Глава 13

Временное жилище Бреанны оказалось безликим и пустым. На кровати не было даже постельных принадлежностей. Ройс быстро решил эту проблему, принеся из своей спальни несколько одеял и подушек, после чего ловко разжег в камине огонь, и в комнате сразу стало теплее. Однако Бреанна все никак не могла согреться. Обхватив себя руками и плотно сжав зубы, чтобы не стучали, она пыталась преодолеть предательскую дрожь, сотрясавшую все тело.

— Ну вот, на сегодняшнюю ночь тепла хватит, — провозгласил Ройс полчаса спустя. Положив на пол кочергу, он отошел от камина. Комната все еще казалась пустой и нежилой, но в ней девушка чувствовала себя в большей безопасности, чем в своей.

Ройс взглянул на Бреанну, потом перевел взгляд на окно.

— Через несколько часов рассветет. Тебе надо немного поспать.

— Поспать?

Услышав это слово и осознав его смысл, Бреанна резко подняла голову и почувствовала, как внутри у нее снова все сжалось. Он хочет, чтобы она легла, закрыла глаза, отдохнула. А для этого он должен ее покинуть. Нет, это невозможно! Не успев понять, что делает, Бреанна бросилась к Ройсу и вцепилась в его рукав.

— Нет!

Он посмотрел на ее руку. Выражение его лица было непроницаемым.

— Нет?

— Я не засну. Пока не могу. Не могу одна…

Ройс может превратно истолковать ее слова! Бреанна вспыхнула и, прерывисто вздохнув, поспешно продолжила:

— Я хочу сказать — не мог бы ты ненадолго остаться? Просто поговорить, — быстро прибавила она. — Я… я… — Просить помощи у кого-то, кроме Стаси или Уэллса, оказалось делом весьма нелегким. — Я еще не вполне готова остаться наедине со своими мыслями, — наконец призналась она. — После того, что сегодня произошло.

Слегка улыбнувшись, Ройс отцепил пальцы Бреанны от своего рукава и, перевернув ее руку тыльной стороной вниз, коснулся губами ладони.

— Что, трудно тебе пришлось? — прошептал он.

— Да.

Улыбка погасла. Взгляд Ройса стал серьезным. Он кивнул, давая понять, что чувства Бреанны ему понятны.

— Да уж. — Подведя Бреанну к креслу, он усадил ее и стал накрывать одеялами, пока она не оказалась в уютном коконе. — Я останусь, и мы поговорим. Только при одном условии: ты свернешься в клубочек под одеялами и попытаешься согреться. А то трясешься как осиновый лист.

Бреанна застенчиво улыбнулась: — Ты заметил?

— Заметил, говоришь? — Упершись руками в подлокотники кресла, он наклонился над ней. — Да ты с такой силой сжала зубы, что я испугался за твои челюсти, и так вцепилась мне в руку, что удивляюсь, как не порвала рукав. Ну что, я ответил на твой вопрос?

— Да, — усмехнулась Бреанна. Ройс легонько погладил ее по щеке.

— Ты потрясающая женщина, леди Бреанна Колби. Неужели твою силу духа ничем не поколебать?

Бреанна судорожно сглотнула.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос.

— Ты даже сама не понимаешь, насколько ты необыкновенная. Все знакомые мне женщины на твоем месте уже давно бились бы в истерике или попадали в обморок. А ты… Как бы тебе ни было страшно, как бы ни были плохи дела, ты всегда остаешься сильной.

— Это не сила, — честно ответила Бреанна, — а самообладание. Меня так воспитывали, и, думаю, со временем это стало моей неотъемлемой частью.

На его лице появилось странное выражение.

— Я это прекрасно понимаю. — Выпрямившись, он устремил взгляд на язычки пламени.

И вдруг Бреанна поняла, что Ройс говорил не о ней, а о себе.

Ее так и подмывало задать кучу вопросов, но, взглянув на его застывшую, словно изваяние, фигуру, она сдержалась.

— Спасибо за все то, что ты для меня сегодня сделал и что собираешься сделать. Мне очень нужна твоя помощь. Считая меня сильной, ты ошибаешься. Я вовсе не такая. Когда я увидела испачканную красной краской рубашку, то чуть не умерла от ужаса.

Ройс сел на коврик у камина и вытянул длинные ноги.

