Четыре «лансера» снизились до высоты двадцати пяти тысяч футов, ниже высоты, установленной для гражданских авиалайнеров, что давало им более значительную свободу манёвра. Они продолжали полет рядом с международным коридором R-220, самой западной из всех трасс, проходящих над Тихим океаном, рядом с полуостровом Камчатка.

Бортовые системы были снова включены. Хотя Б-1 «лансер» был создан как ударный бомбардировщик, он мог решать и многие другие задачи, одной из которых была электронная разведка. Корпус любого военного самолёта усеян рядом небольших выступов, которые напоминают непосвящённым рыбьи плавники. Это, как правило, разного рода антенны, в то время как их зализанные очертания призваны уменьшить сопротивление воздуха. На корпусе «лансера» таких выступов было множество, и скрытые под ними антенны предназначались для приёма радиолокационных и других сигналов, которые затем поступали внутрь самолёта на расположенное там оборудование, где подвергались тщательному анализу. Часть такой работы проводилась экипажем в реальном времени, что позволяло бомбардировщику следить за действиями вражеских радиолокационных установок, помогать экипажу избегать обнаружения и наносить бомбовый удар по цели.

У точки связи NOGAL, расположенной в трехстах милях от границы зоны опознания японской ПВО, бомбардировщики разошлись друг от друга примерно на расстояние в пятьдесят миль и снизились до десяти тысяч футов. Члены экипажей потёрли руки, потуже затянули пристежные ремни и сосредоточились на выполнении поставленной задачи. Разговоры в кабине прекратились, ограничились репликами, связанными с операцией; начали вращаться бобины магнитофонов. Со спутников поступили сообщения, что японская противовоздушная оборона почти непрерывно держит в воздухе самолёты раннего оповещения Е-767, а экипажи бомбардировщиков больше всего опасались именно этого элемента ПВО. Барражируя на большой высоте, самолёты АВАКС Е-767 контролировали огромное пространство, а их подвижность позволяла обнаруживать угрожающую опасность с большой эффективностью. Однако хуже было то, что они действовали, как правило, совместно с истребителями, в которых находились лётчики с острым зрением и мгновенной реакцией, а такое сочетание страшнее всего.

— О'кей, вот и первый, — послышался голос одного из операторов. Строго говоря, этот радиолокатор не был первым для экипажей бомбардировщиков. Практикуясь, они вели калибровку своего оборудования на радиолокационных установках русской противовоздушной обороны, однако впервые на памяти всех шестнадцати членов экипажей они действовали не против русских радаров и истребителей. — Низкая частота, фиксированное местоположение, координаты известны.

Они принимали то, что операторы называли «снежком». Обнаруженный ими радиолокатор находился за линией горизонта — слишком далеко, чтобы заметить их самолёт, в конструкцию которого были встроены элементы технологии «стелс». Подобно тому как можно обнаружить человека с включённым фонариком в руке задолго до того, как тот сумеет увидеть вас, так и действующий радиолокатор издалека выдавал себя. Мощный излучатель служил маяком для непрошеных гостей вроде вперёдсмотрящего, который должен обнаруживать приближающегося неприятеля. Местоположение, частота излучаемых импульсов и мощность радиолокатора записывались на магнитную плёнку и подвергались тщательному анализу. Дисплей на консоли оператора электронной разведки демонстрировал участок, «освещаемый» радаром, причём на экране репитера перед пилотом опасный участок был окрашен в красное. Пилот приложит все усилия, чтобы не приближаться к этому участку.

— Вот ещё один, — негромко заметил оператор электронной разведки. — Ого, ты только посмотри, какая мощность излучения, наверняка установлен на борту самолёта. Должно быть, один из их новых АВАКСов. Определённо двигается с юга на север, пеленг сейчас два-ноль-два.

— Понял, — отозвался пилот, который непрерывно обшаривал взглядом тёмное небо. «Лансер» летел вообще-то на автопилоте, но правая рука лётчика все равно находилась в нескольких дюймах от ручки управления, и он готов был в любой момент бросить бомбардировщик в сторону, перейти в крутое пике или включить форсаж. Где-то справа находились японские истребители, скорее всего два F-15, но они будут кружить поблизости от Е-767.

