Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Афоризмы

ModernLib.Net / Энциклопедии / Ермишин Олег / Афоризмы - Чтение (стр. 59)
Автор: Ермишин Олег
Жанр: Энциклопедии

 

 



Награждая хороших, мы тем самым наказываем дурных.


Наилучший порядок вещей – тот, при котором мне предназначено быть, и к черту лучший из миров, если меня в нем нет.


Напрасно трус бьет себя кулаком в грудь, чтобы набраться храбрости; ее нужно иметь прежде того и лишь укреплять в общении с теми, кто ею обладает.


Народ, который думает, что честными делает людей вера, а не хорошие законы, кажется мне весьма отсталым.


Не Бог создал людей по своему образу, а люди ежедневно создают его по своему. Бог магометанина не таков, как бог христианина. Бог протестанта не такой, как бог католика. Бог взрослого отличается от бога ребенка и от бога стариков.


Неизменно помни, что природа – не Бог, человек – не машина, гипотеза – не факт.


Не следует нарочно делать умными героев пьесы, а нужно уметь поставить их в такие условия, при которых они должны проявлять ум.


Нет достоинства при отсутствии ясных и четких понятий общего блага.


Нет такого уголка в мире, где различие в религиозных воззрениях не орошало бы землю кровью.


Образование придает человеку достоинство, да и раб начинает сознавать, что он не рожден для рабства.


Отнимите у христианина страх перед адом – и вы отнимете у него веру.


Перелистайте историю всех народов земли: везде религия превращает невинность в преступление, а преступление объявляет невинным.


Порок раздражает людей только время от времени, а внешние его черты раздражают их с утра до вечера.


Предварительное знание того, что хочешь сделать, дает смелость и легкость.


Природа подобна женщине, которая, показывая из-под нарядов то одну часть своего тела, то другую, подает настойчивым поклонникам некоторую надежду узнать ее когда-нибудь всю.


Разве вам не известно, что настоящее блаженство заключается в том, что все люди нуждаются друг в друге, и что вы ожидаете помощи от себе подобных точно так же, как они ждут ее от вас?


Разве мы властны влюбляться или не влюбляться? И разве, влюбившись, мы властны поступать так, словно бы этого не случилось?


Расплата в этом мире наступает всегда. Есть два генеральных прокурора: один – тот, кто стоит у ваших дверей и наказывает за проступки против общества, другой – сама природа. Ей известны все пороки, ускользающие от законов.


Ревность – это страсть убогого, скаредного животного, боящегося потери; это чувство, недостойное человека, плод наших гнилых нравов и права собственности, распространенного на чувствующее, мыслящее, хотящее, свободное существо.


Религия мешает людям видеть, потому что она под страхом вечных наказаний запрещает им смотреть.


Родители любят своих детей тревожной и снисходительной любовью, которая портит их. Есть другая любовь, внимательная и спокойная, которая делает их честными. И такова настоящая любовь отца.


Самый счастливый человек тот, кто дарит счастье наибольшему числу людей.


Сказать, что человек состоит из силы и слабости, из разумения и ослепления, из ничтожества и величия, – это значит не осудить его, а определить его сущность.


Стараться оставить после себя больше знаний и счастья, чем их было раньше, улучшать и умножать полученное нами наследство – вот над чем мы должны трудиться.


Страсти без конца осуждают, им приписывают все человеческие несчастья и при этом забывают, что они являются также источником всех наших радостей.


Существует только одна добродетель – справедливость, одна обязанность – стать счастливым, один вывод – не преувеличивать ценности жизни и не бояться смерти.


Такова жизнь: один вертится между шипами и не колется; другой тщательно следит, куда ставить ноги, и все же натыкается на шипы посреди лучшей дороги и возвращается домой ободранный до потери сознания.


Только страсти и только великие страсти могут поднять душу до великих дел. Без них конец всему возвышенному как в нравственной жизни, так и в творчестве.


Только честному человеку подобает быть атеистом.


Тот, кто рассказывает тебе о чужих недостатках, рассказывает другим о твоих.


Умный человек видит перед собой неизмеримую область возможного, глупец же считает возможным только то, что есть.


Философы говорят много дурного о духовных лицах, духовные лица говорят много дурного о философах; но философы никогда не убивали духовных лиц, а духовенство убило немало философов.


