10

— Как он любит их! — засмеялась Изабель, протягивая Сэру Дрейку очередную лепешку.

Медвежонок проворно схватил ее лапами, заурчал, и лепешка мгновенно исчезла в его пасти.

— Везет же некоторым! — притворно вздохнул Терренс.

Он сидел на скамеечке возле двери конюшни и любовался необычной картиной: девушка и медведь. Правда, если говорить честно и без утайки, любовался Терренс в основном одной частью картины — девушкой. К медведю он был куда как равнодушен.

Сэр Дрейк тем временем прикончил лепешку и легонько заревел, протягивая лапу за следующей.

— Ах ты, попрошайка! — шутливо погрозила ему Изабель.

Она подняла последнюю лепешку над головой Сэра Дрейка, и медвежонок тут же вскочил на задние лапы, прижал передние к груди, закатил глазки к небу и закружился в танце.

— Давай, давай, работай, — подбодрила его Изабель.

— Ему по душе пришлось все, что вы приготовили со Стилтоном, — заметил Терренс. — Но от лепешек Летти он просто без ума.

Сэр Дрейк сладострастно заурчал и с вожделением уставился на лепешку у себя над головой.

— Сэр Дрейк понимает толк в настоящей еде, — согласилась Изабель. — Жаль, что этого нельзя сказать о герцогине: ведь она так и не пришла к обеду.

Сэру Дрейку надоело ждать. Он проворно подбежал к Изабель на своих кривых лапках и ухватил девушку за талию. Раздался требовательный, обиженный рев.

— Эй, ты! — крикнул Терренс, вскакивая со скамейки. — Лапы прочь от моей женщины!

Медвежонок задрал морду вверх и заревел изо всех сил.

— Обжора! — засмеялась Изабель. — Обжора и подхалим! Проваливай!

Терренс погрозил медвежонку пальцем и сердито прикрикнул:

— Лапы прочь, нахал! Я же сказал: это моя женщина!

Сэр Дрейк зарычал еще громче.

— Похоже, он сомневается в этом, — хихикнула Изабель.

— Зато я не сомневаюсь, — парировал Терренс.

Он взял из руки Изабель лепешку и сунул ее в пасть медвежонка.

Тот сразу успокоился, потерял интерес к Изабель и принялся за еду.

— Изменник! — с отвращением бросила Сэру Дрейку Изабель.

— Тебе не грозит одиночество, — заверил Изабель Терренс и обхватил девушку за талию.

Как давно его руки не касались этого соблазнительного, упругого и нежного тела! Он даже стал понемногу забывать, до чего же это прекрасно — держать Изабель в своих объятиях!

— Терри? — удивленно посмотрела на него Изабель и сделала слабую попытку выскользнуть из объятий.

Однако Терренс не выпустил ее и через силу усмехнулся:

— Только не говори, что медвежьи объятия тебе больше по душе, чем мои. Иначе я стану думать, что Сэр Дрейк скоро покинет конюшню и перекочует в твою спальню, вытеснив оттуда бедного Мордрида.

Изабель густо покраснела. Терренс мысленно упрекнул себя: не нужно было так подтрунивать над девушкой. И почему только он до сих пор не научился сдерживать свой язык?

Изабель потупилась и негромко сказала:

— Пожалуйста, не говори больше о моей постели и о том… о тех… кому я позволяю в ней спать!

— Не могу, — возразил Терренс, не сводя глаз с губ Изабель. Нежные, розовые, пухлые, они притягивали, манили, они требовали наконец, мтобы их целовали, целовали, целовали…

— Помимо всего прочего, ты — моя любовница, — напомнил Терренс.

Изабель отрицательно покачала головой:

— Я не твоя любовница. И вообще ничья!

Терренс чувствовал жар ее тела, который так не вязался с отрезвляющим смыслом сказанных ею слов. Он слегка напрягся и негромко спросил:

— А когда-нибудь станешь?

— Что? — растерянно уставилась на него своими необыкновенными глазами Изабель. — Что ты имеешь в виду?

Терренс впился взглядом в ее лицо, и на какой-то миг ему показалось, что еще немного, и он сможет проникнуть в самую душу Изабель.

— Когда ты разделишь свою постель с мужчиной?

Изабель отпрянула назад, сверкнув глазами.

— Не твое дело!