— Нет, я не ошибаюсь. Ты сильная. Но всякий разумный человек на твоем месте сегодня испугался бы. Испугаться не значит струсить.

— Я поняла. — Бреанна уткнулась подбородком в укутанные одеялом колени. — Как ты думаешь, каким образом он проник в дом?

— Хороший вопрос. — Языки пламени отбрасывали его лицо тени, делая черты еще более резкими, а взгляд мрачным. — Он мог проскользнуть мимо охраны, забраться в чью-нибудь карету и доехать до особняка. Если он был одет в черное, то мог с легкостью добраться в темноте до второго этажа незамеченным. Или тайком сесть в карету, доставляющую продовольствие, доехать до черного хода и подняты: по лестнице для прислуга, когда бал был в самом разгаре, мог… — Ройс замолчал, и его темные как ночь глаза сверкнули.

— Что? — заторопила его Бреанна. Он встретился с ней взглядом.

— Мог просто предъявить у двери приглашение и войти. Бреанна уставилась на него огромными, как блюдца, широко раскрытыми глазами.

— Ты предполагаешь, что этим убийцей может оказаться кто-то из моих гостей? Тот, которого мы пригласили на наш вечер?

— Я не предполагаю. Просто не исключаю такую возможность. В конце концов, что мы знаем об этом человеке? Только то, что он великолепно владеет оружием и что у него извращенный, хотя и блестящий, ум. Подобное описание может соответствовать индивидууму, принадлежащему к любому слою общества.

— Включая и наш. — Бреанна вцепилась в одеяло холодными как лед пальцами. — Если он один из приглашенных, то все еще находится в особняке. Он сейчас спит под моей крышей и замышляет дальнейшие мерзости.

— Если он здесь, — заметил Ройс, выделяя голосом первое слово. — Что маловероятно. Ты более или менее знакома с каждым своим гостем. Большинство из них в течение многих лет вели дела еще с компанией «Колби и сыновья», а некоторые приятельствовали с твоим дедушкой. Не говоря уж о том, что и я многих знаю лично.

— Это не исключает того, что он здесь. Но как нам это проверить? Не можем же мы начать расспрашивать всех подряд.

— Безусловно, нет, — покачал головой Ройс. — Таким образом мы лишь подстегнули бы убийцу к решительным действиям. Мой род занятий ни для кого не является секретом. Если преступник догадается, что я за ним охочусь, он может стать опасным. Он свято верит, что ведет игру, а мы лишь пешки, вот пусть и остается при своем мнении. Мы выясним все, что нам нужно, но осторожно. Очень осторожно.

Ройс помолчал, размышляя.

— Завтра утром, прежде чем первые гости покинут поместье, я попробую кое-что узнать, — решил он. — А еще лучше — попрошу об этом Хибберта. У него есть свои способы выуживания информации, и он пользуется ими так ловко, что люди даже не догадываются, как их используют. А я займусь статуэткой и куклами. Где-то все-таки он их купил. Будем надеяться, что он не заметит моего интереса. Он слишком занят разработкой своего следующего шага. — Помолчав, Ройс бросил: — Я перехитрю этого подонка и выведу его на чистую воду.

— А ты неплохо разбираешься в его психологии, — тихонько заметила Бреанна.

Взгляд Ройса стал холодным, затем в глазах его мелькнула горечь.

— Мне приходилось знавать таких, как он. Хищников, мнивших себя гениями и упивавшихся собственной значимостью. Бывают и такие, что не убивают в прямом смысле этого слова, и их нельзя назвать преступниками. Однако они обладают извращенным умом и все свои силы направляют на то, чтобы погубить тех несчастных, которые не желают стать их жертвами.

«Как тебя?» — едва не вырвалось у Бреанны. Она поспешно прикусила губу, чтобы не произнести это вслух, хотя чувствовала, что права. И человек, пытавшийся его погубить, несомненно, был не из числа военных, с которыми Ройс когда-то вместе служил. Это наверняка кто-то из близких. Бреанна, жившая с преступником-отцом, как никто другой понимала это. Так что же ей делать? Господь свидетель, ей не хочется лезть ему в душу. Но может быть, учитывая свой немалый жизненный опыт, она в состоянии как-то ему помочь?

— Я практически ничего о тебе не знаю, — осторожно начала Бреанна, давая Ройсу право выбора: делиться с ней своими воспоминаниями или нет. — Только то, что рассказал мне Деймен.

