Прежде, чем дракон заговорил, Тельвин встал в отверстие парапета лицом к нему. — Слушайте меня, Мартэн. Пришло время перестать размахивать руками, но сесть и поговорить. Ясно, что никто из нас не хочет войны, зная, что последствия будут ужасные, для обеих сторон.
      — Вы сказали правду, — согласился дракон. — Но что я могу сказать? Драконы не сделали ничего плохого, напротив, у нас есть жалобы на Флэмов. Нас лживо обвинили в нарушении мира, и прошлый король этой страны послал войско, чтобы выгнать наш народ из гор, которые были признаны нашими согласно предыдущему договору.
      — Да, вы говорите чистую правду, — в свою очередь согласился Тельвин. — Волшебник Огня Бвен Калестраан объединился с драконами-ренегатами в попытке убить меня. Не зная этих подробностей, Король Джерридан обвинил в покушении всех драконов, и поторопился ответить, очень резко. Тем не менее есть кое-что, что мы могли бы обсудить.
      — Это для начала, — уступил Мартэн. — Но далеко не все. У нас есть и другие жалобы, которые должны быть удовлетворены, прежде чем можно будет заключить мир. Во первых я должен сказать, что ваши самые последние амбициозные действия очень взволновали драконов. Мы требуем, чтобы вы отказались от титула Короля Государства Флэмов, и, более того, мы требуем, чтобы начиная с этого времени вы больше никогда не поступали на службу какой-нибудь стране или человеку, не занимали никаких должностей, дающих силу и власть, не приносили клятву служить кому бы то ни было, если это противоречит вашему долгу как Повелителю Драконов.
      Тельвин был просто потрясен этим заявлением, внезапно осознав, как его последние действия могли выглядеть в глазах драконов. — Здесь есть какое-то недопонимание, и, я боюсь, это моя ошибка. Я не хотел становиться королем, но у меня не было выбора. Обещаю, что как только кризис кончится, я откажусь от титула, и Флэмы выберут нового короля.
      Мартэн опустил уши и взглянул в небо, молчаливо воззвав к Великому. Потом он громко выдохнул воздух и, поднеся голову почти к самому Повелителю Драконов, очень зло и тихо сказал ему. — Неуклюжий идиотский лепет! Если бы ты сообщил мне заранее, что собираешься делать, я мог бы разрешить конфликт намного проще. А теперь и у меня нет выбора, я должен закончить то, что начато.
      — Что, я должен был писать тебе письма со своими планами? — в свою очередь также тихо возмутился Тельвин. — Чего вы вообще хотите?
      — Мы просим, чтобы больше не было новых поселений в северном Хайланде, — продолжал дракон на этот раз нормальным голосом. — Горы и леса Вендара являются домом для многих драконов, а некоторые места там священны для нас. А поскольку люди Хайланда то и дело появляются там, они вмешиваются в наши дела и мешают нам жить.
      — Возможны ли переговоры по этому пункту? — спросил Тельвин, подумав о том, как герцоги Аальбан и Арделан отреагируют на это.
      — Возможно, что можно достигнуть какого-то компромиса, — неопределенно ответил дракон. — Но наше последнее требование необсуждаемо. Если вы хотите сгладить нанесенное нам Флэмами оскорбление и заключить новый договор, вы должны вернуть Ожерелье Драконов.
      Тельвин вздохнул, осознав, что никогда не сможет удовлетворить драконов, если они решили настаивать на этом пункте. — Мы ищем ожерелье с той ночи, когда Бвен Калестраан доказал всем, что он предатель. И мы боимся, что те немногие, кто знал, где оно находится, больше не живут на этом свете. Если бы вы захотели заключить договор, мы могли бы вместе искать его.
      — То есть вы отрицаете, что украли его?
      — Вы прекрасно знаете, что я лично не крал ничего, — раздраженно заявил Тельвин. — Карендэн сказала бы вам, если бы я действительно сделал это. Я никогда не просил ее выдать ваши тайны, и мы оба знаем, что она не замешана ни в каких политических делах. Она была моим лучшим другом и компаньоном, но она служит Великому, а не мне.
