Он остановился, шаги тоже остановились. Он пошёл медленно, шаги за ним тоже пошли медленно, но с каждым разом они звучали всё ближе и ближе. Уже нельзя было точно определить были ли они сзади или спереди, а может сбоку. Помня, что в последний раз они звучали сзади, Алексей резко обернулся и встал в боевую позу, готовясь к драке. Однако драки не было, а шаги прекратились. Алексей постоял в напряжении ещё минуту и решил продолжить движение к выходу. Едва он успел обернуться, как получил чем-то тяжёлым по голове. В глазах стало быстро темнеть.

Очнулся он в знакомом месте — на крыше. Да, это была та самая крыша, на которой он впервые встретился с этим сумасшедшим. Он вновь стоял перед ним в том же самом одеянии. Вновь была дождливая погода, как по заказу этого безумца. Безумец стоял спиной к Алексею, держа обеими руками большой чёрный флаг с белым черепом. Флаг дико развевался по ветру.

Алексей попробовал пошевелить рукой, но он был привязан к тяжёлому стулу. В молчании они провели несколько минут, которые показались Алексею почти вечностью: дождь безжалостно хлестал в его лицо, бил по глазам и вообще был неприятен, холод ночи пробирал до костей. Несколько минут на крыше стояла абсолютная тишина, никто не издал ни звука, Алексей начал успокаиваться и даже попытался немного вздремнуть, фигура с флагом не двигалась с места, напоминая монументальную фигуру Ленина, застывшего в ожидании перед толпой.

Молчание и тишину нарушила музыка, доносившаяся из мощных динамиков, расположенных по краям крыши. Алексей только сейчас заметил их присутствие, хотя они были не маленькими. Играл Реквием, и звук был настолько мощным, что вибрировал бетон под ногами. С каждой секундой мощь звучания нарастала, но внезапно всё стихло и фигура с флагом резко повернулась в сторону Алексея.

— Вот ты и в моих руках, и никуда тебе не деться! — прокричала фигура, не выходя из тени, причём к концу фразы голос сбился с дребезжащего низкого на звенящий высокий.

— Стой! Давай поговорим…

— Как цивилизованные люди? Ты это хотел сказать!? — фигура взмахнула флагом и сделала пару шагов вперёд, — не получится. На этот раз я не дамся!!! Я тебя просто убью. Ха!

— Тебя поймают и будут судить. Понял?! — пытаясь заглушить ветер, сказал Алексей и ощутил, что правда на его стороне.

— Ой, боюсь. Никто не узнает, что я тебя убил. Ты ведь в розыске, некоторые думают, что это ты совершаешь все эти убийства.

— Какие…

— Молчать! — фигура снизошла на визг, — не смей меня прерывать. Ясный пень, что ты никого не убивал, потому что я их всех убил! Да, я один, и никто больше! Я — самый великий творец смерти! Хочешь узнать, кто я такой? На, получи!!!

Произнеся последние слова фигура рванула маску, скрывающую её лицо, и… Алексей оторопел, хотя и ожидал увидеть что-то подобное. Перед ним стоял, кто бы вы думали, Артём во всей своей красе и хохотал, размахивая своим флагом. Алексей взглянул на него исподлобья и сплюнул.

— Сволочь ты порядочная, — в сердцах сказал Алексей, целясь слюной ему прямо в нос.

— Согласен, хотя это уже не имеет никакого значения, потому что ты скоро умрёшь. Твой труп найдут рядом со мной живым, но без сознания, а я скажу, что ты пытался меня убить, но тебе на голову упал кирпич. И с меня сняты все подозрения, а все убийства автоматически вешаются на тебя. — Сказал Артём, вытирая флагом с носа чужую слюну и используя флаг, как носовой платок.

— Ну и зачем тебе это?

— Зачем? Хороший вопрос. Дело в том, что Она разочаруется в тебе и уйдёт ко мне, — ехидно улыбаясь, сказал Артём.

