Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Огненный завет (Братство пламени)

ModernLib.Net / Триллеры / Моррелл Дэвид / Огненный завет (Братство пламени) - Чтение (стр. 13)
Автор: Моррелл Дэвид
Жанр: Триллеры

 

 


Колодец закрывал люк, предохранявший насос от непогоды. Пробравшись сквозь колючие кусты, окружавшие горку из валунов, Тэсс встала на колени, нащупывая крышку. Она с трудом втиснулась внутрь колодца, закрыв за собой люк. В полной темноте, слыша стук насоса где-то рядом; она уселась, обхватив колени руками и опустив на них голову. От неудобной позы болели мышцы, но у нее, по крайней мере, была возможность передохнуть и решить, что делать дальше.

Много лет назад одна из причин, по которой подружка не смогла найти Тэсс, заключалась в том, что, когда однажды они вместе обследовали колодец с насосом, у подружки вызвала отвращение паутина. Девочка даже не оглянула туда, потому что ей и в голову не пришло бы спрятаться в таком противном месте. Но Тэсс была сорванном, и паутина для нее не значила ничего по сравнению с выигрышем. И теперь она сидела в своем тайнике, не обращая внимания на то, от чего ее подружка упала бы в обморок. И все же, чувствуя на лице и волосах паутину и ощущая, как нечто маленькое и многоногое ползает по ее руке, Тэсс пришлось собрать всю свою волю, чтобы не содрогнуться от отвращения. Сейчас главное, что она в безопасности. В этой взрослой игре в прятки, где ставкой была жизнь, никто из преследователей не смог бы обнаружить ее, потому что никто из них не мог знать об этом колодце позади, горки валунов.

Тэсс поморщилась: Руки у нее болели от порезов и ожогов: спина была расцарапана колючей живой изгородью, ноги и подбородок саднило от многочисленных падений. Но физическая боль была ничто по сравнению с душевной. Ее мать мертва. Нет! Тэсс не могла в это поверить. Не могла примириться с этой мыслью.

Сегодня она убила по меньшей мере двоих и тоже не могла примириться с этой мыслью, как бы ни проклинала и ни кляла и теперь убийц своей матери, как бы страстно ни жаждала отомстить им. Она тихо заплакала: горячие слезы струились по щекам, когда она, дрожа, сидела в холодной, сырой, непроглядной тьме своего убежища. Ей надо подумать. Когда она сочтет, что опасность миновала, надо будет бежать.

Самое главное — выяснить, кто охотится за ней, и почему причинил ей столько страданий. И посчитаться с ним. Эта горькая, злая мысль все время возвращалась к ней. Да, кто-то определенно должен за все заплатить. Она ощупала сумку, мучительно размышляя о фотографиях в ней, и особенно о той, которая отталкивала и приводила в замешательство. Барельеф. Мускулистый, длинноволосый, красивый юноша, оседлав быка, вонзал ему в горло нож. Рядом собака пыталась лизнуть брызжущую кровь, в то время как змея устремилась к колосьям пшеницы, а скорпион жалил быку яички.

Сумасшествие какое-то.

<p>Глава 14</p>

В запущенной классной комнате на втором этаже пустующей школы в Бруклине Хамелеон закончил свой отчет. Некоторое время в полутемном классе, где окна были забиты фанерой, царила тишина — соратники Хамелеона угрюмо обдумывали услышанное.

— Значит, женщина сбежала? — наконец спросил широкоплечий, машинально вращая кольцо с рубином на среднем пальце левой руки и поглаживая изображение перекрещивающихся креста и меча.

Хамелеон, помолчав, ответил:

— Скорее всего. Наблюдатель из моей команды, скрывавшийся за домом, не заметил, как женщина прыгнула с балкона на дерево, но видел, как она спустилась по дереву вниз на землю. И он определенно знает, что она застрелила двоих.

— Но где она достала оружие? — спросил мужчина со впалыми щеками.

Хамелеон пожал плечами.

— Вы уверены, что враги не погнались за женщиной и не поймали ее? — спросил человек в очках.