      Мартэн быстро обдумал его предложение. — Я могу передать твое предложение другим предводителям драконов, но, откровенно говоря, я не жду от этого ничего. Из наших трех требований, вы согласны выполнить только одно, да и то не сейчас. Но у меня есть еще одно предложение: если вы готовы отдать мне доспехи и меч Повелителя Драконов, и если вы пообещаете искать Ожерелье Драконов вместе с нами, мы удовлетворимся и отступим.
      Тельвин только покачал головой. — Я не могу отдать доспехи, хотя бы потому, что не вы мне их дали. Для этого мне нужно согласие Бессмертных, а они не имеют привычки говорить со мной.
      — Тогда я предлагаю вам вернуться к компании ваших друзей и советчиков, и обсудить с ними то, что вы все можете сделать, чтобы удовлетворить наши требования, — сказал Мартэн и повернулся, чтобы уйти. — Я даю вам три дня на выполнение наших требований.
      Тельвин понял, что до мирного соглашения еще далеко, тем более, что договор зависит от таких вещей, которых он никак не может предоставить драконам. Как и предложил Мартэн, он созвал своих друзей и советников, так что они опять встретились в его личной комнате во дворце, чтобы обсудить предложение Мартэна и понять, смогут ли они удовлетворить его требования.
      Драконы уже вернулись в свои лагеря на далеких холмах и в лесах на берегах реки напротив города, по-видимому готовые ждать три дня, как и ожидали.
      — Я считаю, что мы не в состоянии найти Ожерелье Драконов за три дня, — начал он. — Но, возможно, мы сможем переложить поиски ожерелья на самих драконов, учитывая, что драконы без всякого сомнения замешаны в это воровство.
      Сэр Джордж был само сомнение. — Очень и очень сомневаюсь. Мартэн судя во всему решил потребовать у тебя именно того, чего ты не можешь дать ему, как если бы он хотел сделать войну неизбежной. Если мы сможем, наш самый лучший ответ — дать ему в точности то, что он хочет.
      — А мы сможем? — спросила Сольвейг.
      — Ну, давайте посмотрим, — заметил старый рыцарь, думая про себе, не открыть ли новую бутылку вишневого ликера. — Тельвина заставляют сложить с себя титул короля, но он в любом случае собирался это сделать. Я уверен, что мы сможем найти компромис в вопросе о северных териториях. Теперь, если мы сможем вернуть им ожерелье, или, по меньшей мере, сказать им, где искать его, нам тоже не надо заботиться об этом. Драконы назвали свои требования, и они сдержат свое слово.
      — К сожалению, найти эту проклятую вещь пока не удалось, это должно стать моей работой, — заметила Алесса, выглядя очень неуверенной. Она тряхнула головой и продолжила. — А я даже не знаю, что сказать и где еще искать. Мы перерыли все, что могли, в поисках ключей к этой тайне. И тем не менее мы до сих не знаем, что сделал Калестраан, когда ожерелье было у него, и не знаем, какие ренегаты помогали ему украсть его.
      — Если за следующие три дня не случится что-то невероятное, у нас останется только последняя возможность, — сказал Тельвин. — Я готов отдать им оружие Повелителя Драконов с таким условием, что сам пойду в плен вместе с ним.
      Селлианда внезапно взглянула на него. — Интересная мысль. Свести Повелителя Драконов и предводителей драконов в одном месте в одно время будет в высшей степени уместно.
      Алесса выглядела удивленной, чуть ли не оскорбленной. — Вы, конечно, шутите?
      — Конечно я не шучу, — твердо ответила эльфийка. — Долг Повелителя Драконов держать драконов в узде. Где же еще он должен быть?
      Сэр Джордж также выглядел достаточно удивленным. — Вы на самом деле хотите сказать, что драконы разрешат ему сохранить доспехи и меч?