— Ну ты и урод: убивать ради того, чего никогда не будет! — Алексей пытался попасть ещё раз Артёму слюной в нос, но пока ничего не получалось. В Алексее начала нарастать злоба на этого урода.

— Да, чуть не забыл, я всё это сниму, чтобы потом смотреть, как умирает мой давний соперник. Тут три камеры и они снимают, — Артём повернулся к нему спиной и медленно направился к куче кирпичей.

Алексей не знал, что делать. Глазами он всё время искал что-нибудь, что могло помочь выбраться отсюда, но вблизи ничего такого не было и этот факт заставлял его злиться с удвоенной силой. В карманах брюк тоже ничего не было, кроме того до них не дотянуться. А Артём, важно смеясь, подходил всё ближе с кирпичам.

Окинув взглядом окрестные дома, Алексей обнаружил единственное окно со светом, в котором стояла какая-то фигура и наблюдала издалека за происходящим. То, что она наблюдает за ними, Алексей не увидел, а, скорее, ощутил. Фигура в окне стояла не подвижно и пристально смотрела на него, Алексей тоже заворожено смотрел на неё, не ощущая более желания выбраться отсюда, но злость на всё происходящее в нём по прежнему росла.

Вдруг Алексей явно ощутил, что фигура кивнула головой, будто разрешая сделать что-то. Алексей, не раздумывая, стал изо всех сил тянуть верёвки, сковывающие его, пытаясь их порвать.

Артём дошёл медленной походкой до кирпичей и, сказав что-то невразумительное, поднял самый тяжёлый. Подбросив его пару раз, примеряясь к удару, он отбросил флаг в сторону.

— Вот тебе и пришёл конец, — нараспев заунывным голосом сказал он и обернулся.

То, что Артём увидел, привело его в некоторое замешательство: стул, на котором минуту назад сидела его жертва, был пуст, а прочные капроновые верёвки были порваны в клочья. Алексея нигде не было видно. Немного придя в себя от увиденного, Артём быстро сообразил, что Алексей, вероятно, нашёл какое-нибудь лезвие и разрезал верёвки, а потом спрятался за одним из динамиков.

— Что? Думаешь, что можно убежать от меня. Ты можешь бежать, но тебе не спрятаться! — говорил Артём, осторожно подходя к самому ближнему динамику, — с этой крыши тебе не уйти без ключей, а ключи у меня. Рано или поздно ты появишься.

Ему и в голову не приходило, что Алексей не прячется за динамиками, а висит на стене, с трудом удерживаясь за выступающий кирпич. Забавная прихоть судьбы: кирпич, который едва не лишил Алексея жизни, теперь, возможно, спасает её.

— А вот и дядя Артём, — ласковым убаюкивающим тоном сказал Артём, приближаясь к динамику и резко заглядывая за него, — иди к дяде Артёму, я тебя не обижу. Засранец!

Короткими перебежками по три-четыре шага он направился к следующему динамику. Дождь хлестал всё сильнее, руки Алексея скользили по мокрому кирпичу и он решил вылезти, чтобы принять открытый бой. Осталось только выбрать подходящий момент, который не заставил себя долго ждать.

Подбежав ко второму динамику, Артём резко заглянул за него и, удостоверившись, что и там никого нет, встал в полный рост. Злорадная улыбка озарила его мрачное лицо, он засмеялся, подкинул на ладони кирпич, достал из-за пазухи железную трубу и важной поступью направился к последнему динамику, неподалёку от которого висел в напряжённом ожидании Алексей.

За несколько шагов до динамика он остановился и победоносно закричал, после чего пошёл дальше. Напряжение Алексея нарастало и он был готов прыгнуть, как вдруг Артём странно покачнулся и, не удержавшись на мокром краю крыши, соскользнул вниз. Правая его рука была занята кирпичом, левая — трубой, и он не успел ухватиться за что-нибудь.