— Такой уверенности у меня нет. К месту происшествия прибыли пожарные и полиция. Но предупрежденные воем сирен, враги имели в своем распоряжении достаточно времени, чтобы подобрать убитых и скрыться до того, как появились представители власти.

— Надеюсь, наши оперативники были не менее расторопны, — заметил мужчина с тонкими губами.

Хамелеон утвердительно кивнул и добавил:

— Больше того, все говорит о том, что женщина в безопасности.

— Но мы не знаем, где она, — сурово свел брови эксперт по электронике. — Враги — тоже. Если я правильно понял, вы рассчитывали использовать женщину как приманку, чтобы подманить добычу. Но теперь ваш план не сработает. Мы оказались отброшены к нашей исходной позиции.

— Я бы не сказал, — возразил Хамелеон. — В данный момент мы не знаем, где находится женщина. Но узнаем, и скоро.

— Каким образом?

— Вы поставили подслушивающее устройство на телефон женщины.

— Как вы приказали, — сказал эксперт по электронике.

— И на телефон полицейского. На ее месте — будучи в смятении, опасаясь за свою жизнь, — что бы вы сделали?

— Ах, вот оно что, — откинувшись назад, воскликнул электронщик. — Конечно. Она постарается позвонить полицейскому. — Улыбнувшись, он добавил: — Значит, теперь мы усилим наше наблюдение за ним.

— В конце концов он выведет нас на женщину, — сказал Хамелеон. — А вот что еще более важно: без сомнения, враги проявят присущую им сообразительность. Недаром за плечами у них долгие годы практики. Не сомневаюсь, что их расчеты совпадут с моими и они придут к такому же заключению.

Человек со впалыми щеками, выводя пальцем на пыльной парте рисунки, проговорил:

— Они постоянно демонстрируют свою удивительную изворотливость. И не раз и не два они предугадывали наши ловушки.

— Но вряд ли предугадают эту, — сказал Хамелеон. — Отныне полицейский будет приманкой, которая привлечет нашу добычу. Охота продолжается. В данный момент моя команда наблюдает за лейтенантом Крейгом, хотя их первейшая обязанность, конечно, выслеживать врагов.

— В таком случае нам следует присоединиться к охоте, — заявил широкоплечий.

— Несомненно, — поддержал его тонкогубый господин.

Остальные поспешно поднялись из-за парт. Хамелеон остановил их жестом руки.

— Минуту. Прежде чем мы разъедемся, мне хотелось разъяснить еще один вопрос.

Собравшиеся нетерпеливо ждали.

— Как мы знаем, враги — этот мерзкий сброд — активизировали свою вредоносную деятельность. Невозможно предсказать ужасные последствия их злостных заблуждений. В то же время я признаю, что с нашей стороны было допущено много тактических ошибок. Несколько — на моей совести, о чем я без утайки вам рассказал. Но близится судный день. Последние события показывают, как усложнилась ситуация. Я полагал, что мы справимся с ней собственными силами и выполним возложенную на нас миссию. Теперь я в этом не уверен. Болезненное самолюбие не относится к числу моих недостатков. И я не задумываясь попрошу помощи, если посчитаю, что наша великая миссия в ней нуждается.

— Попросите помощи? — Электронщик вопросительно поднял брови.

— Я связался с высшей инстанцией. Объяснил ситуацию. Они не только согласились с моей оценкой, но и удовлетворили мою просьбу. В половине первого в аэропорт Кеннеди прибывает группа специалистов.

— Специалистов? — побледнел эксперт по электронике.

— Да, я послал за командой палачей.