      Селлианда повернулась лицом к нему. — Я уверена, что Карендэн и жрецы Великого приложат все свои силы и влияние, чтобы это произошло. Зная все о ситуации и о драконах, разве вы можете себе представить, что проблема надолго останется неразрешимой?
      — Нет, думаю, что нет, — согласился Сэр Джордж. — Все, что Тельвин должен сделать — дать столкнуться нескольким крепким головам, а потом они все будут лучшими друзьями друг другу.
      Алесса по-прежнему выглядела очень обеспокоенной. — А я начинаю думать, что самый лучший выход — битва.
      Тельвин обнаружил, что хотел бы, чтобы Алесса не говорила так. Это напомнило ему, что она Флэм; как Джерридан, Калестраан и многие другие, она была готова скорее умереть в битве, но не сдаваться. Тем не менее она была единственной, кто мог вовремя найти Ожерелье Драконов и предотвратить эту войну, и Тельвин хотел бы доверять ей, хотел бы верить, что она сделает все от нее зависящее. Но после ее высказывания к нему вернулось инстинктивное недоверие к Волшебникам Огня. Этот урок своей жизни ему пришлось выучить слишком хорошо.
      Вечером, во время обеда со своими ближайшими друзьями, он был тих и странно спокоен. Потом он отправился на верхушку стены над дворцом. Была уже почти ночь, и слабый свет шел только с запада, где уже довольно давно село солнце. Огни лагерей драконов пробивались через рощи на границе полей, находившиеся в милях от города, хотя и сравнительно близко для острых глаз Тельвина. День не принес новых ответов; ему оставалось только два дня на то, чтобы найти какой-то способ успокоить драконов, и пока едиственное решение, которое приходило ему в голову — сдаться в плен.
      Тельвин повернулся, внезапно осознав, что сзади, из темноты, кто-то неслышно подходит к нему. Он всегда был настороже, а тем более сейчас, когда драконы могли бы решиться на внезапную атаку, лишь бы избавиться от него, любым способом. Конечно он знал, на стене он не один. Стражники-эльфы, которые видели в темноте ничуть не хуже его, сторожили всю ночь, и у каждой червертой катапульты стаяла обслуга, готовая ответить на любую атаку. Тем не менее Тельвин очень удивился, увидев, что к нему подошла Алесса Виледаар.
      — Быть может вы что-то нашли? — с надеждой спросил он.
      Она покачала головой. — Ничего нового. Калестаан умел хранить свои тайны.
      Алесса подошла еще ближе, почти касаясь его. В горячке последних тревожных дней Тельвин почти забыл о ее намерениях в отношении себя. А учитывая проснувшееся в нем недоверии к Волшебникам Огня, она нашла не самое лучшее время для своих игр. Не обращая внимания на его очевидную безучастность, она подошла еще ближе.
      — Я не представляю, как мы сможем избежать битвы, — наконец сказала она.
      — Я собираюсь сделать все, чтобы ее не было, — ответил Тельвин, отступая на шаг.
      — Надеюсь, что вы не имеете в виду отдать себя в плен к этим ужасным тварям, — сказала Алесса, глядя ему прямо в глаза.
      — На самом деле это будет вовсе не плен, — объяснил он. — Или, по меньшей мере, плен только на моих условиях. Я сохраню доспехи и меч, я буду жить среди драконов, но не как пленник. Как сказал Сэр Джордж, при таких обстоятельствах мы очень быстро сгладим все противоречия.
      — Или убьете один другого, — горько сказала она. — Я не хочу, чтобы вы ушли. Зачем это вам. Вы — Повелитель Драконов и Король Хайланда. Если эти драконы хотят сражаться, сразитесь с ними и убейте их всех до одного. Почему вы так заботитесь о них; они сами ищут неприятностей. Оставайтесь здесь, со мной, — она подошла еще на шаг.
      — У меня нет выбора, — твердо сказал Тельвин, отшатываясь. — И я не собираюсь оставаться королем.
