Католическая подвижница 16 века, Тереза Авильская, сравнивала нашу жизнь на земле с «плохой ночью, проведенной на плохом постоялом дворе». Эта «плохая ночь» — образ нашего с вами страдания, причем, любого страдания, духовного или физического. Едва вступив в этот мир, мы сталкиваемся со страданием в своей повседневной жизни. У Бенедиктова есть следующие поэтические строки: «И брошенный в юдоль разлуки, повит страданьем человек». Мы действительно «повиты страданием», причем источник страдания может быть разнообразным: болезнь, обида, разочарование, наконец, самое страшное — смерть. Смерть безраздельно властвует в этом мире, «лежащем во зле». И здесь мне хочется прочесть стихотворение архиепископа Иоанна (Шаховского), которое называется «Гимн в ночи». В этом стихотворение звучит боль от «безжизненной жизни», которая постепенно угасает в каждом человеке, ищущем опору в этом временном, несветлом мире. Послушайте:
 
Каждый день мы умираем снова,
Через смерть проходит Бытие.
Господи, скажи нам только слово,
Слово вечное Твое.
 
 
Ничего не ждем и не умеем
Ждать от жизни в том краю,
Где все горестнее и больнее
Убивают жизнь Твою.
 
 
Будет Пасха, поздно или рано,
А теперь страдание всего.
Вся земля теперь болит, как рана,
Рана Тела Твоего.
 
      «Вся земля болит как рана» — мы опытом своей жизни знаем, что это на самом деле так. Почему мы страдаем? Что Священное Писание говорит нам о причинах больших и малых страданий в нашей с вами жизни?
      Первое, с чем мы сталкиваемся страдая, — это диагноз, который выносится нам окружающими: «Страдаешь, значит согрешил. Бог тебя наказал». Интересно, что подобная мысль встречается и в Ветхом Завете: «Безрассудные страдали за беззаконные пути свои и за неправды свои» (Пс. 106:17). Действительно страдание может быть следствием греха. По верному слову апостола Павла: «что посеет человек то и пожнет» (Гал. 6:7). Но это не единственная причина страдания.
      Нередко Бог допускает страдание для нашего спасения. В одном из псалмов есть такие слова: «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим» (Пс. 118:71). Страдать, чтобы научиться чему–то? Не жестоко ли это со стороны Бога? Знаете, существует древнее присловье: «Человек ищет легких путей, а Бог ищет лучшего для человека». И вот это «лучшее» не всегда дается легко и быстро. Чаше спустя время, с болью и кровью, но дается. В Евангелии от Иоанна есть один эпизод, который мне хотелось бы напомнить в связи с темой о страдании. Христос в одном из селений встречает человека слепого от рождения и ученики задают вопрос: «Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божий» (Ин. 9:2–3). Не будь слепоты телесной, человек может быть так бы и не получил возможность прозреть духовно. Он так бы и не смог вырасти до благодарности Богу за такую привычную вещь как зрение. Для нас ведь так привычно видеть и слышать. Для нас это естественно. Но в такой естественности нет места Господу. Причем здесь Он?! Да притом что у тысяч других таких же, как мы нет зрения, нет слуха, а у нас они есть. И как тяжко оттого, что именно во время болезни, опасности или перед смертью человек обращается к Богу. В Псалтыре мы можем увидеть эту мысль: «Призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок и угнетен. Скорби сердца моего умножились; выведи меня из бед моих, призри на страдание мое и на изнеможение мое и прости все грехи мои. Посмотри на врагов моих, как много их, и какою лютою ненавистью они ненавидят меня. Сохрани душу мою и избавь меня, да не постыжусь, что я на Тебя уповаю» (Пс. 24:16–20). «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится» — это горькая правда нашей с вами жизни.
      Страдание, как я уже сказал, допускается нам еще и затем, чтобы чему–то научить. К примеру, апостол Павел пишет, что благодаря страданию христианин приобретает «навык послушанию» (Евр. 1:8). То есть мы учимся слушать и слышать голос Божий. Мы учимся доверять не только и не столько учению или принципам, пусть даже и правильным, а Тому, Кто является средоточием нашей веры.
