– Зал полон. Зал полон. – Миранда в волнении схватила Шрива за рукав.
      – Я же говорил тебе. – Он похлопал ее по руке, потом высвободился. – Ты помнешь мне костюм.
      Она в страхе прижала руки к щекам.
      – Я не смогу сыграть последнюю сцену. Я не могу вспомнить, что я должна говорить. У меня такое ощущение, будто я никогда не произносила ни слова из этой роли.
      Шрив картинно закатил глаза.
      – Боже правый, помоги мне!
      Она вытерла руки о край своего плаща.
      – Я не шучу. Я не могу вспомнить, что я должна говорить.
      Он терпеливо взял ее за руку и повел по ступеням, ведущим на сцену. Сняв плащ с ее плеч, он сунул ей в руку зажженную свечу.
      – Шрив, – воскликнула она. – Нет!
      – «Пятно не сходит…» – прошептал он ей в ухо слова и вытолкнул ее на сцену.
      Одетая в длинную белую ночную сорочку леди Макбет, она сделала еще шаг на освещенную тусклым светом сцену и начала спускаться по лестнице. Доктор и придворная дама прервали свой разговор и выжидающе посмотрели на нее. Как безумная женщина, которую она играла, Миранда растерянно посмотрела на публику. Ее взгляд упал в ложу и замер, когда она нашла лицо, которое искала.
      Заученными движениями, не размышляя, она поставила свечу на ступеньки и принялась с остервенением тереть свои руки.
      – «Пятно не сходит… Прочь, проклятое пятно! Прочь, говорю я тебе!»
      Энергичные движения сотрясали все ее тело, ужасные мысли отражались на ее лице. Она услышала звук колокола.
      – «Час, два – теперь пора за дело!»
      Вина ее героини как бы стала ее собственной виной. Леди Макбет подтолкнула Макбета на то, чтобы он убил собственного короля. Миранда Драммонд оставила мать в самую тяжелую для нее минуту. Леди Макбет не могла себя простить. Миранда искала прощения у своей сестры. В ее словах звучало раскаяние.
      – «У тана Файфского была жена; где она теперь?»
      Публика смотрела на нее как завороженная. Многие заметила взгляд леди Макбет, устремленный на темную ложу. Стоя за кулисами, Шрив, прищурившись, смотрел, как женщина возобладала над актрисой и ее игра стала ее жизнью.
      Слова доктора и придворной дамы проникли в сознание Миранды и вернули ее к роли. Она вновь стала несчастной королевой.
      – «Эта маленькая ручка все еще пахнет кровью».
      Когда она повернулась к ступеням, забрав мерцающую свечу, публика не издала ни звука, оказывая высший знак уважения актеру или актрисе. Они настолько были увлечены происходящим, что события пьесы стали реальными и для них. Под впечатлением подлинной трагедии никто не решился аплодировать.
 
      – Вы были просто великолепны, мисс Миранда. – Глаза миссис Уилкокс сияли, щеки раскраснелись.
      – Да, чудесны, – подтвердила ее сестра.
      – Мы так благодарны вам за приглашение. Я никогда прежде не сидела в ложе. Все было просто восхитительно. И потом – ваша игра. Замечательно!
      У Миранды уже свело губы от необходимости постоянно улыбаться. Публика проходила через зеленую комнату нескончаемым потоком. Глядя на всех этих людей, Миранда уже не надеялась, что ее сестра зайдет, чтобы поговорить с ней.
      Наконец миссис Уилкокс и ее подопечные появились в дверях. Рейчел все-таки оказалась в одной комнате с ней. Миранда протянула руку худенькой брюнетке, подруге Рейчел, Доринде. Девушка смущенно пробормотала слова благодарности.
      Потом рядом с ней оказалась Рейчел. Выражение ее лица было сдержанным, голубые глаза не смотрели на Миранду, а были устремлены куда-то в сторону.
      – Большое спасибо за билеты, – сказала она. – Пьеса мне очень понравилась.
      – Мне приятно это слышать. – Миранда медленно убрала протянутую руку, которую сестра не пожала, сделав вид, что не заметила. Ее красивый, сдержанный голос вдруг слегка дрогнул.
      Услышав, как она волнуется, Шрив пришел ей на выручку. Обняв ее за талию, он высокопарно произнес:
      – Великий бард дал нам прекрасные строки. Мы знаем, в чем величие его трагедии, и всегда счастливы, когда публике нравится наша игра.
