– И ты грокнул?
      Смит беспокойно посмотрел на него.
      – Джубал, я не знаю.
      – Что-то беспокоит тебя?
      – Я не грокнул всей полноты того, что прочитал. В истории, написанной мистером Вильямом Шекспиром, я очень обрадовался смерти Ромео. Потом стал читать дальше и понял, что он рассоединился слишком рано… Почему?
      – Он был вздорным юным идиотом.
      – Прошу прощения, Джубал, я не понимаю.
      – Я не знаю, Майк.
      Смит обдумал эти слова. Потом пробормотал что-то на марсианском, добавив:
      – Я всего лишь яйцо.
      – Ты говоришь так, когда просишь покровительства. В чем дело?
      Смит поколебался. Потом выдавил:
      – Джубал, брат мой, ты не спросишь Ромео, почему он рассоединился? Я не могу спрашивать его, я всего лишь яйцо. Но ты можешь… и потом ты сможешь научить меня, как это грокнуть.
      Джубал понял, что Майк был уверен, будто Ромео на самом деле жил, и теперь ожидал, что он вызовет дух Ромео и потребует от него объяснений по поводу поведения его плоти. Но объяснить, что Монтекки и Капулетти никогда соединенно не существовали, оказалось нелегким делом, концепция выдумки была за пределами понимания Майка, и Джубалу просто не за что было зацепиться. Все попытки объяснить это привели Майка в такое возбуждение, что Джил испугалась, что он снова свернется в клубок.
      Майк и сам почувствовал, что оказался в опасной близости от столь необходимой ему медитации, а он усвоил, что не должен прятаться в свое убежище в присутствии друзей, потому что у них (за исключением его брата, доктора Нельсона) это приводит к нарушению эмоционального равновесия. Он сделал мощное усилие, замедлил сердце, успокоил эмоции и улыбнулся.
      – Я буду ждать, пока грокинг не придет сам.
      – Хорошо, – согласился Джубал. – Теперь, прежде чем станешь что-нибудь читать, спрашивай меня или Джил, выдумка это или нет. Я не хочу, чтобы ты путался.
      – Я буду спрашивать, Джубал, – Майк решил, что, когда он грокнет эту странную идею, он должен доложить ее во всей полноте Старшим… и обнаружил, что раздумывает над тем, известно ли Старшим о «выдумке». Невероятная мысль, что может существовать нечто, столь же незнакомое Старшим, как и ему, была настолько революционнее дикой концепции выдумки, что он отложил ее в сторону, на холодок, приберегая для медитации.
      – …но я позвал тебя, – услыхал он голос своего брата Джубала, – вовсе не для того, чтобы обсуждать литературу. Майк, помнишь тот день, когда Джил вытащила тебя из больницы?
      – Из больницы? – повторил Майк.
      – Я не уверена, Джубал, – перебила Джил, – что Майк знал о том, что это больница. Лучше я попробую сама.
      – Давай.
      – Майк, помнишь, где ты был, где ты жил один, пока я не одела и не увела тебя?
      – Да, Джил.
      – Потом мы пришли в другое место, и я раздела тебя и вымыла в ванной.
      Смит улыбнулся, вспомнив это.
      – Да. Это было большим счастьем.
      – Потом я вытирала тебя… и вошли двое мужчин.
      Улыбка исчезла с лица Смита. Он задрожал и начал сжиматься.
      – Майк! Прекрати! Попробуй только!..
      Майк овладел собой.
      – Да, Джил.
      – Слушай меня, Майк. Я хочу, чтобы ты вспомнил… но ты не должен волноваться. Там было двое мужчин. Один из, них втащил тебя в гостиную.
      – В комнату с растущей травой, – подтвердил Майк.
      – Верно. Он притащил тебя в комнату с травяным полом, и я попыталась остановить его. Он ударил меня. Потом он пропал. Ты помнишь?
      – Ты не сердишься?
      – Что? Нет-нет, что ты. Первый мужчина исчез, потом второй направил на меня пистолет… и тоже пропал. Я страшно испугалась… Но я вовсе не сердилась на тебя.
      – И теперь ты не сердишься на меня?
      – Майк, дорогой… я никогдане сердилась на тебя. Мы с Джубалом просто хотим знать, что случилось. Было двое людей, ты что-то сделал… и их не стало. Что ты такое сделал? Можешь ты нам сказать?
      – Я скажу… Человек… большой человек… ударил тебя… и я тоже испугался. Поэтому я… – он прокаркал что-то по-марсиански и в замешательстве уставился на них. – Я не знаю слов.
