ГЛАВА 17

НА ФАБРИКЕ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: «Ужасные животные» собираются расстаться

(изображение: клип из альбома «1Way4U2B»)

ГОЛОС: Близнецы Саския и Мартинус Бенчлоу, участники-основатели группы «Моя семья и прочие ужасные-ужасные животные», исполнители одного из известнейших хитов десятилетия «1Way4U2B», которым, однако, некоторое время не удавалось попасть в хит-парады, решили идти каждый своей музыкальной дорогой.

(изображение: М. Бенчлоу и менеджер на приеме после церемонии вручения премии «Гимми»)

М.БЕНЧЛОУ: «Саския? Она превосходна, но мне нужно идти в другом направлении, менее коммерческом. Деньги тут ни при чем, понимаете? Я устал от суеты. Мне очень, очень нравится джаз, люблю всю его историю. У меня есть труба, понимаете? Я знаю все до единой мелодии, что играл Армстронг. И мне нужно все это исследовать. У нее была своя бочка меда, куда ей нужно было добавить ложку дегтя, но мы по-прежнему родственные души…»

Трудно было разумно объяснить представшее ей зрелище – незнакомец Азадор на полу среди останков тиктаков, щебечущая птичкой девушка Эмили, осыпающая его явно нежеланными поцелуями, – да и не было у Рени времени дожидаться разумного объяснения. Трупы летучих обезьян и зеленобородых солдат – редеющей армии Нового Изумрудного Города – валялись в коридорах штаба Страшилы. Прочие защитники умирали в этот самый момент всего в нескольких сотнях метров отсюда, пытаясь сдержать натиск разъяренных тиктаков на погрузочную площадку, и опасность с каждой секундой росла. Все же Рени не смогла просто проигнорировать только что услышанное.

– У тебя с ней… был секс!

Азадор нахмурился, высвобождаясь из объятий девушки:

– Возможно. А тебе что за дело?

– Она ведь марионетка?

Хотя Эмили находилась всего в нескольких метрах, радостная, как щенок, оттого что нашла своего возлюбленного, в это трудно было поверить.

– Да. – Азадор встал. – И что? Тебе-то какое дело до сексуальных привычек – или, будем откровенны, способов мастурбации – других людей? Может, тебе хочется обсудить свою половую жизнь?

– Но она всего лишь программа. Как ты мог? Как ты мог воспользоваться ею?

Азадор тряхнул головой, вернув себе часть самоуверенности, несмотря на то что девушка буквально обвилась вокруг его ног, пытаясь поцеловать колено своего дорогого Генри.

– Или одно, или другое. Так она все же программа? Или я воспользовался неопытностью молодой женщины?

Рени повернулась к !Ксаббу, ища поддержки, но бабуин перестал следить за их беседой.

– Я слышу, как приближаются новые механические люди. – Он указал вдаль через широкий, выложенный кафелем пол. – Оттуда.

– Нам придется выйти через главный вход. – Азадор безуспешно попытался вытянуть ногу из захвата Эмили. – Черт подери! – Он замахнулся.

– Если ты ее ударишь, – резко сказала Рени, – я тебя убью.

Их взгляды встретились на долгое мгновение.

– Тогда убери от меня эту сучку! Быстро, или нас убьют.

Рени оттащила протестующую Эмили.

– Но наш ребенок!.. – зарыдала девушка.

– Если мы не поторопимся, он никогда не родится! – Рени поразила неожиданная мысль. Что сказал этот ужасный Железный Дровосек? «Ты отыскал Дороти», или что-то в этом роде? Не об этом ли ребенке они говорили?

Азадора дискуссия не интересовала. Он уже шагал через просторную комнату, направляясь в коридор, пересекающий под прямым углом тот, из которого, как предупредил !Ксаббу, могли появиться атакующие. Рени проглотила проклятье и бросилась рысцой за ним, а !Ксаббу бежал рядом на четырех лапах. Эмили не потребовалось уговаривать, чтобы она последовала за усатым мужчиной.