За секунду до падения, когда он только покачнулся, будучи не в силах удержать равновесие, лицо его озарилось сначала радостью, которая тут же сменилась грустью. Падал он всего несколько секунд, так и не выпустив заветного кирпича из руки, выражая своё недовольство от падения и неистово размахивая ногами, как будто пытаясь убежать от неминуемой гибели.

Алексей зажмурился, не желая смотреть на смерть этого безумного, но всё-таки человека. Только услышав глухой звук удара, он открыл глаза и вылез на крышу. Алексей взглянул вниз, его глазам предстало неприятное зрелище: Артём упал на спину, раскроив себе череп кирпичом, который держал в руке.

— Реквием играл по тебе, — неподвижно глядя на труп, сказал Алексей.

Он постоял ещё минуту, обдумывая всё случившееся и пришёл к выводу, что не знает как выбраться с крыши, а дождь всё не прекращался. Алексей решил осмотреть площадку и попытаться найти выход. Поискав, он обнаружил две камеры, снимающие всё происходящее. Из одной он сразу вытащил плёнку и засунул себе в карман, вторую же прикрыл флагом, чтобы не промокла.

В самой середине крыши была дверь, больше похожая на люк в подводной лодке. Как это ни странно, но люк не был заперт.

— Даже в такую минуту этот гад мог мне врать! — в сердцах сказал Алексей, ощущая, что очень хочет есть и спать.

Спускаясь по старой лестнице, он старался не держаться за поручни, чтобы не свалиться вместе с ними вниз. Через десять этажей спуска ступеньки кончились и перед ним предстала трухлявая деревянная дверь с единственной тусклой лампочкой над ней. Стены вокруг были изрисованы всякой гадостью, которая осыпалась вместе со штукатуркой. Непонятно было как это здание ещё держалось и не падало.

Он отворил со скрипом дверь и с блаженством вдохнул воздух города. Запоздалая радость пришла к нему — он радовался угарному газу, летавшему в воздухе, скрипучей двери, мокрому асфальту под ногами. Несмотря ни на что он был жив, хотя и немного болели кисти рук, но это было не важно.

Дождь почти кончился, из-за тёмных туч показалась рваный месяц и осветил Алексея своим светом. Алексей провёл взглядом по домам и неслышно усмехнулся.

Нахлынувшая внезапно радость ушла, а её место заняли более приземлённые ощущения: голод и усталость. Внутренний голос подсказал, что неплохо было бы направиться домой и там поспать и перекусить после сна. Медленно уходя с места трагедии, а может и комедии, Алексей как сквозь сон услышал отдалённые звуки сирен. Какая-то мрачная мысль промелькнула в его голове, но задержаться не смогла.

Как в бреду, он брёл по ночным улицам, не осознавая сколько сейчас времени и куда он идёт, но ноги упорно тащили его в сторону знакомого дома. Он прошёл мимо дремлющего бомжа. Бомж проснулся и хотел было пристать к Алексею с просьбой дать денег, но в ужасе отпрянул, когда тот очень выразительно взглянул на него глазами разъярённого быка.

Вот уже и показался родной подъезд, на лице Алексея мелькнуло слабое оживление. Он вскарабкался на свой этаж и, с трудом подняв руку, позвонил. Звонил он долго, буквально повиснув на звонке. В конце концов дверь медленно отворилась и из-за неё высунулась сонная Лена, протирая глаз кулаком.

— Привет, — собрав последние силы и улыбнувшись, сказал Алексей и упал без сознания.

Он не знал сколько он проспал, его сознание было полностью погружено в сны. А сны были обрывочны и бессвязны. Но в каждом прослеживалась одна и та же мысль о падении Артёма. Каждый сон был как-то связан с падением, а в некоторых снах представала чёрная фигура с развевающимся по ветру флагом. Люди проходили мимо и призывали фигуру прыгать. Алексей пытался остановить эту фигуру, но его крики не производили на неё впечатления и она всё равно падала. Наконец Алексей решился спасти эту фигуру и побежал к ней, но она вновь прыгнула, тогда он прыгнул за ней в бездонную пропасть.