      – Майк, – сказал Джубал, – может, сумеешь объяснить по частям?
      – Я постараюсь, Джубал. Что-то находится передо мной. Это плохая вещь, и ее не должно быть. Поэтому я протягиваю… – он снова в замешательстве уставился на них. – Это очень просто. Завязывать шнурки гораздо труднее. Но нет слов. Мне очень жаль, – он помолчал. – Может быть, слова есть между «PLANT» и «RAYM» или «RAYN» и «SARR» или «SARS» и «SORC». Я прочитаю их ночью и за завтраком скажу.
      – Может быть, – согласился Джубал. – Минутку, Майк. – Он пересек комнату и вернулся с коробкой из-под бренди. – Можешь ты сделать, чтобы она исчезла?
      – Это плохая вещь?
      – Ну, предположим, что да.
      – Но Джубал… Я должен знать, что это плохая вещь. Это коробка. Я не могу грокнуть, почему ее существование причиняет зло.
      – Ммм… Предположим, я швырну ее в Джил?
      – Джубал, ты не сделаешь этого, – с мягкой грустью возразил Майк.
      – Гм… Черт побери, конечно нет. Джил, будь так добра, запусти в меня этой коробкой. Тяжелая… как минимум, рваная рана, если Майк не защитит меня.
      – Джубал, мне не нравится эта идея.
      – Не разговаривай, бросай! Это в интересах науки… и Бена Кэкстона.
      – Но… – Джил вскочила на ноги, схватила коробку и швырнула ее Джубалу в голову. Джубал хотел встретить ее неподвижно, но рефлексы победили. Он пригнулся.
      – Мимо, – объявил он. – Черт меня побери, я не смотрел. А надо было не сводить с нее глаз. – Он повернулся к Смиту: – Майк, ты… Что случилось, мальчик?
      Человек с Марса весь дрожал, он был убит горем. Джил прижала его к себе.
      – Ну-ну, все хорошо, дорогой! Ты сделал все просто великолепно. Она даже не коснулась Джубала. Она исчезла.
      – Как я и полагал, – заявил Джубал, оглядываясь по сторонам и покусывая ноготь большого пальца. – Энн, ты смотрела?
      – Да.
      – Что ты видела?
      – Коробка не просто исчезла. Процесс занял какую-то долю секунды. С моего места было видно, что она сжалась, словно исчезая вдали, но не вылетела из комнаты. Я видела ее до самого момента исчезновения.
      – Куда она делась?
      – Это все, что я могу сообщить.
      – Ммм… Ладно, позднее прокрутим пленки… Но я удовлетворен. Майк…
      – Да, Джубал.
      – Где коробка?
      – Коробка в … – Смит замолк. – Снова нет слов, Джубал. Мне очень жаль.
      – Ничего не понимаю. Сынок, ты можешь вернуть ее?
      – Что?
      – Ты сделал так, чтобы она исчезла. Теперь сделай так, чтобы она вернулась.
      – Как я могу? Коробки нет.
      Джубал задумался.
      – Если этот фокус станет популярным, это изменит законы о составе преступления. «Я убрал это… ловкость рук и никакого обмана». Майк, на каком расстоянии ты должен стоять?
      – Что?
      – Если ты будешь в коридоре, а я у окна – тут футов тридцать – сможешь ты убрать эту коробку?
      На лице Смита появилось легкое удивление.
      – Да.
      – Хм… подойди к окну. Положим, мы с Джил стоим на том краю бассейна, а ты здесь. Сможешь ты остановить коробку?
      – Да, Джубал.
      – Ну… положим, мы с Джил стоим у ворот, в четверти мили отсюда. Это не слишком далеко?
      Смит поколебался.
      – Джубал, дело не в расстоянии. Это не зрение. Это знание.
      – Хм… давай-ка посмотрим, верно ли я грокнул. Расстояние не играет никакой роли. Тебе даже не надо видеть. Если ты знаешь, что существует плохая вещь, ты можешь убрать ее. Так?
      Смит, казалось, был в каком-то затруднении.
      – Почти так. Но я совсем недавно из гнезда. Чтобы знать, я должен видеть. Старшему не надо глаз, чтобы знать. Он знает. Он грокает. Он действует. Мне очень жаль.
      – Не знаю, чего тебе жаль, – проворчал Джубал. – Верховный Министр по делам мира через десять минут объявил бы тебя государственной тайной.
      – Что?