— И ничье вообще, разумеется, — неожиданно для самого себя огрызнулся Терренс. Целомудренность Изабель вдруг почему-то привела его в ярость. — Господи! В тебе столько нерастраченной любви, Изабель! И ты щедро делишься ею! Ты готова прийти на помощь любому — будь то человек или животное — неважно. Даже здесь ты очутилась только потому, что решила, любя Джоша, спасти его от корыстной любовницы. Все это прекрасно. Но скажи, когда же твоя любовь обретет полноту и ты осчастливишь какого-нибудь мужчину? Когда же в тебе самой проснется естественная женская любовь?

Изабель потерянно посмотрела на Терренса, положила ладонь на его грудь.

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? Или я должна на самом деле стать твоей любовницей?

Терренс вздрогнул, как от пощечины. Спрятал за спину руки, сделал шаг назад.

— Должна? Стать моей любовницей? Нет, я вовсе не это имел в виду и не об этом спрашивал.

Изабель выглядела совершенно обескураженной.

— А что же еще? Ты ворвался в мою жизнь и заставил играть роль в придуманной тобою пьесе. Зачем? А затем, чтобы с моей помощью убедить всех, и в первую очередь себя самого, что ты не хочешь жениться, боишься и не можешь поверить в то, что на свете есть любовь. А что теперь? Ты начинаешь допытываться, почему я не делаю того, от чего ты так стремишься убежать!

— Быть женщиной и делить любовь с мужчиной — разные вещи, — возразил Терренс.

Изабель бросила на него испытующий взгляд:

— Еще раз спрашиваю: ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей?

В душе Терренса боролись противоречивые чувства, некоторое время он стоял молча, тяжело дыша и в бессильной ярости сжимая кулаки.

— Нет, черт побери! — бросил он наконец и отвернулся, не в силах выдерживать ее взгляд.

— Послушай, что я скажу, — сказала Изабель. — Когда все это кончится и ты наконец обретешь свою заветную свободу, я найду мужчину, который будет любить меня и захочет на мне жениться. Вот cro-то я и приглашу в свою постель и одарю всем, чем только может одарить мужчину в постели любящая женщина.

Перед мысленным взором Терренса тут же промелькнуло видение: Изабель — обнаженная, с распущенными золотистыми волосами, в объятиях другого мужчины. Они весело смеются и целуются, а затем…

— Изабель! — в отчаянии воскликнул Терренс.

Она стояла неподвижно, как изваяние, и холодно смотрела на него.

— Изабель! — беспомощно повторил Терренс и замолчал под влиянием захлестнувших его эмоций.

— Полагаю, что теперь мне хорошо известно, как нужно ловить мужчин, — безжизненным голосом сказала Изабель. — И я научилась добиваться от мужчин того, что мне нужно.

— Если речь обо мне, то я…

— Вот вы где? — послышался позади знакомый голос. — Я, кажется, помешала любовному свиданию?

Оглянувшись, Терренс увидел леди Дороти, стоящую в дверях словно в картинной раме.

— Нет, — усмехнулся он. — На сей раз — нет.

— А жаль, — вздохнула герцогиня.

Она вошла в конюшню, шурша шелком своих пышных юбок.

— Что тебя сюда принесло? — с утонченной вежливостью спросил у бабушки ее любимый и любящий внук.

— Сейчас скажу, — ответила леди Дороти, — и постараюсь при этом быть краткой. Пришла пора положить конец всем этим затруднениям. Так что можешь считать меня ангелом-хранителем. Я хочу сообщить, что в конце недели приедет Эдгар Эрроурут.

— Вот как? — насторожился Терренс.

— Он собирается обговорить с тобой кое-какие важные дела.

— С какой это стати я стану обсуждать с ним какие-то дела? — нахмурился Терренс.

— С такой, — надменно ответила Дороти. — Станешь — и все! Я обещала ему. А на следующей неделе я устрою бал.

Герцогиня обернулась к Изабель и сладко улыбнулась.

— Уверена, моя дорогая, что вы на этот бал не останетесь.

— Вот как? — насторожилась Изабель — точь-в-точь как Терренс минутой раньше.

— Я приглашаю на бал только аристократов, это во-первых. А во-вторых, на этом балу все будут одеты весьма изысканно, так что вам, с вашими… нарядами, там просто не место!

