Прогуливаясь как-то в солнечный день со своим кузеном, Элиза увидела оживление, царившее недалеко от Кавендиш-сквера.
      Один из домов, построенных еще в 1600-х годах, спешно обновлялся, а другой, что напротив, уже был отделан и туда завозили новую мебель, картины, зеркала и даже уголь.
      – Кажется, это бывшая городская резиденция герцога Хэлстона? – спросила Элиза. – Я слышала, что дом был продан за огромные долги. Интересно, кто его купил?
      Майлс только пожал плечами.
      – Это мог быть кто угодно. В Лондоне много богатых людей. Но кто точно, никто не знает. В другой дом обживает сейчас Фредди Марш со своей женой. Думаю, что они хотят открыть в нем сезон.
      – Я с таким нетерпением этого жду, – сказала Элиза, рассеянно поправляя капюшон. – Но если эти ужасные холода не кончатся скоро, то об открытии сезона можно скорее всего забыть. Просто невероятно, сколько дров и угля мы сжигаем, чтобы в доме было тепло! Совершенно жуткая зима!
      Заметив странный взгляд кузена, Элиза поняла, что лучше не продолжать эту тему.
      – Вы слышали, Майлс, что Фредди Марш продал свою плантацию на Ямайке? Там были волнения рабов?
      Как она и ожидала, Майлс немедленно стал говорить о недопустимости рабства и угнетения человека человеком. В такие рассуждения Майлс пускался часто, потому что придерживался твердой точки зрения по данному вопросу. Он прилагал немало усилий в парламенте, чтобы правительство отменило рабство всюду, где развевается британский флаг.
      Элиза была согласна немного поскучать, лишь бы избежать мучительных разговоров о графе Даррине.
      Майлс решил зайти к ней на чай, и она не могла отказать. Кузен помог ей снять пальто. И тут Элиза увидела на столике письмо и сразу узнала почерк.
      – От моего отца. – Она взяла письмо, и они с кузеном прошли в библиотеку. – Интересно, что он пишет?
      – Вы, кажется, слегка встревожены, – заметил Майлс и уселся в большое кожаное кресло перед камином.
      – А вы всегда ведете себя как джентльмен, – сказала Элиза насмешливо, потому что сама хотела сесть в это же кресло.
      – О, к чему нам церемонии, дорогая кузина! – ответил он.
      – Я вижу, что вы не церемонитесь. А для тревоги у меня есть основания. Уверена, что в письме какие-нибудь ужасные новости. Или моя старая тетушка умерла и надо ехать на похороны, или дорогая Маргарет торопится ко мне с визитом, чтобы обновить тут свой гардероб и повидаться с друзьями. Ко всему этому даже трудно подходит слово новости.
      – Вы не можете ужиться с вашей мачехой, не так ли? – лениво спросил он.
      – Она невыносима.
      – А может, вы и не пытались с ней поладить? Ведь ей не так легко было войти в дом невестой вашего отца, где вы хозяйничали уже с одиннадцати лет. Мне даже жаль вашу мачеху.
      – О, перестаньте, дорогой Майлс! У меня нет сейчас настроения слушать ваши лекции.
      Она сломала печать и развернула письмо. Оно было коротким. Элиза нахмурилась, прочитав его до конца. Но и когда она перечитала его еще раз, настроение у нее не улучшилось.
      – Плохие новости, как всегда? – спросил Майлс. – Кто умер?
      – На этот раз никто. Отец требует, чтобы я приехала к нему, и говорит, что это очень важно. Ненавижу, когда он напускает таинственность! – добавила она и передала письмо Майлсу. – В таких случаях мне начинает казаться, что случилось самое ужасное.
      Майлс улыбнулся.
      – Не вижу ничего ужасного. Он просит вас приехать. Точнее, требует. Но достаточно вежливо. Возможно, соскучился и знает, как вы неохотно покидаете город.
      – Лучше бы он сам сюда приехал. Действительно, у меня нет никакого желания ехать куда-либо в такую жуткую погоду.
      – К сожалению, я не могу составить вам компанию, ваше величество, – произнес Майлс.
      – И опять вы надо мной смеетесь, – укорила его она.

* * *

      В конце недели Элиза покинула Лондон и отправилась в имение отца. Никаких других писем от него не приходило, но Элиза их и не ждала. Отец просто приказал, зная, что из любви к нему она не посмеет ослушаться, как всегда.
