– Я… я…
      – Именно страсти, – с мягкой настойчивостью повторил он. Его пальцы ласкали ее висок, поправляя выбившуюся прядь волос. Он поцеловал ее щеку, уголок рта, нижнюю губу. – Не притворяться, а чувствовать. Тогда твой личный опыт отразится в твоей игре на сцене.
      Миранда задрожала, когда его теплое дыхание коснулось ее шеи. Кожу опалило огнем. Шрив начал ласкать ее руки, прижимать ее к себе, побуждая обнять его за талию. Не сознавая, что он делает, Миранда вдруг оказалась рядом с кроватью. Губы Шрива скользнули по ее щеке и начали ласкать мочку ее уха.
      Ее ноги коснулись края кровати.
      – Шрив, – прошептала она. – Шрив, я не хочу…
      – Тише, – предупредил он ее. – Опыт. Только его тебе не хватает, чтобы стать великой актрисой.
      – Но…
      Он страстно поцеловал ее, проникнув языком ей в рот, лаская каждый его уголок. Одна его рука крепко обняла ее за талию, а другой он стал расстегивать пуговицы на ее блузке.
      – Шрив…
      Он вновь поцеловал ее и отстранился, глядя ей в глаза.
      – Миранда, ты сводишь меня с ума. У тебя такой милый рот, такие красивые глаза, такое восхитительное лицо. – Он вновь начал целовать ее, осыпая ласковыми эпитетами. И всякий раз он заглядывал ей в глаза, нежно улыбаясь, как Ромео.
      Миранда вздохнула, утонув в его бездонных черных глазах, обрамленных густыми длинными ресницами. Это были глаза Ромео. Голос Ромео нашептывал ей нежные слова. Руки, которые ласкали ее, были руками Ромео.
      – Миранда? – Шрив облокотился на кровать и осторожно опустил девушку на покрывало. Она медленно откинулась на подушку, поддерживаемая его сильной рукой. – Ты красивая девушка. Ты будешь великой актрисой. Тебе только надо довериться мне. Я о тебе позабочусь.
      Лежа на подушке, она подняла на него свои ясные глаза. Каким-то образом ее блузка оказалась расстегнутой до талии, и теплая рука Шрива уже лежала на ее груди.
      – В моих руках ты будешь в безопасности. – Он поцеловал ее в шею за ухом, потом в ямку на груди. Ленточка на вороте ее рубашки развязалась, как по волшебству, и рука Шрива коснулась ее обнаженной груди. Его указательный палец дотронулся до соска.
      Миранда застонала от мучительного смущения.
      – Ты не должен этого делать.
      Он усмехнулся, увидев, как напрягся ее сосок.
      – Видишь? Ты сама не понимаешь того, что тебе нужно.
      – Что мне… нужно?
      – Вот именно. – Он обнажил другую ее грудь и провел по ней рукой. Сосок напрягся и затвердел от его прикосновения.
      Миранда вскрикнула и окончательно смутилась.
      – Мне кажется… я не должна…
      – Подожди. Если тебе что-то не понравится, ты всегда можешь попросить меня остановиться. – Он поцеловал ее грудь, касаясь языком соска.
      Дрожь пробежала по ее телу. Она инстинктивно вцепилась руками в его плечи.
      – Прошу тебя, – простонала она.
      – Да, моя дорогая. Все, что захочешь. – Его губы приникли к другому ее соску, в то время как рука продолжала ласкать первую грудь. Его свободная рука уже скользнула ей под юбки и легла на колено.
      – Шрив! – Его имя сорвалось с ее сомкнутых губ.
      Его рука продолжала ласкать ее грудь, нежно сжимая ее, а другая добралась до верхнего края ее чулок и оказалась на обнаженной коже бедра.
      Миранда начала тихонько стонать от страха, в то время как болезненное напряжение внизу ее живота нарастало.
      – Шрив!
      – Ты – прекрасна, великолепна, – шептал он ей. – Неудивительно, что ты – прирожденная актриса. Ты создана для страсти. Это у тебя в крови.
