Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Русская фантастика - Мятежник (Бессмертный - 2)

ModernLib.Net / Научная фантастика / Плеханов Андрей Вячеславович / Мятежник (Бессмертный - 2) - Чтение (стр. 3)
Автор: Плеханов Андрей Вячеславович
Жанр: Научная фантастика
Серия: Русская фантастика

 

 


      - Тысячу благ вам, господин Да Бланко, - приветствовал Лю хозяина, встречавшего его в гостиной. Лю отвесил четыре низких поклона с кулаками, воздетыми до лба. - Позвольте выразить вам свое почтение и благодарность за подарки. Дай вам Дай Шэнь, бог богатства, процветания и удачи в делах. Когда же португалец поклонился в ответ и взял его за руки, Лю запротестовал: - Что вы, господин, стою ли я таких почестей? Я ведь обычный доктор, да еще молодой, известности не достигший.
      - Полно вам, господин Лю. Будьте моим гостем. Очень рад вас видеть. Проходите в дом. - Чужеземец улыбался. В зеленых глазах его прятались смешинки. Лет ему было около пятидесяти, и годы его жизни не были безоблачными - оставили на обветренном загорелом лице следы переживаний и тревог.
      Да Бланке был без головного убора, длинные седеющие волосы падали свободными прядями на плечи. Дэань с интересом рассматривал обстановку комнат - здесь все выглядело чуждо, и даже китайские предметы роскоши и быта, находящиеся здесь во множестве, были расставлены таким образом, как это никогда не сделал бы обитатель империи.
      Они прошли в столовую и сели за стол, непривычно высокий. Изысканные кушанья радовали глаз изобилием: рис - белый, приправленный красным лотосом, лещ с самым белым мясом и карп золотистый, омары и свежие фрукты. В золотых кувшинах пенилось невиданное для Лю вино: багряное, как гранат, с чудным нежным ароматом. Девушка-служанка молча положила перед Дэанем палочки для еды и налила вино в хрустальный бокал. Сам Да Бланке пользовался при еде вилкой и ножом. Он не спеша отрезал кусочки и отправлял их в рот, бросая на Лю внимательные взгляды. Молодому человеку было не по себе от пронзительного взора иностранца, подобного взору Феникса. Франк словно пытался проникнуть в самое сердце Лю и заглянуть в его потаенные мысли.
      Однако изысканная еда и хорошее вино произвели на молодого доктора самое благожелательное действие, и он почувствовал расположение к чужеземцу, позволяющее разговаривать с ним достаточно откровенно, без подобающих церемоний. Беседа их длилась два часа и закончилась, когда вечерняя прохлада уже опустилась на веранду. Цикады вели свою песню в кустах, да собаки лаяли где-то на соседней улице. Португалец закурил дорогую трубку и откинулся в плетеном кресле.
      - Итак, господин Лю, каковы же ваши дальнейшие намерения? Насколько я понимаю, врачебная практика в этой провинции не совсем вас устраивает?
      - Я думаю, господин Да Бланке, вы истолковали мои слова не совсем верно. Для меня, как скромного последователя великого Кун-Цзы* [Кун-Цзы китайское имя Конфуция, великого философа древности (551-479 гг. до н. э.). Создал учение, ставшее впоследствии государственной религией и нравственно-этической основой большинства императорских династий Китая. Основными принципами конфуцианства были почитание старших, гуманность, справедливость и честность. В наставлениях Конфуция проповедовалось строгое подчинение подданных правителю, детей родителям и жены мужу. Как религиозное учение, конфуцианство проповедовало культ предков и придерживалось традиционной древнекитайской религии, где почитались многочисленные духи природы (боги), занимающие различные места в сложной иерархии. Во главе всей иерархической лестницы находилось Небо с верховным божеством (Шан-Ди). Император считался Сыном Неба, представителем его на земле, и обладал Мандатом Неба (тянь-мин), дававшим ему неограниченную власть в Поднебесной (Китайской империи). Таким образом, конфуцианство поддерживало традиционное для средневекового Китая государственное устройство с огромным аппаратом государственных чиновников. Каждый поступающий на государственную должность должен был сдать экзамены, состоящие главным образом в блестящем овладении конфуцианскими канонами, которые надлежало выучить наизусть.], нет большей чести, чем исполнять свою службу здесь, где я был воспитан и впитал основы медицинского искусства. Нет предела в совершенствовании шести добродетелей, и верность долгу является одной из них. Проживая здесь, я без особых трудностей могу достичь немалого благосостояния и уважения. Но служба в "Тан-И-Юань" Государственном Медицинском Приказе - может дать мне новые знания, ибо практика моя здесь весьма ограниченна. И когда я вернусь сюда по прошествии лет, мое мастерство перейдет на новую, более высокую ступень. Кроме того, я буду занимать степень государственного чиновника достаточно высокого ранга.