— Только что обнаружил ещё одного… пеленг один-девять-пять… другая частота излучения и… одну минуту, — произнёс оператор электронной разведки. — О'кей, произошло резкое изменение частоты излучения. Он находится сейчас скорее всего за линией горизонта.

— Может нас обнаружить? — спросил пилот, снова поглядывая на экран. За пределами красной зоны опасности жёлтым цветом была обозначена зона возможного обнаружения — пилот думал о ней, как о зоне «может быть». В данный момент их бомбардировщик находился всего в нескольких минутах лета от пересечения границы этой зоны, и сейчас она представлялась пилоту весьма опасной, особенно в трех тысячах миль от авиабазы ВВС в Элмендорфе.

— Не могу сказать ничего определённого. Думаю, лучше отвернуть влево, — посоветовал оператор электронной разведки и тут же почувствовал, как самолёт накренился на пять градусов. Для успешного осуществления операции необходимо было избегать всякого риска. Операция заключалась в сборе информации — так профессиональный игрок в карты окидывает взглядом стол, прежде чем сесть в кресло и сделать первую ставку.

— Мне кажется, там что-то промелькнуло, — послышался тревожный голос одного из операторов Е-767. — На пеленге ноль-один-пять, курс на юг.

Вращающаяся дисковая антенна над корпусом Е-767, равно как и всё остальное радиолокационное оборудование самолёта, была произведена в Японии и опережала по уровню высокой технологии все системы такого рода в мире. Мало что могло сравниться с нею, как и многое из созданного японскими инженерами. Три таких самолёта действовали на восточных подступах к Японии. Мощность радиолокационных импульсов, излучаемых антенной, достигала трех миллионов ватт и примерно в четыре раза превышала мощность любого американского воздушного радара, однако высочайший уровень технологии заключался не в мощности, а в том, каким образом осуществлялось слежение за окружающим пространством. В общем-то этот радиолокатор представлял собой уменьшенную модификацию радара «Спай», устанавливаемого на японских эскадренных миноносцах типа «конго». Антенна, созданная на основе последних достижений физики твёрдого тела, сканировала окружающее пространство, постоянно меняя частоту. Чтобы обнаружить цель на большом расстоянии, использовались относительно низкие частоты. Хотя длинные волны в определённой степени огибали видимый горизонт, разрешающая способность из-за этого понижалась. Оператор замечал мерцание цели только где-то на каждом третьем обороте антенны. Программное обеспечение системы ещё не научилось отличать помехи от сознательных действий человеческого ума, по крайней мере не во всех случаях, и, к сожалению, в данном случае радиолокатор работал именно на такой частоте…

— Ты уверен? — спросил старший диспетчер по внутренней связи. Он только что включил собственный дисплей и не успел ничего обнаружить.

— Вот. — Первый оператор передвинул свой курсор и пометил приблизительное место контакта, когда на экране снова промелькнула вспышка. — Погоди, вот, смотри! — Он заметил новый выброс сигнала и тоже пометил его. Контакт тут же исчез, но опять появился через пятнадцать секунд. — Смотри, направляется на юг, скорость пятьсот узлов.

— Отлично. — Старший диспетчер включил радио, поднёс к губам микрофон и доложил наземной станции, что впервые кто-то пытается прощупать японскую противовоздушную оборону. Удивительным вообще-то являлось лишь то, что на это потребовалось столько времени. Теперь ситуация станет интересной, подумал он, пытаясь понять, что произойдёт, когда игры начнутся всерьёз.

— Больше не видно этих Е-767-х? — спросил пилот.

— Нет, всего два. Мне показалось пару минут назад, что на экране начало снежить, — доложил оператор электронной разведки, — но все быстро исчезло. — Ему не требовалось объяснять, что его бортовое оборудование обладало столь высокой чувствительностью, что могло, пожалуй, зарегистрировать сигналы радиоустройств, открывающих двери гаражей. Через мгновение было отмечено местонахождение ещё одного наземного радиолокатора. Линия обнаружения уходила на запад, по мере того как они оставляли позади район, прощупываемый радиолокаторами двух Е-767. Они все ещё продолжали лететь в юго-западном направлении и находились теперь примерно в трехстах милях слева от центральной части Хонсю — самого большого из японских островов. Сейчас вторые пилоты всех четырех бомбардировщиков смотрели только на запад, тогда как их командиры окидывали взглядом пространство впереди. Ситуация была напряжённой, но в ней не было ничего особенного — так едешь в своей машине через городской район, в котором не хотелось бы жить. Пока все светящиеся указатели на панели зелёные, нет оснований для беспокойства, хотя вам не нравится, как прохожие смотрят на ваш автомобиль.