      Она утонула в его похвалах. Сквозь туман она видела его лицо – улыбающееся лицо Ромео.
      – Я не могу… я не знаю…
      Он приложил палец к ее губам, потом прижался к ним ртом. Когда она затрепетала под его поцелуями, он опустился рядом с ней на кровать, задрав ее юбки до самой талии. Миранда попыталась протестовать, когда его рука легла на чувствительный бугорок между ее ног, но все звуки замерли, лишь только язык Шрива проник между ее губ. Шрив переместил свое тело, сильнее прижавшись к ее груди. Миранда почувствовала, как он глубоко вздохнул.
      Он поднял голову.
      – Позволь мне, милая Миранда, показать тебе новый мир. «И как хорош тот новый мир, где есть такие люди».
      – Я не понимаю. – Слезинки появились в уголках ее глаз. – Я не понимаю…
      Он поцелуем осушил ее слезы.
      – Миранда? Позволь мне… – Его пальцы заскользили среди вьющихся волос у нее между ног и нашли горячее влажное место, которое они прикрывали.
      Она выгнула спину, потрясенная необычным ощущением, но слишком смущенная, чтобы протестовать.
      – Т-с-с. Сейчас тебе плохо, потому что ты хочешь меня, – произнес его глубокий голос. – Ты ощущаешь жар и зуд между ног и хочешь, чтобы я облегчил твои страдания. – С каждым словом его палец в чувственном ритме двигался по такому месту на ее теле, о существовании которого она даже и не подозревала. Его горячее дыхание обжигало ее ухо. – Ты хочешь, чтобы я продолжал этого делать, потому что тебе приятно. – Его голос уже не был голосом Ромео, но Миранда была слишком ошеломлена необычным ощущением. Ромео померк перед реальностью этого всепоглощающего желания.
      Она изогнулась и все подалась навстречу этим необычным ощущениям. Его палец глубже проник в крошечное отверстие, скрывавшееся у нее между ног. Оно было невероятно маленьким, с сожалением подумал Шрив. Это затрудняло его задачу. Он глубже ввел палец внутрь нее. Пока она извивалась и стонала, он решал вопрос, оставить ли ее в покое или все-таки дать ей почувствовать немного удовольствия. Ему самому, в принципе, сейчас было все равно.
      Миранда повернула голову и уткнулась лицом в его плечо. В бессознательном порыве она схватила зубами ткань его рубашки.
      Она оказалась по-настоящему необузданной в своих порывах. Шрив понял, что сказал правду о ее страсти. Она была под стать ему самому. Он предпочитал пылких любовниц, любил женщин, которые не скрывали своих эмоций, которые теряли контроль над собой, кусались и царапались, любил…
      Черт! Сейчас он вдруг по-настоящему захотел ее. Его театральный опыт позволил ему весьма убедительно играть роль негодяя, соблазняющего невинную девицу. Он наблюдал словно бы со стороны, как управляется с ее телом и ее ощущениями. А сейчас он почувствовал, как в нем просыпается желание. Шелковистая женская плоть, касавшаяся его пальцев, стала неодолимо соблазнительной для него.
      Он чувствовал ее запах: свежий, женственный, притягательно эротичный. Она снова приподняла бедра. Он продолжал ласкать ее пальцами, помогая себе ладонью. У Миранды невольно вырвался крик, потом она сжала зубы.
      Он вытянулся рядом с ней, освободив рубашку, которую она сжимала зубами. Прижав девушку к кровати, он быстро расстегнул брюки, не прекращая ласк.
      Миранда стонала, ее голова беспомощно металась на подушке. Ее руки конвульсивно сжимали простыни, бедра непроизвольно приподнимались. Он раздвинул ее бедра и оказался между ними. Подложив руки ей под ягодицы, он приподнял ее горячее тело и начал целовать то место, которое он только что ласкал пальцами. Она задрожала, его язык доводил ее до безумия. Ее бедра напряглись. Она уже была близка к оргазму.
