— Это оттого, что она никогда не имела дела с распутниками, — повторила леди Дороти.

— И вообще с мужчинами, — буркнул Джош.

— Джош! — одернула его Изабель.

— Что — Джош! — огрызнулся он. — Да она же вся в колючках, как… как дикобраз!

— Полная противоположность нашей милой Изабель, — с издевкой подтвердила леди Дороти. — Ну а теперь, мистер… Как ваше полное имя?

— Мое имя? — растерялся Джош. — Э-э…

— Мерзавец! — быстро вставил Терренс и тут же поправился: — Бабник… ер. Мистер Джош Бабникер.

— Ну, спасибо, — криво усмехнулся Джош.

— Не за что, — парировал Терренс.

Леди Дороти сохраняла невозмутимость.

— Итак, мистер Бабникер, поскольку Изабель находится теперь под покровительством моего внука, предоставьте им самим во всем разобраться, договорились? Я думаю, в случае чего Изабель и сама сумеет справиться с Терренсом.

— Сумеет! Это-то она сумеет! — мрачно согласился Терренс. — Изабель — единственная женщина изо всех, кого я только знал, которая не только не уклоняется от драки, но и норовит залезть в самую гушу!

— Хм-м-м, — пробормотала Тео. — Сдастся мне, эти петушки еще не успокоились!

— Мне тоже так кажется, — нахмурилась Изабель.

— Да? — настороженно переспросила Тео.

— Да. Они ведут себя словно мальчишки на перемене.

— А ты тоже у нее на заметке, старина, — сочувственно сказал Джош, обращаясь к Терренсу. — Знаешь, забирай-ка ты ее, и пусть для начала остынет немного,

— Последую доброму совету, — согласился Терренс. — Ведь тебе лучше знать — ты вон сколько времени с ней знаком!

— Зато ты меня хорошо знаешь, Терренс! — рассмеялась леди Дороти.

Она взяла за руки Терренса и Джоша и выпроводила их обоих за дверь.

— Мужчины! — с презрением бросила Тео. — И кому они только нужны?

Она повернулась к Изабель и мрачно добавила:

— И все же на вашем месте, милочка, я взяла бы тепеть тысяч и оставила бы их обоих!

Изабель с улыбкой посмотрела на сестер.

— Ах, не искушайте меня! Сейчас я, кажется, и на тысячу согласилась бы!

— Так в чем же дело! — оживилась Дороти.

Изабель рассмеялась, хотя все внутри у нее полыхало от гнева.

— Нет. Боюсь, что это чрезвычайно расстроило бы герцогиню. Ведь ей так по сердцу сложившаяся ситуация!

— Боюсь, что вы правы, — нахмурилась Тео. — Дороти всегда питала слабость к распутникам!

Джош медленно пробирался по темному коридору на непослушных подгибающихся ногах. Его шатало от стены к стене. Зажженная свеча в его руке вдруг стала скользкой, как лягушка, и постоянно стремилась выпрыгнуть. В ее свете перед Джошем расплывались двери — их было бесчисленное множество, и все они были одинаковыми. Черт знает, что такое! Да сколько же комнат в этом проклятом заколдованном замке!

За ужином Джош перебрал. Что было, то было. Поначалу он сидел за столом, не сводя глаз с Изабель. На ней было узкое атласное платье с таким чудовищным вырезом, что при каждом взгляде на него в сердце Джоша вспыхивал гнев. Огонь нужно гасить жидкостью, и поэтому Джош опрокидывал в себя бокал за бокалом — все подряд. А этого всего было много. И прекрасный португальский портвейн, и испанское амонтильядо, и французское шампанское…

Одним словом, борьба с пожаром сердца закончилась тем, что окружающий мир сначала стал радужным, затем сузился, а под конец слился в яркое, бешено вращающееся пятно, в центре которого время от времени можно было различить лица Изабель и сидящего рядом с нею Терренса.

Ночной скиталец с ненавистью вспомнил смеющееся лицо маркиза, купившего за несколько жалких сотен его сестру. Он икнул и злобно пробормотал:

— М-м-мерзавец.

