О, черт! Задумалась, разогналась умница свободная. Интересно, здесь штрафуют за превышение скорости? Смотря что считать штрафом. Кажется, лучше заплатить, чем висеть беспомощно над океаном. Над бескрайней темно-синей массой воды. Если верить интуиции, то вода мне родственница. Но не сестра родная, а, скорее, как строгая дальняя тетка. Испаряясь, вода сопровождала меня в перелетах, тьфу, облака тягучие, замерзая образовывала трудно преодолимую преграду. А в упругом состоянии вода становилась еще более непонятной, чужой и в это же время оставалась близкой по духу. Особенно настораживает, что вода обладает собственной памятью. Нутром чую.
      Упархивать в дальние атмосферные слои, я еще не решалась. Но в воды океана... Попробовать, что ли... Э! Была не была!
      Если бы я вела дневник, то написала бы о главном приключении и о самом сильном эмоциональном ударе в моей новой жизни примерно так:
      В первый раз нырнула безбоязненно. Первый и последний. Красиво там, в бескрайних глубинах, спору нет, но как-то неуютно. Наверное, от бессознательного ощущения, что растворяешься в соленых водах и заряжаешься древними знаниями живой природы - прародительницы Жизни и соприкасаешься с первичным Разумом - Законом, создавшим этот Мир. И ощущаешь свой возраст в миллиардах лет. Пропуская меня сквозь мягкие, но неподвластные никаким силам объятия, вода манила и приглашала остаться. Мы одной природы, что тебе Терра, зачем тебе Эйр, останься, - пела сладко вода, но что-то опасное звучало в ее напевах. Господи, помоги! И тенью пробки вылетела на поверхность. И, даже взлетев высоко над Водой, я все еще ощущала сильный магнетизм пра-Матери. Он будил память, поднимая из глубин сознания щемящее чувство, что когда-то я уже слышала это, еще чуть-чуть, и я вспомню - когда и где.
      ...
      Если это пустыня и всё вокруг как есть - навечно,
      Тогда скажи мне, чем могу стать я
      Падением дождя?..
      ...
      Ну что может быть другого в твоих снах
      Снах безумного лунного человека.
      (Генезис, "Безумный Лунный Человек", из спетых песен)
      Поэтому я, можно сказать, обрадовалась, увидев в бескрайнем океане остров. Земля потянула к себе со страшной силой. Подлетев к острову ближе, я распознала чуть слышимый в занудстве ветра голос, словно кто-то пел. Эфир был чист и покоен, лишь в одном направлении неслись слабые волны. Звук мог идти только с этого пустынного острова. Я опустилась на голые камни и двинулась вдоль берега мимо замысловатых фигур гранитных нагромождений. Почти что побрела, чтобы создалось хоть еле уловимое ощущения, что иду по земле. Утерянное и забытое чувство, я все еще тосковала по нему.
      Голос становился все громче. Он скрипел и хрипел, но что-то печальное и в то же время призывное слышалось в нем.
      Поначалу я подумала, что человека обстоятельствами или случаем занесло на необитаемый остров, и он сошел с ума. Но потом до меня дошло, что слышу-то я его как-то совсем внутренне. Такое со мной случилось впервые. Неужели я нашла себе подобного?!
      Спеша, я оторвалась от земли и устремилась к подножию единственной на острове скалы, торчащей в небо как окаменевший средний палец великана. Глянув на этот гигантский памятник тектонической деятельности природы я захотела хихикнуть по-человечески - вспомнилось дежурное оскорбление жестом из американских боевиков.
      И тут я увидела Его! На пологом каменистом уступе нахально развалилось нечто. Откровением стукнула мысль: я, наверное, такая же? Ведь в зеркало мне не удавалось себя увидеть - оно просто не отражало меня. Я смотрела с изумлением: на голом камне, словно на шикарном ложе, заложив руки за голову, сероватым пятном распластался прозрачный старец - словно тень невидимого человека. Но странная тень. Сквозь него можно было разглядеть бурый наскальный мох, слюдяные блестки. И в то же время старик имел четкие очертания человеческого тела. Контуром выделялся он на камне. Я пялилась на него довольно долго. Вдруг песня прервалась, и старец приветливо спросил:
      - Salve! Quo vadis? (Здравствуй! Куда идешь? - лат.) Откуда ты, res nullius? (никому не принадлежащая, бесхозная - лат.)