Часть 2 Насилие и возмездие

Жертва для заклания

<p>Глава 1</p>

Ньюарк, штат Нью-Джерси

В своей убогой комнатушке при пакгаузе из поржавевшего гофрированного железа в дальнем конце городских доков Бастер Бучанан по прозвищу Правый Хук, чиркнув спичкой о столешницу, прикурил окурок сигары, оставшийся с прошлого вечера. Нет смысла быть расточительным. Как-никак, это была кубинская сигара — последняя из той коробки, которую дон Винченцо — всегда такой внимательный — прислал к его дню рождения две недели назад. Добрый старый дон Винченцо. Он знал, как сделать счастливыми своих работников. Особенно хороших работников, а Бастер Бучанан по прозвищу Правый Хук всегда выкладывался на полную катушку — и когда в юности был грузчиком в порту, и когда потом стал боксером, да таким, что мог претендовать на звание чемпиона. Вспомнив любимую профессию, Бастер сжал кулаки и, поддавшись внезапному порыву, вступил в короткий бой с тенью, раздавая молниеносные удары левой и правой, а затем выдал свой знаменитый мощный правый хук. Конец тебе! Он свирепо смотрел на лежащего в нокауте воображаемого противника. И тут на него нахлынули воспоминания о давно ушедшей славе на ринге. Вопли восторженных зрителей. Объятия менеджера и объятия женщин, стольких роскошных женщин, жаждавших лечь в постель со знаменитостью. Бастер покачал головой. Восторженные вопли женщин… объятия по ночам… случалось, его преследовали эти сладостные видения.

Бастер еще немного побоксировал с тенью, но теперь, когда он был на двадцать лет старше и весил намного больше нормы, это далось ему с трудом. Да, ничего не попишешь, доктор советовал ему не слишком напрягаться. Не то чтобы Бастер испугался докторского предостережения. Черт побери, он никогда ничего не боялся. Он еще может уложить троих в драке в каком-нибудь баре. Запросто. Разве не так случилось прошлым вечером в ближайшей пивной, куда он зашел, возвращаясь с работы? Именно так, черт возьми. Тем не менее, проделав с сигарой во рту несколько выпадов и нанеся пару точных ударов, он совсем задохнулся, точь-в-точь как однажды, оказавшись на отдыхе, в горах. Может, бросить курить? В конце концов, доктор советует. Черта с два! Жизнь и так коротка. Да что он понимает, этот паршивый докторишка? Разве он боец? Конечно, ему легко давать советы. Он слюнтяй какой-то, ей-богу. И этот его золотой «ролекс». Что знает о жизни этот маменькин сынок?

Те последние его бои… Тошно, черт возьми, о них вспоминать. Бастер всегда жалел, что пришлось согласиться проиграть более слабому противнику, проиграть три раза, потому что у дона Винченцо был двоюродный брат, боксер, которого метили на место Бастера.

«Ну, слабая челюсть этого двоюродного братца положила конец его карьере, — злорадно подумал Бастер. — Да только и моей карьере пришел капут… Ну да ладно». Попыхивая окурком сигары — по крайней мере, дон Винченцо не забывал парней, оказавших ему услугу, — Бастер напомнил себе о работе, которую надо сделать побыстрее. Иначе дон Винченцо будет недоволен.

Бастер в последний раз с наслаждением затянулся сигарой из кастровского табака и затушил окурок в переполненной пепельнице. Надо как-нибудь навести порядок в этой халупе, подумал он, неодобрительно глядя на полосу от спички на видавшем виды письменном столе, как раз посередине круглого пятна, оставленного пивной жестянкой. Он решил, что раз его ждет работа, сам Бог велел такому работяге, как он, подкрепить силы. И не только сигарами… Да.

Бастер, пошарив под столом, нащупал в коробке последнюю банку пива, открыл ее и сделал несколько больших глотков. Витамины. Ага. Он облизнул губы и опять напомнил себе о работе. Вот-вот к пакгаузу подъедут на своем грузовике Большой Джо с братом. Они втроем разгрузят красные пластиковые контейнеры, которые, если не считать цвета и материала, походили на баллоны с газом для жаровни, чтобы жарить мясо на свежем воздухе. К слову сказать, Бастер не больно-то любил мясо на вертеле. Хотя его зануда жена любила. Вот зараза. Потом они, опорожнив контейнеры в несколько больших металлических ящиков, хорошенько защелкнут на них крышки, чтобы скрыть содержимое, и с помощью автопогрузчика доставят на баржу. И сегодня же вечером втроем отправятся на барже по Гудзону к концу Лонг-Айленда. А там сбросят все дерьмо в океан. Потому что их груз — Бастер отпил немного пива и поежился — именовался медицинскими отходами. Использованные иглы. Зараженные бинты. Инфицированная кровь. Гниющая человеческая плоть.