Настроение у членов экипажа третьего — Е-767 и лётчиков истребителей сопровождения было подавленным. Вражеские самолёты осматривали побережье их страны, и пусть они находились на расстоянии шестисот километров от её берегов, им все равно здесь нечего было делать. Тем не менее японские лётчики выключили свои радары, переведя их из активного режима в пассивный. Скорее всего, думали они, это самолёты электронной разведки ЕС-135, которые собирают информацию о боеготовности Японии. А раз задача американцев состоит в сборе информации, то самым правильным будет лишить их такой возможности. К тому же это было бы совсем несложно — по крайней мере так думали члены экипажа самолёта раннего радиолокационного обнаружения Е-767.

В следующий раз мы подлетим поближе, сказал себе командир бомбардировщика. Сначала специалистам придётся изучить собранную электронную информацию, чтобы определить, где находятся опасные участки и где опасность не столь велика, от их выводов будут зависеть жизни офицеров ВВС. Об этом было приятно думать. Члены экипажа расслабились, стали зевать, и снова возобновился разговор, главным образом о прошедшей операции и о том, что им удалось узнать. Через четыре с половиной часа они вернутся на базу в Элмендорф, примут душ и отправятся отдыхать, как это предписано правилами.

Японские диспетчеры все ещё не были полностью уверены, что им вообще удалось кого-то обнаружить, однако изучение магнитных лент с записями сигналов бортовых систем позволит это уточнить. Самолёты продолжили патрулирование воздушного пространства, контролируя полёты гражданских авиалайнеров, и экипажи обменивались замечаниями по поводу того, почему, черт побери, все ещё не прекратили сновать коммерческие борта. Пилоты только пожимали плечами и недоуменно морщили лбы, испытывая ещё большую неуверенность, чем в тот момент, когда им казалось, будто они следили за контактами на радиолокационных экранах. Сидя по многу часов подряд перед экранами, операторы теряли ощущение реальности. Рано или поздно воображение подчиняло себе сознание, и чем дальше, тем больше. Однако они знали, что и противная сторона тоже находится в таком же положении.

Управляющие центральными банками привыкли, что их принимают, как королевских особ. Их самолёты совершили посадку в международном аэропорту Джона Ф. Кеннеди в течение одного часа. Каждого встретил высокопоставленный дипломат из миссии соответствующего государства при ООН, их мгновенно провели через таможенный контроль и доставили в город на автомобилях с дипломатическими номерами. Банкиры были изрядно удивлены тем, куда их привезли, но председатель правления Федеральной резервной системы объяснил, что из-за проблем связи и координации Нью-йоркское отделение ФБР удобнее местного банка ФРС, особенно если принять во внимание, что конференц-зал здесь может вместить президентов крупнейших финансовых корпораций и торговых домов. К тому же в интересах национальной безопасности США действие антимонопольного законодательства временно приостановлено. Это сообщение заставило улыбнуться зарубежных банкиров. Наконец-то, подумали они, Америка поняла, что финансовые проблемы тесно связаны с интересами национальной безопасности, хотя ей потребовалось на это немало времени.

После кратких вступительных слов председателя правления Федеральной резервной системы и министра финансов Фидлера наступила очередь Джорджа Уинстона и Марка Ганта, которые принялись за окончательное разъяснение событий, происшедших на прошлой неделе, и на этот раз все прошло без сучка и задоринки.

— Чертовски остроумно, — произнёс глава Британского банка, обращаясь к своему германскому коллеге.

— Jawohl[20], — согласился тот шёпотом.

— Есть ли способ не допустить повторения такого в будущем? — поинтересовался вслух один из банкиров.

— Следует разработать для этого более надёжную систему регистрации совершенных сделок, — тут же ответил Фидлер, который снова чувствовал себя бодрым после нескольких часов ночного сна. — Что ещё?.. Мы посвятим этому некоторое время. А сейчас важнее найти средства исправить создавшееся положение.