      Удивительно, но мертвая латынь показалась мне родной и понятной в этом пустынном месте, а смешение языков и вовсе естественным. Наверное, пройдя через множество жизней, человек усваивает и закладывает в себе многоязычный архив. Я почувствовала, что пойму речь, прилетевшую ко мне, любую фразу, на каком бы языке, наречии она ни была бы передана. Тем не менее, от неожиданности встречи я смешалась и невольно то ли присела, то ли закрутилась винтом, словно вьюнок смерча в реверансе, пытаясь изобразить почтение.
      Старик пошел рябью.
      - Оставь церемонии. Я и при жизни был не сторонник кривляния, а уж теперь тем паче. Лучше скажи, зачем нарушила мое уединение?
      - Здравствуйте, я... Я также выгляжу? - мне казалось, что это важнейший вопрос на данный момент.
      - Хм, для меня, думаю, также, хотя я ни разу не видел себя со стороны. А людям тебя не увидеть и в таком виде. То есть, вообще не увидеть.
      Я только мысленно хлопала глазами, пытаясь представить себя этаким незаретушированным наброском художника-графика. Вроде, не так уж и плохо должно быть.
      Старец с любопытством изучал меня.
      - Новообращенная, что ли? И не развеяли, и к себе не взяли? Странно. Может, ты шпионка? Ну-ка, пододвинься поближе.
      Я осторожно приблизилась к старику.
      - Точно, новенькая. Обратить обратили, а просветить забыли.
      - Извините, я не знаю, как к вам обращаться, - волнуясь, заговорила я. Вы говорите непонятные вещи. Кто я? Кто вы? Я ничегошеньки не понимаю.
      Старикан немного приподнялся над землей.
      - Прежде чем вопросы задавать, сначала о себе рассказать надо, - проворчал он. - Кто ты - тебе лучше знать. Если сомневаешься, почтительно попроси старших. Они мно-о-го знают, - он словно насмехался надо мной. - Но вы же, молодежь, и просить-то толком не умеете. Эх, в мои молодые годы... - старик мечтательно замолчал.
      Я молчала в нерешительности. Вот все они, такие - бабки на лавочках сидят и лясы точат, а деды только и ловят момент для поучения. Пенек замшелый. Но придется как-то подстраиваться под него. Иначе так ничего и не узнаю. Почувствовав, что в сентиментальной задумчивости старик может просидеть несколько лет, я мысленно кашлянула, корректно напомнив о себе.
      - М-да, - очнулся старец, - может я и пенек, но далеко не замшелый.
      Ну, уж и подумать ничего нельзя. Но не страх удержал меня от других непочтительных мыслей - скорее, просыпающееся уважение. Это тоже не осталось незамеченным.
      - На первый раз прощаю. Ну, так как? Побеседуем? Или ты ответы просто так получить хочешь?
      Придется ломать комедию. Да какая разница, если ему так хочется...
      - Дедушка, миленький, - бросила я умоляющий посыл, - просвети меня, невежественную, наставь на путь истинный, - что я несу?!
      Тон я выбрала верный - потешила стариковское эго.
      - Какой я тебе дедушка? - все еще ворчливо, но уже совсем мирно отозвался старик. - Я дедушка дедушек твоих прадедушек. Располагайся, дитя, рядом, да рассказывай. Я послушаю, может, поверю, помогу. А может, и нет.
      Я опустилась на камни, минуту молчала, упорядочивая мысли, и начала рассказ.
      Раскрылась, как на духу: про киллерство, про встречу с Федей на крыше, про бегство, про Шуру и Федину помощь в собственном самоубийстве, благодаря которому обрела новую природу. Я вспомнила последние дни моей жизни до мельчайших подробностей. Старик слушал очень внимательно, наверное, соскучился по разговорам.