И вот он летит в никуда. У пропасти не видно дна, а где-то впереди летит чёрная фигура, но её тоже не видно. А Алексей не задумывается о том, что он разобьётся, когда долетит до дна. Его мысли поглощены спасением чёрной фигуры. Вдруг он слышит душераздирающий смех, который заставляет его дрожать. Он смотрит вправо: мимо него пролетает вверх кто-то заслонённый тьмой, но Алексей с трудом различает на лице этого летящего маску весёлого клоуна. Клоун издаёт тот самый страшный смех и… Алексей с криком просыпается в холодном поту.

Перед ним предстала родная комната, залитая светом. Знакомый дубовый шкаф ручной работы около окна, два удобных кресла перед телевизором, стол с лампой и разбросанными по нему бумагами. Всё это заставило Алексея успокоиться.

— Я дома, — блаженно сказал он и потянулся. — Хорошо…

Только сейчас он заметил, что у двери слева неподвижно как статуя стоит Лена и выразительно смотрит на него. Алексей медленно перевёл глаза на неё. Она была в синем халате и в кепке, затеняющей её глаза. Сквозь зубы она сказала что-то нечленоразборное и слабо улыбнулась, после чего подошла к Алексею и плавно опустилась на табуретку рядом.

Лена начала рассказывать о том, как они тут жили без него, о новостях в мире и о жизни вообще. Алексей выслушал всё с неподдельным интересом и выяснил, что проспал более суток. Особенно его заинтересовал тот факт, что мнения о его пропаже разделились: одни считали, что он умер, другие — что он жив, но в заложниках, а третьи думали, что он и есть тот самый маньяк.

— У тебя с собой была плёнка, — опустив глаза, сказала Лена, — мы её посмотрели… Ты молодец! Недавно приходили из милиции, они откуда-то взяли ещё одну такую запись. Я сказала, что ты сейчас не можешь говорить.

— Всё правильно, Лена, всё правильно, — ободряюще сказал Алексей и задумался. Нахлынули воспоминания, — а где мама?

— Она отдыхает в соседней комнате — оправляется от потрясения и от радости.

Только сейчас Алексей ощутил, что он давно ничего не ел, поэтому он решил это дело исправить. Тихо, чтобы не разбудить спящую маму, он прокрался в ванную. Там он побрился, умылся, короче привёл себя в порядок и вскоре вышел оттуда новым человеком.

За обедом он слушал негромкие рассказы Лены и размышлял о роли картошки в воспитании высшего командного состава Советской Армии. На ум вдруг пришёл Алексей Иванович Чапаев и Алексей невольно рассмеялся, но тут же взял себя в руки и принялся с серьёзным видом поглощать манную кашу с земляничным вареньем.

— А ты неплохо готовишь, — заметил он.

— Это не я, а твоя матушка готовила лично для тебя, — с улыбкой на лице сказала Лена, следя за тем как очередная ложка каши направляется Алексею в рот. — Очень старалась.

— И мама тоже неплохо готовит, — попытался пошутить Алексей. — Слушай, у меня идея: давай после того, как мама проснётся и порадуется моему возвращению, мы все вместе пойдём в кино, и…

Он не успел окончить фразу, ибо на кухню вошла, медленно почёсывая голову, Марья Павловна. Лицо её расплылось в улыбке и следующие полчаса она закидывала своего сына вопросами, не переставая пристально глядеть на него. Наконец Алексея спасла Лена, прямо сказав, что они могут не успеть в кино.

В кинотеатре Лена села слева от Алексея, а Марья Павловна — справа. Алексей был со всех сторон окружён вниманием и заботой. Крутили какую-то комедию с кучей спецэффектов, но ему было на них наплевать. Получилось так, что он не вникал даже в смысл картины, ибо мысли были далеко.