— Японская иена должна быть наказана за случившееся, — отозвался президент Французского национального банка. — И нам нужно помочь вам укрепить доллар, чтобы защитить свои собственные валюты.

— Согласен, — кивнул председатель Федеральной резервной системы. — Я рад, Жан-Жак, что наши позиции совпадают.

— Как вы намерены поступить, чтобы спасти свой рынок ценных бумаг? — спросил глава Бундесбанка.

— Вам это может показаться безумием, но мы считаем, что успех зависит от следующих действий… — Министр финансов Фидлер разъяснил процедуру, подробностей которой не коснулся в своём выступлении президент Дарлинг. Осуществление её в значительной мере зависело от согласия европейских банкиров.

Реакцию гостей можно было предположить: сначала они изумлённо переглянулись, затем одобрительно закивали. Фидлер улыбнулся.

— Скоординировать наши действия предлагаю в пятницу, когда откроются финансовые рынки, — заключил он.

Для начала дипломатических переговоров девять часов утра было необычным временем, и это содействовало решению проблемы. Чтобы не вызвать любопытства репортёров, американская делегация прибыла к японскому посольству на Массачусетс-авеню в частных автомобилях. Формальности строго соблюдались. Выделенное для переговоров помещение было достаточно просторным, и стол вполне соответствовал его размерам. Американцы заняли места по одну его сторону, японцы — по другую. Все обменялись рукопожатиями — это были дипломаты и так полагалось по протоколу. Были приготовлены чай и кофе, однако большинство присутствующих предпочли воду со льдом в хрустальных бокалах. К раздражению американцев, некоторые из японцев курили. Скотт Адлер подумал, а не делается ли это намеренно, чтобы выбить его из равновесия, и в качестве противоядия попросил у старшего помощника японского посла сигарету и тоже закурил.

— Благодарю вас за согласие нас принять, — чопорно произнёс он.

— Позвольте ещё раз приветствовать вас в стенах нашего посольства, — ответил посол Японии, дружески, хотя и осторожно кивнув.

— Начнём? — спросил Адлер.

— Прошу вас. — Посол откинулся на спинку кресла и сложил пальцы на животе, стараясь продемонстрировать, что он совершенно спокоен и готов выслушать вступительную речь.

— Соединённые Штаты крайне озабочены событиями в западной части Тихого океана, — начал Адлер. Фраза «крайне озабочены» была выбрана намеренно. Когда государства заявляют, что они крайне озабочены, это означает, что рассматривается возможность применения вооружённой силы. — Как вам известно, жители Марианских островов являются американскими гражданами и стали ими по собственному желанию, выразив его на свободных выборах, состоявшихся почти двадцать лет назад. По этой причине Соединённые Штаты Америки ни при каких условиях не согласятся с японской оккупацией этих островов и мы про… — нет, поправился Адлер, — мы требуем немедленного возвращения этих островов под суверенитет США, а также полного вывода японских вооружённых сил с этих территорий. Мы также требуем немедленного освобождения всех американских граждан, удерживаемых вами. Отказ от выполнения этих требований повлечёт за собой самые серьёзные последствия.

Все присутствующие сразу оценили недвусмысленность такого заявления. Пожалуй, подумали японские дипломаты — даже те из них, кто считали действия своего правительства безумием, — оно было выдержано в чересчур резких формулировках.

— Со своей стороны я сожалею о тоне подобного заявления американской делегации, — ответил посол, что на дипломатическом языке означало пощёчину, нанесённую Адлеру. — Мы готовы выслушать ваши предложения по основным вопросам и изучить их приемлемость, принимая во внимание интересы безопасности Японии. — Как дипломату Адлеру придётся теперь повторить все, что он только что сказал, и разъяснить значение своих слов. Это было неприкрытое требование выслушать новое заявление американской стороны, где содержались бы какие-нибудь уступки, в обмен на что японское правительство тоже в чём-то уступит.

Адлер поднёс к губам бокал с водой и сделал пару глотков.

— По-видимому, я не сумел достаточно ясно выразить позицию моего правительства, — произнёс он, поставив бокал на стол. — Ваша страна совершила акт вооружённой агрессии против Соединённых Штатов Америки. Подобные действия влекут за собой очень серьёзные последствия. Мы даём возможность вашему правительству избежать дальнейшего кровопролития.