      - И с тех пор обретаюсь между небом и землей, как бы это высокопарно не звучало. Вы - первый из мне подобных, встреченный мной, я чувствую это, заключила я. - Естественно, я ничего не знаю. Существуют ли где мои собратья по духу, или я да вы одни такие во всей Вселенной?
      - Размечталась. Исключительная нашлась. А что до духа... - хмыкнул старик. - А ты, значит, смертных на Харонову переправу отправляла? Где-то мы с тобой коллеги. Только я дело делал, а ты вершила самосуд.
      - Вы были палачом? Но ведь я тоже не по собственной прихоти убивала. Тех людей тоже приговаривали, правда, не власти, но и не я же.
      - Палачом, - исказился старик, - ох уж эта проза жизни. Хотя, нас и так называли. Но я не думаю, что мы заслуживали такого звания. Мы честно делали свое дело. Я служил великому делу Инквизиции. Инквизитор - это тебе не чурка безмозглая, мозги плебейские, сила бездумная. Профессия моя - изящная в своем роде была. Я был мастером: такие интриги закручивал, ходы выстраивал, шикарные партии разыгрывал - нынешним шахматистам и не снилось. Правда, до поры до времени. Я же тебя не осуждаю. К слову пришлось. А с мясниками недостойными меня не сравнивай - обидно.
      Инквизиция (inquisitio - расследование)
      -- судебно-следственный орган католической церкви, созданный в средние века для борьбы с атеизмом, свободомыслием, ересями, для преследования противников папской власти;
      -- жестокая пытка, утонченное издевательство.
      Инквизитор
      -- член инквизиции;
      -- жестокий человек, утонченный мучитель.
      Старик помолчал. Успел-таки обидеться, что ли? Упаси Бог!
      - Кто, говоришь, с тобой на крыше беседовал?
      - Федя.
      - Что ты мне - Федя? Назваться и Васей можно! Опиши, как сможешь! Ну, передай портрет его, представь, как вживую.
      Легко сказать - опиши! Но вдруг в памяти всплыл тот день, с такими четкими деталями, будто вчера было. Значит, в нынешнем состоянии мне присуща и идеальная память? Не потеряется? Я торопливо начала дорисовывать особые приметы приятеля-вампира. Изобразила его неожиданные переходы от сантехника к дворянину, любимые выражения, жесты. Прокрутила в сознании всю информацию, которую смогла восстановить. Старик словно с листа читал мои мысли. От него повеяло волнением.
      - Значит, теперь он Федя? Ах, гаденыш, ах пакостник, ах молодец! Видно высоко взобрался. Падать не боится.
      - По-моему, он ничего не боится, а как с крыши смело падал...
      - Да я не о том... - перебил раздраженно старец. И добавил с некоей гордостью - Конечно, у меня школу прошел. Хорошую школу. Иного я от него и не ожидал. Порода...
      Старческий маразм или необычайная прозорливость? Если мы с ним одной природы, скорее, второе.
      - Что смотришь? Ученик мой, Артур. Как ни назовись мальчик, я его всегда узнаю.
      - Откуда вы взяли? По тем крохам, что я вспомнила, вы моментально узнали своего ученика?
      - Ах, дитя. Уж я-то наверняка знаю, что никаких вампиров не существует. Ни вампиров, ни прочей нечисти. Сам заварил когда-то всю эту кашу. А узнать Артура по твоему описанию было нетрудно. Слишком хорошо я его знаю.
      - А почему же вы не вместе?
      - Все мы в Месте. Только не каждый свое знает и занимает. Всё не так просто, дорогая моя. Это я - изгой, так сказать. А они друг за друга держатся. И правильно делают, между прочим. Это я анархист - власти над собой не признаю. Потому и обитаю здесь, отшельником.
      - Да объясните же, наконец! Что загадки загадываете? - взмолилась я. - Я же ровным счетом ничего не знаю. Какую кашу вы заварили? Кто такой Федя-Артур? Кто я? Кто вы? Не понимаю я речей ваших!
