долларов, выдвинутое бывшим главой Национального фонда спорта Борисом Фёдоровым, не осталось просто в эфире двух телекомпаний (НТВ и ОРТ) и обросло за пару дней после интервью с ним многими деталями настоящего скандала на верхнем этаже российских властей. Как сообщили редакции в пресс-центре Генеральной прокуратуры, заявление бывшего председателя Национального фонда спорта Бориса Фёдорова наконец поступило в Генеральную прокуратуру и Юрий Скуратов с ним уже ознакомился. В пресс-центре также сообщили, что заявлению Фёдорова „будет дан законный ход“.[1072]

Коржакову практически не оставили выхода, ему нужно было огрызаться. Его бывший подчинённый, сам написавший книгу о коррумпированности ельцинского окружения, объяснил: «Конечно, не в правилах офицеров спецслужб рассказывать о своих делах. Но иного выхода нет. В средствах массовой информации было вылито столько грязи на СБП, А. В. Коржакова и меня лично, что в старое время это стало бы поводом для дуэли. Но сегодня дуэли не в чести. Слишком многим пришлось бы бросать перчатку. Искренний рассказ о том, что я знаю, — единственно возможный „наш ответ Керзону“.[1073]

Осенью компромат начал всплывать и с противоположной стороны. Александр Коржаков прямо заявил, что он обладает компроматом на ряд высокопоставленных лиц в руководстве страны. Начались высказываться различные предположения о характере этих материалов и об их возможном использовании. «Например, относительно того, почему секретарь Совета безопасности Александр Лебедь публично поддержал Коржакова в период его словесной дуэли с Борисом Фёдоровым. Полагают, что с помощью компромата, собранного бывшим приближённым Б. Ельцина, Лебедю легче будет оттеснить оппонентов в борьбе за президентское кресло».[1074]

Быстрое сближение Лебедя с Коржаковым является показателем того как была натянута версия о сотрудничестве Лебедя и Чубайса в борьбе за снятие Коржакова, Барсукова и Сосковца (см. пункт 14.1 1.6. настоящей книги).

14.14.5. Главным «борцом» с коржаковским компроматом стал заместитель главы администрации президента Евгений Савостьянов. Он публично и не раз высказывался по этому вопросу. Логика савостьяновских рассуждения интересна.

Прежде всего, он стал убеждать, что ничего особо серьёзного у Коржакова нет. «Полагаю, — говорил Савостьянов, — в заявлениях генерала больше желания придать вес собственной персоне, чем реальной основе».[1075]

Он же поясняет: «…СБП за три года своего существования никакими громкими результатами похвастаться не могла. Её отличал легковесный подход: на грани мистики и авантюрности в руководстве. С точки зрения интересов государства работа СБП по высшим чиновникам оказалась малоэффективной».[1076]

И тут же следуют савостьяновские угрозы (а чего угрожать, если нечего боятся?) в адрес Коржакова : «Если у Коржакова существует компромат, собранный не на основании закона об оперативно-розыскной деятельности не зафиксирован документально, как это положено, значит, он использовал служебное положение в личных, корыстных целях и должен за это отвечать».[1077] Попросту говоря, это угроза в адрес бывшего главного охранника. При этом, Савостьянова, похоже, не интересует суть компромата, его интересует как можно сильнее запугать его владельца.

Интересно следующее рассуждение Савостьянова : «Надо сказать, что заявление Коржакова дало богатую пищу для прокуратуры. В частности, он заявил о том, что Березовский обратился к нему начальнику Службы безопасности президента с предложением убить известного предпринимателя Гу с инского.[1078] Генерал обязан был сам принять решительные меры в отношении Березовского или сообщить о его предложении в ФСБ или прокуратуру. Но из его заявления даже не видно, что он пытался отговорить Березовского от этой затеи. Если генерал сам отказался от участия в убийстве, то заказчик мог обратиться к кому-то другому. Это первый угол, в который загнал себя Коржаков : либо к нему приходили с предложением убить конкурента и он не заявил об этом в правоохранительные органы и должен за это отвечать, либо этого не было и он оклеветал человека, что тоже влечёт за собой уголовную ответственность».[1079]