      - Замечательно. - Чужеземец неплохо владел китайским языком, хотя неправильно расставляемые им интонации порою лишали фразы первоначального смысла. Лю старался не обращать на это внимания. - Насколько мне известно, поступить в "Тан-И-Юань" - не самое легкое дело.
      - Да. Господин прав. Мне предстоит поехать в Столицу и представить доказательства, что я высоконравствен и не был под судом. Затем сдать экзамен и сочинение на медицинскую тему. Это требует немалых знаний и искусства не только в медицине, но и в толковании классических текстов, и в каллиграфии. И в случае успеха я буду зачислен помощником к уважаемому лекарю Приказа по одной из девяти основных специальностей. Я хочу выбрать для себя лечение болезней, происходящих от простуды. Впрочем, одно из условий для приема в Медицинский Приказ у меня уже есть - необходимо, чтобы не менее трех поколений поступающего были врачами.
      - Ваш отец - тоже врач?
      - Да. Был. К сожалению, он рано умер, так сказать, стал былью среди живущих. Но успел передать мне основы семейного искусства. Он был счастлив, что нить древнего мастерства рода не прервалась, как это, казалось, было предписано Небесами.
      - Что вы имеете в виду?
      - У моего отца, Лю Цзюя, не осталось наследника мужского пола. Небеса не были благосклонны к нему, и раз за разом три жены его приносили ему девочек. Но богатые жертвоприношения в честь Шан-Ди, Верховного Небесного Правителя, в конце концов умилостивили богов, и в доме Лю появился я.
      - Насколько я понимаю, вы - его приемный сын?
      - Да. Хотя он относился ко мне как к настоящему сыну. К сожалению, в простом народе часто берут детей в приемные сыновья и дочери, чтобы те исполняли роль прислуги. Мой же отец часто говорил мне, что Небо не могло дать ему сына лучше, чем я...
      Дэань опечалился, вспомнив отца. Португалец встал и начал прохаживаться по веранде, заложив руки за спину. Трубка его вспыхивала в наступающей темноте красным глазом змеи.
      - А настоящих своих родителей вы помните?
      - Нет. Более того, я не помню ничего, что было со мной до десяти лет. Где-то я, конечно, родился и жил до этого, но осмысленная моя жизнь началась только тогда, когда я попал в семью Лю.
      - Как таинственно... А вы никогда не хотели узнать, что происходило с вами в тот ранний период жизни?
      - Нет. - Молодой человек озадаченно посмотрел на франка. - Зачем это? Мне не подобает увлекаться мистическими изысканиями, подобно даосам или приверженцам Будды. Какое значение имеет, что я представлял до того, как осознал себя, или кем был в предыдущих воплощениях? Я знаю, что я - Лю, я стал настоящим сыном своего отца и единственное мое желание - достойно продолжить его дело.
      - Что ж, весьма похвально. - Франк спрятал в бороде улыбку. - Хотя для меня, как европейца, не совсем видна разница между основными течениями Поднебесной - конфуцианством, учением Дао и Чань-буддизмом* [Даосизм (учение Дао), буддизм и конфуцианство являлись тремя основными религиями в истории Китая. Несмотря на значительные различия, за столетия своего формирования эти религии имеют значительные следы взаимопроникновения и влияния традиционного китайского образа мышления. Например, буддизм, пришедший из Индии в начале нашей эры, сформировался как "Чань-буддизм", позаимствовав многие идеи из предшествовавших ему даосизма и конфуцианства. В описываемую эпоху для народной китайской мифологии было характерно смешение всех трех религий. В обыденной жизни большинство китайцев приносило дары самым различным божествам и духам, повинуясь скорее традиции, а не истинному религиозному чувству.]. Вы уж простите меня, невежду, но, на мой взгляд, они переплелись в единое целое. Целое, которое можно было бы назвать взглядом на мир, присущим восточному человеку.