      Напротив Элизы в карете сидела новая служанка. Мисс Пелхэм была женщиной среднего возраста. На ней были теплое пальто, шляпка и толстые шерстяные перчатки. Элиза пыталась не думать о бедной Марте Мэннерс и о том, как плохо та была одета.
      Когда они приехали, Элиза с удовольствием осмотрела еще раз старое имение отца. Оно ей всегда очень нравилось. Это был и ее дом, до того, как она вышла замуж за Джеймса Чалмерса. Тут был лесок и за ним – озеро, в котором она с братьями плавала и ловила рыбу. Сейчас кругом лежал снег, белый-белый, совсем не такой, как в Лондоне.
      – Где мой отец, Джексон? – спросила она у старого улыбающегося дворецкого. – Он дома?
      – Он в библиотеке, мисс Элиза, – ответил он, по-прежнему считая ее маленькой девочкой.
      – Здравствуй, отец, – сказала она, входя в комнату.
      Он сидел за столом. Увидев дочь, улыбнулся.
      – Я в твоем полном распоряжении, – добавила Элиза.
      – Это не распоряжение, дочка, а просьба, – поправил он, когда она подошла и поцеловала его.
      – Конечно, это была просьба, – согласилась она. – Но скажите мне, сэр, в чем дело? Подозреваю, что-то опять затевается нехорошее.
      – Ничего подобного. Сразу и нехорошее! Наоборот, скорее что-то замечательное. Но ты сама увидишь. Хочешь выпить рюмочку шерри, дорогая?
      Элиза кивнула, изучающе глядя на отца. Она всегда считала его красивым мужчиной. Он и сейчас был красив, хотя ему было за шестьдесят и его волосы покрывала седина.
      – Как поживает Майлс? – спросил отец, подавая ей бокал. – Я просил его тоже приехать, но он только прислал мне письмо. Непослушный щенок!
      – Майлсу тридцать пять лет сэр. Так что он уже не щенок. Он просил передать вам свои сожаления. У него дела, и он не может сейчас уехать из города.
      – Настойчивый молодой человек. Этому он у меня научился, – сказал Джордж Гринэвэй, садясь снова за стол и поднимая свой бокал. – За тебя, Элиза. Ты хорошо выглядишь, хотя и бледновата слегка. Кажется, ты похудела, и это тебе совершенно ни к чему. Правда, ты всегда была стройная.
      Она махнула рукой.
      – Не будем о пустяках, папа. Так зачем ты просил меня приехать? Я теряюсь в догадках.
      Он откашлялся.
      – Что ж, я хотел это подержать в секрете как можно дольше, но ты всегда умела меня обкрутить! Короче говоря, я получил известие от графа Даррина. Он просил твоей руки и моего благословения.
      Даррин! Сердце ее забилось сильнее. Он написал письмо ее отцу? Он посмел? После того, как она ему отказала! Ведь она говорила ему, что никогда не выйдет за него замуж. Может, он решил заставить ее, прибегнув к помощи ее отца?
      Неожиданно ей стало плохо. Будто что-то сжалось в животе. Она поставила свой бокал на стол. Только бы не закричать, не разнервничаться. Она должна оставаться внешне спокойной.
      – В самом деле? – как можно равнодушней спросила она, радуясь, что ее голос не дрожит. – Как это, однако, странно! Я отказала графу и не собиралась менять свое решение. А поскольку я вдова, то никто не может заставить меня. И смею заверить, что я никогда не выйду замуж за графа Даррина.
      Отец вдруг нахмурился, и она сразу испугалась.
      – Пожалуйста, оставь этот тон, когда разговариваете со мной, мадам, – строго сказал он. – Твое вдовство, Элиза, не имеет значения в данном вопросе. Ты сделаешь так, как я тебе велю.
      У нее, наверное, был очень печальный вид, потому что отец тут же смягчился.
      – Ну перестань, моя дорогая. Ты должна понять, что я хочу тебе добра. Ты ведь только женщина и не знаешь сама, что именно для тебя хорошо. Но я твой отец, и я знаю. Мне, скажу откровенно, не нравится, что ты живешь в городе одна. Ты очень молодая и очень красивая вдова. Если бы Майлс не обещал мне присмотреть за тобой, я бы настаивал, чтобы ты переехала сюда и жила в этом имении после смерти Джеймса.
