Наступило тягостное молчание. Кэл взглянул на Никки, потом на Мишель.
      — Ну, давай, — сказал он наконец. — Ты ведь насамом деле не веришь, что это я? Особенно после вчерашнего?
      — Нет, — сказала Мишель. — И если в глубине души я считала, что с гибелью Лероя все кончено, то теперь все сомнения отпали.
      — У меня тоже, — призналась Никки. — Кто-то по-прежнему разгуливает на свободе. И ему есть, что скрывать.
      Кэл глубоко вздохнул и опустил голову. Мишель в задумчивости потрогала виски.
      — Минутку… я забыла сделать одну вещь. — Она опять позвонила в офис и попросила: — Попридержите эту информацию, пока я не проверю некоторые факты. — Она помолчала, вслушиваясь. — Нет-нет, время терпит. Не волнуйтесь. — Последовала новая пауза; Мишель напряженно потирала лоб.
      — Ну ладно, — сказала она наконец. — Не пускайте ее в эфир, сколько сможете. — Она положила трубку и повернулась.
      — Дело в том, что это сообщение поступило не только в агентство, — объяснила она Кэлу и Никки. — Мой коллега убежден, что полиция тоже его получила.
      Кэл хотел что-то сказать, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник доктор Бартум.
      — У вас тут на удивление спокойно, — заявил он, но никто его оптимизма не разделил.
      Бартум подошел к кровати, и Никки встала с нее.
      — Похоже, на скучную жизнь вам пожаловаться нельзя; сначала — эпилепсия, теперь — переломы… Как себя чувствуете? — Бартум был несколько взвинчен, и Кэл понимал, что он сгорает от любопытства. Доктор слегка поскреб подбородок, и в тишине этот звук показался неприлично громким.
      — Вероятно, в моей жизни бывали и более удачные недели, — произнес Кэл.
      — Не сомневаюсь. Мне нужно осмотреть вас. Не могли бы вы прилечь?
      Кэл вытянулся на кровати во весь рост, а доктор Бартум, подняв две небольшие пластинки с обеих сторон кровати, включил настенный экран и внимательно вгляделся в изображение грудной клетки.
      — Ну что же, неплохо, — сказал он наконец. — Но вам нужно лежать.
      — Не уверен, что в ближайшее время мне предоставится такая возможность, — признался Кэл.
      Доктор удивленно воззрился на него, потом перевел взгляд на Никки.
      — Он меня не слушается, — сказала она в ответ на невысказанный, но очевидный вопрос.
      — Лезет, очертя голову, куда ни попадя.
      — Наверное, мне следовало бы дать вам пистолет и пули с транквилизатором, чтобы вы стреляли в него всякий раз, когда он шевельнется.
      Никки скептически посмотрела на Кэла.
      — Вряд ли даже это его остановит. Может, вам удастся поставить его на ноги через денек-другой?
      — ДЕНЕК-ДРУГОЙ? — возмутился Кэл, и Никки обиженно замолчала.
      — Надеюсь, до завтрашнего утра вы потерпите? — спросил Бартум, плотно поджав губы.
      — Как насчет десяти минут? — улыбнулся Кэл, и на этих словах дверь в палату распахнулась.
      — Какие еще десять минут? — спросил лейтенант Добсон, входя в палату. — Надеюсь, у вас не было намерения улизнуть?
      — Ваша оперативность, сэр, не оставила мне никаких шансов, — ехидно заметил Кэл.
      Добсон задумчиво посмотрел на него.
      — Для раненого вы слишком хорошо информированы, — буркнул он. — Мне нужно поговорить с вами. Наедине.
      — У меня здесь ни от кого секретов нет, — сказал Кэл. Никки и Мишель и так обо всем были осведомлены, а на доктора Бартума, сгоравшего от плохо скрываемого любопытства, жалко было смотреть.
 
      — Впоследствии вы можете передумать, — напомнил Добсон.