      Рейчел как-то странно посмотрела на этот фамильярный жест.
      Внезапно Миранде стало все безразлично. Ее взгляд, настороженный и одновременно вызывающий, остановился на лице сестры. Миранда намеренно прижалась головой к плечу Шрива.
      – Мы очень рады, что вы смогли прийти. Прежде чем посетители двинулись к двери, Шрив вежливо обратился к директрисе:
      – Нам бы хотелось попросить вас об особом одолжении.
      Миссис Уилкокс мило улыбнулась:
      – Все что пожелаете.
      – Мы с Мирандой хотели бы пригласить дочь ее подруги, Рейчел, завтра на ленч.
      – О, как мило! – Миссис Уилкокс обратилась к девушке. – Ты же не откажешься, верно, Рейчел?
      Белокурая головка поникла; потом Рейчел с едва заметным вызовом подняла на них глаза. Голос девушки прозвучал холодно.
      – У меня завтра много занятий.
      – Но вам все равно надо будет поесть, – спокойно заметил Шрив. – Хорошо. Мы зайдем за вами в полдень.
      Когда они ушли, Миранда посмотрела на него полными слез глазами.
      – Шрив Катервуд, я всегда считала тебя самым большим негодяем на свете. Но сейчас я Прошу прощения за все свои дурные мысли о тебе. Смиренно прошу прощения.
      Обняв Миранду, он прижал ее голову к своему плечу и ласково погладил по спине.
      – Не надо, – прошептал он, целуя ее в макушку, – не надо плакать.
      – Я не могла придумать, что сделать, что сказать. Ты сказал именно то, что нужно. Я очень тебе признательна.
      – К концу завтрашнего ленча ты, можешь быть, уже не будешь так признательна, – предупредил он.
      – И все же ты дал мне шанс еще раз поговорить с ней. Ты так добр.
      Он усмехнулся.
      – Ты же в это не веришь. Ни капельки. И не меняй свое мнение обо мне. Я именно таков, каким ты меня считаешь. Я просто не могу видеть, как ты изводишь себя. Это плохо отражается на твоей игре.
      Она опустила голову.
      – Не удивлюсь, если сегодня я ужасно играла. Я, кажется, совершенно не могла сосредоточиться на леди Макбет. Я играла плохо.
      В его улыбке мелькнула ирония.
      – Нет. Ты была даже слишком хороша.
      – Слишком хороша! – Она резко подняла голову.
      – Ты выложилась полностью. Ты отдала всю себя своей роли. Ты не играла. Ты была леди Макбет. Ощущение вины было настоящим. Ты растворилась в леди Макбет. И это плохо.
      – Но я думала… Он покачал головой.
      – Это работа. Это то, чем мы зарабатываем на жизнь. Потом мы отделяем себя от нашей работы и становимся совершенно другими людьми. Я не Ромео, не Макбет, не Гамлет и не Бенедикт. Я – Шрив Катервуд, играющий эти роли. Когда пьеса кончается, я становлюсь совершенно другим. И Миранда не может быть Джульеттой, Офелией или Беатриче. Если это произойдет, Миранда исчезнет.
      – Ты говорил это и прежде.
      – И я вновь это повторяю. Ты должна научиться играть. – Он чмокнул ее в кончик носа. – И никогда, никогда не растворяться в роли. Это убьет тебя.
 
      Окна ресторана выходили на Мичиган-авеню, но они пришли не для того, чтобы полюбоваться исторической улицей. В углу зала, скрытые развесистой пальмой, Миранда и Рейчел сидели друг против друга. Лицо юной девушки было недовольным, глаза сердитыми.
      Когда официант принял их заказ, Шрив улыбнулся своей знаменитой ослепительной улыбкой, от которой млели женщины в самых дальних рядах зрительного зала.
      – Итак, мисс Драммонд, я знаю, что вы стремитесь поскорее закончить обучение у миссис Уилкокс.
      Рейчел сосредоточенно выравнивала ручки столовых приборов на столе перед собой.
      – Не совсем так, мистер Катервуд.
      Он бросил удивленный взгляд в сторону Миранды. Ее взгляд был холоден, уголки рта побелели.
      – Я считал, что все молодые женщины в вашем возрасте стремятся выезжать в свет, чтобы найти себе достойного молодого человека. Из слов Миранды я понял, что ваша мать и ваш отчим переехали в Вашингтон. Вам повезло, что именно там вы впервые выйдете в свет. В этом городе много богатых и влиятельных людей. Перед вами открывается большая перспектива удачного брака.