      Основоположник психоанализа, Зигмунд Фрейд, в течение десяти лет тяжело страдал от рака гортани. Он перенес три десятка операций. Не задолго до своей смерти Фрейд скажет следующие слова: «человеческое страдание находится вне сферы нашей компетенции». По–другому, мы не в силах совладать с собственным страданием. Приведу еще одно высказывание, которое мне довелось прочесть в книге «Беседа о блаженствах» католического автора Саймона Тагуэлла: «Особенно опасен один наркотик — суетливое желание «все уладить». Конечно, кое–что иногда уладить можно, и мы вправе это делать. Но нельзя себя обманывать. Сколько бы ситуаций мы не уладили, мы все же останемся лицом к лицу с беспомощностью человека». Мы оказываемся абсолютно беспомощными, когда смерть настигает наших родных и друзей. Именно в такие скорбные минуты мы вдруг отчетливо сознаем собственную беспомощность и бессилие человеческого разума.
      . И вот здесь страждущему человеку Церковь посылает ободрение: «Вместе с нами страдает Бог. Мы Христу не чужие, и наше страдание отзывается болью в Нем». Церковь несет весть о страждущем и сопереживающем Боге. Апостол Петр оставил нам ободряющие слова: «Христос пострадал за нас… Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его мы исцелились»(1 Петр. 2:21–23). И действительно, человек, которого постигло страдание, способен достойно пройти сквозь него только «силою Бога» (2 Тим. 1:8). Главное в момент страдания не отвернуться от Господа и от людей, не замкнуться в своей боли и скорби. Потому что страдание может обогатить нас. Швейцарский врач и писатель Поль Турнье в одной из своих публичных лекций произнес замечательные слова: «Цель жизни христианина — не избегать страдания, а сделать так чтобы оно приносило свои плоды». Как ужасно это звучит для страдающего человека, но это правда, о которой опытно знает каждый христианин. Мы с вами знаем, что в сердцевине страдания нас всегда ожидает встреча с Господом. Встреча, которая всегда приносит добрый плод.
      Когда беда входит в нашу жизнь, каждый из нас на собственном опыте неоднократно убеждался и убеждается в том, что у Бога почему–то есть дело именно до меня. Мы постоянно ощущаем присутствие утешающего Господа. Причем утешающего как -то по–особенному, не по земному. Апостол Павел писал об утешении Христовом, настигающем нас в сложной жизненной ситуации: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих! Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2 Кор 1:3–4). Апостол говорит «чтобы и мы с вами могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих». Здесь мы подошли к очень важной теме: «как относится к страданию другого человека?»
      Христианство привнесло в наш жестокий мир идею сострадания, сопереживания, сочувствия. И вот нам с вами необходимо научиться этим добродетелям от Самого Христа Спасителя. Мы призваны с вами нести веру в Христа окружающим нас людям. А Господь уже Сам утешит нашего ближнего. Мы часто только мешаем Ему в этом. Мы пытаемся либо объяснить причину страдания, либо просто засвидетельствовать свое соболезнование ближнему и вежливо откланяться, оставив человека один на один с его несчастьем. А Христос призывает нас с вами: «Утешайте! Утешайте народ Мой» (Ис. 40:1), «утешайте тем утешением, которым и вы утешились в скорби вашей». А это утешение — Сам Христос Спаситель. И нам надлежит скорбящему человеку помочь встретиться с Господом.
      Христос принимает и бунт страдающего человека, и его благодарность. Причем, резкие слова, которые мы в сердцах бросаем в Его адрес из глубины сердца, Он принимает с гораздо большей готовностью, чем если бы мы сказали: «это страдание мне на пользу, для вразумления», а на самом деле и пальцем не дотронулись бы до креста, который надо взять на свои плечи. Господь ожидает нас такими, какие мы есть: со всеми нашими горестями, разочарованиями, обидами, недоумениями. Он говорит нам: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:28–29).
      Лай Бог, чтобы мы научились проходить страдания силою Христовой. Лай Бог, чтобы научились состраданию и сопереживанию. Лай Бог, чтобы страдая, мы всегда оставались предельно честными перед нашим Господом. Пусть же «Бог всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании нашем, да совершит нас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми» (1 Пет 5:10). Аминь.