      — Тогда я попрошу удалиться всех.
      — Хорошо, в конце концов это ваше право. — Лейтенант подошел к кровати, но садиться не стал. — Не говорите ничего, что впоследствии может быть использовано против вас, — произнес он ритуальную фразу и подчеркнутым движением включил наручный компьютер.
      — Ясно, — сказал Кэл.
      — Очевидно, вам уже известно, что мы получили рапорт, в котором утверждается, что это вы убили Габриэля Доминго.
      Доктор Бартум непроизвольно охнул; все дружно посмотрели на него, и он в смущении прикрыл рот рукой.
      — Рапорт или анонимное сообщение? — попросил уточнить Кэл.
      — Сообщение было действительно анонимным, но это к делу не относится.
      — Речь идет о Габриэле Доминго, рабочем-строителе?
      — Да.
      — Или об «Ангеле» Габриэле Доминго, тайном агенте полиции?
      Лейтенант Добсон прищурился.
      — Что конкретно вы имеете в виду?
      — Об этом позже. Какие у вас вопросы ко мне?
      — Вы признаете, что посетили салон «Забвение» в ту ночь, когда Доминго был обнаружен мертвым?
      — Подумайте сами, лейтенант. Будь у меня стерта память, как бы я смог работать всю эту неделю? Я ведь и на службу ходил, не забывайте.
      — Вы не ответили на мой вопрос.
      — На ваш вопрос вообще невозможно ответить. Если я там не был — ответ «нет». Если был — то вспомнить об этом не могу, а значит, ответ опять будет «нет». Следующий вопрос?
      Добсон занервничал: допрос явно развивался не так, как он планировал.
      — Отлично. Есть сведения, что у вас имелись запрещенные наркотики, которые вы дали своей жене, а она, в свою очередь, кому-то из персонала клиники?
      Кэл с трудом удержался, чтобы не взглянуть на Никки. Об этом они могли знать только либо от нее самой, либо от Мишель, либо от того, кому Никки передала капсулы.
      — Что вы имели в виду под словом «дать» — передать кому-то из рук в руки, или дать для употребления?
      — Стоп, хватит, — сказал лейтенант, начиная сердиться. — Если вы собираетесь чинить препятствия или стараться запутать следствие, мы сейчас же отправимся в управление, и ваша жена…
      Внезапно гневную речь лейтенанта прервал мелодичный звон, раздавшийся из его наручного компьютера. Сначала Добсон, казалось, готов был проигнорировать вызов и продолжить допрос, но затем передумал.
      — Минутку, — сказал он и вышел из палаты.
      Кэл взглянул на Никки, на Мишель и затем — на доктора Бартума На мясистом лице врача читалось неподдельное изумление; Мишель, похоже, собиралась что-то сказать, но, взглянув на Бартума, промолчала.
      Вскоре Добсон появился опять, и лицо у него было не менее удивленное, чем у доктора Бартума. Кэл полагал, что в силу профессии и тому, и другому требуется умение хорошо скрывать свои чувства, но сегодня, видимо, был особенный день.
      Однако в отличие от доктора лейтенант был еще и подавлен.
      — Я вынужден отложить нашу беседу, — сухо сказал он и, одарив Кэла долгим взглядом, направился к двери.
      — Минутку, лейтенант, — бросил ему вдогонку Кэл. — Что случилось? И что значит «отложить»? Отложить до обеда?
      — Не знаю, — ответил тот, обернувшись. — Я лишь выполняю приказ.
      — Другими словами теперь вы считаете, что у меня связи в высоких кабинетах?
      — Вы насмотрелись дурацких фильмов, Донли. Майк Джонс не покровительствовал еще никому. Какими бы ни были причины, можете быть уверены — они более чем веские. — Сказав это, лейтенант Добсон удалился, и Кэл готов был поклясться, что дверь за собой он прикрыл гораздо мягче, чем полагается рассерженному и сильно озадаченному полицейскому.