      Дворовый дедушка исчез, разом перевоплотившись в почтенного старца, знающего себе цену. Недолго поразмыслив, стоит ли тратить драгоценное время на такую мелочь, как я, он все-таки снизошел.
      - С точки зрения обывателей, помешавшихся на утрированной человечеством донельзя мистике, мы - Тени. И ты, и я. И Артур. Много нас.
      - Тени чего?!
      - Прошлого, дорогая моя, собственного прошлого, - шевельнулся старик. - Но это самое большое заблуждение смертных. Sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности - лат.), мы - высшие. Субстанция не менее реальная и материальная, чем Зло, чистый Разум и Душа. Мы мыслим и существуем теоретически вечно. И ты ступила на первую из верхних ступеней бытия. Значит, была достойна.
      - Достойна чего?
      - Мальчики, не все сразу - так говаривала Красная Шапочка, проснувшись после веселой пирушки в хлеву под коровьим выменем. Так что не всё сразу, нетерпеливая. И никогда не смешивай и не путай самодостаточное качество первопричины с вторичными откликами следствия. Законы Судьбы поливариантны, хотя и просчитываемы при достаточном уровне Знания. A livre ouvert (без подготовки - фр.) тебе будет трудно понять, если я все на тебя обрушу с порога. Так и быть, просвещу тебя, убогую, ad honores (даром, безвозмездно лат.). Давно я не вел беседы, разве что с ветром. Да что этот бродяга разумного сказать может? Слушай и не перебивай. А то замолчу, и останешься ни с чем, - он снова смеялся надо мной.
      Я вся обратилась в выражение максимального и почтительного внимания.
      - Давным-давно...
      ...Продолжение еще последует. Всему свой час. Чем хорошо моя теперешняя сущность - не надо искать клочок бумаги, старательно записывать, время от времени тряся уставшей рукой и проклиная день и час, когда решила вести дневник. Воспоминания сами укладываются в ячейки памяти, которая не упускает ни малейшего битика информации. А, если верить старику, может пригодиться любая мелочь. Все надо доводить до конца. Пусть мне нет никакого дела до всего Человечества. Но у меня в жизни был один единственный человек, который увидел во мне Человека. Он - единственная ценность, которая еще имеет значение. Никакими деньгами не измеримое. Я все еще в долгу перед ним. И ты, нечисть, должна вытащить его из истории, которая, если говорить словами Инквизитора, началась давным-давно...
      3.
      Даша
      ...Давным-давно Даша уже испытывала подобное ощущение.
      "Меня с огромной скоростью везли вниз на каталке. Не по прямой лестнице, а по спиральной, виток за витком. Я была словно замотана в кокон, спелената так туго, что не могла шевельнуть ни единым пальчиком. Темнота была непроницаемая совершенно. Единственное, что я смогла увидеть через какое-то время - белые руки по локоть, заботливо поправлявшие на мне покрывало. Слышались голоса, но я не могла разобрать ни слова. Затем вспыхнул свет. Буквально на секунду, но такой яркий, просто ослепительный. Голоса стали громче. В один миг я вспомнила, где я и зачем здесь. Я вернулась в этот мир, хотя не очень-то и хотелось.
      Та же операционная, тот же стол. Операция была несложной. Может, анестезиолог не совсем верно рассчитал дозу наркоза, и я чуть дольше положенного не приходила в сознание. Как бы то ни было, я открыла глаза.
      Сейчас из обещанного предвидения своей судьбы я увидела лишь маленький кусочек, из которого поняла крайне мало. То ли туман, то ли дым. За серой завесой метался отец, пытаясь пробиться ко мне сквозь невидимую стену. Я не понимала, чего он так волнуется? Рядом со мной был надежный человек, правда, я не видела лица, но точно знала, что это друг. Меня взяли за руку, и я, прощально взмахнув отцу другой рукой, безбоязненно пошла в самую гущу серой, но совсем не страшной тучи. Что было там, за пределом тучи, я не узнала..."