      - Человеку с Запада не дано понять истинной сути вещей. - В голосе Лю появилось некоторое высокомерие. - Вы слишком заботитесь о внешнем и забываете о внутреннем. Вы смущаете умы добродетельных граждан рассказами о заморской небывальщине и чуждых нам богах. Вы, франки, принесли на нашу землю дурную болезнь, и певички из портовых кварталов заражают ею ни о чем не подозревающих обывателей! Извините... - Дэань спохватился, не обидел ли он своими словами чужеземца. Но тот внимательно слушал, попыхивая своей трубкой. Ни тени обиды не было на его лице.
      Китаец распрощался с хозяином, полчаса раскланиваясь и благодаря за радушный прием. Но смутная тревога, которую принес этот иностранец, осталась в его душе.
      - Господин Лю, господин Лю! - Служанка Сюэ, маленькая старушка, которая вела в доме хозяйство с незапамятных времен, тормошила доктора за плечо. - Вставайте, господин Лю! Пришли от больного. Просят скорее прийти, умирает он, говорят!
      - Что такое? - Лю Дэань спросонок протирал глаза. - Кто умирает?
      - Чужеземец этот, знакомый ваш. Прислал за вами слуг и повозку. Плохо совсем ему, говорят.
      - Иду, иду. - Лю засуетился, собирая свой сундучок. - Почему же ко мне? Ведь совсем рядом с ним, в соседнем доме, живет почтенный доктор Чжоу Фань.
      - Говорят, никого не хочет видеть, кроме вас. - Сюэ всплеснула ручками. - Беда с ними, с этими иностранцами. Все у них не как у достойных людей.
      * * *
      Комната, в которой находился франк, была погружена в полумрак. Только огоньки горящих свечей освещали ее. Да Бланко лежал на широкой кровати, до груди укрытый шелковым одеялом. Глаза его были закрыты. Лю с изумлением вытаращился на фигурку обнаженного человека, прибитого гвоздями к кресту. Распятие висело на стене над головой португальца, оно было сделано из гипса и безыскусно раскрашено. Дэань в первый раз видел изображение Христа. Подобные статуэтки, только из бронзы, стояли и на столе рядом с больным.
      Доктор присел рядом с чужеземцем и взял его за руку. Пульс больного едва ощущался - как прерывистая шелковая нить. Португалец пошевелился, открыл глаза и улыбнулся слабой призрачной улыбкой.
      - Лю Дэань? Вы? Слава Спасителю, вы здесь! Я так боялся, что вы не придете...
      - Что случилось с вами, господин Бланко? Я постараюсь помочь.
      - Бесполезно, друг мой. Меня ранили, и рана эта смертельна. Португалец откинул пожелтевшей рукой покрывало, и Лю ужаснулся окровавленные тряпки торчали прямо из распоротого живота франка. Рана была глубока, ее нанесли длинным ножом или мечом. Жизненные силы уходили через это отверстие, и было непонятно, как чужеземец до сих пор умудрялся оставаться живым.
      - О Небеса! - Лю вскочил на ноги. - Кто совершил такое злодеяние? Нужно немедленно позвать господина судью, чтобы он расспросил вас о личности преступника. А вам нужно промыть рану и принять отвары...
      - Нет, нет... - Ладонь португальца придавила руку доктора, и тот подивился, сколько силы еще осталось в этом умирающем человеке. - Срок моей жизни истек, и вы знаете это прекрасно... А Враг мой... Он не по зубам вашему судье, да и вообще обычному человеку. Остерегайтесь его, Лю!
      Да Бланко закрыл глаза, испарина выступила на лице его. Лю попытался подняться, но рука франка крепко держала врача.