      – Это я так. – Джубал подошел к панели и взял тяжелую пепельницу. – Джил, постарайся не целиться в лицо. Майк, стань в коридоре.
      – Джубал… брат мой… пожалуйста, не надо!
      – В чем дело? Мне нужна еще одна демонстрация, и на этот раз я не стану пригибаться.
      – Джубал…
      – Да, Джил?
      – Я грокаю, что тревожит Майка.
      – Ну скажи.
      – Мы проделали эксперимент, в котором я едва не покалечила вас этой коробкой. Но мы же его водные братья, и одна эта попытка привела Майка в сильнейшее расстройство. Я думаю, в этой ситуации есть что-то очень немарсианское.
      Харшоу задумался.
      – Пожалуй, этим надо занятая Комиссии по расследованию антимарсианской деятельности.
      – Я не шучу, Джубал.
      – Я тоже. Хорошо, Джил, я обыграю это дело по-другому. – Харшоу протянул пепельницу Майку. – Попробуй, какая она тяжелая, сынок. Посмотри на эти острые углы.
      Смит тщательно осмотрел пепельницу, и Харшоу двинулся дальше.
      – Я намерен подбросить ее и дать ей упасть мне на голову.
      Майк уставился на него.
      – Брат мой… ты сейчас рассоединишься?
      – А? Нет-нет! Но мне будет больно… если ты не остановишь ее. Итак, начали! – Харшоу швырнул пепельницу вверх, к самому потолку.
      Она достигла высшей точки своей траектории и остановилась. Харшоу поглядел на пепельницу. Чувство было такое, словно он попал в кадр киноленты.
      – Энн. Что ты видишь? – хрипло спросил он.
      – Пепельница в пяти дюймах от потолка, – бесстрастно ответила она. – Я не вижу ничего, что ее поддерживает. – Она помолчала и добавила. – Джубал, я думаю, что я это вижу… но если камеры не покажут то же самое, я порву свой патент.
      – Хмм… Джил?
      – Она плавает…
      Джубал подошел к приборной панели и сел, не сводя глаз с пепельницы.
      – Майк, – сказал он, – почему она не исчезла?
      – Но, Джубал, – ответил Майк извиняющимся тоном, – ты же велел остановить ее; ты не говорил, что она должна исчезнуть. Когда я заставил коробку исчезнуть, ты захотел, чтобы она быласнова. Я сделал неправильно?
      – Нет, ты сделал все точно так, как надо. Я все время забываю, что ты воспринимаешь все буквально. – Харшоу припомнил оскорбления, бытовавшие в годы его молодости, и запретил себе говорить подобные вещи Майку: если он скажет парню что-нибудь вроде «чтоб ты сдох» или «сделай так, чтобы я тебя не видел», Майк, несомненно, воспримет это слишком буквально.
      – Я рад, – рассудительно ответил Смит. – Мне жаль, что я не могу заставить коробку быть снова. Мне дважды жаль, что я утерял еду. Но так было нужно. Так я, во всяком случае, грокнул.
      – Какую еду?
      Джил поспешно вмешалась:
      – Он говорит о тех двух людях, Джубал. О Берквисте и том, кто был с ним.
      – Ах да, – у Джубала мелькнула мысль, что у него совершенно немарсианские понятия о еде. – Майк, не переживай из-за утери такой «еды». Сомневаюсь, чтобы инспектор мясного отдела допустил ее к продаже. По крайней мере, – добавил он, вспомнив о конвенции Федерации относительно Long Pig <Дословно «длинные (или большие) свинки» – так полинезийцы называли людей, которых съедали>, – их признали бы негодными для еды. Кроме того, у тебя ведь была необходимость. Ты грокнул всю полноту и поступил как надо.
      – Мне очень приятно, – в голосе Майка прозвучало громадное облегчение. – Только Старший может быть всегда уверен в правильности действия в месте пересечения… А мне надо много учиться, чтобы выучиться, и долго расти, чтобы вырасти, прежде чем я смогу присоединиться к Старшим. Джубал, можно, я перемещу ее? Я устал.
      – Ты хочешь заставить ее исчезнуть? Валяй.
      – Нет, этого я не могу.
      – Почему не можешь?
      – Она перестала быть над твоей головой. Я не могу грокнуть плохого в ее существовании там, где она сейчас.
      – О! Хорошо. Делай с ней, что хочешь. – Харшоу по-прежнему не сводил глаз с пепельницы, ожидая, что она переместится так, чтобы быть над его головой и представлять для него угрозу. Вместо этого она скользнула вниз, повисела над панелью и пошла на посадку.