«Легко сказать: я тебя убью, – подумала Рени, – но он крупный мужчина, а у меня нет никакого оружия». Она укоряла себя за то, что не стащила одно из старинных ружей у мертвых солдат, хотя после сцены, увиденной на погрузочной площадке, она сомневалась, что в них еще остались патроны.

Поспевать за Азадором было трудно, к тому же у Рени все болело после множества передряг в мире Кунохары и этой извращенной версии Изумрудного Города. Азадор провел их извилистым путем по зданию, через коридоры, которые казались тупиковыми, но скрывали в нишах потайные двери. Рени снова стала гадать, откуда он так много знал именно об этом сим-мире. Не говоря уже о его уловке, которая превратила стену в дверь, вспомнила она.

Кто же он такой, черт подери?

Дворец Страшилы, гигантская функциональная камера из бетонных стен и полов из линолеума, мог бы сойти за муниципальное здание в Дурбане или в любом месте Третьего мира. Ясно было, что когда-то везде здесь кипела жизнь, даже, возможно, слишком лихорадочно – старомодные распечатки и прочие бумаги были разбросаны повсюду, так что на них можно было поскользнуться, и даже в секциях, через которые они шли, достаточно было столов и стульев, чтобы разместить сотни людей, хотя по крайней мере половина из них, похоже, была предназначена для людей гораздо меньше нормального роста – но теперь здание выглядело так же пусто, как Улей после того, как по нему прошлось чудовище.

«Энтропия, – сказала себе Рени. – Кажется, так это называется? Как будто все здесь когда-то было заполнено, а потом всему этому позволили исчезнуть, развалиться». Но пока они побывали лишь в трех симуляциях. Делать выводы было еще преждевременно.

Азадор остановился напротив широкой двойной двери и нажал на нее. Створки чуть приоткрылись, но с другого конца, похоже, им что-то мешало распахнуться. Рени уперлась в дверь рядом с ним, чтобы помочь; толкала даже Эмили, глядя при этом на своего возлюбленного, как будто он в одиночку раздвигал волны Красного моря. Эта картинка нашла свое подтверждение, когда мгновение спустя двери неожиданно распахнулись и в проем хлынула волна чего-то алого. На минуту Рени показалось, что это кошмарный поток крови, но красное было сухим и шелестело, и когда Рени зачерпнула его ладонью, она обнаружила, что это…

– Конфетти?..

Они пробрались через потоки бумажных кружков, потом обогнули перевернутые столы, сваленные горой в дальнем конце. Когда беглецы перелезали через мебель, прямо в лицо им уставился транспарант с огромными буквами: «Мы будем скучать по тебе, Фрегоза! Счастливого отдыха в отставке!».

– Это приемная, – Азадор обозрел штабеля складных столов, которыми в комнате были заблокированы два из трех выходов. – Кто-то пытался здесь забаррикадироваться.

– У них мало что из этого вышло, – заметила Рени.

– Осталось немного защитников, – указал Азадор.

Когда Рени посмотрела в направлении незаблокированной двери, он закричал:

– Нет! Не делай этого!

Она раздраженно повернулась к нему:

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

– Это не приказ. Они поставили преграду перед другими дверьми, а перед этими – нет. Они ждут, что мы пойдем именно через свободные двери. Наверное, на той стороне ловушка.

Несмотря на всю ее неприязнь к этому человеку, Рени переполнил стыд.

– Ты прав, извини.

– Давайте я пойду, – предложил !Ксаббу, когда они подошли к двери. – Я легкий и быстрый.

Рени покачала головой:

– Не раньше, чем мы откроем дверь. Азадор, есть ли обходной путь, вроде того, каким ты вывел нас из камеры?

Он с минуту в молчании изучал стены, потом покачал головой:

– Нет, в этой комнате – нет. Это не… как же это называется?.. невключающийся код. Эту комнату кто-то сделал специально. Когда-то в ней, возможно, было очень мило…

Рени поглядела на огромное, без окон, мятно-зеленое пространство и почувствовала сомнение. Взгляд ее привлек транспарант.