Улыбка леди Дороти стала приторной до омерзения.

— Так что я уверена, что вы сами предпочтете вернуться в Лондон. И вспомните наконец о ваших бедных поклонниках! Это просто жестоко — так надолго лишать их счастья лицезреть вас на сцене. Нельзя так легкомысленно относиться к своей карьере. В конце концов, именно театр дает вам ваш кусок хлеба с маслом!

Леди Дороти приподняла юбки и повернулась к выходу. Уже от двери она бросила через плечо:

— Кстати, можете и медведя забрать с собой. Будете выступать вместе с ним.

Когда они остались вдвоем, Терренс виновато посмотрел в глаза Изабель.

— Прости ее. Она сама не знает, что говорит.

— Прекрасно знает! — жестко усмехнулась Изабель. — И очень хочет, чтобы я поскорее убралась из ее дома. Впрочем, не в этом дело. Я только что получила от твоей семьи очередной урок на тему: как обращаться с неугодными тебе людьми. Надеюсь, я его хорошо сумела усвоить!

— И это все? — грустно спросил Терренс. — Все, что останется от нас в твоей памяти? От нас, от них, от… меня?

Изабель качнула головой.

— Ну почему же? Конечно, не только это. Помнишь, как ты учил меня играть?

— Помню, — ответил Терренс, с теплотой вспомнив недавние времена. — Да уж, тех уроков, я думаю, тебе вовек не забыть!

Он помялся, нерешительно заглянул ей в лицо и спросил:

— Ты… Ты уедешь?

— Нет, — отрезала Изабель со странной усмешкой на губах. — Как ты не понимаешь? Ведь сам же учил меня играть!

Привычным жестом Терренс намотал на палец прядь своих волос.

— Почему ты мне об этом решила напомнить?

— Потому, — сказала Изабель, — что я остаюсь!

— А почему ты решила остаться? — с замиранием сердца спросил Терренс, боясь спугнуть синюю птицу своей надежды.

— Почему? — отрешенно посмотрела в сторону Изабель. — Потому что я та, кем ты меня назвал. Я явилась, чтобы заботиться о Летти и Тео и об их… питомцах и не могу их бросить.

Они уставились друг на друга. В воздухе повис еще один вопрос, но Терренс не спешил задавать его. Вместо этого он спросил:

— Так ты остаешься?

— Да, — кивнула Изабель и капризно добавила: — Ты знаешь, Тео и Летти взяли назад свое предложение и уже не собираются платить мне пять тысяч фунтов за то, чтобы я уехала.

Терренс растерянно покачал головой.

— Не понимаю, почему они это сделали. Ты спасла их питомцев, а они…

— Нет, — со странной улыбкой сказала Изабель. — Я спасла еще не всех их питомцев… Милорд, мне кажется, что пришла пора сыграть еще несколько сцен из нашей пьесы!

Терренс благодарно улыбнулся. Слава богу, Изабель сумела оказаться выше, чем он с его глупой раздражительностью и герцогиня с ее надменной высокомерностью.

— Согласен, пора! Обсудим детали?

— Да, — кивнула Изабель. — И для начала договоримся, что нашими первыми зрителями будут завсегдатаи ярмарки.

— Интересно, почему? — спросил Терренс.

Изабель посмотрела на него свысока.

— Если папаша Эрроурут приезжает поговорить с тобой о делах, я думаю, будет нелишним, если он обнаружит, что наши с тобой имена на устах посетителей каждого окрестного кабачка!

Терренс на минуту задумался, затем понимающе расхохотался.

— Не знаю толком, что у тебя на уме, Изабель, но чувствую, что это будет забавно!

Изабель шагнула к двери, обернулась и одарила Терренса такой улыбкой, что, если бы ее увидели обитатели Хэйвен-Креста, они свалились бы с ног. Он и сам-то еле на них удержался.

— Герцогиня ошибается, — сказала Изабель. — Зачем мне ехать для продолжения карьеры в Лондон, когда я с успехом могу заняться ею прямо здесь?

— Джентльмены! — громко сказал Терренс, выходя к старому разбитому пианино вместе с хозяином заведения, Джейком.

Они были знакомы уже много лет — с той поры, как Джейк открыл свою таверну, шумное и веселое местечко под названием «Бойцовый петух».