      Шрив ввел свой член во влажное, горячее отверстие. Какое оно маленькое! Стараясь не думать о боли, которую он неизбежно ей причинит, он начал медленное движение вперед. Девушка опять задрожала; ее шея изогнулась, голова откинулась назад.
      Он наклонился и поднял ее голову. Его зубы сомкнулись на мочке ее уха. Укусив ее за ухо, он резким толчком вошел в нее. Преодолев легкое сопротивление ее плоти, он оказался внутри, и горячие, влажные складки плоти сжали его член.
      Миранда вскрикнула от боли, но не поняла, от какой. Оба ощущения были резкими, и оба быстро прекратились, но они довели ее до настоящего безумия. Вцепившись в плечи Шрива, она стала царапать его ногтями, метаться на подушке, изгибая тело и приподнимая бедра.
      – Боже, Миранда! – Ему показалось, что он обнимает тигрицу. Ее безумное поведение помимо собственной воли довело его до оргазма. Приподнявшись на руках, он почувствовал, как его тело содрогнулось с такой же силой, как перед этим тело Миранды.
      Для Миранды боль чудесным образом прошла, но потребность в разрядке иного рода осталась. Она продолжала метаться и тихо стонать, пытаясь отыскать неизвестно что.
      Шрив поднял голову. По ее искаженному страстью лицу, опаленной жаром коже и выступившему на лбу поту он понял, что ей нужно.
      – Не удовлетворена, Миранда. Еще нет. – Он просунул ладонь между их прижатыми друг к другу телами и нашел нужное место.
      Миранда натянулась как струна. Ее ноги оттолкнулись от кровати, и она вся подалась вперед, к нему. Громкий крик вырвался у нее из груди, когда яркие пятна завертелись у нее перед глазами, вызванные необычными ощущениями, пронзившими ее тело. Шрив откинул голову и по его телу пробежала дрожь.
      Они кончили одновременно; Шрив с удивлением подумал, что еще ни разу в жизни он не получал такого невероятного наслаждения. Они лежали рядом на смятых простынях, не чувствуя ничего, кроме громкого стука собственных сердец.
 
      – Пеночки слизывал, старина?
      Сарказм в голосе Фредерика заставил Шрива остановиться у стола. Его глаза прищурились, лицо помрачнело.
      – Держи свой поганый рот на замке!
      – Он прав. – Ада погрозила вилкой английскому комику. – Какое тебе до этого дело, хотела бы я знать?
      Фредерик воздержался от дальнейших высказываний, но усмешка не сошла с его лица.
      – Считайте, что я просто поздоровался.
      – Весьма неуместно, Фред, – отругала его Ада. – Если бы она услышала тебя, это разбило бы ей сердце.
      Майк и Джордж не поднимали глаз от своих тарелок, хотя стали жевать медленнее.
      Шрив опустился на стул и поставил локти на стол.
      – Я скажу это лишь один раз, Франклин, и тебе лучше усвоить мои слова, если ты не враг самому себе. Честно сказать, нам всем надо об этом помнить. Для всех нас очень важно, чтобы Миранда чувствовала себя счастливой. Она наша единственная надежда. Она молода и хороша собой. У нее сильный, приятный голос.
      – И нет таланта. Шрив пожал плечами.
      – Я признаю, что пока она не умеет играть, зато мы, ее окружение, умеем это делать. В хороших костюмах…
      – Или без них.
      – Мы можем сделать, чтобы она выглядела неплохо, пока она будет учиться.
      – Она никогда не научится. Ада опять погрозила ему вилкой.
      – Ты сам был молодым, начинающим актером, Фредди, разве ты забыл?
      – Таким молодым я не был. И я никогда не торговал собой ради роли.
      Шрив ударил кулаком по столу.
      – Хватит обсуждать эту тему. Если ты хочешь, чтобы она убежала, можешь сказать ей все это в лицо. И ты окажешься без работы прежде, чем она доберется до реки. А теперь вы все, – он обвел взглядом всех сидевших за столом, – будете говорить ей, как замечательно она играла вчера.