Что ж, — Бастер глотнул еще пива, — это грязная работа, — он криво усмехнулся, — но приходится же каким-нибудь бедолагам ее делать. Особенно для дона Винченцо. При этой мысли Бастер сразу протрезвел. Да, особенно для дона Винченцо. Потому что, если отказать папаше Винченцо, то он будет недоволен, а когда папаша Винченцо недоволен, тебе ломают ноги. И это только для начала. К черту кубинские сигары. Когда добренький папаша недоволен, тебе не просто ломают ноги. Тебя разбирают на кусочки.

И в конце концов, какой вред от того, что в океан сбрасывают иглы и бинты, спрашивал себя Бастер, жалея, что не купил побольше пива. На земле места уже ведь не хватает. Это Бастер читал во всяких там дурацких газетах. Мусора полно, а девать его некуда. Кругом понатыкали многоквартирных коробок. В землю ничего не закопаешь. И никто не хочет, чтобы от медицинских отходов избавлялись, с помощью — как там? — инсинераторов [10]. Проклятые «зеленые» думают, что заразятся, если будут вдыхать этот дым. А у дона Винченцо самое большое предприятие по переработке отходов в восточном Нью-Джерси. И куда же ему девать весь этот мусор, особенно дерьмо из больниц? Ответ простой. На Земле полно воды. Еще бы. Более половины планеты, может даже три четверти, занимает эта чертова вода, разве не так? Уйма места. Неужели ж его не хватит для нескольких барж с иглами и бинтами?

«Ну хорошо, ну ладно, прилив иногда работает против нас, — рассуждал Бастер. — Иногда все это дерьмо несет обратно к берегу. Иногда иглы и бинты выбрасывает на пляжи. Но разве я виноват? Я делаю свою работу. Я скидываю дерьмо в воду. Если океан работает против меня, я же не виноват! Не виноват, — решил он твердо. — Конечно, нет. Подумаешь, какой-нибудь „зеленый“ пару дней не поплавает в океане, пока все это не выгребут. Ну и что? Пусть очистители делают свою работу, а я буду делать свою».

Прозвучал звонок. Бастер поставил банку с пивом и выпрямился. Звонок был сигналом, что Большой Джо с братом подогнали грузовик к пакгаузу и ждут, когда Бастер поднимет дверь. Пора бы уже. Бастер нажал кнопку. Шаткое строение заходило ходуном, когда дверь пакгауза с грохотом поползла вверх.

Грузовик Большого Джо подъехал к контейнерам для барж. Мотор его рыкнул и смолк.

Бастер ткнул в кнопку, которая закрывала грохочущую дверь, и величественно вышел из конторы.

— Вы опоздали, — проворчал он, когда открылась дверь водителя. Но из грузовика вышел не Большой Джо. Вместо него на цементный пол легко спрыгнул человек, которого Бастер видел первый раз в жизни, и, усмехнувшись, сказал:

— Привет. — Человек был в отличной спортивной форме, лет тридцати.

— Кто ты, черт побери, такой?

— Не хотелось бы тебя огорчать, но с Большим Джо произошел несчастный случай. Трагический. Ужасный.

— Несчастный случай? Какого рода?

— Случился сильный пожар. Сгорел его трейлер. Он умер во сне.

— Мой Бог! — присвистнул Бастер. — А брат Большого Джо?… Где он? Он знает об этом?

— В каком-то смысле.

— Я не понял. Так знает или нет?

— Ну, он знал, это точно, — сказал красивый здоровяк. — Но больше не знает. Понимаешь, он мертв. Еще один пожар. Ужасно. Прошлой ночью. Его дом сгорел дотла.

— Что ты мне лапшу на уши вешаешь?