Хороший стиль кроется в сердце.


Храбрец избегает опасности, а трус, безрассудный и беззащитный, устремляется к пропасти, которой не замечает из-за страха; таким образом, он спешит навстречу несчастью, которое, может быть, ему и не предназначалось.


Человек создан, чтобы жить в обществе; разлучите его с ним, изолируйте его – и мысли его спутаются, характер ожесточится, сотни нелепых страстей зародятся в его душе, сумасбродные идеи пустят ростки в его мозгу, как дикий терновник среди пустыря.


Чудеса там, где в них верят, и чем больше верят, тем чаще они случаются.


Что такое истина? Соответствие наших суждений созданиям природы.


Широта ума, сила воображения и активность души – вот что такое гений.


Я не знаю профессии, которая требовала бы более изысканных форм и более чистых нравов, чем театр.


Я требую от учителя только добрых нравов, так же, как я потребовал бы их от каждого гражданина.


Ах, какой превосходной комедией был бы этот мир, не будь у нас в ней своей роли!


Бог! Ведь это просто слово, один обыкновенный слог для объяснения существования мира.


В истории любого народа найдется немало страниц, которые были бы великолепны, будь они правдой.


Все, что обычно, – просто; но не все, что просто, – обычно. Оригинальность не исключает простоты.


Добродетель прекрасная вещь; и злые и добрые отзываются о ней хорошо. Ибо она выгодна для первых и для вторых.


Если бы все на земле было бы превосходно, то и не было бы ничего превосходного.


Желание прослыть умным человеком сильнее, нежели боязнь прослыть злым.


Женская стыдливость – всего лишь хорошо понятое кокетство.


Женщины ненавидят друг друга и, однако, все до единой, защищают друг друга.


Заблуждения, освященные гением великих мастеров, становятся со временем общепризнанными истинами.


Книги, которые мы листаем реже всего и с наибольшим пристрастием, – это книги наших коллег.


Лучше изнашиваться, чем ржаветь.


Людей, рассуждающих логически, больше, нежели красноречивых. Красноречие есть искусство приукрашивать логику.


Мы всегда остаемся собой, хотя ни минуты не остаемся одними и теми же.


Мы добиваемся любви других, чтобы иметь лишний повод любить себя.


Не пускайтесь в объяснения, если хотите быть понятыми.


Нечаянно, нежданно мы оказываемся на краю могилы, как рассеянный – на пороге своего дома.


Ни в одну эпоху и ни у какой нации религиозные мнения не служили основой для национальных нравов. Боги, которым поклонялись древние греки и римляне, честнейшие на земле люди, были самыми разнузданными канальями.


Никогда еще, с тех пор как стоит мир, два любовника не произносили «Я вас люблю» на один и тот же лад, и, сколько бы миру ни существовать, две женщины не ответят «И я вас тоже» одинаково.


Одного человека как-то спросили, существуют ли настоящие атеисты. Вы думаете, ответил он, что существуют настоящие христиане?


Потомство для философов – это потусторонний мир для верующего.


Признательность есть бремя, а всякое бремя для того и создано, чтобы его сбросить.


Разве веруют в Бога из-за какой-нибудь выгоды? – Не знаю; но соображения выгоды нисколько не вредят делам ни этого, ни другого мира.


Сочинитель может завести себе любовницу, которая умеет состряпать книгу, но жена его должна уметь состряпать обед.


Терпимость неизбежно ведет к равнодушию.


Тот, кто остается верен своей религии только потому, что он был в ней воспитан, имеет столько же оснований гордиться своим христианством или мусульманством, сколько тем, что не родился слепым или хромым. Это – счастье, а не заслуга.


Шестидесятилетний Вольтер – это попугай, повторяющий тридцатилетнего Вольтера.


Юноша хочет женщину, женщину как таковую; старец же ищет женщину красивую. Если нация обладает вкусом, значит, она состарилась.


Актеры производят впечатление на публику не тогда, когда они неистовствуют, а когда хорошо играют неистовство.


Актеры способны играть любой характер именно потому, что сами вовсе лишены его.


В театр приходят не смотреть слезы, а слушать речи, которые их исторгают.


Величайший автор тот, кто как можно меньше оставляет воображению актера.