      – Спасибо, Джубал, – сказал Смит.
      – А? Спасибо тебе, сынок! – Джубал взял пепельницу. Она была такой же, как и всегда. – Да, спасибо тебе. За самое удивительное событие в моей жизни с тех пор, как юная служанка заманила меня на чердак. – Он поднял голову: – Энн, ты видела раньше левитацию?
      Она поколебалась.
      – Я видела то, что называли телекинезом. Перемещали игральные кости. Но я не математик и не могу свидетельствовать, что это был телекинез.
      – Черт побери! Ты откажешься засвидетельствовать, что солнце взошло, если день будет пасмурный!
      – Как я могу? Кто-нибудь может зажечь искусственный свет выше облачного слоя. Один парень, с которым я училась, кажется, мог заставить летать предметы не тяжелее канцелярской скрепки, но он должен был перед этим трижды выпить. Я не могла изучить это явление поближе… потому что пила вместе с ним.
      – Ты никогда не видела ничего подобного?
      – Нет.
      – М-м… Что ж, как Свидетель ты мне больше не нужна. Если хочешь остаться, повесь платье на вешалку и тащи сюда кресло.
      – Спасибо, не откажусь. Однако в свете лекции о мечетях и синагогах я переоденусь у себя.
      – Как хочешь. Растолкай Дюка и скажи, чтобы он занялся камерами.
      – Да, босс. Ничего не делайте, пока я не вернусь. – Энн направилась к двери.
      – Ничего не могу обещать. Майк, садись рядышком. Ты можешь поднять эту пепельницу? Я хочу это видеть.
      – Да, Джубал. – Смит протянул руку и взял пепельницу.
      – Нет, нет!
      – Я сделал неправильно?
      – Нет, это была моя ошибка. Я хотел знать, можешь ли ты поднять пепельницу, не прикасаяськ ней?
      – Да, Джубал.
      – Ты устал?
      – Нет, Джубал.
      – Так в чем же дело? Она обязательно должна быть плохой?
      – Нет, Джубал.
      – Джубал, – вмешалась Джил, – вы не велелиему… вы просто спросили, может ли он.
      – О, – на лице Джубала появилось глуповатое выражение. – Майк, не будешь ли ты так добр поднять эту пепельницу, не дотрагиваясь до нее, на фут от панели?
      – Да, Джубал. – Пепельница поднялась и повисла в футе от панели. – Ты замеряешь, Джубал? – обеспокоенно спросил Майк. – Если что не так, я передвину ее.
      – Прекрасно! Ты можешь удержать ее? Если устанешь, скажи мне.
      – Я скажу.
      – Можешь ты поднять еще что-нибудь? Скажем, этот карандаш? Если сможешь, сделай.
      – Да. Джубал, – Карандаш взмыл к пепельнице. По просьбе Харшоу Майк добавлял все новые и новые предметы к уже парящим. Энн вернулась, подтащила поближе кресло и молча принялась наблюдать. Вошел, таща стремянку, Дюк, бросил сперва беглый взгляд на происходящее, потом присмотрелся повнимательнее и молча уселся на стремянку. Майк наконец сказал:
      – Я не уверен, Джубал. Я… – он остановился, подыскивая слово. – Я лишь ученик в таких делах.
      – Не надо выкладываться до конца.
      – Я думаю, что подниму еще что-то одно. Я надеюсь. – Лист бумаги зашевелился, поднялся… и все парившие в воздухе предметы – штук двенадцать – попадали на пол. Майк был готов расплакаться.
      – Джубал, мне страшно жаль.
      – Ты должен гордиться. – Харшоу похлопал его по плечу. – Сынок, то, что ты сейчас сделал… – Джубал остановился в поисках сравнения, понятного Майку. – То, что ты сделал, гораздо труднее, чем завязывать шнурки, более удивительно, чем правильно выполнить гейнер в полтора оборота. Ты проделал это, э-э… блестяще, блестяще, очень красиво. Ты грокнул?
      Майк был явно удивлен.
      – Я не должен стыдиться?
      – Ты должен гордиться.
      – Да, Джубал, – ответил он с довольным видом. – Я горжусь.
      – Хорошо, Майк. Я не могу поднять даже одну пепельницу, не трогая ее.
      Майк был изумлен.
      –  Тыне можешь?
      – Нет. Ты научишь меня?
      – Да, Джубал. Ты… – Смит смущенно остановился. – У меня снова нет слов. Я буду читать, читать и читать, пока не найду слова. Тогда я научу брата.