      - Это еще не все, - прошептал португалец. - Самое главное: я оставляю вам свое сокровище. Это необычная вещь, подобной больше нет на земле. Мир осиротеет, лишившись этого дара... Коробка... она лежит на столе. Берегите ее, Лю, как свою жизнь. Вам нужно вынести ее из этого дома тайком. Никто не должен знать о том, что она - в ваших руках...
      - Благодарю вас, господин, но... - Врач почувствовал, как невидимый внутренний огонь проходит по руке умирающего, толчками вливаясь в тело Лю, проходит по всем его каналам и сосредоточивается в Синь Гэнь - сердце, "обители огня". Лю дернул руку, но она словно вросла в ладонь франка. Лю вскрикнул - энергия, скопившаяся в нем, выплеснулась наружу, пронзив сердце острой болью.
      - Отче наш, Иисус Спаситель... - Хриплый шепот франка эхом отдавался во мраке, - В десницы твои вручаю душу свою, к тебе иду, Господь мой, и об одном прошу - не дай Врагу моему творить свои дела безнаказанно... Иисусе... - Рука Да Бланко разжалась и безвольно свесилась на пол.
      Лю с испугом рассматривал свое запястье - на его нежной коже остались фиолетовые следы от пальцев чужеземца. Франк лежал с открытыми глазами, но грудь его больше не поднималась. Да Бланко был мертв.
      Повинуясь неясному порыву, Лю подошел к столу. Там лежал продолговатый ящик из благородного палисандра - около полутора локтей в длину. Он был довольно тяжел, и ни одной защелки не было видно на его полированной поверхности. Доктор завернул его в зеленый шелк, лежавший рядом, и, крадучись, выскользнул из комнаты.
      Глава 5
      Леке и Демиду помог Равиль. Не расспрашивая подробностей, он предложил им совершить вояж за границу, в Турцию. Группа "челноков" - друзей Равиля отправлялась за товаром через неделю. И беглецы полетели вместе с ними.
      Компания подобралась весьма теплая, душой ее был толстый Яша Зильбер небольшой, лысоватый и крикливый человечек лет сорока. Приступы раздражительности, когда он крыл беспощадным матом всех, кто попадался ему на глаза, чередовались у него с периодами благодушия и безудержного веселья - и не было тогда в мире человека милее Яши. Яша поспевал везде - он подхалимничал с таможенниками, договаривался с хмурыми ребятами, "пасущими" вокзал, ругался с носильщиками и приставал к стюардессам. Все крутилось вокруг него с шумом, чертыханием и смехом. Он был первым из "челноков", к кому подошла Лека.
      Ей потребовалось разрешить сложную проблему. Большой черный кейс, доверху набитый долларами и редкостным серебром (к тому времени Лека рассталась с виолончельным футляром), мог поставить на уши любую таможню мира.
      - Ну и что же ты от меня хочешь, глупая девочка? - Яша выпятил на Леку свои большие круглые глаза. - Может, ты еще хочешь вывезти из нашей Родины бабушкин фамильный рояль или я не знаю чего? Что у тебя там, в чемодане?
      - Этого я не могу сказать.
      - Значит, ты хочешь сказать, что я полный дурак? - Коричневые глазки Яши разгорелись от любопытства. - Что я сейчас сойду с ума, все брошу и займусь твоим дурацким чемоданом, про который даже не знаю, что в нем лежит? Как тебя зовут, лапочка?
      - Лека.
      - Забавное имя. Значит, так. Если ты за минуту дашь мне аргумент, из-за которого я решу рисковать своей свободой и здоровьем моего сына Вани, и моей бывшей жены, и моей мамочки, потому что могу сесть в совдеповскую тюрьму за наглую контрабанду, - Яша почесал пятерней свою лысину, - тогда будем глядеть, что можно сделать.
      - Вот. - Лека извлекла из кармана горсть зелененьких. - Вот тебе аргументы и факты. Не хочешь - другого найду. Не на одном тебе мир сошелся.
      - Думаешь? - Яша причмокнул толстыми губами, считая деньги. - Еще одну такую бумажку - и ты мне понравишься.
      - Подавись, кровопивец. - Лека сунула толстяку еще сто долларов.