— Джентльмены! — голосом зазывалы повторил Терренс. — Прямо с лондонской сцены и только для вас! Несравненная Изабель Клинтон!

— Это ты, — нервно прошептал Джош, крепко сжимая в руке стаканчик с виски.

— Знаю, что я, — так же нервно прошипела Изабель и соскользнула с высокого стула. Оглянулась на море мужских лиц за столиками — обветренных, грубоватых, простых.

— Доб-брый вечер, джентльмены! — воскликнула с улыбкой Изабель. Десятки глаз устремились на нее: хитрые и простодушные, пьяненькие и не очень.

— Давай, — шепнул Джош.

— Сейчас, — прошептала она в ответ и, выхватив стаканчик с виски из руки Джоша, одним глотком осушила его.

— Ну и ну! — крякнул Джош.

Изабель с силой выдохнула и громко стукнула опустевшим стаканчиком по стойке бара.

— Начнем, мальчики! — сказала она и махнула рукой. — Терри, киска, сделай музычку!

Терри открыл крышку пианино и громко, лихо заиграл вступление. Изабель выхватила из толпы какое-то лицо. Высокий худой парень смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Поймав на себе взгляд столичной аристократки, он привстал и учтиво снял шляпу. Этот жест произвел на Изабель впечатление, сравнимое разве что еще с одним стаканчиком виски. Она широко раскрыла рот и запела — громко и почти в тональности.

Улыбки одна за другой расцветали на мужских лицах, и Изабель вдруг почувствовала необычайный подъем. Ей ужасно захотелось устроить для этих людей настоящее представление. Она перекинула через шею боа — все ту же бессменную дохлую красную змею — и двинулась по залу, продолжая самозабвенно и громко петь. И пусть ее голос звучал фальшиво — разве это было главным для слушателей? Нет. Им было интересно посмотреть на красивую женщину. А уж как она поет — дело десятое.

Мужское внимание, восхищение, обожание — разве есть для женщины более сильный наркотик?

Изабель почувствовала себя окрыленной и еще непринужденнее двинулась между столиками, запела еще громче и увереннее. Она лавировала между посетителями и оказалась рядом с тем парнем, которого приметила с самого начала. Тот не отрываясь смотрел на Изабель, нервно комкая в руках снятую шляпу. Повинуясь неведомому актерскому инстинкту, Изабель наклонилась и, не переставая петь, чмокнула молодого человека в щеку. Он покраснел как рак, дернулся на стуле и едва не свалился на пол. Со всех концов зала раздался одобрительный смех.

— Наш Пит готов, сварился! — прокомментировал чей-то голос.

— Эй, красотка, а меня? — послышался другой, грубый, словно скрежет жести о жесть.

Изабель обернулась.

За соседним столиком сидел здоровенный толстяк с багровым от выпитого виски лицом. Он был немолод, но улыбка у него на лице играла мальчишеская, почти детская. Изабель наклонилась к толстяку и поцеловала его.

Он благодарно прижал к груди пухлые ладони, вскочил и воскликнул:

— Смиттенс! К вашим услугам!

В зале поднялся шум и гвалт: всем хотелось получить поцелуй от несравненной Изабель Клинтон — «проездом из Лондона и только для вас»!

Одним словом, к концу песни на счету Изабель было больше поцелуев, чем правильно спетых нот. Впрочем, кто уж тут думал о нотах?

Терренс выбил из пианино последние аккорды. Изабель рассмеялась и низко поклонилась слушателям. Если те и были чем-то недовольны, так лишь тем, что в песне не оказалось еще пары куплетов.

Застучали, опрокидываясь на пол, стулья, когда зрители как один вскочили на ноги, и стены «Петуха» заходили ходуном от шквала аплодисментов.

По телу Изабель пробежала дрожь, и она на секунду смогла понять, что чувствуют актеры, выходя после спектакля на поклоны навстречу беснующемуся залу. О, эти короткие сладостные минуты признания и славы! На вас, на вас, а не на грошовых заработках зиждется театр!

Терренс заиграл вступление к следующей песне, и Изабель с удовольствием запела. Теперь она не боялась ничего. Зал притих, ожидая чего-то необыкновенного. Зрители смотрели на Изабель с таким восторгом и обожанием, словно перед ними была сама легендарная Сара Сиддонс — женщина-миф, женщина-мечта.