      Возвращение в реальность напоминало пробуждение после наркоза. Видение пропало, и передо мной возник московский тупик, уличное кафе и тот самый парень. Это меня удивило: мне почему-то казалось, что очнусь я в другом, незнакомом месте.
      - Ну, и где же мое будущее?
      - Ты так ничего и не увидела? Ну, не страшно. Немного тренировки, и ты будешь читать не только свое будущее, но и определять судьбу любого человека. Но сначала надо научиться предвидеть события, выстраивать логическую цепочку в зависимости от характера, стремлений человека, от его веры. При хорошем учителе это лишь дело времени.
      Вот это да! Если этот парень не чокнутый и не валяет дурака... Интересно, интересно. Какие перспективы открываются! Неужели это не сон?
      - Ты предлагаешь мне учиться у тебя? - медленно проговорила я, проверчивая в скатерти дырку ножом.
      - Почему бы и нет? Никем другим ты сейчас не задействована. До учебного года далеко. Отец ушел в себя и понять тебя не хочет, мать занята только собой. Искать новых друзей хлопотно, тем более в большом городе. Почему бы ни использовать ситуацию с пользой?
      Я пыталась оценить происходящее, еще не решаясь поверить.
      Наверное, именно это состояние называют шоком. Может, он гипнотически воздействовал на меня, и я все ему выложила? Нет, гипноз на меня не действует - пробовали уже интереса ради в Горске. Хотя, гипноз - сильная штука. Обучиться тоже не мешает. Или это все - лапша на уши? Может, просто встать и уйти? Но внутренний голос твердил: "Останься".
      - Не надо ломать голову, кто я такой. Если интересно, я сам тебе расскажу. Самое время познакомиться. Зовут меня Артур. Я работаю в научно-исследовательском институте. Специалист по причинно-следственным связям.
      - Астроном, что ли? - Даша сама почувствовала, что сморозила глупость.
      Артур усмехнулся.
      - Узковато мыслишь, Дашенька, - Даша вздрогнула - она не представлялась. Ты думаешь - один мир на Земле, другой на Луне, третий, скажем, на Марсе. А ты ни разу не задумывалась, сколько миров существует рядом с тобой? А ты и не замечаешь. А их много, Даша, они каждый день, час, минуту соприкасаются друг с другом. Пронизывают друг друга. Влияют один на другой, другой на третий. И так бесконечно. Вот и ищем оптимальные для человечества пути сосуществования. Неужели не интересно прикоснуться к иному миру? Большинство так называемых чудес у нас поставлено на научную основу, изучено и объяснено.
      Даша скорчила недоверчивую гримасу.
      - Вот не знала, что в Москве есть подобный институт. И что, можно туда приехать, посмотреть, чем вы занимаетесь?
      - Сколько угодно! Хоть завтра.
      - Так просто? Вы каждого встречного с улицы посвящаете в свои тайны?
      - У нас нет тайн от народа, - насмешливо произнес Артур. - Мы работаем на его благо. Но не обязательно народу знать источник этого блага.
      - А почему мне можно?
      Артур долил сока в Дашин стакан.
      - Похвальная подозрительность. Дело в том, что мы обрабатываем для одного высшего учебного заведения анкеты и задания потенциальных абитуриентов. Насколько я помню, ты регулярно и всегда вовремя отправляла свои работы? И хорошие работы, смею заверить. Ты и еще несколько ребят показались достойными нашего внимания.
      На гордый блеск Дашиных глаз Артур ответил прямым наглым взглядом.
      - Потому и решили приоткрыть для вас, избранных, дверцу. Но остальные кандидаты на поверку оказались менее интересными. А вот ты - весьма подходящая личность.
      Даша до предела выпрямила спину и выпятила нижнюю губу. Чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы Артур заметил.
      - Вот в таком ключе... - закончил он введение в общий курс.
      - Значит, наша встреча не случайна? - небрежно обронила Даша, бросив надоевший нож на стол, мельком отметив, что дырка осталась приличная. Поставив на дырку стакан, Даша бросила короткий взгляд на собеседника.
