Если в городе шпана ходит по улицам и представляет опасность преимущественно ночами, то здесь на подозрительных и опасных субъектов можно было наткнуться в любое время. Хотя некоторые философы любили говорить, что не ты натыкаешься на опасности, а опасности натыкаются на тебя. Видимо, их тут не раз побивали. Помимо опасных субъектов, в любой момент можно было наступить на гвоздь или шприц. Лишь немногие знали тропинки, где гарантировано не было колюще-режущих предметов.

Ветер совсем утих, перешёл в полный штиль, а солнце начало очень сильно палить. Ребятня любила здесь играть в военные игры, хотя их родители не пускали их туда. По слухам, тут от заражения умерло три человека. Но это только по слухам.

Лёша сел на очередной перекур, четвёртый за эту ходку, и задумался о чём-то насущном. От мыслей его оторвало глубокое дыхание, переходящее в храп, а затем в недовольное урчание. Он открыл глаза и медленно повернул голову в сторону урчания.

Сантиметрах в тридцати от его головы стоял огромный страшного вида зверь собачьей породы. Шерсть была растрёпана, в некоторых местах её вообще не было, вместо неё были большие шрамы. Правый глаз собаки заплыл. С оголённых обломанных зубов капала слюна. Зверь был явно настроен не позитивно.

Лёша дрожащей рукой стал искать какую-нибудь палку или что-нибудь, чем можно отбиться. Зверь в это время всё больше распалялся. Рык у него стал погромче, а глаза нездорово заблестели. Тут под руку Лёши попалось нечто продолговатое и тяжёлое, то, что нужно, чтобы оглушить противника. Недолго думая, он наотмашь врезал предметом по морде собаки. Предмет оказался несколько тяжелее, чем могло показаться при первом ощущении, а собака отлетела несколько дальше, нежели ожидалось.

Выкроив долю секунды, он взглянул на тяжёлый предмет. Им оказалась вполне новая кувалда. Правда монолитная и какая-то самодельная, ибо была выкована из цельного куска то ли алюминия, то ли другого лёгкого металла. Выкроив ещё долю секунды, он взглянул на собаку, лежащую в трёх метрах от него. Зверюга лежала, прерывисто дыша, челюсть была свёрнута.

Секунду Лёша смотрел на неё, потом вскочил, подбежал к ней и мощным размашистым ударом профессионального гольфиста вмазал ей по голове. Череп у собаки был крепким и не проломился, но шея подозрительно хрустнула и немного изломилась. Задняя лапа собаки судорожно дёрнулась пару раз и затихла. Песок под её головой начал буреть.

Он заворожено следил за её конвульсиями. Когда собака затихла, он огляделся по сторонам, осмотрел свою одежду на предмет наличия крови. К счастью собака особо кровью не разбрызгивалась, и Лёша не замарался. Думать было нечего, поэтому он быстрым шагом, насколько позволял песок, пошёл домой.

Через некоторое время он вышел из песков и опустился на первую попавшуюся скамейку. Только сейчас он ощутил, какова была сила его удара, ибо всю правую руку ломило. Но что не сделаешь, лишь бы остаться в живых.

Мимо шли люди. И куда они всё время идут? Вон прошёл старик в старых рваных джинсах и новенькой кожаной куртке. В руках у него сумка, а в ней что-то позвякивает, вероятно, бутылки. Странно, на деньги от сдачи бутылок такую куртку не купишь. Небось с трупа снял или просто оглушил кого-нибудь и снял. А что это у него на запястье? Часы. Как мило. По блеску заметно, что недешёвые. По-видимому это бизнесмен, от покушения маскируется. Мог бы и получше.

Без сомнения, кладезь человеческих чувств и красивых образов — это общественный транспорт. Вот подъехал автобус. Народу вышло немного, ещё меньше вошло, но какие люди вышли. Вот влюблённая парочка вышла и стоит — целуются. На ней блузка и чёрные джинсы, а на нём кепка и строительный костюм. Она налегке, а у него за спиной здоровенный тюк — палатка. Рядом с ними стоит эдакая жирнющая женщина-баба, вся потом изошла, хотя и стоит в лёгком платье. За руку её держит девочка лет пяти. Женщина смотрит на целующихся и презрительно фыркает на них и пытается уйти и увести с собой ребёнка. А ребёнку интересно, хочет остаться и сопротивляется. В итоге победил вес! Туша мощным движением подхватывает девчушку и быстро уносит её. Целующиеся тоже понемногу уходят.