— Мне не видно! — прорезался сквозь общий шум звонкий голос. — Мне не видно!

Это был Пит. Он держался за плечи стоящего перед ним громилы и подпрыгивал, стараясь рассмотреть Изабель через его голову.

— Джез, иди сюда! — крикнул ей от стойки бара брат.

Изабель перебралась поближе к нему и запела, кокетливо помахивая своей дохлой красной змеей. За стойкой, позабыв о посетителях, застыл бармен.

— Это грандиозно! — прошептал Джош.

Затем они вместе с барменом подхватили Изабель под руки и взгромоздили на стойку бара, откуда она была теперь видна в любом уголке зала. Голос Изабель дрогнул, и она пустила петуха, но этого никто из присутствующих не заметил. Что значит фальшивая нота, когда глазам открылось такое зрелище — промелькнувшая в воздухе пара очаровательных стройных ножек, обтянутых шелковыми чулочками!

Публика заревела от восторга, застучала по столам кружками и бутылками, а Изабель, допев до конца, стала элегантно раскланиваться, посылая зрителям воздушные поцелуи и кокетливые взгляды.

В эту минуту она увидела человека, стоящего в дверях таверны. Высокий, черноволосый, элегантно одетый, он резко выделялся из толпы своим надменным выражением лица, выдававшим в нем аристократа. Ей очень не понравилось выражение, с которым он смотрел на нее, — холодное, оценивающее, слегка презрительное. Изабель моргнула и поскорее отвела взгляд в сторону, обратив его на простые, грубоватые и милые лица завсегдатаев «Бойцового петуха».

Терренс вновь заиграл, желая, чтобы она спела на «бис» последний куплет. Изабель вступила, но не попала в тональность и запнулась. Очевидно, опять что-то случилось с ее дыханием. Она оглядела стойку бара, ставшую ее сценой, и кое-как докричала припев до конца.

Снова раздались аплодисменты и громкие крики «Еще! Еще!».

— Нет, нет, все, джентльмены, — сказала Изабель и поспешила сойти вниз.

Десятки рук потянулись ей навстречу, желая помочь, поддержать. Да что там греха таить — просто прикоснуться к ней, хоть на миг!

— Позвольте мне, — послышался голос.

Черноволосый джентльмен успел уже каким-то образом пересечь весь зал и оказаться рядом. Изабель и рта не успела раскрыть, как незнакомец взял ее за талию и легко опустил со стойки на пол. Затем быстро и бесцеремонно наклонился и поцеловал ее — прямо в губы. Изабель опешила от такого нахальства.

Стоящие вокруг зашумели, но незнакомец ни на что не обращал внимания. Не выпуская Изабель из объятий, он не отрывался от ее губ. Внезапно она почувствовала сильный толчок и в мгновение ока оказалась лежащей на пыльном, обильно политом виски полу. Когда Изабель подняла голову, то увидела вокруг себя троих: незнакомца, Терренса и Джоша.

— Пардон, крошка, — сказал незнакомец, протягивая ей руку. — Не в моих правилах так быстро опрокидывать женщин на спину, но этот болван так толкнул меня… — Незнакомец неприязненно посмотрел на Терренса.

— Он не болван, — сердито сказала Изабель, пытаясь отряхнуть платье.

— И не пытайся еще раз дотронуться до нее, — тихо сказал Терренс. — Придержи руки!

Изабель похолодела. Она прекрасно знала, что кроется за этим тихим тоном.

Незнакомец удивленно приподнял бровь.

— Извиняюсь, не понял!

— Извиняться будете перед Изабель, — все так же тихо сказал Терренс.

— Все в порядке, Терри, — быстро сказала она.

— Не все, — возразил тот. — Этот мерзавец посмел поцеловать тебя.

Он перевел взгляд на черноволосого мужчину и жестко скомандовал:

— Извиняйся, и поскорее, наглец!

Незнакомец сверкнул глазами и презрительно усмехнулся.

— Что?

— Извиняйся, сказали тебе! — взвился Джош.

— А ты-то куда лезешь, пупсик кучерявый? — надменно спросил незнакомец.

— Это я-то пупсик? — задохнулся от возмущения Джош. — Кучерявый?

— Извинись перед леди, — мягко сказал Терренс. — И поживей.

О, эта обманчивая мягкость в голосе мужчины, приготовившегося к броску!