      Теперь лорд Даррин делает тебе предложение. Не могу передать, как я рад за тебя. И ты не должна думать, что я заставляю тебя выйти за него замуж лишь потому, что его отец спас мне когда-то жизнь. Нет, разумеется. Граф чудесный молодой человек, он будет тебе хорошим мужем.
      – Пожалуйста, отец, я умоляю тебя. Не проси меня о том, что я не могу сделать, что противно мне! Но, быть может, тебе не известны мои чувства к этому человеку? Так я скажу тебе. Я ненавижу его, и мне не нравится, как он живет. И если бы ты знал, то не заставлял бы меня. У него не дом, а какая-то развалюха. Нет мебели, нет слуг. Это будет не жизнь, а каторга!
      – Ну что ты, дочка, ты явно преувеличиваешь, – сказал отец. – Хотя все женщины склонны преувеличивать, я знаю. Но граф заверил меня, что ты будешь довольна.
      – Видимо, это только потому, что через год-два такой жизни я буду в могиле, – пробормотала Элиза.
      Ее отец встал.
      – Тебя утомила дорога. Иди и отдохни. Мы поговорим об этом позже, когда ты не будешь так раздражена.
      Он поцеловал ее и подвел к двери. Поднимаясь по лестнице, Элиза еще раз сказала себе, что не станет женой графа и никто не сможет ее в этом переубедить. Как-нибудь она докажет это и отцу. Главное – не оскорблять его. Тогда он простит ее за непослушание. От всех этих мыслей ей снова стало нехорошо.
      – Ах, Элиза, ты уже приехала? – ее мачеха появилась на лестнице.
      Элиза кивнула, не в состоянии ничего ей сейчас ответить.
      Маргарет Гринэвэй посмотрела изучающе в лицо своей падчерицы.
      – Значит, отец уже сказал тебе? – мягко спросила она.
      И Элиза еще раз кивнула. Затем ей стало так плохо, что ее затошнило. Она прижала ко рту руку, пробежала в свою комнату и захлопнула дверь перед самым носом у мачехи, когда та попробовала пройти следом.
      Мисс Пелхэм распаковывала чемоданы.
      Она посмотрела на свою хозяйку и сразу схватила таз.
      – Вот, мэм, прямо сюда, – сказала она, подставляя таз.
      Затем, по совету служанки, Элиза легла в постель, укрылась потеплее и задремала.
      Ее разбудил гонг. Она вызвала мисс Пелхэм и заявила, что хорошо выспалась и спустится к ужину. Элиза надела новое желтое шелковое платье. Чуть позже она присоединилась к отцу и мачехе в столовой.
      – Извините меня, мэм, – сказала она, сделав реверанс. – Я не хотела быть с вами грубой. Мне просто стало нехорошо, и я не могла ждать.
      Миссис Гринэвэй удивилась, что ее падчерица сочла разумным извиниться перед ней. Элиза никогда этого раньше не делала.
      – Ничего, все нормально, Элиза. Уверена, что тебе уже лучше?
      Элиза увидела, что отец внимательно на нее смотрит. Но его явно не заботило здоровье дочери, потому что он как-то хитро улыбался. С ужасом Элиза подумала, что еще новенького он ей готовит.
      За ужином никто не говорил о предложении графа, и Элиза была этому бесконечно рада. Она надеялась, что так будет и дальше, а потом они пройдут в гостиную, где выпьют по бокалу портвейна.
      Элизе требовалось время, чтобы как следует выстроить свои аргументы против замужества. Отказать графу надо так, чтобы не обидеть отца.
      Когда миссис Гринэвэй встала, Элиза последовала за ней в гостиную.
      Лакей уже разжег там камин.
      – Оставьте нас, – нетерпеливо сказала миссис Гринэвэй.
      Элиза удивилась, потому что ее мачеха всегда была вежлива с прислугой.
      Они сели друг напротив друга у камина. Лакей поклонился и вышел. Они молча ждали, когда за ним закроется дверь.