Он мысленно возвращался к месту падения Артёма. Ощущение, что он сам мог упасть туда не давало ему покоя. Стоило на секунду закрыть глаза и вокруг становилось темно, пол под ногами превращался в крышу, а в нескольких метрах впереди стоял Артём и размахивал флагом.

Весь день прошёл в бесконечных хлопотах вокруг Алексея. Он, как истинный джентльмен, пытался помочь, но ему запрещали, аргументируя это тем, что он устал.

Следующие несколько дней прошли достаточно спокойно. Заходил Сергей, справлялся о состоянии пострадавшего, съел за два часа пребывания в квартире более половины холодильника, выпил всю минералку и ушёл. Заходили ещё несколько друзей и близких людей, но подолгу не задерживались.

Прошла неделя с того момента, как Алексей вернулся домой. Жизнь вернулась в своё нормальное русло. Похождения кровавого маньяка прекратились после падения Артёма с крыши. Алексей как будто переродился после всех своих похождений и открыл в себе талант к рисованию и написанию стихов. Только стихи он никому не показывал, ибо в них рассказывалось про убийства, смерти и про спасения от этого.

Однажды, сидя за написанием очередного произведения стихотворного искусства, он не мог собраться с мыслями. Ничего не шло в голову, хотя очень хотелось что-нибудь мощное написать. Но муза не шла к нему. Тогда Алексей решил писать всё, что идёт в голову, не следя за рукой.

Через некоторое время бессвязного вождения рукой с карандашом по чистому альбомному листу, в течение которого он витал в облаках, Алексей решил взглянуть на своё художество. Посреди закорючек и загогулин, не похожих ни на один из известных языков, явно проступало одно предложение, написанное чистым русским языком: «Я рядом, ты меня знаешь, я приближаюсь!»

— Интересно, про кого это я так написал? — подумал Алексей и почесал небритый подбородок, — будто бы и не я писал, а кто-то другой. Кто бы это мог быть?

Может эти вопросы и были важны, но Алексей быстро забыл об этом случае. Недавно он сделал предложение Лене, и она приняла его. Теперь у Алексея был ещё один стимул для того, чтобы забыть о днях своего заточения. Артём был признан виновным во всех убийствах, город мог спать спокойно, ибо с маньяком было покончено.

Одним прескверным субботним утром, когда за окном светило солнышко и весело кричали дети, Алексей имел несчастие проснуться посредством падения на пол с кровати. Пол в комнате был паркетный, и падение было очень болезненным. Алексей упал и полежал, не шевелясь, минуту, после чего решил, раз уж проснулся, пойти на кухню и съесть чего-нибудь на завтрак.

Открыв глаза, он огляделся по сторонам и обнаружил под кроватью кассету с надписью: «Тебе!» Ничуть не удивившись, он взял её в руки и повертел, раздумывая о том, кто же мог её сюда положить. Не придумав ничего путного, он бросил её на кровать и направился на кухню.

Алексей быстро сварганил себе несколько бутербродов с сыром, после чего съел их, закусив земляничным вареньем, и начал готовить завтрак своей маме, которая ещё спала.

Через полчаса, когда на кухне дымились аппетитные пельмени, он пришёл в свою комнату. Сев на диван, он почесал в затылке, пытаясь вспомнить, что же он забыл. Тут его взгляд пал на мирно лежащую кассету.

— Ага, — сказал Алексей и всунул её в магнитофон.

По чёрному экрану поползли белые полосы, которые со временем переросли в очертания какой-то крыши. Экран перестал рябить и откуда-то справа вышла фигура, обращённая спиной к камере. Вскоре эта фигура остановилась в нескольких шагах от края крыши и повернулась к камере лицом.