Усмехнувшись и сплюнув, он встаёт и размеренной походкой идёт прямо… а потом налево, а потом ещё налево, направо, прямо, налево. И вот он стоит у дома. Но не у своего. Дом Юли бросал на него тень, закрывая от солнца. Он стоял и о чём-то думал. Его лицо выражало то тревогу, то радость. Он то улыбался, то нервно дёргал бровью. В конечном итоге он улыбнулся и так застыл.

— Простите, вы не подскажите сколько сейчас градусов ниже нуля? — раздался голос сзади.

— Тридцать второе число на носу, а вы… — эту фразу ему не суждено было сегодня закончить. Он услышал глухой удар, ощутил толчок в голову, после чего у него поплыло перед глазами и он потерял сознание.

Проснулся он от монотонного звука капающей воды. В ушах звенело и гудело, голова раскалывалась. Он хотел почесать за ухом, но не смог поднять руку. Да что руку, он даже глаза открыть не мог.

Вокруг было тихо, если не считать капающей воды. Лёша стал прислушиваться. Через некоторое время он начал слышать собственное сердцебиение. Приблизительно в то же время он понял, что уже в состоянии открыть глаза. Вокруг было темно, предстояло выждать ещё какое-то время, прежде чем зрачки успеют расшириться. Руки всё ещё не повиновались, поэтому он благоразумно решил подождать.

Глаза вскоре привыкли к темноте. Он обнаружил, что находится в небольшой комнате без окон, но с вентиляционной дыркой около потолка, через которую в комнату поступает свежий воздух и немного света. Также в комнате находилась кровать, на которой он лежал, раковина с водопроводным краном, из которого капала вода. И всё. Больше ничего он не смог разглядеть, либо больше ничего в помещении и не было.

Однако он так и не смог к этому времени пошевелить руками. Дело было в том, что его конечности были прикованы к кровати таким образом, чтобы ими нельзя было пошевелить. Одно хорошо — голова прикована не была, ей можно было вертеть сколько хочешь. Только без толку.

Рассуждая логически, он пришёл к выводу, что его ни много ни мало похитили, и выпускать отсюда пока не собираются. Но и убивать его тоже не собираются, иначе бы уже давно убили. Но, видимо считают его опасным, ибо в ином случае не стали бы приковывать к кровати. А порассуждав ещё более логически, он предположил, что и сама кровать, вероятней всего, привинчена к полу. Немного подёргавшись, он подтвердил свою теорию.

Оставались без ответа два вопроса: кто его похитил и что ему, или им, нужно. Это можно было проверить простым способом. Лёша начал истошно кричать. Как он и ожидал, немного крика и невидимая в темноте дверь начала открываться. В комнату зашёл человек и остановился в ногах Лёши. Вновь воцарилась тишина, нарушаемая опостылевшим краном с водой. По близкому тяжёлому дыханию он догадался, что человек заглядывает ему в лицо.

Лёша хотел, было, плюнуть ему в харю, но передумал. Невидимый человек выбежал из комнаты, но тут же вернулся с подносом. Из открытой двери пробивался слабый свет, в котором он различил, что человек взял с подноса большой прозрачный флакон и что-то похожее на вату. Далее он промокнул вату в прозрачной жидкости из флакона и сунул её Лёше под нос. От ваты исходил запах малины и ещё чего-то приятного. Он почувствовал, что силы покидают его. Через пару секунд он уснул.

И вновь он открыл глаза. Вокруг не было больше темноты, да и вся комната поменялась. Теперь это была просторное помещение с большой кроватью, на которой он лежал, с письменным столом и прочими удобствами. Сквозь жалюзи на двух окнах струился мягкий свет. В изголовье кровати стояла тумбочка, а на ней графин с водой и тарелка с бананами. Стены были в красочных обоях с пейзажами в стиле раннего Рембранта. А на стене у окон был даже телефон.