— Ты следующий.

С громким стуком дверца грузовика распахнулась, из нее выпрыгнули двое мужчин.

Бастер протер глаза. Они были такие же, как первый, — худощавые, гибкие, красивые, со смуглым цветом лица и молодые — едва за тридцать.

Когда они подошли ближе, Бастер заметил, что они похожи друг на друга и в другом. Наверное, это была игра света, но ему показалось, что у всех троих серые глаза.

— Так вот, Бастер, у нас проблема, — сказал первый человек.

— Да ну? — Бастер отступил и поднял свой знаменитый правый кулак. — И какая же это проблема?

— Иглы. Бинты. Инфицированная кровь. Вы отравляете океан.

— Послушай, я только делаю то, что говорит мне дон Винченцо.

— Конечно. Ну, тебе больше не придется выслушивать его приказы. Дон Винченцо мертв.

— Что?

— Не можешь поверить? И правда, удивительное дело. Только без шуток, еще один пожар.

Бастер, в испуге отпрянув, воскликнул:

— Какого дьявола? Эй, не подходите ближе! Я вас предупреждаю!

— Конечно, конечно.

С невероятной ловкостью первый человек увильнул от серии ударов Бастера, ушел от знаменитого правого хука бывшего короля ринга и двинул его в нос с такой силой, что Бастер упал на пол, сплевывая кровь, в глазах у него двоилось.

— Слушай внимательно, — сказал человек, — мы не собираемся тебя жечь.

Оглушенный мощным ударом Бастер с облегчением вздохнул. Ему пришлось признать, что каждый из этих троих был в лучшей физической форме, чем все его прежние соперники. Поэтому, если они намерены поторговаться, может быть, у него есть шанс…

— Значит, вы меня отпустите? — с надеждой спросил Бастер, проклиная тот день и час, когда повстречался с доном Винченцо и поддался его уговорам.

— Боюсь, что нет, — сказал человек. — Каждый проступок имеет свои последствия. Пламя — не всегда лучшее наказание. Иногда следует наказывать способом, аналогичным преступлению. Наглядно показать, как ужасно совершенное преступление. Через минуту я продемонстрирую тебе это.

Все трое облачились в хирургические маски, халаты и резиновые перчатки.

— Господи Иисусе! — воскликнул Бастер.

— Если ты его предпочитаешь. А теперь мои товарищи подержат тебя.

— Нет!

— Не сопротивляйся. Твоя смерть будет только мучительнее.

Двое схватили Бастера, и, когда он стал вырываться и кричать, третий заткнул ему рот носовым платком, чтобы заглушить крики. Затем человек, поправив резиновые перчатки и открутив крышки на пластиковых контейнерах в грузовике, принялся вынимать из них бесчисленные зараженные иглы от шприцев и методично втыкать их во все части тела Бастера: в руки, ноги, горло, в пах и глаза, повсюду.

Когда тело Бастера наконец обнаружили в одном из пакгаузов на берегу Гудзона, газеты обозвали труп «подушкой для булавок». Не совсем верно. Бастер Бучанан по прозвищу Правый Хук на самом деле превратился в «подушку для иголок», и если бы его не убили тысячи игл, усеявших его тело, то он наверняка в скором времени погиб бы в конце концов от рака легких, которым страдал уже несколько лет.

<p>Глава 2</p>

Лейтенант Крейг жил в тесной однокомнатной квартире в цокольном этаже перестроенного многоквартирного дома на Бликер-стрит в нижнем Манхэттене. Когда-то у него был дом в Куине, во всяком случае, он исправно выплачивал его стоимость, но четыре года назад бывшая жена во время бракоразводного процесса получила на него право владения. Крейг страшно жалел, что не живет там. Не из-за дома. Ему никогда не нравилось регулярно подстригать газон, разгребать снег и вообще заниматься домашними делами, да и, по правде говоря, полицейская служба отнимала у него столько времени, что он слишком редко бывал дома, чтобы выполнять подобные обязанности или уделять достаточно внимания своей жене и двоим детям. Вот чего ему действительно недоставало — не самого по себе дома, черт с ним! — а своей семьи. Иногда по ночам при мысли об этом у него так сильно ныло сердце, что он не мог заснуть и часами лежал на спине на своей раскладной кровати, уставясь в потолок. Как же он жалел, что не постарался сохранить семью!