      - Не кровопивец, а благодетель! - Яшка помахал бумажками в воздухе. Для такой красотулечки, как ты, я бы все и задаром сделал. Как увижу такую вот шатенку с зелеными глазами, сердце мое тает, как мороженое на батарее, и бери меня голыми руками! Но понимаешь, милая девочка, там на контроле сидят такие противные сердитые дядьки, которые без вот этих мерзких заграничных денег будут шмонать тебя до посинения, пока не оставят в одном дезабилье. И когда ты там, за бугром, продашь свою контрабанду и получишь свой гешефт, вспомни старого доброго дядю Яшу и выпей за его здоровье. А лучше обратись сразу ко мне, а то кинут тебя наши, ведь их там - как собак нерезаных! Или, того хуже, в ихнюю турецкую тюрягу засадят - хрен выберешься! Если золото, лучше сама и не пытайся!
      - Ладно, это мои проблемы. - Лека с опаской отдала кейс Зильберу.
      - Не бойся, не пропью. - Яша покачал чемодан на вытянутых руках. Ого, тяжелый! А что, если я залезу в него? Тайна твоя тогда - тю-тю?
      - Попробуй залезь, - ухмыльнулась Лека. - Посмотри, какая фирма-то? Этот "дипломат" даже автогеном не разрежешь.
      - А ты хитрая бабенка, я смотрю. Пошли, наши уж на поезд садятся. Яша взял девушку под ручку и, пыхтя, посеменил к перрону.
      * * *
      Такая жизнь нравилась Леке. Только сейчас она наконец-то вспомнила, что ей всего двадцать один год! А что было в ее жизни? Школу кончила, из института вылетела, на наркотиках несколько лет сидела, наконец, связалась с Демидом. Полгода с Диком, проведенные в непрерывных тренировках, в изучении чужих премудростей, закалили ее тело и укрепили дух, но и состарили лет на десять. Она привыкла решать все сама, не верить никому и ждать нападения с любой стороны, каждую минуту. А здесь относились к ней просто и покровительственно - как к двадцатилетней девчонке. И это было замечательно!
      Подумать только - целых полгода она никуда не вылезала из города! Теперь Лека наслаждалась всем: и зимним пейзажем, мелькающим за окнами, и бестолковой сутолокой людей, протаскивающих свои чемоданы по вагону на каждой остановке, и бесконечными тостами Яши. На Зильбера нашло вдохновение, очевидно навеянное присутствием красивой девушки, и он никак не мог остановиться. Он наливал стопку за стопкой (пили "Кристалл") и провозглашал все новые и новые тосты, заставляя ворочаться пассажиров, пытающихся заснуть в соседних плацкартах. Тосты свои Яша по большей части составлял из наскоро переделанных анекдотов, приделав к ним неожиданный иногда нравоучительный, а иногда и вовсе неприличный конец. Получалось смешно, хотя анекдоты были в основном весьма бородатыми.
      Поезд мчался на Москву. Все "челноки" давно спали, привычно отрубившись под бормотание Яши. Демид свернулся калачиком на верхней полке и, наверное, смотрел свой очередной китайский сон, обняв сумку с одеждой.
      - Слушай, Лека... - Глаза Яши слипались, но он мужественно боролся со сном. - Твой Демид, он вареный какой-то. Болеет, что ли?
      - Ага. Ты его не трогай, ладно? Он нормальный мужик. Просто травма у него была. Сотрясение мозга. Еще не очухался.
      - Ладно, Дему твоего не обижу, - покровительственно улыбнулся Яша. Со мной не пропадете. Деньжат решили заработать? Со мной у вас деньги будут. Видал-ла орлов? - Он сделал пьяный жест в сторону спящих своих сотоварищей. - Вон дрыхнут. Это я их вытащил... Из дерьмища такого... Все с высшим образованием. Ну, почти все. А у меня их - два. Высших. Первое музыкальное. - Яша начал загибать пальцы. - Из консерватории меня, правда, пнули. За полгода до выпуска. С-суки. Подумаешь, пил я... Я знаешь как играл! Я почище Докшицера играл! - Яша поднес ко рту свои ручки с короткими и толстыми волосатыми пальцами и затрубил какую-то мелодию. Лека треснула его по спине, и Яша закашлялся.
      - А второе образование?