      С лица Бартума по-прежнему не сходило удивленное выражение. Кэл был смущен не меньше остальных.
      — Доктор, вы не могли бы оставить нас на несколько минут, — попросил тот.
      — Что? А, да-да, конечно, — растерянно пробормотал он.
      Когда Бартум вышел, они обменялись недоумевающими взглядами. Первой нарушила молчание Мишель.
      — Похоже, акции гипотезы о полицейском агентенемного возросли, — заметила она.
      — Да, похоже, — согласился Кэл. — И у меня складывается впечатление, что Майк Джонс — это и есть тот самый «Джам».
      — Ну, это уж совсем бездоказательно, — возмутилась Никки.
      — Что тебе известно об этом Джонсе? — спросил Кэл у Мишель.
      — Один из высших руководителей полиции, — ответила та. — Пользуется репутацией смелого и решительного человека. Как правило, его гораздо больше интересует результат, а не способы, которыми он достигается, но никто еще не обвинял его в нарушении общественных интересов. Ростом чуть ниже меня, сложен плотно, носит короткую стрижку.
      Описание показалось Кэлу знакомым.
      — Однако если я прав, — сказал он, — тогда непойму, почему он не вышел на контакт, когда я послал ему сообщение.
      — Я вижу, ты телепат, — послышался голос Винсента. — Только что поступило сообщение, подписанное «Джам». Зачитать — или как?
      — Зачитывай.
      — Слушайте: «Если ты потерял память, не представляю, как можно ответить на твой последний запрос. Добсона я отозвал, как, должно быть, ты уже знаешь. Не вижу, каким образом Крантц мог быть причастен к гибели Доминго При получении информации — со общи. Джам».
      Кэл посмотрел на Никки; глаза ее сияли.
      — Итак, Джам — это Майк Джонс. Я послал ему сообщение, и он ответил. Значит, я действительно работал на полицию.
      — Может, предупредить его о «Виттории»? — предложила она.
      — Нет, еще рано. У нашего друга есть еще время сделать ошибку. Мишель, записи целы?
      — Да, они все в моем рабочем компьютере.
      — А отлет назначен на завтрашнее утро, верно? — уточнил Кэл.
      Мишель утвердительно кивнула.
      — Значит, в нашем распоряжении есть еще около восемнадцати часов.
      — Двадцать четыре часа и, возможно, уже ни одной ниточки, — добавила Никки.
      — Кстати, а как дела у Расса Толбора? Винсент, что там сейчас происходит?
      — Ничего. Сейчас его нет ни в офисе, ни на «Виттории», ни у Галентайна. В своей квартире на Дедале он вчера так ине появился, но я исправно слушал все разговоры.
      — И по-прежнему ничего подозрительного?
      — Ничего.
      — О чем же он говорил?
      — Ключевые слова вас устроят? — поинтересовался Винсент.
      — Вполне.
      — Дедал, отправление, Земля, исследование, последние испытания, дружба, история, работа, религия, спорт, «Виттория».
      — А убийство, стирание памяти?
      — Ни разу не упоминались.
      Кэл откинулся на подушку, пытаясь найти хоть одну зацепку, позволяющую связать между собой разрозненные факты, но ухватиться было не за что.
      — Воспроизведи, пожалуйста, какой-нибудь разговор об «отправлении».
      — Слушаюсь; записан вчера в девятнадцать часов двенадцать минут.
      Из динамика Винсента донесся знакомый голос.
      — Отправление будет трудным, — говорил Толбор неизвестному собеседнику. — Я уговаривал тебя лететь, но в некотором смысле сам предпочел бы остаться.
      — Ну, еще не поздно. Назначь кого-нибудь вместо себя. — Второй голос принадлежал, очевидно, одному из тех друзей Толбора, которых Кэл видел вместе с ним «У Галентайна».