Однако семейная жизнь и полицейская работа плохо сочетались друг с другом. Быть копом — это все равно что иметь вторую семью, и жена копа ревнует тебя к работе как к другой женщине. Так что у него в отделе было много разведенных парней. Единственным утешением оставалось то, что бывшая жена Крейга разрешала ему часто навещать детей. Он делал все возможное, чтобы проводить выходные с сыном и дочерью, и занимался с ними, возможно, больше, чем когда был женат, но вся штука заключалась в том, что дети выросли и теперь не так уже рвались проводить время с отцом, как раньше.

«Я совершил большую глупость, — ругал себя Крейг, входя в душ и открывая краны. Горячая вода обожгла его. — Как мне могло взбрести такое в голову — связаться с женщиной на десять лет моложе себя? Спятил я, что ли? Единственное, что связывает меня с Тэсс, — это ее проблема. Когда она уладится — ты хочешь сказать, если — нет, когда, не будь пессимистом, — она не захочет иметь со мной ничего общего. Ее определенно не привела в восторг идея познакомиться поближе, когда я об этом сказал вчера ночью по телефону».

Крейг увеличил напор обжигающе горячей воды, смыл шампунь с волос и покачал головой. «На что ты рассчитываешь? — продолжал он мысленный разговор с самим собой. — У нее горе. Не важно, что она встречалась со своим другом, кем бы ни оказался на самом деле этот Джозеф Мартин, всего три раза. Кстати, возможно, за ней следят. Она слишком озабочена своими проблемами, не говоря уже о том, что насмерть перепугана. Не то время выбрал, приятель».

Он выключил воду, вышел из узкой душевой (ванны не было) и досуха вытерся. С тщательной дотошностью разведенного мужчины, который теперь на собственном опыте убедился, скольких трудов стоило его бывшей жене поддерживать чистоту и порядок (а он этого даже не замечал), Крейг взял губку и протер душевую, чтобы на кафеле не осталось пятен. Он уже побрился. Ему осталось причесаться, ополоснуть лицо лосьоном после бритья, брызнуть дезодорантом и, одевшись, заставить себя съесть завтрак.

В своей спальне, которая служила также гостиной и кухней, Крейг поставил кипятить воду для кофе. По привычке он включил радио, чтобы услышать новости, и, поддавшись порыву, снял трубку телефона. Может, это и не такая уж хорошая идея. Вероятно, он повторяет свою ошибку. Все равно он чувствовал необходимость поговорить с Тэсс, извиниться за то, что вчера пытался навязаться. Он взглянул на номер телефона ее матери, записанный вчера на листке бумаги, и стал набирать его, вполуха слушая, как диктор рассказывает о новой серии минометных перестрелок, разгоревшейся между христианами и мусульманами в Бейруте. Какого черта они не поделили, подумал Крейг, дожидаясь ответного гудка. После второго сигнала раздался женский голос — не Тэсс, и вообще не человеческий, а механический голос компьютерного робота.

— Номер, который вы набираете, не работает.

Не работает? Крейг нахмурился. Он, видно, перепутал номер. Лейтенант посмотрел на листок бумаги — неужели вчера при записи он ошибся цифрой? И снова набрал номер.

— Номер, который вы набираете, не работает.

«Господи, я и вправду записал неверный номер», — огорчился он.

Вода в чайнике, закипев, дала о себе знать свистком. Крейг выключил газ, помрачнел и только поднес ложку с растворимым кофе к чашке, как застыл, услышав слова диктора:

— …полностью уничтожен особняк в престижном районе Александрии, штат Вирджиния.

В Александрии?

Дурное предчувствие заставило Крейга рвануться к приемнику, чтобы увеличить громкость.