Руки и ноги уже не были прикованы. Это обстоятельство насторожило Лёшу. Ещё больше он насторожился, когда обнаружил, что каждое движение даётся с большим трудом. Как только он попробовал приподняться, как его начало мутить. Он снова лёг и начал медленно поворачиваться. Это вращение дало свои плоды — через минуту он упал на пол, который оказался покрыт мягким ковром. Ещё несколько усилий и он таки смог сесть, а потом уже и встать. Всё ещё мутило, но это быстро проходило.

У двери была небольшая красная кнопка, на которую он, поддавшись своему любопытству, не преминул нажать. Ничего не произошло. Он нажал ещё раз, потом ещё. Ничего так и не произошло. Тогда он стукнул пару раз в дверь и подёргал за ручку, но дверь не поддалась. Ещё немного попинав дверь ногами, он решил на время прекратить порчу имущества и осмотреть место своего пребывания.

Сразу бросилась в глаза неестественная форма жалюзей. При ближнем осмотре оказалось, что они намертво впаяны в окно. Если быть точным, то они и есть окно. А за окном располагался рисунок внешнего мира, создавая видимость того, что окно выходит на улицу.

Со стороны двери заиграла тихая музыка в стиле Моцарта и послышался приятный мужской голос.

— Вижу, ты проснулся. Прекрасно, прекрасно. Располагайся, скоро к тебе придут.

— Э! Ты кто такой?! Где я?!! — закричал Лёша, но ответа не последовало. Вместо этого дверь резко распахнулась, внутрь ворвались двое бугаев и прижали его к полу.

Он попытался вырваться, но эта попытка результатов н принесла, его лишь стали крепче держать. В дверном проёме появился человек в белом халате и со шприцем в руках. Этот человек спокойно подошёл к Лёше и, слабо улыбнувшись, вколол ему что-то в вену. Лёша пару раз дёрнулся, громко пробурчал нечто непечатаемое. Но тут у него вдруг наступила апатия — совершенно не хотелось сопротивляться, хотелось полежать и поспать. Потом ему стало весело, он взглянул на человека в белом халате со шприцем в руках и засмеялся.

Человек в белом халате повернулся и быстро зашагал прочь из комнаты. Бугаи подхватили смеющегося Лёшу на руки и пошли в ту же сторону. А ему тем временем было очень смешно. Он не хотел смеяться, но любой предмет, любое действие, казавшееся доселе обычным и несмешным, вызывали у него приступы нездорового смеха.

Его тащили по серому коридору без обоев. Пол тоже не был чем-либо покрыт, но он был тёплый. Коридор был узким, а по бокам были одинаковые зелёные двери. Он видел как точно такого же парня, как он, может чуть помладше, вытащили из двери впереди и тоже потащили вперёд. Человек в белом халате как-то незаметно испарился куда-то.

Наконец его внесли в огромный зал, слегка освещённый двумя лампами дневного света, и усадили на пол. Пол тут был паркетный, но Лёше, вошедшему к этому моменту в состояние лёгкой эйфории, было всё равно на чём сидеть — хоть на иголках. Вокруг него сидели, а порой и лежали вповалку, юноши приблизительно его возраста. Все они были одеты в однообразные белые пижамы в чёрную полоску. Тут он сам заметил, что на нём такая же.

Вскоре в зал втащили ещё парочку в пижамах и посадили на пол. Они выглядели так, будто собирались вот-вот умереть. Большие двери в зал закрылись, рядом с ними встали двое в строгих костюмах и застыли как истуканы.

Не успел Лёша как следует оглядеться, как обе лампы погасли, а через мгновение с потолка прямо ему в лицо вспыхнул прожектор, почти ослепив. Если бы он мог что-нибудь видеть, то заметил бы, что светили не ему одному. Прожекторов было много на потолке, их хватило, чтобы ослепить всех сидящих на полу.