У остальных американцев, сидевших за столом, промелькнула одна и та же мысль: крайне жёсткое заявление. Американская сторона приступила к переговорам, не успев разработать линию поведения, и Адлер зашёл дальше, чем они ожидали.

— И снова, — ответил посол после некоторого размышления, — я вынужден заявить, что считаю ваш тон достойным сожаления. Как вам известно, моя страна вынуждена проявлять законную тревогу о своей безопасности. Она оказалась жертвой необдуманных мер, которые направлены на то, чтобы причинить самый серьёзный ущерб нашим экономическим и национальным интересам. Статья 51 «Хартии ООН» недвусмысленно признает право любого суверенного государства на меры самообороны. Ничего большего, чем такие меры, мы не принимали.

Искусно сформулированный ответ, это признали даже американцы, и повторный призыв к компромиссу давал реальную возможность для манёвра.

Первоначальный этап обмена дипломатическими фразами продолжался ещё полтора часа. Ни одна из сторон не соглашалась пойти на уступки, всякий раз просто повторяя свою позицию в несколько иных выражениях. Затем наступило время для перерыва. Сотрудники службы безопасности распахнули двери в изысканный сад, и все направились туда, якобы подышать свежим воздухом, но на самом деле для продолжения переговоров уже на неофициальном уровне. Сад был слишком велик, чтобы установить здесь аппаратуру прослушивания.

— Итак, Крис, мы начали переговоры, — негромко произнёс Сейджи Нагумо, отпивая кофе из чашки — он выбрал кофе, чтобы продемонстрировать, что сочувствует американцам; из тех же соображений Кристофер Кук предпочёл чай.

— Что ещё ты ожидал услышать от нас? — спросил заместитель помощника государственного секретаря.

— Во вступительном заявлении не было ничего удивительного, — согласился Нагумо.

Кук посмотрел на высокую стену, которая окружала сад японского посольства.

— На какие уступки вы готовы?

— Определённо уйдём с Гуама, но он должен превратиться в демилитаризованную зону, — тихо ответил Нагумо. — А что можете предложить вы?

— Пока — ничего.

— Ты должен дать мне что-то, для того чтобы я мог передать это послу, — заметил Нагумо.

— Я ничего не могу предложить, за исключением разве прекращения военных действий — до того как они начнутся всерьёз.

— Когда они могут начаться?

— Слава Богу, не в ближайшее время. По крайней мере у нас есть время для переговоров. Давай используем его с максимальной пользой, — встревоженно произнёс Кук.

— Я передам твою точку зрения. Спасибо. — Нагумо отошёл в сторону и встал рядом с одним из членов своей делегации. Кук тоже побродил по саду и минуты через три подошёл к Адлеру.

— Уступят Гуам, но при условии превращения его в демилитаризованную зону. Это определённо. Может быть, что-нибудь ещё, но безо всяких гарантий.

— Интересно, — сказал Адлер. — Значит, ты был прав, когда говорил, что они готовы пойти на уступки, чтобы мы могли спасти свою репутацию. Неплохо сработано, Крис.

— А что мы предложим в обмен?

— Ничего, — холодно ответил заместитель государственного секретаря. Он подумал о своём отце и о татуировке у него на руке, о том, как он узнал от него, что девятка — это перевёрнутая вверх ногами шестёрка, как отца отправила в концлагерь страна, когда-то бывшая союзником государства, представитель которого владел этим посольским особняком и красивым, хотя и словно неживым садом. Подобные мысли не должны были появляться у профессионального дипломата, и Адлер знал это. Япония предложила убежище нескольким евреям и спасла их от смерти — один из них стал членом кабинета министров в администрации Джимми Картера. Может быть, если бы его отцу повезло и он принадлежал бы к числу этих счастливцев, отношение Адлера к Японии было бы другим, но отец умер в концлагере, и Адлер видел в Японии только врага. — Мы начнём с того, что круто навалимся на них, и посмотрим, что из этого выйдет.

— Это кажется мне ошибкой, — заметил Кук после недолгого размышления.

— Может быть, — согласился Адлер. — Но они совершили ошибку первыми.