– Постойте, – она стянула тяжелую бумагу со стены, потом осторожно подошла к двери и пропустила ее петлей через дверную ручку.

Затем отдала концы транспаранта Азадору, взяла один складной стул – это место вполне могло бы быть общественным залом в Пайнтауне! – и подошла к двери сбоку. Рени протянула сложенный стул и стала толкать задвижку на двери, пока та не щелкнула, тогда Азадор дернул за транспарант, и дверь распахнулась.

Ничего не взорвалось. На них не вылетело облако газа, их не осыпал дождь острых, как иглы, дротиков. !Ксаббу осторожно подошел к проходу, держа морду близко к земле, голова его качалась, как у мангуста, выслеживающего змею. Рени прочитала про себя детскую молитву о том, чтобы с ним ничего не случилось.

Не видя никакой непосредственной опасности, бабуин сделал несколько осторожных шагов вперед и исчез из поля зрения. Рени задержала дыхание. Минутой позже он вылетел обратно галопом, шерсть на его загривке стояла дыбом:

– Быстрее!

Комната была пуста, в ней ничего не было, только посреди пола – горка старой одежды, к которой тянулись извивающиеся кольцами трубки. Рени хотела спросить у !Ксаббу, что же его так взбудоражило, когда груда старых тряпок вдруг подняла плоскую, сморщенную голову, пискнула и кивнула на дверь.

– Помогите… – прошептала она, и еле слышный сухой звук прервался еще до того, как закончилось слово.

– Господи Иисусе, это же Страшила! – Рени сделала несколько шагов вперед, потом заколебалась. Разве это существо не хотело их убить? Но, с другой стороны, возможно, оно могло бы сказать им, как выбраться отсюда. Иначе придется во всем полагаться на Азадора, а ей с каждой минутой становилось все неуютнее от этой мысли. – Что мы можем сделать? – спросила Рени у сморщенного чучела на полу.

Поднялся трясущийся палец и указал на одну из дверей на пустой, безликой стене. Она могла лишь надеяться, что у чучела еще осталось достаточно мозгов, чтобы распознавать двери.

– Я слышу металлических людей, – объявил !Ксаббу. – Очень громко. Уже близко.

Рени подхватила Страшилу, стараясь не споткнуться о переплетение трубок, похожих на узел из спагетти. Король Канзаса слабо повернулся в ее руках – чрезвычайно неприятное ощущение, как будто укачиваешь тряпичную змею.

«Старый фильм об Изумрудном Городе потерял свой блеск», – невольно подумала Рени.

Дверь открылась без труда; за ней оказалась лестница, ведущая вверх. Эмили, с лицом, застывшим между ужасом и отвращением, не глядя схватила горсть трубок и одну ногу Страшилы, с который при этом слетел ботинок, и последовала за Рени, а следом впритык двинулись Азадор и !Ксаббу.

Наверху лестницы их ждало некоторое подобие котельной, трубы перекрещивались, образуя сетку под потолком, и сбегали по стенам. У одной из стен, напротив того места, где все трубы изгибались вокруг стенного экрана, имитировавшего деревянный застекленный шкаф, стоял единственный стул, который мог бы украшать кабину древнего аэроплана.

Голова Страшилы закачалась. Он указал трясущейся рукой на трубу, которая шла перпендикулярно всем остальным, ее сопло выдавалось более чем на метр над полом. Страшила собрал все силы, чтобы сделать вдох. Рени наклонилась совсем близко к нему, чтобы услышать шепот.

– …в грудь.

Она поглядела на сопло, затем на безжизненный узел из комбинезона и фланелевой рубашки, который болтался между ленточными ногами и пустой головой. Она насадила почти пустое туловище на сопло меж двух пуговиц на рубашке, проколов Страшилу, как какую-то средневековую жертву инквизиции, потом усадила на стул. Ничего не случилось. Рука несчастного дернулась к маховику. Когда Азадор его повернул, комната наполнилась шипением.