      — Не так-то это просто, — отозвался Толбор и, не много помолчав, добавил. — Сегодня перевез последние вещи, а я уже так свыкся с этим домом.
      — Твои новый дом на «Виттории» ничуть не хуже. Ты быстро привыкнешь.
      — Может быть, — с тоской произнес Толбор.
      — Достаточно, Винсент, — сказал Кэл — Черт возьми, что же делать?
      Мишель решительно встала.
      — Пока ты ломаешь голову, может, мне вернуться в агентство и еще немного покопаться в архивах?
      — Не знаю, — сказал Кэл, взвешивая в уме ее предложение — Ничего лучше придумать не могу А ты как считаешь, Никки?
      Никки неопределенно тряхнула головой; когда Мишель вышла, она с обеспокоенным видом вновь присела на кровать.
      — Может, разгадки не существует вообще? — спросила она. — Ты не учел такую возможность?
      — Учел, — сказал Кэл и коснулся ее руки.
      Никки серьезно посмотрела на него, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
      — Как ты считаешь, в полицию заявил тот человек, которому ты отдала на анализ капсулы с «Виталом-22»? — спросил Кэл. — Я лично другого варианта не вижу.
      — Вообще-то я об этом не думала. Но она сейчас как раз на дежурстве; можно спросить.
      — Вот так, напрямую? — недоверчиво нахмурился Кэл.
      — Да. — Никки наклонилась, поцеловала его в губы и вышла.
      Несмотря на сломанные ребра, синяки и полную неизвестность, в эту минуту Кэл чувствовал себя совершенно здоровым Возможно, это был отзвук той надежды на спасение, которую он однажды разделил с Никки.
      Кэл предавался приятным раздумьям еще несколько минут и почти забыл об убийстве Доминго.
      Слушай, Винсент, — неожиданно спросил он, — а что лично ты обо всем этом думаешь? Вернется она ко мне или нет?
      — Мой процент правильного предсказания человеческих реакций, наверное, даже ниже вашего.
      — Даже?
      — Не обращайте внимания. Вам сообщение. От Мишель.
      — Давай.
      Едва она появилась на экране, Кэл сразу понял, что произошло что-то ужасное.
      — Что случилось? — обеспокоенно произнес он.
      — Мой компьютер… он разрушен. И весь кабинет тоже.
      — Что, еще один взрыв? — Кэл приподнялся на локте.
      — Нет, похоже, ручной лазер. Все изрезано на куски.
      — Кто-нибудь пострадал?
      — Нет, но все записи уничтожены.
      Но Кэлу было уже не до них: во-первых, безопасность Мишель волновала его куда больше, чем судьба ее кабинета, а во-вторых, теперь исчезли последние сомнения — утечка информации действительно произошла — но через кого? И каким образом?
      — Ясно, — вслух сказал он.
      — Ясно?! И это все, что ты можешь сказать?! — Мишель яростно махнула рукой, но больше ничего не добавила.
      — Извини, Мишель, просто я очень рад, что с тобой ничего не случилось. Теперь мне нужно подумать. Может, ты наведешь там порядок и перезвонишь?
      — Ладно, — Мишель глубоко вздохнула — Хорошо. Позвоню, как только выясню — может, что и уцелело.
      Что делать дальше, Кэл не имел ни малейшего представления, но отдыхать на больничной койке тоже не собирался. Кряхтя, он поднялся с кровати и, пошатываясь, отправился в туалет. Грудь болела, но в целом его состояние заметно улучшилось.
      Доктор Бартум даром времени не терял — одежда Кэла уже была готова Труднее всего оказалось натянуть носки, но он справился и с этим Когда Винсент вновь подал голос, процедура одевания была уже почти завершена.
      — Еще одно сообщение от Джама, — сказал он. — Зачитываю: «Необходима личная встреча — появились новые данные относительно Доминго. В управление не звони; место: лаборатория номер 8 в промышленном модуле, время четырнадцать ноль-ноль. Никому не говори. Все объясню при встрече».
