когда же она вновь вошла в комнату, ее лицо было совершенно спокойно, следы слез исчезли.
      На все вопросы Шрива Миранда больше ничего не ответила. Уложив его в постель, она покинула комнату, которую они занимали вместе, и ушла ночевать к Аде.
 
      – Нам предлагают новый ангажемент в Чикаго, – объявил Шрив, размахивая письмом.
      – На Стейт-стрит? – с надеждой спросил Фредерик.
      – Ну, нет. В «Меридиане».
      – В такой дыре.
      Миранда почувствовала холодок в груди. «Меридиан». Именно туда водил ее и ее мать Уэстфолл, когда она впервые увидела Шрива в роли Ромео.
      – Зачем мы им понадобились? Они же сказали, что мы ни на что не годимся, – недоуменно произнес Майк.
      Шрив кивнул в сторону Миранды и улыбнулся.
      – Очевидно, до них дошла слава нашей ведущей актрисы. Ее имя тоже вписано в контракт.
      – Мое имя?! Фредерик осклабился.
      – Все дело в твоих прелестях. Они ими восторгаются, дорогуша.
      Миранда невольно прижала руки в груди. Ее щеки порозовели от смущения.
      – Не обращай на него внимания, детка. – Ада обняла девушку за плечи. – Я уверена, что они слышали, какая ты хорошая актриса.
      – Хорошая актриса, как же! Каждый раз как она наклоняется, весь зал может видеть то единственное представление, на которое она способна.
      К удивлению Миранды, за нее вступился Джордж.
      – Уймись, Фредди. Она неплохо играет. В любом случае, какая тебя разница, по какой причине нас туда приглашают? Тебе надо дать этому городу отдохнуть. Ты провел слишком много ночей в порту.
      Это загадочное замечание странным образом подействовало на англичанина. Он резко повернулся к Джорджу, его лицо покраснело, глаза налились кровью. Джордж лишь прищурился, но выражение его лица не изменилось. Фредерик быстро взял себя в руки и беспечно провел рукой по волосам.
      – В Чикаго тоже есть свои развлечения.
      – Когда мы выезжаем? – поинтересовался Майк.
      Шрив аккуратно сложил письмо и спрятал его в нагрудный карман.
      – В конце месяца.
      – Они платят нам больше, чем мы получаем здесь?
      – Немного больше, что весьма удивительно, ведь раньше они платили нам намного меньше. – Шрив взял руку Миранды и с галантным поклоном поднес к губам. – Ты принесла нам удачу и деньги.
      Она выдернула свою руку из его руки.
      – Я не могу туда ехать.
      Все изумленно уставились на нее.
      – Что?
      – Она рушит все наши планы.
      – Ох уж эти женщины!
      – Что за капризы!
      Миранда попятилась и покачала головой.
      – Я не могу вернуться в Чикаго.
      – Бедная девочка, – сочувственно сказала Ада, – ведь это тот самый город, откуда она убежала.
      Шрив подошел к девушке.
      – Тебе не стоит беспокоиться. Все будет хорошо. Поверь мне. Ты можешь не встречаться со своей семьей, если не хочешь. – Он с беспокойством взглянул на остальных членов труппы. – Пожалуй, будет даже лучше, если ты не станешь с ними встречаться. Иногда родители начинают… э-э… завидовать успеху, которого добилась их дочь. Конечно, ты будешь очень хороша в костюме Джульетты. Ты очень красивая. Если они увидят тебя, они, вероятно, будут очень гордиться тобой.
      – На афишах стоит только твое имя, – напомнил Майк. – Скорее всего они даже не узнают, что ты в городе, если ты не дашь им знать о себе. – Он и Джордж переглянулись.
      На лице Фредерика появилась презрительная усмешка.
      – А с другой стороны, они могут и узнать. Конечно, это всего лишь вероятность. Ее семейка едва ли будет счастлива увидеть, как она разгуливает по сцене в ночной сорочке с глубоким вырезом, выставив все свои прелести напоказ.
      Шрив резко обернулся и хотел схватить комика за шиворот, но Фредерик отскочил в сторону и спрятался за спину Джорджа. Ада обняла Миранду за плечи, но девушка продолжала упрямо качать головой.