Освещение посредством прожекторов продолжалось недолго и быстро прекратилось. Как только погасли прожектора, из темноты выдвинулась небольшая сцена. Занавес отодвинулся, и на сцену вышел человек в белом смокинге в шляпе и с тростью. Человек поклонился и присел на неизвестно откуда взявшийся стул. Вальяжно развалившись, он окинул ленивым взглядом присутствующих.

— Я рад, что вы все смогли зайти на наши посиделки, — радостно заговорил он голосом человека, объявляющего на сельском собрании о последних достижениях колхоза в области генной инженерии. — Сегодня, как, впрочем, и всегда, мы поговорим о насущных проблемах. Но, прежде всего, я хотел бы начать с новостей: в нашем полку прибыло! — тут он от радости чуть не выпал из стула, — кто бы мог подумать, оказывается, мы пользуемся популярностью. С новым человечком вы сможете познакомиться позже, а теперь к делу. Мне стало известно, что кое-кто из вас, не будем показывать пальцем, отказывается принимать нашу помощь и не хочет принимать лекарства, которые наш доктор прописал. Милые мои, это очень опрометчиво с вашей стороны. Все вы знаете, что мы лишь хотим вам помочь. Но, чтобы мы смогли вам помочь, вы должны нам помочь. Это и есть простая человеческая взаимопомощь. Каждый из нас, я имею в виду вас и весь наш коллектив, присутствует здесь с некой целью, которая известна только ему одному. Но, если он поделится секретом этой цели, то сможет рассчитывать на нашу поддержку. Поэтому мы должны быть едины. Только в этом наша сила. Мы едины!

Дальше Лёша не слушал. В голове у него стала звучать установка: мы едины, надо помогать. Как заевшая пластинка, эта фраза крутилась у него в голове. Он начал летать. Его тело было здесь, но мысли летали около человека в смокинге. Человек звал его, ему надо было подчиняться. Человек что-то хотел, но неясно было, что именно.

Проповедь продолжалась ещё около часа. За это время человек в белом смокинге успел коснуться личных интересов каждого присутствующего. Как выяснилось, все интересы совпадали между собой и были направлены на единую цель. А цель заключалась в единстве и вседоверии ближнему, а особенно человеку в белом смокинге.

После проповеди человек в белом смокинге удалился, вежливо поклонившись. Свет погас и снова включились две лампы дневного света. Каждому из присутствующих было предложено принять красную пилюлю и запить её компотом, чаем или газировкой, на выбор. Никто от приёма не отказался, а Лёша, которому к этому времени уже было всё по барабану, тоже не особо сопротивлялся. Так как ноги его не держали, в апартаменты его снова поволокли два бугая.

В комнате за время его отсутствия появился столик со множеством вкусных вещей, но ему есть не хотелось. Только под вечер аппетит разгулялся, и всё съедобное на столике было съедено подчистую. За одной из тарелок лежала небольшая упаковочка витаминов, в которой была одна большая сосательная витаминина. Успешно сжевав витаминину, он почувствовал себя уставшим и уснул, не дойдя до кровати.

Проснувшись на следующее утро он почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. На столе лежала еда и витаминина. Еду он съел, а от витаминов отказался. Через полчаса дверь приоткрылась, в комнату вошёл человек в рабочем комбинезоне и забрал поднос, недобро взглянув на витаминину.

Лёша хотел броситься на него, но помешала всё ещё продолжавшаяся эйфория. Он лишь смог недовольно побурчать. Человек в комбинезоне вышел. Вскоре Лёша услышал шипение под кроватью, и через секунду воздух наполнился запахом лаванды и мёда. Этот запах успокаивал и расслаблял. Дверь снова распахнулась, вошёл тот самый человек в комбинезоне и влил что-то невкусное Лёше в рот. Тот проглотил не сопротивляясь. Через некоторое время ему вновь захорошело. А ещё через более некоторое время в комнату вошли двое крупного телосложение и потащили его по вчерашнему маршруту.

Вчерашнее представление повторилось. Вновь выходил человек в белом смокинге и долго говорил о великой цели и вседоверии. Лишь концовка проповеди отличала вчерашний день от сегодняшнего: человек в белом смокинге предложил всем желающим выйти и рассказать что-нибудь сокровенное. На сцену вынесли двоих, которые слабым мычанием выказали своё желание.