      — Просто вы не хотите быть со мной, я знаю, — печально сказала Алесса, прекращая натиск. — Я согласна, что у вас есть не так много причин, чтобы поверить мне, учитывая, кто я такая. В ваших глазах я унаследовала репутацию тех, кто всегда был вашим врагом. Я знаю, что вам намного легче поверить в то, что я скорее стремлюсь стать королевой, а не думаю о вас. И я не знаю, как доказать вам, что это не так, у меня нет ни времени ни возможности показать вам свои настоящие чувства. И все кругом считают, что вскоре так или иначе вы уйдете, бросите нас.
      Тельвин нахмурился и смутился, не знаю, что ему сказать на такое откровенное признание. Какое-то время они молчали. Наконец Алесса опять поглядела ему в глаза. — Есть только один способ, которым я могу доказать мою искренность. Когда придет время вам уходить, и не имеет значение куда, я пойду вместе с вами.
      — Нет, это…неправильно, — ответил он. — Вы говорили о времени. У меня тоже еще не было времени, что достаточно хорошо узнать вас.
      — Говорят, что вы уже давно знакомы с Селлиандой, — сказала она. — Вы…вы чувствуете себя близким к ней?
      Тельвин только безнадежно покачал головой. — Я не знаю, что сказать.
      — Милорд! — Внезапно из темноты появился Тэрин, бегущий изо всех сил.
      Алесса мгновенно спряталась. Тельвин даже не знал, ругать ли ему своего юного слугу или с благодарностью пожать ему руку.
      — Сэр Джордж послал меня, — объяснил Тэрин, тяжело дыша. — Он сказал, что пришел дварф и хочет говорить с вами. Это эмиссар из Рокхольма.
      Пока вслед за Тэрином он шел в свои собственные личные покои, смущенная Алесса Вилендаар молча шла за ним. Сэр Джордж уже распорядился приготовить напитки, чтобы отпраздновать это событие. В центре комнаты, рядом с Сольвейг и Селлиандой, стоял дварф, одетый в черную, хорошо-поношенную кожаную одежду, его рюкзак и оружие были небрежно брошены прямо у двери. Тельвин какое-то время молча глядел на него, прежде чем понял, кто его посетитель.
      — Коринн Убийца Медведя! — воскликнул Тельвин. — Как я рад видеть тебя здесь, мой друг, хотя должен сказать, что хуже времени для визита ты найти не мог.
      — Я даже и не знал, что в мире есть так много драконов, — заметил молодой дварф. — Пришлось ждать до темноты, прежде чем найти способ проскользнуть в город. Но именно из-за драконов я здесь, как ты можешь догадаться. И со мной две тысячи лучших воинов Рокхольма.
      На мгновение Коринн остановился, с недоумением глядя на стакан вишнего ликера, который ему протянул Сэр Джордж.
      — Кстати, пока мы ждали темноты появилось что-то около четырех тысяч эльфов из Эльфхейма, которые очень хотели остаться незамеченными, — продолжал он, садясь на кресло в углу. — Если ты хочешь использовать нас всех, нам надо двигать в город сейчас, пока не настало утро.
      — Да, конечно, — сказал Тельвин, по-прежнему ошеломленный новостями. — Но этого я никак не ожидал. Защита Браера — не такое уж важное дело для дварфов, не говоря об эльфах.
      — Не буду говорить за эльфов, — сказал Коринн. — Я слышал, что их капитан что-то такое сказал насчет защиты своих соплеменников в Хайланде. Но я подозреваю, что ему, как и всем эльфам, не нравится армия драконов, атакующая кого бы то ни было, даже Флэмов. И не могу не сказать, что эта же самая мысль привела сюда меня и мой отряд. Дварфы убеждены, что следующими на очереди стоят наши шахты и наши сокровища, так что Король Даробан решил, что лучше всего вмешаться в это дело сейчас, а не ждать, пока они придут за нами.
      Коринн не добавил, что, как самый вероятный наследник своего отца, он принял на себя командование армией не только из-за своего немалого опыта, но и потому, что он был друг и спутник Повелителя Драконов.
      — Драконы знают, что ты здесь? — спросила Сольвейг.