      Насупившись, Шрив подошел к двери и распахнул ее.
      – Убирайтесь. Все. Я хочу поговорить с Мирандой наедине.
      Когда все покинули комнату, он взял ее под руку.
      – Ну что ты, дорогая…
      – Я не могу вернуться в Чикаго. – Она попыталась освободиться, но он крепко прижал ее к себе, заставляя ощутить жар своего тела.
      – С тобой ничего не случится, обещаю. – Его голос стал нежным, глубоким. Шрив возвышался над ней, его губы почти касались ее лба. – Ты не должна беспокоиться. Разве я плохо заботился о тебе?
      Когда она не ответила, а только отвернулась, он поцеловал ее в висок.
      – Разве не так?
      – Я не могу вернуться, – повторила она. Особенно после того, что сказал мне майор Филлипс.
      – Теперь мы – твоя семья, – мягко продолжал убеждать ее Шрив. – Нам небезразлично, что будет с тобой, но и тебя тоже должно волновать, что будет со всеми нами.
      – Ты не хочешь меня понять. – Она, возможно, могла столкнуться лицом к лицу с Уэстфоллом. Она чувствовала, что не выдержит такой встречи. Неуверенная до конца в том, что она о нем услышала, она не могла с ним встречаться.
      – С нами ты будешь в полной безопасности, – продолжал Шрив. – Можешь поверить: мы не позволим, чтобы что-то случилось с нашей восходящей звездой.
      На лице девушки появилось выражение ужаса, когда она осознала, какие опасности грозят ей. В ушах у нее звучали слова Филлипса: «Знаю я этих актрис, демонстрирующих на сцене свои ноги».
      А что, если ее мать окажется в зале и увидит дочь на сцене? А если она к тому же узнает, что ее дочь спит со Шривом Катервудом? Миранда задрожала и начала вырываться из рук Шрива, повторяя:
      – Ты ничего не понимаешь. Он удержал ее.
      – Тогда объясни мне.
      – Я не могу вернуться.
      – Мы будем рядом с тобой. К тому же твои родители, возможно, даже не узнают, что ты в городе. Они никогда не догадаются, что маленькая девчонка, которая забралась в наш фургон, и знаменитая, прекрасная Великолепная Миранда – один и тот же человек. – Его голос поднялся до героического пафоса.
      Миранда покачала головой.
      – Ты не знаешь, о чем ты просишь.
      – Миранда. – Вдруг его голос стал абсолютно серьезным. – Ты должна поехать с нами. Мы оставили тебя у себя, дали тебе работу, кров, кормили, одевали тебя. Мы учили тебя. Мы помогли тебе. Благодаря нам ты приобрела известность. Как ты можешь быть столь неблагодарной. Старушка Ада, Джордж, Майк – твои друзья. А как насчет меня?
      – Я не могу вернуться в Чикаго. Шрив глубоко вздохнул.
      – Куда же ты пойдешь?
      Вопрос произвел эффект пощечины.
      – Куда пойду?
      Он пожал плечами.
      – Конечно. Мы не можем отказаться от этого ангажемента. Я не знаю, где мы найдем тебе замену за такой короткий срок. Интересно…
      Миранда прижала руки к щекам, чувствуя, что Шрив наблюдает за ней из-под опущенных ресниц. Она дрожала. Ей невероятно повезло, когда она попала в эту труппу. Последние месяцы убедили ее в этом. Она не раз видела у дверей театра ярко накрашенных девушек, иногда даже моложе себя, которые пытались привлечь внимание одиноких мужчин. Она знала, какая судьба ее ждет. Если она покинет Шрива Катервуда, куда она пойдет? К кому она пойдет?
      – Мне очень не хочется расставаться с тобой, – тихо сказал он, поворачиваясь к двери.
      Миранда поежилась, потом дрожащей рукой потянула его за рукав:
      – Что мы будем играть?
      Шрив засмеялся, обнял девушку и поцеловал в лоб.
      – Мне хочется сделать что-нибудь новое. В твоей Джульетте уже появилась глубина характера. Пора тебе расширить свой диапазон.
      – Мне опять придется носить ночную сорочку на сцене?
      Он чмокнул ее в кончик носа.
      – У тебя будет венок в волосах, и ты будешь петь.
      – Я? Петь?