      – Элиза, я знаю, что отношения между нами не всегда были хорошими, – начала миссис Гринэвэй, глядя внимательно на падчерицу. – Конечно, мне было трудно прийти в дом второй женой твоего отца, когда тебе уже исполнилось четырнадцать лет. Тебе не хватало матери, я не могла ее заменить, а ты и не хотела, чтобы я заменяла ее. Да, я все понимаю. – Она помолчала, как бы ожидая ответа. Но, видя лишь смущение на лице Элизы, продолжила: – Пожалуй, я не должна говорить тебе это сейчас. Тем более за спиной твоего отца и против его желания. Но я не допущу, чтобы он сделал то, что задумал, не предупредив тебя. И я должна сказать это немедленно. Он придет сюда с минуты на минуту.
      – Что он задумал? – спросила Элиза пересохшими губами.
      – Он сказал мне, что ты не слушаешься его. Что ты не хочешь выходить замуж за лорда Даррина. Что ты почему-то ненавидишь его. Это правда?
      – Я не могу выйти за него замуж, – сказала Элиза сжав руки. – Я не хочу жить в нищете до конца моих дней. Я не могу!
      Миссис Гринэвэй нахмурилась.
      – Не думаю, что ты будешь жить в нищете, Элиза, но это даже и не главное. Главное то, что тебя заставляют выйти замуж против воли. Это недопустимо. И это не должно случиться.
      Элиза удивилась, обнаружив, что Маргарет на ее стороне. Но и обрадовалась. Хорошо иметь ее в союзниках. Может быть, Маргарет сумеет убедить отца. В конце концов она его жена.
      Следующие слова лишили Элизу всякой надежды.
      – Мой собственный брак был именно таким, – сказала Маргарет мягко, глядя на пламя в камине.
      Элиза смотрела на нее совершенно изумленная. Маргарет не любила Джорджа Гринэвэя? Она не хотела выходить замуж? Элиза была шокирована.
      – Я уже перестала молить Господа, чтобы он послал мне мужа, когда твой отец посватался ко мне, – продолжала мачеха, и Элиза стала внимательно слушать. – Мои родители, конечно, очень обрадовались. Но какой бы старой девой я ни была, а все-таки мне было всего тридцать. А твоему отцу уже пятьдесят. На двадцать лет старше меня.
      – Мне очень жаль, – прошептала Элиза. – Я ничего этого не знала…
      – Да и зачем тебе было знать? – вздохнула Маргарет. – Ты была молода и очень любила отца. – Она взглянула на Элизу. – Я говорю это сейчас, потому что хочу помочь тебе. Мистер Гринэвэй заявил, что ты должна выйти замуж за графа Даррина. Боюсь, что, если ты откажешься, он перестанет считать тебя своей дочерью.
      – Я знаю. Этого я и боюсь больше всего. Я очень люблю отца.
      Мачеха грустно улыбнулась. Элиза удивилась, что никогда не замечала, какая миссис Гринэвэй несчастная. Только подумать, что все эти годы, проведенные в браке, она ужасно страдала.
      – Что мне делать? – спросила Элиза. – Что я могу сделать?
      – Если бы я знала ответ, я бы сказала, но у меня его нет, к сожалению. Но я знаю, что сегодня вечером вы увидитесь с графом, и поэтому хочу предупредить тебя о предстоящей встрече.
      – Дрейк здесь?! – воскликнула Элиза и не удивилась, что ее сердце забилось сильнее.
      – Да. Он сказал, что не хочет появляться в гостиной перед ужином, чтобы ты могла спокойно поесть. Но я думаю, что граф уже сейчас пьет портвейн с твоим отцом. Они должны вот-вот прийти сюда.
      Элиза встала и заходила по комнате. Он был здесь! Что же делать? Что ему сказать?
      – А что если я извинюсь и уйду в свою комнату? – спросила она. – Вы объясните им, что я заболела.
      – Конечно, ты можешь так сделать. Но ты только оттянешь время. На твоем месте я бы осталась и все выяснила сразу.
      Элиза не слышала, как открылась дверь. По лицу Маргарет было ясно, что придумывать что-либо уже поздно. Отец и граф Даррин вошли в гостиную.
      Собравшись с силами, Элиза повернулась, чтобы приветствовать их.

      Даже теперь, зная, что она сейчас увидит его, Элиза испытала шок, когда Дрейк вместе с отцом вошел в комнату.
      Элиза старалась стоять спокойно, но не отрывала взгляда от лица графа. Он был очень серьезен и не улыбался.