      Сегодняшнее евангельское чтение говорит нам нечто о нас самих. Вернее, о нашем отношении к Господу, к самим себе и к нашему ближнему. Притча о блудном сыне, пожалуй, самый известный и трогательный евангельский рассказ. Давайте же еще раз вслушаемся в слова Христовы с тем, чтобы услышать жизненно важные уроки для нашего спасения.
      Спаситель говорит, что уйдя на чужбину, блудный сын «жил распутно» (Лук. 15:13). Слово асотия,переведенное в синодальном переводе как «распутство», в Новом Завете означает «блуд». Причем в значении «блуд» это слово встречается всего несколько раз в апостольских посланиях. А само слово асотияпроисходит от греческого глагола содзо — «спасать». И если этот стих перевести с учетом этого, то получится, что блудный сын «жил не спасительно».
      И далее мы видим как усложняется жизнь человека, избравшего собственный, независимый от Бога путь: «когда же он прожил все, настал великий голод… и он начал нуждаться» (Лук. 15:14). Выражение «прожив все» лучше перевести: разрушив в себе все.Он уничтожил в себе все самое доброе, на что еще был способен. Так бывает и в нашей жизни. Незаметно, начиная с малого, мы разрушаем в себе образ Божий. А через некоторое время неожиданно оказываемся в глубоком духовном кризисе. Нам казалось, что мы не делаем ничего дурного и недостойного, а на самом деле все дальше и дальше отдаляемся от Господа и Его Церкви. И мы уже не способны ни на что доброе, у нас просто нет сил и желания. Нам кажется, что мы все уже знаем, все попробовали, через все прошли. И в таком состоянии мнимой духовной опытности мы становимся закрытыми и для человека и для Бога.
      В таком состоянии человека поджидает еще одна опасность. Это желание отвлечься от грустных мыслей и уныния путем доброделания. Подобные мысли знакомы многим из нас: «С этого момента я так уже никогда не буду делать. Отныне я буду делать только хорошее, доброе, вечное. Я посвяшу себя какой–нибудь трудной миссии. Я буду больше отдавать свое время и свои силы для других». Но в таком положении человек остается замкнутым, не переступает границы собственного «Я». И в силу такой замкнутости человек вскоре срывается. Происходит духовный надлом. Потому что не на духовном основании строил, а на плотском. А плоть, как известно, немощна. Мы ведь только люди. Да еще пораженные греховной болезнью. Мы слишком быстро устаем от активного добра. Мы' уже не можем найти в самих себе источник вдохновения. И в полном разочаровании, находясь у разбитого корыта, мы начинаем роптать и на человека, и на Бога. У Льва Николаевича Толстого, в произведении «Отец Сергий», нечто подобное происходит с главным героем: «Все больше и больше приходило к нему людей. И все меньше оставалось у него времени для молитвы и Бога». Как следовало, отца Сергия постигает духовное падение и разочарование.
      Но блудному сыну повезло больше, чем отцу Сергию. С ним случилось чудо. Он пришел в себя (Лук. 15:17). Он очнулся. Он с ужасом увидел кем он был и в кого превратился. И в этот момент он не отчаялся, потому что вспомнил, что у него есть дом, у него есть отец. Эта остановка — начало покаяния. Так было когда–то и с каждым из нас. Мы тоже в какой–то момент остановились и пришли в себя, услышав внутренний зов веры. Мы тоже с удивлением обнаружили, что итог нашей жизни до сего момента — это свиные рожки и равнодушие окружающих. Мы тоже вдруг вспомнили об Отчем доме и об Отце…
      И далее мы видим в блудном сыне окрепшее решение: «встану, пойду» (Лук. 15:18). От глагола «встану» происходит греческое слово анастасис«воскресение». Сын желает воскресения, он устремляется к жизни. До сих пор вся его жизнь была непрерывным умиранием, но теперь — все изменилось. Внутренняя вера в любовь отца помогла вернуться к жизни.