Сначала стал раздуваться торс Страшилы, затем так же медленно надулась голова. Ноги выпрямились, раскатываясь сами по себе, пока брючины комбинезона не стали тугими, как сосиски. Наконец повелитель Канзаса снял сам себя с сопла лишенными суставов, раздутыми руками и с трудом повернулся, чтобы посмотреть на Рени и остальных. Он вытащил палец из отверстия в груди и стравил немного воздуха, пока не принял вид, более напоминавший прежнее мешковатое чучело, затем заткнул отверстие пучком соломы, которую извлек из своей отвалившейся ступни.

– У меня такие пузыри, что вы и представить себе не можете, – объяснил он высоким и напряженным голосом. – Я могу наполнить их воздухом в момент – как городскую тюрьму, – он подмигнул, но голова его была такой круглой, что веко не могло полностью закрыться. – Надолго этого не хватит, но мое тело продержится, пока я не удостоверюсь, что ни один из этих ублюдков не получит Изумрудный Город – если только кто-то из них не желает возвести свою походную палатку на развалинах и дымящемся пепле.

– О чем ты говоришь? – Рени выступила вперед, ее подмывало вытянуть соломенную пробку из Страшилы. – Ты собираешься все спалить? А как же мы?

Страшила помахал рукой. Он ухмыльнулся с отчетливым скрипом, черты его лица натянулись еще сильнее.

– После того как вы меня спасли, это будет неблагородно с моей стороны, правда? Справедливо. Сначала я позволю моим спасителям уйти. Но вам следует уйти прямо сейчас, потому что на все про все в лучшем случае есть только несколько минут. Этот фермерский комбинезон не очень-то герметичен, если вы меня понимаете.

– Мы не знаем, как отсюда выбраться, – сказала Рени. – Тут есть… тут есть место перехода? Как на реке?

– Проход? – зубчатая улыбка Страшилы сделалась шире. – Вы что, даже не знаете, как они называются?

– Я знаю, что такое проход, – сказал неприветливо Азадор, – И знаю, что один из них здесь, в твоем дворце.

– Дворец! – прохрипел Страшила и треснул рукой в перчатке по колену. Оттуда вылетело крошечное облако опилок. – Отличная шутка. Видели бы вы мою берлогу в настоящем Изумрудном Городе – вот это был дворец! Это… боже, я думаю, это инженерная интерпретация оружейной комнаты Национальной Гвардии, или что-то в этом духе. Досталась по дешевке, когда мы все здесь устраивали.

– Но здесь есть… проход? – настаивала Рени.

– Был. И все еще есть, если вы желаете пробраться еще через пару сотен этих треклятых механических людей. Он в моем тронном зале, за стенным экраном. Но им завладели заводные машинки Дровосека; теперь практически все в их руках. Вы думаете, с какой стати я тащил свои мощи сюда всю дорогу? – Он приподнял несколько трубок и печально ими погремел. – Не могу поверить. Столько времени прошло, и теперь все кончено.

– Я слышу тикающих людей поблизости, – объявил !Ксаббу. – В большой комнате под нами.

– Сюда они не войдут, – пренебрежительно сказал Страшила. – Когда эти двери закроются, им потребуется несколько дней, чтобы прорваться внутрь.

– Итак, как нам выбраться? – потребовала ответа Рени.

Страшиле, шея которого по-прежнему была чересчур раздута, пришлось повернуться к ней всем туловищем.

– Мне придется над этим поразмыслить. Вам нужен проход, не так ли? – Он пристроил свой бесформенный подбородок на одной ладони и приставил указательный палец к бледному виску.

– Черт подери! – закричал Азадор из угла комнаты. – Уберите от меня эту тварь!