      - А... - отмахнулся Зилъбер. - Университет. Физика. Получился из хорошего музыканта дерьмовый инженер. Сто десять рэ - и то за счастье было. Тоска... Что с такой жизни возьмешь? Только напиться да повеситься!
      - Что ты и делал...
      - Нет! - обиженно запротестовал Яша. - Пить, конечно, я пил! Но умеренно. А вот чтоб в петлю свою шею совать - хрен дождетесь! Яков Матвеевич еще всех вас переживет, и перепьет, и перетрахает, и пере...
      Яша навалился рукой на столик и захрапел. Лека перекинула его на нижнюю полку - мужик спал мертвецким пьяным сном. Она поднялась наверх и поцеловала Демида в щеку. А потом свернулась на свободном матрасе и заснула под мерный стук колес.
      * * *
      Турция оказалась совсем не такой, как представляла ее Лека. Вполне цивилизованная, почти европейская страна. Бесконечные вывески с английскими, коряво написанными названиями. Кварталы высоких панельных домов. Даже местные жители выглядели как-то не по-турецки: женщины были красивы и хорошо одеты, мужчины улыбчивы и разговорчивы. Но стоило свернуть в старые кварталы, и Восток обступал тебя со всех сторон. В этих узких улочках, мощенных серым камнем, лезущих в гору и петляющих как попало, с их домиками со вторыми этажами, выступающими над мостовой, с зазывалами, хватающими за руки, с дымным ароматом люля-кебаба и жареных бараньих лопаток, витал многовековой дух шумного базара. Торговали везде - где попало и чем попало. Стоило только остановить взгляд на лице какого-нибудь продавца из обжорного ряда, как ты оказывался в плену. "Русски мадам, дэвушк, бей-эфенди, ван миныт, свэжи лаваш! Кушыйт!" Ладный усатый молодец кидал на тарелку аппетитную лепешку, бросал сверху кучу зелени и поливал каким-то ароматным соусом. Расторопный парнишка с треугольным подносом и стаканчиками с чаем тут же выныривал из толпы. Стоило все это копейки, и бывалые "челноки" посмеивались над Лекой и Демой, набивающими свои желудки всякими вкусностями на каждом углу. Особенно старался Демид - отощав за недели вынужденного поста, он не знал никакой меры, норовя попробовать любое блюдо, которое попадалось ему на глаза.
      Сам Яша с коллегами был озабочен другим. Ежеминутно останавливались они рядом с очередным темпераментным брюнетом и перебрасывались фразами на невероятной смеси английского, турецкого и русского языков. Впрочем, кажется, дельцы понимали друг друга с полуслова. Разговор мог длиться минут двадцать - самым трудным делом было вырваться из рук продавца. Каждый из них считал, что если вы сказали ему хоть три слова, то сделали серьезную заявку на то, чтобы купить у него партию обуви, или французской косметики местного производства, или хотя бы связку эксклюзивных часов "Ролекс", слепленных на подпольной фабрике в Малайзии.
      - Алла, а почему Яков сам ищет? - Лека обратилась к одной из "челночниц" - пышнотелой даме средних лет, перекрашенной в блондинку. - Он же постоянно сюда катается. У него что, нет постоянных поставщиков?
      - Да были. Вчера звонили, так они такую цену заломили, козлы, что и связываться не стоит. Плевать! Им же хуже! Здесь таких, как они, море. Только свистни. Сама увидишь.
      Наконец Толик, приятель Яши, нашел то, что нужно. Около автостанции, носившей замечательное название "Отобюс дуракы", к нему подрулил потрепанный "шевроле" с двумя джигитами-седоками. "Кожа сумка, - выпалил один из них, - очен хорош, куртка, рьемен. Едым?" - "Хау мач? - Толик сделал характерное движение пальцами. - Почем шмотки-то?" - "Дешев, очен дешев! - Турок заговорщически улыбнулся, блеснув золотыми зубами. Фэктори!"
      - Толян, это то, что надо! - Яша толкнул локтем приятеля. - На фабрику зовет. Там со скидкой возьмем.