      Кэл вернулся к кровати и осторожно опустился на нее. Просьба никому не говорить показалась ему странной. Даже Никки и Мишель? Не может же Джонс всерьез подозревать их? Скорее всего он решил, что за кем-то из них установлена слежка и боится новой утечки информации.
      Не исключено, что его, Кэла, тоже кто-то прослушивает — так же, как он Толбора. Он на собственном опыте убедился, что установить жучки в нужном месте — не такая уж сложная задача.
      Некоторое время Кэл обдумывал эту мысль и внезапно невероятная догадка пронзила его — настолько невероятная, что он непроизвольно вздрогнул.
      Только один человек мог подслушать все его разговоры — и с Никки, и с Мишель, и с Дэйвом, и с Лероем.
      Собственно, это был не вполне человек; Кэла захлестнула горячая волна гнева.

      Ну конечно! Винсент! Именно он присутствовал при всех разговорах, которые Кэл вел на протяжении последних дней. И именно Винсент продолжал передавать информацию Мишель даже после того, как Кэл лично приказал ему отключиться.
      И в то же время, если бы не он, Кэлу вряд ли бы удалось остаться в живых. Но только теперь Кэл понял, чем на самом деле объясняется его непослушание.
      Кэл затравленно оглядел унылые стены больничной палаты. На душе было пусто и горько — словно он только что потерял еще одного друга. И потерял так же безвозвратно, как и Тома.
      Проверить собственную гипотезу Кэл не мог, но понимал, что отныне действовать придется так, будто каждое произнесенное им слово становится известно врагу. Внезапно он сообразил, что такое положение вещей дает ему определенное преимущество перед противником.
      Кэл решительно поднялся с кровати. Сломанные ребра болели, но он упрямо сделал один шаг. Потом другой.
      В голове, сменяя друг друга, бешено крутились мысли. Больше всего Кэлу не давало покоя последнее сообщение от Джама. Если Джонс действительно намекал на Мишель или Никки, значит, он был неправильно информирован, но если предположить, что Джам не имеет к этому никакого отношения, тогда все становилось на свои места. Кто-то действительно хотел встретиться с Кэлом наедине и при этом позаботился о том, чтобы тому не откуда было ждать помощи.
      Ловушка. И подстроить ее мог только один человек — тот, кому передавал информацию Винсент.
      Внезапно послышался звук открываемой двери. Кэл поднял глаза — на пороге стояла Никки.
      — Я спросила ее, — выпалила Никки. — Это не она.
      Конечно, не она, подумал про себя Кэл, это и не может быть она. Теперь задача заключалась в том, чтобы таинственный соглядатай не услышал лишнего.
      — Спасибо, — как можно непринужденнее сказал он.
      — Похоже, ты и не очень-то об этом беспокоился. — Никки подошла поближе и участливо заглянула в лицо мужу.
      Задача оказалась труднее, чем Кэл предполагал.
      — Да нет, почему, — возразил он. — Просто у меня с самого начала было такое предчувствие. Я ведь знаю, как ты разборчива в выборе друзей.
      — А ты, я гляжу, уже и одеться успел, — заметила Никки.
      — М-да. Я что-то залежался, пора и делом заняться — Кэл едва удержался, чтобы не намекнуть ей, что должен вернуться через час-другой, но он не имел права давать противнику, следящему за каждым его шагом, повода преследовать еще и Никки.
      — Пожалуй, я пойду с тобой. Немного свежего воздуха мне не повредит.
      — Никки… ты понимаешь… я бы хотел немного побыть один… мысли в порядок привести, и все такое…
      Никки озадаченно нахмурилась.
      — Кэл, — подозрительно спросила она. — Что ты опять задумал?
      — Могу я сделать то, что хочу?!