Это был мужчина в чёрных джинсах и таково же цвета джинсовой куртке, в которой Алексей узнал свою. Лицо было почти всё белое, только нос и губы были ярко-красные. Улыбка на лице расползлась до ушей, обнажив белые зубы. Но улыбался не только рот, улыбалось всё лицо, каждая его клеточка. Человек ещё больше улыбнулся и шаркнул ногой.

— А вот и я, — сказал человек голосом, переходящим с высоких тонов на низкие и обратно. — Если ты смотришь эту запись, значит ты выжил. Ты просто не имел права умереть. Если бы я не был уверен, что ты выживешь, то не стал бы делать эту запись. Короче, ты — это я, а я — это ты. Не знаю уж от чего я появился, но скоро ты снова станешь мной. Ну, вот и всё… Да, чуть не забыл, ты убил всех этих людей, а не Артём! — человек дьявольски засмеялся и на этом запись кончилась.

— Бред какой-то, — резюмировал Алексей, доставая плёнку и зашвыривая её за шкаф. — Кто-то ещё на эту тему может шутить… Козлы!

Он был немного потрясён услышанным и увиденным, голова раскалывалась, поэтому он решил пойти немного освежиться. Склонившись над раковиной, Алексей окатил себя ледяной водой. Он взглянул на себя в зеркало и на секунду увидел некое видение: мир, переливающийся всеми цветами радуги, синее солнце, красную траву, песочные часы, в которых не было песка, прозрачный куб, проплывающий по воздуху, несколько бетонных плит, сложенных одна на другую. И на этих плитах стоит человек в чёрных джинсах с маской клоуна на лице и оглушительно смеётся.

Что-то внутри Алексея поднялось до самого его горла и сказало: «Беги отсюда!» Но он не побежал, а упал без чувств от всего увиденного.

Очнулся он через несколько минут. Голова до сих пор болела. Алексей решил выйти на улицу. Мама ещё не проснулась, поэтому он вышел беспрепятственно.

Он шёл по улице, не обращая внимания на проезжающие мимо машины. Ветер дул ему прямо в лицо, но и этого он не видел. Он просто шёл, куда несли его ноги. В голове было что-то странное: как будто мозг пытался пробиться к какому-то скрытому участку памяти, но пока ничего не получалось. Все моральные силы были брошены на пролом блокады, защищавшей эту память.

Вдруг он застыл на месте: перед ним возвышалось здание больницы, из которой он сбежал в ту далёкую ночь. Не понимая причин своих действий, он направился прямо в больницу. Никто не задержал его в столь ранний час, он прошёл беспрепятственно. Голова стала болеть меньше, когда он вышел на крышу больницы и взглянул вниз.

Сверху открывался такой замечательный вид, но сейчас не было времени им любоваться. Алексея как током шибануло: он вспомнил начало, хотя всё было смутно и неотчётливо, как в чёрно-белом кино.

Он помнил, что увидел толпу скинов и решил помочь оратору в шляпе. Он прыгнул, но не разбился. Потом, когда никто не смотрел, отполз в тень и притаился, одновременно схватив в охапку троих скинов и утащив их с собой. Они закричали, но тут же смолкли от невероятно сильных ударов кулаком по голове. Мимо прошла кошка, что-то мурлыкнув себе под нос.

А дальше тишина… потом раздались звуки шагов и появились два подростка и, хотя он был в глубокой тени, в ужасе убежали, но он догнал их и мощным рывком свернул каждому шеи.

Далее следует пробел в воспоминаниях, только неясные картинки и выкрики. Какие-то парни подходят к дверному проёму. Далее следуют их испуганные лица, после чего они мертвы, никто не выжил.

Всё это время, пока Алексей вспоминал, он незаметно для себя шёл куда-то, но шёл быстро и чётко, как будто знал дорогу наизусть.

Когда воспоминания кончились, он обнаружил себя стоящим перед высоким домом. Понимая, что этот дом как-то связан с воспоминаниями, он вошёл внутрь. На стене маркером было написано единственное слово: «Клоун» и была нарисована стрелка вверх. Алексей пошёл вверх. По пути своего следования он не нашёл каких-либо ещё знаков, поэтому решил вылезти на крышу.