Ближайшая дверь чем-то привлекла хмельного путешественника. Он остановился и уставился на нее, пытаясь свести в фокус разбегающиеся в разные стороны глаза. Ни с того ни с сего ему вдруг припомнилась хорошенькая горничная… как бишь ее? А, Бетти! Ну да, Бетти. Джош хихикнул, вспомнив, как она строила ему глазки. Ах, плутовка! Н-ну, погоди, завтра будет день, я еще доберусь до тебя, рыженькая!

Тут Джоша занесло, и он с трудом сумел сохранить равновесие. Мысли о рыженькой плутовке Бетти покинули его так же неожиданно, как и посетили. Теперь Джош снова сосредоточился на своей главной цели. Он еще раз осмотрел приглянувшуюся ему дверь и убежденно кивнул головой.

— Здесь. Точно — здесь.

Джош еще раз икнул, толкнул дверь и громко прошептал:

— Изабель?

Ни звука в ответ. Ладно, повторим.

— Изабель, ты не спишь? Мне нужно поговорить т-тобой!

Дверь оказалась незапертой, а комната — темной.

Войдя внутрь, Джош попытался сориентироваться в неверном свете свечи, по-прежнему рвущейся на свободу из его руки. Наконец ему удалось распознать очертания кровати, и он нетвердыми шагами направился к ней.

Дошел и грузно опустился на край. Медленно, осторожно наклонился и сумел совершить настоящий подвиг — установить на прикроватном столике свечу, ничего при этом не свалив и на закапав воском. Он облегченно вздохнул и уставился на свернувшуюся под одеялом Изабель.

— Джез, я х-хочу тебе сказать, — начал он, запинаясь.

Затем наклонился ниже и продолжал:

— Т-ты уж, это… прости меня за вчерашнее.

Изабель не ответила, и это неожиданно привело Джоша в ярость. Он схватил спящую за плечо и резко тряхнул.

— Д-да проснись же ты… О господи!

Изабель проснулась, подпрыгнула на постели и громко завизжала, вцепившись руками в края постели. Джош в ужасе зажал ладонями уши.

— Ради бога, перестань, Джез!

Неяркое пламя свечи осветило женское лицо, и Джош разинул рот, увидев перед собой разъяренное темноволосое создание.

— Из-забель! Эт-то не ты!

— Конечно, не я! — огрызнулась она. — Я — Элизабет!

— П-корнейше п-ршу простить, — блеснул изяществом манер Джош и скатился с постели. — Я не хотел вас будить. Я Д-Джез хотел разбудить…

— Врете, — отрезала она.

— Ей-богу! — обиделся Джош. — З-зачем мне будить вас? Я вас с-с-совсем не знаю! И в-вообще, эт-то неприлично!

— А пробираться ночью в комнату Изабель — прилично? — холодно спросила Элизабет.

— К-конечно, — удивленно ответил Джош. — А чт-то т-такого?

— Ну… Вы законченный мерзавец! — воскликнула Элизабет. — В первую же ночь вы пытаетесь пробраться в комнату Изабель, зная при этом, что она — любовница Терренса!

— Н-не любовница! — сердито закричал Джош, сжимая кулаки.

— Нет? — ахнула Элизабет.

Джош запнулся, вспомнив про ту роль, которую взялся играть. Покачнулся, поднял брови, пытаясь пошире раскрыть непослушные глаза и с неотразимой логикой пьяного сказал:

— П-почему — нет? Д-да?

— И все равно вы тут как тут — рады стараться! — осуждающе воскликнула Элизабет.

— М-м-м… Пож-жалуй, — согласился Джош, нахмурился и погрозил Элизабет пальцем. — И н-нечего меня путать. Я все сам п-прекрасно помню. Б-без в-вашей помощи!

— Не уверена, — прищурилась Элизабет.