— Я не привык говорить о себе, — признался Ройс и посмотрел на Бреанну. — Ты, как я догадываюсь, тоже.

— Ты прав. — И она поспешно продолжила, боясь передумать: — А еще я не привыкла открыто выражать свою привязанность. Сегодняшний вечер можно считать исключением. Может быть, и тебе наконец захочется пооткровенничать?

На губах Ройса мелькнула легкая улыбка.

— Возможно. Хорошо. Что тебе хотелось бы знать?

— Только то, о чем ты сам захочешь рассказать. Ты упомянул, что Рождество провел с братом и его семьей, — осторожно проговорила она. — Вы с ним близки?

Ройс пожал плечами:

— Не особенно. Эдмунд — хороший человек. И его жена Джейн — порядочная женщина. Они вполне удовлетворены отведенной им ролью графа и графини Сирби.

— Вполне удовлетворены… Другими словами, они скучны, — уточнила Бреанна и усмехнулась. — По-видимому, твой брат точно такой же, как большинство моих знакомых. Но ты ведь ни на кого не похож. Интересно, что между вами общего?

— Практически ничего, — признался Ройс. — Но сыновья у него просто прелесть. Энергичные ребята. Часы, проведенные с ними, стоят всей этой скуки. Ради них не жаль провести в этом доме несколько дней. Изредка, — уточнил он. — Потому что, если бывать там слишком часто, могут нахлынуть пренеприятнейшие воспоминания… — Он осекся.

Но Бреанна успела уловить в его голосе горечь и заметить в глазах боль. Она и сама слишком часто испытывала подобные чувства, и вызывал их лишь один человек. Должно быть, эти пренеприятнейшие воспоминания связаны с одним из членов его семьи. Но не с братом. О нем он говорит без всякой злости. С кем-то из его родителей. Скорее всего с отцом. Да, с отцом. Наверняка это о нем Ройс говорит с такой горечью. Бреанна могла бы побиться об заклад, что это так.

— Эти воспоминания… связаны с твоим отцом? — тихо спросила она.

— Да, — резко бросил Ройс. Бреанне только этого и нужно было.

— Наверное, он был точно таким, как мой, — отважилась предположить она. — Деспотичным и жестоким. В результате Эдмунд стал таким, как я: послушным и сдержанным. А ты? Ты человек энергичный. Значит, ты выступил против отца, не побоялся дать ему отпор.

Ройс уставился на язычки пламени, и на секунду Бреанне показалось, что он не ответит.

Она уже хотела извиниться за то, что была так настойчива, но тут Ройс заговорил:

— Между прочим, ты абсолютно не похожа на Эдмунда. Сдержанная — да, но никак не послушная. И, определенно, не скучная. Что касается меня, то я не всегда был таким сильным. Когда-то я был запуганным ребенком. До смерти запуганным. Видишь ли, у моего отца был пунктик. Он хотел сделать из нас, как он говорил, «настоящих мужчин».

— Он бил тебя?

— О, побои — это было еще не самое страшное. В этом случае страдало лишь мое тело. Я всегда был готов к экзекуции и умел терпеть боль. А вот Эдмунд не мог терпеть, и я его за это не виню. Мягкий по натуре, он не способен был противостоять гневу отца. К шести годам он сломался и безропотно выполнял все его приказы. Это, а также то, что Эдмунду предстояло унаследовать титул, в какой-то мере избавило его от жестокого обращения. Мне повезло меньше. На мне оттачивался новый метод воспитания. Отец подготовил для меня целый ряд испытаний, которые я должен был преодолеть.

— Испытаний? — переспросила Бреанна. — Каких испытаний?

— Которые будто бы должны были закалить меня, а на самом деле — сломить мою волю и доказать, что против отца мне не выстоять. Когда мне было пять лет, мне приказали объезжать дикого жеребца, который славился тем, что сбрасывал, а затем топтал своих всадников. Мне было велено удержаться в седле. Всякий раз, когда мне не удавалось этого сделать, меня секли. А если я плакал, то должен был еще час провести в седле. Когда мне было шесть, меня запирали в темном чулане, из которого следовало выбраться. Если я начинал звать на помощь, меня запирали в еще более тесной и мрачной каморке. Когда мне было семь, мне давали книги на разных языках и приказывали учить их наизусть. За каждую ошибку при пересказе меня лишали обеда, ужина или завтрака. Бывало, что я целыми днями обходился без еды. Продолжать?