      – Твоя героиня – сумасшедшая, и если ты будешь петь не в такт музыке, ничего страшного. Тебе придется учить новую роль по дороге.
      – Что это за роль?
      – Ты будешь играть Офелию, а я – Гамлета. – Прежде чем она успела что-либо возразить, он закрыл ей рот поцелуем.
      – Он сказал, что в этой пьесе я не буду выходить на сцену в ночной сорочке.
      – Стой спокойно, – сказала Ада, держа во рту булавки. – Я не смогу подогнать костюм по твоим меркам, если ты не перестанешь вертеться.
      – Это ночная сорочка Шейлы, она играла в ней королеву. Я играю не королеву. Я – Офелия. Я специально спрашивала Шрива, придется ли мне надевать сорочку, а он сказал, что у меня на голове будет венок и я буду петь. – Миранда приподняла подол и посмотрела, насколько прозрачной была ткань.
      – Не беспокойся, детка. – Ада подколола плечо, поднимая вырез на целый дюйм. – В этом костюме ты будешь играть бедную девушку, которая лишилась рассудка, так что публика будет смотреть на тебя совсем иначе. И к тому же ты – не распутница, а порядочная девушка. – Она наклонилась и занялась оборками на сорочке. – По-твоему, Чикаго изменился? Для меня он остался прежним. Холодно и ветрено даже весной. Не слишком приятное место.
      Миранда опустила подол и посмотрела на костюмершу.
      – Шрив обещал мне, что мне больше не придется выходить на сцену в одной сорочке. Он обещал, что на мне будет накидка.
      – Мы завьем твои волосы в густые локоны, которые закроют грудь. Это будет лучше любой накидки. У тебя уже было время прогуляться по городу?
      Миранда проигнорировала попытку Ады переменить тему разговора.
      – У меня не настолько длинные волосы.
      – Я найду для тебя парик. Миранда застонала.
      – Неудивительно, что у актрис такая дурная репутация. Мы разгуливаем по сцене в нижнем белье.
      Ада закончила работу и помогла Миранде снять костюм.
      – Ты порядочная девушка, детка. Каждый это сразу увидит.
      Миранда взяла свое платье со спинки стула. Опустив голову и сосредоточенно выворачивая его на лицевую сторону, она пробормотала:
      – Ты же знаешь, что это не так, Ада. Костюмерша скрестила руки на своей пышной груди.
      – И ничего я не знаю. Ты – порядочная девушка. Ты честно зарабатываешь себе на жизнь.
      Миранда надела платье и начала застегивать пуговки на лифе.
      – Ничего я не зарабатываю.
      – Конечно, зарабатываешь, детка. Ты получаешь жалование…
      Голос Миранды дрогнул.
      – Нет. Шрив ни разу не платил мне.
      – Ни разу не платил? Боже правый! Миранда грустно улыбнулась. Заученным тоном она произнесла:
      – Я должна радоваться, что у меня есть крыша над головой и хорошая работа. Мне не нужны деньги. – Ее голос дрогнул. – Я все равно никуда не могу пойти. Люди узнали бы меня… и поняли… что я сделала… что делаю.
      Ада прижала ладони к щекам.
      – Ну, что вы, мисс Миранда, люди никогда не подумают о вас плохо.
      – Зрители бросают в актеров гнилые овощи и даже камни. Шрив сказал мне об этом.
      Костюмерша закатила глаза к небу.
      – Ну, возможно, когда на сцене плохо играют. Но ты хорошая актриса, дорогая моя. Так, значит, поэтому ты все время остаешься в гостинице или вертишься за кулисами, помогая мне?
      Ей ответом был лишь хлюпающий звук и быстрый кивок головы.
      Ада обняла девушку за поникшие плечи.
      – О Боже мой! Послушай, детка. Тебе надо чаще бывать на свежем воздухе. Тебе вредно все время оставаться за кулисами. И не беспокойся о том, что подумают люди. Они не знают…
      – Вы же слышали Фредди.
      – Фредерика Франклина? Глупости. Не обращай на него внимания. Если публика будет бросать камни в актеров, то прежде всего в таких, как он. Он ведь… – Она замолчала, заметив недоуменный взгляд Миранды. Девушка ничего не знала о Фредди. – Тебе просто не стоит беспокоиться. Ты порядочная девушка. Это всякий скажет.