На этом их содержательный разговор прервался. Милые собеседники замолчали и уставились друг на друга. Внезапно в голову Джоша пришла дикая мысль — погладить роскошные волосы Элизабет, рассыпавшиеся поверх кружевного воротника ее ночной рубашки. «Э, нет!» — подумал он и сказал:

— Н-ну, пожалуй, мне пора идти! Н-не хочу вас больше беспокоить! — Он сделал усилие и ухватил свечу. — К-как там сказала эта крошка Бетти?.. А, н-неважно… Бог с ней! Смеется много!

— Бетти? — переспросила Элизабет. — Так вы уже и с горничной успели завести интрижку? Мило, очень мило…

— З-завести что?.. — Джош осекся. Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за себя. Даже сейчас, когда хмель перекатывался в голове мутными, тяжелыми волнами. Пошатываясь, он двинулся к двери. — Д-да, вы правы. Аб-бсолютно. Я — распутная свинья, — сказал он, обернувшись. — В-волочусь за каждой хор-рошенькой женщиной! За каждой юбкой.

На глаза его навернулись пьяные слезы. Элизабет посмотрела на него с каким-то новым выражением.

— Что ж! Тогда мне остается лишь благодарить бога за то, что я — не хорошенькая!

— Эт-то вы-то не хорошенькая? — Джош едва не выронил из рук горящую свечу. — Это вы-то н-не хорошенькая?

Женщина, сидящая перед ним в постели, была не просто хорошенькой — она была просто красавицей! Джош почувствовал нестерпимое, страстное желание прижаться к этим нежным губам, зарыться лицом в густые волосы, крепко прижать к себе упругое, горячее тело. А кроме того, у нее были такие грустные глаза! У красивой женщины не должно быть таких грустных глаз!

Внезапная, сумасшедшая мысль молнией сверкнула в голове Джоша.

— Черт побери, ведь я же развратник, не так ли? — воскликнул он и быстро двинулся назад, к постели.

— Ч-что это вы задумали? — обеспокоенно спросила Элизабет.

— Я — развратник, — твердо заявил Джош и с грохотом поставил свечу обратно на прикроватный столик. — Вот кто я!

Он вновь опустился на край постели и притянул к себе Элизабет. Жадно прижался губами к ее губам, заглушая рвущийся из ее горла протестующий крик. Она застыла словно изваяние, пока Джош гладил ее плечи и шею — сладострастно и нежно, как заправский соблазнитель.

Вдруг что-то переменилось в Элизабет, и она загорелась, превратившись в руках Джоша в комок расплавленной лавы. Джош задохнулся от наслаждения, упиваясь сочными губами, шелковистой атласной кожей, запахом свежести и лаванды, струившимся от волос Элизабет. Мир — и до этого нечеткий — поплыл у него перед глазами. Он застонал и откинулся назад — пораженный, сраженный в самое сердце. Элизабет сидела в постели прямо и неподвижно. Ее полураскрытые губы все еще слегка подрагивали, ресницы — длинные, пушистые, — опущены. Это было лицо богини. Невинной, девственной богини.

— О боже! — простонал Джош. Он сцепил свои руки за спиной, наклонился вперед и внезапно скомандовал: — Ударь меня!

Медленно дрогнули ресницы, открывая чудесные темные глаза, в которых застыло удивление.

— Что?

— Ударьте меня, — сглотнул Джош. — Немедленно. Вы… вы просто обязаны это сделать. Я развратник!

— Но… — она покачала головой, — но я… не могу.

— М-можете, можете, можете. Я — развратник. Негодяй. С нами только так и нужно… Только так.

— Нужно? — Элизабет даже не пошевелилась. — С чего это вы вдруг взялись учить меня, как мне нужно поступать с вами?

Джош завороженно следил за движением ее губ — чудесных губ, которые, бог даст, он еще когда-нибудь поцелует.

— Н-не учу, — с трудом выдохнул он. — П-предупреждаю.

Элизабет вновь потупилась.

— Э-э-э… Нет, нет!

И неожиданно для себя самой влепила Джошу крепкую, звучную пощечину.

Голова его резко дернулась, и в глазах замельтешили яркие звездочки. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как начинает заплывать его левый глаз.