— Нет. — Бреанна покачала головой. С нее и так было достаточно. — И как ты все это выдержал?

— Я стал находчивым и научился никогда не проигрывать. Каждое испытание, придуманное отцом, я выдерживал. Естественно, это его страшно злило. В результате испытания становились все более сложными, а наказания — суровыми. Отец был полон решимости сломать меня. Это стало его навязчивой идеей. Он был умен, жесток и безжалостен. Но я выдерживал его издевательства на протяжении двенадцати долгих лет, а потом поехал учиться в Итон. После этого я редко наведывался домой. А когда умерла мама, вообще перестал приезжать.

При упоминании о матери Бреанна подняла голову.

— А как же твоя мать? Неужели она молчала?

— Я не разрешал ей вмешиваться. Знаешь, что сделал бы мой отец, если бы она восстала против него? Избил бы ее до полусмерти.

— Но ведь ты был всего лишь маленьким мальчиком.

— Стойким маленьким мальчиком, — поправил ее Ройс. — А она — сломленной, беззащитной женщиной. Я выполнял все, что приказывал мне отец. Как бы там ни было, его тирания сделала меня сильным.

— Может быть, сильным, — согласилась Бреанна, — но израненным. Я не имею в виду физически. Морально. И раны твои глубокие и незаживающие. Я это знаю по личному опыту.

— Раны? — Ройс покачал головой. — Не знаю. По-моему, в конечном итоге отец своими издевательствами сослужил мне хорошую службу, и в самом деле сделав из меня настоящего мужчину.

Эти слова тронули Бреанну до глубины души. Как же, оказывается, они с Ройсом похожи! Оба воспитаны отцами-тиранами, оба смогли — хотя это было нелегко — не сломаться и вырасти порядочными людьми. Поддавшись безотчетному порыву, Бреанна выскользнула из-под многочисленных одеял и опустилась рядом с Ройсом на коврик.

— Теперь я понимаю, как можно уничтожить, не убивая. Мне также ясно, почему ты всегда побеждаешь, даже если это связано с риском… а может быть, именно потому, что это связано с риском. Твой отец сослужил хорошую службу не тебе, а всем людям, которым ты помог. — Протянув руку, Бреанна коснулась кончиками пальцев подбородка Ройса. — Спасибо, что доверился мне, Ройс Чадуик. Ты замечательный и сложный человек.

Прикосновение это вызвало у обоих целую бурю чувств. Пора откровенных признаний миновала. Настроение в комнате тотчас же изменилось.

И оба они — и Ройс, и Бреанна — это почувствовали.

— Не знаю, как насчет «замечательный», но «сложный» — это точно, — пробурчал Ройс. — А еще я тяжелый человек. Что бы ты себе там обо мне ни вообразила и как бы меня к тебе ни влекло, мне не присущи ни нежность, ни сентиментальность. Они мне чужды.

— А сочувствие — нет, — заметила Бреанна.

— Сочувствие не чуждо. Сочувствие и страсть.

Бреанна поняла: последнее слово он произнес специально, чтобы напомнить ей о том, что они в комнате одни, стоит глубокая ночь и лучше всего им на всякий случай держаться друг от друга подальше.

Однако она предупреждению не вняла.

— Страсть? Определенно. Я уже была свидетельницей ее проявления. — Бреанна понятия не имела, откуда взялась ее храбрость. Взялась, и все. Она также не представляла, чего, собственно, добивается. Знала лишь, что останавливаться на этом пути не намерена.

Она провела пальцем по губам Ройса.

— Прекрати! — Отбросив приличия, Ройс схватил ее за запястье. В темных как ночь глазах замелькали крошечные искорки. — Ты сейчас совершенно трезвая, И играешь в опасную игру.

— Да, я помню. Ты говорил что-то про огонь. А я ответила, что хочу, чтобы он меня немного опалил.

— А я сказал, что ты можешь сгореть. Бреанна сглотнула.

— Может быть, пришло время научиться хоть немного рисковать?

Ройс, прищурившись, посмотрел на нее:

— Но не так. И не со мной. Мне чужда галантность, подобная той, что я продемонстрировал тебе сегодня в саду.

— Естественно. Ведь она сродни сентиментальности, а тебе это чувство не присуще.

Решимость Ройса ослабла. Бреанна ясно это видела.