С крыши этого высокого дома было видно далеко, но самое главное было всё же на крыше. В углу стояла маленькая видеокамера. Алексей подошёл к ней и оглянулся: эта была та самая крыша, на которой снимал своё послание смеющийся человек.

Неожиданно, когда Алексей был в шаге от камеры, она заработала. На маленьком экране появилась мрачная картина этой крыши. Там снова был этот Клоун.

— А я знал, что ты придёшь. Думаю, что ты понял — это ты их всех убил. Ты!

От этих слов у Алексея помутилось в голове, мысли стали путаться, перед глазами встала эта картинка со смеющимся Клоуном, смех его стоял в ушах и отдавался тяжёлыми ударами по всему телу. Он махнул ногой и попал по камере, из-за чего она завалилась на бок и перешла в режим записи.

Он подбежал к краю крыши и посмотрелся в отполированный лист металла. Его лицо стало стремительно меняться: вся кожа на нём белела, исключая только губы и нос — они краснели. Мышцы лица стали вытягиваться в отвратительную улыбку. Он в ужасе отпрянул.

Теперь на крыше стоял не Алексей, а нечто другое — нечто смеющееся, с лицом, похожим на маску клоуна. Существо рассмеялось и весело пробежалось по крыше. Потом оно резко остановилось и замотало головой. Лицо стало вновь принимать нормальный цвет и форму. И вот вновь Алексей стал самим собой.

Его всего трясло, перед глазами всё плыло, но явственно присутствовало ощущение полного восстановления памяти. Он вспомнил почти всё и от этих воспоминаний он содрогался: мало того, что умерло столько плохих, но, всё же, людей, ещё и погиб смертью безумца ни в чём не повинный Артём!

Алексей трясущимися руками выудил из своих бездонных карманов упаковку шипучего аспирина и положил одну таблетку под язык. Аспирин бодро зашипел, но Алексею не стало лучше. Свежий ветерок обдувал его, потихоньку возвращая его в этот мир. Солнышко выглянуло из-за тучки и обдало его мощным потоком света.

Алексей понял, что он всё ещё здесь и громко заорал. Крик явно пошёл ему на пользу, ибо уже через несколько секунд он судорожно ходил по крыше кругами, собираясь с мыслями и постоянно сплёвывая. Один из плевков пришёлся как раз на видеокамеру, которая до сих пор снимала. Только сейчас Алексей вспомнил о ней.

— Надо бы её забрать, — логически рассуждал Алексей, — а то заберут другие. О, могу логически мыслить. Я в норме!

Он схватил камеры в охапку и направился к выходу с этой крыши, пошатываясь от переполнявших его мыслей, как вдруг его внимание привлекло одно открытое окно. Не понимая, почему это окно так заинтересовало его, он остановился и стал пристально вглядываться в него, но смог заметить лишь невысокую фигуру, отходящую от этого окна.

Путь домой был наполнен случайностями, которые в обычной жизни показались бы Алексею волшебством, но мысли о своём альтер-эго не давали ему покоя. Машины гоняли мимо, чуть не задевая его, сверху упал цветочный горшок, немного не дотянув до головы, деревянный мостик через канаву обвалился, когда Алексей по нему прошёл.

Дома он просмотрел запись, сделанную на крыше несколько раз, всё более убеждаясь в своей виновности. Что-то надломилось в нём. Внутреннее чувство справедливости не давало успокоиться при мысли о том, что он совершил. Но факты делали своё дело. Всё ещё не веря в свою виновность, Алексей решил вновь направиться к месту, от которого и начинался отсчёт смертей — к больнице.

Мрак опускался на город. Монолитное белое здание больницы выглядело мрачно в это время суток. Этот дом смерти и обитель жизни был построен среди жилых домов, постоянно напоминая людям, что болезни близко, а может просто по халатности рабочих.