      – Я не еду в Вашингтон.
      Миранда взглянула на Шрива, потом на свою сестру.
      – У тебя есть молодой человек, с которым ты помолвлена?
      – Нет, конечно, – последовал раздраженный ответ.
      Официант принес им суп, и они в полном молчании приступили к еде.
      – Папа поехал в Вашингтон только для того, чтобы ждать там новое назначение. Он будет назначен в Горный район представителем Бюро по делам индейцев. – Рейчел злорадно улыбнулась сестре. – Они с мамой поедут туда, как только о назначении будет объявлено официально.
      – В Горный район? – воскликнула Миранда. – Ты имеешь в виду Монтану?
      – Кажется, да. – Рейчел отложила ложку. – Мне, честно сказать, все равно. Я не собираюсь туда ехать.
      Миранда больше не смотрела на свою младшую сестру, она смотрела на Шрива.
      – Он возвращается в форт Галлатин. – Ее голос дрогнул. – Зачем он собирается это делать?
      – Монтана – огромный штат, – напомнил ей Шрив. – Почти такой же, как Техас. Он может быть назначен куда угодно.
      – Он собирается восстановить форт Галлатин, – сказала Рейчел. – Это его мечта. Он часто говорил нам об этом. В тот вечер, когда они уезжали в Вашингтон, он снова повторил нам это. Он хочет там все наладить.
      Миранда в волнении схватилась за край стола.
      – Наладить! Никогда. Он хочет мести. Он хочет отомстить за свой позор и излить весь гнев на народ сиу.
      – Спокойнее, дорогая, не волнуйся. Подумай, о чем ты говоришь. У тебя нет оснований утверждать это. Это же смешно.
      – Ничего смешного. Я знаю этого человека.
      – Откуда вы можете знать его? – язвительно произнесла Рейчел, впервые обратившись непосредственно к Миранде. – Вы покинули дом, когда он еще не был женат на маме. Вы никогда не жили с ним под одной крышей.
      – А он никогда и не хотел, чтобы я жила с ним, – не задумываясь, бросила Миранда.
      – Это неправда.
      – Это правда. – Голос Миранды звучал отрешенно. Внезапно для нее уже стало не так важно примирение с сестрой. Ее заклятый враг, человек, который убил ее отца, занимал теперь ее мысли. – Он никогда и не планировал, что я буду жить с ними. Он сказал мне об этом в тот день, когда я убежала из дома. Меня должны были послать в школу. Возможно, в такую, как школа миссис Уилкокс. Он мечтал разлучить меня с матерью, как он это сделал с тобой.
      – Почему вы не хотите мне поверить? – спросила Рейчел. – Я сама выбрала эту школу. Я давно мечтала учиться у миссис Уилкокс.
      – Дамы, – укоризненно произнес Шрив. Миранда с жалостью посмотрела на Рейчел.
      – Ты никогда не была свободна. Школа для тебя означала свободу. А для меня она была тюрьмой. Знаешь, когда я узнала, что тебя отправили в школу, я искренне подумала, что мне надо тебя спасать.
      Рейчел от удивления открыла рот. Впервые дерзкое выражение исчезло с ее лица. Она слегка нахмурилась.
      Миранда вновь обратила свой взгляд на Шрива.
      – Ты видишь, что он делает? Он возвращается на место своего преступления. Когда он убил моего отца, он разрушил свою карьеру. Он вынашивал мечту о мести долгие годы.
      – Миранда… – начал Шрив, но она перебила его.
      – Сиу были слишком свирепыми. Или, может быть, наоборот, недостаточно свирепыми. – Ее глаза зажглись голубым огнем. – Если бы они убили всех одним разом – моего отца, Хикори Джо, Кларендона, весь отряд – тогда его, вероятно, нельзя было бы обвинить. Пресса сделала бы из него героя, храбро защищавшего форт.
      – …ты драматизируешь события. Я предостерегал тебя. Жизнь – не трагедия Шекспира. Здесь нет такого понятия как рок.
      – Разве нет?
      Рейчел переводила взгляд с одного на другого; о еде было забыто.
      – Мой отец нарушил его героические планы. А Веллингтон вернулся.
      – Веллингтон? – тихо повторила Рейчел.