— Перестань меня провоцировать, — проворчал он. — Ты что, не понимаешь, о чем я?

— По-видимому, ты пытаешься меня предупредить. — Бреанна пододвинулась к нему еще ближе, чувствуя, как сердце молотком колотится в груди.

Прерывисто вздохнув, Ройс встал на колени, и его непослушные пальцы зарылись в шелковистые рыжеватые пряди.

— Это ошибка.

— Вот как?

— Да. Ты расстроена сегодняшним событием, чувствуешь себя уязвимой, незащищенной…

— Я сейчас ощущаю самые разнообразные чувства. — Запрокинув голову, Бреанна внимательно вгляделась в его освещенное пламенем камина лицо. — Но уязвимости и незащищенности среди них нет.

— Черт! — прошептал Ройс. Подавшись вперед, он положил руку ей на затылок, привлек ее к себе и одарил таким страстным взглядом, что у нее мурашки побежали по коже. — Это глупо и опрометчиво.

Ухватившись за его рубашку, Бреанна тоже поднялась на колени. Губы их оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Мне все равно, — прошептала она.

Сдавленно застонав, Ройс притянул ее к себе и впился в губы, обойдясь на сей раз без дальнейших предостережений. Не прерывая горячего, страстного поцелуя, он уложил Бреанну на коврик и лег сверху. Ладонь его скользнула меж ними и накрыла грудь. Бреанна застонала. Ройс заглушил этот тихий звук очередным поцелуем. Отыскав большим пальцем упругий сосок, он принялся теребить его, пока тот не затвердел под его пальцем. Бреанна обняла его за шею. Голова кружилась от неведомых ощущений и новых чувств. Ройс принялся покрывать короткими обжигающими поцелуями ее плечи. Потом губы его спустились ниже, сомкнулись вокруг соска и прямо сквозь платье принялись посасывать его. Она закрыла глаза и притянула его голову еще ближе, чтобы полнее насладиться лаской. Ройс на секунду оторвался от нее, но лишь затем, чтобы, нащупав крохотные пуговки на платье, начать расстегивать их. Стянув с нее лиф, он взялся за ленточки рубашки.

— Скажи, чтобы я перестал, — хрипло прошептал он.

— Нет! — Бреанна исступленно замотала головой, желая испить эту волшебную чашу до дна.

— Бреанна.

Открыв глаза, она встретилась с его полным страсти взглядом.

— Скажи, чтобы я перестал, — повторил он, развязывая первую ленточку.

— Не скажу, — прерывистым голосом проговорила Бреанна. — Не могу.

Тихонько чертыхнувшись, Ройс устранил последний барьер, преграждавший путь к цели. Несколько секунд он восхищенно смотрел на обнаженную девичью грудь, а потом прильнул губами к упругому соску.

— Какая же ты красивая, — глухо прошептал он и накрыл горячей ладонью вторую грудь. — О Господи, я не думал, что способен на такое, Бреанна не ответила. Не могла. Она всецело сосредоточилась на бесподобных ощущениях. Губы Ройса на ее коже… его руки… его дыхание. Ей казалось, что еще секунда — и она закричит. Она обняла его. Затем ее руки скользнули под не до конца застегнутую рубашку и принялись гладить широкую мускулистую спину. Мышцы тотчас же напряглись.

— Бреанна, — прошептал Ройс, быстро расстегнул рубашку до конца и прижался горячей, поросшей жесткими волосами грудью к груди Бреанны.

На сей раз она не смогла сдержать крика. Но Ройс быстро заглушил его, вновь впившись в ее приоткрытые губы. Волна яростного желания захлестнула ее, подхватила и понесла куда-то далеко-далеко.

— О Господи, как же я тебя хочу, — прошептал он, зарывшись в ложбинку между ее грудями. — Хочу войти в тебя так глубоко, что… — Внезапно он замолчал, пораженный собственными словами. Заставив себя поднять голову, он посмотрел на Бреанну затуманенным взглядом. Из груди его вырывалось прерывистое дыхание. Так продолжалось несколько секунд. Наконец, приподнявшись на локтях, Ройс быстро откатился в сторону и сел.

— Черт! — воскликнул он, взъерошив пятерней волосы. — Черт подери!

— Что случилось? — спросила она, глядя на его напряженную спину.