Говорят, что оратор всего значительнее, когда он воспламенен, когда он негодует. Я отрицаю это. Он сильнее, когда подражает гневу.


Крайняя чувствительность создает посредственных актеров; средняя чувствительность дает большинство плохих актеров, и только ее отсутствие дает великих актеров.

В природе человеческой два противоположных начала: самолюбие, влекущее нас к себе самим, и добродетельность, толкающая нас к другим. Если бы одна из этих пружин сломалась, человек был бы злым до бешенства или великодушным до безумия.


Либо Бог разрешил, либо всеобщий механизм, называемый судьбою, захотел, чтобы мы в продолжение жизни были предоставлены всякого рода случайностям; если ты мудр и лучший отец, чем я, ты с молодых лет убедишь своего сына, что он хозяин своей жизни, чтобы он не жаловался на тебя, даровавшего ему жизнь.


Признание своей немощности – великий урок, который мы извлекаем. Не лучше ли приобрести доверие к себе других людей искренностью признания, что я ничего не знаю, чем бормотать слова и вызывать жалость к себе потугами все объяснить? Свободно сознающийся в незнании того, что он не знает, побуждает меня верить тому, что он берется мне объяснить.


Необъятную сферу наук я себе представляю как широкое поле, одни части которого темны, а другие освещены. Наши труды имеют своей целью или расширить границы освещенных мест, или приумножить на поле источники света. Одно свойственно творческому гению, другое – проницательному уму, вносящему улучшения.


Даже согласившись, что люди гениальные обычно бывают странны, или, как говорится, нет великого ума без капельки безумия, мы не отречемся от них; мы будем презирать те века, которые не создали ни одного гения. Гении составляют гордость народов, к которым принадлежат; рано или поздно им воздвигают статуи, и в них видят благодетелей человеческого рода.


Если разум – дар неба и если то же самое можно сказать о вере, значит, небо ниспослало нам два дара, которые несовместимы и противоречат друг другу. Чтобы устранить эту трудность, надо признать, что вера есть химерический принцип, не существующий в природе.


Люди жили бы довольно спокойно в этом мире, если бы были вполне уверены, что им нечего бояться в другом; мысль, что Бога нет, не испугала еще никого, но скольких ужасала мысль, что существует такой бог, какого мне изображают!


Если какое-нибудь явление превышает, по нашему мнению, силы человека, то мы тотчас же говорим: это дело Божие; наше тщеславие не может удовольствоваться меньшим. Не лучше ли было бы, если бы мы вкладывали в свои рассуждения несколько меньше гордости и несколько больше философии? Если природа представляет нам какую-нибудь загадку, какой-нибудь трудно распутываемый узел, то оставим его таким, каков он есть, и не будем стараться разрубить его рукой существа, которое становится для нас новым узлом, еще труднее распутываемым, чем первый.


Для того, чтобы растрогать, не нужно быть растроганным.


Есть два рода законов: одни – безусловной справедливости и всеобщего значения, другие же – нелепые, обязанные своим признанием лишь слепоте людей или силе обстоятельств. Того, кто повинен в их нарушении, они покрывают лишь мимолетным бесчестьем – бесчестьем, которое со временем падает на судей и на народы, и падает навсегда. Кто ныне опозорен – Сократ или судья, заставивший его выпить цикуту?


Он второй во всех жанрах.

<p>Шарль-Пино Дюкло</p>

(1704—1772 гг.)

писатель и историк

Есть три рода невежества: совсем не знать ничего; знать дурно то, что все знают; знать не то, что следует знать.


Гнев – это откровенная и мимолетная ненависть; ненависть – это сдержанный и постоянный гнев.


Порицать молодого человека за то, что он влюблен, все равно что упрекать кого-нибудь в том, что он болен.


По отношению к виновным нужно быть суровым без жестокости или снисходительным без попустительства.

<p>Цезарь Дюмарсе</p>

(1678—1756 гг.)

лингвист

Чем больше разума в человеке, тем больше найдете вы в нем честности. Наоборот, там, где фанатизм и суеверие, – царят запальчивость и страсти.

<p>Этьен-Бонно Де Кондильяк (Кондийак)</p>

(1715—1780 гг.)

философ, историк и экономист

Человек, который знал бы только свое собственное существование, не имел бы никакого представления о смерти.