С чисто формальной точки зрения это рассуждение Савостьянова верно. Но в стране, в которой президент за несколько лет совершил несколько государственных переворотов, расстрелял из танков символ демократии — парламент страны, в стране, где произошла «великая криминальная революция» обвинять человека в такой мелочи как недоносительство просто смешно. Хотя нет. Не смешно. Это просто одна из граней политического цинизма, когда видят иголку, если хотят её увидеть и не видят бревно, если не хотят его увидеть.

Кстати, Коржаков был деятельным соучастников некоторых из государственных переворотов, а это гораздо серьёзней, чем недоносительство. Но в этом его не обвиняют. Как же, ведь приказание на это давал сам президент страны.

14.14.6.»27 октября Президент России Борис Ельцин подписал распоряжение, которым поручил главе Федеральной службы охраны представить материалы к увольнению с военной службы бывшего начальника Службы безопасности Президента РФ Александра Коржакова. Как сообщает ИТАР-ТАСС, в документе говориться, что «генерал-лейтенант Коржаков после освобождения Указом Президента РФ от 20 июня 1996 года от занимаемой должности выступил с рядом клеветнических заявлений в адрес Президента РФ и членов его семьи, а также допустил разглашение информации конфиденциального характера, ставшей ему известной в связи с исполнением служебных обязанностей».[1080]

Охранник, действительно, порой знает очень много. «Офицер личной охраны, или, как называют себя люди этой профессии — „живой бронежилет“ — зачастую становится человеком не только хорошо информированным о жизни охраняемого лица, но и другом, и соратником, с которым ешь из одного котелка».[1081]

Распоряжением президента Коржаков, по сути дела, был обвинён в преступлении (разглашение служебной информации).

«— А знаете, в чем она заключалась? В том, что я обозвал Ельцина больным человеком, — рассказал … Александр Коржаков. — Ну не свинство ли это?! Я всегда был готов к отставке и неоднократно просил президента отправить меня на пенсию, но что это произойдёт таким свинским образом я и предположить не мог. А когда узнал, испытал настоящий шок. Естественно, я попытался защищаться».

А заключалось это все в чем: на следующий день после выхода распоряжения Коржаков обратился с иском к Ельцину о защите чести и достоинства в Кунцевский межмуниципальный народный суд Москвы. Он потребовал от президента опровержения порочащих его достоинство сведений.

«Да, я ждал справедливости, — вспоминал Коржаков, — ведь меня фактически растоптали. Но…суд не только отказал мне в иске, но ещё обязал оплатить гонорар адвокату ответчика».[1082]

14.14.7. «Трудно допустить, чтобы начальник охраны Сталина генерал Власик замыслил при жизни своего шефа познакомить общественность с некоторыми закрытыми сведениями из личной или общественной жизни вождя или его окружения. А можно ли представить, чтобы состоявший при Хрущёве на аналогичной должности военный чин, скажем, разжалованный с поста, хотя бы просто намекнул в одном из интервью, которые бы вздумал давать не всем подряд СМИ, но в сугубо эксклюзивном, предназначенном, к примеру, для АПН, о том, что он располагает неким компроматом, представляющим интерес для противников существующего режима?».[1083]

О Власике допустить, действительно, трудно. Но можно представить как поступил бывший руководитель политической разведки гитлеровской Германии Вальтер Шеленберг, написавший книги, в которой расписывал «неким компроматом, представляющим интерес для противников существующего режима».

Об эпидемии мемуаров, вспыхнувшей после распада Советского Союза мы уже говорили.[1084] И вот настало время, когда стали писать о политических деятелях новой России.