В ответ он обернулся, быстрым движением прикрыл ее обнаженную грудь и помог Бреанне сесть.

— Похоже, я все-таки способен проявлять галантность дважды за ночь, — проговорил он все еще охрипшим голосом. — Впрочем, ведь дело касается тебя.

Бреанна прикрыла веки, пытаясь унять головокружение.

— Я не хотела, чтобы ты останавливался. Ройс невесело усмехнулся:

— Сейчас не хотела, а вот завтра непременно пожалела бы о случившемся.

— Разве?

— Да. — Ройс застегнул рубашку и продолжил: — Бреанна, ты прекрасна. И не только телом — хотя одному Богу известно, чего мне стоит сдержаться и не заняться с тобой любовью прямо здесь и сейчас, — но и душой. Ты словно излучаешь свет. И несомненно заслуживаешь гораздо большего, чем поспешное соитие прямо на полу у камина. Заслуживаешь глубокого, нежного чувства.

— Понятно. — Трясущимися руками Бреанна принялась застегивать пуговки на платье. Она все еще с трудом соображала, но понимала, что Ройс прав. — Значит, ты взялся защищать не только мою жизнь, но и целомудрие?

— Я стараюсь, — угрюмо проговорил он. — Правда, похоже, у меня это не слишком хорошо получается. — Он изумленно покачал головой. — Вот уж никак не думал… Никогда… — Он ласково погладил Бреанну по щеке. — Я никогда не теряю над собой контроль. Сегодняшняя ночь явилась исключением.

Он встал и заправил рубашку в брюки.

— Уже почти рассвело. Постарайся заснуть. А я посижу у твоей двери. Поговорим перед завтраком, а потом расскажем Деймену и Стаси о визите злоумышленника. — Протянув Бреанне руку, Ройс помог ей встать. Черты его немного смягчились: возможно, он вспомнил о том, что ей пришлось сегодня пережить, или о том, что между ними только что произошло. — С тобой будет все в порядке? — прошептал он.

Бреанна кивнула:

— Да, все отлично. — Она поймала его полный нежности взгляд. — Спокойной ночи, Ройс.

— Спокойной ночи, — секунду поколебавшись, ответил он, затем вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Бреанна долго смотрела ему вслед. Через некоторое время она услышала, как он подтащил к дверям стул, поставил его и сел, решив, как и обещал, охранять ее сон до конца ночи. Оттого, что он здесь, совсем близко, ей стало спокойнее. Собрав одеяла, она устроила себе удобную постель у камина и улеглась. Она чувствовала себя у очага намного уютнее, чем на кровати. Может быть, потому, что только что лежала на этом самом месте с Ройсом. Ей теперь о многом нужно подумать. И Ройсу наверняка тоже. Она же видела, как ему не хотелось выпускать ее из своих объятий. Заметила, какие противоречивые чувства он испытывает. Они оба, и он, и она, открыли в себе нечто, о существовании чего даже не догадывались. Что это означает, к чему приведет — выяснится с течением времени. Сейчас ясно одно: Ройс Чадуик, мужчина, имевший немалый опыт общения с женщинами, пребывает в таком же смятении чувств, как и она. Что же касается наемного убийцы, то он с ним разберется. Он преисполнен твердой решимости поймать своего врага, и он победит. К несчастью, у преступника точно такие же намерения. По ее спине пробежал холодок. Одному Богу известно, что ей предстоит.

Глава 14

— Ушам своим не верю!

Деймен, метавшийся по смежной с их спальней гостиной, остановился у дивана, где сидели Стаси с Бреанной, и энергично стукнул кулаком по украшенной резьбой спинке.

— Этот ненормальный проник в спальню Бреанны, когда бал был в самом разгаре, и оставил эти гнусные, мерзкие… — Голос его прервался.

— Да. — Ройс прислонился к стене и скрестил руки на груди.

Было еще рано — всего половина одиннадцатого утра, — и почти все гости спали. Но Ройс решил, что им лучше остаться в апартаментах Деймена и Анастасии, так как в другом месте их могут подслушать.

— Как же ты, наверное, испугалась, — прошептала Стаси и, повернувшись к кузине, с тревогой взглянула на нее. — Почему же ты меня не разбудила?

— Я сначала хотела, — призналась Бреанна, — но потом передумала. Ты бы все равно ничем не смогла мне помочь. И потом, тебе нужно было отдохнуть. Ты и так устала.