– Ты с ума сошла! – бушевал Шрив Катервуд. Он так резко повернулся к ней, что занавес, отделявший кулисы от сцены, заколыхался, задетый тяжелым плащом Макбета.
      – Прошу тебя. – Миранда зажала ему рот рукой. – Тебя услышат зрители в первом ряду.
      Он замотал головой как безумный.
      – Мне безразлично, даже если меня услышат в Вайоминге. Ты не можешь туда поехать. Не можешь просто так взять и уехать.
      На сцене актер, игравший вторую ведьму, повысил голос. Двое других тоже стали говорить громче. «Пламя, прядай, клокочи!»
      – Я не позволю тебе. – Понизив голос, он бросал ей слова прямо в лицо и благодаря его мощному голосу они попадали в нее словно пули.
      – Я вернусь, как только сделаю то, что должна сделать. – Она попыталась положить конец этому разговору.
      – Ты сама не знаешь, что должна сделать. Тебе вообще ничего не нужно делать. Это просто твое глупое упрямство.
      Она в отчаянии указала на сцену.
      – Ведьмы уже почти закончили.
      Он бросил лишь мимолетный взгляд в их сторону.
      – К черту их.
      – Шрив. – Она подтолкнула его к сцене, такого мощного в тяжелом костюме Макбета и в мехах. – Шрив. Ты пропустишь свой выход.
      – «У меня заныли кости. Значит, жди дурного гостя», – выкрикнула вторая ведьма с гораздо большим пафосом, чем требовалось.
      – Иди.
      – Наш разговор еще не окончен. – Он повернулся и вышел на сцену. – «Эй, черные полуночные ведьмы, чем заняты вы?»
      Зрители завороженно следили за происходящим, не видя ничего подозрительного. С раскатами грома и вспышками огня одно за другим появлялись видения. Призраки королей проходили по сцене. Макбет воскликнул: «Достаточно видений!», и рабочий сцены перестал крутить ручку приспособления, создающего эффект мерцания на холсте.
      Однако оно не прекратилось, просто красные отсветы переместились повыше. Шрив закончил фразу и, уже повернувшись к выходу, замер. Холодок пробежал у него по спине. Он сделал глубокий вдох и почувствовал запах дыма, который фантастическими спиралями уже поднимался между холстом и рампой.
      Вместо торжественного ухода Макбета он бегом бросился за кулисы.
      Почти в тот же миг в зале раздался крик:
      – Пожар!
      – Опускай занавес! – крикнул Шрив, и сам же бросился выполнять свое распоряжение, потому что испуганный рабочий сцены поспешно оставил свой пост и убежал. Пока Шрив опускал занавес, в зрительном зале началось смятение. Сотни людей повскакивали со своих мест, раздались испуганные крики, возникла паника.
      – Помоги мне! – Он схватил за плечо актера, игравшего вторую ведьму, когда тот начал поспешно сбрасывать свой костюм.
      – Отстань!
      – Надо опустить огнеупорный занавес.
      – Бросай этот занавес к черту. Это здание сгорит как спичечный коробок. – Актер вырвался и побежал к выходу. Следом за ним и некоторые зрители из первых рядов взобрались на сцену и устремились к запасному выходу.
      Шрив поймал за руку еще одного рабочего сцены.
      – Слушай, возьми себя в руки. Помоги мне опустить огнеупорный занавес.
      Мужчина испуганно оглянулся вокруг, потом энергично замотал головой и, не оглядываясь, бросился к двери. Языки пламени уже поднимались вверх к самым колосникам.
      – Убирайся с дороги! – Высокий мужчина в смокинге, поддерживающий под руку элегантно одетую даму, толкнул Шрива плечом в грудь.
      – Помогите мне! Мы можем остановить огонь, если опустим огнеупорный занавес.
      Но мужчина уже скрылся вместе со своей рыдающей спутницей за кулисами.
      За занавесом крики становились все громче. Шрив слышал треск стульев, сметаемых безумной толпой. Он продолжал упорно бороться со шнуром, чтобы опустить огнеупорный занавес. Его, вероятно, не опускали с тех пор, как повесили. Узел был твердым как гранит. Шрив повернулся к стене, вспомнив о висевшем там топоре, но дым очень быстро заполнял все пространство сцены. Он начал кашлять. Слезы потекли по его темному от грима лицу.