      - Встреча не случайно, а вот скатерть ты попортила основательно. Кстати, прими добрый совет: оставь свои примитивные ловушки. Это не Горск, Даша, это Москва. За такие вещи быстро голову свернут. И мяукнуть не успеешь. Так как насчет завтра?
      Даша икнула и смутилась. И совсем запуталась. Опасности она не ощущала. Так чего же городить огород? А вдруг все правда? Такой шанс выпадает раз в жизни. Второго предложения может и не поступить. Лови удачу за хвост.
      - А почему завтра, не сегодня?
      - Ты очень устала, Даша. Ты впервые потратила столько энергии, попробовав заглянуть в будущее. Я отвезу тебя домой. А завтра, если хочешь, я позвоню тебе, и мы договоримся о встрече.
      Артур пристально смотрел Даше в самые зрачки, слова ввинчивались в сознание. Она почувствовала необыкновенную усталость, даже зевнула. Даша кивнула, соглашаясь. "Завтра разберемся, - подумала девушка. - Посмотрим, что за птица".
      Пока Даша дремала снулой щукой за столиком кафе, Артур рассчитался с хмурой надувшейся официанткой, так и не простившей разоблачения хитрой комбинации с мороженым из морга, и поймал на проспекте извозчика.
      В такси Даша уснула и проспала до самого дома. Артур довел ее до квартиры, галантно попрощался и ушел, напомнив о завтрашних планах. Даша сонной мухой прошлась по квартире, скривилась при виде блуждающего в дебрях самого себя отца, глотнула воды прямо из-под крана, и завалилась спать. Сон был легкий, глубокий, без сновидений.
      - С будущим ты хорошо просчитал. Затравил девчонку. И главное, в условиях, максимально приближенных к действительности. Можно было показать и еще что-нибудь.
      - Зачем? Наживку она заглотила. Завтра повезу ее в институт.
      - Смотри, Артур, не переборщи. Ты - лучший, но слишком многое поставлено на карту. Уже слишком много вложено в операцию. Ошибиться нельзя. Иначе тебя ждет капсула Джафара.
      - Я знаю, шеф. И готов подчиниться любому вашему решению. Но я уверен в правильности своих действий. Рассказать о встрече Даша никому не может. Она вообще обо мне и вчерашних чудесах вспомнит только при звуке моего голоса. Считаю возможным переход на заключительный этап. Завтра мы с ней встречаемся, выясняем основные параметры, получаем подтверждение, день на обработку. И она ваша.
      - Дерзай, Артур. Да, что там с той девкой? Ну, киллершей? Нашел след? Где ее носит?
      - Нет, шеф. Сгинула бесследно. Может, в Воде растворилась - опыта-то никакого. Может, на отшельников-одиночек наткнулась. С ними и осталась. Никаких следов.
      - Ну и мир ее Тени... Ладно, свободен.
      Хороший мальчик. Наблюдатель утверждает, что ему можно довериться полностью. А это еще тот жук. Ни одной человеческой слабости - голая логика и абстрактные теории. С патологической ненормальностью уважительно относится почему-то только к собакам. Сколько раз шеф персонально рылся в головах своих сотрудников. У всех время от времени мелькали нехорошие мыслишки. Даже у Артура. У Наблюдателя - никогда. Приятно иметь дело с учеными чистой воды. Побольше бы их, да вот где взять...
      4.
      Даша
      "Я проснулась с чувством, что сегодня произойдет что-то необычное. И обязательно хорошее. Сначала я решила, что, может быть, отец выйдет из транса. И представила.
      Вот сейчас он заглянет, увидит, что я не сплю, и шепнет, смущенно улыбаясь:
      - Даша, я гений. Послушаешь?