      – Только особо не рвись.
      – Что?
      – Майк, не расстраивайся, если не найдешь слова. Их может и не быть в английском.
      Смит обдумал сказанное.
      – Тогда я научу моего брата языку моего гнезда.
      – Что бы тебе прибыть лет на пятьдесят пораньше?
      – Я поступаю неправильно?
      – Вовсе нет. Ты можешь начать обучать своему языку Джил.
      – У меня распухнет горло, – запротестовала Джил.
      – Попробуешь полоскать аспирином, – Джубал поглядел на нее.
      – Это слабая отговорка. Я нанимаю тебя в качестве ассистентки по марсианской лингвистике… что включает, в случае необходимости, сверхурочные дежурства. Энн, занеси ее в платежную ведомость. И удостоверься, что она попала в списки налогового управления.
      – Ей придется делить с нами работу на кухне. Это тоже записать?
      Джубал пожал плечами.
      – Не приставай ко мне с мелочами.
      – Но, Джубал, – запротестовала Джил, – я, наверное, не смогу научиться марсианскому!
      – Ты должна попробовать.
      – Но…
      – Что там говорилось насчет благодарности? Ты берешься за эту работу?
      Джил закусила губу.
      – Берусь. Да, босс.
      Смит робко коснулся ее руки.
      – Джил… я научу.
      Джил погладила его руку.
      – Спасибо, Майк. – Она взглянула на Харшоу: – Я буду учить язык назло вам.
      – Этот мотив я могу грокнуть. – Харшоу ухмыльнулся. – Ты наверняка выучишь его. Майк, что ты еще можешь делать такого, чего не можем мы?
      Майк в замешательстве посмотрел на него.
      – Я не знаю.
      – Конечно, – вмешалась Джил. – Откуда ему знать, что мы можем, а чего не можем?
      – Хм… Да, Энн, измени титул Джил на «ассистентку по марсианской лингвистике, культуре и технике». Джил, изучая язык, ты будешь натыкаться на непонятные вещи, совсем непонятные. И всякий раз говори об этом мне. Майк, если ты заметишь какие-нибудь вещи, которые ты можешь делать, а мы нет, говори мне.
      – Я буду говорить. Джубал. А какие это должны быть вещи?
      – Не знаю. Вроде тех, что ты делал сейчас. Или способности лежать на дне бассейна дольше, чем можем мы. Хм… Дюк!
      – Босс, у меня обе руки заняты кассетами.
      – Говорить-то ты можешь? Я заметил, что бассейн грязный.
      – Я кину на ночь преципитант <Вещество, вызывающее выпадение осадка>, а к утру все вычищу.
      – Что показывает счетчик?
      – Все о'кей, воду можно пить, просто она немного взбаламучена.
      – Ладно. Я дам тебе знать, когда захочу его вычистить.
      – Босс, никто не любит купаться в воде из-под грязных тарелок.
      – Ты-то со своей шерстью вообще выходишь сухим из воды. Ладно, кончай болтать. Фильмы готовы?
      – Пять минут, босс.
      – Хорошо. Майк, ты знаешь, что такое пистолет?
      – "Пистолет, – стал цитировать тот, – приспособление для выбрасывания метательных снарядов (пуль) посредством силы взрыва, состоящее из трубки или ствола, закрытого с одной стороны, где…
      – О'кей. Ты грокаешь его?
      – Я не совсем уверен.
      – Ты когда-нибудь видел пистолет?
      – Я не знаю.
      – Конечно, видел, – вмешалась Джил. – Майк, вспомни, о чем мы только что говорили, о комнате с травяным полом, только не волнуйся. Один человек ударил меня.
      – Да.
      – Другой направил что-то на меня.
      – Он направил на тебя плохую вещь.
      – Это и был пистолет.
      – Я думал – о том, что словом для этой плохой вещи может быть «пистолет». «Новый интернациональный словарь английского языка» Вебстера, третье издание, вышедший в…
      – Хорошо-хорошо, сынок, – поспешно перебил его Харшоу. – Теперь слушай. Если кто-нибудь направит на Джил пистолет, что ты будешь делать?
      Пауза Смита длилась дольше, чем обычно.
      – Вы не рассердитесь за потерю еды?
      – Нет. В подобных обстоятельствах никто не будет на тебя сердиться. Но вот что я хочу знать. Сможешь ты заставить пистолет исчезнуть без того, чтобы исчез человек?
      Смит обдумал вопрос.
      – Сохранить еду?