      – Шрив! – Миранда бросилась к нему сквозь сгущающийся дым. Где-то сзади он с трудом различил фигуру Ады Кокс.
      – Уходи, Миранда! Забирай Аду и уходи отсюда.
      – Пойдем с нами, – позвала она и тоже начала кашлять.
      – Пойдем, Шриви, – попросила Ада. Взглянув вверх, она испуганно всплеснула руками. – Пойдем отсюда.
      – Я должен опустить вот это. – Он склонился над канатом. Его пальцы безуспешно пытались развязать узел. Люди бежали мимо, крича, ругаясь, всхлипывая. Он не обращал на них внимания.
      Миранда схватила Аду за руку и потащила прочь. Вместе они пробрались между декорациями и сваленной в кучу бутафорией самым коротким путем к единственной задней двери. Декорации, находившиеся перед огнеупорным занавесом, уже загорелись. Холст, масляные краски и скипидар охватило яркое пламя, и сразу же повалил густой черный дым.
      В отчаянии Шрив выхватил меч Макбета и ударил им по канату. Узел не поддавался.
      – Берегись! – вскрикнула Миранда у него за спиной.
      – Откуда ты взялась? – Он удивленно затряс головой, увидев ее рядом с собой. – Нам надо выбираться отсюда.
      Черный дым повалил из-под бордюра на верху арки просцениума. Свет рампы был едва виден. Крики и плач в зрительном зале стали громче. Началась давка. Одного мужчину сбили с ног, другой, пытаясь избежать его участи, начал прыгать через спинки кресел, но его нога попала между сиденьями, и он закричал от боли.
      В спешке спускаясь вниз по ступеням, люди падали и создавали толкучку на узких лестничных площадках. Женщины кричали и бились в истерике, когда оказывались разлученными со своими спутниками. В дверях двух выходов образовались заторы. Люди толкались и царапались, пробиваясь на свободу.
      – Прочь с дороги! – Обеими руками Шрив поднял над головой меч Макбета и со всей силы опустил его на узел. Хрупкий металл не выдержал. Узел остался целым. – Проклятье! О, черт возьми!
      – Шрив! Ты сделал все, что мог! Пойдем отсюда! – Миранда схватила его за руку, пытаясь удержать. Двое мужчин прорвались сквозь занавес и со всего размаху налетели на них. Шрив пошатнулся, а Миранда упала на пол. Огонь уже сполз с колосников вниз, перебираясь с рейки на рейку. Разрисованный задник вспыхнул. Тлеющие угли начали падать на сцену.
      – Миранда! – Шрив протянул руку и помог ей подняться. – Немедленно уходи отсюда.
      Она прижалась к нему.
      – Только вместе с тобой.
      – Ради всего святого… – Он не мог решить, сердиться ему или восхищаться. Он наклонился и крепко поцеловал ее. Она с жаром ответила на его поцелуй.
      Потом она отстранилась. Сквозь шум донесся слабый звон колокола.
      – Пожарные приехали. Ты сделал все что мог. Пойдем отсюда.
      Шрив пошел с ней, но вдруг остановился.
      – Чемодан!
      Миранду сотрясал кашель.
      – Шрив, сейчас деньги не главное.
      – Как бы не так! Там целых пятьсот долларов. – Прежде чем она успела что-то возразить, он подтолкнул ее к выходу, а сам устремился к винтовой железной лестнице, которая вела в гримерные.
      – Шрив! Нет! Шрив! – Дурак. Жадный идиот. Как он может?! Она увидела, как он на секунду помедлил, чтобы набросить себе на голову тяжелый плащ Макбета.
      Она последовала было за ним, но какой-то человек толкнул ее с такой силой, что она едва удержалась на ногах. Сцена заполнилась дымом. Миранда закашляла.
      – Леди, уходите отсюда. Мы будем тянуть шланг.
      Она повернулась и побрела на голос.
      – Тяните его сюда, – крикнула она. – В эту сторону!
      – Что? – Пожарный в каске с огромным шлангом в руке остановился в дверях. – Куда?
      – К лестнице. Человек поднялся наверх. Он должен как-то спуститься.
      – Если кто-то поднялся наверх, леди, он уже мертв. Там температура не меньше ста градусов.