      Коринн покачал головой. — Скорее всего нет, иначе они не дали бы мне войти.
      — Мы все еще пытаемся избежать настоящего сражения, — сказал Сэр Джордж. — С таким подкреплением, как эльфы и дварфы, наше положение станет намного сильнее.
      — Намного намного сильнее, — усмехнулся Коринн. — Эльфы сказали мне, что видели по меньшей мере половину армии Даркина в пяти днях ходьбы на юг отсюда. Драконы наверняка знают об этом тоже.
      — А вот это самая лучшая новость, на которую я только мог рассчитывать, — радостно сказал Тельвин. — Теперь Мартэн будет не так уверен в себе, когда он опять захочет поговорить.
      — Мы заставим их пожалеть, что они выбрали войну, — торжественно объявил дварф. Потом он встал и поставил на стол свой по-прежнему полный стакан. — Если ты извинишь меня, мне нужно привести своих солдат в город. Две тысячи дварфов и четыре тысячи эльфов, даже окруженные драконами — слишком неустойчивая смесь, возможны всякие инциденты.
      Коринн поклонился и вышел, не добавив больше ни слова и только на мгновение задержался у двери, дожидаясь пока Сэр Джордж и Сольвейг присоедятся к нему. Тельвин улыбнулся. За последние пять лет молодой дварф возмужал и стал такой же, как все остальные: уверенный, твердый, к тому же командир армии. Хотя что-то мальчишеское время от времени в нем мелькало. Тельвин был рад, что так много из его старых друзей собралось вместе в такое трудное время; он даже не удивится, если с войском из Даркина приедет Перрантин. Не хватает только Карендэн, и сильно не хватает, но тут уж ничего не поделаешь.
      — Если от меня больше ничего не надо, я вернусь в Академию, — разочарованно сказалаАлесса.
      Тельвин кивнул, но не проронил ни одного слова, даже когда она вышла. Он все еще не знал, должен ли он сожалеть или радоваться, что ее попытка соблазнить его была так неожиданно прервана, хотя и подозревал, что в любом слугае должен был отказаться от ее лестного предложения, если бы дело дошло до этого. Он никак не мог избавиться от чувства, что ею движут какие-то тайные мотивы, что добиваясь интимной близости она хочет получить какое-то преимущество, а от него что-то убудет.
      — Что-то не так? — спросила Селлинда, вставая со своего кресла в углу и подходя к нему.
      — Только Алесса, — объяснил он. — Она пыталась убедить меня остаться здесь, сохранив корону. Еще она сказала, что хочет всегда быть со мной, и даже утверждала, что пойдет со мной в любое место, куда бы я не направился. Я склонен думать, что она пытается убедить меня в своей искренности. Хотел бы я иметь побольше опыта в подобных делах!
      — Алесса волшебница с большими амбициями, — задумчиво ответила Селлианда. — Но ее амбиции не обязательно плохие или эгоистичные; скорее она ищет большую любовь, вокруг которой может построить свою жизнь. Она может попытаться использовать тебя, а может быть она решила, что личность с такой силой и властью — идеальная пара для нее. Не могу сказать. Она уже соблазнила тебя?
      — Нет, еще нет, — торопливо ответил Тельвин, затем громко рассмеялся над самим собой. — Откровенно признаться, я даже не знаю, должен ли я считать себя польшенным или оскорбленным. У меня такое чувство, что в этой стране со мной обращаются как с чужеземцем, причем нежелательным.
      — Они научили тебя искать истинные мотивы любых поступков, так как у них у всех есть тайные причины действовать так, а не иначе, — сказала она. — И тем не менее, что же я могу сказать? Пять лет назад я дала тебе понять, что вижу твои чувства ко мне, и все еще верю, что в глубине души ты не изменился. Но я также чувствую, что ты принадлежишь к твоему собственному народу, и ты не должен принимать никаких окончательных решений, пока не узнаешь, кто ты такой на самом деле.
      — Да, и когда это будет? — спросил он.
      — Я верю, что очень скоро.

Семнадцатая Глава