      – Ну, дочка, вот и мой сюрприз, – сказал Джордж Гринэвэй. – Это лорд Даррин.
      Отец подошел и взял ее за руку.
      – Пожалуйста, Элиза, поприветствуй его как следует! А то граф подумает, что ты не обучена хорошим манерам.
      – Милорд, – пробормотала Элиза и сделала реверанс.
      – А теперь давайте все сядем и поговорим, – предложил отец, потирая руки.
      Он похож на торговца, который собирается заключить очень выгодную сделку, подумала Элиза. Все-таки странно, что он решил выдать свою дочь именно за сына того человека, который давным-давно спас ему жизнь. Неужели причина только в этом? Но другой причины Элиза пока не видела. Если бы граф был богатым человеком! Но Элиза знала, что это не так.
      А граф в это время поклонился хозяйке, миссис Гринэвэй. Элиза села на софу и посмотрела на него изучающе.
      Он был одет в хороший вечерний костюм, правда, не по последней моде. И вообще, его внешний вид вызвал бы замешательство в Лондоне. Хотя длинные волосы графа были зачесаны аккуратно и завязаны черным бантом, никто уже давно не носил такую прическу. Элиза вспомнила, как его кудри ласкали ее обнаженные плечи в постели, и почувствовала, как теплая волна прошла по телу.
      – Садитесь рядом с моей дочерью, сэр, – сказал мистер Гринэвэй.
      Элиза глубоко воздохнула, когда Даррин повиновался и сел рядом с ней.
      Зная хорошо своего отца и боясь, что он может потребовать от нее ответа немедленно, Элиза поспешно сказала:
      – Действительно, для меня это большой сюрприз видеть вас здесь, сэр. Надеюсь, все в порядке на вашей ферме, э-э, то есть, я хотела сказать, в вашем замке?
      – Да, все хорошо, спасибо, – ответил он, улыбнувшись первый раз за все это время.
      – Не утомительно ли было путешествие сюда, сэр? – продолжала она. – Погода по-прежнему не балует нас. Говорят, что такой холодной зимы никогда не было.
      – Я уверен, что графу не доставляет интереса обсуждение погоды, Элиза, – прервал ее отец. – Он проделал этот путь с абсолютно другой целью.
      Маргарет Гринэвэй уже открыла рот, чтобы немного успокоить своего мужа. Но граф быстро сказал:
      – Совершенно не обязательно говорить об этой цели сию секунду, сэр, не правда ли? У нас еще будет для этого время. – Он снова повернулся к Элизе и спросил: – Скажите, мэм, как вы сами поживаете? Развлекаетесь, я полагаю, в Лондоне?
      – Да, благодарю вас. Дома мне очень хорошо, – ответила Элиза, посмотрев ему прямо в глаза.
      И она чуть не вздрогнула, увидев, как решительно он настроен. И он был так близко от нее. Слишком близко, чтобы она чувствовала себя в безопасности.
      Она думала, что сейчас, наверное, упадет в обморок. И вздохнула глубже. Но от этого лишь сильнее ощутила его запах, столь знакомый и который она до сих пор не могла забыть.
      И когда она опустила глаза, она увидела его руки, лежавшие спокойно на коленях. Элиза заволновалась еще больше.
      – Говоря так, ты наносишь оскорбление графу, дочь моя! Мне стыдно за тебя, – увещевал ее отец.
      Элиза отчаянно пыталась вспомнить, что же именно такого обидного она только что сказала. И как ни старалась, не могла вспомнить. Наверное, что-то подсознательное, подумала она.
      Лорд Даррин снова пришел ей на выручку.
      – Не обращайте внимания на такие пустяки, сэр. Мне прекрасно известна та любовь, которую миссис Чалмерс питает к городу. Мы с ней много об этом говорили, не так ли, мэм?
      Элиза кивнула, но избегала теперь смотреть на него.
      – Мистер Гринэвэй, мне кажется, что нам пора принести свои извинения и уйти, – впервые за все время беседы подала голос Маргарет.
      Элиза посмотрела жалобно на свою мачеху, но та только слегка улыбнулась ей в ответ.
      И тогда Элиза поняла, что она предлагает отцу выйти, прежде чем он вернется к теме, которая не давала ему покоя.