      Сядет посреди комнаты, и час, два я буду слушать его низкий чуть хрипловатый голос. Потом мы отметим радостное событие где-нибудь в кафе, и вернется все то, что так роднило и сближало нас. Может, даже удастся уговорить его насчет моей работы. Я спрыгнула с кровати и на цыпочках побежала на кухню. Безнадежно: отец больше всего походил на алкоголика после недельного запоя. Он похрапывал в своем углу, в изгибах губ запеклась слюна, вокруг валялись изорванные в клочья бумаги. Так захотелось схватить сковородку и долбануть по голове, чтобы привести в чувство. Но до сковородки было далеко. Я взяла первое, что подвернулась под руку. Чашку. Осколки брызнули в десяти сантиметрах от отцовского плеча. Он лишь заворочался, недовольно зачмокав губами. В моей голове образовалась пустота. Теперь мной руководила лишь дикая ярость. В отца полетело, что находилось поблизости - чашки, неубранные со вчерашнего дня тарелки. Буря осколков бушевала вокруг него. Наконец отец открыл глаза и мутно посмотрел на меня.
      - Даша?
      И недоуменно осмотрелся. Кухня напоминала чашечно-тарелочное кладбище.
      Он не кричал, не ругался, не спрашивал в чем дело. Он слова не сказал. Взял веник и подмел кухню, собрав осколки в совок. Высыпал все в мусорное ведро и сел на прежнее место. Мне вдруг стало так ясно, что ничего уже не вернешь, что наши отношения сломаны окончательно и бесповоротно. Вдруг почему-то вспомнилась мать, и возникло ощущение, что когда-то такая сцена уже имела место в моей жизни. Я начала проклинать себя за нечуткость, нетерпение, непонимание и недальновидность. Что не смогла выждать до удобного момента, и в итоге осталась совсем одна.
      Будь проклято утреннее предчувствие".
      И все же звенела какая-то ниточка внутри. Едва остыв, Даша снова ощутила ее. Это было уже совсем непонятно. Откуда ждать? Чего? Даша захватила из кухни бутерброд и вяло жевала, перебирая все возможные варианты. Может, приедет Илья? Глупости, он адреса не знает, к тому же - нельзя сказать, чтобы его приезд оказался радостным событием. Илья и радость - два несовместимых понятия. С какой стати он вообще вспомнился? Мать? А что мать? Пригласит в путешествие? Вот уже точно нет. Мать сначала сама насладится в полной мере, а потом, может быть, и дочери позволит ухватить свой кусочек романтики.
      Даша вышла на балкон. Двор внизу был пуст и тих. Так рано еще не выходят дети, а собак выгуливают на пустыре. Машины сюда заезжают редко. Одиночество Даше было в новинку. Дома, в Горске, она всегда находилась в центре каких-то событий, пусть даже мелких, местечковых. Царствовала, как умела. Всегда рядом были люди, ну что, что почти каждый день одни и те же лица? Куда хуже, если ежедневно видишь лишь две физиономии: отца, совершенно идиотскую в последнее время, и свою собственную - в зеркале. Даше отчаянно хотелось поговорить с человеком. Любым - старым или молодым, умным или дураком. Лишь бы живой был и говорящий на понятном языке.
      "Глядя на собственную тень, я обратилась к воображаемому собеседнику:
      - Привет, жив еще, курилка?
      И начала молоть всякую ерунду. Если бы кто-нибудь увидел меня со стороны, вызвал бы бригаду из психбольницы. Слава Богу, видеть меня было некому. Я облокотилась поудобнее на перила и продолжила светский разговор с тенью. Наверное, я разговаривала бы еще долго, и неизвестно, чем бы этот разговор для меня закончился. Но, будя тишину, завопил телефон. Он трезвонил, словно его давили прессом. А, может, мне только показалось после насыщенной тишины. Я сшибла на бегу стул, больно ударилась бедром и гаркнула в трубку:
      - Да!
      - Добрый день Дашенька, - раздался очень знакомый голос. - Приложи лед, а то синяк будет. Я подожду.
      Первые секунды я молча разевала рот. Послушно положила трубку, пошла на кухню, выгребла из морозилки снег, слепила снежок и прижала к ушибу.
      - Артур? - робко предположила я, вернувшись к телефону.
      - Ты не забыла меня, и это радует. Надеюсь, ты также помнишь о наших сегодняшних планах.