      – Да, Веллингтон. Ты спрашивала меня о нем. Но известно ли тебе, что когда Веллингтон вернулся, офицеры форта хотели выехать на помощь отряду? Мы все слышали выстрелы. Даже тогда они еще могли спасти моего отца.
      – Спасти отца? Шрив покачал головой.
      – Рейчел, это фантазии твоей сестры.
      – Это не фантазия. Они все знали, что Уэстфолл был трусом. Или даже хуже того. Ведь был же суд.
      – И его оправдали.
      – Но он потерял свое звание и должность. А сиу дотла сожгли форт Галлатин. – Миранда прерывисто дышала. Ее прекрасные глаза сверкали. – А теперь он хочет восстановить его и начать войну с индейцами, чтобы выйти из нее героем. И к тому же наказать сиу.
      – Ты не можешь этого знать.
      – Но я знаю. Знаю. Вспомни, что он пытался сделать со мной. Ты же видел, как со мной обращались. Через неделю я бы уже была мертва.
      – Мертва? – прошептала Рейчел.
      – У меня по-прежнему есть друзья в районе Салливанских холмов. Я свяжусь с ними. Семнадцать лет назад Адольф Линдхауэр был уважаемым торговцем в тех местах. Если он еще жив, то, вероятно, богат как крез и не захочет, чтобы мир был нарушен.
      – Ты давно не видела этого человека, – попытался урезонить ее Шрив. – Он, вероятно, уже умер.
      – Только не он. Он умел быть осторожным. Он женился на женщине из племени шайенов. У него были от нее сыновья. – Она чуть заметно улыбнулась при мысли о Брате Белого Волка. Она так давно не вспоминала о своем друге детства.
      – Они не прислушаются к твоим словам. Они знают обстановку, а ты нет.
      – Но им вряд ли известно о том, что Уэстфолла назначают представителем Бюро по делам индейцев. Если они узнают об этом, то, вероятно, смогут употребить все свое влияние, чтобы помешать этому назначению.
      – Миранда. – Шрив взял ее за руку. – Это тебя не касается.
      – Это всех касается. Ты не можешь этого понять. Ты не видел, что сделали с моим отцом. С другими людьми. Это не должно повториться. Прошло всего семь лет после поражения Кастера. Его отряд тоже был уничтожен до последнего человека. Сиу очень хорошие воины, может быть, самые лучшие в мире. Если Уэстфолл добьется своего, будет новая резня. Она встала и бросила на стол салфетку.
      – Прошу меня извинить. Шрив, ты можешь побыть с моей сестрой и потом проводить ее домой? Рейчел, я рада слышать, что тебе нравится в школе. Надеюсь, ты скоро встретишь молодого человека, который будет о тебе заботиться. Я обещаю, что больше никогда не потревожу тебя.
      Рейчел побледнела. Ее нижняя губа задрожала.
      – Миранда, ради Бога, подумай, что ты делаешь. – Шрив поднялся и схватил ее за руку.
      Она отстранилась.
      – Я возьму кеб, чтобы вернуться в гостиницу. Мне надо написать несколько писем, которые не могут ждать.
 
      Кто-то тихо постучался в дверь комнаты Миранды. Она удивленно подняла голову от стола, за которым писала.
      – Кто там?
      – Это я, Рейчел.
      – Кто?
      Дверь открылась.
      – Ваша сестра, Рейчел. Можно мне войти? Миранда слегка улыбнулась.
      – Конечно, входи.
      Рейчел закрыла за собой дверь и прошла в центр комнаты.
      – Мы со Шривом закончили ленч.
      – Хорошо.
      – Э-э… я хотела выразить свое восхищение вашей игрой.
      – Спасибо.
      – Это действительно очень впечатляло, особенно в последней сцене, где вы кончали жизнь самоубийством. Вы заставили меня поверить в то, что вы действительно были виновны.
      – Если ты поверила в это, значит, я в самом деле хорошо сыграла.
      Сестры посмотрели друг на друга; теперь они поменялись ролями. Если раньше Миранда нервничала, держалась неуверенно, то теперь она была спокойной, отрешенной.
      Рейчел смущенно сжала руки. Ее взгляд остановился на листах бумаги, лежавших на столе.
      – Вы действительно пишете письмо тому человеку в Монтане?
      Взяв листок, Миранда задумчиво помахала им в воздухе.
      – Честно сказать, я пишу два письма двум разным людям в Вайоминге.
      – Ваши письма в самом деле могут повредить моему отцу?