      Кэл никогда не умел лгать — особенно собственной жене — и с опозданием сообразил, что этих слов лучше было бы не говорить. Она наверняка слышала их слишком часто, и каждый раз они причиняли ей невыносимую боль.
      — Я знаю, о чем ты подумала, — торопливо заговорил он, — но честное слово, ты ошибаешься. Просто мне нужно выполнить одно поручение.
      — Какое? — потребовала она.
      — Как только вернусь, сразу же расскажу. — Неплохо бы написать ей записку, подумал Кэл, но ведь Винсент может не только подслушивать, но и подглядывать. А если даже и нет, непонятная пауза может вызвать подозрения.
      — Я хочу знать сейчас! — повысила голос Никки. — Ты всю неделю разглагольствовал, что у тебя нет ни каких секретов от меня.А ну, давай-ка выкладывай.
      — Я не могу, — через силу выдавил Кэл. Произнести эти слова было для него все равно что отсечь собственную руку, однако он ясно понимал, что в противном случае и он, и Никки скоро будут мертвы. — Пожалуйста, поверь мне, — добавил он, сам понимая, как жалко и неубедительно это прозвучало.
      Никки смерила его презрительным взглядом и непроизвольно сжала кулаки.
      — Поверить тебе? Тебе, Кэл? Да я в жизни теперь тебе не поверю!
      Кэл шагнул к ней, но она отшатнулась, закрылась руками и, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла. Когда дверь закрылась, Кэлу показалось, что между ними встала каменная стена; он вновь почувствовал тошноту: душевная боль оказалась намного сильнее боли физической.
      Полностью опустошенный, Кэл устало опустился на краешек кровати. Он попытался было сосредоточиться на послании «от Джама» и на Винсенте, чтобы выкинуть Никки из головы, но это не помогло.
      Теперь Никки никогда уже не вернется к нему… Память вновь ожила — на него нахлынули старые, очень старые воспоминания, и почему-то они постоянно возвращались к одному моменту…
      …В тот день он ушел на работу пораньше, чтобы успеть выполнить срочное поручение. Примерно через час позвонил Том и напомнил, что Кэл опаздывает на совещание в главном конференц-зале.
      Кэл бросился вниз, удивляясь, как это он умудрился напрочь забыть о такой важной вещи, но в конференц-зале его ждал лишь один человек — Никки. С бутылкой вина и легкой закуской. Оказывается, она уже успела переговорить с Томом и выпросить выходной для Кэла.
      Он даже не стал возвращаться в кабинет; они с Никки вышли из здания и отправились в парк.
      — Проклятие, — вслух произнес Кэл, пытаясь избавиться от докучливого воспоминания.
      — Это вы мне? — поинтересовался Винсент.
      — Нет, просто расстроился; хотел объяснить ей, что иду на встречу с Джонсом, да не смог. Слишком уж важная встреча, нельзя рисковать.
      «Интересно, а сам Винсент верит в эту отговорку», — внезапно подумалось ему. С другой стороны, компьютер может и не подозревать о том, что делает — уж кто-кто, а Кэл хорошо знал возможности современного программирования. Программа-вирус могла не только заставлять Винсента транслировать всю аудиоинформацию, но и воздействовать на его память и обратные связи.
      И все же гипотеза о том, что Винсент шпионил за ним все эти годы, представлялась Кэлу совершенно невероятной. Скорее всего это началось пять дней назад — в ту ночь, когда погиб Доминго.
      Кэл невесело усмехнулся про себя: за какие-то восемь часов был убит Доминго, он, Кэл, лишился собственной памяти, а Винсент стал предателем. Жаль только, что он не может сказать, в чью пользу шпионит.
      Кстати, этим человеком вполне мог оказаться и Толбор — если он заранее знал обо всех действиях Кэла и, в частности, о подслушивающей аппаратуре, которую тот установил, ему нетрудно было изобразить святую невинность и дружеское расположение к Кэлу. И наверняка он не мог удержаться от смеха, когда подслушивал человека, который сам пытался подслушивать его. Да и в компьютерах Толбор разбирался вполне достаточно, чтобы суметь загрузить в Винсента дополнительную программу.