<p>Жан-Антуан-Никола Кондорсе</p>

(1743—1794 гг.)

социолог и политический деятель

Злоупотребление научным языком превращает в науку слов то, что должно быть наукой фактов.


Наши надежды на улучшение человеческого рода в будущем могут быть сведены к трем положениям: уничтожение неравенства между нациями, прогресс равенства между различными классами того же народа, наконец, действительное совершенствование человека.


Фразы сочиняют за неимением идей.

<p>Жюльен-Офре де Ламетри</p>

(1709—1751 гг.)

философ, врач

Все различие между дурными и хорошими людьми состоит в том, что у первых частный интерес преобладает над общим, тогда как вторые жертвуют своим собственным благом ради друга или ради общества.


Когда мы уже более не в состоянии вкушать наслаждения, мы начинаем их порочить.


Не будем бояться ненависти людей, будем только остерегаться заслужить ее.


Ничто лучше не доказывает существования счастья, вытекающего из темперамента, чем то, что все мы знаем счастливых дураков, тогда как столько умных людей несчастны.


Религия необходима только для тех, кто не способен испытывать чувства гуманности. Опыт и наблюдения наглядно показывают, что она бесполезна в отношениях честных людей.


Счастье увеличивается оттого, что им делишься с другими.


То, что связано с законом, дает право. Но само по себе это право не является ни правом разума, ни правом справедливости; это право силы.


Человек в самом себе носит самого страшного из своих врагов.


Человечество не будет счастливо до тех пор, пока не станет атеистичным.

<p>Шарль де Линь</p>

(1735—1814 гг.)

бельгийский дипломат и писатель

В любви прекрасней всего начало. Неудивительно, что мы начинаем столь часто.


Горе людям, которые никогда не ошибаются: они всегда оказываются не правы.


Женская честь плохо охраняется там, где на ее страже не стоит любовь или религия.


Как бы добродетельна ни была женщина, похвала ее добродетельности радует ее меньше всего.


Люди, не способные оставаться в своем собственном обществе, всегда скучают и, как следствие, всегда скучны.


Мужчины создают законы; женщины создают нравы.


Существуют два рода глупцов: те, кто не сомневается ни в чем, и те, кто во всем сомневается.


Я люблю рассеянных людей; это верный признак того, что они умны и добры, потому что люди злые и глупые всегда сосредоточенны.

<p>Габриэль-Бонно де Мабли</p>

(1709—1785 гг.)

прогрессивный мыслитель, историк

Наиболее существенное и наиболее благородное из всего присущего нам – это разум.


Политика – это общественная мораль, мораль – это частная политика.


Хорошая политика не отличается от здравой нравственности.

<p>Жан-Поль Марат</p>

(1743—1793 гг.)

деятель Великой французской революции, один из вождей якобинцев

Вашим страданиям конец, если вы устали их терпеть: вы свободны, если у вас есть мужество быть свободными.


Единственной законной целью всякой политической ассоциации является общее счастье. Каковы бы ни были притязания власть имущих, любое соображение должно отступать перед этим высшим законом.


Жажда золота иссушает сердца, и они замыкаются для сострадания, не внемлют голосу дружбы, кровные узы порываются, люди томятся лишь по богатству и способны продать все, вплоть до человечества.


Истина и справедливость – вот единственное, чему я поклоняюсь на земле.


Мысль о равенстве в области прав влечет за собой также мысль о равенстве в области пользования жизненными благами.


Политика – такая же наука, как и всякая другая; она знает определенные положения, законы, правила, а также до бесконечности разнообразные сочетания; она требует постоянного изучения, глубоких и долгих размышлений.


Трусливость самих народов – вот что дает возможность ковать для них цепи.

<p>Жан Мелье</p>

(1664—1729 гг.)

философ

Вера всегда слепа, потому что религии не дают и не могут дать никаких ясных, надежных и убедительных доказательств своих якобы святых тайн и мнимых божественных откровений.


Никакая ненависть, никакое отвращение не будут чрезмерны по отношению к людям, которые являются виновниками стольких зол и повсеместно эксплуатируют других.


Профессия церковников основана на заблуждении, суеверии и шарлатанстве.


Слепая вера, лежащая в основе всех религий, – источник заблуждений, иллюзий, обмана.