Алексей зашёл в больницу.

— А, вы вернулись. Ваш лечащий врач хотел вас видеть, — добродушно сказала немолодая уже женщина за приёмным столиком, забыв надеть очки и сослепу приняв Алексея за одного из пациентов.

— Нет, вы… — Алексей хотел сказать, что его не за того приняли, но передумал, — я к нему зайду немного позже.

— Хорошо. Мне кажется, что у вас голос раньше был мягче, — сказала женщина вслед Алексею, но, не получив ответа, решила почитать газету.

Алексей в это время быстрыми шагами направлялся в свою бывшую палату. Вот он — этот этаж. Алексей просунул голову за дверь и увидел охранника, который опять дремал на посту. Тихо как мышь Алексей прошмыгнул мимо сони и через несколько секунд был у двери палаты. Дверь отворилась тихо, он залез в палату, она была пуста.

Похоже, что в палате ничего не трогали, пока Алексей отсутствовал. Это было странным. Оглядевшись по сторонам, он ринулся к койке и быстро её обшарил. Ничего подозрительного не было обнаружено, тогда он осмотрел каждую вещь в палате, но так ничего и не нашёл, хотя и не знал, что искать.

Разочарованный, что ничего, что могло повлечь за собой появления альтер-эго, найдено не было, он двинулся на крышу. По пути своего следования он дал спящему охраннику подзатыльник, от чего тот проснулся и тут же снова уснул, буркнув что-то по поводу несвоевременной пробудки.

Алексей понимал, что источник всех бед находится в этой больнице, но как этот источник выглядит и, тем более, где он находится, он сказать не мог. Вспоминая свои ночные похождения, он выбрался на крышу. Вероятно, стоило обратить внимание, что выход на крышу в этой больнице не закрывали, хотя и следовало бы, но Алексею было не до того.

Взбираясь по этой лестнице, Алексей возвращался к размышлениям о том, как жить с альтер-эго, которое всех убивает. Его можно было убить, но вместе с ним умер бы и сам Алексей.

— Да, это… единственный выход, — полный сомнений, сказал Алексей сам себе.

С каждым шагом мысль о самоубийстве росла в нём, но, в то же время, рядом находилась и мысль о словах, услышанных во сне. Там сказали, что не примут самоубийц.

В вечернем сумраке стали загораться одинокие окна. Кто-то готовил ужин, кто-то просто смотрел телевизор, жизнь продолжалась. Алексей решил спуститься по стенке и осмотреться получше. Уцепившись руками за выбоины, он вглядывался в стены, как вдруг услышал отдаленный шум. Шумом являлись несколько голосов. Повернув голову, Алексей разглядел пять фигур в кожаных куртках, которые отнимали деньги у прохожего.

Ситуация повторялась: Алексей, висящий над землёй, беззащитный человек, на которого нападают. Он не мог смотреть на то, как измываются над беззащитным человеком. Злость вновь взыграла в нём. Кодекс чести заставлял его помочь этому человеку.

Пятеро подростков, решивших немного позабавиться с прохожим, смеялись и угрожали прохожему ножом. Вдруг они услышали крик и быстро падающую фигуру. Это Алексей, чтобы привлечь их к себе, издал крик павиана в период размножения и, ведомый внутренними силами, прыгнул, но не разбился.

Подростки в кожаных куртках не сразу сообразили, кто им надавал по мордам. Только когда четверо лежали на земле, а на пятого смотрели два горящих глаза, этот пятый, который был с ножом, додумался воткнуть нож в Алексея. Нож отскочил, не причинив ему никакого вреда. Через секунду уже все пятеро лежали на земле.

Алексей смотрел на них и глубоко дышал, снимая напряжение. Пот лился с него ручьями, но не было никакой усталости. Все пятеро были живы, но без сознания.