— Вот так! — сказал Джош и встал с постели. Пристально посмотрел в глаза Элизабет, стараясь не опускать взгляд ниже, туда, где смятые кружева сползли, обнажая прекрасную грудь. — Теперь… Теперь вы точно будете знать, как нужно поступать с развратниками. И можете повторить это в любое время. Если, конечно, вам представится случай…

Элизабет молча смотрела на него.

Джош схватил со стола свечу и направился к двери.

Терренс стоял с зажженной свечой в руке возле двери в непроглядной темноте ночного коридора. Вздохнул — глубоко и огорченно. Мутные волны бренди лениво плескались в его затуманенном мозгу. Да, напрасно он так напился за ужином, напрасно! Но так уж случилось. Весь вечер Джош Клинтон так смотрел на него, что Терренс чувствовал себя полнейшим негодяем. А когда он поворачивал голову, чтобы поймать взгляд Изабель, и не встречал его — она упорно отворачивалась в сторону, — то чувствовал себя негодяем вдвойне.

— Изабель! — позвал он и поскребся в дверь.

Нет ответа.

— Изабель, мне нужно с тобой поговорить!

И снова молчание в ответ.

— Изабель! — позвал он еще раз, громче. — Я все равно не уйду и буду стучать, пока ты не откроешь! Так что лучше открой, пока я не перебудил всех.

Наконец за дверью послышался неясный шум, щелкнул отпираемый замок, и дверь слегка приоткрылась.

— Что тебе нужно? — холодно спросила сквозь щель Изабель.

Терренс придвинулся поближе и попытался рассмотреть лицо девушки, но не сумел; в комнате было темно, а слабого света свечи в его руке было явно недостаточно. Однако и этого тусклого огонька хватило, чтобы Терренс заметил главное: недобрый отблеск в ее глазах.

— Я хочу поговорить с тобой.

— А я не хочу, — ответила она. — Не имею ни малейшего желания говорить с человеком, который устроил драку с моим братом. Словно пьяный матрос в таверне…

— Но он первым напал! — возразил Терренс.

В ответ Изабель сокрушенно вздохнула.

— Ну и пусть. Зато ты с такой готовностью бросился отвечать! И угробил при этом бабушкины часы.

— Ну, извини, — сказал Терренс.

И тут же пьяный бес по имени бренди проснулся у него в мозгу и дернул за язык:

— Но если уж быть честным до конца, то нужно сказать, что твой разлюбезный братец вообще не имел права предъявлять какие-то претензии! Не нужно было тратить все деньги на женщину! Тоже мне, прожигатель жизни!

— На себя посмотри, — ответила она. — А кто на меня все деньги потратил — не ты ли?

Терренс сунулся было поближе, но Изабель издала низкий звук, напоминающий рычание. Он удивленно покачал головой. Вот уж никогда не подумал бы, что женщина может так рычать!

— Да, Тео была права, — злобно прошипела Изабель. — Лучше всего вообще не иметь дела с мужчинами!

Хотя сейчас Изабель и не рычала, тон ее очень задел Терренса.

— Нашла кого слушать — Тео! Да она просто ненавидит мужчин!

— И я начинаю понимать, почему!

— Открой дверь, — грозно приказал Терренс. — Дай мне войти и поговорить!

— Не о чем нам говорить!

— Нет, есть о чем! — и Терренс просунул руку в дверную щель.

За дверью послышался шорох, и руку плотно и больно обхватило что-то сильное и острое, словно капкан.

Терренс охнул и быстро отдернул ее назад. На запястье четким полукругом отпечатались следы мелких острых зубов. Рука заныла, а из ранок начала сочиться кровь. Терренс оторопело уставился на свое запястье и растерянно спросил:

— Изабель! Как ты могла!

— Я тут ни при чем, — прошипела Изабель. — Это Мордрид.

— Мордрид? — переспросил Терренс и внимательнее присмотрелся к ранкам.

Да, так и есть. Это собачьи зубы. Ну и то ладно. Было бы куда хуже, если бы это все же оказалась Изабель.

— Слава богу, — пробормотал он.

— А теперь убирайся, — приказала Изабель. — Или мы продолжим.