      – Направьте струю на верхнюю площадку лестницы!
      Как только из шланга полилась вода, Миранда подставила плащ леди Макбет под струю. Когда тяжелая ткань намокла, она набросила плащ на голову и бросилась к лестнице.
      – Леди! Вернитесь, леди! – Пожарный попытался ее перехватить, но было уже поздно.
      На полпути вверх она почувствовала, что струя воды больше не следует за ней. Она сделала глубокий вдох под плащом и уже было подумала, что это был последний ее глоток воздуха. Шрив, где ты?
      На верхней площадке он почти столкнулся с ней. Как и она, он защищался от огня своим костюмом.
      – Миранда!
      Она не ответила, а лишь схватила его за руку. Они побежали вниз вместе. Сильная струя воды ударила им по ногам и подтолкнула к двери.
      Снаружи они оказались на спасительном свежем воздухе.
      Теперь Шрив схватил ее за руку и повлек за собой мимо пожарных в дальнюю аллею. Там они прислонились к дереву, тяжело дыша и кашляя.
      – Я готов был убить тебя, – были первые слова Шрива.
      – А я – тебя, – едва вымолвила она сквозь кашель.
      – Когда я встретил тебя на верхней площадке… – Он стянул с головы плащ и провел рукой по взлохмаченным волосам. Корона Макбета скатилась с его головы.
      – Когда ты бросился в самое пекло из-за горсти монет…
      – Горсти монет!
      – Да, монет! Если бы ты погиб там, что тогда? – Она сжала кулаки и замолотила ими его в грудь. – Что тогда?
      – Я не собирался погибать. У меня было достаточно времени. – Он откашлялся, потом сжал ее руки в одной руке, а другой пошарил у себя за пазухой и достал пачку банкнот. – Смотри, здесь больше пятисот долларов.
      – Мелочь, – закричала она. – Ты бы не смог их потратить, если бы погиб в огне.
      Он усмехнулся и спрятал деньги. Потом выражение его лица изменилось. Его взгляд стал серьезным.
      – Зачем ты пошла за мной? Если бы я потерял сознание, ты бы не смогла вытащить меня из огня. Ты бы тоже сгорела.
      – О, я не стала бы тащить тебя по лестнице, – спокойно заявила она. – Я бы просто столкнула тебя, и ты покатился бы вниз. К тому же пожарные направляли на меня струю воды.
      – До самой гримерной они бы не достали. – Он обнял ее так, словно уже не собирался отпускать никогда. Одной рукой он нежно гладил ее спутанные волосы. – Сколько раз мне повторять тебе? Счастливых концов не бывает. Это не пьеса.
      – Ты прав, – дрогнувшим голосом сказала она. – Но я подумала, что ты, может быть, забыл об этом.
      Их губы встретились в поцелуе примирения и полного взаимопонимания.
      Выбравшаяся из дверей театра вода дошла уже до того места, где они стояли. Черный дым по-прежнему валил из окон, но пожарные уже довольно свободно входили и выходили из здания.
      Шрив с сожалением оглянулся на дверь.
      – Я действительно хотел опустить этот огнеупорный занавес. Он, вероятно, помог бы избежать большого ущерба.
      Миранда обняла его за шею и прижалась к нему.
      – Ты хотел стать героем, – упрекнула она его. – И это после того, как ты заявил мне, что в жизни не существует места для героических поступков.
      Он усмехнулся. Белоснежные зубы сверкнули на его покрытым копотью лице.
      – Да я и не хотел быть героем. Я просто думал, что если мы сможем опустить занавес, разрушения будут не столь велики и мы сможем продолжать наши гастроли.
      – Я должна была догадаться. – Она страстно поцеловала его, прижимаясь к его груди. Это был победный поцелуй леди Макбет.
      Его опять начал душить кашель. Он поднял голову.
      – Пойдем в гостиницу. Я думаю, мы сегодня сделали здесь все, что могли.
      Миранда обняла его за талию, а он положил ей руку на плечо. Так вместе они и пошли по аллее.
      Навстречу им вышла Ада, ее глаза были полны слез.
      – Мне вдруг показалось, что я потеряла вас обоих. Мне надо было догадаться, что и из адского огня вы выйдете вместе.