      Еще одна особенность сегодняшнего Евангелия. Это эпизод встречи блудного сына и отца. В притче блудный сын отличает земного отца от Небесного. Падая на колени сын говорит: «Отче! я согрешил против неба и перед тобою» (Лук. 15:21). Вот этот момент очень важен для нас с вами. У Николая Семеновича Лескова в рассказе «На краю света» есть такой эпизод. Священник разговаривает с проводником–язычником. И этот язычник говорит священнику странную фразу: «Крещеному человеку, христианину верит нельзя». И далее объясняет почему: «Крещеный сворует, попу скажет, а поп его простит. А надо по–другому: у кого украл, тому назад принеси, и простить проси: человек простит и Бог простит». И действительно, так просто обидев ближнего бухаться на колени и просить Бога о прошении. Хорошо еще, если находим в себе желание хотя бы у Бога прощение попросить. А ведь чаще всего мы себя вообще не считаем виноватыми. Это нас обидели. Это нас вынудили сказать хлесткое слово. Это нас заставили дать пощечину. И нам ничего другого не оставалось, как только сделать подлость. Мы то ведь не хотели!
      Да, намного проще молить о прощении Того, Кого не видишь. И как сложно позвонить, прийти, посмотреть в глаза тому, кому действительно причинил боль. Но к сожалению мы с вами часто поступаем как «крещеные», обижаем одного, а прощение просим у Другого. И вот в поступке младшего сына мы встречаемся с духовным законом: «Моли о прощении греха Господа и примирись с ближним». Если бы только мы поступали так в своей жизни! Но как это трудно, очень трудно нам дается.
      Есть еще один образ в этой притче — образ старшего сына. Он возвращается домой и слышит: «пение и ликование» (Лук. 15:25). Согласно другому переводу сын слышит: «симфонию и танцы». В отчем доме наконец наступило согласие. Он слышит симфонию: единство отца и младшего сына. О наставшем внутреннем мире в отношениях между отцом и сыном также свидетельствует и танец. Но этот мир вызывает гнев старшего сына. Причем весь последующий разговор его и отца, также как и в случае с младшим, происходит вне дома. Старший сын уже не ощущает себя частью отчего дома. Неожиданно для себя он оказался еще одним блудным сыном при живом отце… Так бывает и с нами. В тот момент, когда радость входит в жизнь к нашему ближнему, нас охватывает непонятное чувство тоски и обиды. Ну почему счастье опять мимо нас?! И почему к тому, кто его меньше всего заслуживает?
      Послушайте, что говорит старший сын своему отцу: «я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими. А когда этот сын твой, расточивший имение с блудницами, пришел, ты заколол для него окормленного теленка» (Лук. 15:29–30). Для старшего сына важно то, что может дать ему отец. Для него заветной мечтой было желание «взять козленка и повеселиться с друзьями вне, отчего дома». И в отношениях с Господом нас ожидает подобная опасность. Когда главным в религии для нас становится не Сам Бог, а то, что Он нам может дать: здоровье, красоту, работу, избавление от страданий, власть. И такая религия жизнеспособна до тех пор, пока мы что–то получаем, но стоит только не получить просимого, как человек сразу же заявляет Господу: «Я ухожу. Мне здесь больше делать нечего».
      Тридцатый стих можно перевести следующим образом: «сын твой, который поглотил твою жизнь с блудницами». Старший сын как бы говорит отцу: «Отец! Сколько лет твоей жизни отнял младший сын! Сколько нервов, сколько крови испортил!». И он по–человечески прав. Каждый из нас в своей жизни оказывается перед выбором милости и справедливости. И чаще всего у нас ничего не получается. Мы стремимся любить, но оказываемся несправедливы. Мы пытаемся поступать справедливо, забывая о любви, и причиняем боль нашему ближнему.