Терренс бережно прижал к груди покусанную руку. Ему было и неловко, и смешно. И стыдно. Ну а то, что гнев его от укуса Мордрида не улетучился, само собой понятно.

— Да провалитесь вы оба! — буркнул он.

— Спокойной ночи, милорд!

И дверь захлопнулась перед самым носом Терренса.

Он постоял немного возле нее — растерянный и удивленный. Много чего случалось в его развеселой шумной жизни, но такого конфуза — никогда. Покачав головой, Терренс побрел по темному коридору, негромко, но от всей души кляня сумасшедших женщин и их бешеных собак.

Тут он заметил вдали еще один дрожащий огонек свечи. Он приближался, выписывая в темноте коридора причудливые узоры. Когда же огонек приблизился вплотную, Терренс рассмотрел и обладателя свечи. Им оказался Джош: хмельной, растрепанный и с синяком под левым глазом.

— А, это ты? — притормозил Терренс.

— Да, — сокрушенно кивнул головой Джош. — Это я.

— И я ничего не понимаю.

— Я тоже, — вздохнул Терренс.

— Как, и ты тоже? — удивился Джош. — А я-то обрадовался! Ну, если уж и ты ничего не понимаешь в этом чертовом замке, то нам сегодня не добраться до наших постелей! Эй, а что это у тебя с рукой?

— Укусили, — ответил Терренс и быстро спрятал покусанную руку за спину. — Я ходил извиняться перед Изабель.

— И она тебя покусала? — изумился Джош. — Вот те на! Никогда не знал, что Изабель еще и кусаться умеет!

— Да нет, это не она. Это Мордрид, — сказал Терренс. — Он поселился в ее спальне.

— Ха! — сверкнул глазами Джош. — Хорошенькое дело! Мордрид, говоришь? Поселился?

— Ну да, — с досадой сказал Терренс. — Проклятый пес!

— И ты ему позволяешь? — удивился Джош.

— Нахальное существо! — надул щеки Терренс. — Спит в одной постели с Изабель, можешь себе представить?

— Он спит с Изабель? — взорвался Джош. — Проклятие! Да я вышвырну его вон! Сейчас же! Еще чего! Спать с Изабель!

Терренс вздохнул и стал терпеливо объяснять — медленно и внятно, словно говорил со слабоумным:

— Говорю же тебе: Мордрид — собака! Собака, понимаешь? Он кобель! И черта с два ты его оттуда вышвырнешь!

— Что кобель — это понятно, — озабоченно сказал Джош. — А ты на дуэль его вызвать не пробовал? И вообще, как ты мог позволить какому-то Мордриду спать с Изабель?

— Нет, — сказал Терренс, начиная раздражаться. — По-моему, ты так и не понял. Мордрид — настоящая собака.

— Еще бы не собака, если спит с моей сестрой! Но все, все! Я положу этому конец! Вызову этого кобеля на дуэль и уложу на месте!

— Джош! — зашел Терренс с другого конца. — Мордрид — собака. Настоящая собака — с четырьмя лапами, шерстью и хвостом!

— А-а, — глупо улыбнулся Джош. — Теперь понятно. Ты уж прости, у меня голова плохо варит — перебрал я вчера немного!

Он подумал секунду и честно поправился:

— Да нет, не немного. Изрядно перебрал!

— А с тобой что случилось? — кивнул на заплывший глаз Терренс.

— Да так, ничего, — хмыкнул Джош. — Только скажу тебе по секрету: опасная это профессия — развратник! И тру-удная!

Терренс понимающе кивнул.

— Это точно. Должен сказать тебе, что это ужасно трудное и опасное дело — иметь в любовницах такую женщину, как твоя сестра. Даже понарошку.

— Мог бы и не говорить, сам знаю, — ухмыльнулся Джош.

— Ну что же, пошли, старина! — вздохнул Терренс. — Я провожу тебя до самой постели!

— По гроб жизни буду благодарен, — ответил Джош, — а то я уж совсем было отчаялся. Опять ошибиться дверью боюсь — вот и хожу по этому проклятому коридору битый час!