Военным это совсем не понравилось. Такое отношение раздражало штатских, сумевших создать полигон со стартовыми шахтами по крайней мере в пять раз быстрее, чем то же самое удалось бы этим тупицам в мундирах, не говоря уже о том, что всё было осуществлено в полной тайне и намного дешевле.

— И вам даже не пришло в голову замаскировать пусковые шахты? — резко бросил японский генерал.

— А как их можно обнаружить? — раздражённо возразил старший инженер.

— На борту американских орбитальных космических станций находятся камеры, способные различить пачку сигарет на земле.

— Для начала им придётся сфотографировать всю страну. — Инженер пожал плечами. — А мы расположили шахты на дне ущелья с такими крутыми стенами, что летящая сюда баллистическая ракета не сможет поразить цель, не угодив сначала вон в те горные вершины. — Он показал пальцем. — К тому же у них теперь даже не осталось на это баллистических ракет, — добавил инженер.

Перед отъездом сюда генерала тщательно проинструктировали и приказали проявить максимум терпения в разговорах с обслуживающим персоналом, и он, после первой вспышки возмущения, следовал полученным указаниям. Теперь ему предстояло командовать этим полигоном. — Первое, что мы должны сделать, — это не допустить, чтобы противник получил какие-либо сведения о местонахождении пусковых шахт.

— Значит, нужно постараться скрыть их? — вежливо спросил инженер.

— Да.

— Натянуть маскировочную сетку на опоры контактной сети? — Они так и делали во время строительных работ.

— Если у вас установлены такие опоры, это будет хорошим началом. Позднее мы рассмотрим и другие, более надёжные средства.

— По железной дороге, верно? — уточнил специалист из компании «Амтрак» после инструктажа. — Много лет назад, когда я только начинал работать в компании, ВВС обращались к нам с вопросами относительно перевозки баллистических ракет по железной дороге. В результате всё кончилось тем, что мы перевезли для них огромное количество бетона.

— Значит, вы уже думали над подобным? — спросила Бетси Флеминг.

— Да, конечно. — Специалист сделал паузу. — Можно мне теперь посмотреть на фотографии? — Этот чёртов инструктаж о необходимости соблюдать секретность занял несколько часов. Ему пришлось выслушать массу дурацких угроз, затем он оказался в отеле и начал заполнять разные анкеты — а тем временем ФБР наверняка проверяло его прошлое на предмет допуска к секретным материалам.

Крис Скотт включил проектор. Они с Бетси Флеминг уже сделали выводы, но консультанта со стороны привлекли, чтобы получить непредвзятую и независимую точку зрения. На первом слайде было изображение самой ракеты, чтобы специалист «Амтрака» получил представление о размерах груза. На следующем слайде виднелась железнодорожная платформа.

— О'кей, это, конечно, походит на железнодорожную платформу, правда, она несколько длиннее обычной, по-видимому, изготовлена специально для перевозки такого груза. Стальная конструкция. Японцы — отличные инженеры, умеют строить такие штуки. Вот и подъёмный кран для погрузки. Сколько весит это чудовище?

— Сама ракета — около сотни тонн, — ответила Бетси. — И ещё тонн двадцать — транспортный контейнер.

— Да, это огромный вес для одного предмета, но в то же время в нём нет ничего особенного. Как платформа, так и железнодорожное полотно вполне выдержат такой груз. — Он внимательно посмотрел на экран. — Не вижу никаких электрических соединений, обычные шланги ведут к тормозам. Вы полагаете, что они намерены производить запуск прямо с платформ?

— Вряд ли. А вы как думаете? — спросил Крис Скотт.

— Точно так же, как и двадцать пять лет назад, когда говорил с ВВС по поводу ракет MX. Да, их можно перевозить с места на место, однако обнаружить ракеты не составит особого труда, если только, разумеется, не будет изготовлено огромное количество точно таких же платформ, но даже и в этом случае перед вами сравнительно простая цель. Всего лишь длинная тонкая линия железнодорожного полотна, и знаете что? Наша главная железнодорожная линия от Миннеаполиса до Сиэтла по длине превышает все японские железные дороги со стандартной шириной колеи.

— Ну и к какому выводу вы пришли? — спросила Флеминг.

— Это не пусковая платформа. Она предназначена только для транспортировки. Не сомневаюсь, что вы сами уже знаете это.