Рени обернулась и увидела, как Эмили отступила назад, губы ее дрожали. Похоже, девушка наконец поняла, что ее знаки внимания не нужны Азадору. Рени стала между ними.

– Держись поближе ко мне, – сказала она девушке.

– Но он был моим необыкновенным генри, – сказала Эмили с дрожью в голосе. – Он называл меня милым маленьким пудингом.

– Да? – Рени бросила на Азадора взгляд, исполненный отвращения. – Что ж, новости из РЖ: иногда мужчины бывают просто набиты дерьмом.

Тот, к кому относилось текущее высказывание, закатил глаза и сложил руки на груди.

Страшила всплеснул вялыми руками:

– А! Конечно! Вы можете отправиться на Фабрику. Там есть проход. Там, где Река бежит через очистные сооружения.

– Фабрика? – спросил Азадор. – Это же оплот Дровосека!

– Ага. Но у себя под носом он не бдит так усердно, как здесь. Здесь, где играется эндшпиль. – Король Канзаса начал сдуваться. Его пухлые черты лица приняли озабоченное выражение. – Но вы не можете позволить ему поймать эту девушку. Если он поймает Дороти, вся игра закончится.

– Для тебя это игра! – Рени в отчаянии покачала головой. – Все это люди, которые страдают, умирают? и все равно это всего лишь игра?

Теперь Страшила изо всех сил старался держать голову прямо.

– Всего лишь? Ты что, издеваешься? Да я из этой симуляции два года почти не вылезал, только чтобы заменить жидкости и фильтры там, в РЖ, и вот поди ж ты. Я потерял примерно пятнадцать процентов моей костной массы, черт возьми, у меня атрофировалась мускулатура – весь букет к вашим услугам! Я отдал все, что у меня было, этому сим-миру, я держался за него, даже когда эти, кто бы они ни были, вылезли из другой симуляции и вышибли моих компаньонов. Теперь я собираюсь взорвать себя и все это здание, чтобы сволочь Дровосек и его жирный дружок не наложили на мой мир свои лапы, а это значит, что у меня уйдут недели, чтобы придумать, как вернуться обратно в страну; и ты говоришь: «это всего лишь игра»? – Страшила потер свое обвисшее лицо, – Это ты выжила из ума.

– В последнее время ты бывал в офлайне?

Он скосил взгляд на Рени:

– Пару дней не был. Но, полагаю, теперь у меня будут небольшие каникулы, хочу я того или нет. А почему ты спрашиваешь?

Рени пожала плечами:

– Без всякой конкретной причины.

Но она подумала: «Тебя ждет сюрприз, парень». Только потом до нее дошло, какой черствостью является подобное поведение с ее стороны. Возможно, жизнь этого человека была под угрозой: они все еще не имели представления, что означали изменившиеся правила Иноземья.

– Нет, это неправда, – поправилась Рени. – Есть важная причина. Мы думаем, что-то происходит со всей Сетью. У людей… возникали очень странные проблемы. Они не могут выйти в офлайн. И вещи, которые происходят здесь, могут влиять на людей и в РЖ, – Рени не смогла бы кратко объяснить свои тревоги, но она старалась предупредить товарища по несчастью. – На твоем месте я постаралась бы уйти в офлайн обычным способом, прежде чем совершить виртуальное самоубийство.

Страшила широко раскрыл оба глаза в притворном изумлении, но стоявший позади него Азадор, казалось, встревожился.

– У-у! Спасибо, леди. Когда я окажусь в твоем мире, я тоже непременно надаю тебе кучу ненужных советов. – Он повернулся к Азадору, как будто решил, что тот был единственным, к кому стоило обращаться. – Над этой комнатой идет воздуховод – прямо там, за решеткой. Если хотите, можете выйти по нему сразу на крышу или вниз в подвал, однако в вертикальном канале застревать надолго не стоит. Понимаете?

Азадор кивнул.