— Трое людей, пытавшихся спастись из горящего дома, были застрелены, — продолжал диктор. — Двое слуг и Мелинда Дрейк…

У Крейга перехватило дыхание.

— …вдова Ремингтона Дрейка, бывшего посла, сотрудника Государственного департамента, который был замучен исламскими экстремистами шесть лет назад в Бейруте. Власти пока не смогли установить личности нападавших или выяснить мотивы убийств, но пять экспертов пришли к выводу, что причиной пожара является поджог.

Поджог? Двое слуг? Мать Тэсс? А что с ней самой?

Крейг схватил телефон, набрал номер справочной и, узнав нужные ему номера, дозвонился до александрийской справочной и вышел наконец на местное полицейское управление.

Услышав неприветливый голос дежурного, Крейг, стараясь сдержать волнение, сказал:

— Отдел по расследованию убийств.

Щелчок. Гудок. Молчание.

— Отдел по расследованию убийств, — наконец отозвался охрипший женский голос.

— Мое имя Уильям Крейг. — Усилием воли поборов дрожь в голосе, он продолжал: — Я лейтенант из отдела розыска пропавших без вести нью-йоркского управления полиции. Номер моего полицейского значка… Начальника зовут… Номер его рабочего телефона… я звоню из дома. Если хотите, я дам вам номер, пока вы меня проверяете.

— Прежде чем мы этим займемся, почему бы вам, лейтенант, не отдышаться и не сказать, что вам надо?

— Это касается поджога в доме Мелинды Дрейк. Жертвы. Не нашли ли вы еще один труп? Дочь. Тэсс Дрейк.

— Нет. Только слуг и… Что вам известно насчет дочери, лейтенант? Почему вы считаете, что она была в доме? Какое отношение вы имеете к этому делу?

— Я… Это слишком сложно. Мне надо подумать. Я перезвоню.

Крейг бросил трубку.

Тэсс в безопасности! Нет.

От неожиданной ужасной мысли он в ярости стукнул кулаком по кухонному столу. Что, если она не сумела выскочить из дома и погибла в огне? Что, если эксперты еще не нашли ее тело? Трясущимися руками Крейг рванул дверцу шкафа и выхватил телефонный справочник, в отчаянии надеясь зарезервировать место на ближайший рейс в Вашингтон. Там он возьмет напрокат автомобиль и поедет… Он захлопнул справочник.

«Какого черта, интересно, я буду делать в Александрии? — опомнился он. — Какой там от меня прок? Все, что я могу, — это, не находя себе места от волнения, смотреть, как работают следователи на пожарище. Но я должен сделать хоть что-то. Думай. Надейся. Ты знаешь наверняка только то, что двое слуг и мать Тэсс были застрелены, когда пытались бежать из горящего дома. Но это не означает, что Тэсс не удалось бежать. Пожалуйста, о Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Если она убежала… Что она будет делать, если убежала? Смертельно напуганная, она постарается спрятаться от тех, кто хочет ее убить. А потом? Может быть… Может быть, она будет звонить мне. К кому еще она может обратиться? На кого, кроме меня, ей можно положиться, кому довериться? Я, пожалуй, ее единственная надежда».

<p>Глава 3</p>

Чувствуя себя совершенно беззащитной, будто ее раздели догола, дрожа от холода, несмотря на душное утро, Тэсс снова позвонила в дверь этого особняка. Она ждала, нервно оглядываясь в сторону окаймленной живой изгородью подъездной дорожки к дому. Пока ей везло.

Пока она стоит здесь у парадного крыльца, по узкой, тихой улочкекe проехало ни одной машины. А что, если бы кто-то проехал и этот кто-то был бы из числа ее преследователей… Скорее. Тэсс опять нажала на кнопку звонка и уже не отпускала ее. Теперь ее пугала другая мысль. Что, если дома никого нет? Что, если Кодиллы уехали в свой летний дом в штат Мэн? В отчаянии она готова была как вор забраться в дом. Нет, из этого ничего не выйдет — сработает сигнализация.