      Она подошла к Шриву. Он поцеловал ее в лоб и обнял за плечи свободной рукой. Держась друг за друга, они все вместе пошли в гостиницу.
 
      – Миранда не может вас принять. Она отдыхает после тяжелого испытания. Ее нельзя беспокоить. – Голос Ады звучал непреклонно.
      – О, я не собираюсь беспокоить ее. Я зашел, чтобы убедиться, что она получит этот отчет до того, как покинет город.
      Миранда приподняла голову с подушки. Голос показался ей знакомым. Что за отчет?
      – Она… она в порядке? – продолжал голос. – Она не пострадала?
      – Нет, наша дорогая девочка не пострадала, слава Богу. Но это был настоящий шок для нее. Она совершенно измучена.
      – Кто там, Ада?
      – Какой-то господин.
      – Генри Келлер, – подсказал он.
      – О, мистер Келлер. – Миранда поднялась. – Я хочу встретиться с ним, Ада. Попроси его подождать.
      Ада недовольно поджала губы.
      – Вы слышали, что она сказала. – Она наклонилась к нему и шепотом добавила: – Долго не задерживайтесь и не заставляйте ее много говорить. У нее в легких еще полно дыма.
      Миранда надела голубой шелковый пеньюар, отделанный бежевым кружевом. Ада расчесала ей волосы и перевязала их голубой лентой. Не уложенные в прическу, они спускались по спине почти до самой талии. Прежде чем открыть дверь, Ада взглянула на свою подопечную.
      – Не сиди долго с этим человеком. Никакие его дела не стоят твоего отдыха.
      – Хорошо, Ада. – Голубые глаза Миранды заблестели, когда она улыбнулась и протянула руку детективу. – Я рада, что вы пришли, мистер Келлер. Хотя, честно сказать, у меня уже вылетело из головы, что я поручила вам это расследование.
      Взяв ее за руку, он подумал, что никогда не видел более прекрасной женщины. Он заметил, что другая рука Миранды, лежащая на коленях, была перевязана.
      – Моя дорогая мисс Миранда, не могу передать, как я счастлив видеть вас живой и невредимой. Надеюсь, вы получили не сильные ожоги.
      – Зовите меня просто Миранда. – Она подняла забинтованную руку. – Это не ожоги. Просто в суматохе я ударилась обо что-то и содрала кожу на руке, но ничего серьезного. Я рада, что легко отделалась.
      – Не стану вас долго задерживать. – Он протянул ей папку. – Не знаю, что вы извлечете из всего этого. Тут много загадочного и для меня.
      Она кивнула, положив папку на стол перед собой, и начала внимательно просматривать бумаги.
      – Я уверена, что в любом отчете, касающемся генерала Бенджамина Уэстфолла, будет много загадочного и непонятного.
      – Много лет назад он действительно нанимал человека, чтобы разыскать вас, но вам об этом, вероятно, известно.
      – Я недавно узнала об этом, но в то время я даже не подозревала, что меня разыскивал частный детектив. Теперь, когда я возвращаюсь к тем событиях, я припоминаю, что с ним был какой-то человек. – Она пробежала глазами короткий доклад Паркера Бледсоу. – Он не закончен!
      – Почему вы так решили? – быстро спросил Келлер.
      – Я думаю, что человек, сопровождавший в тот вечер моего отчима в театр, и был Паркер Бледсоу. Мы ушли все вместе. Они отвезли меня в исправительный дом, настоящую тюрьму, которым руководила женщина по имени Мортимер.
      Генри Келлер пришел в ужас.
      – Боже правый, только не туда! Этот дом был закрыт пару лет назад. Там умерло несколько девушек. Одна вырвалась оттуда. Когда ее нашла полиция, они обнаружили, что девушка была сильно избита. Она рассказывала ужасные вещи об этом заведении.
      – Я уверена, что все, что она рассказывала, было чистой правдой.
      Келлер покачал головой.
      – Если вас отправили туда, то на это должен был быть выдан ордер. Приказ о вашем заключении в исправительный дом. В папке его нет, и о нем нет упоминания в докладе.
      – Бледсоу вообще не упоминал об исправительном доме, – заметила Миранда. – Но в отчете об этом должно быть сказано!
      Келлер кивнул.