      Я замялась, потому что о вчерашней договоренности я вспомнила лишь сейчас, сию секунду. Артур обещал мне сводить меня в институт, где работает, и показать массу интересного и полезного.
      - Конечно, конечно, - торопливо закивала я, словно он мог меня видеть. - Я почти готова, только ждала твоего звонка.
      - Вот и здорово. Через полчаса я буду у твоего подъезда. Поверь, сегодня ты увидишь столько чудес, сколько не видела за всю жизнь.
      Я закрыла глаза и сжала кулаки. Сосчитав до десяти, я открыла глаза и посмотрела в зеркало.
      - Ну, Дашенька, если здесь не липа для лохов, то я, кажется нашла, чем тебе заняться в ближайшее время.
      Я заторопилась успеть одеться и выскочить на улицу, чтобы встретить во дворе - незачем знать ему мою квартиру, если он окажется обычным шарлатаном. Но как назло любимые вещи оказались измятыми, пришлось гладить, и волосы не хотели укладываться в приличную прическу, норовя встать дыбом, как у панка-авнгардиста. Куда-то запропастилась губная помада, всегда лежащая в сумочке. В общем, автомобильный сигнал застал меня у входной двери.
      Торопливо сбежав по лестнице, я чуть не врезалась в Артура. Изогнув бледные губы в едва заметной улыбке, он протянул мне руку.
      - Стремительная Даша, - коснулся он моего плеча.
      Артур открыл дверцу машины и галантно усадил меня на переднее сиденье.
      - Ну, что, Даша, в путь? К новым открытиям?
      Машина плавно тронулась, а я поймала себя на мысли, что еду неизвестно куда с почти незнакомым мне человеком. Дошла до ручки называется.
      5.
      Даша
      Даша почему-то думала, что они поедут за город. Или, в крайнем случае, на окраину. Но Артур повел машину в центр. Даша узнавала знакомые улицы. И очень удивилась, когда Артур, сказав, приехали, остановился у здания, мимо которого Даша ходила довольно часто.
      - Это институт? Вот не думала. С виду - обычная контора.
      Действительно, семиэтажное здание было довольно обшарпанным, солидности ему явно не хватало. И капитальный ремонт не помешал бы. Вывеска висела косо: "НИИ ПССиП". Но Артур уже открывал дверцу и подавал руку. Даша пожала плечами и вышла. Не производил серьезного впечатления этот институт. Впрочем, наверное, умы чиновников от государства мало занимают проблемы каких-то миров, кроме разве что своих собственных.
      "Артур распахнул передо мной хилую дверь, и мы прошли внутрь. Ничего особенного я там не заметила. Вахта с обычной старушкой, глянувшей на нас поверх дешевеньких очков, небольшой совершенно пустой холл, подпертый четырьмя колоннами (без них, казалось, потолок рухнет), налево, направо коридоры. Прямо - лестница.
      - С чего начнем? - спросил Артур.
      - Прежде всего, как расшифровывается название вашего института?
      - Причинно-следственные связи и их последствия, - отбарабанил Артур. Пожалуй, я сам знаю, с чего начать. Прошу наверх.
      - И куда же?
      - Сначала ко мне в кабинет, проведу для тебя небольшую лекцию для начала.
      Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь теплилась жизнь. С Артуром почтительно здоровались деловито спешащие люди. И Артур вежливо кивал каждому, я даже заволновалась - не отвалится ли у него голова. Но голова осталась, где и положено, и вместе с нами направилась в конец коридора.
      - Здесь наш мозг, - отворил дверь в кабинет мой провожатый. Аналитический центр.
      Большой зал был поделен на многочисленные кабинки, в которых сидели совсем молодые парни и девушки. Они деловито щелкали по клавиатуре компьютеров и негромко переговаривались через гарнитуру индивидуальных переговорных устройств. Казалось, нашего появления никто не заметил - работа кипела.
      - Ну, у вас и техника, - поразилась Даша, увидев стройные ряды деловито щелкающих по клавишам людей. - Как в Пентагоне, наверное.