      – Но она, действительно, неплохо играла, – подтвердил Джордж.
      – Вот именно. Она так нервничала, что ее стало тошнить, но она все же смогла произнести свои слова так, что публика ее расслышала.
      – И залезла к тебе в постель после спектакля, – съязвил Фредерик.
      – Важно, что «после», заметь, – указала ему Ада.
      Шрив почувствовал, что у него краснеют уши. Он был ужасно зол на них за то, что они говорили такое о Миранде. Он решился соблазнить невинную девушку ради них всех, а теперь они обвиняли ее в этом падении.
      – Проклятье! – зарычал он. – Вы ведете себя так, будто не понимаете, чего мне стоило удержать ее с нами…
      – Великодушный Шрив, – фыркнул Фредерик. – Он отдает всего себя театру. Какое самопожертвование! Мне дурно!
      Катервуд вскочил. Правой рукой он схватил актера за грудки. Не обращая внимания на резкую боль в руке, он приподнял Фредерика со стула.
      – Ты хочешь, чтобы твои гнилые зубы остались при тебе?
      – Мальчики, – заметила Ада. – Она может спуститься сюда в любую минуту.
      – Хочешь? – Шрив ткнул Фредди кулаком в подбородок.
      – Отпусти. – Он с трудом оторвал от себя руку Шрива. – Отпусти! Можешь не волноваться. Я не нарушу слова. Все равно она не в моем вкусе.
      – Доброе утро, детка, – весело сказала Ада. – Я уже собиралась идти будить тебя. Ты чуть не пропустила завтрак, а у нас сегодня оладьи.
      Миранда пристально посмотрела на двух мужчин, которые мило улыбались ей. Фредерик поправил свою рубашку и предложил ей стул.
      – Садись, милочка. Садись. Тебе нельзя пропускать завтрак. После такой замечательной игры ты, должно быть, умираешь с голоду.
      Миранда недоверчиво посмотрела на него, потом перевела взгляд на Шрива, который улыбался ей.
      – Я… Вы думаете, что я все сделала правильно?
      – Правильно! – воскликнула Ада. – Ты замечательно играла. Разве ты не слышала, как они хлопали?
      Майк тоже улыбнулся, передавая ей сироп.
      – Все было хорошо, Миранда.
      – Вы действительно так думаете? – Ее взгляд скользил по их лицам – настороженный, немного испуганный, ожидающий их осуждения. К счастью, они, кажется, были довольны ее игрой. Но знали ли они, чем она занималась со Шривом? Они, конечно, станут презирать ее, если узнают об этом, вместо того, чтобы хвалить ее за хорошую игру.
      Шрив ободряюще улыбнулся ей и поднял чашку с кофе.
      – За новую восходящую звезду – Миранду.
      Когда остальные тоже подняли чашки, чтобы приветствовать ее, Миранда облегченно вздохнула. Они ничего не знают. По крайней мере, они не прогонят ее.
      Ада обняла ее за плечи.
      – Ешь оладьи, детка. У нас сегодня два спектакля.
      – Да, – подтвердил Шрив. – И нам надо еще раз пройти твою роль до начала выступления.
      При упоминании о двух спектаклях у нее сразу пропал аппетит. Она в отчаянии смотрела на тарелку с горячими оладьями. Они будут лежать как камни у нее в желудке. Миранда отодвинула тарелку. Все четверо удивленно посмотрели на нее. – Лучше я не буду есть, – только и сказала она, обводя их всех взглядом.
      Они один за другим опустили глаза.
      – Ты сможешь плотно поужинать после спектакля, – сказал Шрив и похлопал ее по руке.
 
      – Я думаю, мы нашли ее.
      Уэстфолл нахмурился.
      – В самом деле?
      Паркер Бледсоу вынул свой блокнот из кармана.
      – Молодая актриса, выступающая под именем «Миранда» – без фамилии – примерно того же возраста и напоминающая ее по описанию, работает в труппе в театре «Маджестик» в Сент-Луисе, Миссури.
      – Играет? – удивленно переспросил Уэстфолл. – На сцене?