      А разве мы не похожи на старшего сына? Разве мы не говорим колкие слова, которые больно ранят, пусть даже и виноватого перед нами человека? Уйдет наш ближний. Затем спустя какое–то время возвращается. А мы что? Окинем его взором и скажем: «Ну что осознал свою вину? Понял почем фунт лиха? Каешься? Ну, так и быть дам тебе еще один шанс. Но смотри, если не оправдаешь моих ожиданий, пощады не будет. Все припомню, все до мелочей». И с такой злой настороженностью мы прозябаем всю свою жизнь. Мы находимся в постоянном ожидании удара от окружающих. Или наоборот, ждем, когда наш ближний вновь упадет, чтобы еще раз убедиться в собственной прозорливости: «Ну, я же говорил, что он не изменится. Я же предупреждал что «горбатого, только могила исправит». Эми Кармайкл пишет: «Если кто–то подвел и разочаровал меня однажды, и теперь я думаю о нем со страхом, а не верой; если он падает опять, а я говорю себе: «Так я и думала!» — значит, я ничего не. знаю о Голгофской любви. Если я швыряю исповеданный, прощенный и забытый грех в лицо согрешившего предо мною человека и позволяю воспоминаниям об этом грехе окрашивать мои мысли и питать мои подозрения, — значит, я ничего не знаю о Голгофской любви». А человек не спешит изменяться на добро, потому что окружающие видят его только грешником. Впрочем, мы с вами тоже не спешим исправляться, но зато с удовольствием выискиваем соринку в глазе ближнего, тем самым, взращивая в себе грех гордыни. Авва Феодот поучал: «Не превозносись над любодеем, если ты чист. Иначе и ты нарушишь Закон. Ибо Тот, кто сказал «не прелюбодействуй», сказал и «не суди»». Если бы мы поступали подобным образом! Сколько людей тогда вокруг нас получило бы надежду на то, что не все еще потеряно.
      А что отец? Он сама любовь. Отец примеряет в своем образе и милость и справедливость. Он поступает справедливо разделив имение, и милостиво принимая сыновей в свой дом. К старшему сыну он относится по–отцовски, он сам идет и зовет его (Лук. 15:28). И даже после жестоких слов старшего сына отец говорит ему слова, полные любви: «Сын мой! Ты всегда со мною, и все мое твое» (Лук. 15:31).
      Пусть же Господь поможет нам встать перед судом сегодняшнего Евангелия. Будем стараться избегать обиды и гордыни старшего сына. Научимся покаянию младшего сына и безусловной, всегда ждущей любви Отца. Аминь.

      Известный христианский мыслитель IV века Амвросий Медиоланский написал в одном из своих трактатов следующие слова: «Посмотри, откуда происходит крещение, как не от Креста Христова, от смерти Христовой. В этом вся тайна: Он страдал за тебя. В Нем ты искуплен, В Нем ты спасен». Чем является для каждого из нас обряд крещения? В чем его смысл и значение для человека, переступающего церковный порог? О чем нужно знать тому, кто готовится к этому обряду?
      Важно помнить, что первым условием является вера. Христос говорит нам: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Мк. 16:16). Мы с вами верим в безграничное милосердие Божье. Мы верим, что Господь спасает нас не по делам, а по нашей устремленности к Нему. Это стремление быть с Богом и называется верой. Французский писатель Марсель Эме написал рассказ, который называется «Благодать». В нем повествуется о набожном господине Дюперье. Однажды ночью Господь увенчал его голову немеркнущим ореолом. Дюперье был безмерно счастлив до тех пор, пока не наступило утро, и не проснулась его жена. Будучи практичной женщиной, она сразу же набросилась на мужа: «Что подумают наши соседи? Это же шутовство какое–то. Ты подумал, как на тебя, а, главное, на меня теперь будут смотреть соседи? Быстро освободись от нимба». Но сколько бы они ни старались освободиться от Божьего подарка, они так и не смогли сделать этого. Тогда жена сказала: «Я знаю, в чем причина. Все очень просто. Тебе надо согрешить». И послушный муж пустился во все тяжкие. Он гордился, чревоугодничал, лгал, воровал. А нимб так и не пропадал. Тогда жена сказала ему: «Ты мне ни разу не изменял. Ты должен мне изменить». Дюперье долго сопротивлялся, но, наконец, решился и на этот страшный грех. Но нимб все равно не исчез. В конце концов, он растлевает малолетнюю девушку и становится ее сутенером. И сегодня на ночном бульваре Клиши можно увидеть человека со светящимся нимбом над головой, который ждет у гостиницы выручку от проституток. Но из глубины его нравственного падения, сквозь сумерки сознания, иногда поднимается к его горлу комок и на глазах выступают слезы. И господин Дюперье дрожащим голосом произносит: «Благодарю Тебя, Господь, за абсолютную безвозмездность Твоих даров»… Мы с вами веруем, что Господь любит нас безусловной любовью. Мы верим, что Христос очень часто дарит нам подарки, не ожидая ничего взамен. Он любит нас как детей, слишком любит… И в эту Любовь мы верим, на эту Любовь мы надеемся, и этой Любовью мы живем.