– Когда выберетесь наружу, можете пройти через город к реке и таким путем попасть к Фабрике. Или делайте все, что пожелаете. Но вам лучше поторопиться, потому что я не могу ждать вечность. Примерно через пятнадцать минут после того, как последняя из ваших задниц исчезнет в воздуховоде, это место взлетит на воздух, как салют по случаю дня Организации Объединенных Наций. Больше я ждать не смогу. Я разваливаюсь на части.

!Ксаббу прошел вперед и встал на задние лапы перед соломенным человеком, который отчаянно проседал.

– А ты не можешь надуть себя сильнее? – спросил бушмен.

– Не думаю, что швы на этом теле выдержат еще хотя бы одну процедуру наполнения. А если они разойдутся прежде, чем я совершу задуманное – это конец. Так что проваливайте отсюда к черту, ладно?

– Скажите мне только одно, – сказал !Ксаббу. – Кто такая Дороти, о которой вы говорили? Вы сказали, что мы должны уберечь девушку.

– Это часть общего устройства нашего сим-мира, – голос Страшилы делался тихим и писклявым. – Пост-апокалипсис. Последствия ядерной войны. Уцелевшие не могут воспроизводиться. Множество тетушек Эмили и дядюшек Генри, и все – стерильные. Так что существует миф о девочке, которая родится от одной из эмили. Та самая Дороти, ясно?

Он глянул впавшими нарисованными глазами на !Ксаббу, который явно не понимал его.

– Ну все, валяйте! – Его голос дрожал. – Убирайтесь с глаз моих.

Страшила включил настенный экран, на котором появилось изображение Нового Изумрудного Города в осаде. Несколько приземистых зданий горели, а по разрушенным улицам громыхали, как двуногие танки, тиктаки.

Когда сначала !Ксаббу, а затем и все остальные с трудом пролезли в вентиляционную шахту, Страшила высоко воздел свои вялые руки.

– Я видел такое, во что вы, люди, никогда бы не поверили, – стал декламировать он писклявым от гелия голосом. Казалось, чучело разговаривало само с собой или с экраном. – Горящие штурмовые корабли на берегах океана Нонэстик. Я видел, как сияют и вспыхивают магические мушкетоны подле дворца Глинды. Все эти мгновения затеряются во времени, как слезы под дождем, – голова Страшилы осела, отчетливо было слышно, как из него уходил воздух. – Время… умирать. [15]

Уходя в шахту последней, Рени задержалась, чтобы сделать последнюю попытку:

– Страшила… не знаю, кто ты на самом деле… я ничего не выдумываю. Я думаю, что люди, возможно, умирают из-за того, что происходит в онлайне. По-настоящему умирают. С Сетью творится что-то очень неладное.

Соломенный человек извлек потайную панель из стены и с большими усилиями своими негнущимися пальцами включал один за другим переключатели.

– Господи, – вздохнул он. – Ты точно знаешь, как испортить хорошую прощальную речь.

– Но это же важно!

Он закрыл глаза и зажал руками в перчатках те места, где должны были быть уши.

– Кто-то что-то говорит? Я ничего не слышу…

Рени вздохнула и повернулась, чтобы ползти вслед за остальными.

Несколько минут спустя они вывалились из вентиляционной шахты на усеянную гравием крышу. Снаружи был день, но едва различимый. Беспокойное небо покрылось уродливыми черными облаками, а горячий, влажный воздух пах электричеством. Рени решила, что пока они находились внутри, здесь прошло еще несколько торнадо. Непересыхающий ручеек пота струился меж ее грудей и стекал вниз на живот.

Как оказалось, река находилась в глубине Фабрики – темного скопления резервуаров для хранения горючего, трубопроводов и неуклюжих низких зданий. После непродолжительного спора они решили продвигаться через железнодорожную развязку, а затем пересечь Фабрику по возможности самым коротким путем, проведя на территории Дровосека не больше времени, чем было необходимо, чтобы добраться до реки. Возле фронтона бетонного дворца Страшилы они увидели группки павших духом генри, которых погоняли тиктаки, но служебный двор и рампа пустовали, так что Рени и другие беглецы спустились по водосточной трубе на землю и побежали к боковой ветке железной дороги, подальше от основной, туда, где стояли несколько вагонов.