      – Нет. – Миранда высвободилась и бросилась к двери. – Я знаю, какая я. Не надо меня оправдывать.
      – Ну что ты, детка…
      Не в силах продолжать этот разговор, Миранда выбежала из комнаты.
 
      – Черт возьми, Ада, ты должна знать, куда она пошла.
      Костюмерша не спеша воткнула иголку в шитье и бросила на Шрива сердитый взгляд.
      – Я лишь знаю, что она была очень расстроена, когда узнала, что ей придется выходить на сцену в ночной сорочке, хотя ты обещал ей, что этого больше никогда не будет.
      Шрив потупился.
      – Ее волосы прикроют ее.
      – У нее не настолько длинные волосы.
      – Тогда ты найдешь для нее парик.
      – Именно это я и пыталась ей объяснить. А она ответила, что у актрис дурная репутация потому, что они выходят на сцену в нижнем белье.
      Шрив беспомощно пожал плечами.
      – Какие странные идеи возникают у нее в голове.
      – Вовсе не странные, Шриви, мой мальчик. В конце концов ты ведь спишь с ней.
      Он пожал плечами и смущенно отвел глаза.
      – Так уж получилось, Ада. Подбоченившись, она гневно посмотрела на него.
      – Ничего себе оправдание! Эта девушка попала к нам прямо из-под крылышка своей матери, и ты это знаешь, Шриви. А ты с такой легкостью лишил ее невинности, будто забрал леденец у малыша.
      Шрив почувствовал, как у него запылали уши, и опустил голову.
      – И ты даже не платишь ей жалование.
      – Я даю ей все, что ей необходимо. Костюмерша погрозила ему пальцем.
      – Я всегда считала тебя лучше многих мужчин. Но, видно, даже самые лучшие из вас могут совершать дурные поступки.
      – Куда она пошла? – недовольным тоном спросил он.
      – Откуда я знаю? Думаю, она пошла погулять по городу. Бедняжка всегда покидала гостиницу только с наступлением темноты, да и то только чтобы посидеть в театре за кулисами. Она так расстроена, потому что она считает себя падшей женщиной.
      – Она не падшая женщина.
      – Тогда кто же она?
      – Она не падшая женщина, – упрямо повторил Шрив.
      – Я скажу тебе, кто она. Она такая, какой ты ее сделал. Бедняжка убежала от скверной жизни дома в поисках чего-то лучшего для себя, но теперь она может оказаться даже в худшем положении. Если сейчас она убежит, то в этом будет и твоя вина. Заставить ее надеть ночную сорочку, когда ты обещал…
      – К черту сорочку! – закричал Шрив. – Она может надеть бальное платье, мешок, монашескую рясу. Мне все равно. Давай больше не будем говорить об этом.
      – Я приготовлю ей рясу. – Улыбка на лице Ады говорила о ее глубоком удовлетворении. – Публика будет думать, что она была в монастыре. В конце концов, он же сказал: «Ступай в монастырь».
      – Но где она сейчас?
      Не добившись от Ады ответа, Шрив поспешил в театр в надежде найти Миранду там. Нахмурившись, он обыскал все гримерные, все закоулки и укромные местечки, куда очень хрупкая девушка могла забраться, чтобы учить свою роль… или плакать. Мысль о том, что она может где-то сидеть и плакать, раздражала его. Ей абсолютно не о чем плакать. Она стала актрисой. А эта профессия требует определенной твердости характера. Так он и скажет ей, когда найдет ее.
      Наконец он влетел в свою гримерную и бросился к чемодану. При виде замка у него застыла кровь. Кто-то открывал чемодан, в котором хранилась касса труппы. С замиранием сердца он открыл крышку. Ящичек с деньгами явно трогали. Чувствуя неприятный холодок в груди, он вынул его и открыл.
      Деньги были на месте, хотя банкноты лежали в другом порядке. Быстро пересчитав их, он понял, что кто-то взял четыре-пять однодолларовых купюр. Серебряные и золотые монеты он не стал пересчитывать.
      Такой скромный грабитель. Миранда!
      Он выругался. Но куда она пошла и зачем?

Сцена девятая