      Все впятером загрузились в огромный дребезжащий "шевроле". Алла при этом каким-то образом оказалась на переднем сиденье, между жизнерадостными хозяевами. Лека отметила, что полненькая, крашенная под блондинку Алла вызывала у местных мужчин просто пожар страсти в глазах, чем она весьма беззастенчиво пользовалась при торговле, сбавляя цену до бесстыдно низкой. Машина понеслась по улочкам, визжа сношенными тормозами на поворотах и сигналя всем знакомым, которые то и дело попадались на пути. Водитель лихо крутил баранку левой рукой. Правую же он как бы невзначай положил на спинку сиденья, сзади Аллы. Турки беспрестанно несли какую-то тарабарщину, обращаясь к Алле, она кокетливо хихикала, оборачиваясь назад.
      Наконец они свернули в глухой и невероятно узкий проулок. Машина пронеслась по нему, едва не задевая крыльями каменные стены, и остановилась около огромных ворот.
      - Ничего себе фабрика, - засомневалась Лека. - Тюрьма прямо какая-то.
      - Все нормально! - Толик улыбался. - Здесь все фабрики так выглядят. Восток...
      Внутри было темно, страшно воняло кожей. На втором этаже стало посветлее, имелась даже небольшая витрина, где под стеклом пылились разноцветные сумки. Турки стали тыкать в них пальцами и что-то объяснять Толе. Они, очевидно, посчитали его за главного.
      - Дерьмо! - Яша отстранил Толика рукой и грозно выпятил свой живот, побагровев, как помидор. - Иско-жа! Или давайте хороший товар, или я не знаю что! Вы что, хочете тут сказать, что за эту резину я вам бакшиш давать буду?
      Парни посмотрели на Яшу с уважением и исчезли. Через пять минут они появились, с ног до головы увешанные куртками, сумками, ремнями с желтыми бляшками. Вороха товара полетели на пол. Начался яростный торг. Яша брызгал слюной, Алла вторила ему визгливым голосом. Продавцы трясли куртками, растягивали их, едва не отрывая рукава, и орали не хуже своих привередливых покупателей. Голова Леки кругом пошла от такого содома. Она уже решила, что сейчас начнется драка и они все-таки попадут в ту самую "ихнюю" тюрягу. Но судя по всему, дела шли своим чередом. Куча отобранных вещей на полу росла, приносились новые охапки, и снова начиналась отчаянная перебранка. Наконец Яша заявил: "Хватит!" - и извлек из кармана калькулятор.
      Минут десять "челноки" обсчитывали товар, тихо переругиваясь. Очевидно, сумма показалась им слишком большой, Яков грозно выступил на шаг вперед, ткнул толстым пальцем в кучу кожи и заявил: "Бэд кволити! Третий сорт, и то с натяжкой!"
      Что тут началось! Хозяева били себя в грудь и клялись, что изделий лучше не найти во всей Турции. Алла разрывала своими могучими руками несчастную белую сумочку и верещала: "Нет, ты посмотри, это шов, по-твоему? Нитки - гнилье!!!" Цену сбили еще на четверть. При этом, как ни странно, остались страшно довольны все - и "челноки", и продавцы. Товар начали запихивать в огромные баулы, появились неизменные стаканчики с чаем и лаваш, а Толя извлек откуда-то бутылку "Русской". Сделка века свершилась.
      - Толь, - обалдевшая Лека пихнула парня локтем. - Это что, всегда такой бардак тут?
      - Почему "бардак"? - Толян пыхтел, утрамбовывая куртки. - Все путем, здесь так положено. Если ты отдашь деньги и заберешь товар безо всякой торговли, решат, что ты просто дурак! Это еще что! Видела бы ты, как Яша ходит дома на рынок покупать себе два кочана капусты. Вот это ураган! Все бабки от него прячутся! За бесценок выторгует, зверь, без штанов оставит! Профессионал!
      * * *
      Вечером в гостинице обмывали покупки. Яша, как всегда, напился и секретничал с Лекой:
      - Эх, люблю Турцию! Веселая страна, если привыкнуть - жить можно неплохо. И люди ничего, хоть и мусульмане. Ей-богу, бросил бы все и уехал сюда, если бы не национальность.
      - А что национальность?