      – Верно. По сообщению, она каждый вечер играет то в одном спектакле, то в другом уже в течение трех месяцев.
      Уэстфолл покачал головой.
      – Я сомневаюсь, что это дочь моей жены. Она еще совсем ребенок. Ей только совсем недавно исполнилось семнадцать. Заурядная внешность, никакой сценической подготовки.
      – Предыдущий ангажемент труппы был в Чикаго. Об этом сообщается в их афишах. Там же указано, что Миранда – дебютантка.
      Лицо Уэстфолла помрачнело.
      – Что это за театр?
      – Пока я не знаю. Могу навести справки. Если вы дадите распоряжение, я могу завтра же отправиться в Сент-Луис. Если эта девушка – именно та, которую вы ищете, я привезу ее через несколько дней. – Сыщик ждал, пока Уэстфолл задумчиво кусал губу. – Конечно, я не могу быть абсолютно уверенным, но след кажется верным. Имя наводит на эту мысль. Это не «Мэри» и не «Бетти». Миранда. Редкое имя.
      Уэстфолл колебался. Сквозь закрытую дверь Бледсоу слышал голоса. Детский голос задавал вопросы, женский отвечал. Потом раздался радостный возглас, звук открываемой двери – и все стихло. Только тикали каминные часы.
      – Поезжайте в Сент-Луис, – произнес наконец Уэстфолл. – Узнайте, она ли это. Добудьте всю информацию. Что она играет? Как она оказалась в театре? Как она живет? Но не выдавайте себя. Когда вы все узнаете, я приму решение исходя из интересов моей семьи. – Он кивнул головой в сторону двери, давая понять, что тоже слышал доносившиеся оттуда звуки.
      – Такая информация может дорого стоить, – напомнил ему Бледсоу.
      Уэстфолл пожал плечами.
      – Во время военных действий от надежной информации зависит жизнь и смерть. Непредвиденные повороты событий обходятся гораздо дороже.
      – Вы, случайно, не Миранда Драммонд? Вздрогнув и побледнев, Миранда подняла глаза на стоявшего перед ней высокого мужчину в форме кавалерийского офицера.
      Взяв протянутую руку, он склонился над ней, но его глаза не отрываясь смотрели ей в лицо.
      – Готов поклясться, что не ошибся. Вы – дочь Френсиса Драммонда.
      Ощущая неприятный холодок в желудке, Миранда тем не менее улыбнулась.
      – А вы не представились, сэр.
      – Простите. Я – Рид Филлипс. Я служил с вашим отцом в форте Галлатин.
      Миранда испуганно посмотрела по сторонам. Шрив и остальные «Сыновья Мельпомены» знали только ее имя. Хотя она отдала свое сердце и тело Шриву Катервуду, она так и не назвала ему своего полного имени. Иногда ей хотелось рассказать ему всю свою историю, но тогда ей пришлось бы сознаться, сколько лет ей на самом деле. А это могло его рассердить.
      Конечно, потом его гнев прошел бы, в этом она была уверена. Труппа сейчас имела один из лучших ангажементов, как сказала ей Ада. Они перебрались из театра на Кларк-стрит в более престижный «Маджестик». Миранда получила очень хорошие отзывы критика, который видел ее в роли Беатриче в спектакле «Много шума из ничего». Им не удастся так легко найти актрису, чтобы заменить ее. К тому же она обнаружила, что ей самой нравится играть. Она не хотела покидать театр. Она не покинет его, если только ее мать каким-то образом не узнает, где она находится, и не приедет за ней.
      – Я…
      – Вы очень похожи на него. – Мужчина в военной форме выпрямился с довольной улыбкой. – Эти голубые глаза. На всей земле нет вторых таких голубых глаз. Я знаю, что не ошибся. Пока я жив, я никогда не забуду их.
      Опасаясь, что он может выдать ее, Миранда остановила Филлипса.
      – Майор Филлипс, я прошу вас не продолжать этот разговор.