Ельцин не был первым, о ком в современной истории стали рассказывать подробности его бывшие приближённые. «…Первым, кто вынужденно покинув политическую арену; был при жизни атакован вместе с ним оказавшейся не у дел своей же, простите, обслугой (хотя и не только ей), стал Михаил Горбачёв».[1085] Но его атаковали после падения. При горбачевском правлении никто и пикнуть не смел. При Ельцине стало возможным раскрывать тайны даже во время его правления. А это уже кое о чем говорит. Хоть какая-то свобода слова все же была.

И Коржаков не был первым среди окружения первого российского президента, кто «раскололся» и начал рассказывать. Напомним, что провожая на новую должность бывшего пресс-секретаря президента Костикова, Коржаков сказал ему: «Слава, я знаю, что ты приготовил много материала и будешь в Ватикане работать над книгой. Я об одном прошу — не пиши плохо про президента. Про меня можешь что хочешь сочинять, про окружение, ради Бога. Но про президента — ни слова вранья. Иначе я тебе из-под земли достану».[1086]

Ещё ранее написал воспоминания руководитель охраны Брежнева и Горбачёва Владимир Медведев.

И вот настало время бывшего главного охранника писать мемуары. Вершиной коржаковской мемуаристики стала книга «Борис Ельцин : от рассвета до заката».

Написать книгу в полной тайне не получилось. Коржаков вспоминал: «Мне передавали, как плохо себя чувствует Ельцин и какие дерзкие планы вынашивали „победители“, лишь бы только заставить меня молчать».[1087]

Следует отметить, что автор настоящей книги должен бы быть благодарен Коржакову за его произведение, которое широко использовано в настоящей книге. Заметим, что благодарность первому президенту РФ за его мемуары уже высказана.[1088]

Кстати, нет особых сомнений, что мемуаристика президента была в числе факторов, которые подтолкнули на тот же путь его бывшего «кровного брата». Дурной пример заразителен (шутка). В их мемуарах даже есть общий подход, в отдельных местах они прямо таки дополняют друг друга.

Был ли Коржаков откровенен? Скорее всего, был. «Однако он умолчал о ряде сюжетов, связанных с главными просчётами режима, видимо, не желая иметь более крупные неприятности. Но достаточно было и этого. Бывший начальник разведки КГБ Лео н ид Шебаршин выразился по поводу этой книги так: «Коржаков приоткрыл дверь во внутренние президентские апартаменты. По России ударила струя крепкой вони (лучше бы он врал)».[1089]

Неполная откровенность характерна для бывших сотрудников спецслужб. Они словно намекают, что можем сказать и ещё больше, но пока помолчим. Подчинённый Коржакова, Стрелецкий, написав примерно такую же книгу, указал в ней: «В эту книгу вошла только незначительная часть того, что я видел и знаю. Появится ли вторая книга — покажет время…».[1090]

Обычно за этим скрывается опасение за свою судьбу и желание обезопасить себя. Половинчатая правда подчёркивает также, что экс-главный охранник частично все ещё оставался в сфере новой номенклатуры.

14.14.8. Заметим, что в рассуждении о коржаковских писаниях есть этическая сторона. Для начала остановимся на ней в изложении тех, кто критиковал поступок Коржакова.