      - Ну как что? Ладно, сейчас тут люди нормальные у власти, на религию не давят. А вдруг придут какие-нибудь "Серые волки", начнут вводить законы шариата? Тут, в Турции, такие фанатики есть, только держись! С ними расслабляться не следует. Враз меня к стенке поставят. - Яша прищурился и внимательно посмотрел на девушку. - Слушай, Лека, а ты, случаем, не еврейка?
      - Да нет вообще-то. - Лека засмеялась. - А что, похожа?
      - Подумаешь, не похожа! Я вот тоже не похож.
      - Ты так думаешь? - Лека осмотрела кругленького носатого Зильбера. Тогда я уж не знаю, кто похож. Может быть, Толик? - Она кивнула на белобрысого усатого Толяна, выяснявшего в углу отношения с Аллой.
      - Ладно смеяться-то! - обиделся Яша. - Все вы хороши. Побывай вот в моей шкуре! Можно подумать, я из принципиальных соображений евреем родился...
      Лека промолчала. Ее волновали совсем другие проблемы.
      * * *
      После Турции Лека и Демид продолжили свое путешествие, запутывая следы. Маршрут их был извилист и диктовался случайностью. После Румынии и Словакии они побывали в Венеции - мрачном влажном городе, где каналы меж древних дворцов пахли застоявшейся веками водой. Нигде не ощущалось присутствия Врага - кажется, он потерял их след. Демид рвался в Китай - во снах своих он жил другой жизнью, где-то в средневековой Поднебесной империи. Ему казалось, что сны эти могут привести его к разгадке теперешнего состояния, дать ключ к выходу. Но Лека решительно воспротивилась - ей надоело скитаться по свету, хотелось ощутить твердую почву под ногами. Россия все еще пугала их - где-то там беглецов ждал Табунщик, набирая силу. И они направились в Прибалтику.
      Глава 6
      - Демид, ты просто клоун! Ни капли серьезности в тебе нет! Ну что ты напялил - посмотри на себя!
      Демид и вправду выглядел несколько экстравагантно. На нем был длинный голубой халат, расшитый серебряными птицами и стянутый атласным кушаком шириной в две ладони. Каждую руку украшали по три перстня с неправдоподобно огромными камнями - сапфирами, топазами, хризобериллами. Голову же Демида увенчивал длинный остроконечный колпак - вероятно, бедный Дема скопировал его из клипа "Пет шоп бойз". В одной руке Демид держал длинный мундштук из красного дерева без папиросы, в другой - записную книжку с золотыми уголками, обтянутую тисненым сафьяном.
      - Это красивые вещи, моя милая, - наставительно произнес Демид. Люди, которые их изготовили, в полной мере обладали чувством изящного. Кропотливая работа и мастерство, отточенное десятилетиями, - вот о чем думаешь, когда глядишь на все это. Видите ли, девушка, нельзя спешить, когда собираешься создать произведение искусства - будь то картина, роман или просто портсигар с инкрустацией. Спешка - она убивает великое.
      - Ну и что ты этим хочешь сказать?
      - Не ругай меня, солнышко. Кто знает, может быть, дни жизни моей сочтены, и недолго мне еще осталось наслаждаться маленькими радостями земного существования? Так стоит ли подчинять себя вынужденному распорядку, давить ростки безумной тяги к роскоши? Если мне нравится этот халат - я буду носить его и наслаждаться нежной прохладой шелка из долины Цюйфу, что бы об этом ни думали прочие обитатели мира. - Он почесал мундштуком переносицу. - О чем это я? Да! Послушай, ангел мой, стихи, которые я написал этим чудным утром, наблюдая, как солнце распускает нежные лепестки рассвета над тихою синевою вод. Мне кажется, они потрясут мир...
      Он лизнул палец и зашелестел хрупкими страницами блокнота. Лека посмотрела на него с нежностью.
      "Милый Демид. Милый мой большой ребенок. Достаточно умный, чтобы позволить себе говорить глупости. Достаточно сильный, чтобы разрешить себе выглядеть слабым. Достаточно уверенный в себе, чтобы вдоволь посмеяться над самим собой. Актер, забывший свою роль, но делающий вид, что знает ее назубок. Ну чем ты поразишь меня сейчас?"

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28