— Леди? — ухмыльнулся незнакомец. — Доминик Сент-Джон не извиняется, когда целует женщин. И уж тем более, когда снисходит до того, чтобы поцеловать…

— Остановись! — предостерегающе сказал Терренс.

— Шлюху! — смачно закончил Доминик. — Так это будет по-английски, верно?

Терренс коротко размахнулся и ударил Доминика Сент-Джона по лицу.

— Сказано же было — остановись!

Глаза Доминика прищурились, и в них появился холодный, дьявольский огонь. Это уже не были глаза аристократа, это были глаза убийцы.

— Ты посмел ударить меня? Хочешь умереть за эту шлюху…

Он не договорил — от нового удара голова его запрокинулась назад. На этот раз бил Джош.

— Не надо, Джош! — крикнула Изабель.

— Надо, — мрачно покачал головой Джош. — Ведь он опять сказал это слово!

Доминик поднял руку и удивленно стер кроиь с разбитой губы.

— Я требую сатисфакции, сэр! — надменно сказал он.

— Вы ее получите, — заверил его Джош. — Непременно!

— Я полагаю, предложение было адресовано мне, — перебил Джоша Терренс, — и принимаю его.

— Нет, — покачал головой Джош. — Он меня имел в виду. Ведь так? — обратился он к Доминику.

Доминик посмотрел на них обоих и громко расхохотался.

— Мне все равно, с кем драться!

— Я готов драться с вами, — учтиво поклонился Терренс.

— И я тоже, — поспешил добавить Джош.

— Нет! — взмолилась Изабель, поспешно поднимаясь. — Терренс, ты не должен делать этого, слышишь?

— Отойди в сторонку, Изабель, — ответил Терренс и мягко отодвинул ее подальше.

— На самом деле, Джез, — подхватил ее за плечи Джош и отодвинул еще дальше. — Мы уж тут сами какнибудь разберемся! Вообще-то я полагаю, что должен драться с ним первым!

— Э, нет, — возразил Терренс. — Я буду драться первым!

Доминик мрачно улыбнулся и покачал головой.

— Вам обоим не придется долго ждать своей смерти. У меня за плечами много дуэлей, и, поверьте, для всех моих противников это была последняя в их жизни дуэль!

— Я настаиваю на том, чтобы драться первым, — твердо заявил Джош.

— Хорошо, ты умрешь первым, — охотно согласился Доминик.

— Нет! — запротестовала Изабель. — Никто не должен умирать!

— Помолчи! — в один голос воскликнули Джош и Терренс.

— Не замолчу! — огрызнулась Изабель.

Но разве может одна женщина справиться с тремя петухами, жаждущими драки?

Джош проворно зажал ей рот ладонью и вновь обратился к Доминику:

— Итак, мы договорились: я бьюсь с вами первым!

Доминик сочувственно посмотрел на Терренса.

— Будем соблюдать правила. Кто из вас находится в близких отношениях с этой…

— Полегче! — прорычал Терренс.

— Этой… женщиной, — закончил Доминик.

— Она моя… любовница, — заявил Терренс.

Изабель попыталась что-то сказать, но Джош по-прежнему зажимал ей рот.

— Понятно, — опустил бровь Доминик. — А вы, сэр?

— Я… — начал Джош и покраснел. — Я ее экс-любовник!

— Ее экс-любовник? — переспросил Доминик и с уважением посмотрел на Изабель. — Мадам, вы и впрямь необычная женщина! Я и не думал, что такое может быть в старой доброй Англии. Ну, у нас, во Франции, — другое дело, тем-то и славятся французские шлюхи, что живут сразу с несколькими…

— Опять оскорбления? — взвился Джош, удерживая извивающуюся у него в руках Изабель.

— Нет-нет, — возразил Доминик. — Просто хочу соблюсти протокол. Итак, если вы — экс-любовник, то нынешний любовник должен иметь преимущество, так?

— Нет, не так, — возразил Джош. — Я знаю ее дольше, значит, и прав у меня больше!

— Первый ход за мной! — настойчиво повторил Терренс.

— Ну, ладно, — сдался Джош. — Бейся первым, а я буду твоим секундантом. Затем поменяемся.

— А вот это — вряд ли, — с мефистофельской улыбкой сказал Доминик. — После того, как я его убью, он не сможет быть ничьим секундантом!