«Пока, стало быть, политические гладиаторы выясняют отношения в очередном историческом конфликте, зачастую выдавая свои личные интересы за интересы России и по привычке пугая народ очередным грядущем путчем, из-за их спин выныривает то один, то другой человек из обслуги и, взгромоздившись на трибуну, устно или письменно принимается обличать своего бывшего хозяина, запасшись компроматом именно за долгие годы безупречного ему служения. При этом, само собой, каждый отставник попадает в поле повышенного общественного внимания и первым делом оповещает легковерную публику, что сам-то он, лично, пострадал исключительно за свои чересчур прогрессивные убеждения… Они заговорили в полный голос — телохранители, секретари, помощники, разоблачая тех, перед кем вчера ещё заискивались, кому обязаны своим проникновением и пребыванием в верхах, обретённым весом и положением, да и не в последнюю очередь, так сказать, высокой степенью материальной защищённости от житейских невзгод. Теперь, не отказываясь от нажитого, идут дальше — с гарантируемой демократией безопасной отвагой берут на себя роль прокуроров вчерашних покровителей. Как бы не доверяя эту роль тем, кто своей незапятнанностью карьерными претензиями имеет на неё приоритетное право. Они вроде бы и тогда были часты в помыслах, когда соглашались стать приближёнными, и теперь чисты… Но яснее ясного, что… ходившие во власть, а затем, как правило, не по своей воле оттуда вернувшиеся, пребывали там отнюдь не из чистого радения о благах родного отечества. Хотя И НЕ ТОТ случай, когда журналисты меняют профессию, чтобы изучить изнутри господствующие в том круге нравы. Цель в таких случаях прозаичнее и практичнее. Да и так ли важны личные побуждения, если объективно все выглядит, как говориться, однозначно: эти правдоискатели просто-напросто ловко устраиваются в жизни. Сначала, проникнув в высшие эшелоны власти, берут там все что можно. А когда их оттуда попросят, тут же превращаются в наиболее ярых оппозиционеров, фактически торгуя приобретённой информацией, чтобы извлечь предельную выгоду уже в круто изменившихся обстоятельствах. Играют в беспроигрышную лотерею, неизменно выставляя самих себя в роли неподкупных жрецов высшей правда».[1091]

Такая вот длинная отповедь тем, кто как Коржаков (а, похоже, что вся эта тирада направлена именно на него), стали на путь рассказа о своих бывших начальниках. В чем-то с этим можно согласить, в чем-то — нет.

Начнём с конца. Кто же это не выставляет себя в виде «неподкупного жреца высшей правда»? Можно подумать, что Борис Николаевич в своих письменных воспоминаниях («Исповедь на заданную тему», «Записки президента», и прочее) поступал по иному. По крайней мере, этот упрёк в адрес Коржакова можно откинуть. Это, во-первых.

И тут же процитируем высказывание руководителя политической разведки гитлеровской Германии, который уже после падения третьего рейха написал, что в 1941 году он впервые понял, насколько тяжела для него борьба в полном одиночестве против машины тоталитарного государства.[1092] Надо же какой герой, который при этом умудрился так успешно помогать правителям той самой гитлеровской Германии удерживаться у власти.

И, во-вторых, кто ещё способен рассказать нашему народу правду о его правителях? Тех, самых, которых народ обычно привык сначала обожествлять, а потом проклинать. Тех самых, которых народ этот выбирает себя на голову, мечтая, что они прежде будут думать о родине, а потом о себе. Все вполне укладывается в рамках демократического процесса.

А, вот с третьим посложнее. Информация, которую сообщают любопытствующим в принципе мало, чем отличается от сведения, которые можно получить, заглянув в замочную скважину. Она часто либо является рассказом об сугубо личных обстоятельствах жизни высших властей, либо представляет собой информацию, полученную служебным путём и в силу этого не подлежащую разглашения. Но для этого есть суд, который может и наказать, в случае нарушения закона (а иногда и без такого нарушения, если власти очень хочется суд может ещё и не такое сотворить).

14.14.8.1. Анатолий Куликов высказался о коржаковской книге: «…Мне такие откровенности не по душе: это не интеллигентно и не по-офицерски. Служба телохранителя такова, что он, как нитка за иголкой, везде следует за охраняемым лицом и поневоле становится очевидцем самых деликатных подробностей человеческой жизни. Рассказать о них — словно нарушить врачебную тайну. Это низко. Общественное любопытство по поводу частной жизни всегда должно заканчиваться на пороге спальни и туалетной комнаты. На пороге того мира, куда не хочется пускать посторонних».[1093]

Однако, встав на высокий пост должностное лицо должно понимать, что ему не только много даётся, но и много с него спрашивается. Т.е. им нужно быть готовым к ситуации, когда информация о них вызывает жгучий интерес, а потому утечка почти неминуема. Тот же Куликов все же написал свои мемуары, в которых кое-что рассказал о деятельности первого российского президента. Правда, меньше интимных подробностей, чем Коржаков, но и президент допускал Куликова к себе не особенно близко.[1094] И кто знает, что он написал, если бы знал?