      – Что? – спросил тот и, нахмурившись, посмотрел на свою жену.
      Но Маргарет в этот момент решила не отступать.
      – Идемте же, сэр, – приказала она. – Я уверена, что Элиза и граф хотят поговорить наедине.
      Мистер Гринэвэй, казалось, удивился. Но, подумав, он потер снова свои руки и улыбнулся.
      – Конечно, женушка, – согласился он. – Мы уже уходим. Оставляем вас двоих. Но с тобой я побеседую завтра утром, Элиза.
      И он подал руку своей жене. Элиза сделала реверанс. Граф вежливо поклонился.
      Они стояли рядом, пока дверь не закрылась. Когда они остались вдвоем, Элиза отпрянула от графа.
      – Итак, о чем мы поговорим, девочка? – спросил он.
      Она уставилась на него. В ее глазах застыла тревога. А он покачал слегка головой.
      – И я не вижу причин для огорчения, – добавил он. – Уверен, что мы с тобой договоримся, а?
      Акцент Даррина был еще заметнее в этой роскошной гостиной, чем там, в старом скрипучем доме.
      – Если вам хочется, милорд, то, конечно, мы с вами поболтаем. Ведь вы наш гость, – ответила Элиза и села на стул, стоящий в стороне.
      Она смотрела победоносно. Но граф взял другой стул, поставил его поближе к ней и тоже сел.
      – Мне очень жаль, что твой отец решил устроить тебе такой сюрприз, – начал Даррин. – Будь уверена, что это не моя идея.
      – Я знаю, – кивнула Элиза.
      – Но то, что он говорил, остается в силе. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
      – Почему вы исчезли тогда? – спросила она. – Оставили меня одну, прислали мою карету – и все без единого слова. Почему?
      Он поставил свои локти себе на колени и подпер ладонями подбородок. Некоторое время в комнате была полная тишина.
      Затем он снова сел прямо и развел руки в стороны.
      – Я был сердит на тебя, очень сердит. Ты должна была и сама догадаться. Но ты так хотела уехать и говорила, что совсем не любишь меня. А я знал, что ты меня очень любишь. И сказал себе, что, может, это к лучшему, и не надо нам больше видеться. Но, конечно, ничего хорошего из этого не получилось, девочка моя. Ничего хорошего.
      – Если бы вы меня не отослали, мы были бы вместе гораздо дольше, – Элиза опустила глаза. – Как вы могли так поступить?
      – Но это было бы неправильно, ты же сама понимаешь.
      – Нет, совсем я не понимаю. Что здесь неправильного? Я же сказала, что я вдова и могу делать все, что мне хочется.
      – В Лондоне – возможно. Но это было неправильно, потому что я хотел, чтобы ты стала моей женой. Настоящий мужчина должен думать о будущем своей жены. Он не может относиться к ней как к проститутке.
      – И все же я до сих пор не понимаю, зачем вы приехали сюда и просите моей руки. Ведь я вдова, и вы можете обратиться прямо ко мне.
      – И снова получить отказ? – прервал он ее, ухмыльнувшись. – Нет, я не такой дурак.
      – Но мой отец не может заставить меня выйти за вас замуж. Даже если он и заставит! Неужели вы хотите, чтобы я вышла за вас против моей воли? Тем более что вы считаете меня чуть ли не проституткой!
      Она не успела опомниться, как он обнял ее за талию. Элиза вздохнула, но он только поцеловал ее в шею.
      – Я говорил, что был очень сердит на тебя. И это правда. Но я не думал о тебе плохо. Просто мне казалось, что жизнь немного испортила тебя и ты так и не успела повзрослеть. И к тому же я не считаю, что это против твоего желания, нет, совсем нет. С тех пор, как мы были вместе, прошло не так уж много времени. Вспомни, чем мы занимались с тобой в постели, девочка. Это не было против твоего желания. Нет, совсем нет. И с тех самых пор я только и мечтаю о тебе.
      Элиза слегка отодвинулась и посмотрела на него. Ее лицо пылало, груди вздымались от волнения в глубоком декольте, почти обнаженные. Граф откровенно любовался ими, не сводя с них глаз.