<p>Оноре Габриэль Рикетти Мирабо</p>

(1749—1791 гг.)

деятель Великой французской революции, оратор

Великое искусство подчинять людей заключается в умении брать их с хорошей стороны.


Долг, интерес и честь предписывают сопротивляться высшим распоряжениям монарха и даже вырвать у него власть, если злоупотребления его могут уничтожить свободу и не остается иных средств ее спасти.


Несчастные всегда виноваты: виноваты в том, что существуют, что говорят, что нуждаются в других и что не могут оказать им услуг.


Хитрость – талант эгоистов и может обмануть лишь глупцов, принимающих бойкость – за ум, серьезность – за благоразумие, бесстыдство – за талант, гордость – за достоинство.


Человеку для того, чтобы разорвать свои цепи, дозволены все средства без исключения.


Я всегда полагаю и буду так полагать и впредь, что безразличие к несправедливости есть предательство и подлость.


Моя ошибка была в том, что я ожидал плоды от дерева, способного приносить только цветы.

<p>Шарль Луи Монтескье</p>

(1689—1755 гг.)

просветитель, правовед, философ

Безбрачие создано распущенностью. Оба пола избегают союза, который должен сделать их лучшими, и пребывают в союзе, который делает их худшими.


Большинство людей способно скорее на великие поступки, чем на поступки добрые.


Важность – это щит глупцов.


Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она проистекает от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний.


В природе разумных существ заложена способность чувствовать свои несовершенства; поэтому-то природа и дала нам стыдливость, то есть чувство стыда перед этими несовершенствами.


Всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею.


В хорошем поступке есть всегда и доброта и сила для его совершения.


Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности.


…Если нет почтения к старцам, то его не будет и к отцам.


Если характер в целом хорош, то не беда, если в нем оказываются и некоторые недостатки.


Есть пороки, которые происходят от недостатка самоуважения. Есть и такие, которые происходят от избытка его.


Есть средства бороться с преступлениями: это наказания; есть средства для изменения обычаев: это примеры.


Желание славы свойственно всем людям. Мы как бы умножаем свое существо, когда можем запечатлеть его в памяти других.


Женщины говорят больше мужчин.


Жестокость законов препятствует их соблюдению.


Завистник сам себе враг, потому что страдает от зла, созданного им самим.


Законы должны иметь для всех одинаковый смысл.


То, чего недостает ораторам в глубине, они восполняют длиннотами.

Изучение было для меня главным средством против скуки жизни, и у меня не было такого горя, которое не рассеивалось после одного часа чтения.


Иногда молчание бывает выразительнее всяких речей.


Как мал промежуток между временем, когда человек еще слишком молод и когда он уже слишком стар.


Какое удовлетворение испытывает человек, когда, заглянув в собственное сердце, убеждается, что оно у него справедливое.


Книги древних написаны для авторов, книги новые – для читателей из публики.


Когда гонятся за остроумием, ловят порой лишь глупость.


Когда человек изо всех сил выискивает средства заставить других бояться его… он прежде всего достигает того, что его начинают ненавидеть.


Праздные люди всегда большие говоруны. Чем меньше думаешь, тем больше говоришь.


Ложное счастье делает людей черствыми и гордыми, – это счастье никогда не сообщается другим. Истинное же счастье делает их добрыми и чувствительными, – это счастье всегда разделяется другими.


Лучшее средство привить детям любовь к отечеству состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов.


Любить чтение – это обменивать часы скуки, неизбежные в жизни, на часы большого наслаждения.


Люди, как растения, которые не растут удачно, если за ними нет хорошего ухода.


Финансисты поддерживают государство так же, как веревка поддерживает повешенного.


Мне кажется, дорогой, что головы даже самых великих людей тупеют, когда они соберутся вместе, и что там, где больше всего мудрецов, меньше всего мудрости.


Мне кажется, что наиболее совершенно то, что достигает своих целей с наименьшими издержками.


…Мне кажется, что ненависть полна страданий для того, кто ее ощущает.


Надо много учиться, чтобы знать хоть немного.


Не следует законами достигать того, что можно достигнуть улучшением нравов.


Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем.


Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал.


Никогда не следует исчерпывать предмет до того, что уже ничего не остается на долю читателя; дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать.