      Вторым важным условием является покаяние: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас» (Деян. 2:38). Подвижник XIV века Григорий Палама в одной из своих проповедей говорил, что «покаяние является началом, и серединой, и концом христианского образа жизни: поэтому оно должно быть и прежде крещения, и в крещении, и после крещения». Само слово «покаяние» происходит от греческого слова «метанойя», что значит «поворот, изменение жизни, возвращение к Богу». Человек покаялся. Человек обернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов. Что изменилось? Мир тот же самый, люди те же самые. Изменилось мое отношение к миру и к человеку, изменилось отношение к самому себе.
      Неразрывно с двумя упомянутыми условиями связано ознакомление человека, готовящегося к крещению, с вероучением Церкви. Но само знакомство со Священным Писанием не должно нас просто о чем–то информировать. Прежде всего, Слово Божье открывает нам то, как мы должны относиться к самим себе, к другому человеку и к Богу. Жан Кальвин однажды сказал замечательную вещь: «Евангелие учит не языку, а жизни». В Евангелии и в окружающих людях мы должны научиться видеть Бога. Только тогда Его слово будет действительно для нас живым и действенным.
      По свидетельству апостола Петра, крещение есть «обещание Богу доброй совести» (1 Пет. 3:21). Данная фраза может быть переведена и как «обещание Богу доброй совести», и как «просьба к Богу о чистой совести». Греческое слово «эперотэма» переводится двояким образом: «просьба» и «обещание». В Церкви принимаются оба перевода. Принимая крещение, мы как обещаем Богу, так и просим. Обещаем, что будем стремиться вести богоугодную жизнь, борясь с грехом. При этом, сознавая, что без Бога «не можем делать ничего», просим, чтобы Господь дал нам силы противостоять ежедневному натиску зла.
      Когда человек готовится к крещению, он обязательно сталкивается с трудностями. Может случиться так, что мы не сможем пойти против воли домашних, которые препятствуют нам принять крещение, потому что они не понимают ту жизнь, которую мы для себя избираем. Но это полбеды. Бывает так, что наш родственник не может смириться с тем, что теперь его близкий не будет принадлежать исключительно ему. И здесь уже возникают настоящие семейные баталии. Когда родители апеллируют к заповеди «почитай отца и мать», при этом упрашивая своего сына или дочь не ходить в Церковь. Откуда только вспоминают о Божьей заповеди те, кто мешает своему ребенку идти к Богу? А нередко жена начинает ворчать на мужа: «начнешь в Церковь ходить, будешь там пропадать, дома тебя не буду видеть». Хотя раньше муж с удовольствием пропадал в гараже, на футболе, рыбалке. «Да ты туда все деньги отнесешь». А раньше муж их систематически пропивал — и ничего. Порой можно услышать еще более забавные восклицания жен: «Да лучше бы ты пил, курил и гулял, только бы в Церковь не ходил». И уже забыты бессонные ночи, большие долги, а нередко и побои. Причем, обвиняют не только жены, но и мужья. А все это происходит от нежелания делить своих родных с Богом.