      – Да, – сказала она, – нам есть, что вспомнить. Но это не значит, что мы будем заниматься этим все время, Я сказала, что не хочу быть вашей женой. И вот вы приезжаете сюда, снова подогреваете надежду у моего отца, что я все-таки выйду за вас замуж. Тем самым вы усложняете мне жизнь. Потому что, видите ли, если я буду непреклонной, отец откажется от меня. Разлука с отцом для меня ужасна, сэр, и я вряд ли выдержку такое испытание.
      – Я так и думал, – ответил он, прижимая ее крепче к себе и нежно гладя ее плечи. – Прошу тебя, забудь пока об этом! Я хочу, чтобы ты сказала мне правду, девочка. Ты утверждаешь, что не хочешь быть моей женой. Возможно. Но ты не станешь отрицать, что любишь меня?
      Он все крепче прижимал ее к себе, и его глаза сверкали, глядя в ее глаза. Она зажмурилась. Тогда он встряхнул ее.
      – Отвечай мне! – потребовал он суровым голосом.
      Она тихо заплакала и наклонилась к нему. Ее голова легла ему на грудь. Он обнял ее нежно и погладил по спине.
      – Не волнуйся, девочка, я всегда это знал, – сказал он, вдыхая аромат ее волос.

      В эту ночь Элиза почти не спала, и было еще темно, когда она открыла глаза. Отодвинув одеяло она подложила подушки повыше и села. Ей было о чем подумать.
      Все ее мысли были о графе и о том, что он говорил прошлым вечером.
      Когда он сказал, что она любит его, Элиза не стала ему возражать, совсем нет. Она загрустила еще больше и заплакала.
      Она была тогда совершенно беспомощной.
      Наконец, после того, как она немного успокоилась, граф вытер ее лицо своим платком, поцеловал в обе щеки и приказал немедленно ложиться спать. И она вспомнила теперь, что сразу пошла в постель, как маленькая послушная девочка.
      Но Элиза также припомнила, что ничего не было решено. Она так и не сказала графу, что хочет выйти за него замуж. Нет, ничего подобного она точно не говорила, думала Элиза, пытаясь понять, что же хорошего во всех этих воспоминаниях. И что сказать отцу? Да и Дрейку тоже?
      И она снова закрыла глаза, как бы тем самым пытаясь заслонить грядущий – и, наверное, ужасный – день.
      Отец, конечно, ждет с нетерпением ее ответа. И уже с самого раннего утра. От графа Даррина ей тоже не уйти. Так что же она скажет им? Что?
      Сначала надо было увидеться с отцом. Конечно, разговор с ним предстоит тяжелый. Отец, наверное, будет кричать. Может быть, даже ударит ее, чего он никогда не делал.
      Но Элиза не боялась его гнева. Ей было грустно оттого, что она собирается расстроить его. Он всегда так хорошо к ней относился, был очень заботлив. Он все время дарил ей какие-нибудь подарки, платья и все, что только она хотела. Братьям это не нравилось. И они говорили, что она избалованная. А она только показывала им язык и отвечала, что они ей просто завидуют.
      Потому что и в самом деле отец не очень-то баловал своих сыновей. Но дочери он ни в чем не мог отказать. Отец ее очень любил и назвал Элизой в память о своей любимой сестре, которая умерла еще в детском возрасте. Дочери он прощал все ее шалости. Прощал даже ее грубость и вспыльчивость.
      И сегодня она хочет отказать ему в единственной просьбе, с которой он обратился к ней за все это время.
      На минуту Элизе стало невыносимо плохо, и она подумала, что ее сейчас снова стошнит.
      Но, разумеется, все это не ее вина, говорила она себе. Я готова сделать для моего отца все, что угодно, но только не это! Я надеюсь, что смогу заставить его понять меня, почему я не могу выйти замуж за графа Даррина. Я надеюсь также, что он сможет простить меня. Господи, сделай так, чтобы он понял. Этот брак невозможен для меня! Ведь мой отец не хочет, чтобы я мучилась всю жизнь!
      Что касается графа… Элиза отлично знала, что и встреча с ним не сулит ей ничего хорошего.
      Теперь она могла признаться себе кое в чем. Элиза не стала ему возражать прошлым вечером. И она знала – почему. Да, она любила его! Он был прав, говоря, что давно это знает.
      Но Элиза была уверена, что он простит ее со временем. Быть может, он когда-нибудь сможет думать о ней с нежностью. Ведь, конечно, она была бы ужасной женой!