А чтобы предотвратить утечку (или свести до минимума) нужно, во-первых, вести себя не как слон в посудной лавке. А, во-вторых, подбирать людей, которые бы не имели склонность к разбалтыванию того, что они не должны говорить. Коварная эта штука гласность, иногда бьёт и по тем, кто о ней так красиво говорит с высоких трибун.

Но это уже проблемы высоких должностных лиц. Проблемы, на которые они часто просто не обращают внимание. Им бы добраться до вершины власти, а потом удержаться. Вот — обычный круг их интересов. Разумеется, если не считать удовлетворения собственных прихотей.

14.14.9. Наш разговор о книге бывшего главного охранника будет не полным, если не остановиться ещё на одном аспекте её появления. Книга, при некоторой её недосказанности, была сильным ударом по авторитету действующего президента. Это с одной стороны.

И, с другой стороны само её появление было показателем определённого уровня гласности в стране. Критиковать, оказывается, можно и таким путём. А, следовательно, элементы демократии в стране уж точно существовали.

Но у этой книги были и другие стороны. Несмотря на все элементы демократии и гласности, книга не причинила президенту существенного вреда. Он не умер от стыда, не покаялся и не ушёл в отставку. Внешне он просто не заметил книгу. Как слон, который не обращает внимание на лающую моську. Хотя, казалось, бы в рамках демократических традиций, высшее должностное лицо, должно бы прореагировать на такие рассказы о себе. Но не тут то было, в России особая демократия.

В 2000 году Ельцин, наконец, найдёт возможность ответить своему бывшему «кровному брату». Ответить, когда острота момента уже спала и делать это было безопасно. Он написал: «В книге Александра Васильевича, говорят, много неправды, грязи. Но я её читать не стал, не смог пересилить брезгливость. Знаю одно: он, который десять лет окружал меня заботой, клялся в преданности, закрывал в прямом смысле своим телом, делил со мной все трудности, неустанно искал, разоблачал и выводил на чистую воду моих врагов (вот в этом усердии, кстати, и кроется корень нашего расхождения), в самый тяжёлый момент моей жизни решил подставить мне подножку…».[1095]

Не читал, но не одобряю. Это из коммунистических времён, когда критиковали буржуазные учения, не ознакомившись с ними. Как не далеко мы ушли от того времени! Заметим, что соответсвующее распоряжение в отношении Коржакова «не читавший книгу» Ельцин, тем не менее, подписал (см. пункт 14. 1 4.6. настоящей книге). Не читал, но решение принял.

Ой, не вериться, что не читал. Разве что «Семья» подсказала, что там написано, избавив главу «Семьи» от чтения.

Кстати, о книге поговорили с полгода и быстро стали забывать. В стране постоянно что-то происходило, память от обилия информации постоянно обновлялась. Рядовой обыватель постепенно забывал одну сенсацию, и увлекался другой. Власть это устраивало, оппозицию тоже, она пропагандировала своих крушителей режима. Поддерживать популярность чужаков им было не особенно с руки.

Случайно или нет, но, два экземпляра коржаковского бестселлера, которые побывали в руках автора настоящей книги, были сделаны так, что от одного их прочтения они превращались в сборище листов, которые разваливались. Книга была предназначена только для одного прочтения, другому читателю передать книгу было не возможно, книги, как таковой, уже не было. А это также содействовало быстрому забыванию коржаковских сенсаций.

Но Коржаков решил написать продолжение своей книге.[1096]