      Но в принципе у каждой медали есть обратная сторона, и сложившуюся ситуацию легко можно было бы обратить себе на пользу, но для этого требовалось время, а как раз его-то у Кэла не было. Кроме того, он еще слишком многого не понял. Оставалось надеяться лишь на собственную находчивость, да на счастливый случай.
      Кэл резко поднялся с кровати.
      — Пора идти, а то опоздаю.
      — Как самочувствие? — спросил Винсент.
      — Нормально.
      Выйдя в коридор, Кэл ненадолго задумался. Если свернуть направо, можно было выйти из здания через служебный вход, но Кэл вспомнил свой предыдущий визит в клинику и повернул налево.
      Сделав в конце коридора еще один поворот, он оказался у поста дежурного медперсонала. С каждым шагом походка его становилась все увереннее, но Кэл сознательно напустил на себя болезненный вид.
      Как он и ожидал, медбрат — невысокий пухлый юноша со светлыми волосами — сам вышел ему навстречу.
      — Мистер Донли, если не ошибаюсь?
      — Верно. — Кэл резко свернул к стойке.
      — Куда вы собрались?
      — Я ухожу.
      — Но доктор Бартум еще не разрешал вам вставать.
      — Я не в тюрьме.
      — Конечно, сэр. Но в отсутствие разрешения на выписку я должен взять с вас справку об отказе от возможных претензий.
      Наконец-то! Кэл подошел вплотную к стойке и вытянул руки по швам, чтобы рукава закрыли запястья.
      Медбрат протянул ему листок бумаги и ручку на цепочке. Не сводя с юноши глаз, Кэл принялся писать.
      — А что это вообще означает? — спросил он как бы между делом. — Если я, допустим, помру у вас на пороге, доктора ни за что нельзя будет привлечь к ответственности?
      — Это простая формальность, мистер Донли. Чтобы пациенты лишний раз подумали, прежде чем пренебречь врачебными рекомендациями.
      — Вообще-то доктор Бартум разрешил покинуть клинику, но, наверное, просто не успел поставить в известность вас. — Кэл писал не переставая.
      — Я не могу выяснить это у него прямо сейчас. Пожалуйста, подпишите вот этот бланк.
      — Хорошо, хорошо. Где — вот здесь, где «пациент ознакомлен»?
      — Да, сэр. — Парень явно считал, что ни к чему разводить такую суету из-за простой подписи.
      Кэл размашисто расписался и сунул листок обратно в окошечко; медбрат даже не пошевелился.
      Снаружи светило жаркое полуденное солнце, но Кэла бил легкий озноб — то ли давали о себе знать полученные раны, то ли он чересчур нервничал. Кэл с сожалением вспомнил о пистолете — с ним ему наверняка было бы спокойнее.
      Конечно, можно было пойти и купить новый, но тогда неизвестный противник сразу заподозрил бы неладное — с чего бы это Кэлу покупать оружие перед встречей с Джонсом?
      — Винсент, — сказал он по дороге к трубе, — на звание лаборатории, где назначена встреча, кажется мне знакомым. Я бывал там раньше?
      — Не знаю; возможно, но еще до того, как попросили меня хранить большие объемы информации. Если вы были там на этой неделе — значит, мне уже пора немного разгрузиться.
      — Что, картинок слишком много?
      — Как сельдей в бочке — приходится каждый электрон на счету держать.
      — Вот и держи, — сухо ответил Кэл.
      — Бьюсь об заклад — вы решили, что я шучу?
      — Ты бы лучше делом занялся; скажи, успею ли я к ближайшему поезду, если буду идти с такой скоростью?
      Винсент мгновение помолчал — наверное, определял скорость Кэла.