Ее подружка детства давным-давно уехала вначале в колледж, затем с мужем в Сан-Франциско, но в особняке до сих пор жили ее родители. Прячась ночью в сыром, темном и тесном колодце за валунами на заднем дворе, Тэсс пыталась, невзирая на все возрастающую боль в затекших мышцах, собраться с мыслями, чтобы решить, что же ей делать дальше. И хотя ответ был очевиден, исполненной горем и страхом Тэсс понадобилась целая ночь, чтобы вспомнить, что владельцы особняка были для нее вторыми родителями.

По мере того, как она ждала, нажимая онемевшим от усилия пальцем на кнопку звонка, надежды Тэсс таяли, а страх возрастал. Ну пожалуйста, ради Бога, откройте!

Она вздохнула с облегчением, когда дверь наконец распахнулась. Непреклонного вида дворецкий холодно оглядел ее перепачканные джинсы, порванный пуловер, покрытое грязью лицо и растрепанные, в паутине волосы.

— Мне нужна миссис Кодилл, — торопливо сказала Тэсс. — Прошу вас! Она дома?

— Миссис Кодилл жертвует на содержание ночлежек для бездомных. В центре есть несколько, — ледяным тоном проговорил Дворецкий и начал закрывать дверь.

Тэсс вцепилась в ручку, пытаясь помешать ему.

— Вы не понимаете!

— Миссис Кодилл нельзя беспокоить, — строго сказал дворецкий и, принюхавшись, сморщился. Тэсс поняла, что от нее ужасно пахнет дымом, потом и страхом. — Если вы не уйдете, я буду вынужден вызвать полицию.

— Нет! Выслушайте меня! — воскликнула Тэсс, не отпуская ручки двери, которую дворецкий тянул на себя. — Меня зовут Тэсс Дрейк! Миссис Кодилл знает меня! — У нее испуганно заколотилось сердце, когда на улице послышался шум колес приближающейся машины. Она протиснулась в дверь, несмотря на все сопротивление дворецкого.

— Я подруга дочери миссис Кодилл! — говорила Тэсс, стараясь отодвинуть дворецкого плечом. — Я часто приходила сюда! Миссис Кодилл знает меня. Скажите ей, что это…

— Тэсс? — раздался изумленный женский голос из глубины дома. — Тэсс, это ты?

— Миссис Кодилл, пожалуйста, впустите меня!

Шум колес едущей по улице машины становился все слышнее.

— Все в порядке, Томас. Откройте дверь, — сказка невидимая женщина.

— Слушаюсь, мадам. — Дворецкий сердито смотрел на Тэсс. — Как пожелаете.

Машина была уже возле подъездной дорожки особняка, когда Тэсс вбежала в прихожую. Дворецкий закрыл дверь, и шум машины стал едва различим.

Тэсс молчала, тяжело дыша. Она прижимала к груди сумку — та казалась, непривычно тяжелой из-за пачки фотографий, книги и пистолета — и благодарно смотрела на миссис Кодилл, которая стояла в холле рядом с дверью в столовую.

Миссис Кодилл была невысокой, полной дамой лет пятидесяти. Очки в круглой оправе подчеркивали округлость ее пухлого лица. Одетая в восточный, яркой расцветки домашний халат, она удивленно взирала на Тэсс, пораженная не столько ее неожиданным появлением сколько немыслимым видом.

— Боже милостивый, Тэсс! С тобой все в порядке?

— Теперь в порядке.

— В вашем доме случился пожар! Этой ночью я видела пламя из окна своей спальни! Меня разбудили сирены. Где ты была? Что с тобой случилось?

Ноги у Тэсс занемели от долгого сидения скорчившись, и все же ей удалось подойти к миссис Кодилл быстрым шагом.

— Слава Богу, вы Дома, миссис Кодилл. Мне необходима ваша помощь. Прошу простить меня за столь бесцеремонное вторжение, но мне не к кому обратиться, кроме вас.

— Ну конечно, моя дорогая. Ты ведь знаешь, мы всегда тебе рады. Я помню, как ты приходила сюда играть с Региной.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29