Они стояли, нервно покачиваясь, и несли вразнобой какую-то несуразицу. Человек в белом смокинге ни на секунду не прервал их, хотя разобрать хотя бы слово было очень сложно.

Наконец они закончили вещать и их унесли со сцены. Человек в белом смокинге вежливо откланялся, присутствующим предложили принять таблетку, а затем разнесли по комнатам.

Так повторялось неделю, а может быть и больше. Нигде не было часов, но по изменению освещения за окном Лёша мог судить о том, что им читали проповеди раз в сутки. И хотя он знал, что за окном лишь муляж улицы, смены освещения ему было достаточно. За это время он почти привык к ежедневному приёму неведомых таблеток. Это стало почти нормой жизни. Когда ему подолгу не приносили очередной таблетки, его начинало ломать.

Но всё-таки весь этот распорядок стал ему немного надоедать. Стало скучно. И вот он начал сопротивляться этим таблеткам и пилюлям. В частности, он перестал принимать таблетки на ночь и утром, тщательно запихивая их под ножки кровати. Ломало сильно, но когда он смотрел на бледных трясущихся юношей, ему становилось страшно, и этот страх вселял в него силы бороться.

Он боролся насколько позволяли ему силы. Но нельзя было забывать и о конспирации, ибо отсутствие эйфории и постоянная рвота должны были насторожить конвоиров. Но тут пока судьба улыбалась ему: ломка и дрожь на проповедях вполне сходили за состояние эйфории и апатии, а рвоты на людях удавалось избегать только полным отключением от понимания того, что говорил человек в белом смокинге, да и вообще от всего, что происходило вокруг.

До сих пор он был без понятия, где находится, что это за здание и кто эти люди. Думать над этими вещами, впрочем, как и над остальными, не было сил. Понемногу он стал превращаться в растение. У него отбилась охота говорить, есть, ходить, даже думать. Почти всё это делали за него, от него лишь требовалось подчиняться всему, что с ним делали.

На одной из проповедей человек в белом смокинге спросил, кто хочет выйти и рассказать о себе. Лёша решил рассказать немного, тем более что никто из сидящих на полу зала его слушать не будет. Он вяло поднял руку, на него направился прожектор, ослепив на пару секунд. Человек в белом смокинге пригласил его на сцену, выдвинув из темноты пластиковую табуретку.

Прожектор перестал светить ему в лицо и погас, от боковых стен отделились две фигуры и направились к нему. Тут он ощутил лёгкий толчок в бок, а потом ему в руку вложили небольшой холодный продолговатый предмет.

— Используй там, — услышал он слабый шёпот от сидящего рядом коматозника.

Ничего не поняв, он попытался встать, но тут же повалился на пол и больно ушибся головой. Удар привёл его в чувства, в правой руке у него было зажато самодельное лезвие, выпиленное из ложки. Он хотел было бросить его в сторону, но было уже поздно — две фигуры подхватили его и понесли на сцену. Краем глаза ему показалось, что со стены спрыгнул кто-то маленький с крыльями и рогами.

Лёшу втащили на сцену и бережно опустили в табуретку. Человек в белом смокинге повернулся к нему и предложил начать рассказ. Лёша помедлил чуток, а затем не спеша приступил к рассказу. Рассказ его не представлял какой-либо исторической ценности, и напоминал, скорее, бред писателя-фантаста в пятиминутном перерыве между приёмами наркоты. Человек в белом смокинге внимательно слушал или делал вид, что слушал.

Минут через пять Лёша начал покачиваться с большой амплитудой и нервно дёргать руками. Ещё минут через пять он резко схватился за сердце и повалился на пол, прямо в ноги человеку в белом смокинге. Тот засуетился и принялся неумело поднимать его с пола. И, когда у него это почти получилось, Лёша обнажил самодельное лезвие и без размаха загнал его человеку в белом смокинге прямо в горло. Тот отпрянул, начал хрипеть и обливаться кровью.