      Миранда покачала головой, на ее лице появилось неприязненное выражение.
      – Мне бы хотелось обладать таким влиянием, но, боюсь, что мне это не под силу. Я лишь надеюсь, что его назначат в какое-то другое место. Туда, где он не сможет никому причинить вреда.
      – Я думаю, вы к нему несправедливы.
      – Ты слишком долго жила рядом с ним. Ты не можешь быть объективной.
      – Ему в самом деле нужно это назначение.
      Взгляд Миранды стал жестким.
      – А мой отец хотел жить. Как бы то ни было, я думаю, ты будешь довольна его назначением. А уж как обрадуется наша мама!
      – Почему?
      – Да потому что за прошедшие семнадцать лет цивилизация мало коснулась восточных склонов Салливанских холмов. Это ужасное место даже для жизни молодой женщины. Нашей матери сейчас почти пятьдесят. Я думаю, ей не улыбается мысль вновь устраивать там свой дом.
      Рейчел озадаченно посмотрела на сестру.
      – Я не подумала об этом.
      – Верно. Никто ни о чем не думает. – Миранда усмехнулась, потом вернулась к своему занятию. Она подписала письмо и промакнула чернила. Встав из-за стола, она подошла к сестре. Сложив на груди руки, она остановилась перед ней.
      Рейчел занервничала.
      – У вас сегодня есть спектакль?
      – Конечно. Это моя работа. К тому же Шрив не позволил бы мне не выйти на сцену.
      – Вы с ним женаты?
      – Нет. Мы не женаты. Рейчел широко открыла глаза.
      – Но… но вы… э-э… его…
      – Я думаю, любовница вполне подходящее слово.
      Рейчел густо покраснела.
      – Он такой красивый.
      – И очень практичный. Наше соглашение не предусматривает брак.
      – Это значит, что вы встречаетесь с другими мужчинами?
      – Нет. – Миранда вдруг ощутила весь груз своих тридцати лет, глядя на свою юную сестру с совершенно другими моральными принципами. – Но он встречался с другими женщинами.
      – О! – Рейчел побледнела. – И вы не злились на него?
      – Сначала я не знала об этом. Другие актеры и актрисы, мои друзья по труппе, оберегали меня от всего. Спустя какое-то время он перестал это делать. Теперь мы только вдвоем.
      Рейчел озадаченно покачала головой, явно шокированная таким признанием. В маленькой комнате воцарилось молчание. Наконец Рейчел откашлялась.
      – Я написала моему отчиму письмо и сообщила, что вы приходили навестить меня.
      Миранда ничего не сказала. Говорить было не о чем.
      – Миссис Уилкокс сделала это первой. Я просто хотела, чтобы он знал, что я не поверила ни чему из того, что вы мне рассказали.
      – Рада за тебя.
      – Я с самого начала решила не верить, – с гордостью добавила Рейчел.
      – И не поверила.
      – Я ни слова не написала маме. – Она уставилась себе под ноги на пятно на выцветшем ковре. – Я не хотела причинять ей боль и расстраивать ее. Если вы захотите сообщить ей, что вы живы, то сами это сделаете. – Она подняла глаза и увидела, как болезненно сжалось лицо Миранды. – Вы же ни разу не попытались увидеться с ней.
      – Однажды я попыталась. Я увидела тебя и ее на ступеньках крыльца в яркий солнечный день. Ты была в нарядном платье. Он усадил вас в экипаж. Вы были такие счастливые. Я не решилась испортить вам радость. Вероятно, мне вообще не следовало беспокоить вас. – Она грустно улыбнулась. – Но, как я уже говорила, я считала, что он избавился и от тебя. Я пришла тебе на помощь. – Она невесело рассмеялась.
      Рейчел поежилась.
      – Ваши гастроли уже заканчиваются?
      – Да. В конце месяца. Но нас просят остаться. Публика хорошо нас принимает.
      – Куда вы поедете после?
      – В Сент-Луис, потом в Новый Орлеан. А дальше, кажется, в Буэнос-Айрес. Шрива очень любят в Буэнос-Айресе. И меня тоже. Он – темноволосый, а я – белокурая. Аргентинцы любят контрасты.
      – А что будет, если вы не получите известий от своих друзей в Вайоминге до вашего отъезда?
      – Пока я не знаю, как поступлю. Я думаю об этом. Думаю о форте Галлатин. – При этих словах Миранда отвернулась. Некоторое время она стояла, обхватив себя за плечи и пристально глядя в пространство.