      Он пристально посмотрел на девушку. Потом его взгляд упал на Фредерика и Шрива, стоявших неподалеку. Он пожал плечами.
      – Как вам будет угодно, дорогая моя. Я просто подошел, чтобы выразить вам свое восхищение.
      Он поклонился и собрался уйти. Вдруг Миранде отчаянно захотелось поговорить с кем-то из дома или по крайней мере из того дома, где она когда-то была счастлива.
      Несколько дней назад ей исполнилось семнадцать лет. Одна, вдали от своей матери, она никому не сказала об этом событии, тем более Шриву, который в эту ночь опять занимался с ней любовью. Никто из членов труппы не праздновал день ее рождения, потому что она не решалась назвать им свой возраст. Она схватила майора за рукав.
      – Может быть, встретимся позднее? Он взглянул на ее маленькую руку.
      – С удовольствием.
      – После спектакля я всегда ужинаю.
      – Ресторан в гостинице поблизости открыт всю ночь. Могу я пригласить вас?
      Миранда улыбнулась.
      – Я с радостью принимаю ваше приглашение.
      – Что здесь происходит? – Шрив подошел к ее стулу, изобразив подобие улыбки.
      Миранда испуганно подняла на него глаза.
      – Я хочу представить тебе майора Рида Филлипса. А это мистер Катервуд; вы видели его сегодня в роли Бенедикта.
      С довольной улыбкой Филлипс протянул Шриву руку.
      – Я только что пригласил мисс Миранду поужинать со мной в гостинице.
      Она оживленно посмотрела на Шрива.
      – Майор Филлипс так любезен! Теперь мне не придется ужинать одной у себя в комнате.
      Шрив нахмурился. Он продолжал держать руку Филлипса.
      – Боюсь, это невозможно. Мисс Миранда должна отдыхать после спектакля. Она должна поесть и сразу же лечь в постель.
      – Но я нисколько не устала, – запротестовала Миранда.
      – Я уверен, вы меня понимаете. – Шрив сильнее сжал руку майора.
      Филлипс поморщился, но он был далеко не слабым человеком. Руки, которые седлали лошадей, чистили и собирали оружие, и вообще выполняли множество других обязанностей кавалерийского офицера, не могли подкачать. В ответ он тоже сильно сдавил пальцы Шрива.
      – Мне кажется, леди должна сама принять решение.
      Теперь Шрив поморщился и изо всех сил сжал руку соперника.
      – Она не просто леди, но еще ведущая актриса нашей труппы. Она не может встречаться с посторонними.
      У Филлипса на скулах заходили желваки.
      – Я – старый друг ее семьи.
      Теперь они стояли, напряженно сжимая руки друг друга так, что их пальцы побелели.
      – Прекратите, – зашипела на них Миранда. – Сейчас же прекратите.
      Осознав, что они находятся на грани скандала, мужчины разжали руки. Потом каждый из них начал потихоньку потирать свои онемевшие пальцы.
      – Шрив, я все равно должна где-то поужинать. Я считаю, что я буду в полной безопасности в компании старого друга нашей семьи. Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, майор Филлипс, но Шрив прав. Вы должны проводить меня в гостиницу сразу после ужина. – Она улыбнулась обоим мужчинам по очереди.
      Прежде чем Миранда успела что-то еще сказать, Шрив схватил ее за руку и увлек в сторону.
      – Ты не пойдешь ужинать с совершенно посторонним человеком.
      – Он не посторонний человек. Он – друг семьи.
      Шрив искоса посмотрел на майора.
      – Он слишком стар для тебя. И, вообще, каким образом он связан с твоей семьей?
      Миранда замерла. Признание того, что майор армии был старым другом ее отца, могло создать для нее большие проблемы.
      – Это не важно. Все равно моя семья больше не хочет меня видеть, но он, кажется, не знает об этом. Он даже не сразу узнал меня.
      Черные глаза Шрива буравили ее взглядом. Губы под аккуратно подстриженными усиками недовольно кривились.
      – Значит, он не настолько близкий друг.
      – Да, не настолько.