      – Хм, это не совсем то, что я имел в виду. Можешь ты заставить пистолет исчезнуть, не причиняя вреда его владельцу?
      – Джубал, я не причиню ему вреда. Я сделаю, чтобы пистолет исчез, а человека я просто остановлю. Ему не будет больно. Он просто рассоединится. Еда останется хорошей.
      Харшоу вздохнул.
      – Что ж, уверен, что все так и будет. Но можешь ты заставить исчезнуть один только пистолет? Не «останавливать» человека, не убивать его, а просто оставить его в живых?
      Смит взвесил услышанное.
      – Это будет легче, чем делать и то, и другое. Но Джубал, если я оставлю его соединенным, он сможет сделать плохо Джил. Так я это грокаю.
      Харшоу напомнил себе, что эта детская наивность не детская, не наивная, а является проявлением сложной культуры, которая, как он начинал понемногу понимать, далеко обогнала человеческую, развиваясь какими-то своими таинственными путями… а эти наивные замечания исходят от супермена. От того, во всяком случае, кто действует как супермен. Отвечая Смиту, он так тщательно подбирал слова, словно замыслил опасный эксперимент.
      – Майк… если ты достигнешь «точки пересечения», в которой должен будешь действовать, чтобы защитить Джил, ты будешьдействовать?
      – Да, Джубал. Я буду.
      – Не переживай из-за потери еды. Вообще не переживай. Защищай Джил.
      – Я всегда буду защищать Джил.
      – Хорошо. Но, предположим, человек наводит пистолет или держит его в руке. Предположим, ты не хочешь убивать его… но тебе надо, чтобы пистолет исчез. Можешь ты это сделать?
      Пауза Майка была короче обычной.
      – Кажется, я грокнул. Пистолет – плохая вещь. Но человека – нужно оставить соединенным. – Он подумал. – Я могу сделать это.
      – Хорошо. Майк, я покажу тебе пистолет. Пистолет – плохая вещь.
      – Пистолет – плохая вещь. Я сделаю, чтобы он исчез.
      – Не заставляй его исчезать сразу же, как только увидишь.
      – Не надо?
      – Не надо. Я подниму руку с пистолетом и стану наводить его на тебя. До того, как я наведу его на тебя, заставь его исчезнуть. Но не останавливай меня, не причиняй мне боли, не убивай меня, вообщеничего не делай со мной. И как еду меня тоже не теряй.
      – О, я не буду, – искренне ответил Майк. – Когда ты рассоединишься, брат мой Джубал, я надеюсь, что буду приглашен вкусить от тебя, молясь и восхваляя тебя с каждым куском… пока не грокну тебя полностью.
      Харшоу сумел справиться со своими рефлексами и мрачно ответствовал:
      – Благодарю тебя, Майк.
      – Нет, это я должен благодарить тебя, брат мой, и если случится, что меня изберут раньше тебя, я надеюсь, ты найдешь меня ценным для грокинга. Раздели меня с Джил. Ты разделишь меня с Джил? Пожалуйста!
      Харшоу взглянул на Джил, увидел, что она сохраняет невозмутимое лицо, и подумал, что со своими больными она, наверное, непоколебимей скалы.
      – Я разделю тебя с Джил, – торжественно обещал он. – Но, Майк, никто из нас не будет в ближайшее время едой. Я покажу тебе пистолет, а ты жди, пока я не скажу… а потом будь очень осторожен, потому что мне еще многое надо успеть, прежде чем я буду готов к рассоединению.
      – Я буду осторожен, брат мой.
      – Хорошо, – Харшоу выдвинул ящик. – Гляди сюда, Майк. Видишь пистолет? Я хочу взять его. Но ничего не делай, пока я не скажу. – Харшоу потянулся за пистолетом, заслуженным полицейским ветераном, взял его. – Приготовься, Майк. Давай! Харшоу со всей возможной быстротой прицелился в Майка.
      Его рука была пуста. Джубал был потрясен.
      – Превосходно! – только и смог произнести он. – Ты убрал его раньше, чем я прицелился.
      – Я счастлив.
      – Я тоже. Дюк, это попало в камеры?
      – Еще бы!
      – Хорошо, – Харшоу вздохнул. – Все, ребята.
      Энн попросила:
      – Босс, мне скажут, что вышло на пленке?
      – Посиди здесь, сама увидишь.
      – Э, нет! Мне нельзя, ведь я свидетельствовала. Но я позднее, – покажут ли они, что я потеряла сноровку.
      – О'кей.

Глава 13