      – Вы думаете о нем?
      – О его душе.
      Рейчел приблизилась к сестре.
      – О призраке?
      – Нет. – Миранда покачала головой. – Я не верю в призраков. Я думаю о его душе, которая бродит среди холмов. Его душа бродит среди душ тех, кто погиб вместе с ним, и тех, кого убил он.
      – Это ужасно.
      – Вовсе нет. Душа должна где-то остаться. Бродить среди холмов – это прекрасно. Но от этой мысли мне становится очень грустно. Я не выполнила свою клятву. – Она вытянула руку, неосознанно имитируя жест Шрива в «Гамлете»:
      – «Успокойся, мятежный дух».
      Рейчел опять поежилась. Она чувствовала, что совершенно не понимает свою сестру. Ей казалось, что та просто играет.
      – А что вы будете делать, если они не ответят на ваши письма?
      – Не знаю. Я не загадываю наперед.
      – Я надеюсь, что не ответят. – Рейчел подошла поближе и заглянула в лицо сестре. – В любом случае, вы опоздали со своими письмами. Папа уже получил назначение.
      Миранда быстро подняла голову.
      – Получил?
      – Да. Он прислал мне телеграмму. В конце месяца они выезжают в Вайоминг. Они поедут на поезде прямо в Сент-Луис, а оттуда на север. Вы не сможете остановить их.
      Миранда посмотрела на сестру. Ее красивое лицо стало похоже на лицо леди Макбет.
      – Вероятно, не смогу. Возможно, я и не хочу этого делать.
 
      – Я настаиваю, чтобы мы заехали в Чикаго.
      – Рут, ты виделась с ней всего несколько недель назад. – Уэстфолл недовольно нахмурился. Несмотря на то, что он получил письмо от Рейчел, он не был уверен, что падчерица не выдаст его при встрече с матерью.
      – Четыре месяца. Уже прошло четыре месяца. – Рут сжала в руке платок. – Мы могли бы сесть на поезд до Чикаго, а уже оттуда поехать в Сент-Луис.
      – На это уйдет несколько лишних дней.
      – Моя дорогая миссис Уэстфолл, вы должны понимать, что Бен хочет как можно скорее прибыть к месту своего назначения. Там давно пора навести порядок.
      Рут взглянула на морщинистое лицо сенатора. Хью Смит Батлер, отец Мод Мэри Уэстфолл, смотрел на нее с высоты своего огромного роста.
      – Я тоже хочу, чтобы мой муж как можно скорее прибыл на место назначения, но…
      – Не забывай, дорогая, – прервал ее Уэстфолл, – что по железной дороге мы проделаем только половину пути. После этого…
      Рут на минуту закрыла глаза. Любое путешествие к военным форпостам к западу от Миссисипи было тяжелым. В памяти всплыла та ужасная поездка, когда она молила Бога, чтобы заснуть на полу фургона и замерзнуть насмерть. Рут вздохнула. Она была уже немолода, однако супружеский долг обязывал ее следовать за своим мужем.
      – Мне отлично известны сложности поездки туда, поэтому я хочу увидеться с дочерью. Мы, возможно, будем разлучены с ней на месяцы или даже на целый год.
      – Глупости. Она приедет к нам, как только закончится учебный год. Можешь не волноваться, – заверил ее Уэстфолл. – Я снял целый вагон в поезде, который довезет нас из Вашингтона в Сент-Луис. Мы сможем любоваться пейзажем этой прекрасной страны, который откроется перед нами по пути до Миссисипи.
      – Замечательно. – Батлер хлопнул своего бывшего зятя по спине. – Прекрасная мысль. Только так и надо путешествовать.
      – Я смогу поработать в дороге, составить план празднования.
      – Празднования? – Рут пристально посмотрела на мужа. – Что ты задумал?
      Батлер затянулся сигарой и выпустил кольцо дыма к потолку.
      – У вашего мужа появилась отличная идея, Рут. Он представил ее в комитет конгресса, и она всем понравилась. Мы отметим День независимости. Праздник будет устроен в память о мужественных солдатах, погибших в борьбе с индейцами на реке Паудер и в Монтане. В то же время он поднимет настроение солдат, призванных осваивать Запад.
      – На реке Паудер? – спросила Рут. – Вы упомянули реку Паудер?