      – Он представил Уэстфоллу счет за этот день, но не указал вечернее время. Может быть, с ним был все-таки не он.
      – Но он же пишет, что сопровождал Уэстфолла в театр. А тот приходил только один раз.
      – И они отвезли вас к миссис Мортимер. – Детектив задумчиво закусил губу.
      Миранда похлопала рукой по лежавшим перед ней документам.
      – Похоже, меня заключили туда незаконно. Келлер испуганно взглянул на нее.
      – Агентство Пинкертона никогда не стало бы участвовать в незаконных акциях, даже если это потребовалось в ходе расследования. Возможно, у Уэстфолла был приятель среди юристов, который выдал ордер на ваше задержание. Но Бледсоу обязан был это зафиксировать.
      – А где сейчас этот Бледсоу?
      Детектив смущенно поежился. Он мысленно оценивал полученную информацию, и результат выглядел неприглядно.
      – Он умер. Миранда ждала.
      – Он погиб в тот вечер, когда составил этот отчет. Его убили.
      Миранда откашлялась.
      – Я актриса, мистер Келлер, – тихо сказала она. – Мне приходится иметь дело с пьесами, где все нити сюжета и интриги прочно связываются в один узел в финале. То, чему суждено быть, то и происходит. Судьба. Мой партнер говорит мне, что в реальной жизни такого не бывает. Но я продолжаю верить, что именно так оно и есть. Как умер мистер Бледсоу?
      Келлер указал на папку.
      – Там есть страница, где описана его смерть. Я включил ее сюда, потому что это кажется мне связанным с расследованием.
      – Вы так считаете? – Она посмотрела ему в глаза, потом перевернула страницу отчета. – Сабля была орудием убийства.
      – Это только предположение. Она закрыла папку.
      – Благодарю вас, мистер Келлер. Я изучу все документы на досуге. А сейчас мне надо отдохнуть.
      Он сразу же поднялся.
      – Конечно, вам надо отдохнуть. – Ада подала ему шляпу и открыла перед ним дверь, но он еще медлил. – Я работаю детективом уже десять лет, мисс… э-э… Миранда. Я видел, как самые причудливые совпадения так и оставались не более чем случайными совпадениями. Всего лишь совпадениями. Она кивнула.
      – Но с другой стороны…
      – Я видел, как самые удивительные события переплетались между собой.
      – Почти как в пьесе, – пробормотала она.
      – Я получил истинное удовольствие, работая на вас. Если наше агентство сможет быть опять вам полезно, непременно обратитесь к нам.
      – Обязательно. Не забудьте зайти к мистеру Уиндому за вашим гонораром.
      Он поклонился и вышел. Ада подошла к Миранде.
      – Он сказал тебе что-то неприятное?
      – И да, и нет. – Она задумчиво потерла лоб. – Мне надо подумать, что я должна сделать. Сейчас я очень устала.
      – Конечно, устала, дорогая моя. Тебе надо хорошенько выспаться, и тогда ты будешь в полном порядке.
 
      За кулисами на полу стояли лужи воды, театр был насквозь прокопченным, везде царила полная неразбериха. Среди этого хаоса сновали пожарные, пара полицейских и Мужчина средних лет в гражданском костюме. Он с любопытством взглянул на Шрива поверх очков.
      Шрив кивнул ему и начал подниматься по лестнице, по которой накануне с риском для жизни они спускались с Мирандой. Он по-прежнему чувствовал волнение при мысли о том, как она поднималась следом за ним. За всю свою жизнь он не помнил, чтобы кто-то еще так же волновался за него, как она. Эта женщина была воплощением храбрости и честности, настоящей героиней. Без сомнения, такой воспитал ее отец.
      Поставив ногу на первую ступеньку, он убедился, что лестница держит его. Он поднялся наверх; сажа немедленно покрывала его руки и одежду, стоило только ему к чему-нибудь прикоснуться. Он осторожно поставил ногу на площадку, которая вела в гримерные. Та, кажется, тоже не слишком пострадала, только закоптилась и покоробилась.
      В гримерной, выделенной для него и Миранды, на всей поверхности лежал толстый слой сажи. Шрив с отвращением огляделся, потом облегченно вздохнул. Все в комнате осталось более или менее нетронутым. За исключением костюмов, в которых они были в момент пожара, они ничего не потеряли.