Нужно быть правдивым во всем, даже в том, что касается родины. Каждый гражданин обязан умереть за свою родину, но никогда нельзя обязать лгать во имя родины.


Обаяние чаще заключается в уме, чем в лице, так как красота лица обнаруживается сразу и не таит ничего неожиданного; но ум раскрыбается лишь понемногу, когда сам человек этого желает, и в той мере, в какой он этого желает.


Обыкновенно боятся отступления в речи, а я думаю, что те, которые умело делают отступления, подобны длинноруким – они больше могут захватить.


Обычно в нашей воле дать своим детям наши знания; и еще больше – дать им наши страсти.


Освобождать себя от соблюдения правил приличия не значит ли искать средства для свободного проявления своих недостатков?


Очень счастливые люди, равно как очень несчастные, одинаково склонны к черствости.


Ошибаются те, кто думает, что народ, переживающий революцию, легко победить; напротив, он в состоянии побеждать других.


Праздность больше всех пороков ослабляет мужество.


Принцип демократии разлагается не только тогда, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда дух равенства доводится до крайности и каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители.


Природа всегда действует не спеша и по-своему экономно.


Разум обладает естественной властью… Ему оказывают сопротивление, но это сопротивление – его победа; подождите еще немного, и человек вынужден будет вернуться к нему.


Самая жестокая тирания – та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости.


С детьми необходимо мягкое обращение, потому что наказания ожесточают их.


Следовало бы непрерывную праздность поместить среди мучений ада, а ее поместили в число блаженств рая.


Следует оплакивать людей, когда они родятся, а не тогда, когда они умирают.


Следует тщательно различать у народов ревность, которая порождается страстью, от ревности, которая имеет основание в обычаях, нравах, законах. Одна – всепожирающее лихорадочное пламя; другая же, холодная, но порою страшная, может соединяться с равнодушием и презрением.


Те, которые любят учиться, никогда не бывают праздными.


У женщины есть только одна возможность быть красивой, но быть привлекательной есть сто тысяч возможностей.


Французы почти никогда не говорят о своих женах: они опасаются, что собеседник может знать об этом предмете больше, чем они сами.


Человек управляется неизменными законами; как существо, одаренное умом, он беспрестанно нарушает законы, установленные Богом, и изменяет те, которые сам установил.


Чтобы совершать великие дела, не нужно быть величайшим гением; не нужно быть выше людей, нужно быть вместе с ними.


Чтобы стряхнуть с себя назойливые и несносные мысли, мне достаточно взяться за чтение; оно легко завладевает моим вниманием и прогоняет их прочь.


Чтобы знать людей, нужно простить им предрассудки их времени.


Я не прочь посмеяться над встречающимися мне людьми, полагая, что ведь и они, если хотят, могут посмеяться надо мной.


Большая часть того, что делает нас счастливыми, неразумно.


Все мужья некрасивы.


Все хотят приобрести райское блаженство по самой дешевой цене, какая только возможна.


Героизм, не противоречащий доброй нравственности, мало трогает людей: только героизм, который разрушает нравственность, вызывает в людях и удивление, и восторг.


Появление в государстве новой секты – вернейшее средство исправить заблуждения старой.


Еврейская религия – старое дерево, из ствола которого выросли две ветви, покрывшие собою всю землю, – я имею в виду магометанство и христианство. Или, лучше сказать, она – мать, породившая двух дочерей, которые нанесли ей множество ран.


Если бы желать быть счастливым, то этого можно достигнуть. Но люди желают обыкновенно быть счастливее других, а это почти невозможно, потому что мы считаем других всегда более счастливыми, чем они на самом деле.


Если бы треугольники создали себе бога, он был бы с тремя сторонами.


Если человек – хороший геометр и известен именно в этом качестве, он еще должен доказать, что он человек умный.


Лучший довод непостоянства мужчин – то, что пришлось ввести институт брака.


Нужно сначала быть плохим гражданином, чтобы сделаться затем хорошим рабом.


Мне всегда сильно вредит то, что я слишком недооцениваю тех, кого не уважаю.


Набожность находит такие оправдания дурным поступкам, которых простой порядочный человек не нашел бы.


Насмешка – это речь в пользу своего ума и против своего сердца.


Не быть любимой – несчастье; перестать ею быть – оскорбление.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131