      Батлер перевел взгляд с жены на мужа, который сейчас смущенно улыбнулся.
      – Я еще не сообщил ей новость. Лицо Рут побледнело.
      – Какую новость, Бенджамин?
      – Самую чудесную, моя дорогая. – Самообладание несколько подвело его. Он начал нервно потирать руки. – Меня назначили представителем Бюро по делам индейцев в Горном районе. Это будет нечто вроде форпоста с торговой факторией, больницей и отрядом солдат для поддержания порядка. Все это будет создано на территории, которая некогда принадлежала противнику. Теперь мы будем заботиться о нуждах мирных индейцев в резервациях северного Вайоминга.
      – Северный Вайоминг? – Рут растерянно смотрела на мужа. У нее дрогнул голос, когда она задала совершенно излишний вопрос. – Где это все будет находиться?
      Уэстфолл медлил. Наконец он с трудом выдавил:
      – Возле Шеридана.
      – Где именно? – настаивала она.
      – На месте бывшего форта Галлатин.
      – Нет!
      Сенатор от неожиданности открыл рот. Ему пришлось подхватить сигару, чтобы она не упала.
      – Моя дорогая, это, конечно, неожиданность для вас…
      – Как ты мог? – выдохнула Рут. Сдерживая рвущийся из груди крик, она зажала рот рукой, с упреком глядя на мужа.
      Уэстфолл тут же пришел ей на помощь. Он протянул руку, чтобы успокоить ее.
      – Рут, может быть, нам лучше… Она отпрянула и оттолкнула его руку.
      – Я не могу поверить, что ты согласился на такое.
      – Рут…
      – Так вот что ты задумал с самого начала? Для этого ты женился на мне? Чтобы ты мог вернуться в форт Галлатин.
      Он взглянул на своего бывшего тестя, ища поддержки.
      – Пожалуй, нам пора идти. Сенатор кивнул.
      – Так будет лучше. Держи ее в руках, Бен. Такие вещи скверно выглядят со стороны.
      – Я не могу туда вернуться. – Рут покачала головой; серьги у нее в ушах зазвенели. – Как вы не понимаете? Я оставила мужа в этом ужасном месте. Я похоронила Френсиса в этой холодной, бесплодной земле. Нет, я не могу туда вернуться. Я не хочу.
      Ее пронзительный голос заставил нескольких гостей этого званого вечера посмотреть в их сторону. Генерал Уэстфолл покраснел, стараясь загородить жену от любопытных взглядов. К сожалению, даже его фигура была плохим укрытием от тех, кто хотел увидеть что-то интересное.
      – Что ты, Рут, – попытался он урезонить жену. – Ты же жена солдата. Тебя не должны смущать мелкие бытовые трудности. Давай пойдем домой и все обсудим. Ты еще будешь рада, что так сложились обстоятельства.
      – Я – не жена солдата. Я уже семнадцать лет не являюсь ею! – почти выкрикнула она. Ее руки в кружевных перчатках нервно сжались. – Я – жена политика. – Она вскочила и схватила Уэстфолла за рукав. Он бросил испуганный взгляд через плечо.
      – Конечно, конечно, дорогая. Пойдем домой. Мы обсудим все наедине.
      – Когда ты неоднократно говорил мне, что ждешь назначения от Бюро по делам индейцев, я никогда не думала – даже ни на минуту не могла себе представить – что тебя все-таки пошлют в Вайоминг. Почему не в Техас? Не в Нью-Мексико? Не в Аризону? Колорадо? Оклахому? Оклахома – прекрасный штат. Красивые деревья, реки, замечательный климат.
      – Уведи ее отсюда, Бен, – прошипел сквозь зубы Батлер. – На нее все обращают внимание.
      – Вы правы, сенатор.
      – Могу я помочь вам, миссис Уэстфолл? – Хозяйка дома обняла Рут за плечи.
      Рут повернулась к женщине.
      – Я не могу туда вернуться. Я уже не так молода. Я уже схоронила там одного мужа. Я не хочу пройти через это снова.
      – Ну что вы, этого не случится. – Хозяйка дома успокаивающе похлопала Рут по руке.
      – Рут, вот твоя накидка.
      – Я просто не могу туда вернуться. Я не хочу.
      Уэстфолл набросил накидку на ее дрожащие плечи. Прикрывая ее от любопытных взглядов гостей, он и сенатор вывели Рут из комнаты.
      – Я не хочу, – рыдала она. – Не хочу.