      Он потратил несколько минут на то, чтобы собрать коробочки с гримом с туалетного столика, снять костюмы с вешалок и уложить все в чемоданы. Кто-нибудь из рабочих сцены, если удастся найти хоть одного, сможет потом отнести вещи вниз. Если костюмы можно будет почистить, они их почистят; если нет, они ставят их такими как есть. Публика все равно ничего не заметит.
      Закрыв последний чемодан, Шрив торжественно похлопал по нему рукой. У него не было необходимости, презирая смерть, бежать за своими деньгами, и все же он знал, что повторись все сначала, он сделал бы это опять. Миранда не понимала, что только благодаря его экономии, она никогда не знала нужды.
      Теперь он поклялся, что отныне она никогда не будет испытывать чувства неуверенности в завтрашнем дне. Он будет защищать ее всей силой своей любви. Когда он увидел, как она пробирается сквозь огонь и дым навстречу ему, у него едва не остановилось сердце. Его любовь к ней болью отозвалась в нем, едва не лишив его мужества.
      Шрив подтащил чемоданы к верхней площадке лестницы и спустился вниз. Из кабинета директора театра до него донесся громкий крик.
      – Этот негодяй! Этот подлый сукин сын!
      – Кто это? – Шрив подошел к двери и заглянул в кабинет.
      Неемия Горовиц вытряхивал обуглившиеся бумаги из ящика своего письменного стола в мусорную корзину.
      – Этот прохвост. Поджечь мой театр! Он будет повешен. Я приложу все силы, но его повесят.
      – Кто-то поджег театр?!
      – Черт возьми, да! Вы же не думаете, что мой театр мог сам загореться? Только не мой театр. Я принял все меры предосторожности. Все до одной.
      Шрив пожал плечами.
      – Огнеупорный занавес так и не опустился.
      – Мы все починим. Тот сукин сын, который должен был каждую неделю опускать и поднимать его, лишился работы. Он пойдет рыть канавы. Я уже нанял другого человека. Отныне он будет делать это не один раз в неделю, а два. Два! – Он поднял два пальца вверх, будто принося присягу.
      – Кто поджег театр?
      – Этот подлец Арчи Доут. Чтоб он сгорел в аду. Поджечь мой театр… – Неемия открыл другой ящик и достал бутылку. – Черт, в ней еще что-то есть. Первая приятная вещь за весь день. – Он открыл бутылку и отхлебнул. – Прекрасно.
      Он предложил ее Шриву, который охотно взял бутылку и сделал глоток. Виски обожгло его разъеденное дымом горло до самого желудка.
      – Кто он? Сумасшедший?
      – Наверное. Одно ясно: он глуп как пробка. – Директор еще отхлебнул из бутылки. – Я самолично застал этого негодяя за кулисами всего за несколько минут до пожара. «Что ты тут делаешь? – спросил я его. – Нечего прятаться у меня в театре». Выставил его отсюда, а пять минут спустя… – он развел руками, – все и началось.
      – Так вы в самом деле видели его?
      – Да, видел, но я не видел, что он делал. Иначе я бы поджарил… – поток бранных слов, сорвавшихся у него с языка, заставил Шрива удивленно поднять брови.
      – Как вы узнали?..
      – Послал полицию в его хибарку. У этого придурка на башмаках оказался керосин. Чтоб он пропал! И еще нашли тряпки, смоченные в керосине. Он даже не догадался избавиться от них. Может быть, он думал вернуться и закончить свое черное дело. – Неемия опустошил бутылку и бросил ее в мусорную корзину.
      – Они выяснили, почему он это сделал? Директор покачал головой.
      – Ничего не ясно. Он сделал это не из ненависти к театру, потому что никогда в жизни не видел ни одной пьесы. Просто полоумный бывший солдат.
      – Бывший солдат? – Странный холодок пробежал по спине Шрива.
      – Скорее всего дезертир.
      – Пожалуй.
      – Послушайте, мне очень жаль, что так вышло с продолжением ваших гастролей. Но вы же видите, что это не моя вина. – Он порылся в ящике стола и достал оттуда другую бутылку, на этот раз полную. Вытащив пробку, он передал бутылку Шриву. – Угощайтесь. Можете взять ее с собой. Это хорошее виски. Мой друг привез мне его из Кентукки.