Да, конечно, и всё-таки приятно, когда твоё заключение подтверждает кто-то другой, подумала Бетси.

— Что ещё?

— Парни из ВВС не переставали твердить, что эти проклятые штуки требуют крайне деликатного обращения. И размеры. Длина этой платформы около девяноста футов, а длина платформы на японских железных дрогах не превышает шестидесяти, поскольку обычно колея узкая. Знаете почему?

— Я просто предположила, что они выбрали…

— Всё дело в общем подходе к проблеме строительства железнодорожной сети, — пояснил специалист «Амтрака». — Японская колея позволяет делать более крутые повороты, да и вообще предусматривает все меньших размеров. Однако для поездов «Шинкансен» японцы построили трассы со стандартной шириной колеи, потому что для высокой скорости и устойчивости требуется более широкая колея. Длина груза, о котором идёт речь, и необходимая для него платформа означают, что на крутых поворотах платформа может перекрыть встречный путь, так что возникает опасность столкновения — если только, разумеется, при перевозке таких негабаритных грузов не будет всякий раз перекрываться движение по второй колее. Поэтому можно с уверенностью предположить, что ракета находится где-то в стороне от трассы «Шинкансен». Далее, проблема самого груза. Она затрудняет всю транспортную обстановку для всей железнодорожной системы перевозок.

— Каким образом? — поинтересовалась Бетси Флеминг.

— Поскольку ракеты требуют исключительно бережного обращения, их приходится перевозить на малой скорости, а это нарушает график движения поездов, их прибытия и отправления. Мы никогда не стремились брать на себя транспортировку таких грузов. ВВС собирались щедро платить за это, но в конечном итоге мы понесли бы убытки. То же самое относится и к японским железным дорогам. Пожалуй, для них ситуация будет ещё хуже. Трасса «Шинкансен» — скоростная линия пассажирских перевозок. График движения поездов на этой трассе соблюдается с поразительной точностью, и японцы не захотят перевозить грузы, нарушающие этот график. — Он замолчал. — Хотите знать моё мнение? Они использовали эти платформы для перевозки ракет с завода-изготовителя куда-то ещё — и все. Готов поспорить, что это делалось ночью. На вашем месте я поискал бы эти платформы — они наверняка окажутся брошенными в каком-нибудь тупике. Затем я принялся бы за поиски ветки, отходящей от главной линии и ведущей вникуда.

Скотт щёлкнул кнопкой, сменил слайды, и на экране появилась новая картинка.

— Вы хорошо знакомы с японскими железными дорогами? — спросил он.

— Да, мне довелось бывать там достаточно часто. Вот почему меня и привлекли к работе с вами.

— Тогда скажите, что вы думаете вот об этой линии. — Скотт указал на экран.

— Чертовски совершенный радар, — заметил техник. Трейлер с оборудованием доставили на транспортном самолёте в Элмендорф для технического обеспечения операции, в которой принимали участие бомбардировщики Б-1. Лётные экипажи сейчас отдыхали, а специалисты по радиолокации, офицеры и сержанты, изучали магнитные плёнки с записями, собранными во время разведывательного полёта.

— Многофазовая радиолокационная антенна? — спросил майор.

— Похоже на то. Несомненно, это не тот радар типа APY-1, что мы продали им десять лет назад. Здесь мощность превышает два миллиона ватт — и посмотрите, как меняется сила излучения. Знаете, что это такое? — спросил сержант. — Это вращающаяся дисковая антенна, возможно, планарного типа. Да, она, конечно, вращается, но и действует на различных частотах.

— Слежение и сканирование?

— Почему бы и нет? У них меняющаяся частота. Черт побери, сэр, жаль, что у нас нет ничего подобного. — Сержант взял фотографию самолёта. — Эта штука причинит нам немало неприятностей. Такая огромная мощность — похоже, они могли заметить наши самолёты и даже вести слежение за бомбардировщиками Б-1.

— С такого расстояния? — Строго говоря, бомбардировщик Б-1Б не был построен по технологии «стеле». С носа он действительно был плохо виден на экране радиолокатора, зато со стороны борта радиолокационный силуэт казался значительно больше, хотя и не таким большим, как у любого обычного самолёта такого же размера.