Они спрятались за высокими колесами платформы и только успели перевести дух (или, по крайней мере, !Ксаббу успел, а остальные только намеревались), как громкий, но в тоже время приглушенный «бум!» вышиб землю у них из-под ног. Даже массивная платформа подпрыгнула, ее колеса заскрежетали по рельсам; на одно ужасное мгновение Рени показалось, что она вот-вот перевернется и раздавит их всех.

Когда земля перестала дрожать, они проползли мимо края платформы и оглянулись. Внутренняя секция штаба Страшилы совершенно сравнялась с землей, а остальное было скрыто за поднимающимся облаком пыли и темного дыма. Кусочки пепла и обломков мелким дождем падали вокруг них.

– О господи, – сказала Рени. – Он это сделал. Он взорвал себя.

– И что? – Азадор сплюнул. – Только идиоты тратят время на игры. Пошли! Прямо сейчас, пока враги Страшилы пытаются выяснить, что произошло.

Как будто в подтверждение его слов те из тиктаков, кого не накрыл взрыв, уже начали стекаться роем к развалинам здания, лучи света из их животов зигзагами рассекали тьму.

– Мы просочимся через Фабрику так, что Дровосек этого даже не заметит.

– Откуда ты столь много знаешь о Фабрике? – спросила Рени. – И вообще, откуда ты знаешь обо всем этом сим-мире?

– Я общительный. – Азадор пожал плечами, затем нахмурился. – Довольно расспросов. На твоем месте я обращался бы со мной полюбезнее. Кто вас вытащил из камеры? Кто знает секреты этого места? Азадор! – Он вытащил сигарету и стал искать зажигалку.

– У нас нет на это времени, – Рени указала на небо. – Погляди на облака, в любой момент может снова прийти торнадо, и нас накроет вдали от укрытий.

Азадор сделал гримасу, но заложил сигарету за ухо.

– Прекрасно. Веди нас.

«Как будто сделал мне подарок, – подумала Рени. – Большое спасибо, мистер Азадор».

На то, чтобы пересечь огромную железнодорожную развязку, ушло больше часа. Особенно опасными оказались открытые места, и несколько раз они успевали укрыться за считанные мгновения до того, как их мог обнаружить один из блуждающих отрядов механических людей. По мере того как небо темнело, по всему двору ожили и начали тлеть оранжевые лампы сигнализации, и контейнеры, стрелки и доисторические двигатели погрузились в тень. Рени не могла понять, зачем Страшиле и его друзьям было напрасно тратить вычислительные мощности на создание такого места, даже если составляющие им достались недорого. Она могла бы еще понять, зачем строить Изумрудный Город – но железнодорожную станцию в Канзасе?

Это одно из различий между богачами и всеми остальными, решила она. Люди Иноземья могли расточать деньги и внимание на все, что занимало их воображение. В отличие от обычных людей они могли позволить себе безумства.

Беглецы расположились на отдых в открытом товарном вагоне. Мгла от разрушенного штаба Страшилы распространилась за горизонт, хотя трудно было сказать, где заканчивалось облако пыли, а где начиналось небо. Несмотря на растушую тьму, сейчас воздух был более горячим, чем полчаса назад.

Укрытый от подглядывающих глаз стенками вагона, Азадор закурил сигарету и пускал кольца дыма к низкому потолку. Он нарочно не разговаривал и не смотрел на Эмили-22813, которая присела на корточки недалеко от него, с неприкрытыми страданиями наблюдая за каждым движением любимого.

– Он многое знает, – тихо сказал Рени !Ксаббу. – Даже если он тебе не нравится, нужно узнать, не сможет ли Азадор помочь нам отыскать наших друзей. Если мы останемся отдельно от них, я думаю, это будет опаснее для всех нас.