      – Спасибо. – Поморщившись, Шрив взял бутылку. Он уже подписал контракт с Горовицем, но было совершенно очевидно, что директор не сможет выполнить все его условия. А если он будет настаивать, театр может закрыться уже навсегда. И это никому не принесет выгоды. Однако Шрив хотел удостовериться, что Горовиц понял, что эти две недели они с Мирандой работают у него из любезности и сочувствия и рассчитывают в дальнейшем на ответную услугу.
      – Ваши вещи наверху сильно пострадали? Сцена в ужасном виде, а как насчет костюмов, которые были в гримерных?
      – Все пропиталось дымом.
      – Мы их почистим. Непременно почистим. – Горовиц подошел к двери и крикнул. – Манни! – Обернувшись к Шриву, он произнес: – Он отнесет ваши чемоданы вниз, а костюмы в чистку.
      – Спасибо. – Шрив заткнул бутылку пробкой и сунул ее в карман.
      – Ни о чем не беспокойтесь. Я знаю, что вы вчера пытались опустить огнеупорный занавес, когда все вокруг бежали прочь как зайцы. Подлые трусы. Неемия Горовиц ничего не забывает. Можете не сомневаться.
      – А я и не сомневаюсь.
      На пороге кабинета появился мужчина в строгом костюме.
      – Мистер Горовиц?
      – Да.
      – Я детектив Флорио. Мы допросили мистера Доута и получили признание. Он сказал, что ему заплатили за то, чтобы он устроил пожар.
      – Заплатили! Кто, черт возьми, заплатил ему?
      – Он не знает. Или скрывает. По его словам, он часто выполняет поручения разных людей, получая инструкции в письме или по телеграфу. Он говорит, что какой-то армейский офицер прислал ему поручение и деньги.
      – Армейский офицер! Да чтобы офицеры стали иметь с ним дело?! – раздраженно произнес Горовиц. – Он лжет.
      – Есть ли у вас какие-либо соображения, почему военный человек мог затаить на вас обиду? Может быть, вам случалось выставлять из зала солдат за недостойное поведение?
      – Нет-нет! У меня приличный театр. Смутьяны сюда не ходят. Только высшее общество. Офицеры и прочая почтенная публика.
      Шрив стоял молча. Миранда непременно вмешалась бы в разговор. Слава Богу, она не слышала всего этого.
      – Доут говорит, что он раньше был солдатом. Когда он вышел в отставку, то поддерживал отношения с несколькими из своих офицеров. Они давали ему разные мелкие поручения. Он говорит, что пожар был устроен в шутку.
      – В шутку? Хороша шутка! Ущерб на десять тысяч долларов. Не говоря уже о многих тысячах по судебным искам. Мой театр, вероятно, закроется на целый месяц. И он называет это шуткой! Идите и вытряхните из этого негодяя душу! Узнайте правду! – Черные кудри на голове Горовица встали дыбом от возмущения. От его гнева, казалось, дрожали стены.
      Детектив ждал. Когда директор наконец успокоился, он продолжал:
      – Мы склонны верить, что его действительно наняли, чтобы сыграть шутку. При нем мы нашли пятьдесят долларов одной купюрой, двадцать, десять и еще мелочь. Мы нашли счет на покупку керосина и продуктов еще на сумму около двадцати долларов. Так что всего ему заплатили сто долларов.
      – Шутка. Шутка. Нам чертовски повезло, что никто не погиб. Сто долларов! Вшивая сотня долларов – и он готов сжечь мой театр. Черт, я бы заплатил ему столько же, лишь бы он этого не делал. – Горовиц продолжал ругаться.
      Кивнув детективу, Шрив покинул театр и быстро зашагал по аллее. Он был взволнован. Армейский офицер посылает телеграмму бывшему солдату, который, по словам Горовица, не отличается большим умом. И платит этому человеку за то, чтобы он якобы в шутку поджег театр. Шрива обдало горячей волной; его гнев смешался с холодным чувством страха.
      По словам Миранды, Уэстфолл принес в жертву целый отряд солдат, чтобы только убрать с дороги ее отца. Такой человек не остановится перед тем, чтобы сжечь театр, заполненный публикой, только для того, чтобы уничтожить свою падчерицу.

Сцена пятая