      Следующей преградой на пути к крещению может стать боязнь потерять, как мне кажется, что–то важное. Страшно принять на себя ответственность и начать жить по правде Божьей. Страшно, потому что придется открыто сказать об этом окружающим, которые станут внимательно наблюдать за нашей жизнью, а нередко и обличать ее. Человек понимает, что теперь он на виду, ему дискомфортно оттого, что отныне он не может расслабиться, «отвести душу», просто согрешить. Страшно расстаться с дурными привычками, отказаться от прежнего греховного образа жизни. Страшно, что придется многое отдать, чтобы начать жить. Странно, но что может быть драгоценнее жизни? Оказывается все то, чем человек обладает. И жизнь без Христа, но с чем–то своим, пусть даже плохим, с тем, что не нужно ни с кем делить, для человека более привлекательна, нежели жизнь со Христом. Не хочется расставаться с тем, чем я обладаю, что мне принадлежит. И здесь уже нет времени, а, главное, желания спросить самого себя: «А не принадлежу ли я тем вещам, увлечениям, идеям, которые считаю своими? Не завишу ли я от них настолько, что сама жизнь и духовные ценности становятся для меня второстепенными? Не являюсь ли я их собственностью?». Человеку не хватает решимости войти через «дверь», за которой его ожидает духовная свобода и подлинная жизнь.
      Но' есть и другие люди. Это те, которые одновременно хотят угодить и Богу, и кесарю. «Верить я буду, в Церковь ходить буду, Писание читать буду, но крещение пока не приму». И тут же оговаривается: «мне кажется, что я еще не готов». Тем самым человек как бы оправдывается перед Богом: «Господи, я ведь не отказываюсь от веры, от Церкви, но мне мой грех, мой порок дороже, чем служение Тебе, чем пребывание с Тобой. Позволь мне еще некоторое время насладиться им, а потом я приду к Тебе». Именно к таковым святитель Василий Великий обращал следующие слова: «Понимаю твою медлительность, хотя и прикрываешь словами: тогда приму крещение, когда наконец перестану делать худое… Один у нас запинатель, заграждающий нам путь ко спасению. Учит нас: «этот день мне, а завтра Богу»… Видит, что мы люди живем в настоящем, и что всякое дело у нас делается ради настоящего. Потом, когда настанет завтра, опять приходит этот злой наш половинщик, и требует сегодня себе, а завтра Господу. Так и всегда, отнимая у нас настоящее посредством удовольствий и представляя нашим надеждам будущее, незаметно уводит нас из жизни».
      Это стремление откладывать на завтра знакомо каждому из нас. В этом особенно преуспевают молодые люди. Им кажется, что молодость никогда не закончится. Всегда будут силы, здоровье, беспечность и веселье. Если бы было так на самом деле. В моей жизни был случай, когда, будучи еще мальчишкой, беседуя со своим знакомым из параллельного класса о Боге и Церкви, я услышал в ответ следующее: «Сначала я сделаю все, что запланировал в жизни, встану на ноги, сделаю себе имя, наконец, просто поживу в свое удовольствие, а вот потом мы с тобой встретимся и поговорим о Боге». Помню, что я сказал ему на прощание одну фразу: «Володь, ты знаешь, а ведь «потом» может не быть». Через два дня он трагически погиб… Страшно, когда мы берем на себя смелость распоряжаться тем, что нам не принадлежит — своей жизнью. Жизнь является даром Божьим. Не по своему желанию мы рождены, не по своей воле умираем, но все в руке Господней. Василий Великий в одном из своих поучений говорил к тем людям, которые откладывают на потом принятие крещения: «И ты откладываешь, раздумываешь, медлишь? Всегда учась, не пришел еще в познание? Всю жизнь испытываешь, до старости высматриваешь; когда же ты сделаешься христианином? Когда узнаем, что ты наш? За год ждал ты настоящего времени, а теперь опять ждешь следующего года. Смотри, чтобы обещания твои не оказались простирающими за пределы жизни. Не обещай того, что не твое». Если бы мы только могли жить так, чтобы каждый миг жизни для нас был настоящей радостью. Если бы мы только умели ценить теперешнее мгновение.
      В самом начале произведения «Преступление и наказание», — Родион Раскольников размышляет: «Любопытно, что люди больше всего боятся? — Нового шага». Для человека крещение как раз и является таким «новым шагом». Шагом навстречу к вечности, шагом навстречу ко Христу. Пусть же Господь разрешит сомнения у тех, кто сегодня стоит перед выбором и поможет сделать первый шаг навстречу к вечности. Пусть поможет и нам, христианам, так начать жить, чтобы окружающие люди, увидев нашу жизнь, захотели переменить свою. Аминь.