— Я буду секундантом! — раздался высокий голос. Это Пит пробрался сквозь толпу поближе к спорщикам.

— Отлично, — кивнул Доминик. — Встретимся завтра на рассвете. Выбирайте оружие.

— Пистолеты, — коротко бросил Терренс.

— Согласен, — кивнул Джош.

«Пистолеты! — обомлела Изабель. — Да Джош с двух шагов в сарай не попадет!» Она яростно вцепилась в руку брата.

— Прекрати, Джез! — поморщился тот, отдергивая руку от ее рта.

— Прекратите немедленно, все вы, слышите? — за кричала Изабель. — Терри, ты не должен драться!

— Не уговаривай, буду драться, и все! — буркнул он. — Этот нахал посмел поцеловать тебя! — По выражению лица Терренса было ясно, что он ни за что не откажется от задуманного.

Но Изабель не собиралась отступать. Она решила попробовать с другого конца.

Изабель сердито обратилась к Доминику:

— Сэр, вы первый начали, согласитесь! Вы же прекрасно знали, что не должны целовать меня. Ну, ладно. Извинитесь, и дело с концом!

— Простите, мадмуазель, — сказал тот, — но это невозможно. Эти молодые люди посмели ударить меня. Такое оскорбление смывается только кровью.

— Ах, так? — Изабель размахнулась и залепила Доминику пощечину. — Ну, вот и я ударила вас. Что, со мной вы тоже теперь будете драться?

Доминик скривился и покачал головой.

— Простите, птичка, но мой список закрыт. Кроме того, я никогда не дерусь с женщинами.

— Почему же? — воинственно подбоченилась Изабель. — В конце концов, это моя честь задета, а не их!

— Это неважно, мадам, — одарил кривой улыбкой своих будущих жертв Доминик. — Мужчина не может драться с женщиной. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

— Драться не может, а целовать без разрешения может? — огрызнулась Изабель.

Доминик мрачно посмотрел на нее и ничего не ответил. Перевел взгляд на Терренса и Джоша — мрачных, как и он сам.

— Ну что же, — сказала Изабель. — Я вижу, со мной здесь никто не хочет разговаривать. Ладно! Но знайте, если кто-нибудь из вас прольет чью-то кровь, он будет отвечать передо мной! Это понятно?

Слегка пошатываясь, она пошла к выходу из таверны. Толпа с молчаливой готовностью расступалась перед нею так, словно Изабель была королевой. Или прокаженной.

— Мне кажется, она не шутит, — заметил ей вслед Доминик.

— Джез никогда не понимала нас, мужчин, — ответил Джош. — И всегда все пыталась уладить по-своему.

— Об этом позже, — сказал Терренс. — Итак, где мы встречаемся?

Джош, погруженный в невеселые мысли, сидел в большом кресле с бутылкой вина в руке. В его спальне горела одинокая свеча. Он поднял бутылку и хлебнул прямо из горлышка.

Завтра у него дуэль. Первая в жизни. И, судя по всему, последняя. Там, в таверне, все как один подтвердили, что Доминик Сент-Джон дерется на пистолетах как сам дьявол, и шансов у тех, кто вызвал его, мало. А если говорить честно, то нет у них вовсе никаких шансов.

Джош прикрыл глаза. Стрелять он не умеет. С двух шагов в сарай не попадет. И чего он согласился на пистолеты? Лучше бы на шпагах. Хотя и на шпагах он, по правде сказать…

Сердце Джоша заныло, когда он подумал об Изабель. Что она будет делать, когда его убьют? И без того у нее вся жизнь пошла наперекосяк, и все из-за него, из-за Джоша. Из-за этих проклятых денег, которые он тратил на Молли.

Если его убьют, Изабель останется одна. Совсем одна, безо всякой поддержки. Господи, сколько же глупостей он успел натворить за свою жизнь! Молли! Да если говорить честно — а как еще перед смертью говорить с самим собой? — он не любил ее. Ну совсем не любил. Ни капельки. Просто ему было приятно думать, что такая яркая и взрослая женщина всерьез увлечена им, зеленым юнцом.

Джош крепче зажмурился и вцепился руками в подлокотники кресла. Нет, нельзя ему умирать. Никак нельзя. Он должен заботиться об Изабель.

Негромкий стук прервал невеселые раздумья Джоша.