      – Тогда тебе лучше не ходить с ним. Ты его совсем не знаешь.
      Почему он так рассердился? Она уже хотела согласиться с ним, потом передумала и гордо вскинула голову.
      – Я давно не видела его, но я хочу с ним встретиться. Могу же я время от времени ужинать со своими друзьями?
      – Тебе надо отдыхать.
      – Ты тоже не каждый вечер отдыхаешь, – парировала она. – Ты уходишь куда-то играть в карты. Иногда ты не возвращаешься до рассвета. Я все это знаю. Так почему же я все время должна ужинать у себя в комнате, а потом сразу ложиться в постель?
      Выражение его лица сразу изменилось. Недовольно передернув плечами, он едва сдерживал гнев.
      – Потому что актриса должна заботиться о своей красоте.
      – Тогда я понимаю, почему Шейла Тайрон не захотела больше играть. Зачем вообще становиться актрисой? Я никуда не могу пойти и не могу ничего делать кроме работы. Я даже ни разу не была на прогулке с тех пор, как играю Джульетту. Миранда, учи слова. Миранда, репетируй роль. Миранда, не испачкай костюм. Разве я не могу немного развлечься?
      Губы Шрива скривились в язвительной улыбке.
      – Разве тебе недостаточно развлечений, которые тебе даю я?
      – Ради Бога… – Она бросила испуганный взгляд на Филлипса, который отошел подальше, чтобы не подслушивать их разговор. Но в этот момент Шрив вдруг обнял Миранду, и его губы прижались к ее губам.
      Шрив Катервуд целовал ее на сцене каждый вечер. Восемь спектаклей в неделю – шесть вечерних и два утренних. Сначала это были откровенно чувственные поцелуи, рассчитанные на то, чтобы снять ее страх перед ролью и пробудить огонь в ее душе. Иногда этот метод оказывался столь эффективным, что она забывала свои слова, и ему приходилось подсказывать ей их. Потом они постепенно стали терять глубину. Миранда видела, что Шрив больше думает о реакции публики, размышляет о продолжительности каждого поцелуя. И только по ночам он, когда она лежала рядом с ним в постели, страстными поцелуями доводил ее до неистовства.
      Если бы он поцеловал ее так, она бы сдалась и сказала майору Филлипсу, что не будет ужинать с ним.
      Но этот поцелуй был совершенно иным. Наказывая ее, он требовал от Миранды полного подчинения его воле. Руки Шрива властно обнимали ее тело, скользили вниз по спине, сжимали талию. В комнате воцарилась тишина, когда он прижал ее к себе, демонстрируя всем, что она принадлежит только ему.
      – Шрив! – Протестующий возглас замер у нее на губах. Он чуть отстранился, но не оторвал губ от ее рта. Поцелуй стал более страстным. Губы Шрива ласкали ее губы легкими поцелуями, он проводил языком то по ее верхней губе, то нижней.
      Миранда почувствовала, как жар опаляет ее тело. Она начала переминаться с ноги на ногу. Костюм Беатриче вдруг показался ей слишком легким, неспособным скрыть ее пылающее огнем тело. Шрив намеренно терзал ее. Она была ему безразлична, он лишь хотел, чтобы она подчинилась его воле.
      – Чудовище, – прошипела она сквозь стиснутые зубы.
      Он отстранился и, язвительно усмехнувшись, посмотрел на нее.
      – Иди, – прошептал он, повернув ее лицом к двери. Его дыхание коснулось локона у нее за ухом. Она поежилась. Шрив почувствовал трепет ее тела и улыбнулся шире. – Иди развлекайся. Но когда ты вернешься, ты вернешься ко мне.
      Она через плечо посмотрела на него.
      – Шрив…
      – Иди. – Он легонько подтолкнул ее.
      Когда дверь за ней закрылась, Шрив нахмурился. Он должен был удержать ее, и к черту этого офицера, пригласившего ее поужинать. Миранда принадлежит ему, Шриву. Она его актриса, его любовница, его творение. Она принадлежит ему душой и телом.

Сцена восьмая