Люди у стен и дверей занервничали и побежали к сцене. Лёша хотел сбежать, но так и не смог подняться. К нему подбежал человек, схватил его за шкирку и поставил на ноги. Далее последовал скользящий удар в живот. Лёша зажмурился, приготовившись к новому удару, но его не последовало. Наоборот, человек отпустил его.

Лёша открыл глаза. Все люди в костюмах пытались унять переполох в рядах сидящих на полу подростков. И вновь Лёшу привёл в себя удар по голове. Над ним стояли двое подростков, один из которых протягивал трясущуюся руку. Лёша принял помощь и последовал за ними.

— По лестнице вниз. Лифты не работают. А там врассыпную, — крикнул ему на ухо один из сопровождающих.

И они побежали. Прямо за сценой была небольшая дверь, за счёт покрытия почти сливающаяся со стеной. Только золочёная ручка выдавала её. За ней была небольшая подсобка, откуда можно было напрямую выйти на лестницу. Лёша бежал впереди, не особо разбирая дороги и не оглядываясь.

За собой он слышал топот двух пар ног, но вскоре к ним присоединилось ещё несколько пар, но более грузных. Послышались крики и призывы остановиться. Но он и не собирался останавливаться, а наоборот чувствовал прилив сил. Его будто подталкивали при каждом новом скачке, при каждом шаге. Он ускорялся с каждой секундой и начал понемногу отрываться от сопровождающих.

Но ступеньки всё не кончались. Их было много. Они бежали с одного из верхних этажей многоэтажки.

Внезапно Лёша перестал слышать. Его что-то сильно толкнуло в спину и отбросило к стене. Всё происходящее вокруг вдруг стало замедленным и ярким. Он видел как лестница и стены вокруг начали плавно изгибаться, а потом надломились и начали падать. Куда-то вниз пролетело тело без головы, заливая пространство вокруг кровью. Стена за ним надломилась в трёх местах. На всю поверхность его тела стало сильно давить, снизу повалил чёрный дым. Его вместе с куском стены вытолкнуло наружу…

Он не знал сколько прошло с того момента, когда его глаза заволокло дымом. С трудом двигая конечностями, он приподнялся и открыл глаза. Светило яркое солнце. До сих пор было совершенно тихо, он не слышал ни звука. Он стоял посреди незнакомой площади. Вокруг шли люди, шли они быстро, очень быстро, но при этом не бежали. Их движения были похожи на движения персонажей фильмов при перемотке вперёд. Лёша попытался остановить одного человека, но тот будто не заметил его.

Люди шли всё быстрее. Лёша взглянул на небо — облака не плыли, а почти летели. За секунду по небу промелькнуло что-то белое. Лишь по широкому следу Лёша понял, что это был самолёт. Люди уже не бежали, а мелькали тенями по площади. Солнце на небе странно застыло в зените.

Внезапно стало темнеть, солнце заволокли облака, заморосил дождь. Лёша стоял и смотрел на эти катаклизмы, ничего не понимая. Через пару секунд дождь перешёл в ливень, он не мог больше смотреть в небо. Прикрыв голову руками, он побежал вперёд. Через пару шагов ему в лицо начали залетать снежинки. Ещё через несколько мгновений стало совсем темно, а лёгкий снег перешёл в бурю. Лёша уже почти ничего не видел и шёл наугад вперёд.

Снег бил в лицо с невероятной силой. Внезапно перед ним выросло некое большое массивное здание. Вид этого здания заставил его забыть о снеге. Пересилив себя, он поднял голову и оглядел строение. Это была высоченная стена из больших камней. Вправо и влево она простиралась приблизительно на километр, а по бокам высились башни с бойницами. Лёша стоял перед главным входом — массивными металлическими воротами. Вся эта махина внушала трепет всей своей мощью.

Ничего не понимая, он оглянулся — он стоял посреди широкой лесной поляны, вновь светило солнце и было сухо. Издалека послышался всё нарастающий звук бьющих колоколов. Сзади раздался глухой звук режущейся стали. Он обернулся — массивные ворота медленно открывались. Оттуда выехал человек в шляпе и на лошади.

— Следуй за мной, тебе предстоит работа.